Текст книги "Медный обряд. Легенды Черного озера"

Взгляд Марка казался непостоянным, он менял его как заставку на рабочем столе компьютера, глядя на меня то с надменной уверенностью, то с усмешкой, то с неподдельным интересом. Да, наверное, я придирчива к людям. Но, что поделать, меня раздражают личности, которые надевают маску перед собеседником. А Марк как раз таковым и являлся.

Тем временем, он закончил изучать содержимое шкатулки и обратился ко мне:

– В этой меди особая энергия, я бы сказал колдовская, – тут Марк прервался и заглянул мне в глаза, будто ожидая определенную реакцию на свои слова. – Вас может тянуть к ней, если в вашем роду кто-то обладал магией, понимаете?

– Нет, – удивилась я, – не могу представить, чтобы кто-то из моих родственников… Я не верю в такие способности.

– Зачем же вы пришли, если не верите? – хмыкнул Марк.

– Чтобы спросить… как мне поступить… я устала ждать дня, когда друзья и однокурсники будут сторониться меня, считать воришкой, – губы у меня сами по себе задрожали. Только не реви, Нелли!

– Хорошо, в магию, допустим, вы не верите. Но научным открытиям верите? Вы же можете допустить, что любые металлические изделия накапливают частицы нашей энергии?

– Ну да, я слышала о таком.

– Так вот, все по законам физики. Частицы вашей внутренней энергии входят в контакт с родовой, накопленной в меди, и так создается новый заряд, питающий вас. Не забывайте, медь отличный проводник.

– А что случится, если я выкину шкатулку? – меня охватили злость и отчаяние, пальцы сплелись в плотный замок.

Марк рассмеялся и приблизил свое лицо к моему, сняв на одно мгновение все свои многочисленные маски. Мне не понравилось то, что таилось за ними.

– Я не рекомендую этого делать, но почему бы и нет? Можно попробовать. Оставьте ее у меня на время. Если вы сможете обойтись без меди, то все не так уж плохо. Но не спешите расставаться со шкатулкой навсегда. Поверьте мне, – подмигнул Марк, – если я окажусь прав и некто из вашего рода обладал магией, то через день, максимум два, вы снова окажетесь здесь, и наш разговор примет иные обороты.

Он откинулся на спинку мягкого, обитой коричневой кожей кресла и добавил, нехотя:

– Я могу выполнить один обряд, чтобы снизить влияние медных частиц на вашу энергию, но… это вмешательство, так скажем, не останется без последствий.

– Спасибо, – поднялась я, ощущая, как хочу сейчас же убежать прочь. – Лучше не стоит.

– А что со шкатулкой? Может, не будете рисковать и заберете? – с поддельной жалостью, более напоминающей издевку, посмотрел на меня Марк.

– Нет. Я уверена… что мне не придется за ней вернуться. Я не та, за кого вы меня принимаете. Психологи правы, я пыталась найти оправдания воровству, только и всего. Сколько я должна вам?

– Ничего не нужно, – отрезал Марк. Его интонация сквозила холодом.

– До свидания!

– До встречи, Нелли, – расслышала я, когда коснулась ручки входной двери.

Глава 3

Встреча с Марком оставила после себя двоякие ощущения. С одной стороны, я была разозлена его отношением ко мне, его попытками доказать, что в происходящем виноваты мои родственники, якобы связанные с магией, а с другой стороны, мне казалось, будто в чем-то он прав. Но, даже если так, то выдавать себя перед ним опасно. Я видела, как дрожали руки Марка, когда он прикоснулся к шкатулке с медью. Он желал скрыть эту дрожь, как и эмоцию, что таилась за ней. За дрожью в пальцах, за мимолетной вспышкой в глазах скрывалось не удивление, как я подумала изначально, а испуг. Или я, на самом деле, все выдумываю? Мне не стало хуже без шкатулки, напротив, я пришла домой с приливом сил, тело переполняло легкость, мозг генерировал новые идеи и просил умственной нагрузки. Хотелось бы видеть разочарование мага-неудачника, когда он поймет, что я не собираюсь возвращаться.

Я не заметила, как к полуночи завершила курсовую работу по наскальной живописи и начала просматривать следующее задание, которое касалось орудий труда и украшений кроманьонцев. Мои глаза остановились на кратком сообщении об амулетах:

«Из меди несколько тысяч лет изготавливают защитные талисманы и амулеты. Медные браслеты, кольца и кулоны обладают защитными свойствами, не позволяя негативно воздействовать на энергетику человека. Чем более высокий уровень меди в изделии, тем выше его защитные свойства. Древние люди использовали подобные амулеты в различных обрядах и жертвоприношениях. Они считали, что медь убережет от влияния злых духов и ночных кошмаров…»

Я зевнула и потянулась. Долго еще будет преследовать меня злосчастная медь? Надо бы уже избавляться от связанных с ней дурных воспоминаний, тогда и жизнь станет проще. Я еще немного посидела с закрытыми глазами, чтобы переварить эмоции сегодняшнего дня, а потом улеглась в постель и не заметила, как уснула.

Мой сон прервался посреди ночи от жуткого ощущения присутствия в комнате кого-то еще. Страх окутывал туманом голову, сковывал движения, не позволял телу пошевелиться. Помимо того, дыхание затруднилось, словно мне взвалили на грудную клетку стокилограммовую мраморную плиту. Очертания предметов виделись тусклее, чем обычно, по стенам взлетали мрачные тени, источник которых я не могла разобрать. Уши заложил белый шум, он свистел и превращался в противную вибрацию, постепенно растекавшуюся по всему телу, похожую на ту, что появляется, когда отлежишь руку или ногу. Я попыталась встать, но вибрация тяжелая и изматывающая, словно магнитом тянула назад, в весе, как будто, прибавилось килограмм двадцать. В таком состоянии мне оставалось либо наблюдать за происходящим, либо закрыть глаза и не смотреть вовсе.

Тень на стене приобретала очертания человека, по распущенным, торчащим во все стороны волосам, по сгорбленной спине и невысокому росту, я поняла, что это, скорее всего, старуха. Она медленно раскачивалась из стороны в сторону, жестами зазывая меня к себе. Белый шум немного стих, и я расслышала тихий мерзкий скрип, доносившийся из правого угла комнаты. Я закрыла глаза, осознавая, что сил посмотреть на тот угол у меня нет, ведь увиденное может шокировать до смерти. Скрип, тем временем, становился громче, амплитуда его нарастала. Хлопнула дверь шкафа, распахнулось окно. Шелковая ткань раздувшейся от ветра занавески стала щекотать ногу. Плита на груди резко потяжелела, словно на нее надавили всей тяжестью тела. Сбоку от меня сверкнули желтые глаза. Я заорала, точнее, попыталась заорать, но голосовые связки отказали мне в подобной затее, поэтому вместо чистого крика раздался шумный выдох. Как же это больно, кричать от ужаса шепотом!

На лицо упала мокрая капля, а за ней еще несколько. Я взглянула на потолок – он стал подобен водной глади, и теперь в нем виднелось мое отражение.

Отражение заколыхалось, шум в ушах сменился плеском воды. Одна из волн окатила меня ледяным потоком. Оцепенение спало, я вскочила, тяжело дыша, пальцы вцепились в складки простыни. Я осмотрелась по сторонам – от кошмара не осталось и следа. За окном теплился розовым всполохом майский рассвет. Часы показывали пять утра. Окно и шкаф были плотно закрыты. С облегчением я откинулась на подушку. Проснувшиеся птицы беззаботно приветствовали новый день, их переливчатые трели приводили меня в чувство, успокаивали. Да, возможно, мне просто приснился скверный сон, но разве могут быть сны такими реалистичными? Если только в детстве…

Странно, что я вспомнила о сюжетах кошмаров из детства. Мне чудилось, будто пленка безнадежно стерта. Но под влиянием сегодняшних событий она проявлялась вновь.

Начинались ночные видения у пятилетней Нелли по одному и тому же сценарию. Сначала я оказывалась в комнате со стеллажами, где располагалась наша библиотека, но обстановка там была иная. Вместо ковра пол покрывал потертый квадрат линолеума, а на месте шкафа красовалась растрескавшаяся раковина со старинным проржавевшим краном. Мои уши закладывал белый шум, такой же, как и сегодня, но вперемешку с громким тиканьем часов и мерным звоном, будто кто-то стучал молотком по металлу. Я стояла посередине комнаты и не могла сойти с места от страха. Тиканье, спустя некоторое время, прекращалось и заменялось шумом воды. Это текла вода из крана. Черная, как уголь, вода. Я знала, что сейчас она перельется через край и польется на пол, заливая все вокруг.

Сначала вода текла тугой струей в раковину, но затем вентиль срывало, и черные брызги стекали по стенам, книгам и потолку. Когда вода начинала плескаться на уровне колен, с полки падала книга в красном переплете, каждый раз именно она, и подплывала ко мне. На первом развороте лежала черно-белая фотокарточка, с которой смотрели в пустоту глаза моей мамы, ее взгляд был устремлен далеко, поверх камеры, а рядом, приосанившись, стояла высокая пожилая женщина в старомодном платье с белыми кружевами на воротнике и манжетах. Суровое выражение лица этой дамы вызывало у меня ужас. Я знала, что если оглянусь, то увижу ее позади себя, я слышала шорох юбок и тяжелое дыхание, я чуяла запах водорослей и мокрой прогнившей ткани. Однажды оглянувшись, я больше никогда не смотрела в ее сторону. Дрожала и ждала, когда проснусь.

Сны мои заканчивались так же внезапно, как и начинались. Я боялась засыпать после них, плакала, звала маму. Я не видела ее лица, когда она приходила успокоить меня, его скрывала мгла. Но все пространство вокруг заполнял мамин голос – спокойный, убаюкивающий, рассеивающий мои переживания. Тревожные звуки сна сменялись музыкой любви и покоя, музыкой, слышимой только двумя людьми – матерью и ее дочерью.

Ночные кошмары оставили неизгладимую печать. До десяти лет меня преследовали призраки снов в ванной комнате. Я страшилась оставаться там одна, представляла себе, всякий раз, принимая душ или включая кран, как напор срывает вентиль, и черная вонючая вода веером разлетается по стенам…

Я не смогла больше заснуть. Стоило мне на минутку погрузиться в сон, как мерещились желтые глаза, светящиеся как две маленькие лампочки в кромешной темноте. Выругавшись про себя, я вскочила с постели, на скорую руку приготовила завтрак, собрала сумку и выдвинулась на учебу в институт. Мне, как никогда, хотелось отвлечься, поболтать с Маринкой о пустяках, чтобы выйти из состояния боязливого трепета, вызванного ночным кошмаром.

Но в институте меня поджидало еще одно разочарование: подруга решила вновь пропустить занятия. В полудреме я слушала Бориса Глебовича, нашего преподавателя по археологии, с энтузиазмом рассказывающего о Днепровских поселениях. Беседа с ним была увлекательна, время от времени ребята задавали вопросы по фильму, просмотренного нами в начале пары. Борис Глебович от удовольствия потирал руки и с готовностью отвечал на них. Затем он поднял тему о погребальных ритуалах, а я, на минутку закрыв веки, отключилась и, поэтому, вздрогнула, когда рядом со мной прозвучал голос профессора:

– А сейчас одна из самых старательных девушек вашего курса с помощью схемы, изображенной на доске, опишет ритуал еще раз, для закрепления материала. Нелли, я обращаюсь к вам.

Я растерялась и выпалила то, что первым пришло в голову:

– Ведьмы живут у черных вод.

Что мелет язык, черт возьми? В висках сильно затокало. Профессор замер среди рядов парт, несколько секунд изучая меня ошеломленным взглядом поверх стекол очков, а затем побледнел. Впрочем, может, мне показалось.

– Извините, Борис Глебович, кажется, мне нездоровится, – пробормотала я, ощущая, как наступившая в аудитории тишина сверлит живот, пялится на меня многочисленными глазами со всех сторон.

– Отпустить вас к врачу, Нелли? – забеспокоился старичок профессор, теребя в руках платок, которым он время от времени протирал очки и слезящиеся от усталости глаза.

– Нет, благодарю, я бы хотела дослушать лекцию. Обещаю впредь быть внимательнее.

– Хорошо. Но если станет хуже, можете в любой момент выйти, я отмечу, что вы присутствовали на занятии.

Я кивнула в знак согласия и сосредоточилась на доске, где пока я дремала, появились новые схемы.

Дома меня накрыла звенящая усталость. Не оставалось сил, чтобы поесть или принять душ, все желания вертелись около отдыха, около сна. Я завела будильник на девять вечера, дабы уделить внимание подготовке к завтрашней контрольной точке, и с наслаждением прилегла. Через пару минут запиликал телефон. Звонила Маринка. Сонным голосом я прохрипела:

– Да, я слушаю.

– Нелька, привет! Выкладывай, что стряслось? Оля звонила, говорит, ты заболела. Просила меня зайти к тебе, навестить, только я не смогла сегодня, извини.

– Со мной все в порядке, не переживай. Не выспалась ночью, только и всего. Я хотела тебе кое-что рассказать, но ты опять откосила от учебы. Тебя же не допустят до практики!

– Ничего я не откосила! Меня ректор попросил заменить в жюри Ленку Миронову на творческом экзамене. Тимур Андреевич в курсе.

– А чего мне не сказала? Пересеклись бы после пар.

– Ну… Я никак не думала, что ты запланировала разговор по душам, – хихикнула в трубку Марина.

– Ладно, не ерничай. Сил нет терпеть до завтра, давай я вкратце расскажу, какая жуть мне приснилась. Из-за нее, кстати говоря, я и не выспалась.

– Что ж, валяй, – с интересом отозвалась подруга.

Я в красках описала Марине сон, обратившийся в морок, завершив свой рассказ странной фразой о ведьмах, живущих у черных вод. Я открыла рот, чтобы сказать что-то еще, но мысль улетела, ее заменила другая, будто не принадлежащая мне: «ты же знаешь, что они действительно там живут».

Маринка, воспользовавшись возникшей паузой, с пониманием вздохнула:

– Расслабься, Нелька, никакой это не морок. Очень похоже на сонный паралич. Он случается со многими людьми. Когда я с ним столкнулась, перепугалась не меньше твоего.

– А как же повторяющиеся кошмары в детстве? – не прекращая про себя размышлять о ведьмах, спросила я.

– Нель, не накручивай себя. Чем больше ты думаешь о кошмарах, тем сильнее притягиваешь их к себе. Обещай, что сейчас выпьешь чаю с медом и обязательно выспишься. Да, совсем забыла спросить, как прошла встреча с Марком?

Я всполошилась и схватилась за голову от настигнувшей меня догадки. Марк! Как я могла забыть! Все началось после того, как я оставила у него шкатулку. Медь была особым щитом от кошмаров, отклоняла дурные сны. Разве не так я оправдывала в детстве свое воровство? Вот почему маг надеялся на мое скорое возвращение. Неужели его нелепые подозрения – правда?

– Ничего особенного он не посоветовал. Говорит, что во мне есть особый заряд, притягивающий некоторые медные вещи с обратным зарядом. Забрал шкатулку, запретил хранить дома подобные штуки, иначе сведу с ума всех профессоров в нашем институте. Вот и все, – отшутилась я в надежде, что Марк не посвящал Марину в подробности моего визита.

– Тогда, тем более, не о чем переживать. Проблема решена, но как я понимаю, частично? Он не сказал, что нужно делать, чтобы к твоим рукам больше ничего не прилипало?

– Порекомендовал обходить стороной злачные места, – призадумавшись, солгала я и поторопилась закончить разговор. – Спасибо, Маринка, что позвонила. Пойду отдыхать. Увидимся завтра!

– До завтра! И помни, о чем мы говорили. Поменьше перед сном думать о глупостях!

Я положила телефон на подушку и с тревогой посмотрела на клочок бумаги, где был записан номер Марка. Он шуршал на сквозняке, нашептывая, что завтра, максимум послезавтра, мне придется набрать эти цифры.

Глава 4

Ночь прошла, на удивление, спокойно. Я поднялась с постели в превосходном расположении духа, полюбовалась на свое отражение в зеркале, погладила блузку и отправилась в душ. Кран издал противный фыркающий звук – воду, видать, отключили. Я плотно завернула вентиль и взялась, уже было, за ручку двери, как вдруг услышала тихий стук по эмали. Обернувшись, я приметила в ванне черные капли. Струйка, тем временем, усилилась, и брызги усеяли мелкими точками бежевую шторку и кафельную плитку на стене. Я бросилась в сторону и повернула на себя красный рычаг, перекрыв трубу, но поток никак не прекращался. Одновременно с краном начала работать и душевая лейка, которую я вчера положила косо, и, теперь, вода хлестала не только в ванну, но и на пол.

Об эмаль ванны что-то звякнуло, и фонтан угольных брызг стих. Я вжалась в стену и наблюдала за происходящим, боясь шелохнуться. Черная вода кружилась, исчезая в сливном отверстии. Я пригляделась к предмету, оставленному потоком. Это был тот самый кулон, который мама мне подарила в день нашей разлуки. Медная птичка лежала клювиком вверх. Она напомнила мне о горечи потери, на одну секунду передо мной ожил прощальный взгляд мамы. Боль перехватила горло, затмив страх.

Шум воды раздался снова, но уже со стороны. Я невольно задержала дыхание. Послышался громкий хлопок, и стиральная машина выплюнула порцию болотной жижи, а вместе с ней рваное платье, сплошь покрытое скользкими водорослями.

Пол подо мной поплыл, я тяжело задышала и… очнулась в постели от звонка будильника.

Мне хотелось зареветь от отчаяния. Я настолько была испугана, подавлена, опустошена, что мысль посетить Марка перестала казаться бредовой. Пусть, в конце концов, объяснит, почему он так уверен в моем магическом происхождении. Пальцы уже набирали номер с потертой карточки, но они остановились, стоило мне вспомнить лицо мага, искаженное лживым сочувствием. Если бы он хотел помочь, помог бы сразу, не вынуждая унижаться. В моем возвращении для него, определенно, имеется выгода, которую он и стремится извлечь.

Я отбросила в сторону телефон и закрыла лицо руками. Жаловаться Маринке тоже не вариант. Она настоит на еще одной встрече с Марком, а я не смогу объяснить ей, почему не доверяю ему.

Мысленно приказав себе успокоиться, я оделась и в раздумьях остановилась около ванной. Время пролетало, а мне не хватало смелости повернуть ручку. «Ну, же, Нелли», – уговаривала я себя, – «сон закончился, там нет ничего страшного». Руки предательски дрожали, а ноги стали ватными. Мне не хватало духу заглянуть внутрь. Я, утопая в отчаянии, пнула ногой дверь и ушла на кухню. Пришлось умыться водой из чайника, благо со вчерашнего чаепития в нем осталось немного воды. Никудышное начало дня, как и вчера. Хорошо, что сегодня, хотя бы, удалось выспаться.

В холле института оказалось людно и шумно: студентов распределяли на практику. Многие хотели бы поехать к теплому морю, а не на север страны, дождливый и ветреный, где то и дело приходится укрывать раскоп от колючей мороси и продолжительных ливней. Нам с Маринкой «повезло», по мнению однокурсников, ведь мы отправимся в солнечный Севастополь.

Кроме того, среди будущих археологов нашей группы бытовало мнение, что на юге уникальные находки не редкость, хотя такие высказывания я считала несусветной чушью. Даже в вечной мерзлоте Сибири раскапывали ценные артефакты.

Ход моих рассуждений прервала Маринка, внезапно подскочившая ко мне.

– Ты хочешь довести меня до инфаркта? – вздрогнула я.

– Извини, что напугала, – отозвалась подруга. Как сегодня спалось? Больше не снились кошмары?

Я отвела взгляд, притворившись, что высматриваю преподавателя, который должен расписаться в листе практики.

– Н-нет, спала как младенец, не беспокойся.

– Ну вот, – расплылась в улыбке Марина, – я же говорила, все будет отлично. Мы решили с ребятами в пять собраться, придешь?

«Лишь бы не домой», – проскользнула мысль.

– Приду. А какой повод?

– Вот те раз, – протянула Маринка. – Сегодня у Оли день варенья, ты разве забыла? Она покрутилась перед зеркалом, поправляя поясок на голубом платье в белый горошек.

– Точно, – заморгала я. – Пятнадцатое уже. Ты такая сегодня нарядная, а я даже не подумала о празднике. Как я пойду в таком виде? Надо же еще подарок купить!

– Нормальный у тебя вид! – возмутилась подруга. – Немного макияжа и все будет отлично. Так говоришь, будто в халате идешь. Давай пройдемся сегодня до ювелирки, помнишь рядом с нами «Тысяча желаний»? Купим ей симпатичный браслетик.

– Что ж, можно, – кивнула я. – Вот листы подпишем и сходим. Ты зачет сдала уже?

– Сдала, будь он неладен. До сих пор голова забита теорией. Послезавтра археологию сдавать, а я пропустила последнюю пару из-за конкурса. Буду верить, что Среднегостовская культура пройдет мимо меня.

– Я тоже на это надеюсь, – меня разобрал смех. – Борис Глебович до сих пор, наверное, отходит от моих шуток про ведьм.

– Эх, жаль, что меня не было… Смотри, Тимур Андреевич пришел, рванули очередь занимать!

К небольшому ювелирному салону, где продавались украшения из серебра, мы с Маринкой подошли лишь к четырем вечера. На улице стояла приятная, теплая погода, к потокам ветра примешивался неповторимый майский аромат, напитанный цветением яблонь, черемухи, свежестью молодой травы. Вечернее солнце бросало медные отблески на окна, витрины и машины. Жаль, что эту медь нельзя убрать в шкатулку…

Мы выбрали Ольге в подарок тоненький изящный браслет, к которому крепились крошечные звездочки-подвески с сапфирами. Пока Марина выбирала упаковку для подарка, я прошлась по отделу, изучая витрины, и, вдруг, ощутила на себе чей-то пристальный взгляд. Кроме нас в зале находились влюбленные, с увлечением выбирающие обручальные кольца, и невысокая стройная женщина в стильном темно-синем кардигане. С ней мы, как будто бы, уже встречались ранее, но где? Я призадумалась и вспомнила. Она сидела напротив меня в автобусе, когда я ехала к Марку. Что ей нужно?

– Мы знакомы? – осмелившись, спросила я. Женщина подошла ко мне ближе на пару шагов. Ее лицо показалось мне очень красивым, несмотря на сеточку морщин в уголках уставших глаз. Черное облегающее платье под кардиганом подчеркивало ее точеную фигуру, а умело выполненный макияж придавал образу еще больший шарм.

Моя подруга отвлеклась от покупки и с интересом следила за нашим диалогом.

– Ланская Светлана Леонидовна… Она ваша мать? – срывающимся от волнения голосом, задала вопрос моя собеседница.

Я замерла в одной позе, слова застревали в горле. Защипало в горле и носу. Как объяснить, чтобы не расплакаться?

– Я дочь Ланской Светланы, – произнесла я, наконец. – Меня зовут Нелли.

– Как вы с ней похожи! – восхищенно, но с нотками горечи в голосе выдохнула женщина. – Меня зовут Дарья Степановна, мы когда-то работали вместе с вашей мамой. Но, главное не это, – задумалась она. – Четырнадцать лет назад, перед своим исчезновением, Светлана просила меня кое-что сделать для вас. Ваша мать предчувствовала беду… Время тянулось так долго, я ждала, когда вы станете взрослой, чтобы понять причину ее поступка. Я наблюдала за вами, Нелли, и не решалась заговорить, сомневалась, что вы готовы узнать правду. Но вы же… готовы, верно? Сможем ли мы увидеться через день, в десять утра? Я бы предложила зайти завтра, но есть еще одно важное дело, которое нужно срочно завершить.

– Да, конечно. Мне очень бы хотелось узнать о маме… Когда она пропала, ни я, ни отец даже предположить не могли, где ее искать… – растерянно пробормотала я.

– Тогда записывайте адрес.

Я разблокировала смартфон, открыла заметки и сохранила данные.

Когда мы направились с Маринкой к выходу, Дарья Степановна окликнула меня:

– Нелли!

Я обернулась на пороге.

– Мать очень любила вас. А кто любит, не пропадает без вести.

– Чего это она? – шепнула Марина. – Ты знаешь ее?

– Я тебе позже расскажу, – пообещала я. – Когда схожу к ней и все узнаю. Сейчас я сама не до конца понимаю, насколько эта женщина была связана с мамой.

– Хорошо. Пойдем к Оле, как раз успеем прийти вовремя.

Встреча с друзьями избавила меня на несколько часов от тревожных мыслей, даже от той, что домой, все же, вернуться придется. Всего на несколько часов, пока не раздался звонок в дверь. Я не сразу осознала, кому принадлежит голос в прихожей. Алкоголь искажал звуки, цвета становились ярче и резали глаза. Настолько мне хотелось забыться. Но, когда я столкнулась взглядом с Марком, то словно погрузилась в холодное озеро и ощутила, как в голове просветлело.

– Добрый вечер, – обратился он ко всем гостям Ольги, переминаясь с ноги на ногу и не переставая пялиться в мою сторону. – Тёма, подойди на пару слов.

Артем отодвинул в сторону бокал и, немного пошатываясь, подошел к брату. Я с интересом выглянула в прихожую, перегнувшись через край дивана. Марк говорил тихо, я могла лишь предположить, что он пытается уговорить Артема уехать домой. Его недовольство выражали нахмуренные брови и резкая жестикуляция. Маринка толкнула меня локтем, и я обернулась.

– Ты чего? – спросила она.

– Да, так, – отмахнулась я. – У них произошло что-то?

– Это их дела, не обращай внимания, – подливая мне в бокал вино, сказала Марина. – Я сама написала Марку сообщение. Тёме пора домой, ему нельзя так налегать на спиртное, врач запрещает. Мы же не хотим вызывать скорую помощь в конце праздника?

– Слушай, – зашептала я ей на ухо, – мне-то ты можешь доверять. Я уже догадалась, что вы встречаетесь.

Марина вскинула на меня изумленные глаза.

– Неправда, мы всего лишь друзья.

– У тебя взгляд становится другим, когда ты говоришь о нем.

– И… Что ты об этом думаешь? – губы Маринки дрогнули, она избегала смотреть на меня, щеки заметно порозовели. – Осуждаешь, да?

– О чем шепчемся, а? – подсела к нам Оля и по очереди коснулась своим бокалом наших. Раздался тихий звон.

– Ну вот, ты нас рассекретила, – рассмеялась я. – Мы шептались о том, что сейчас суровый брат Тёмы заберет его домой, и бедняга останется без торта.

– Непорядок, – кивнула Ольга и вышла в прихожую. Черт меня дернул за язык. Несколько минут она переговаривалась с Марком, и, вскоре, они шагнули в гостиную.

– Значит так, мальчики, – обратилась Оля к компании Сережи, с оживлением играющей в мафию. – Бар на сегодня закрывается. Будем пить чай.

Марк не терял уверенности даже в большой компании. Он еще раз подошел к имениннице, с улыбкой вручил ей пожелания и роскошный амулет в форме лотоса. Его сиреневые лепестки сочетались с воздушным платьем нежно-зеленого цвета, подчеркивали естественную красоту глаз.

– С праздником, Ольга, – добавил Марк. – Прошу, примите от меня подарок.

Оля смутилась, ее пухлые щечки покрыл розовый румянец. Она поблагодарила за поздравление и убежала на кухню, ставить чайник. Я бы хотела встать и помочь ей, но, приподнявшись, поняла, что протрезвела лишь моя голова, но не тело. Марк присел рядом со мной и откинулся на спинку дивана. С удивлением я отметила, что меня не тяготит его присутствие, он словно смирился с тем, что оказался неправ, причислив меня к ведьмам. Хорошо, это к лучшему.

Сережа принес чайник и разлил кипяток по кружкам. Я опустила в воду пакетик зеленого чая.

– Сейчас вернусь, – шепнула я Марине и, изо всех сил стараясь сохранять равновесие, вышла из-за стола.

Вернувшись, я в недоумении взглянула на содержимое своей кружки.

– Марин, кажется, тут что-то напутали. У меня был чай, а теперь здесь кофе. Судя по цвету, кто-то щедро положил несколько ложек.

– Нелька, не дури, – шутливо погрозила пальцем подруга. Я даже пакетик вытащила. Пей свою любимую зеленую гадость.

Марк напрягся и, вытянув шею, с интересом заглянул через мое плечо в кружку.

Я сглотнула, отгоняя приступ внезапной тошноты, и отпрянула от стола, но давать магу повод для новых подозрений не собиралась.

– В глазах потемнело. Действительно, чай, – с трудом сохраняя самообладание, ответила я, присматриваясь к ужасной черной жиже, в которой, ко всему прочему, всплыла речная букашка.

– Так пей, если чай, – хмыкнула полупьяная Маринка. – И торт ешь. Вкуснотища, Оля сама стряпала.

Я оглянулась на Марка. Он ждал моих действий, ждал, что я сделаю дальше. Комната кружилась передо мной, во рту пересохло.

Он коснулся моей руки.

– Вижу тебе вовсе плохо. Давай подвезу до дома?

Я с недоверием покосилась на Марка.

– Благодарю, но я сама. На свежем воздухе станет легче.

Маринка придвинула к себе мою порцию чая и выдала:

– Тогда я за тебя чай выпью, чего добру пропадать.

Я подошла к Оле, поблагодарила за угощение и поспешила выйти на свежий воздух.

На улице меня стошнило. Голова кружилась так, что я не могла сделать шаг, повсюду чудилась черная вода. Она затапливала двор, колыхалась в лужах, хлюпала на зеленом газоне. Сознаться во всем Марку? Но, что, если он виновник моих страданий? Все началось после встречи с ним. Или, может быть, виновата я сама? В том, что я и есть зло, я и есть ведьма…

В эту ночь у меня пропал сон. Свет от месяца серебрился сквозь тонкие крылья штор, оставляя на полу узкие бледные полоски. Это сияние раздражало меня. Или я боялась уснуть. Сон перетекал в реальность и обратно. Я села у окна и смотрела, как кружит ветер лепестки цветущих яблонь. Когда соседний дом стали заливать розовые лучи рассвета, я улеглась в кровать и отключилась до позднего вечера.

Половина десятого утра, пустой, расхлябанный автобус, в мыслях туман, ничего не разобрать. К левому виску подкралась ноющая, изматывающая боль, она медленно нарастала, становясь невыносимой. Я сняла наушники, и мелодии песен заменил монотонный гул мотора. Моросил дождик, и вода мелкими капиллярами растекалась по пыльному стеклу, оставляя за собой прозрачные дорожки. В воображении я нарисовала эти струйки черными, похожими на темную кровь. Зачем?

Что хотела мне сказать Дарья Степановна? Почему не поговорила с папой, пока он был жив? Да, вопросов у меня больше, чем ответов на них.

Я постучала в дверь, обитую бордовым дерматином, единственную на площадке без номера. За ней раздался топот ног, шорох, и через несколько секунд мне открыла молодая девушка в махровом халате горчичного цвета. Ее глаза и щеки покраснели от слез.

– Вам кого? – тихим голосом спросила она, теребя в руках пояс от халата.

– А… Дарья Степановна здесь живет? – вопросом на вопрос ответила я, испытывая чрезвычайную неловкость от того, что пришла в неподходящий момент.

– Жила, – всхлипнула девушка и провела ладонью по лицу, вытирая выступившие слезы. – Убили маму.

– Как убили? – я заморгала, пол под ногами будто дрогнул. Что могло произойти за вчерашний день?

– Она возвращалась домой поздним вечером, а ее… ножом в спину… – дочь Дарьи Степановны разрыдалась. – Сначала в больницу увезли, я приехала тут же, но мамочка уже умирала. А вы… случаем не Нелли?

– Да. Дарья Степановна рассказывала обо мне?

– Она просила передать вам кое-что. Я сейчас принесу, подождите.

Через пять минут девушка вернулась, держа на ладони небольшую картонную коробочку.

– Вот… Я положила в нее записку. Писала со слов мамы, но, думаю, она просто бредила перед смертью. Не берите в голову. Мама и при жизни была чудной. Она хотела досказать что-то еще, но умерла.

– Примите мои соболезнования… – я с сочувствием взглянула на девушку, ощущая, как мне становится не по себе от ее горя. – Спасибо, что помогли мне.