Текст книги "Свастика в небе. Борьба и поражение германских военно-воздушных сил. 1939—1945 гг."

Позиции на линии Гравлин—Берг[31]31
  Берг – городок в 8 км юго-восточнее Дюнкерка.


[Закрыть] в основном удерживали французы, в то время как англичане стояли на линии Берг—Ньивпорт. Однако дальше на юг, около Лилля, под угрозой окружения находились четыре британские дивизии и вся французская 1-я армия. Горт отдал приказ о прорыве на север, и ночью британские механизированные части и подразделения французской 1-й армии успешно прорвались. Это был долгожданный успех, но Горт не испытывал никаких иллюзий. Даже если бы он со своими людьми смог достичь побережья, вряд ли удалось бы эвакуировать большинство из них. В то время он думал, что из четверти миллиона человек в лучшем случае удастся вывезти от 50 до 60 тысяч.

Командующий французской 1-й армией, генерал Бланшар, не желал участвовать в отступлении к побережью, так как был уверен в том, что не удастся погрузить людей на корабли, даже если они туда доберутся. Но Горт упорно настаивал на четком исполнении своих приказов и собирался сделать для их выполнения все возможное. Он должен был достичь побережья, откуда его люди будут эвакуированы.

Тем временем в Лондоне тоже не испытывали оптимизма. 28 мая капитулировала бельгийская армия. Англичане, насколько смогли спешно, заполнили пробел, но едва они это сделали, как стало ясно, что начала разваливаться и французская армия. В Лондоне оценивали немецкое превосходство в воздухе как четыре к одному, и в таких условиях было трудно рассчитывать на то, что флот или силы береговой обороны окажутся способны длительное время сдерживать вторгшиеся войска. И хотя перспективы были самыми мрачными, правительство во главе с Уинстоном Черчиллем приняло решение: Англия будет сражаться, что бы ни случилось.

Британские и французские войска через узкий коридор потоком устремились назад к Дюнкерку. Вероятно, это было самое блестящее и успешное отступление в истории, но отступающие силы ни в коей мере не были в безопасности. Ночь с 28 на 29 мая стала особенно тяжелой. Небо было затянуто облаками, но полыхали все окрестные деревни, и отблески делали облака розовыми. Немецкое давление увеличивалось ежечасно, и коридор, по которому войска спешили к побережью, становился все более узким. Теперь больше не было единства, дороги запрудили потоки гражданских беженцев, и их приходилось время от времени расчищать, чтобы дать возможность пройти войскам.

Здесь и там возникали пробки, которые угрожали задержать операцию в целом, но появлялись поспешно вызванные бульдозеры и безжалостно расчищали путь, сгребая автомашины, вышедшие из строя танки, пушки и гражданские автомобили в кучи обломков на обочинах дорог. Теперь остались доступны лишь три узкие, неприспособленные, разбомбленные и разрушенные дороги, которые было необходимо любой ценой сохранить открытыми для проезда, поскольку для сотен тысяч человек это был путь к спасению.

Шоссе от Кеммеля[32]32
  Кеммель – поселок в 8 км южнее Ипра.


[Закрыть] к Вёрне использовалось в основном британскими механизированными частями, с отдельными вкраплениями французских войск. Продвижение было медленным, с длительными задержками. Дорога от Ньювкерке[33]33
  Ньювкерке – поселок в 12 км южнее Ипра.


[Закрыть] через затопленные районы Ост-Шапеля[34]34
  Имеется в виду местечко Шапель-ла-Гранде, в 8 км южнее Дюнкерка, на берегу канала От-Кольм.


[Закрыть] и Хондсхота[35]35
  Хондсхот – городок в 16 км юго-восточнее Дюнкерка.


[Закрыть] к Дюнкерку использовалась самыми разными подразделениями: пехотой, кавалерией и механизированными частями, при этом последние были вынуждены двигаться со скоростью улитки. Третья дорога от Байеля[36]36
  Байель – городок в 41 км юго-восточнее Дюнкерка.


[Закрыть] до Ост-Шапеля была забита кавалерией и артиллерией, продвигавшимися вперед, чтобы выйти на дорогу Ньювкерке—Дюнкерк. В некоторых местах немецкие танки были менее чем в паре километров.

Дороги интенсивно бомбили, и приходилось в тусклом свете переносных ламп вручную засыпать большие воронки. Многие тысячи гражданских беженцев очень мешали передвижению, и их снова и снова оттесняли с дорог, чтобы расчистить путь для войск. Это была жестокая работа, но ее нужно было делать, если требовалось сохранить дороги в целом свободными для движения. Массы испуганных и подавленных мужчин, женщин и детей жалко толпились на лугах по обеим сторонам дорог. И все вокруг было заполнено гвалтом взрывов, стрельбы, воплями и проклятиями, а вдали постоянно грохотала артиллерия.

Как только светало, появлялись немецкие самолеты, чтобы добавить еще больше беспорядка. Хотя, к счастью, их было и немного, они причиняли значительные потери и создавали дополнительные, почти непреодолимые трудности. Немецкое давление по обе стороны коридора постоянно нарастало, и люди, двигавшиеся по дорогам, знали это. Измученные и практически обессилевшие, они облегченно вздыхали, когда, наконец, оказывались на плацдарме.

Для фильтрации прибывавших частей были выделены мощные британские силы, которые имели жесткий приказ: не пропускать никакие транспортные средства – никаких автомобилей, никакой артиллерии, никаких фургонов и даже санитарных машин. Водители ругались, офицеры протестовали, но, заканчивая все споры, постовые просто стреляли по шинам и радиаторам. После этого споры были излишни; люди выбирались из своего бесполезного транспорта и дальше шли пешком. Бросить всю материальную часть, освободить дорогу для людей – таков был приказ по войскам. Снаряжение и технику можно было заменить, людей же – нет. Лишь танкам, немногим полевым пушкам и пулеметам, необходимым для обороны плацдарма, разрешалось пересекать заградительные посты.

30 мая Горт послал в Лондон сообщение о том, что все его части находятся на плацдарме. Учитывая французские войска, теперь гарнизон плацдарма насчитывал 400 тысяч человек.

Плацдарм был длиной около 30 километров и нигде не имел глубину более 10 километров, а это подразумевало, что каждый его квадратный дециметр был в пределах досягаемости немецкой артиллерии даже среднего калибра. Большинство британских частей находились в восточной части плацдарма, хотя несколько из них были вместе с французами в западной половине. Отступление на плацдарм заняло три дня, и теперь было необходимо спешно перегруппировать беспорядочную людскую массу. Британские и французские части собирали отдельно, и когда это, наконец, было сделано, предпринимались попытки восстановить отдельные подразделения. После этого они направлялись вперед на берег. В дюнах на протяжении менее 3 километров на восток собирались французы. Британский сборный пункт находился около Ла-Панне. Между ними бродили группы отставших, которые потеряли свои части. Одной из самых больших трудностей стало обеспечение людей питанием. Полевые кухни и все обычные атрибуты хорошо организованной армии были брошены позади, но так или иначе это удалось сделать.

Рацион был сокращен до минимума, и теперь не было никакого обеспечения питьевой водой, потому что при взрыве моста английские саперы по неосторожности также взорвали и водопровод. Немногие источники солоноватой воды днем и ночью осаждались измученными жаждой людьми. Солдаты обыскивали в Дюнкерке оставленные дома в поисках еды, в местных пекарнях пекся хлеб. Продовольствием также обеспечивали один или два маленьких грузовых судна, стоявших в порту, некоторое количество мяса было получено путем забивания кавалерийских лошадей и рогатого скота, который мог быть найден. На железнодорожных путях горели составы с продовольствием, но там также были составы с боеприпасами, и грузовики один за другим взрывались, вытаскивая вагоны с продовольствием из огня.

Первое серьезное обсуждение проблем эвакуации, «на всякий случай», состоялось 20 мая, и адмирал Рамсей, главнокомандующий в Дувре, был назначен ответственным за операцию «Динамо». Из-за присутствия большого числа немецких бомбардировщиков и подводных лодок было слишком опасно использовать большие корабли. Малые суда лучше подходили для этой цели, потому что представляли гораздо более трудную цель для бомбардировщиков и подводных лодок.

Повсюду на побережье и внутренних водных путях Англии офицеры военно-морского флота проявляли интерес ко всему, что было крупнее лодки: моторным катерам, яхтам, спасательным шлюпкам больших кораблей, буксирам, рыболовецким траулерам, даже к колесным пароходам – ко всему, что, несмотря на свои скромные размеры, могло плавать по морю. В итоге их загадочной деятельности в портах Ла-Манша вскоре был собран большой флот из маленьких судов, ожидавший приказа.

А затем страна услышала новости. Это было потрясение. Но полная правда была еще хуже. 28 мая Горт обоснованно полагал, что наступает крах восточного фланга плацдарма в Ньивпорте. Это означало бы конец эвакуации, а пока удалось вывезти приблизительно 25 тысяч человек.[37]37
  Британское командование фактически начало эвакуацию своих войск уже 20 мая, не известив при этом союзников. К 26 мая, когда было принято решение о полномасштабной эвакуации войск, окруженных в Дюнкерке, англичане уже вывезли 59,5 тысячи своих солдат и офицеров.


[Закрыть] Но затем произошло нечто поразительное.

Каждый, кто имел мореходную лодку любого вида на южном и восточном побережье и дальше на внутренних водных путях, теперь был готов внести свой вклад в спасение Дюнкерка. Множество моторных катеров, прогулочных судов, яхт – старые корыта всех сортов, некоторые из них были очень далеки от того, чтобы стать пригодными для морского плавания, – пересекли Ла-Манш, чтобы помочь людям в Дюнкерке. Более четырехсот из этих лодок вышли по инициативе их владельцев, чтобы принять участие в работе по вывозу людей с пляжей, окутанных серовато-коричневыми облаками дыма, которые поднимались над горящими нефтяными емкостями и разрушенными зданиями. Англия была многим обязана этим добровольным морякам еще прежде, чем вся работа была выполнена.

Теперь в общей сложности 693 судна (включая 45 военных транспортов) и приблизительно 200 судов союзников курсировали взад и вперед через опасный отрезок серого моря, обеспечивая возвращение британской армии, в то время как адмиралтейство послало 39 эсминцев, чтобы защитить этот новый карликовый флот.

Тем временем немецкая артиллерия и немецкие бомбы превратили крайне важный район гавани и доков в море пламени и дыма. Нефтяные цистерны изрыгали над городом и окружающей сельской местностью длинные масляные клубы абсолютно черного дыма, а над дымом, достигавшим высоты 4600 метров, висела серовато-коричневая дымка.

Внизу сотни тысяч людей стоически ждали своей очереди, чтобы подняться на борт судна. У них не было никаких палаток и никакого любого другого убежища, чтобы скоротать холодные ночи. Время от времени шел дождь, и промокшие и дрожащие люди жались друг к другу, чтобы согреться, и задавались вопросом, смогут ли они спастись в конце концов. С 30 мая немецкая артиллерия стала более опасной, чем «Штуки». Люди зарывались в песок, но укрытия легко обрушивались. И не было никаких деревьев, чтобы развести костры, около которых люди могли бы просушить одежду и согреться.

Сам Дюнкерк тонул в море огня, и людям приходилось двигаться к причалам сквозь дым и жар по улицам, усыпанным обломками зданий, которые продолжали разрушаться с обеих сторон. Улицы были завалены брошенными, развороченными и перевернутыми автомобилями всех типов. Разлагающиеся трупы мертвых лошадей с раздутыми животами и торчащими в небо ногами испускали зловоние. Вокруг постоянно взрывались снаряды и бомбы. Неудивительно, что совершавшие марш колонны иногда распадались, поскольку люди теряли самообладание и дикой толпой мчались к причалам, откуда слышались продолжительные вопли сирен, заставлявшие их спешить. Каменные причалы были теперь в значительной степени разрушены и испещрены следами от разрывов бомб и снарядов, и повсюду высились кучи щебня. Английские саперы работали непрерывно, чтобы подготовить импровизированные причалы для погрузки людей на суда, используя разбитые грузовики, бревна, доски, балки, булыжники и все, что имелось под рукой.

Самолеты Геринга непрерывно сбрасывали бомбы на город, но его защитники продолжали держаться, и впервые стали ясно видны границы возможностей люфтваффе. Обещания Геринга исполнялись лишь частично. Его самолеты могли не оставить камня на камне, но не могли взять город, и «Штуки», следовавшие волна за волной, были не в состоянии отрезать британские силы от помощи, прибывавшей к ним со стороны моря. Суда все еще входили в гавань и покидали ее с десятками тысяч людей, которые снова могли сражаться на следующий день.

Воздушным корпусам генералов Грауэрта и Келлера[38]38
  Генерал авиации Ульрих Грауэрт командовал I авиакорпусом, а генерал авиации Альфред Келлер возглавлял IV авиакорпус.


[Закрыть] и «Штукам» Рихтхофена поручили сомкнуть клещи вокруг окруженных армий, но бомбежкой емкостей нефтеперегонного завода в Дюнкерке они подняли обширные облака дыма, которые распространились на весь район и скрывали их цели. Сам город лежал в руинах, портовые сооружения разрушены, суда получали попадания и повреждения, и некоторые из них тонули, но обороняющиеся все еще сражались. Они отходили, но лишь шаг за шагом, и существовали очаги сопротивления, где они сражались до последнего человека, прикрывая эвакуацию.

Отчаянное сражение также шло и в едком дыму, и в темной дымке над городом. Впервые люфтваффе и Королевские ВВС Великобритании могли помериться силами. Немецкие бомбардировщики все еще могли летать и сбрасывать свои бомбы в ад, разверзшийся внизу, но их истребительное прикрытие все более и более яростно атаковали «Харрикейны» и «Спитфайры», и многие бомбардировщики отправились вниз вслед за своими бомбами. Теперь Англия день за днем бросала в бой свои заботливо подготовленные истребительные подразделения, невзирая на потери – слишком многое было поставлено на карту внизу, чтобы осторожничать наверху. Ее летчики-истребители сражались в небе над Дюнкерком до тех пор, пока не кончались боеприпасы и не подходило к концу горючее, затем летели обратно на свои базы в Южной Англии, чтобы дозаправиться и пополнить боекомплект, выполняя по три или четыре вылета днем, пока было светло.

Итак, для люфтваффе легкие дни Польской кампании прошли. Если тогда, имея численное превосходство машин, они быстро стали главенствовать в воздухе, то теперь должны были сражаться за каждый метр с сильным противником, обладавшим хорошими машинами, с летчиками, которые могли сбить лучших из них и которые сражались, пока не будет сделан последний выстрел и не опустеют баки. Самолет за самолетом пикировали вниз, потеряв управление и оставляя позади спирали дыма, чтобы врезаться в руины Дюнкерка или в берег. Вскоре стало ясно, что, несмотря ни на что, люфтваффе не могут сбросить этих людей с небес. Снова и снова их самолеты появлялись из дыма и тумана, чтобы атаковать. Они сражались непреклонно и отчаянно, и потери люфтваффе все время росли, хотя их бомбардировщики все еще достигали целей.

И каких целей! От Ла-Панне до причалов Дюнкерка тянулась темная масса беспомощных людей, которые могли лишь ждать и надеяться, пылающие улицы города, ведущие к морю, кишели теми, кто направлялся к судам, но эвакуация непрерывно продолжалась, несмотря на дождь бомб и постоянное завывание пикирующих «Штук». На берегу люди проклинали зыбучий песок, когда пытались вырыть в нем укрытия, но теперь он стал их спасением. Он гасил взрывы бомб. Бомбы зарывались в него, и сила взрывов в значительной степени расходовалась зря. Будь берега Дюнкерка твердыми и каменистыми, потери среди ожидавших людей оказались бы очень большими.

В дополнение к взрывавшимся бомбам там рвались и снаряды, которые непрерывно со свистом летели по воздуху к судам, стоявшим у берега в ожидании своей очереди. Многие из них получали попадания, скрывались под вспышками огня и дыма и кренились, чтобы медленно исчезнуть с поверхности. Всего в этом аду были убиты и ранены около 4 тысяч человек, удивительно малое число, учитывая концентрацию атак, ограниченность района и массу бомб.

Немцы отчаянно атаковали защищавшихся англичан, поскольку также понимали, как высоки ставки, и топили судно за судном или оставляли после себя выбросившиеся на берег и горящие остовы. Но место выбывших всегда занимали новые суда, которые направлялись в разрушенный порт или вставали на якорь у импровизированных молов. И, несмотря на все усилия люфтваффе и артиллерии, они оставались там, пока не были полностью заполнены людьми. Тогда они разворачивались и плыли обратно в Англию, все еще преследуемые снарядами и бомбами. Лишь в один-единственный день эвакуации утонули 32 судна и 11 получили тяжелые повреждения, но эвакуация продолжалась.

Обещание Геринга не могло быть выполнено. Его люфтваффе могли затруднить эвакуацию, но они не могли остановить ее, и в течение дня море между Дюнкерком и английскими портами на Ла-Манше, Дувром, Рамсгитом[39]39
  Рамсгит– порт в 4 км южнее Маргита.


[Закрыть] и другими было усыпано небольшими судами, перевозившими драгоценный человеческий груз и сидящими значительно ниже грузовой ватерлинии. Люди на их борту были теперь безоружны, большинство из них, спасаясь из ада Дюнкерка, оставили даже свои винтовки, но они еще не были в безопасности. Снова и снова в небе появлялись и стремительно росли несколько точек. Немецкие бомбардировщики! Но когда они начинали атаковать, становилось ясно, насколько мудро поступило британское адмиралтейство, настояв на использовании малых катеров. В них было очень трудно попасть, и большинство бомб падали в море, не причиняя вреда. И если судно было так сильно повреждено, что начинало тонуть, рядом находились другие суда, чтобы подобрать оставшихся в живых. Многие из поврежденных судов по-прежнему держали свой курс, ковыляя домой с поврежденным корпусом и креном на левый или правый борт, все еще пригодные для перехода по морю и все еще неся спасенные части к безопасной земле.

Еще раз пессимизм экспертов был опровергнут непреклонной решимостью простых людей. Не 40 или даже 50 тысяч человек были сняты с берега и благополучно перевезены домой, а сотни тысяч. Из 861 судна затонули 243, включая 8 специальных военных транспортов (они представляли собой наилучшие цели), 17 рыболовецких судов и 6 эсминцев.

Для людей, все еще ожидавших погрузки, дни казались бесконечными. Сотни бомбардировщиков ревели над их головой или пикировали на них, пока небо было полно звуков пушечной и пулеметной стрельбы. Но даже максимально увеличенные силы люфтваффе не могли защитить свои бомбардировщики от нападений. Как только они появлялись над Дюнкерком, на них пикировали британские истребители, разбивая их боевые порядки и отправляя многие из них на землю. Успех эвакуации был в значительной степени обязан этим молодым пилотам. Их неустанные атаки мешали люфтваффе. Сбивая бомбардировщик за бомбардировщиком и истребитель за истребителем, они вселяли мужество в отчаянно сражавшиеся арьергарды и сделали для успеха операции «Динамо» намного больше, чем планировало британское командование, но дорогой ценой.

31 мая Горт сдал командование Александеру и вылетел обратно в Англию. Отход британских войск к побережью и посадка на суда продолжались, несмотря на все усилия люфтваффе, и вечером 2 июня последние 4 тысячи человек были взяты на борт и благополучно пересекли море.

Когда англичане ушли, французы остались сражаться. В дополнение к британским экспедиционным силам на плацдарме находились французские части численностью около 150 тысяч человек. После совместного обсуждения между британским адмиралтейством и командирами французских дивизий было решено, что сопротивление должно быть прекращено в сумерках 3 июня после того, как будет эвакуировано максимально возможное число французов.

Подразделения, все еще удерживавшие предместья Дюнкерка, получили распоряжения выйти из боя и отходить к порту, чтобы сесть на суда, которые будут ожидать их. 14 транспортов, каждый вместимостью по 3 тысячи человек, и 60 рыболовецких судов, каждое из которых могло взять на борт около 40 человек, были выделены для этой финальной операции. Как только стемнеет, люди должны были пешком отправиться в гавань. Никакой шум двигателей не должен был позволить обнаружить их отход.

Немецкая артиллерия все еще грохотала, когда безмолвные колонны начали свой путь назад. Их встречали офицеры связи и проводили через горящий город в гавань. Облака едкого дыма еще поднимались над нефтяными хранилищами в Сен-Поле, покрывая все вокруг слоем масляной сажи. Время от времени ветер разгонял дым, и тогда можно было увидеть берег, покрытый обломками, трупами людей и животных, скелетами сгоревших самолетов, выведенными из строя танками и брошенными пушками. Прибывало все больше и больше частей, переполняя дороги к гавани и побережью, стремясь к спасительному морю.

В 22.30 начали неясно вырисовываться мачты и трубы первых спасательных судов, осторожно выходивших в Ла-Манш. «Вся операция должна закончиться к 3.00» – таков был приказ. Это означало, что есть менее пяти часов, чтобы вывезти от 40 до 50 тысяч человек. Бесконечные людские колонны продвигались вперед через разрушенные улицы Дюнкерка. Время от времени вспышки пламени освещали измученные лица, а затем колонны снова скрывались в темноте. Тысячи людей скапливались в районе гавани и на открытом берегу, их глаза беспокойно всматривались в небо, а уши напряженно ловили угрожающий гул самолетов. В течение дня бомбы падали непрерывно, но этой ночью ожидавшим людям повезло. Небо было пасмурным, и воздух оставался спокойным и тихим. В мерцающем пламени, поднимавшемся здесь и там, люди могли различить очертания судов, пришедших, чтобы забрать их. Постепенно колонны продвигались. Позволялось пройти только организованным подразделениям. Мощные силы военной полиции оттесняли назад толпы людей, потерявших свои части.

Посадка шла стремительно. Судно за судном быстро подходили к берегу, забирали свой человеческий груз и снова отходили. Но драгоценные часы также шли стремительно, и небо на востоке начало светлеть, сначала едва заметно, но затем все более явственно. Последнее судно ушло в четыре утра, но позади все еще оставались тысячи французских солдат. В семь часов немецкая артиллерия снова открыла огонь, в восемь командиры остатков четырех французских дивизий решили сдать Дюнкерк и подписать формальную капитуляцию в ратуше. Первые немецкие патрули уже появлялись около берега. Любое дальнейшее сопротивление могло означать только бойню.

В девять часов над разрушенной ратушей был поднят немецкий флаг, и генерал фон Кранц принял капитуляцию оставшихся французских войск, отметив храбрость и упорство, с которыми они до конца прикрывали эвакуацию. 35 тысяч французов, включая 4 тысячи раненых, попали в плен, но 250 тысяч человек британских экспедиционных сил вместе со 110 тысячами французов[40]40
  Всего с 26 мая по 4 июня 1940 г. из района Дюнкерка были эвакуированы в общей сложности 139 тысяч французов и бельгийцев.


[Закрыть] были спасены. Британские части сформировали ядро новой армии, а французы позднее использовались на других фронтах. Эвакуация стала впечатляющим успехом, и Геринг потерпел первое большое поражение в воздухе.

Вздох облегчения прокатился по Англии, когда стало ясно, что британские экспедиционные силы спасены, хотя люди и вернулись без оружия. Ни одна пушка, ни один танк не пересекли обратно Ла-Манш. 90 тысяч винтовок, 8 тысяч автоматов и 12 тысяч автомобилей всех типов были оставлены позади. Для формирования новой британской армии ничего не имелось; ее нужно вооружать с нуля.

По стране прошла волна ликования, но ситуация была очень мрачной. Для обороны страны имелось всего 200 тысяч обученных и вооруженных людей. И поддерживать их должны были, возможно, сотня тяжелых танков и вдвое большее число полевых орудий. Неудивительно, что такими озабоченными были лица чиновников на Уайтхолле![41]41
  Уайтхолл – название улицы в центре Лондона, на которой расположены правительственные учреждения, в том числе министерство обороны.


[Закрыть]

Предположим, что Гитлер, уничтожив или захватив в плен на севере лучшие французские войска, решил, что он может позволить себе отложить на некоторое время завоевание оставшейся части Франции. Предположим, что, вместо прикрытия своих войск на Сомме и Эне, он бросит все свои самолеты и парашютно-десантные части против Англии, высадит десант с моря и сбросит парашютистов на все важные аэродромы. Что же тогда его остановит?

В те тревожные дни глаза британских военачальников и государственных деятелей часто обращались к небесам. Немцы могли высадить с воздуха легкие танки, противотанковые пушки и несколько тысяч людей, обойдя оборону на юге и стремительно двигаясь на Лондон. Если бы это произошло, то вся система обороны пришла бы в замешательство, и их нападение имело бы большие шансы на успех. Никто не понимал этого лучше, чем Черчилль. Был единственный вопрос: осознают ли немцы представившийся им шанс и воспользуются ли они существующей слабостью англичан?

Гитлер и его генералы были ослеплены и восхищены своим неожиданно быстрым и полным успехом на Западе, но они испытывали колебания и сомнения в отношении будущего. Они еще не поняли стратегического – даже исторического – значения приказа об остановке, который спас Дюнкерк и дал англичанам шанс эвакуировать своих людей и который те блестяще использовали. Но один человек понимал, что все было поставлено на карту в течение нескольких дней после эвакуации, и это был Кессельринг, бывший начальник Генерального штаба люфтваффе, а ныне командующий 2-м воздушным флотом на Западе.[42]42
  Кессельринг Альфред – начальник Генерального штаба люфтваффе с 3 июня 1936 г. по 31 мая 1937 г., а на должность командующего 2-м воздушным флотом был назначен 12 января 1940 г. вместо снятого генерала Фельми.


[Закрыть]

После Дюнкерка Кессельринг убеждал Геринга организовать немедленное вторжение в Англию, но Геринг отказался, и те критические дни, когда Англия была практически беззащитна и не имела организованных и оснащенных сил, не были использованы.