Текст книги "Врата на Изнанку"

Глава 3. Неожиданная встреча

Почти каждый день один и тот же сон.

Вокруг лишь мрачная красновато-черная пустыня. Солнце мертвое, черное, совсем не светит. Словно заслонено чем-то от мира, словно от этого ему больно, и солнце медленно кровоточит, аки открытая рана, заливая своей кровью выжженную мертвую равнину с редкими островками зубастых скал. И куда бы ты ни шел, всегда над головой это кровавое солнце.

Оно – единственная путеводная звезда в этом жутком месте. Слабых духом оно тянет за собой, заставляет бесконечно брести вслед за алым кругом в попытках отыскать, куда же, куда течет его кровь. Где же, где соприкасается с землей. С изъеденной рытвинами прошлых боев, покрытой язвами истлевших скелетов всеми ненавидимой убитой равниной. Желание идти, неотрывно следовать за указателем из полосы крови мертвой звезды не покинет никогда, стоит лишь раз ему поддаться. Так и будешь брести вечно или пока не кончатся силы.

Но и когда умрешь, душа твоя не покинет это жуткое место. Просто однажды тело свалится, израсходовав всю отведенную ему энергию, а душа продолжит свое неприглядное шествие. Она даже не заметит пропажи. И если раньше в кровь стирались ноги, то теперь та же участь ждет и душу. Прекратить мучения можно, только оставшись тонким слоем пыли на просторах убитой равнины, стершись о нее полностью.

Как же надоел этот жуткий сон об отголосках некогда живых существ, об их страдании и невозможности вернуться в круг реинкарнации!

Но нет, это вовсе не сон. Совершенно точно не сон. Сном тут и не пахнет. Это – болезненное воспоминание.

О том, как стоял на израненных коленях, кленя свою беспечность в последнем бою. О том, как подставил шею под меч от безысходности, не в силах больше бороться. Но в первую очередь это воспоминание все же о том, как судьба иногда, в самый мрачный и, казалось, уже последний момент твоей жизни, может подставить плечо, дать столь нужный сейчас шанс.

Сможешь ли ты за него ухватиться? Сможешь ли вытащить себя за соломинку из цепких зыбучих песков смерти? Сможешь вырвать себе зубами второй шанс?

Кайден смог.

Он со вздохом облегчения открыл глаза и посмотрел на звезды в небе. Прекрасные, светлые, многочисленные. Они не излучают тепла, но почему-то греют душу. Как же хорошо видеть их! Даже в пасмурную ночь знаешь, что они там, за тучами. Это успокаивает и дает какую-то незыблемую уверенность в завтрашнем дне.

Больше заснуть не получится, это было для охотника очевидным. Кайден повернул голову и посмотрел на товарищей, разлегшихся вокруг костра. Его пламя уже погасло, а до утра несколько часов. Но для Кайдена это не помеха. Он прекрасно видит в темноте. А чего не видит, то найдет по запаху.

Но ведь есть еще внутреннее чувство, то самое, что позволяет ощущать энергии вокруг. Благодаря ему можно, даже не открывая глаза, понять, например, спит ли твой товарищ там, где засыпал – рядом с тобой. То самое чувство, что заставляет холодок бежать по коже, когда чувствуешь чей-то взгляд в спину. Словом, полезная штука.

Кайден неслышно поднялся на ноги, словил на себе дежурный взгляд едва приоткрывшего один глаз нагиса и подошел к кострищу. Присев на корточки, охотник опустил ладонь над углями и пустил по пальцам голубое пламя. Его огонь, если Кайден захочет, может зажечь даже уже сгоревшее. Адское пламя – так назвал его командир, когда впервые увидел. В этом пламени можно гореть вечно.

Охотник улыбнулся своим мыслям. Он всегда улыбался, когда удавалось пустить свою смертоносную силу во благо. Именно от этого Кайден получал настоящее удовольствие. Не от боя, не от убийств, не от возмездия или правосудия, нет. Он всегда знал, что его сила не для созидания. Но как же безумно, невероятно и восхитительно делать с ее помощью что-то хорошее! Создавать пусть и не материальные объекты, так хоть тепло, которое поможет его товарищам пережить холодную ночь или зимнюю стужу.

Куори расслабил плечи, теперь ему не холодно. Командир, не просыпаясь, перевернулся лицом к разгоревшемуся огню. Зато Грому все нипочем. Сдался ему этот костер. Он сам словно генератор жара, большой и мощный. Мышцы спасают его даже зимой.

Кайден хмыкнул про себя: «Вот так компания у нас собралась. Кто бы мог подумать, что мы сработаемся!..»

Доброе дело, однако, не помогло выветрить неприятные ощущения ото сна. Кайдена еще иногда потряхивало где-то глубоко внутри, в душе, но это пройдет. Нужно лишь прекратить возвращаться мыслями к Изнанке.

Порой ему казалось, что это место просачивается в наш мир через такие вот мысли. Тихонько, аккуратно, чтобы не спугнуть, оно цепляет разум и уже не отпускает. Старается удержать эту ниточку как можно дольше. И Кайден прекрасно понимал, что стал самой толстой из всех этих ниточек.

Потому, что для него это все не морок, не игра воображения. Он чувствовал Изнанку своей шкурой, всеми фибрами своей души. И выжженная мертвая пустыня оставила на нем нестираемый след.

Глубоко вздохнув в тщетной попытке отогнать воспоминания, Кайден все же решил прогуляться, развеяться. Охотники разбили свой небольшой лагерь всего в десятке метров от тракта, до которого добрались за вечер после встречи с кано. Поэтому выбор направления был очевиден – к тракту, а там посмотрим. Заодно можно провести поверхностную разведку.

С каждым шагом становилось легче. Все же физическая активность хорошо помогает разгрузить мозг. Выбравшись на насыпь, которую представлял собой тракт, Кайден осмотрелся. Опустившись на корточки, он приложил руку к земле и пустил силу. Никого. Ловушек нет, даже следов крови. Как странно, тут же вроде как происходили нападения порождений тьмы. Должны были происходить. А потому обязаны остаться следы ран или смертей. Но ничего.

Ощущение, будто этот участок дороги отпугивает монстров. Однако будь так, Кайден бы и сам почувствовал влияние. Нет, тут что-то другое.

И почему именно здесь? Когда ехали на задание, тоже двигались сначала по тракту, потом свернули через лес к городу. Но та часть дороги, по которой ехал отряд, была вся в следах, оставшихся после нападений. Не только тварей, разбойников тоже.

Больше всего это ощущалось на лесной части тракта, где удобней делать засады. Здесь тоже лес кругом, да только вместо зловещей тишины, которую оставляют обычно после себя порождения, Кайден неожиданно различил копошение в подстилке. Насекомые среди травы и опавшей листвы? А вон даже птички какие-то прыгают с ветки на ветку. Этот лес – живой.

Недолго думая, охотник спустился с насыпи по другую сторону и направился вглубь, в чащу. Судя по картам, где-то в том направлении должен быть древний непроходимый лес с гигантскими деревьями. Из-за него тракт пришлось пустить немного по кругу. Именно так он оказался столь близко к горам. И порождения тьмы не преминули воспользоваться ситуацией.

Обычно они охотились с той стороны горного хребта, где расположены недалеко друг от друга сразу три средних размеров города. А еще, что немаловажно, пастбища со скотиной. Большинству монстров ведь все равно, кого есть. Правда, люди, тем более маги, для них всегда останутся деликатесом, самой вкусной и желанной добычей.

Однако жители тех городов научились бороться с напастью. Они кормили своих животных специальными порошками, чтобы съевший хотя бы одну несчастную овечку монстр уже больше не способен был повторить охоту. Убить тварь таким способом не получится, для этого нужен яд посильнее, слишком сильный сначала прикончит овечку. А на труп с подозрительным запахом не покусится даже самый изголодавшийся монстр. Так что овцам дают отраву попроще, чтобы и они сами выживали. А монстрам такой яд доставляет массу неприятных ощущений, которые вполне могут привести к травме и с шансами последующей гибели из-за нее. Этому способу борьбы люди в городах научились давно.

Потому неудивительно, что твари, едва учуяв новый источник еды, сразу бросились на разведку. И пусть они опасаются внаглую заходить в города, но караваны на тракте считают вполне приемлемой добычей. Очень даже удобной и вкусной. Особенно для стаи.

Углубляясь в лес, Кайден замечал все больше жизни вокруг. Он удивленно оглядывался, не веря своим органам чувств. Неужели его никто не боится? Одна птичка даже на мгновение села на его плечо. Кайден, негодуя от такой наглости, поправил стоячий воротник плаща и, сдвинув брови, стряхнул с наплечника несуществующую грязь.

Он ожидал, что, по мере приближения к сердцу древнего леса, начнет чувствовать давление. Или нечто подобное в таком же духе. Но вышло совсем наоборот. Вот уже и мрачные мысли куда-то улетучились, охотник и не заметил даже. Неужто там, в лесу, есть то, что действительно отваживает порождений? Тогда почему сам Кайден не ощущает этого? Их сила ведь близка, очень близка.

Неожиданно напомнило о себе то самое внутреннее чувство на уровне энергий, которое командир называет чуйкой. Кайден, продолжая идти, повернул голову налево и чуть не ахнул. Между деревьями в нескольких метрах сбоку мелькало большое белое пятно с красным росчерком сверху. Охотник не сразу понял, кто решил сопроводить его. А когда узнал, сердце его забилось быстрее.

Бесшумно ступая огромными лапами, по лесу прогуливался самый настоящий рубиновый лигр. Голубоватые полоски на белоснежной шкуре немного маскировали животное, но массивная грива красных кристаллов от хвоста до холки выдавала его с потрохами. Сложив на спине крылья, лигр смотрел прямо на Кайдена, точно ему в глаза. И этот взгляд пробирал до костей, проникал в самую душу. Острый, цепкий, беспощадный. Вот он – защитник леса. Настоящий страж жизни.

Кайдену рассказывали в детстве сказки про таких, как лигры. Малыш не верил. Со временем он только явственней убедился в верности своего отношения. Но вот легенда предстала прямо перед его глазами.

Существо, рожденное силой Защитников – светлых богов, которые выгнали Губителей на Изнанку. Ведь не только тьма изливалась на землю, светлые тоже гибли. Их кровь, сила их оружия и создали таких существ. Ходили легенды, что поначалу, когда война богов только закончилась, именно они, воплощения жизни, оберегали жителей этого мира. Но со временем темные порождения расплодились сильнее и прогнали светлых в далекие неизвестные края. Их совсем перестали видеть люди. Неужто этот древний лес, по которому сейчас шел Кайден, был одним из таких краев?

Охотник споткнулся, чего с ним почти никогда не случалось. А лигр тут же отвел от него глаза, словно потеряв всякий интерес, и направился прочь, растворяясь за кронами зеленых исполинов.

Кайден словно от очередного сна очнулся. И куда это он забрел? Как глубоко? И как долго он тут гулял? Рассвет уже вот-вот зародится, пора бы вернуться назад.

«Ах, какое приятное чувство в душе!..»

Глава 4. Яйца бывают разными…

– А я грибов к завтраку насобирал, – оправдал свое длительное отсутствие Кайден, вернувшись к костру заметно после рассвета.

Гром уже разложил посуду и залил воды в котелок. Завтрак, считал он, должен быть самым обширным принятием пищи. Тем более когда весь день придется трястись в седле. Охотники не ожидали даже до Мертвых полей за сегодня добраться, а оттуда до Семимечья еще около дня пути. Посему никто с поваром не спорил. Тем более готовил Гром вкусно. И никогда не отлынивал.

Приверженность своей роли – одна из черт, которая присуща каждому члену этого небольшого отряда. Кайден часто думал, что же их в действительности сплотило. Может, чувство того, что на любого в своем деле можно полностью положиться?

Сполоснув из фляги грибы, Гром на весу нарезал их, роняя ломти на разогретую сковородку – остальные охотники уже развели второй костерок для этих целей. На старом варился бульон.

Рядом с грибами шкворчали яйца, создавая восхитительную комбинацию из запахов. Кайден с наслаждением втянул носом воздух и громко сглотнул слюну.

– Я ж говорил, яички будут что надо! – порадовался такой реакции Гром. – Кстати, Кай, спасибо за портфель! Ни одно не разбилось, даже скорлупа нигде не треснула.

Упомянутый дружеским сокращением своего имени, Кайден кивнул и улыбнулся в ответ.

На болотах горгоны не только лошадей порвали. Еще и вещи некоторые повредили. Как, например, сумку с твердыми стенками, где можно было хранить такие хрупкие штуки, как яйца. Естественно, она была зачарована на сохранность своего содержимого. Но противостоять когтям монстров не умела.

Гром горевал о сумке больше, чем о любимой кобылке. Поэтому, пока охотники отреза́ли хвосты убитым тварям, Кайден, которого этим заниматься не заставляли, срубил небольшое деревце и кинжалом да огнем вытесал из него своеобразный портфель с местами под два десятка яиц. Плоский, он удобно ложился сбоку вьючной сумки для верховых животных и ме́ста особо не занимал. Один лишь минус – годился только для яиц. Но этого Грому было вполне достаточно. В ближайшем большом городе запланировали купить новую сумку-неразбивайку, а пока обойдутся и портфелем.

Помешав очередной раз бульон в котелке, Гром взялся за хлеб. Достал и разложил на вымытом плоском камне тонкую лепешку, настругал овощей, а сверху плюхнул жареное яйцо и грибы. Все это повар свернул в рулет, подогнув нижний край, чтобы ничего не вывалилось.

Первый передал, как положено, командиру. Затем повторил рецепт для остальных. Себе, как всегда, в последнюю очередь.

– Вку-у-усно! – протянул командир, дожевавший кусок.

– Поддерживаю, – добавил Кайден. – Яйца действительно хороши. Что за птица?

Гром проглотил откушенное и пояснил:

– Цесарка. В том городке, дай свет памяти, как он назывался, цесарки в каждом доме. Куры зато – редкость.

Куори махнул рукой.

– Не суть, как назывался. Поверь, Гром, никто из нас тоже не помнит. Зато про цесарок я вот лично слышал.

Остальные заинтересовались и уставились на эльфа в ожидании истории. Тот не подкачал. Он ехидненько сощурился в сторону Кайдена и сказал:

– Говорят, их яйца очень крепкие, их сложно разбить, даже если об камень уронить с высоты человеческого роста.

– Что ж, – констатировал Кайден, притворно надувшись, – выходит, так и не узнаем, действительно ли портфель хорош…

Гром недовольно поморщился и, после такого выпада, незамедлительно затребовал у Куори щелбан, который тот задолжал за каргара. Пришлось подчиниться под дружное улюлюканье.

– Я постою за честь изделия Кайдена! – громыхнул повар и так щелкнул товарища по лбу, что эльф еще пару минут сидел с глазами в кучку.

Придуривался, конечно, но Кайдену было приятно.

За дружеской возней быстро пролетело утро. Настала пора отправляться в дорогу.

Но сначала бульон. Пока не опустошили котелок, Гром и с места не сдвинулся бы. Его поварская принципиальность поражала, учитывая шебутной характер.

На тракте повернули направо, в сторону Мертвых полей, которые начинались сразу за горным хребтом. В том месте, где проходил тракт, между двумя соседними склонами гор была щель, достаточная, чтобы в два ряда проехали повозки. Иначе, кстати, дорога не могла бы называться трактом. Две повозки – минимальная ширина.

Но до этого перевала еще было полдня пути. Через несколько часов выехали на часть дороги, где совсем недавно прошла битва с порождениями. Это угадывалось с первого взгляда: следы крови, чужой липкий страх, въевшийся в песок, и тишина, ни одного живого звука вокруг. Однако у места ночной стоянки такого не было, хотя подобная картина ожидалась если не на всем протяжении тракта, то с завидной периодичностью.

Кайден так и не рассказал никому о своей встрече с лигром в лесу, но на удивленные взгляды – ребята тоже заметили странность, когда поднимались на тракт из пролеска после завтрака, – пояснил:

– Да, тут чисто, ни крови, ни боли. Этот отрезок дороги не востребован порождениями. Не привлекает их.

На вопрос – «почему так?» – неопределенно пожал плечами.

Будь побольше времени, командир непременно решил бы разузнать детали. Сам бы полез в чащу леса. Но не в этот раз. Он лишь развернул карту и сделал на ней пометку на будущее.

Кайден заметил, как глаза командира сузились, когда он покосился на зону древнего леса. Но предположить можно, на самом деле, что угодно. Вплоть до забытого артефакта или осколка светлого меча. Это, кстати, даже может оказаться правдой, потому как густые леса часто образуются вокруг частей оружия и доспехов Защитников. Из них льется энергия света, которая ускоряет естественные процессы и порождает буйство жизни поблизости.

Кайден припомнил раны на ноге кано и подумал, что оставить их вполне мог тот же лигр. В принципе, все сходится. Кано достаточно сильный – пятый уровень как-никак – и спокойно зашел бы в поисках магии слишком далеко вглубь древнего светлого леса, которому покровительствует лигр. Причиной такой необдуманности даже могла быть самка кано. Но из-за раны она наверняка бросила своего самца, не дав потомство. Порождения не грешат верностью на ровном месте. Выгода у них всегда в приоритете.

Перевал миновали в полдень, остановились на обед в тени гор по другую его сторону. Казалось бы, всего каких-то несколько километров узкой дороги разделяет эти местности, но здесь, за перевалом, даже воздух ощущался другим.

Дожидаясь еды, Кайден стоял на взгорке и глотал нещадно густую слюну, которую спровоцировали нехитрые кулинарные достижения Грома. Охотник всматривался в даль, пробегая глазами по линии горизонта.

Здешний ландшафт даже с натяжкой равниной не назовешь. Сплошные возвышенности да низины. Если враги поджидают в одной из них, то их мало того, что не увидишь заранее, но еще и запах не сразу придет – стоячий воздух почти не разгоняли редкие несмелые порывы ветра.

Скривившись от неприятных мыслей, Кайден вернулся к костру.

– Видимость не очень радует, – констатировал он. – Ночью будет опасно.

– Да ладно тебе! – добродушно протянул Гром. – Некому тут прятаться!

Но командир оптимизм товарища не разделил. Именно его здоровый скепсис не раз спасал отряду жизнь. Кивнув своим мыслям, он сказал:

– Отправлю сокола на разведку.

Гром пожал плечами – толку спорить – и бросил главе отряда целое яйцо. Хмыкнув, добавил:

– Интересно, цесарочный сокол чем будет отличаться от куриного?

На такой вопрос командир не нашелся что ответить, кроме:

– Вот и посмотрим.

Обхватив яйцо ладонями, он закрыл глаза и сосредоточился. Между пальцами проступило бледное красноватое свечение. Еще минута – и оно погасло. Охотник раскрыл ладони, и все уставились на яйцо.

Первая трещина не заставила себя долго ждать. За ней вторая, третья – и вот скорлупа уже разлетелась во все стороны, а из яйца показались сразу взрослые острые крылья и хвост. Как такая птица уместилась в маленькое пространство, не ясно. Пронзительный крик озарил равнину, от чего Куори привычно скривился. Вот уж кто не меняется…

– Какой пятнистый! – восхитился Гром, ткнув в сокола пальцем.

Угодил он прямо птичке в грудь, за что получил негодующий треньк и болезненный щепок клювом.

– Да я же погладить хотел!

Под дружный хохот командир отпустил питомца в небо. Сокол, взмахнув крыльями, начал набирать высоту, в то время как глаза его хозяина принялись меняться – становились почти черными с едва различимой чуть более светлой радужкой. Прямо как у птицы. Не просто так командира прозвали Соколиным Глазом. Не только за поразительную остроту зрения.

Птичка, как и заметил Гром, действительно отличалась от обычного вида. Из куриного яйца получался почти белый сокол, на фоне облаков его было не разглядеть. А этот – в мелкие частые пятнышки. И клюв у него ярче. Охотники невольно загляделись на прекрасное создание, спешно уносящееся в голубую высь.

– Ш-ш-ш! – возмутилась закипевшая похлебка, и повар поспешил приподнять крышку котелка.

– Где бы павлиньи яйца добыть… – мечтательно протянул Куори.

На что командир только хмыкнул и приподнял уголок рта. Эльф просто никогда не слышал, как орут эти птицы.

Как и предполагал Гром, в низинах никого не оказалось. Сокол умчался далеко вперед, добрался даже до Мертвого поля. Но и там ничего подозрительного. Однако командир и бровью не повел. Он был полностью удовлетворен и ни в коем случае не считал предосторожность излишней. Сокол будет во плоти до самого заката – вдруг пригодится еще. Кто знает?

Покончив с сытным обедом, охотники расселись по седлам и продолжили путь, сопровождаемые редкими криками птицы, доносящимися откуда-то сверху.

Командир безмятежно улыбался, его глаза и не думали возвращаться к человеческому виду. Светлый Защитник, чьей силой он владел, умел летать. И командир каждый раз, выпуская сокола, мечтал сам однажды отрастить огромные белые крылья (ну, может, и в крапинку), чтобы подняться высоко-высоко. Так высоко, где воздуха перестает хватать. Он даже тренировался задерживать дыхание, чтобы дольше там продержаться. Холод командира не пугал – пламя внутри поможет согреться.

Втайне он завидовал Кайдену, ведь ему доступен анимагический, полуживотный облик. Хоть и знал, чего стоит в него обратиться и потом вернуться назад, не сойдя с ума. Все настолько серьезно, что Кайден, по факту, единственный во всем мире перевертыш, который может снова стать человеком. Эту способность, как и несколько других, он обрел, когда попал на Изнанку.

Командир не готов был пойти на подобный риск. Он подозревал, что и минуты с той стороны не продержится. Тем более удивительный, на его взгляд, подвиг совершил Кайден. По единодушному мнению остальных охотников – оно того стоило. В анимагической форме Кайден мог уложить целую армию или очистить поле боя только лишь выбросом магии. И даже остаться на ногах после такой нагрузки!

Командир горестно хмыкнул от накативших воспоминаний. Он прекрасно запомнил тот случай, когда на Кайдена в волчьем обличии напали глупые вояки. Посчитали опасным. Их можно было понять, но надо же было послушать вопли командира! Он тщетно пытался вразумить идиотов, но не преуспел.

В итоге со злости Кайден выжег одним махом сотню солдат. В городе, которому войско принадлежало, Соколиный Глаз имел авторитет, поэтому его словам о том, что виноваты порождения, все поверили. Он хорошо помнит, как убивался Кайден, ведь поддался звериной сути, не смог сдержать огонь, убил людей.

Однако командир приказал ему тогда прекратить:

– Они сами виноваты! Ты один дороже обученного войска! Если бы они схватили тебя, я был бы вынужден сам всех порешить. Считай, ты выполнял мой приказ.