Текст книги "Снегирим"

Глава 11. Мадам Дуралейкина

Уже в девятом классе Катя и Илья почти не расставались: утром он ждал ее у подъезда или на троллейбусной остановке, и они вместе шли каждый в свою школу, а после уроков направлялись домой к одному из них и там тусовались – обедали, делали уроки. Бывало и так, что Илья учился, а Катя сидела с ним рядом и восхищенно пялилась, время от времени они общались с друзьями Ильи. Иногда они оставались на ужин с одной из семей.

Мама Ильи, тетя Сарра, теоретически готова была бы разорвать любую девочку, подошедшую к ее глубоко обожаемому, единственному и гениальному сыну, но даже она не смогла противостоять безумно влюбленной и задорной девочке, которая просто с трудом дышала от счастья в его присутствии. Ну а Катя была готова на все, чтобы покорить Сарру Хаймовну, и та постепенно решила взять ее в союзницы, особенно когда побольше узнали про ее семью, национальность и возможности В. З.

Когда Илья был чем-то занят, Катя любила приходить к тете Сарре в его отсутствие, чтобы посплетничать. Она старалась ей что-то принести, сделать приятное и даже помогала ее подружке переводить какой-то длиннющий текст по работе на английский. «Проси, что хочешь, только не препятствуй», – говорил ее молящий взгляд, и Сарра решила, что, несмотря на ранний возраст – спешить Илюше точно некуда, – это вариант и правда исключительный, и махнула рукой. Так что против она точно не была, хотя не могла удержаться, чтобы не совать свой нос в их дела.

Квартира Лейкиных не составляла даже трети от квартиры В. З., и никакой дачи у них не было: семья была обыкновенной; отец Ильи всю жизнь сидел в одном и том же конструкторском бюро, но Катя всего этого вообще не замечала и обожала комнату Ильи – одну из двух в их маленькой квартире. Один раз они сидели на его кровати в обнимку и сногсшибательно целовались взасос, закрыв дверь в его комнату на ключ, несмотря на то, что его родители смотрели телевизор в другой комнате. Дверь была стеклянной, но через нее было ничего не видно, так как приделанная к ней снаружи занавеска закрывала все, кроме просвета в самом верху, до которого человеку среднего роста было не достать.

Упиваясь этим умопомрачительным поцелуем, Катя вдруг открыла глаза и увидела часть лица тети Сарры, стоявшей на стремянке и наблюдавшей за ними. Встретившись взглядом с Катей, тетя Сарра устыдилась – возня за дверью говорила о том, что эта невысокая, но мощная женщина пытается слезть, и Катя не знала: то ли бояться, чтобы она не упала, то ли просто рассмеяться, а может быть, стоит и побеспокоиться о том, что она может быть недовольна. Но девочка сдержалась и ничего не сказала, так что Илья ничего не заметил. Эту ситуацию они никогда не обсуждали, но Катя чувствовала благодарность тети Сарры за то, что она ее не выдала – сильный и упрямый, иногда даже чуть резкий Илья мог оказаться сильно недовольным матерью.

Отношения Кати и Ильи постепенно перевели графики их жизни в одну неразрывную нить, и возникла определенная форма, которую не мог предугадать никто. Многие даже не верили в то, что сильная и яркая Катя постепенно потеряла себя и стала просто объектом обожания и продолжением Ильи. Еще недавно интересная собеседница, она стала скучной окружающим, так как либо была с Ильей, и тогда говорил он, либо говорила о нем, или – вообще туши свет, восхищенно рассказывала о квантовой физике и о том, как Илья скоро сделает сенсацию, придумав какую-то просто охуенную формулу. Она даже перенесла в свою комнату какие-то учебники по физике из шкафа В. З. и пыталась сама во всем этом разобраться, чтобы лучше понимать, над чем Илья работает, так как он любил обсуждать с ней свои занятия.

* * *

– Когда я открою эту формулу, я посвящу ее тебе, – сказал Илья, наслаждаясь кофе с сигаретой. Но когда девочка попыталась рассказать об этом Тамаре, та только брякнула:

– У тебя пластинку заело? Сколько можно об этом всем говорить?

А подруга Марина сказала:

– Слушай, ну есть что-то еще в жизни, кроме твоего ебаного Илюши? Ну сколько можно – достала уже!

«Боже мой, я всем надоела, – подумала Катя. – Ну и что! Бог с ними со всеми… Я слишком люблю его любить! Он того стоит!»

Единственным, чьей реакции Катя опасалась, был отец: вдруг он будет против или, например, ревновать, мало ли что… К тому же В. З. часто говорил, что позволит встречаться со своей дочерью только тому, кто сможет решить пару его задачек по алгебре и отжаться от пола энное количество раз, ну чтобы доказать, что не хилый – ни умственно, ни физически.

Понятно, что для Ильи задачки были не вопрос, а вот насчет отжиманий Катя, мягко говоря, сомневалась. Тамара переживала, что будет огромный скандал в связи с серьезными переменами в поведении дочери. Но реакция В. З. оказалась совершенно неожиданной. Он не то чтобы поддерживал эту зависимость, но, отбросив присущую ему резкость, Катю не трогал. С Ильей общался доброжелательно и всегда был ему рад.

В. З. даже разобрался с бесконечными проблемами и скандалами из-за поездок в Снегири, куда Катя теперь отказывалась ехать, чтобы не расставаться с Ильей. Днем, когда Катя и Илья были в школе, он позвонил и заехал в гости к Сарре Хаймовне с букетом. Мать Ильи, можно сказать, упала на месте: шикарный мужчина, успешный, остроумный, да еще еврей.

Тетя Сарра была маленького роста, полненькая и вообще выглядела как еврейская мама из анекдотов. Как и многие другие женщины, она задумалась, глядя на В. З.: «Что же это за Тамара, которой он достался?»

В ее семье был традиционный еврейский матриархат: душевный и очень тихий папа Ильи, дядя Гоша, подметал и готовил, а решала все тетя Сарра. Так что за чаем В. З. попросил ее отпускать Илюшу с ними в Снегири на выходные:

– Пусть на воздухе физикой занимается, а Кате без разницы, где вокруг него скакать!

Сарра гордо улыбнулась – через час легкой болтовни она уже считала себя его приятельницей:

– Володя, а ты как относишься к ранним бракам?

– Ох, лучше туда не забегать! Конечно, нежелательно обоим… – вздохнул он. – Думаю, до этого не дойдет! Еще даже семнадцати лет нет – бог с тобой!

– Ну твоя-то явно на моего глаз положила, – почти разочарованно ответила Сарра.

– Да это понятно, Саррочка, я не слепой… Но она еще ребенок, мало чего соображает! Ну я думаю, что противиться мы не станем, правильно? Посмотрим, как будет. Мы-то с тобой взрослые! А уж если что, то будем разбираться и вместе решать – свои же люди! Ну что, беру его по пятницам с нами в Снегири – даешь добро?

Сарра довольно улыбнулась и кокетливо протянула руку. Потом она сообщила Илье, что они с Владимиром Залмановичем договорились, и теперь Илья стоял с сумкой у подъезда каждую пятницу.

Илья спал в кабинете В. З. и по ночам изучал его труды по механике разрушения. Он долго не выключал торшер, и Катя тихо заползала к нему в комнату, когда все уже спали. Но поскольку В. З. недвусмысленно намекнул Илье, что рассчитывает на его сознательность, тот даже не пускал Катю под одеяло: влюбленные только лежали в обнимку на покрывале, чтобы, если что, она могла быстро сбежать в туалет за углом. Илья очень боялся потерять доверие В. З.

– Ты любишь меня? – приставала Катя после долгих разговоров о физике и жизни.

– Ты же моя девушка, номер один в жизни, зачем эти слова опять? Если повторять их слишком часто, они потеряют значение.

– Но мне хочется услышать просто: я тебя люблю, ну скажи же вслух, хоть раз, ну пожалуйста!

Не привыкший бурно выражать свои чувства – он же не вырос с папой В. З.! – Илья стеснялся, прятал глаза и пытался в ответ поцеловать Катю, но признаваться в любви вслух он никак не мог. Один раз в темноте и тишине он наконец прошептал: «Ты моя милая…» И эти слова впечатались в сознание Кати навсегда!

В. З. беспокоила только Катина успеваемость, а ее постоянные восторги Ильей он пропускал мимо ушей. Даже его друзья время от времени спрашивали, как его все это еще не достало, ведь дочери всего шестнадцать лет, в конце концов. В. З. отвечал всем одно и то же:

– Да она сейчас в нем полностью растворилась, все равно ничего не услышит. Надо оставить ее в покое, пусть сама свой путь найдет! А для этого нужно время. У нее характер железный, прорвется еще, без вопросов! Домохозяйкой точно не будет, помяните мое слово! А парень нормальный – какие претензии?!

В конце девятого класса Катя ехала в метро и увидела одноклассницу Катю Кириллову. Две Кати принадлежали к разным группировкам 9-го «А» и никогда не дружили близко, при этом испытывали взаимное уважение и симпатию и, если бы сложилось по-другому, то, наверное, были бы хорошими подружками. На Кате К., что называется, не было лица.

– В чем дело? – спросила ее Катя.

– А ты что, со мной разговариваешь? – удивилась Катя К.

– В смысле?

– Мне уже несколько дней как объявили бойкот.

– Почему? Что за бред?

Оказывается, Катю настолько поглотили отношения с Ильей и его товарищами из физматшколы № 2, что она вообще не знала, как обстоят дела в ее классе. Чувство несправедливости по отношению к Кате К. – идиотская выдуманная сплетня, что она на кого-то учительнице нажаловалась, короче, стадное чувство, и так обидеть прекрасного человека? – было будто стакан холодной воды в лицо. Девочки распрощались, и Катя сменила маршрут: отправилась к Маринке, а не к Илье.

Целый вечер ушел на разбор и исправление ситуации с Катей К.: всех обзвонили, мозги вправили, решили вопрос! И тут Катя задумалась: все удивлялись, что она звонит, перечисляли дни рождения и праздники класса, которые она пропустила и даже не заметила. Оказывается, она не общалась ни с кем из одноклассников весь учебный год! Она и не заметила – даже пропустила мимо ушей историю Кати Лычевой, маленького посла мира, учившейся в их спецшколе на два класса младше. Однокашники сутками следили за ее путешествием в США, историей с Самантой Смит; школу постоянно окружали репортеры, многих учеников опрашивали журналисты, настоящий шухер века, возбуждены были и учащиеся, и их родители!

– Иди сюда, ваша англичанка в новостях опять! – кричала Тамара.

– Да ну на фиг, цирк какой-то, – без всякого интереса отвечала Катя.

– Ты потеряла себя, дорогая, а мы тебя! Ты теряешь друзей, подумай об этом! Некоторые даже уверены, что ты ушла или уходишь в другую школу… И все из-за этого физика-лирика, ты в своем уме? Бред какой-то! Я так скучаю без тебя! Папу твоего вчера на улице встретила, а он говорит мне: не обижайся ты на Мисика нашего, она теперь в новом статусе – Мадам Дуралейкина! – сказала все еще верная ей Маринка. Катя растерялась и, усмехнувшись, развела руками.

На следующий день закончилась дурацкая история с бойкотом, и Катя К. ее крепко обняла и поцеловала. Это было так приятно! Может быть, и правда пора прийти в себя? Или пока еще нет?

США

Сын Профессора Л. пока еще не водил машину, а метро в Техасе не было, так что она, муж или мама по очереди отвозили его в школу и забирали из нее. Илай с детства играл в театре, и, в очередной раз провожая его на репетицию, Профессор Л. узнала, что ребята ставят «Анну Каренину», а Илай задействован в роли Стивы Облонского, брата Анны.

«Ну почему именно Толстой? В Техасе! Бред какой-то, – подумала Профессор Л., сидя в машине на парковке. – Может, и правда, культура-бункер? – усмехнулась она. – Хотя на дочку не распространилась, она у нас American-American… with a Jewish touch… [108]108
  Американка-американка… с еврейским оттенком…


[Закрыть]» – продолжала она рассуждать про себя. Дочка Алекс уже училась в университете и жила в другом городе. Звякнул телефон – сообщение по ватсапу! Профессор Л. вздохнула… «А вот и возмутитель моего спокойствия», – хихикнула она.

«Дорогая! Когда ты была в Европе, я был почти счастлив… Быть с тобой в одном временном поясе – это уже много! Мне нравилось просыпаться и знать, что у тебя тоже утро… Как ты там учила, у вас говорят, “precious”?[109]109
  Драгоценно.


[Закрыть] Теперь чуть труднее, но это ничего… Хочу пожелать тебе чудесного дня и прекрасного настроения! Иду спать. Целую крепко». Ее сердце забилось очень быстро, и она почувствовала, как эмоции заполняют пространство. И это стало просто невыносимо – захотелось их выразить, а не держать в себе.

«Но это же нормально, правильно, я просто живой человек, а не статуя – ну что в этом такого? Мне надоели эти смс, – подумала она. – Хочу его поцеловать… Даже не просто kiss…[110]110
  Поцелуй.


[Закрыть] А такой страстный и взасос, чтоб сбил его с ног! Ну даже похлеще этого сна – у Кремлевских курантов! Хочу этот kiss of all kisses – the kiss of the century[111]111
  Поцелуй всех поцелуев – поцелуй века.


[Закрыть] – вот! – Она тихо хихикнула. – Об остальном лучше не думать… OMG![112]112
  Боже праведный!


[Закрыть]»

Телефон звякнул снова:

«Подумал насчет нашего разговора про English [113]113
  Английский.


[Закрыть]. Могу где-то 5 слов запомнить, если ты очень хочешь. Иначе забыли – поздно уже язык учить в полтинник… Лучше думай насчет приезда сюда! Ну, имею в виду просто на неделю-две! Никто тебя не тронет – под мою ответственность! Уже не 1937 год. Ты не поверишь, как изменилась Москва. А я обещаю, что ничем тебя не скомпрометирую: я знаю, где грань! Найду тебе хорошую гостиницу и в комнату не поднимусь…»

«Вообще не скомпрометирует? That sounds super boring![114]114
  Это звучит ужасно скучно!


[Закрыть] Чего ехать-то тогда? – хихикнула она. – Он правда ботаник такой или просто набивает себе цену? Мне и в США зануд правильных хватает – никуда переться не надо. Святоша from Russia [115]115
  Из России.


[Закрыть]. Ну это только мне такое встречается!» – рассмеялась она. Одновременно пришло смс-сообщение от мужа: «Can you please pick up some fish for dinner – I can cook it on the grill. What time should I get started?»[116]116
  Если можешь, купи, пожалуйста, немного рыбы на ужин – я могу приготовить ее на гриле. В какое время мне начать разогревать гриль?


[Закрыть]

Профессор Л. выключила машину и задумалась. Она обожала Америку: эти правила, эту simplicity![117]117
  Простоту.


[Закрыть] Все организованно и понятно: если хочешь x, дорога такая; хочешь y – другая, но тоже обозначена! Не важно, откуда ты, кем рожден – хотя для нее лично было очень важно собственное происхождение и воспитание – путеводитель есть! Пусть трудно, конкуренция большая, но никаких взяток или блатных. Если победа твоя, то не заберут. А провалишь, так покажи характер! Если сможешь встать и собраться, сможешь продолжать как настоящий человек, то все равно прорвешься, система не остановит! Она вспомнила, как решила стать профессором against all odds [118]118
  Несмотря ни на что.


[Закрыть], и действительно им стала. Пусть не вышло в Чикаго, зато в Хьюстоне прорвалась!

«Сюда приехали те, кто устал от всех этих непреодолимых трудностей и неразрешимых проблем, – сказала она самой себе. – Да, пусть мы простые или даже упрощенные, но я горжусь этой простотой».

Потом она задумалась о браках и семьях: все как-то более понятно, никто не врет, чудес не ожидает! Американцы не параллелят, им просто не приходит в голову, ну и too much trouble![119]119
  Слишком много проблем.


[Закрыть] Но и подруга права: они не страдают, в гробу видали – смысла нет! Если не устраивает, то разводятся и все делят по правилам! Папаши детьми занимаются 50 % времени, все цивилизованно. А у женщин выбор есть в любом возрасте: если там какой-то муж объелся груш и жену больше не хочет, то хоронить себя вовсе не требуется, можно в темпе вальса найти другого.

И вдруг она увидела неожиданное contradiction [120]120
  Противоречие.


[Закрыть]. Она вспомнила, как преподавала в мексиканском Монтеррее и какие там были офигенные ночные фиесты – во гульнули! А в один из вечеров она пошла в гости к давнему знакомому – американцу, который работал в американском консульстве. И они с женой были ей рады: дали кусок мяса с рисом, легкое занудство, а зевать начали в 22:00 – enough [121]121
  Достаточно.


[Закрыть], завтра рано вставать! И никаких танцев. А если она правильно помнила, то даже без алкоголя – пуританство какое-то, прости, господи – зато люди хорошие, гадость никогда не сделают!

Ну и что теперь? Снегирев виноват или как? Ну вот чего он хочет? Это к вопросу о противоречиях. Небось и сам не знает! «Кстати, интересно, если его возбуждает именно отсутствие цели, how truly Russian [122]122
  Как это воистину по-русски.


[Закрыть]. – Она хихикнула. – Прицепился как банный лист к заднице – вариантов нет, и все, будто загипнотизировал, тоже мне Кашпировский по ватсапу. – Она улыбнулась собственной шутке. – Хотя вот это точно не романтично! Shame on me! Нет, это shame on him![123]123
  Должно быть стыдно мне! Нет, ему!


[Закрыть] Взрослый дядя, а чего хочет – не знает! Или знает? Или не хочет? Ну что с этим всем делать – хз». Она расстегнула ремень безопасности и, расслабившись, потянулась.

Она вспомнила, как ездила со своей очень близкой американской подругой в Лас-Вегас несколько лет назад. Подруга недавно развелась и была, как говорится, в поиске. Войдя в номер, они увидели роскошный букет цветов, который подруге прислал бывший boyfriend [124]124
  Парень.


[Закрыть], с которым она только что рассталась, и он явно пытался помириться. Профессор Л. была под впечатлением, в то время как подруга просто плевать хотела.

– Ну посмотри же, какие цветы! Я таких просто никогда не видела, уговаривала Профессор Л.

– Ну и что мне с этого? Что делать с этими цветами?! Предложение за год не сделал, и свободен: толку никакого, чего зря время тратить, с цветами или без! Кстати, можешь себе забрать, если нравятся, – безразлично ответила подруга.

И тут же у нее в мыслях возникла параллель с русской подругой и ее замечанием: «А ты чего зациклилась? Что тебе-то от этой романтики?» Кстати, на эту тему еще был душевный советский фильм «Зимняя вишня». Там героиня просто потерялась! Хорошо не кончилось! Да уж, contradictions[125]125
  Противоречия.


[Закрыть] серьезные – просто мультикультурный пиздец.

«Ну чего мне не хватает – совсем уже охуела?» – Профессор Л. продолжала диалог с собой. И тут вспомнилась цитата из учебника по обществоведению для 8-го класса: «С жиру бесятся проклятые империалисты, нанимая прислугу для своих шпицев и пуделей, в то время как рабочий народ голодает!» Хахахахахахахахаха! «Это я империалист, только без пуделя, – воскликнула она. – Может, моя русская подруга права: Макс – просто символ какой-то, ну не воображаемый же герой, вот и доказательство есть», – она посмотрела на телефон.

На экране было новое сообщение от мужа: «So is it realistic to pick up the fish? Otherwise, I can grill something else!»[126]126
  Получится купить рыбу? Я могу приготовить на гриле что-то другое!


[Закрыть]

«I can get it!»[127]127
  Я куплю!


[Закрыть] – ответила она и стала истерически смеяться.

– Life is пипец![128]128
  Жизнь это пипец!


[Закрыть] – воскликнула она, наслаждаясь смешением двух языков.

Муж ответил сообщением с одобряющим смайликом.

«Спокойной ночи, милая!» – добавил Снегирев.

Профессор Л. показала fuck лобовому стеклу в машине, продолжая громко хохотать. «Какая-то конспирация, с ума сойти! Fucking insanity![129]129
  Чертово безумие!


[Закрыть] Кстати, именно от этого заеба мозга люди эмигрировали в США. Ну, чтоб все упростить и оклематься. Was it all one big dellusion? I sure hope not. OMG! [130]130
  Было ли все это одной большой иллюзией? Надеюсь, что нет! О господи!


[Закрыть]»

Глава 12. 28 марта 1989 года

В. З. позвали Visiting Professor[131]131
  Приглашенный профессор.


[Закрыть] в США преподавать высшую математику в Стэнфордском университете, и он с грустью посмотрел на этот инвайт. Сможет ли он прорваться? Был уже 1988 год, и ситуация в стране легче не становилась. Продукты пропадали с прилавков, люди в метро были грубыми и раздраженными, толкались и пихались. «Да, чем хуже людям живется, тем больше выходит наружу их злая натура, – думал В. З. – Словно в каждом человеке есть два волка, добрый и злой, и вопрос только в том, какого из них подкармливать. Когда один станет сильным и мощным, другому уже не встать – его постепенно задавит, будто и не было, никто и не вспомнит! Доброго надо любовью питать, а какая тут любовь, когда жрать нечего, шансов – ноль, пропали мы!» – продолжал он рассуждать, сидя в домашнем кабинете, обставленном красивой иностранной мебелью, и глядя на огромное фото семилетней Кати.

В то время эта тоска и напряженность ощущались практически везде! Катина подруга Маринка как-то шла в шортах мимо какой-то гостиницы, и злые языки прокричали ей вслед: «Шлюха!» Раньше такое было бы неслыханно, а теперь уже типа нормально. Но Маринку было голыми руками не взять: «Завидно, да?» – ответила она, показала язык и пошла дальше.

Уверенности в завтрашнем дне становилось все меньше. «Ну и как тут прорваться в Стэнфорд? – взгрустнул В. З., но быстро встряхнулся. – Что за пессимизм? Ща Иван Иваныча подключим, там бабки платят, небось государство захочет присвоить, и, может, кого-то левого приставят, кому поездка нужна, в общем попытка – не пытка».

Идея В. З. обратиться к другу-министру сработала: сначала Иван Иванович, разумеется, разнервничался:

– Вовик, ну что ты лезешь опять, когда успокоишься? Займись огородом в Снегирях!

В. З. часто говорил, что Огурцов трясун, но с ним всегда можно договориться, главное – терпение. Вот и договорились! Как обычно: личное поручательство, всякие маневры, и вместе с другом-кагэбэшником В. З. стал готовиться к этой командировке. Помимо Стэнфорда, они умудрились пропереть участие в конференции по космосу во Франкфурте – в ней должны были участвовать ученые со всего мира и космонавты – по дороге обратно из США. Кагэбэшник Колян (в миру – Николай Николаевич) был счастлив: сплошные путешествия впереди и Вовик – классный мужик, с ним не соскучишься, они уже не раз вместе ездили! К тому же вообще без напряга, так как Колян знал, что бежать из СССР В. З. не собирается: зациклился на этой своей дочке и в Совке ее точно не кинет!

К тому времени В. З. уже достиг международной известности в области механики разрушения. Он изобрел новый подход к теории трещин, опубликовал множество работ по композитным материалам и возглавлял разные конференции. Он был членом-корреспондентом американской академии наук – туда выбирали американцы, самому ученому ничего делать не надо было. Тем не менее окружающие недоумевали, как это В. З. выпускают за границу, ведь он имеет отношение к исследованиям, связанным с космосом, а все его родственники были евреями. К тому же теоретически он владел английским и французским языками, хотя никто не понимал, что его знаний было достаточно только для преподавания технических наук. Ну просто уметь надо: друзья и на правильных местах, и сами они настоящие люди, то есть не боявшиеся брать на себя ответственность за В. З., особо, впрочем, не рискуя – они знали, что он никогда никого не подставит.

Все доллары, положенные В. З., отдали Коляну на хранение, а самому В. З. выдали $98,75 на расходы, за которые, вернувшись, полагалось письменно отчитаться. Тамара пришила к его трусам карман, чтобы он их там хранил. Еще она достала ему палку венгерской колбасы, кипятильник, который, впрочем, немедленно сгорел из-за другого напряжения в американских розетках, и всякие консервы, чтобы он не тратил деньги на продукты, а сэкономил на модные вещи для жены и дочери. В. З. вообще не умел и не любил ходить по магазинам, да и сумма, оставшаяся после отобранного государством, была просто мизерной. «Мечтать не вредно», – решил В. З., перед тем как отправиться в путь.

* * *

Лето перед десятым классом Катя провела в Крыму… В математическом летнем лагере. Да-да, обезумевшей Мадам Дуралейкиной разрешили отправиться в эту поездку вместе с учениками физматшколы № 2. Во-первых, в группе юных математиков была только одна девочка, и педагоги решили, что вторая не помешает; во-вторых, В. З. заплатил полную стоимость путевки и купил пару палаток. Когда Тамара что-то возражала, говоря, что это бред собачий, он только отмахивался: «Пусть задачки решает – бог с ней, лучше, чем если бы с карманником связалась!» Да, в это лето Катя показала высший пилотаж фанатства: сорок пять дней в группе ботаников, которые часами занимались квантами на террасе из гнилых досок!

Вместе с этой другой математической девочкой она отвечала за приготовление питания на костре – то есть тушенки и другой фигни. Но даже это ее не грузило – трудно поверить! Она обожала сидеть рядом с Ильей на бревне, любоваться закатом у моря и вместе со всеми петь под гитару. Многие песни были посвящены параллельным прямым, опытам с квантами, а иногда глава группы, студент Физико-технического института в Долгопрудном, громко завывал:

 
Я рай девичий променял
На город счастья Долгопрудный,
На этот ебаный Физтех,
На голос лектора занудный!
 

Илья был единственным членом этой безумной тусовки, у которого была девушка, – остальные были типа выше этого и посвятили себя науке. Так что он слегка стеснялся Кати – не хотел особо обниматься при других, и иногда ей приходилось даже ждать пару дней, пока они окажутся наедине и он ее быстро поцелует.

Ночевали они в палатке вчетвером: Катя, математическая девочка Нина, Илья и его одноклассник Дениска. Илья спал сбоку рядом с Катей, за ней – Нина, а за Ниной Дениска – все одетые и в спальных мешках, ясен пень! Вечером или ночью Катя могла хоть чуть-чуть чувствовать физическую близость Ильи и его дыхание, а иногда он даже находил возможность ее чмокнуть, подержать за руку, но только в том случае, если другие спали и не могли это увидеть. Несколько раз он ее целовал, как будто случайно повернувшись во сне и даже сам этого не замечая, – трудно передать сладость этих моментов. А однажды Нина и Дениска рано встали и ушли готовить завтрак для группы. Тогда, оставшись в палатке наедине, Катя с Ильей хоть немного насладились друг другом – это был самый офигенный день из сорока пяти!

Уже тогда Катя стала задумываться о стереотипах, связанных с физиологией и психологией полов. Тогда все считали, что женщины любят ушами, а мужчины… ну типа другим местом… Но почему-то она с годами все больше замечала, что все наоборот – или у нее был какой-то ненормальный жизненный опыт? То есть примеры вокруг, включая ее собственный, показывали, что если женщины любят, то хотят отдаться, а мужчины все время включают голову (ну, в ситуации, если любят, а не спьяну), типа беспокоятся за свою потенцию или же размер, они часто боятся не соответствовать ожиданиям или что-то испортить. Даже во многих случаях длительной совместной жизни секса обычно не хватало именно женщинам – мужчинам было в кайф просто валяться у телевизора.

Короче, Кате казалось, что она страдает от этих ограничений в обнимашках в лагере больше, чем Илья, – ее заводил каждый легкий поцелуй или же прикосновение. Хотя, возможно, ее возлюбленному было легче, так как у него все-таки были еще и кванты, а у нее – только любовь! Ну и еще этот дурацкий интерес к квантам, в которых она уже, кстати, стала неплохо разбираться, даже аккуратно поправила одну формулу на доске этой рабочей террасы.

После лагеря начался десятый класс. В феврале Кате и Илье исполнилось по семнадцать, и они устроили общий праздник между двумя днями рождения. Собрались Илюшины друзья-физики, а Катя пригласила Маринку, чтобы разбавить компанию.

Сарра Хаймовна с мужем ушли ночевать к подруге, оставив именинникам квартиру для гулянки. Было очень весело: песни под гитару, Катя читала свои стихи и рассказы, все были в восторге! Ребята курили, пили коньяк, и Катя весь вечер смеялась, сидя у Ильи на коленях. Около трех часов ночи гости разошлись, и Катя с Ильей остались вдвоем. Это была ночь счастья! Шутки, близость, поцелуи… Трудно поверить, но главное в их отношениях все еще не произошло. Даже в день рождения. «Больше ждать нельзя, сколько можно! – думала Катя. – Но нужен особый момент, чтоб запомнить его навсегда!»

Придя домой и обнаружив там спящего В. З., Катя аккуратно достала из его штанов ключ от дачи, и, тихо выйдя из комнаты, быстро сбегала в мастерскую во дворе, где ей за двадцать минут сделали дубликат, и успела вернуться, положив оригинал ключа в тот же карман. Никто ничего не заметил!

После отъезда В. З. в США Катя недвусмысленно намекнула Илье, что надо поехать вдвоем в Снегири – никому ни слова! – он и не спрашивал зачем.

Они пытались найти возможность несколько раз. Но что наврать и как? Проблема была в тете Сарре, которая постоянно следила за детьми, а в таких вопросах была чрезвычайно сообразительна. Тамара, к которой непонятно почему прицепилась кличка «Томсон», проблем не создавала и ни во что не вмешивалась.

Наконец наступил последний выходной до возвращения В. З. «Сейчас или никогда: 28 марта – идем ва-банк!» – решила Катя. Они сказали тете Сарре, что папа уже вернулся и они вместе едут в Снегири. Тамаре что-то придумали про школьный поход. Обычно Сарра и Тамара не общались, так что должно было обойтись: кто не рискует, тот не пьет шампанское!

28 марта 1989 года они быстро вышли из метро, сели в электричку и отправились в Снегири. Решимость сияла в глазах обоих: они знали, что наступил особый момент и он будет принадлежать только им. Этот день, а вернее, ночь оба запомнили на всю жизнь!

* * *

В тот же самый день, закончив первую часть лекции по прикладной математике, В. З. сидел на лавочке в саду Стэнфордского университета. Он жевал бутерброд из сухарика с паштетом из консервной банки, привезенных с собой из Москвы, и пил чай из термоса, рядом с ним сидел кагэбэшник Колян и радостно грыз чипсы из пластикового пакета – деньги хранились у него, так что он спокойно покупал, что хотел.

– Профессор, а попробуй эту их сухую жареную картошечку, офигенно вкусно! – предложил он В. З.

– Да не, Коль спасибо, кушай, у меня бутерброд есть, – сохранил лицо В. З., продолжая хрустеть своим сухариком и наблюдать, как раскованные молодые люди вокруг громко говорили, хохотали, чем-то в шутку друг в друга швыряли, а потом заводили свои собственные автомобили, припаркованные вблизи, и отъезжали. Послеполуденное солнце освещало величественные исторические здания департаментов университета, температура воздуха была практически идеальной, а легкий ветерок добавлял удовольствия.

На В. З. очень редко находило уныние, но в этот момент он почему-то почувствовал на себе тяжесть всей Вселенной. Вдруг у него в голове зазвучало что-то вроде послания откуда-то из самых глубин жизни, даже не его собственной: время пришло! время пришло!

«Какое будущее может быть у моей Кати в нашей стране…» – эта мысль ужалила больно, как змея.

– Профессор, смотри, этот тощий дистрофик, на вид лет шестнадцать, в «мерседес» сел! Нихуя себе! – отвлек его от глубоких размышлений Колян, открывший вторую пачку чипсов.

– Ну и бог с ним, у нас все равно все самое лучшее, – съязвил В. З. Но кагэбэшник сарказма не заметил.

– Ну хватит эти лозунги, ты чего, мне не доверяешь? Мы же с тобой команда! – с легкой обидой сказал Колян, а В. З. усмехнулся. «Да уж, если бы не пер с собой эту команду, а получил бы свой гонорар, мог бы нормально пообедать и Кате чемодан шикарных тряпок накупить – ей они так идут! – подумал он, а потом вернулся к предыдущим раздумьям. – Вроде все по плану идет, но легче точно не становится! Ну чего я, ишак, что ли? Так можно и хребет сломать… Уф!» – вздохнул он. А потом словно услышал голос покойной матери, Евгении Яковлевны: «Ничего, сынок, держись! Мы, евреи, – люди избранные, нам легко не бывает! Кому много дано, с того и много спрашивают».