Текст книги "До самой дрожи"

Мы просматриваем почти все альбомы и совершенно забываем о причине, по которой я вытащила этот рюкзак. Уже давно я не заглядывала в это милейшее прошлое, когда мы всей семьей садились в машину и ехали в Крым четверо суток; вот мы с папой и дедушкой выехали утром в поле пострелять из воздушки по пустым бутылкам; здесь мама чистит тонну грибов, которые мы собрали в лесу, а её хмурое выражение лица говорит, что ей совершенно не в кайф этим заниматься. Хорошее какое-то время было. Добрее, чем сейчас. И родственники приходили по выходным, и танцевали дома, и веселились. А теперь каждый в своей каморке, а фотографии стали собираться не в дешевых альбомчиках с бледными обложками, а в бездушных телефонах.

К двенадцати часам Ира понимает, что уже устала и хочет спать. Я, если честно, уже бы как час назад с удовольствием обняла подушку и крепко уснула. Подруга вызывает такси, и пока я наблюдаю за тем, как она пытается зашнуровать свои кеды, меня вдруг посещает очень странная и совершенно неприятная мысль. Я её знаю, поскольку когда-то мы были с ней так близки, что все мое существование вертелось именно вокруг нее. Я узнала, что могу быть неуправляемой стервой и упрямой собственницей. Что бы я и собственница – да никогда! Но нет, у меня срывало кукушку настолько, что я познала кайф всевластия, ей-богу!

– Ладно, дорогая моя, споки-ноки, – целует меня Ира, и мы обнимаемся, – спасибо за ужин! Надо будет повторить, да?

– Даже не обсуждается. Сообщи, как будешь дома.

– Окей. А ты давай садись в «ВК» и ищи мужика. О! Гляди, рифма какая!

– Делать мне больше нечего, – улыбаюсь я и проворачиваю замок на двери, – еще и в интернете его искать.

– Так ведь мужики сейчас ужасно нерешительные! Надо все в свои руки брать, Катя!

– Ой, все!

Выпроводив подругу, я тихонько смеюсь и еще с минуту стою на месте, то и дело останавливая взгляд на своем отражении в большом зеркале.

Почему кроме мамы ни до кого не доходит мое абсолютное нежелание с кем-либо встречаться? Да, нельзя и эгоистично ставить всех мужиков под одну гребенку, но сейчас каждый из них видится мне именно таким, каким был Дима. Нет, не плохим, не жестоким, не ужасным. Дело, наверное, даже не столько в Диме, сколько в моем отношении к нему. Я все время думаю, что к любому, кто проявит ко мне свое внимание, буду относиться точно также.

Приятно?

Да.

Весело?

Да.

Комфортно?

Да.

Любовь?

Наверное.

Когда подобные мысли проникают в голову, я всегда резко выдыхаю и принимаюсь за какую-нибудь работу. Заметила это не так давно и даже рассмеялась своей реакции. Перестав ощущать потребность в отдыхе, я хватаю пахучее средство для зеркал и начинаю протирать и без того сверкающие поверхности, слушая приглушенную песню Селены Гомес. Мое успокоительное сводится к уборке, и чем масштабнее она будет, тем лучше. Однако, протирание зеркал, которых в квартире родителей достаточно, не приводит мои мысли в порядок. Я по-прежнему думаю о будущем, которое слишком беспокоит моего папу, о мужчинах, которые в двадцать семь и старше уже давно обзавелись семьей и остались только те, кому в принципе претит семейная жизнь или кто просто настолько занудный, что нафиг ни одной женщине не нужен.

– Да на кой оно тебе все сдалось?! – восклицаю я, уставившись на свое отражение. – Пошли они все! Давай уже делать то, что действительно хочешь, идет? Не то, что надо делать для других, а то, что ты сама хочешь! Давай уже, будь самостоятельной до самого конца, а? Давай!

Мой сотовый издает короткий звон, и я возвращаюсь в гостиную.

«Я дома, подруга! Мама удивлена, что я не в какашку :) В следующий раз надо две бутылки выпить!»

«От двух бутылок я достигну самого дна! Но я, черт возьми, не против;)»

«Ну все! Тогда до встречи!»

«Ага, споки!»

Я усмехаюсь и блокирую сотовый, как вдруг от Иры приходит еще одно сообщение.

«Ты мужиков смотрела?»

«И не собираюсь!»

«Да ну ты что такая скучная то?! Никто ведь не узнает, что ты там ищешь, на кого смотришь! Просто посмотри, какие они сейчас бывают :)»

Я решила ничего не отвечать на это. Зная Иру, она будет упорно стоять на своем, пока на то есть возможность.

В душе, стоя под едва теплыми струйками воды, мои мысли вновь возвращаются в прошлое. К конкретному моменту, вспоминая который еще пару месяцев назад, я грызла себя так рьяно, как голодные белки крепкие орехи. Сейчас этот поступок, что совершил Дима, не кажется мне предательством, хотя на тот момент он как будто уничтожил мою жизнь, проехавшись по ней катком. Сейчас он видится мне совершенно по-другому. Совершенно.

Завариваю себе чай перед сном и как-то машинально сажусь за свой ноутбук. По телеку без перерыва крутятся серии «Друзей», на подоконнике тихонько играет колонка, звучит спокойная песня Ланы Дель Рей, а мои пальцы нависают над клавиатурой. Я смотрю на узкую поисковую строку и внутри у меня вдруг все так знакомо сжимается, что от этого глупого дежавю я нервно усмехаюсь. Мои челюсти сжимаются-разжимаются сами собой, поисковая строка с мигающей в ней курсором точно специально призывает дать ей особое задание. Зачем она всегда так мигает?

Давай.

Давай.

Пиши.

Пиши.

Кирилл ******.

У меня загораются щеки, когда глаза видят это особое имя и фамилию. Такое чувство, если я нажму «искать», то он об этом тот час же узнает. Узнает, что я не поленилась нажать каждую букву и за восемь лет не смогла забыть его имя. Фамилия, город, возраст… Я задала все параметры, ни разу не усомнившись. Вообще, у меня чертовски ужасная память на имена. Это выглядит примерно так: «Катюша, познакомься, это мой друг «Медуза, медуза, медуза, мы друзья-я-я, медуза, медуза», с которым учились еще в университете!». Или так: «Вы едете в Сургут? И я тоже, у меня там дочка живет. Меня зовут «Между нами тает лед, пусть теперь нас никто не найдет», а вас?». И я понятия не имею, с чем это связано, мне приходится запоминать по принципу ассоциаций. Иногда получается, но чаще всего я путаюсь еще сильнее.

А здесь я запомнила все, и как мне это удалось – по сей день остается загадкой. Устав сомневаться и загоняться опасениями, я нажала на поиск. На экране появляется всего три возможных варианта. Первый – страничка удалена. Третий – мальчишка лет двенадцати. А вот второй…

Это он. Не в онлайне – замечательно. Возможно, что моя вылазка действительно останется незамеченной. Я осторожно кликаю на аватарку и перехожу на страницу парня, которого когда-то, так ничего ему и не объяснив, в прямом смысле слова удалила из своей жизни. В эту секунду, когда фото с его аватарки открылось на весь экран, чувство глубокой вины пронзило мои внутренности. Камера запечатлела его широко шагающим по футбольному полю, в темной форме. Он сосредоточенно глядит себе под ноги и вряд ли подозревает, что его фотографируют в этот момент. И я опять не могу увидеть его глаза.

Опять.

К моему сожалению, никаких фотографий кроме этой на его странице больше нет. А может и есть, но доступ к ним левых людей, какой сейчас являюсь я, просто закрыт. Никакой информации о семейном положении и дате рождения. Только город проживания и все.

Интересно, окажись я хитрее восемь лет назад, каким оказался вдруг Дима, по-прежнему бы мы с Кириллом поддерживали общение? Я могла бы тайком общаться с ним, в том же ICQ, куда Дима заглянул лишь однажды, должно быть, как раз для проверки. Существует столько мессенджеров, выбирай – не хочу, но я так просто вышвырнула человека, так легко отказалась от общения с ним! А ради чего? Чтобы доказать себе, что я не такая, как папа, что я ни за что не предам любимого? Бог мой, а ведь именно этот любимый оказался таким же, как я, только в отличие от меня – шибко ответственной и честной, он показал, каким хитрым умеет быть.

Глава 5

лето, 2012 год

Дурацкая песня о том, как «поднять бабла нормальным пацыкам» пошла на второй круг. Хотя нет, это была не песня, а бессмысленный набор слов, что со слюной и кашлем выплевывали типа-крутые-реперы. Я ненароком взглянула на Диму, что сосредоточенно смотрел на дорогу и по обыкновению держал руль только одной рукой. Мне всегда казалось, что в этой дороге, от Тюмени до Сургута и обратно, Дима думал обо всем на свете и с удовольствием витал в своих мыслях, а на этот тошнотворный реп даже не обращал внимания.

– Можно я свои песенки включу? – спросила я, тиская Тишу, что спал на моих коленях. – У меня голова вот таких размеров уже.

– Мы уже слушали твои песни.

– Так и твои мы уже все послушали! Второй круг пошел, и в них же нет музыки совершенно…

– Просто папка на флешке не переключилась, – сказал мне Дима и сделал несколько манипуляций на центральном экране. – Вот, смотри, шансон есть, Михайлов – что включить?

– Ты прикалываешься? – закатила я глаза и громко цокнула языком. – Давай мои? Они же современные и танцевальные!

– На твоей флешке их всего двадцать штук, ты же не могла еще меньше закачать! – хмыкнул он, что совершенно мне не понравилось.

– Там не двадцать песен, а намного больше.

– Но они повторяются, – улыбнулся Дима, – ты, наверное, копии сделала для количества. Давай, послушаем мою папку, а потом к твоей флешке вернемся, идет?

– У тебя же здесь сотня песен не меньше. К тому моменту, как они закончатся, мы уже будем в Сургуте!

Дима растянулся в улыбке победителя и подмигнул мне:

– В этом то и дело, зая.

Я недовольно сложила руки на груди и уставилась перед собой на большой грузовик, к которому мы стремительно приближались. Слушая дрожащий женский голос, что удрученно пел о несчастной любви к мужчине, чья жизнь была полна «страстей и вранья», моими мыслями овладевало горячее чувство несправедливости, мол, как же так, мое желание послушать нормальные песни не только высмеяли, но и дали ясно понять, что своего я так и не получу в итоге. Громко выдохнув, дабы привлечь к себе внимание Димы, я опустила глаза на Тишу, что шатаясь, спрыгнул в мои ноги, а когда подняла снова, увидела перед собой шесть больших букв, что значили не только название немецкой компании, но и фамилию человека, чей образ за прошедшие два года, изредка всплывал в памяти.

«Немецкая компания так называется по производству прицепов и грузовиков. Нет, я не имею никакого отношения к этим ребятам».

Интересно, подумалось мне, как у него дела? Чем он занимался в ту минуту, когда я ехала к родителям в Сургут, сидя в автомобиле, что вел мой молодой человек. Да-да, тот самый, которому не понравилось наше просто-общение. Улыбался ли он сейчас, или грустил? Был ли голоден, или наелся так, что не мог дышать? Что интересного произошло в его жизни за эти два года? Может, он успел жениться и переехать в какую-нибудь страну, играя в известном футбольном клубе?

Усмехнувшись своим мыслям, да видимо слишком громко, я заметила, как Дима уставился на меня и задумчиво приподнял бровь.

– Что? – спросила я, вернув себе былое недовольство.

– Все? Надулась что ли?

– С чего бы это?

– Не знаю, ты ведь всегда на что-то обижаешься!

Совершив обгон, Дима нажал кнопку «+» и теперь песня об осенней листве и безответной любви зазвучала еще громче.

Наши летние каникулы начались в десятых числах июня. Приехав с Димой в Сургут и живя каждый у своих родителей, мы встречались по вечерам, ходили в кино, ели мороженое в летних кафе или просто зависали у меня дома. Он работал со своим отцом за городом на месторождениях, а я в это время встречалась с подружками и проходила практику в местной газете. Приближался день рождения моей мамы, и мы всё размышляли, что же могли бы ей подарить. Я спокойно относилась к тем выходным дням, которые Дима решал провести в компании своих давних друзей, но когда мне совершенно нечем было занять себя, меня начинало покусывать странное чувство, как будто что-то проходило мимо моего наивного спокойствия. И это ощущение становилось все явственнее и навязчивее с каждым разом, когда я отчетливо понимала, что Дима все реже и реже искал со мной встречи.

– Я не приеду сегодня, – сказал он мне по телефону в двадцать пятый раз за последние пару недель. – Очень устал на работе.

– Может, мне заехать к тебе? Я что-нибудь вкусное возьму.

– Нет, не надо. Я сразу спать лягу.

– Так сильно устал, что в пять часов спать ляжешь? – с тихой усмешкой поинтересовалась я.

– Некоторые просыпаются в семь утра и целый день на жаре под солнцем находятся, в отличие от тех, кому никуда не надо спешить, – осадил он меня.

– Все нормально?

– Да, я просто устал! Все, напишу, как проснусь.

Дима резко закончил странный для меня разговор, и той ночью я никак не могла успокоить мысли. Долбаный анализ в голове не желал останавливаться, предположения сыпались одно за одним и к четырем часам, когда я вконец поняла, что не усну, зашла в «ВК» и стала листать фотографии на страничке одноклассницы.

«Ты чего не спишь?»

Сообщение от Антона, лучшего друга Димы, удивило меня, поскольку последний раз мы с этим человеком переписывались, когда у него еще не было девушки Маши, которая по словам Димы была совершенно без комплексов. Она не стеснялась залазить к Антону на руки, пока тот сидел за рулем, целовать его так, что становились отлично слышны протяжные чмоканья, и все это в присутствии его друзей, которые тихонько сидели на заднем сиденье. Я её, конечно, не видела, но со слов Димы у меня сложилось о девушке не самое лучшее впечатление.

«Не спится что-то, а ты?»

«А мы гуляем!»

Мы.

Мы.

Мы.

Интересно, а среди этих «мы» не было, случаем, твоего лучшего друга?

«Прикольно!»

Во мне зародились сомнения и колючие опасения, а несколько последующих дней, выдались настолько паршивыми, что я напрочь позабыла о цветах маме. Мы с Димой общались раз в день по две-три минуты, потому что после работы в пять часов вечера он был никаким и мечтал о сне. Когда я спрашивала, все ли хорошо, он взрывался, мол хватит постоянно задавать этот дурацкий вопрос, ведь все НОРМАЛЬНО.

– У мамы завтра день рождения, – напомнила я, – никого из родственников звать не будем. Мама столик в ресторанчике забронировала, будем только мы с тобой и они с папой.

– Я не смогу, Кать.

– Что? Но, почему?

– Я на работе допоздна буду.

– Столик на семь вечера, а ты приезжаешь к пяти.

– Завтра я допоздна. Наверное, часов до двенадцати.

– Что?! Дима, мы же договаривались. Мама тебя очень ждет.

– Купи ей цветы от меня, хорошо? Деньги на карту брошу.

Я не верила своим ушам. Мало того, что папа с утра вдруг поинтересовался у меня, а чего это Дима так долго не появлялся у нас, так еще и завтра его не будет на ужине!

– Ты прикалываешься что ли? Мы и так не виделись сколько!

– Я работаю, Кать.

– Ну, работай дальше, что! Пока!

Я разозлилась, закрылась в своей спальне и не выходила до самого утра, раздумывая над тем, как бы так объявить родителям, что Дима на ужин не придет. Мне не хотелось, чтобы они видели мое беспокойство, потому что тогда, папа точно будет знать, что я очень переживаю по этому поводу и готова рыдать дни напролет, как женщины в бразильских сериалах. Нет, меня раздражало то, что Дима не удосужился даже сам купить моей маме цветы. С самого знакомства они нашли общий язык. Дима очень нравился маме, она все время старалась накормить его до отвала, была внимательна и легка в общении. Я ни разу не видела, чтобы он напрягался рядом с ней, как, например, с папой. Тот, подобно вампиру, высасывал всю энергию из человека даже тем, что просто молчал, но находился в одной комнате с жертвой. А вот мама всегда была спасательным кругом для нас. И то, что этот кретин не удосужился ради уважения поздравить её лично – вынуждало меня загораться, как спичка, от злости.

Когда папа уехал на работу, а мы с мамой остались одни дома, я нацепила маску абсолютного спокойствия и безразличия.

– Мамочка, мы сегодня в ресторан втроем поедем.

Она взглянула на меня и часто заморгала.

– Что случилось у вас?

– Не поняла? – соврала я.

– Кроме как на посиделки с подружками ты никуда не выходишь. Да и Димы здесь не было сколько? Уже третья неделя, наверное.

– Так ведь я же говорила, что он работает. Пока каникулы и мы здесь, он хочет заработать немного. Потом ведь опять на учебу ехать.

– Папа тоже интересуется, – говорила мама, припудривая лицо перед зеркалом. – Спрашивал вот вчера, все ли у вас нормально.

– Да хорошо все! – с улыбкой ответила я. – На выходных вот планировали в кино сходить. Я просто хотела сказать, что он не сможет быть сегодня с нами. А папа, наверное, будет кучу вопросов задавать, да?

– Ну, это же папа.

Какая-то часть меня надеялась, что Дима одумается и ближе к вечеру позвонит, сообщив, что обязательно приедет на ужин, но немного с опозданием. Да пусть даже так, главное, чтобы не было никаких подозрений со стороны родителей! Но этого, к сожалению, не произошло. Папа весь ужин останавливал на мне раздумывающий взгляд, несколько раз поддел, мол работа у Димы уж больно увлекательная, раз он до двенадцати ночи на ней сидит. Я ненавидела эти глупые подколки, просто потому что уж кому-кому, но не моему папе их было говорить.

– Хорошо посидели, правда? – спросила нас довольная мама. – Жалко, Вани нет. Хотя, наверное, ему сейчас у бабушки и дедушки очень даже ничего! Может, домой пешком пойдем?

Сославшись на новые босоножки, что натерли пальцы, я уехала домой на такси, а родители решили пройти несколько кварталов пешком. Будь у меня настроение и полное отсутствие неприятных мыслишек в голове, я бы тоже беззаботно шла по улице, наслаждаясь теплым и светлым вечером. Но я была настолько зла и обижена на Диму, что хотела стену кулаком пробить, как это делали мужики.

Поднявшись в квартиру, я стянула босоножки и с тяжелым грузом на плечах медленно побрела в свою спальню. Что-то происходило в наших с Димой отношениях, я все четче понимала выражение из песни «а между нами пропасть». Она расползалась изо дня в день, уничтожая даже теплое, дружеское отношение друг к другу. И чем дольше я задумывалась над происходящим, тем сильнее во мне становилось чувство все той же несправедливости, которая так или иначе касалась ситуации с Кириллом. Мой эгоизм в тот период, судя по всему, только начал свое существование, и даже видясь мне в образе мелкого насекомого, он был сильнее, нетерпеливее и упрямее даже самого разъяренного и неуправляемого быка.

Черт возьми, я вопреки своему желанию и воле сделала то, что было важно для Димы. Да он мне за это по гроб жизни обязан был! Кем он себя возомнил, решив не поздравлять мою маму, которая сдувала с него каждую пылинку? И с какого перепуга в нем проснулось это долбаное высокомерие?! Если он решил продемонстрировать мне свой твердый характер и кулак по столу, то я могла сделать все то же самое, только с такой силой, что ни на нем ни на этом воображаемом столе и живого места не осталось бы.

Когда родители пришли домой, было уже начало двенадцатого ночи. Мама пожелала мне спокойной ночи и закрыла дверь спальни, а я же, продолжая пребывать в гневе от собственных размышлений, пялилась в потолок и как могла тормозила дикое желание позвонить Диме и послать его ко всем чертям с таким поганым ко мне отношением. И каково же было мое удивление, когда он сам вдруг написал мне сообщение.

«Если не спишь, спустить вниз, я соскучился!:*»

Я часто захлопала ресницами, а потом набросила на себя темный кардиган и тихонько покинула квартиру. Мне сложно было поверить в происходящее. Я выбежала на улицу, пребывая в странных, слишком смешанных чувствах, и все крутила головой, пытаясь отыскать Диму посреди припаркованных автомобилей.

– А вот и ты! – вдруг раздался его голос в стороне. Вприпрыжку, улыбающийся и заметно счастливый, он подбежал ко мне и заключил в объятия. – Привет, зая!

– Привет… – я так и не закончила приветствие, поскольку Дима прижался к моим губам. – Все в порядке?

– Да. Я очень соскучился по тебе.

– Мм… – сложила я руки на груди, продолжая подозрительно оглядывать его. – Ты выпил?

– Пиво с Антоном. Он, кстати, где-то тут… Эй, Тоха? Ты где? – громко крикнул он.

– Ты соскучился и пришел ко мне вместе с Антоном? – нахмурилась я.

– Да мы решили прогуляться, и я думаю, дай зайду к своей девочке.

– Мм… А раньше нельзя этого сделать было, да? Без Антона?

– Ну, прости меня, ладно? Я много работал и не мог разорваться. Он позвонил, предложил выйти пройтись… Как вы посидели? Мама на меня сильно обиделась?

– Сказала, что больше видеть тебя не хочет, – соврала я. – То есть, когда я предлагаю тебе выйти и пройтись, ты находишь сотни причин, чтобы этого не делать, а если Антон…

Дима снова прижал меня к себе и начал говорить, какая же я милая, когда злюсь. Во мне снова появилось некое раздражающее чувство, я отчего-то ощущала себя полнейшей дурой, вот только причину никак не могла отыскать. И это ощущение усилилось, когда к нам, наконец, подошел Антон. Одноклассник Димы, как обычно, назвал меня Катюхой, от чего я выпускала все свои иголки, и начал спрашивать, как у меня дела, чем я занимаюсь целыми днями и когда мы с родителями уедем в отпуск. Из-за недавно перенесенной операции, на его носу теперь красовался небольшой шрам, и надо сказать, он придавал его плюшевому образу толику мужественности.

– Ты про маму это правда сказала? – спросил Дима на ушко. – Я ведь действительно работал. Недавно только домой приехал.

И хотя чувство неуверенности кусало, я протяжно вздохнула и сказала Диме, что все хорошо, беспокоиться было не о чем.

– Просто мы с тобой не виделись очень давно…

– Я знаю, но теперь будем, поверь мне. Больше не придется задерживаться на работе слишком долго. Я понял, что не вывожу так. И я очень скучаю по тебе.

Как полнейшая дура, что купилась на непомерно вкусные спагетти, я в ту ночь уснула без особых проблем, потому что на следующий день мы с Димой и парочкой его друзей запланировали поехать на озеро. Поскольку все мои купальники всегда оставались у бабушки, мы с мамой до двенадцати дня катались по магазинам. Было заметно, что наша совместная с Димой поездка обрадовала её, собственно, как и меня.

Идиотку.

Наведя марафет и застегнув пляжную сумку, я села в свою машину, что подарили мне родители на день рождения, и поехала за Димой, у которого и должны были собраться ребята. Настроение у меня было прекрасным, я предвкушала реакцию Димы на мой новый белый купальник, что сверкал стразами Swarovski, и улыбалась во весь рот.

Как идиотка.

Припарковавшись у нужного подъезда, я пересела на пассажирское сиденье, поскольку не хотела, чтобы Дима чувствовал себя некомфортно перед своими друзьями. Мы много раз ругались по этому поводу. Он, конечно же, скрывал реальную причину своего недовольства, утверждая, что я – просто хреновый водитель, а это задевало меня еще сильнее.

– Привет! – запрыгнул он в автомобиль и поцеловал меня. – Все собираются у Антона, так что мы сначала поедем к нему.

– А я думала, что у тебя.

– Планы изменились. Но это ничего, мы быстренько, не переживай, – весело сказал он, взяв мою руку в свою. – Как дела?

– Хорошо, а у тебя?

– Отлично, – улыбнулся Дима, и его карие глаза засверкали таким подозрительным счастьем, что у меня на пару секунд закружилась голова. И вовсе не от радости.

Мы подъехали к подъезду Антона. Свободных мест не было, поэтому Дима остановил машину, перекрыв выезд двум другим.

– Я сейчас поднимусь к ним, а ты если что, отъедешь, да?

– Конечно.

– Я скоро! Не скучай!

Проведя Диму взглядом, я сделала пару глотков воды из маленькой бутылочки, потом тяжело вздохнула, когда в салоне стала звучать очередная чушь. Включив просто радио, я настроила свое сиденье поудобнее и опустила глаза на пыльную панель. Да уж, увидел бы папа, что я давненько не протирала салон – отчитал бы по полной программе.

Внезапно, в плоском отделении для не пойми чего, раздалась короткая мелодия с вибрацией. Я машинально взяла телефон Димы, что он забыл прихватить с собой, и решила положить его на водительское сиденье, но мой взгляд уже ухватился за две строчки, что высветились на экране.

«Сладкий, я очень скучаю. Не могу дождаться, когда вновь увижу тебя!:*»

Мне с трудом удавалось дышать. Я часто моргала, стараясь смыть этот бред взмахом ресниц, но текст от этого никак не менялся.

Сладкий.

Сладкий.

Сладкий?!

Разблокировав телефон, я зашла в сообщения и увидела чат с «Катюшей», только вот этой Катюшей была вовсе не я.

«Сегодня выходим гулять?»

«Конечно! Раньше заканчиваю, так что увидимся очень скоро!»

«Ты такой сладкий, слов нет :) Как представлю, что скоро уеду, плакать хочется!:(»

«И я. Уже скучаю по тебе!»

«Спасибо, что проводил меня. Скучаю, сладкий!:*»

«Как я мог этого не сделать? Вагон нормальный?»

«Да! Целую тебя!:*»

«А я целую тебя, Катюш:*»

Я заметила движение. Подняла голову и увидела приближающихся Диму с улыбкой до ушей, Антона, что плелся позади и смеялся, а рядом с ним качка Пашу, тоже их одноклассника. Сотовый, что я по-прежнему сжимала в руке, издал короткую мелодию. Входящее сообщение.

«Передавай привет нашим!»

В голове пронеслась вчерашняя ночь. Я быстро взглянула на дату отправки сообщений и – бинго! – вчера, направляясь ко мне, Дима интересовался, нормальный ли вагон попался этой Катюше. То есть, вчера, говоря мне, что больше он не может вывозить столь изнурительную работу допоздна, он имел в виду просто само отсутсвие этой работы, которая просто уехала в летний отпуск?!

– Зая, – обратился ко мне Дима, открыв водительскую дверцу, – сейчас еще одного человека дождемся и поедем, хорошо?

Я молча смотрела в его карие глаза, а потом медленно и демонстративно подняла руку, в которой держала сотовый, и ощутила настолько мощную волну неприязни, что все во мне задрожало.

– Кто бы мог подумать, да? – сказала я так медленно, что самой стало страшно. – Просто забыл телефон.

Дима опустил глаза, но вовсе не от огорчения или чувства вины. Нет. Это был взгляд полный разочарования в самом себе, мол, как же так, ты, кретин такой, позабыл о самом главном, оставив это здесь, рядом с ней? То есть – со мной.

– Сказать нечего?

– Давай, потом поговорим?

Я улыбнулась. В тот момент я познакомилась с мстительной, высокомерной, эгоистичной и правой во всем Екатериной. И поверьте мне, она была чертовски привлекательна и хороша. Хоть и злая, как самая бешеная собака.

– Потом? – усмехнулась я, вальяжно усевшись на сиденье. – Потом. Когда отвезем на озеро тебя и твоих друзей на моей машине, за рулем которой всегда сидишь ты? – я засмеялась. – Серьезно? Мы будем говорить потом, когда вы отдохнете?

– Не начинай сейчас…

Антон открыл заднюю дверцу и поставил какие-то пакеты на пол. На его лице была довольная улыбка, но как только он взгляну на меня, она тут же сползла с его круглого лица.

– Забери все обратно, – сказала я не своим голосом. – Ваш отдых отменяется. Идите по домам!

– Ты зачем начинаешь? – недовольно сказал Дима, решив продемонстрировать всем, кто здесь главный. – Успокаивайся давай! Тоха, я вернусь через несколько минут, идет? Подождите меня.

Дима молча сел в автомобиль и с психами выехал на дорогу, матеря каждого, кто плелся впереди. Мы ехали к городской набережной. За эти пять минут я мысленно до полусмерти избила девушку, которую никогда не видела, растоптала яйца этого урода, что сидел рядом со мной, а потом, как в каком-то фильме, заперла обоих в каюте и пробила дно яхты, чтобы эти двое в несчастной комнатке вскоре подохли.

– Зачем ты лазила в сообщениях? Зачем ты полезла в мой телефон? Тебе стало легче от того, что ты нашла? – наконец, заговорил недоделанный кавалер, остановив машину над дорогой.

– Ты смеешься сейчас?

– Мой телефон – это мой телефон!

– Вчера ты вспомнил обо мне, потому что твоя «поздняя работа» уехала. Ведь так? Скучно стало?

– Ты не имела права лезть в мой телефон!

– Серьезно? – усмехнулась я, смахнув слезу. – А ты типа такой белый и пушистый, никогда не лез в мой. Ты никогда не лез в мои переписки, да, Дима?!

Он сурово взглянул на меня, но теперь этот взгляд перестал стопорить мой пыл. Теперь же только раздражал, не более.

– Ты молодец. Оказался хитрее меня. Рассказывай уже. Кто такая, эта Катюша. Удивительно, ты ведь никогда не называл меня так! – засмеялась я. – Любовь? С первого взгляда?

– Прекрати.

– Так ты расскажи мне что-нибудь! Мои догадки, знаешь ли, не понравятся тебе. Например, как можно называть шлюху таким благородным именем? Как в принципе можно связаться со шлюхой, которая без зазрения совести влезает в отношения? Кстати, у нас ведь с тобой отношения или так, просто перепихон двухгодичный?

– Она не такая! Просто… С ней легче, чем с тобой.

– Правда? Легче? Тогда, почему ты не пришел и не сказал мне правду? Катя, я влюбился! Не могу представить своей жизни без другой Кати, понимаешь? Я не хочу тебе врать и все такое. Мне было хорошо с тобой и бла-бла-бла! – Мой веселый настрой резко сменился на гнев. Я так сильно стукнула по панели, что в ней послышался треск. – Какого черта ты не нашел в себе смелости сказать мне правду, Дима?! Что такое? Почему ты молчишь?!

– Хватит орать на меня! – повысил он голос и повернулся ко мне. – Ты упрямая и вредная, ты никогда не можешь согласиться со мной с первого раза, ты всегда противоречишь и не умеешь быть нежной и милой! Даже сейчас, ты сидишь и орешь на меня!

– Ты изменил мне, Дима! – взорвалась я окончательно. – Как я не буду орать на тебя в таком случае, как?! Ты слышишь себя вообще?

– Я не изменял тебе.

– Господи, я думала такое только в кино бывает, – засмеялась я сквозь слезы. – Дорогая, ты все не правильно поняла! Любимая, это не то, что ты думаешь! Дима, – прорычала я, уставившись в его глаза, – это, мать её, измена! Это вот и есть измена!

– Мы просто гуляли.

– Загулялись так, что скучаете друг по другу и день и ночь! Почему ты молчал? Почему ты не говорил мне, что я не умею быть нежной и милой? Почему надо было так подло поступать со мной, сообщив об этом уже после всего, что между вами было?

– Я ничего не делал! Ничего между нами не было! Мы просто гуляли! Просто общались и все!

Я зарыдала так сильно, что не могла нормально дышать. Мне казалось, что меня без конца били плетками, только не снаружи, а где-то внутри. Наверное, не было и дня, чтобы я хотя бы разок, хотя бы на долю секунды не ощутила даже самый слабый укол вины перед одним человеком, и до этого момента мне отлично удавалось внушать себе, что сделала я это ради того, кто мне дорог. Я даже поверила в то, что действительно была не права, споря с Димой относительно того безобидного общения в «ВК» с Кириллом. И что же я видела теперь? Что получила взамен?

– Ты её любишь? – спросила я, глядя перед собой.

– Какая любовь, о чем ты?!

– Простая, Дима. Обыкновенная любовь, что возникает вот там в груди, – ответила я спокойно, повернув к нему голову. И хотя во мне бушевали невиданной прежде силы ураганы, я понимала, что при положительном ответе на этот простой вопрос, уже ничто в мире не избавит Диму от этих чувств. – Ну, так, ты любишь её?