Текст книги "Леди полночь"

4
Оттого и случилось

Эмма рухнула на мат и быстро перевернулась, чтобы не повредить ни Кортану, которая висела у нее на спине, ни саму спину. Несколько лет назад, только начиная тренироваться, она чаще резалась об острые края Кортаны, чем ошибалась в упражнениях, – и все это из-за упрямого отказа снимать меч.

Кортана принадлежала ей, а до этого – ее отцу и отцу ее отца. Они с Кортаной были единственным, что осталось от семьи Карстерсов. Отправляясь на битву, Эмма всегда брала с собой меч, даже если намеревалась использовать кинжалы, святую воду или огонь. Поэтому ей нужно было научиться сражаться с мечом на спине и твердо знать, как вести себя с ним в любой мыслимой и немыслимой ситуации.

– Ты как?

Кристина приземлилась рядом, но гораздо легче: она была безоружна и одета только в одежду для тренировки.

– Нормально, – ответила Эмма, садясь и потирая ушибленное плечо. Через пару секунд она уже вскочила на ноги: – Еще раз.

Медальон на шее у Кристины блеснул, когда она подняла голову, чтобы посмотреть, как Эмма взбирается по веревочной лестнице. Комнату заливал темно-золотистый солнечный свет – день клонился к вечеру. Девушки занимались уже несколько часов, успев до этого собрать и перенести в компьютерную комнату фотографии и записки со Стены Улик (Кристина отказывалась называть ее Стеной Безумия), чтобы Тай и Ливви смогли их отсканировать. Ливви обещала прийти на тренировку, но явно с головой ушла в поиски зацепок на просторах Интернета.

– Может, хватит? – спросила Кристина, когда Эмма добралась до середины лестницы, но та упорно полезла дальше и не остановилась, пока не уперлась макушкой в потолок.

Эмма посмотрела вниз. Кристина качала головой, каким-то образом умудряясь выглядеть и ободряюще, и осуждающе одновременно.

– Не прыгай так высоко! Эмма…

Но Эмма уже камнем полетела вниз. Она ударилась о мат, перевернулась и села на корточки, рукой потянувшись к Кортане.

Меча не было на месте. Вскочив на ноги, Эмма обнаружила, что его держит Кристина. Она вытащила его из ножен Эммы, пока та занимала позицию.

– Сражения – это не просто прыжки и падения, – заметила Кристина и протянула Кортану подруге.

Усмехнувшись, Эмма взяла меч у нее из рук.

– Ты говоришь, прямо как Джулс.

– Может, он прав? – сказала Кристина. – С каких пор ты стала так пренебрегать собственной безопасностью?

– После Темной войны.

Эмма вложила Кортану в ножны, а затем вытащила из ботинок два стилета, протянула один Кристине и повернулась к мишени, нарисованной на противоположной стене.

Кристина встала рядом с ней и занесла стилет, прицелившись вдоль линии руки. Эмма никогда прежде не метала ножи в компании Кристины, но ее вовсе не удивило, что та стояла и держала стилет идеально – большой палец шел параллельно клинку.

– Порой я жалею, что война меня почти не коснулась. Я пряталась в Мексике. Отец считал, что в Идрисе небезопасно.

Эмма вспомнила Идрис в огне, кровь на улицах и тела, сваленные в Зале Соглашений.

– Твой отец был прав.

Кристина метнула стилет. Он сверкнул в полете и воткнулся прямо в яблочко.

– У мамы был дом в Сан-Мигель-де-Альенде. Мы уехали туда, потому что в Институте было небезопасно. Когда я думаю об этом, мне всегда кажется, что я поступила малодушно.

– Но ты была еще маленькой, – возразила Эмма. – Хорошо, что тебя отправили в безопасное место.

– Может быть, – печально допустила Кристина.

– Правда. Я говорю не просто так, – объяснила Эмма. – Что об этом думает Безупречный Диего? Он тоже считает себя малодушным?

– Сомневаюсь, – поморщилась Кристина.

– Конечно, нет. Он, похоже, вообще ни о чем не переживает. Нам стоит поучиться у Безупречного Диего.

– Привет!

В другом конце комнаты появилась Ливви, облаченная в доспехи для тренировки. Она направилась к девушкам, но по дороге остановилась, чтобы погладить свою саблю, висевшую на стене возле двери вместе с остальными орудиями для фехтования. Ливви выбрала себе саблю, когда ей было двенадцать, и с тех пор упорно практиковалась во владении ею. Она могла часами говорить о типах сабель, об эфесах и гардах и о преимуществах деревянных рукояток перед резиновыми и кожаными (а уж о пистолетных рукоятках в ее присутствии и вовсе лучше было не упоминать).

Эмма восхищалась ее постоянством. Ей-то не пришлось выбирать себе оружие, ведь у нее всегда была Кортана. Но Эмме хотелось владеть всеми возможными техниками, поэтому они с Ливви часто спарринговали.

– Я по тебе скучала, – промурлыкала Ливви, обращаясь к сабле. – Я тебя очень люблю.

– Как мило, – заметила Эмма. – Если бы ты мне такое сказала по возвращении, я бы точно разрыдалась.

Ливви подошла ближе к девушкам. Заняв мат, она принялась разминаться, с легкостью сгибаясь пополам и касаясь руками подошв.

– Я скучала и по тебе, – приглушенно сказала она. – В Англии вообще скука смертная и ни одного симпатичного парня вокруг!

– Джулиан упоминал, что вы жили вдали от людей, – кивнула Эмма. – В любом случае вы здесь ничего не пропустили.

– Кроме серийных убийств, – бросила Ливви и пересекла комнату, чтобы взять пару метательных ножей. Эмма и Кристина отошли в сторону, когда она встала перед мишенью. – А еще, готова поспорить, ты снова встречалась с Кэмероном Эшдауном и снова его бросила.

– Так и есть, – подтвердила Кристина. Эмма посмотрела на нее таким взглядом, в котором ясно читалось: «Предательница».

– Ха! – Нож Ливви не попал в мишень. Она резко повернулась, ее коса описала в воздухе широкую дугу. – Эмма начинает встречаться с ним где-то раз в четыре месяца, а потом все равно бросает его.

– Правда? – Кристина искоса взглянула на Эмму. – И почему ты выбрала для этой жуткой пытки именно его?

– О боже, – вздохнула Эмма. – Все это чепуха.

– Для тебя, – кивнула Ливви. – Держу пари, он считает, что у вас все серьезно. – Она протянула Кристине второй нож. – Попробуешь?

Взяв нож, Кристина встала на место Ливви.

– Кто такой Безупречный Диего? – спросила Ливви.

Нахмурившись, Кристина повернулась и озадаченно посмотрела на нее.

– Я слышала ваш разговор, – радостно заявила Ливви. – Прежде чем вошла. Кто он такой? И почему он безупречен? И почему, раз уж в мире появился безупречный парень, никто мне об этом не сказал?

– Диего – это парень, которого мама Кристины прочит ей в мужья, – объяснила Эмма, и теперь уже Кристина сделала вид, что обиделась. – Не подумай ничего плохого, это не договорной брак, просто ее мама его обожает, а его мама тоже носила фамилию Розалес…

– Он твой родственник? – удивилась Ливви. – Разве так можно? Я понимаю, история любви Джейса Эрондейла и Клэри Фэйрчайлд всем известна, но они ведь на самом деле не брат и сестра. Иначе, наверное…

– Их история любви не получила бы такой огласки, – ухмыльнувшись, закончила за нее Эмма.

Кристина метнула нож. Он вошел в стену близко к центру мишени.

– Его зовут Диего Росио Розалес. Росио – фамилия его отца, а Розалес – матери, и фамилия моей матери тоже Розалес. Но мы даже не кузены. Розалес – это огромное семейство Сумеречных охотников. Мама просто считает Диего безупречным – такой умный, такой красивый, такой прекрасный Сумеречный охотник, он безупречен, безупречен, безупречен…

– Вот так он и получил свое прозвище, – заметила Эмма, вытаскивая ножи из стены.

– А он и правда безупречен? – спросила Ливви.

– Нет, – ответила Кристина.

Когда она расстраивалась, она не сердилась, а просто вдруг замолкала. Вот и сейчас, повернувшись к мишени, она поступила именно так. Эмма протянула ей вынутые из стены ножи.

– Мы защитим тебя от Безупречного Диего, – заверила она Кристину. – Если он приедет сюда, я его изрешечу.

Она встала на линию броска.

– Эмма у нас главная по изрешечению, – объяснила Ливви.

– Тогда первой стоит изрешетить мою маму, – пробурчала Кристина. – Ну же, подруга, удиви меня. Давай-ка два за раз.

Взяв по ножу в каждую руку, Эмма отступила на шаг. Она целый год училась метать два ножа одновременно и метала их без остановки. Звук, с которым ножи входят в дерево, был ей как бальзам на душу. Будучи левшой, для броска она должна была отступать назад и немного вправо, но за годы тренировок она приучила себя пользоваться обеими руками практически на равных, поэтому сейчас отступила прямо назад, а не по диагонали. Она отвела руки, а затем резко выбросила их вперед и разжала пальцы. Ножи полетели в цель, как соколы. Один за другим они вошли прямо в яблочко.

Кристина присвистнула.

– Теперь я понимаю, почему Кэмерон Эшдаун всегда возвращается к тебе. Он боится поступить иначе. – Она подошла к мишени и вытащила из нее все ножи, включая свой. – Теперь снова я. Похоже, я среди отстающих.

– Да нет, я смухлевала, – рассмеялась Эмма. – Я несколько лет тренировалась их метать.

– И все же, – упрямо сказала Кристина. – Если ты когда-нибудь передумаешь и решишь, что я тебе не по душе, мне нужно будет постоять за себя.

– Хороший бросок, – прошептала Ливви, которая шагала из стороны в сторону по линии броска в некотором отдалении от Эммы с Кристиной.

– Спасибо, – шепнула ей Эмма. Она прислонилась к стеллажу с перчатками и защитными доспехами и посмотрела на сияющую Ливви. – Вам с Таем удалось договориться насчет клятвы парабатаев?

Ливви помрачнела.

– Он все еще отказывается. Мы впервые не согласны друг с другом.

– Очень жаль.

Эмма знала, как сильно Ливви хотелось стать парабатаем собственного брата-близнеца. Братья и сестры приносили клятвы парабатаев нечасто, но время от времени такое случалось. Решительный отказ Тая всех удивлял. Он редко отказывал Ливви, но в этом вопросе был непреклонен.

Первый нож Кристины вошел в мишень у самой кромки внутреннего крута. Эмма зааплодировала.

– Мне она нравится, – все так же шепотом сказала Ливви.

– Хорошо, – кивнула Эмма. – Мне она тоже нравится.

– А еще мне кажется, что Безупречный Диего разбил ей сердце.

– Он точно что-то сделал, – осторожно заметила Эмма. – Насколько я поняла.

– Поэтому нам нужно свести ее с Джулианом.

Эмма чуть не перевернула стеллаж.

– Что?

Ливви пожала плечами.

– Она красивая и милая и будет жить с нами. А у Джулса никогда не было девушки – и ты знаешь почему. – Эмма во все глаза смотрела на Ливви. Все мысли куда-то испарились, и в голове остался лишь белый шум. – Понимаешь, это ведь все из-за нас – из-за нас с Таем, из-за Дрю, из-за Тавви. Воспитывая четырех детей, о свиданиях как-то не думаешь, да и времени не хватает. Поэтому, раз уж мы не позволяем ему завести девушку…

– Ты хочешь устроить все сама, – безучастно произнесла Эмма. – Ливви, но все ведь не так просто. Они должны друг другу понравиться…

– И пусть понравятся! – воскликнула Ливви. – Мы им поможем. Что скажешь?

Сине-зеленые глаза Ливви, так похожие на глаза Джулиана, сияли озорством. Эмма уже открыла рот, чтобы что-то сказать, хотя даже сама не поняла, что именно, но в это мгновение Кристина метнула второй нож. Он так глубоко вошел в стену, что дерево треснуло.

Ливви захлопала в ладоши.

– Молодец! – Она триумфально взглянула на Эмму, словно говоря: «Вот видишь, она безупречна!» – а затем посмотрела на часы. – Так, мне нужно бежать к Таю. Кликните меня, если случится что-нибудь потрясающе невероятное!

Все еще немного сбитая с толку Эмма кивнула, а Ливви, пританцовывая, повесила на место ножи и ушла в библиотеку. Кристина тем временем подошла к Эмме сзади и неожиданно заговорила прямо у нее за плечом, чем напутала подругу до полусмерти. Она, казалось, была чем-то обеспокоена.

– О чем вы говорили? – спросила она. – На тебе лица нет.

Эмма хотела было ответить, но тут снизу раздался какой-то грохот: кто-то громко постучал в дверь, после чего послышались торопливые шаги.

Она схватила Кортану и пулей выбежала в коридор.

Стук в дверь Института эхом разносился по всему зданию.

– Минутку! – крикнул Джулиан, застегивая толстовку, и подбежал к двери.

Он даже обрадовался, что кто-то заглянул к ним на огонек. Тай и Ливви выставили его из компьютерной комнаты, заявив, что они не могут сосредоточиться из-за того, что Джулиану не сидится на месте, и ему было так скучно, что он уже всерьез подумывал навестить дядюшку Артура и тем самым испортить себе настроение на весь остаток дня.

Джулиан открыл дверь. На пороге стоял высокий светловолосый мужчина в узких черных брюках и рубашке, расстегнутой до середины груди. На плечи его был накинут клетчатый пиджак.

– Ты похож на стриптизера, – сказал Джулиан Малкольму Фейду, верховному колдуну Лос-Анджелеса.

Когда-то Джулиана так поражало, что Малкольм – верховный маг и все остальные чародеи, по крайней мере в Южной Калифорнии, ему подчиняются, что рядом с ним юный Блэкторн чувствовал себя не в своей тарелке. Все изменилось после Темной войны, когда Малкольм стал часто бывать в Институте. На самом деле Малкольм был таким, каким большинство людей представляло Артура, – настоящим рассеянным профессором. Уже почти двести лет он вечно забывал все самое важное.

Все чародеи – потомки людей и демонов были бессмертны. Они переставали стареть в разном возрасте, в зависимости от того, какой демон их породил. Малкольм выглядел лет на двадцать семь, хотя родился (по собственным его словам) в 1850 году.

Почти все демоны, с которыми сталкивался Джулиан, были просто омерзительны, поэтому он предпочитал не думать о том, как познакомились родители Малкольма. Сам Малкольм тоже не спешил делиться этой информацией. Джулиан знал, что маг родился в Англии – это до сих пор угадывалось в его выговоре.

– А что, стриптизеры, бывает, приходят без вызова? – недоуменно спросил Малкольм, а потом опустил голову и взглянул на свой внешний вид. – Прости, забыл застегнуться перед выходом.

Он переступил порог и вдруг упал, растянувшись на мраморном полу. Джулиан отпрыгнул, а Малкольм недовольно перевернулся на спину и посмотрел на ноги.

– Похоже, я еще и шнурки друг с другом связал.

Порой Джулиану становилось горько от того, что все его друзья и союзники – либо такие люди, которых волей-неволей приходится обманывать, либо сущие растяпы, либо и то, и другое одновременно.

Эмма сбежала по лестнице, держа в руке Кортану. На ней были джинсы и спортивная майка, ее влажные волосы стягивала резинка. Майка промокла от пота и прилипла к коже – Джулиану оставалось лишь мечтать, чтобы эта деталь не бросалась ему в глаза. Подойдя ближе, Эмма замедлила шаг и опустила меч.

– Привет, Малкольм! Ты почему на полу?

– Я связал шнурки, – объяснил колдун.

Эмма подошла к нему, взмахнула Кортаной и аккуратно разрезала шнурки, освободив ему ноги.

– Ну вот, готово, – сказала она.

Малкольм с опаской посмотрел на нее.

– Она может быть опасна, – бросил он Джулиану. – Впрочем, все женщины опасны.

– Все люди опасны, – ответил Джулиан. – Что тебя привело, Малкольм? Только не подумай, будто я не рад тебя видеть.

Малкольм с трудом поднялся на ноги и застегнул рубашку.

– Я принес лекарство Артуру.

Сердце Джулиана стукнуло так громко, что ему показалось, словно этот удар услышали все. Эмма нахмурилась.

– Артур болен? – спросила она.

Малкольм уже потянулся к карману, но вдруг застыл. Джулиан увидел, как на лице у мага отразилось понимание, что он сказал нечто такое, чего говорить не следовало, и молча проклял Малкольма вместе с его забывчивостью.

– Вчера Артур сказал мне, что неважно себя чувствует из-за погоды, – объяснил Джулиан. – Ничего необычного, у него такое часто бывает. Просто сонливость.

– Я бы поискала что-нибудь на Сумеречном рынке, если бы знала, – сказала Эмма, садясь на нижнюю ступеньку лестницы и вытягивая перед собой свои длинные ноги.

– Кайенский перец и драконья кровь. – Малкольм вынул из кармана флакон и протянул его Джулиану. – Он сразу проснется.

– Да от этого и мертвец проснется! – воскликнула Эмма.

– Некромантия вне закона, Эмма Карстерс, – укорил ее Малкольм.

– Она просто пошутила. – Джулиан сунул флакон в карман, не сводя глаз с Малкольма и безмолвно умоляя его больше ничего не говорить.

– Джулиан, а когда ты успел сообщить Малкольму, что дядюшка Артур плохо себя чувствует? Вчера вечером ты мне ничего не сказал, – заметила Эмма.

Джулиан обрадовался, что Эмма не видит его лица: он явно побледнел.

– Вампирская пицца, – вдруг сказал Малкольм.

– Что? – удивилась Эмма.

– Найтшейд открыл итальянский ресторанчик на Кросс-Крик-роуд, – объяснил Малкольм. – Лучшая пицца в округе, и доставка есть.

– И что же они в соус добавляют? – спросила Эмма, забыв о своих сомнениях. – О! – Она приложила ладонь ко рту. – Кстати, Малкольм, ты не мог бы кое на что взглянуть?

– Что, бородавка вскочила? – поинтересовался Малкольм. – Могу свести, но не бесплатно.

– И почему всем кажется, что это бородавка? – Эмма вытащила телефон и принялась перелистывать фотографии тела, обнаруженного возле бара «Саркофаг». – Там было несколько белых знаков, вот они, – показала она. – Похожи на граффити, но нарисованы не краской, а мелом или чем-то таким…

– Во-первых, фу, – сказал Малкольм. – Не показывай мне, пожалуйста, фотографии трупов без предварительного предупреждения. – Он всмотрелся в снимок. – Во-вторых, знаки похожи на остатки церемониального кольца. Кто-то нарисовал на земле защитный круг. Может, чтобы без проблем наложить те жуткие чары, которые убили этого парня.

– Его сожгли, – уточнила Эмма. – И утопили, похоже. По крайней мере, его одежда промокла насквозь и пахла морской водой.

Эмма нахмурилась, глаза ее потемнели – то ли она снова представила себе тело, то ли просто подумала об океане. До океана всегда было рукой подать, она каждое утро бегала вдоль его кромки, но Джулиан знал, как она на самом деле его боится. Она могла заставить себя нырнуть в холодные волны, дрожа от ужаса, но ему не нравилось смотреть на это, ему не нравилось смотреть, как его сильная Эмма умирает от страха столь первобытного и неописуемого, что она даже сама не понимала его сути.

При виде этого Джулиану хотелось убивать, хотелось разрушать все вокруг, только бы она была в безопасности. Даже несмотря на то, что Эмма и сама могла постоять за себя. Даже несмотря на то, что он не знал человека смелее.

Джулиан вернулся к действительности.

– Перешли мне фотографии, – сказал Малкольм. – Я внимательнее изучу их и сообщу тебе свои выводы.

– Эй! – На верхней площадке лестницы появилась Ливви, уже сменившая тренировочные доспехи на обычную одежду. – Тай кое-что нашел насчет убийств.

Малкольм озадаченно посмотрел на нее.

– На компьютере, – объяснила Ливви. – Том самом, которым нам даже нельзя пользоваться. Ой, привет, Малкольм! – Она замахала руками. – Скорее поднимайтесь к нам!

– Останешься, Малкольм? – спросила Эмма. – Твоя помощь нам не помешает.

– Зависит от того, показывает ли компьютер кино, – загадочно ответил Малкольм.

– Он может, – осторожно сказал Джулиан.

Малкольм обрадовался.

– Посмотрим «Ноттинг Хилл»?

– Мы что угодно посмотрим, если ты согласишься нам помочь, – заверила его Эмма и взглянула на Джулса. – Но прежде выясним, что раскопал Тай. Ты с нами?

Джулиан молча проклял любовь Малкольма к романтическим комедиям. Ему хотелось закрыться у себя в студии и порисовать. Но нельзя было ни бросить Тая, ни оставить Малкольма без присмотра.

– Принесу с кухни чего-нибудь пожевать, – радостно сказала Эмма.

Как-никак это было традицией – они много лет все вместе смотрели старые фильмы на телевизоре, питающемся от колдовского огня, и все вместе хрустели попкорном.

Джулиан покачал головой.

– Я не голоден.

Ему показалось, что Эмма вздохнула. Спустя мгновение она уже взлетела вверх по лестнице следом за Ливви и исчезла за поворотом. Джулиан хотел было пойти за ними, но Малкольм остановил его, положив руку ему на плечо.

– Становится хуже? – спросил он.

– Дядюшке Артуру? – От неожиданного прикосновения Джулиан вздрогнул. – Вряд ли. Плохо, конечно, что меня так долго не было рядом, но, если бы мы и дальше отказывались от поездки в Англию, возникли бы подозрения.

– Не дядюшке Артуру, а тебе. Она о тебе знает?

– Кто и о чем?

– Не притворяйся, что не понимаешь, – ответил Малкольм. – Эмма. Она знает?

Сердце сжалось в груди у Джулиана. У него не было слов, чтобы описать то чувство, которое пробудил вопрос Малкольма. Казалось, его сбила с ног и поволокла по песку гигантская волна.

– Перестань.

– Ни за что, – отмахнулся Малкольм. – Я люблю счастливые концы.

– Малкольм, это тебе не история любви, – сквозь зубы процедил Джулиан.

– Нет такой истории, которая не была бы историей любви.

Джулиан отвернулся и пошел по лестнице. Он редко сердился на Малкольма, но в этот момент его сердце просто выпрыгивало из груди. Он успел дойти до площадки второго этажа, прежде чем Малкольм снова окликнул его. Джулиан против воли повернулся и увидел, что чародей с него глаз не сводит.

– Законы бессмысленны, парень, – тихо проговорил Малкольм полным тревоги голосом. – Нет ничего важнее любви. И нет закона выше.

Строго говоря, в Институте не должно было быть компьютера.

Конклав отрицал наступление цифровой эры и всячески старался оградить Сумеречных охотников от взаимодействия с культурой простецов. Но это не могло остановить Тиберия. Он с десяти лет начал выпрашивать компьютер, чтобы следить за расследованием жестоких преступлений в мире простецов, и, когда после Темной войны они вернулись из Идриса, Джулиан исполнил его желание.

Тай потерял мать и отца, брата и старшую сестру, сказал тогда Джулиан, сидя на полу среди спутанных проводов и пытаясь понять, как подключить компьютер к одной из немногих электрических розеток, которые были у них в распоряжении: практически все в Институте функционировало на колдовском огне. Раз уж он мог таким образом порадовать Тая, он не собирался отказывать ему.

И Тай влюбился в компьютер. Он назвал его Ватсоном и часами учился работать на нем, ведь помочь ему с этим никто не мог. Джулиан велел ему не делать ничего противоправного, понимая, что дядюшка Артур, который вечно сидит в своем кабинете, все равно ничего не заметит.

Преданная брату Ливви тоже научилась пользоваться компьютером, и Тай, который к тому времени уже разобрался с его устройством, охотно помог сестре. Они были прекрасной командой.

Похоже, Тай, Дрю, Ливви и даже Тавви не теряли времени даром. Дрю разложила на полу несколько карт. Тавви стоял возле белой доски с маркером в руках и делал важные заметки, хотя расшифровать его детский почерк было бы нелегко.

Тай сидел за компьютером на крутящемся стуле, его пальцы быстро бегали по клавиатуре. Ливви, по своему обыкновению, устроилась на столе, но вовсе не мешала Таю, который прекрасно видел сестру, но при этом оставался полностью сосредоточен на своей задаче.

– Нашли что-то? – спросил Джулиан, заходя в комнату.

– Да. Секунду. – Тай властно поднял руку. – Можете разговаривать, если хотите.

– Спасибо за позволение, – ухмыльнулся Джулиан.

Кристина влетела внутрь, на ходу заплетая влажные темные волосы. Похоже, она сходила в душ и переоделась, и теперь на ней были джинсы и блузка в цветочек.

– Ливви сказала…

– Тс-с. – Эмма приложила палец к губам и показала на Тая, который напряженно смотрел в монитор. Тонкие черты его лица подсвечивались голубоватым сиянием экрана. Эмме очень нравились моменты, когда Тай играл в детектива: эта роль подходила ему как нельзя лучше и вписывалась в его мечту стать Шерлоком Холмсом, у которого всегда и на все готовы ответы.

Кивнув, Кристина присела на пухлый диванчик рядом с Друзиллой. Дрю было всего тринадцать, но по росту она ей практически не уступала. Она была из тех девчонок, у которых тело развивается очень быстро: она уже могла похвастаться округлой грудью и бедрами очень мягкой, женственной формы. Это порой приводило к неловким ситуациям с парнями, которые считали, что ей никак не меньше семнадцати, и Эмме не раз приходилось в последний момент удерживать Джулиана от убийства очередного подростка-простеца.

Малкольм уселся в старое заплатанное кресло.

– Ну, раз уж мы все равно ждем… – пробормотал он и принялся печатать что-то у себя на телефоне.

– Что ты делаешь? – спросила Эмма.

– Заказываю пиццу у Найтшейда, – объяснил Малкольм. – У них есть специальное приложение.

– Что-что? – не поняла его Дрю.

– У Найтшейда? – переспросила Ливви. – У вампира?

– Он открыл пиццерию. Соус просто божественный, – причмокнув, кивнул Малкольм.

– И ты не боишься? – спросила Ливви. – Мало ли что там в составе.

– Вы, нефилимы, такие опасливые, – бросил Малкольм и снова углубился в телефон.

Тут Тай прочистил горло и повернулся на стуле лицом к остальным. Все расселись на диванах и стульях, и только Тавви сидел на полу возле белой доски.

– Я кое-что обнаружил, – сказал Тай. – В последнее время действительно находили тела, соответствующие описанию Эммы. Срезанная кожа на пальцах, ожоги, морская вода. – Он вывел на экран первую полосу какой-то газеты. – Из-за меловых меток вокруг тел простецы считают, что это связано с каким-то сатанинским культом.

– Простецы считают, что с каким-то сатанинским культом связано все на свете, – проворчал Малкольм. – Забавно, кстати, что на самом деле в сатанинских культах чаще служат вовсе не Люциферу, а другим демонам. Люцифера, конечно, знают все, но достучаться до него не так-то просто. Он редко оказывает услуги. Почитаешь ты его, почитаешь – а ему хоть бы хны.

Эмма и Джулиан весело переглянулись. Тай щелкнул мышкой, и на экране появились фотографии. Лица – люди разных возрастов, полов и рас. И все мертвые.

– Профилю соответствует лишь несколько убийств, – объяснил Тай, явно обрадовавшись, что удалось так ловко ввернуть словечко «профиль». – В прошлом году они происходили по одному в месяц. Всего найдено двенадцать тел, включая то, что обнаружила Эмма.

– Но раньше ничего? – уточнила Эмма.

Тай покачал головой.

– Значит, после убийства моих родителей был перерыв в четыре года. Преступник – если, конечно, это один человек – остановился, а затем снова начал убивать.

– Погибших что-то связывает? – спросил Джулиан. – Диана сказала, что несколько тел принадлежало фэйри.

– Мы же читаем новости простецов, – напомнила Ливви. – Откуда им знать? Даже если тела принадлежали эльфам, их, скорее всего, сочли человеческими. А что до связи между погибшими – трудно сказать. Ведь ни одно из тел так и не опознали.

– Странно, – заметила Дрю. – А как же кровь? В кино людей идентифицируют по крови и ДСК.

– ДНК, – поправил сестру Тай. – Судя по газетным сообщениям, ни одно из тел опознать не удалось. Возможно, примененные к погибшим чары изменили состав их крови. Или тела слишком быстро разложились, как тела родителей Эммы.

– Но есть и кое-что еще, – сказала Ливви. – В статьях сообщается, где именно находили тела, и мы отметили все эти места на карте. И у этих мест кое-что общее есть.

Тай вытащил из кармана одну из своих игрушек – моток гибкой проволоки – и принялся распутывать ее. У Тая был очень быстрый ум, и порой ему приходилось вертеть что-нибудь в руках, чтобы успокоиться.

– Все тела обнаружены возле лей-линий. Все до единого, – объявил Тай, и Эмма услышала в его голосе неподдельное возбуждение.

– Лей-линий? – наморщив лоб, переспросила Дрю.

– Существует опоясывающая землю сеть древних магических путей, – объяснил Малкольм. – Они усиливают любую магию, поэтому обитатели Нижнего мира веками использовали их для открытия порталов в мир фэйри и всего такого. Аликанте стоит на пересечении нескольких лей-линий. Эти линии невидимы, но можно научиться их чувствовать. – Он нахмурился, присмотревшись к одному из снимков, сделанных Кристиной в баре «Саркофаг», который как раз появился на экране компьютера. – А ты можешь сделать так, чтобы картинка увеличилась?

– Приблизить фрагмент? – уточнил Тай.

Не успел Малкольм ответить, как в дверь Института позвонили. Звонок был необычным: вместо пронзительного дребезжания в Институте раздался оглушительный удар гонга, от звука которого содрогнулось все здание, задрожали стены и стекла, а кое-где даже посыпалась штукатурка.

Эмма в ту же секунду вскочила на ноги.

– Я открою, – сказала она и поспешила вниз, не обращая внимания на Джулиана, который тоже поднялся, чтобы сопроводить ее.

Ей хотелось хотя бы на секунду остаться одной. Ей хотелось осознать, что эти убийства начались в том году, когда погибли родители. Что ее мама и папа стали первыми жертвами маньяка.

Все убийства были связаны. Эмма видела, как ниточки сходятся вместе и начинают складываться в узор, который она еще не могла толком разглядеть, но в реальности которого сомневаться не приходилось. Кто-то сделал это. Кто-то пытал ее родителей и убил их, нанес те жуткие письмена им на кожу и бросил их гнить в океане. Кто-то лишил Эмму детства, разрушил дом ее жизни и оставил ее одну, беззащитную и беспомощную.

И этот кто-то поплатится за свои грехи. «Месть не согреет сердце», – сказала Диана, но Эмма ей не поверила. Месть снова даст ей вздохнуть свободно. Месть снова даст ей возможность думать о родителях, не холодея от ужаса. Эмма снова сможет спать, не видя во сне их мертвые лица и не слыша, как их голоса взывают к ней о помощи.

Эмма подошла к двери Института и распахнула ее. Солнце только что село. На пороге стоял угрюмый вампир со стопкой коробок в руках. Короткие каштановые волосы, веснушки на носу – на вид он был не старше подростка, но это ни о чем не говорило.

– Доставка пиццы, – сказал он таким удрученным тоном, словно ему только что сообщили о смерти всех близких родственников.

– Да ладно? – удивилась Эмма. – Малкольм не пошутил? Вы и правда пиццу доставляете?

Курьер безучастно посмотрел на нее.

– А что, нельзя?

Эмма подскочила к стоявшему возле двери столику, на котором обычно лежали наличные деньги.

– Не знаю. Вы же вампир. Я решила, что вы могли бы и чем-то получше в жизни заняться. Или в смерти. Неважно.

– Да ты хоть знаешь, как сложно найти работу, когда в паспорте написано, что тебе сто пятьдесят лет, а на улице ты можешь появляться только ночью? – уязвленно воскликнул вампир.

– Нет, – призналась Эмма и взяла коробки у него из рук. – Об этом я не подумала.

– Вечно вы, нефилимы, ни о чем не думаете. – Он сунул пятьдесят долларов в карман джинсов, и Эмма обратила внимание, что на его серой футболке написано: ОС.

– Отряд сопровождения? – предположила она.

Вампир просиял.

– «Орудия смерти». Группа такая. Из Бруклина. Слышала о них?

Само собой, Эмма о них слышала. Саймон, лучший друг и парабатай Клэри, входил в эту группу, пока был простецом. Именно он и назвал свой музыкальный коллектив в честь трех священных предметов из мира Сумеречных охотников. Теперь Саймон тоже стал Сумеречным охотником. Интересно, не скучает ли он по группе? А по всему остальному?

Эмма снова поднялась на второй этаж, думая о Клэри и остальных обитателях Нью-Йоркского Института. Клэри узнала, что она – Сумеречный охотник, когда ей было пятнадцать. Одно время она думала, что ее удел – жизнь простецов. Она как-то рассказывала Эмме об этом, словно вспоминая о том пути, по которому ей пройти так и не удалось. С головой окунувшись в жизнь Сумеречных охотников, она забрала с собой многое из мира простецов, включая и лучшего друга – Саймона. Но она могла выбрать другую дорогу. Могла остаться обычным человеком навсегда.