Текст книги "Разведись со мной"

Глава 10

Просыпаюсь от громкого грохота и не сразу понимаю, где нахожусь. Яркое солнце бьет сквозь большие и не зашторенные окна, причиняя боль глазам.

– Я вернусь через три-четыре часа, – объявляет Влас, надевая поверх черной рубашки-поло пиджак. – Потом едем к Ибрагимовой.

– Который час? – спрашиваю сонным голосом.

– Восемь.

– Восемь?! Ты говорил, что твоя встреча в одиннадцать!

– И что?

– А то, что тебе ничего не мешает отправиться к тетке сейчас без меня!

– Сейчас у меня есть дела куда важнее, чем ты, наш брак и поиск виновных. К тому же, я уже понял, что ты с прибабахом, поэтому рисковать особо не хочу. Если единственная возможность скорее избавиться от тебя состоит в нашей совместной встрече с этой мадам, то я даже и думать не хочу о том, чтобы хоть как-то пойти «против тебя», – говорит издевательским голосом. – Так что займи себя чем-нибудь, пока меня не будет.

Я ещё недостаточно пришла в себя, чтобы сообразить достойный ответ. Массивный диван в гостиной оказался настолько мягким, что мне всю ночь снились жуткие кошмары про то, как я увязаю в зыбучем песке.

Дверь за Власом закрывается, издает приглушенный щелчок. Решаю принять душ и спуститься на завтрак, а потом купить себе сменную одежду в одном из магазинов, расположенных прямо на территории отеля. Цены там наверняка кусаются, но укусят они не меня.

С трудом поднимаюсь на ноги, испытывая боль в пояснице и шее. Мое тело похоже на сладкого червяка из конфетной лавки, принимающего любую форму. Такое чувство, что всю ночь диван меня медленно пережевывал! Направляюсь в ванную комнату, которая находится в спальне, и вдруг вижу королевских размеров кровать. Белая простынь на ней скомкана, подушки небрежно лежат в разных концах. Подхожу ближе и втягиваю носом запах древесины и амбры… Пряный и теплый, аромат словно тлеет, как шафрановые угольки. Медленно провожу кончиками пальцев по смятой простыне, представляю, как к ней прикасались мужские руки, как она накрывала широкие плечи, впитывая запах кожи…

Какое-то помутнение рассудка, не иначе.

* * *

В джакузи на открытом воздухе мне так не довелось побывать. Во-первых, я потратила слишком много времени в магазине одежды. Купила чуть больше необходимого, но, как говорится, много вещей женском гардеробе не бывает. Потом я посетила косметолога, насладилась массажем, избавившем меня от отеков под глазами, а дальше меня ждал салон красоты и программа «Экспресс». За сорок минут мои волосы превратились в незатейливые волны, лицо засияло благодаря превосходной работе визажиста. Моя косметичка не со мной, так что можно и позволить себе шикануть. Особенно, если плачу за всё это не я.

Оставив покупки в номере, спускаюсь в переполненный людьми вестибюль. Выхожу на улицу, погода чудесная. Самое то для пеших прогулок. Спускаюсь к короткому мосту через реку и звоню Диане. Подруга в шоке от меня и моих выходок, но считает, что я всё делаю правильно.

– И это он ещё легко отделался, после того, как выставил тебя прочь из дома своего брата! – напоминает Диана. – Я была о нем лучшего мнения. Надеюсь, он не пристает к тебе? Вульгарные шуточки не отпускает?

– Ну, что ты. Настолько низко Влас Хартманн не позволит себе упасть. – Хорошо, что я позвонила не по видеосвязи. Иначе Диана бы поняла по моему лицу, что я, в какой-то степени, расстроена по этому поводу. В маленькой и предательской степени. – На самом деле, я очень переживаю.

– По поводу?

Гляну в по сторонам, тихо признаюсь:

– Вдруг в этом и впрямь замешан отец?

– Понимаю, ты не хочешь ударить в грязь лицом перед Хартманном, но…

– Нет, он здесь не при чем. То есть, конечно, мне будет неприятно признавать его правым, но я говорю о том, что… Вдруг это мой отец сделал?

– Тайком выдал тебя замуж? Нет, ты что! Он никогда бы так не поступил. Да и зачем ему это делать? Ты была у него единственной дочерью. Он любил тебя и никогда бы не стал так нагло вмешиваться в твою судьбу.

– Но я была не самой примерной дочерью, – говорю тихо.

– Думаешь, ты одна такая? Пф!

– Я знаю, просто… – Резко оглядываюсь, почувствовав чье-то близкое присутствие. Неизвестно сколько Влас Хартманн стоит за моей спиной и нагло подслушивает мой телефонный разговор. Обдаю его кипятком озлобленного взгляда и быстро прощаюсь с Дианой. – Ты уже и переоделся! Не слишком ли тепло для такого жаркого и яркого солнышка?

– В течение часа погода резко изменится и станет очень холодно. Так что советую тебе надеть свитер какой-нибудь и пальто.

– Кажется, эти очки тебе ни к чему. Ты в них плохо видишь. На мне как раз платье-свитер.

– Оно короткое. Едва зад прикрывает.

– А тебе есть какое-то дело до моего зада?

– Забудь, – отмахивается Влас, потеряв терпение, – и поехали уже! У меня ещё дел по горло.

– Бог мой, какой занятой! Утром дела, вечером дела, – иду следом. Хорошо, что замшевые ботфорты на низком каблуке, а то бы совсем за ним не поспела. – Не жизнь, а а одно большое дело.

Влас подходит к черному Porsche Panamera, распахивает водительскую дверцу, но садится не спешит. Ждет, когда к машине подойду я.

– Ногами шевели быстрее!

– Я поняла! – говорю с улыбкой и подхожу к пассажирской двери. – Я знаю, почему ты такой раздраженный. Замужняя дама, к которой ты сегодня поехал, оставила тебя без обещанного десерта, потому что её любимый муженек не захотел ехать на работу. Даже омлетика тебе не досталось. Я угадала?

– Я такой раздраженный, потому что нервно считаю минуты до того долгожданного момента, когда ты исчезнешь.

Садимся в машину, молча пристегиваю ремень безопасности и замечаю, как мужские глаза задерживаются на видимой части моих ног в тонких прозрачных колготках. Ловлю себя на мысли, что мне это нравится – раздражать его. Не только едкими словечками, но и собственной внешностью. Влас хоть и терпеть меня не может, но всё же он остается мужчиной.

– Может ты уже перестанешь пялиться на меня, и мы поедем?

– Пялиться на тебя, всё равно что собственноручно глаза паяльником выжигать.

– Ну, тогда поосторожнее с этим. А то вот-вот навсегда лишишься зрения.

Громко выдохнув носом, Влас заводит двигатель. Сначала мы выезжаем на очень узкую дорогу, спускающуюся серпантином с горы, потом сворачиваем на чуть более широкую, но заставленную с обеих сторон машинами, а после выезжаем-таки на широкую, но всё такую же извилистую. И чем дольше мы едем, тем хреновее становится мое самочувствие.

– Мы можем остановиться у какого-нибудь магазина? Мне нужно купить бутылку воды.

– Ехать не больше десяти минут. Не потерпишь?

– Сложно сказать. И как здесь только люди живут? Одни повороты, развороты… Ох…

– Тебя укачало?

– Нет, что ты! С каждой секундой эта поездка доставляет мне одно только удовольствие.

Автомобиль сворачивает на обочину и останавливается у сомнительного ларька с шаурмой.

– Ты нарочно остановился здесь? Хочешь узнать, что я ела на завтрак?

– То, что ты ела на завтрак давно переварилось, – смотрит на меня с ухмылкой и открывает свою дверцу. – Подышать воздухом тебе не помешает. Заодно и воду возьмем.

Выходим из машины, а яркое и теплое солнце в ту же секунду прячет за собой густая серая туча. Она слишком низкая, почти ложится ватой на вершины гор. Опускаю руки на крышу автомобиля и упираюсь о них лбом, медленно вдыхая в миг похолодевший воздух.

– Ну, ты как? – спрашивает Влас позади меня.

– Похоже, что мне хорошо?

Слышу смешок.

– Похоже, что у тебя отходняк после веселой ночки. Возьми, твоя вода.

С трудом разворачиваюсь к нему. Даже легкая тошнота с самого детства внушала в меня настоящий ужас. Опираюсь спиной о закрытую дверцу и забираю предложенную мне бутылку воды.

– А ты умеешь быть заботливым? – стараюсь улыбнуться, но думаю, выглядит это кошмарно на фоне моего позеленевшего лица. – Спасибо.

Влас никак не комментирует мои слова и это вызывает во мне не столько подозрение, сколько симпатию. Я сделала ему комплимент, спрятав его под привычной для наших бесед злой иронией, а его это как будто даже смутило. Или он просто не хочет, чтобы кто-то знал о том, каким ещё он может быть.

Пока я пью простую воду маленькими глотками, Влас смотрит в телефоне на проложенный навигатором путь. Прохладный ветер бесцеремонно проникает под плотное вязаное платье, вынуждая тело покрыться мурашками. Или же эта колючая сыпь на коже – ответная реакция моего тела на слишком продолжительное наблюдение… Я уже много раз видела лицо Власа Хартманна. Близко, далеко, почти у самого своего носа. Но вот впервые его погруженный в размышления взгляд заставляет меня испытывать пугающе-приятное ощущение в животе.

Легкое возбуждение.

Давление невидимого магнита.

Лопающиеся пузырьки.

Пугающее оно потому, что наше категорическое отношение друг к другу не может позволить себе подобные слабости. Мы оба друг для друга грубияны, провокаторы и просто враждебно настроенные люди. А такие не подмечают красоту, как и проявление подкупающих черт личности.

– Долго нам ещё ехать? – спрашиваю, уведя глаза в сторону очередного затяжного поворота.

– Семь минут. Она живет в частном доме и, если карта не обманывает, то находится он напротив моря. Поселок «Счастье».

– Как ты её нашел?

– Спросил у духов предков, – отвечает, не поднимая с телефона глаз.

– Ясно, – отворачиваюсь, снова опустив голову на руки. Так проще не пялится на его острые скулы, о которые можно порезать пальцы.

– Если ты не можешь выдать очередной язвительный ответ, значит тебе и впрямь плохо.

– Всё нормально. Мне просто уже не интересно знать ответ на этот вопрос. Можем ехать.

Садимся в машину, сохраняя молчание до самого спуска. Мой желудок болезненно сворачивается, когда справа от нас появляется указатель на клубный поселок «Счастье». Тошнота и волнение смешались воедино.

– Хорошо устроилась, – комментирует Влас, глядя на дорогие и роскошные дома с бассейнами. – Небось половину Москвы расписала, за что и денег прилично заработала.

– Какой у нас план?

– А ты опять о своем плане! – вздыхает так, словно я ему уже всю плешь проела.

– На что ты рассчитываешь? Что мы просто постучим в дверь, и она с распростертыми объятиями впустит нас? У нее наверняка есть муж, который двинет тебе по челюсти, когда ты скажешь, кто мы и зачем сюда приехали!

– У нее нет мужа. Так что по челюсти мне никто не двинет.

– Откуда ты знаешь?

– От верблюда.

– Ничего другого я от тебя и не ожидала услышать! – от злости забываю о хреновом самочувствии.

– Я нанял частного детектива, ясно тебе? Он поехал в тот поселок, поговорил с местной жительницей, которая продолжает намывать полы в их ЗАГСе. Она и рассказала ему об Ибрагимовой и её сомнительных делишках. Сначала мы сами узнаем, почему, зачем и как это с нами произошло, а потом обратимся в правоохранительные органы, потому что всё это – настоящее мошенничество. Нам только нужно сейчас втереться в её доверие, поэтому будь добра, улыбайся и веди себя прилично. Она не должна даже мысли допустить, что мы с плохими намерениями.

– В таком случае, тебе надо было доверить это дело профессионалам, а не полагаться на свое сомнительное всемогущество! Она пошлет нас на все четыре стороны сразу, как только ты откроешь свой рот.

Влас останавливает машину вдоль невысокого деревянного забора, за которым растут ухоженные кипарисы, пальмы и пушистые зеленые кусты. Сам дом небольшой, по сравнению с другими. С панорамными окнами, небольшим балконом на втором этаже и симпатичной летней верандой с бежевыми шторками, что колышутся от ветра.

– Ответь мне, пожалуйста, на вопрос, – говорю задумчиво, продолжая разглядывать владения женщины, которую Влас собирается упечь за решетку, – почему ты поехал сюда лично, а не доверил это дело частному детективу?

Замечаю на зеленом газоне ярко-красный предмет. Не могу понять, что это – какой-нибудь уличный фонарик или статуэтка?

– Потому что я ненавижу, когда кто-либо вмешивается в мою жизнь. И особенно люди мне совершенно неизвестные.

– Ну, от этого в принципе мало кто получает удовольствие, – хмыкаю и поворачиваю к нему голову. – Ты ведь сейчас здесь, потому что причины, по которым кто-то из твоей родни втайне женил тебя, могут оказаться слишком ужасными, чтобы позволить о них узнать кому-то левому? Может, эти причины заставляют тебя испытывать стыд?

Темные глаза мрачнеют, широкие брови с пугающей медлительностью ползут на лоб, но вовсе не потому, что я заставила их хозяина удивиться.

– Даже, если у моей родни были причины для совершения этой глупости, они точно не идут ни в какое сравнение с теми, что были у твоего отца. Хватит болтать, – глушит двигатель и распахивает дверцу, – пора выяснить правду и отправить эту хитроумную дамочку туда, где ей самое место!

Мужской голос становится таким жестким, что мне, отчего-то, становится даже жаль женщину, о которой я ничего не знаю. Ну, кроме того, что благодаря ей вынуждена терпеть общество этого придурка.

Глава 11

Видеодомофона у стильной деревянной калитки нет, есть только звонок. Влас нажимает на него несколько раз и окидывает нетерпеливым взглядом двухэтажный дом.

– Сегодня суббота, – говорю, продолжая присматриваться к ярко-красной штуковине, будто нарочно спрятавшейся в траве. – Наверняка её нет дома.

– Значит, подождем. Я хочу немедленно разобраться со всем этим и вернуться к нормальной жизни.

– Как будто в ней что-то изменилось.

– Представь себе, появилась ты.

Холодный ветер будто говорит мне немедленно возвращаться в машину. Но только я собираюсь это сделать, как замечаю худенькую женщину в домашнем сером костюме на крыльце дома.

– Надеюсь, ты знаешь, как начать разговор так, чтобы нас отсюда не поперли?

– Интуиция, – полушепотом отвечает Влас, не сводя по-настоящему хищнического взгляда с приближающейся к нам хозяйки. Мне даже не по себе становится, ведь в одну секунду мужчина рядом со мной растерял всякую доброжелательность.

Чем ближе женщина подходит к калитке, тем меньше она становится. Очень худенькая, невысокого роста, с острыми чертами лица, но добрыми бледно-зелеными глазами. У нее короткая стрижка и курчавые волосы. Словно пушистое облако цвета меди, повисло над её головой. Когда ветер снова напоминает о себе, моему взору открывается высокий белый лоб с ярко-выраженными синими венами.

– Здравствуйте! – здоровается с ней Влас, причем, голосом настолько мягким и добрым, что я на мгновение теряюсь. – Прошу прощения, мы, должно быть, потревожили вас.

– Добрый день, – глядит на нас с улыбкой и открывает калитку. – Не беспокойтесь, я всё равно ничего не делала. Вы приехали забрать заказ. Только Олеси дома нет. Я сейчас позвоню ей и спрошу, какой набор ваш. Одну минутку!

– Нет-нет, – улыбается ей Влас. – Мы приехали к вам, Раиса Юрьевна. Исключительно к вам.

Женщина тотчас напрягается. Её тонкие пальцы с силой сжимают мобильник, а настороженный взгляд выстреливает в наши лица невидимыми пулями.

– Я вас не знаю. Кто вы такие?

Так и хочется зарядить самоуверенному болвану подзатыльник и сказать, что его интуиция – такая же неудачница, как и он сам.

– Полагаю, вы догадываетесь, раз так сильно напряглись, – говорю, не сводя с нее глаз.

– Уходите! – говорит женщина и тянется к калитке, но Влас блокирует её рукой. – Что вы делаете? Я прошу вас уйти, иначе мне придется вызвать полицию!

– Раиса Юрьевна, мы приехали к вам отнюдь не с дурными намерениями. Мы с супругой хотели сказать вам «спасибо» за шанс, который вы нам подарили. Без вас мы бы точно не нашли друг друга и не узнали, что значит быть по-настоящему счастливыми.

Что он несет?! В этом и состоял его план – притвориться счастливыми супругами, чтобы заручиться доверием женщины?

Взгляд бледно-зеленых глаз останавливается на мне, будто ища подтверждение словам Власа.

– Угу, – выдаю с трудом и подхожу к нему ближе. От того, что мне приходится опустить свою голову на его плечо, делается тошно. – Это действительно так. Мой муж говорит чистую правду.

– Семь лет назад вы нас расписали, – говорит Влас всё тем же мягким и осторожным голосом. – Как я уже сказал, мы хотели поблагодарить вас. А ещё узнать, как это случилось?

– Мы узнали друг о друге год назад, – говорю, видя сомнения в её глазах. – Несколько месяцев безуспешно искали виноватых, хотели доказать, что наш брак – ошибка система или что-то вроде того. Но пока боролись друг с другом и с этим браком, не заметили, как влюбились… – Я ведь молодец? Всё правильно делаю? – У нас к вам есть несколько безобидных вопросов и только.

– Я рада за вас. Но ничем помочь не могу. А вопросы задавайте своим родителям.

– Но их нет! – надавливаю, вынудив её замешкаться. – Поймите, мой папа умер как раз семь лет назад. А мамы у меня вообще никогда не было. Если это всё он организовал, то мне точно не узнать правды.

Подозрительный, но заметно оттаявший взгляд замирает на Власе.

– А я сирота, – отвечает он на её немой вопрос, чем моментально выбивает почву из-под моих ног. Это правда или часть игры? Разумеется, часть игры! – Видите, кроме вас у нас никого нет. Пожалуйста. Мы с Саванной очень счастливы и просто хотим знать, как вообще всё это с нами случилось. Для нас это важно, поймите.

Женщина задумывается. Её настороженность сходит на нет под натиском заметно нахлынувших воспоминаний.

– Саванна? – спрашивает она, взглянув на меня внимательно.

– …Да.

– Я помню ваше имя. Я тогда подумала, что оно наверняка принадлежит очень доброй и теплой, как песок, девушке. Вы такая и есть, – смотрит на меня, словно борясь с улыбкой. – Но ваш отец, кажется, думал иначе.

Холодный ветер тут же ударяет меня по щеке.

– Значит, вы отлично помните её отца? – спрашивает Влас.

Отпрянув от него, обнимаю себя руками, прячась от внезапного холода. И он совсем не снаружи, а как будто разыгрывается внутри меня.

– Сейчас пойдет дождь, – говорит Раиса Юрьевна, глянув на потемневшее небо. – Могу предложить вам кофе… Расскажу, что знаю, а после, пожалуйста, уезжайте и никогда больше со мной не связывайтесь.

– Об этом не беспокойтесь. Мы просто хотим получить ответы и больше ничего.

– Хорошо, – кивает она и нерешительно пропускает нас во двор.

Влас благодарит её и, опустив руку на мою талию, подталкивает вперед. Идем к дому по неширокой тропинке из серых камней, сквозь которые пробивается зеленая трава. Предчувствие не самых приятных вестей сжирает по маленькому кусочку моего скрученного спазмом желудка. Смотрю на ярко-красный предмет в траве и понимаю, что это крупная деталь от большого конструктора. Бросаю взгляд через плечо и вижу, что Влас тоже замечает этот яркий предмет. Даже не знаю, что хуже: узнать, что с подачи отца я оказалась замешана в этой истории, или врать гостеприимной женщине с ребенком, которую мы собираемся обвинить в мошенничестве?

* * *

Внутри дом достаточно скромен. Вместо кухонного гарнитура вдоль стены стоят три квадратных стола с ободранными деревянными ножками. На них разделочные доски, пластмассовый контейнер для столовых приборов и небольшая микроволновка. Белая газовая плита с духовым шкафом одиноко ютится в самом углу, а рядом ничем не прикрытая мойка. Ремонт свежий, достаточно стильный с эдаким духом курортных городов, в которых тысячи современных отелей. Но мебели здесь не так много, а её качество оставляет желать лучшего.

– Извините за беспорядок, – говорит женщина, усадив нас с Власом за пластмассовый стол, накрытый светло-серой скатертью. Кофе, которым она угощает нас, наверняка куплен по скидке. Жестяная банка новая, но кривая. – Я не ждала гостей, а внук сегодня не в школе так что дом вверх дном.

– Вы живете здесь с внуком? – спрашиваю, глянув на большой ковер с очень старым орнаментом. На нем лежат детские книги и несколько машинок.

– И дочерью. В сентябре наш Тимоша пошел в первый класс, – робко улыбается она. – Но вы, разумеется, не о моей семье хотите поговорить. Что вас интересует?

– Вы упомянули моего отца, – говорю, скользнув неловким взглядом по мужским рукам, обнимающим большую мятного цвета кружку, – значит, вы его знали?

– Нет. По правде говоря, я даже его лица не помню. Просто имя ваше красивое и слышала я его лишь однажды.

– Раиса Юрьевна, – деликатно вмешивается Влас, – тогда расскажите нам, как случилось так, что Саванна и я оказались в браке? Чья это была идея?

– Сложно объяснить, – усмехается она с какой-то настораживающей безнадежностью в грустных глазах. – Чуть больше десяти лет назад мой муж лишился прибыльной и очень перспективной работы. Он сложно переживал это и никак не мог начать жизнь с чистого листа. Он запил. Естественно, платежи по кредитам, как и все остальные расходы легли на мои плечи. Я работала секретарем в красивейшем ЗАГСе столицы, знала всё от и до. Мне нравилась эта работа, нравился коллектив, но учитывая финансовые трудности, мне необходимо было что-то менять и я сообщила заведующей, что ищу работу. Как только найду то, что меня устроит, мы попрощаемся. Я хорошо знала свои обязанности, прекрасно работала с документами и держала в тонусе всех наших девочек. Однажды заведующая попросила меня задержаться и поведала историю о том, как один её приятель настолько отчаялся в собственном сыне, что уговаривает её тайно оформить его брак с очень скромной девушкой. Что её родители совсем не против такого союза, ведь дочь вся в себе, и в свои двадцать с чем-то лет почти никуда не выходит из дома. А такой, как его сынок, точно вдохнет в нее жизнь.

– Что значит – «отчаялся в собственном сыне»? – уточняет Влас.

– Он был единственным ребенком в семье и родился с серебряной ложкой во рту.

– Одним словом – избалованный, – заключает он, бросив на меня удовлетворительный взгляд.

– Верно. Его не интересовало ничего, кроме гулянок, легкодоступных девушек и всяких опасных развлечений. Отец очень боялся, что сынок загубит свою жизнь, а брак с незнакомой девушкой изменил бы его… В общем, вся эта затея показалась мне странной и глупой что ли… Он из богатой семьи, а девушка из самой простой.

– Прямо-таки сюжет для романа, – говорю сквозь зубы. – Вы зарегистрировали этот брак?

– Да, мы сделали это. В заявлении расписывались родители, а свидетельства оставались у нас в архиве.

– Я всё равно не понимаю, в чем смысл? Какая выгода для каждой из сторон?

– Насколько мне было известно, между отцом парня и родителями девушки были финансовые договоренности.

– Милая, – с издевательской улыбкой обращается ко мне Влас, – этот брак был подушкой для всех. Отец в любой нужный момент мог пригрозить сыну, что тот останется ни с чем, если не возьмется за голову. Каким образом? Да вот же, смотри, у тебя есть законная супруга, с которой ты, если разведешься, лишишься половины своего имущества. А оно к тому моменту уже будет на него оформлено, – объясняет, намекая на действия моего отца. Наш брак вступил в силу 11.11.2016, а уже через неделю на меня был оформлен дом на огромном куске земли. Новая машина и квартира появились спустя ещё три месяца… – Выгода девушки в том, что, как ни крути, этот парень будет часто мелькать перед её носом. Они будут выяснять отношения, ругаться с родителями, пытаться найти выход, а это возможно и отвлечет её от личных трудностей в общении с людьми. Наверняка под давлением этой большой проблемы, она выйдет в люди, увидит этот прекрасный и дивный мир, а потом и сама не заметит, как не захочет сидеть в четырех стенах. Верно говорю? – спрашивает он хозяйку дома не без гордости за свои мозги.

– Да, именно этого и добивались обе стороны.

– А что родители? – смотрю на обоих. – Какой нормальный человек выдаст любимую дочь замуж за какого-то неблагодарного болвана?

Скользнувшая на губах Власа улыбка, демонстрирует его развеселое настроение. Он считает, что прототип этого парнишки – я! Испорченная, избалованная, во мне отчаялся мой отец и обратился к услугам этой регистраторши! Но даже если и так, то замуж он выдавал меня за безмозглого идиота, который тоже чем-то не устроил свою семью!

Нет, я отказываюсь в это верить. Я была далеко не примерной дочерью, но решать за меня мою судьбу… Нет. Я являюсь прототипом именно этой скромной и несчастной девушки, которая по злой иронии судьбы и чьих-то бессовестных действий стала связана с избалованным и надменным говнюком.

– Я же говорю, – Раиса Юрьевна возвращает меня к разговору, – девушка была из простой семьи. А это кредиты, ипотека и огромное желание скорее избавиться от долгов.

– Я в это не верю, – говорю уверенно. – Отец парня был бизнесменом, я полагаю?

– Наверное, – неуверенно отвечает женщина. – Богатые люди – это либо политики, либо бизнесмены.

– В таком случае, он бы ни за что не рискнул тем, что имел. Брак с какой-то, грубо говоря, простушкой мог обернуться для него огромными потерями. Это скандалы, которые сейчас с успехом выносятся на всеобщее обозрение, женская хитрость, мужская тупость – и вот, папаша сидит без гроша в кармане, сынок профукал всё, а девчонка оперилась и умчалась в свободное плавание! Ни один уважающий себя взрослый и повидавший многое мужчина не станет так бессовестно поступать со своим ребенком и беспечно относиться к своим деньгам!

Я слишком разошлась. Особенно для по уши влюбленной и счастливой «жены».

– Но ведь ваш отец это сделал, – говорит женщина тихо-тихо, но для меня эти слова звучат из огромных динамиков.

Смотрю на нее, не в силах шевельнуться и вымолвить хотя бы слово. Мне стыдно… Нет! Мне не стыдно! Не смей стыдиться того, к чему не имеешь отношения, Саванна! Не смей!

– Я вас оставлю, – раздается всё такой же деликатный и низкий голос Власа. Мои глаза опускаются, в них застревают слезы. – Мне нужно кое-кому позвонить. Не против, если я сделаю это на вашей террасе?

– Ради бога.

– Спасибо.

Ушел, чтобы хоть немного смягчить сокрушительное падение моей самоуверенности? Или чтобы просто продемонстрировать мне то, каким скучным он видит дальнейшую часть разговора, суть которой давно была ему известна?

– У вас чуткий муж, – комментирует женщина. – Понимающий.

– Значит, мой отец был инициатором, верно? – с трудом поднимаю на нее потяжелевшие от слез глаза.

– Если бы не ваше имя, я бы ничего толком не рассказала вам. Таких, как вы, в этой моей практике было много. Но я отлично помню, что мужчина, чью дочь звали Саванна, сделал это только лишь от отчаяния. Они все поступали так только лишь потому, что их дети не испытывали и толики благодарности. Они прожигали свою жизнь и позорили своих родителей, которым приходилось краснеть перед друзьями и обществом в целом.

Смахнув слезу, спрашиваю:

– А в чем провинился он? – киваю в окно. – Мой… муж. Ему-то за какие грехи наказание в виде меня?

– На моей памяти не было ни одного брака, где оба являлись плохими. Ну, вы понимаете, – смущается она. – Один всегда тот, кого хотят перевоспитать, ради кого это всё затевается, а второй тот, кому просто не повезло. Хотя, с какой стороны посмотреть! Вы вот влюбились друг в друга, а это значит что вы оба счастливчики. А у остальных была финансовая подушка. Если ничего не получалось, становилось только хуже, то они просто разводились и дело с концом.

– Вы что таких знаете?

– Есть парочка, – уклончиво отвечает она. – Они теперь кто поет, кто в кино снимается.

Диана бы сейчас лопнула от любопытства и забросала миллионом вопросов, чтобы узнать, кто эти несчастные такие.

– Ладно, со мной всё ясно. Я та, в которой разочаровался отец, и воспользовался последним шансом хоть как-то изменить мою жизнь. А что насчет Власа? Моего… мужа.

– Извините, Саванна, но тут мне нечего вам сказать. Ваш муж сказал, что он сирота…

– Ну, прям! – вырывается у меня. – То есть… Да, так и есть. – Сирота он, как же. Об этом бы уже всему миру было известно. Хотя, о его брате точно никто не знает… Да, ну, нет! С фамилией Хартманн из детского дома не выходят. Её получают при рождении в очень привилегированной семье, это точно. – Простите меня за вспыльчивость. Всё это время я думала, что произошла какая-то ошибка, понимаете? В каком-нибудь… реестре или что-то вроде того. Сейчас ведь развиваются эти нейросети, компьютеры умными становятся. Всё, что угодно, но только не с подачи отца.

– Я понимаю, не извиняйтесь. Главное ведь, что вашему отцу удалось добиться своего и он помог вам найти свою любовь. Не держите на него зла. Если бы ему было всё равно на вас и ваше будущее, ничего этого не случилось бы.

Добиться своего он смог в ту же секунду, как его сердце остановилось навсегда. Когда меня ударила жестокая действительность – теперь, Саванна, ты одна и защищать тебя некому. Вот тогда я сразу стала другой. Поэтому изменить жизнь способна только потеря того, кого лично я не ценила. А вовсе не какой-то идиотский брак неизвестно с кем.

– Бабушка? Можно мне погулять? – раздается задорный детский голос. Худенький мальчишка в заштопанных на коленях джинсах и свитере стоит в коридоре и держит в руках большой пластмассовый самосвал. – Здрасьте.

– Здравствуй.

– Вы пришли за письмом?!

– …Э-э-э, – вопросительно смотрю на его бабушку, которая незаметно кивает мне. – Да. Именно за письмом.

– Подождите! – верещит он от радости и уносится прочь. – Я сейчас! Я сейчас!

– Прошу прощения, – извиняется Раиса Юрьевна, – Тимоша верит в Деда Мороза и пишет ему письма каждый месяц. Все, кто к нам приходят, забирают по одному. Он надеется, что когда-нибудь кто-то из гостей всё же передаст письмо, куда надо.

– Любопытная стратегия. Что ж, нам пора уезжать. Мы и так у вас много времени отняли. Спасибо за кофе. У вас очень красивый дом.

Мой непослушный взгляд как назло замирает на трех столах, заменяющих кухонный гарнитур.

– Мы с дочерью купили его несколько лет назад и начали новую жизнь. Не подумайте, с брачными махинациями давно покончено.

– Почему, если не секрет? Спрос упал?

– Мой муж умер. Шел пьяный и попал под колеса грузовика. А дочь родила от бессовестного человека и осталась без ничего. Хотя, самое ценное она забрала с собой, – улыбается женщина, топающим быстрым шагам. – Теперь я бабушка и очень хочу увидеть, как растет мой любимый внук.

– Здрасьте! – запыхавшись, говорит мальчишка. – А вы кто?

Я не слышала, как Влас зашел в дом. Долго ли он здесь находится?

– Привет, – здоровается он с ребенком, опускается перед ним на корточки и жмет руку. – Меня Влас зовут. А тебя?

– Тимофей! – отвечает мальчишка и несколько самодельных белых конвертов выпадают из его левой руки.

– Что это у тебя?

– Это письма! Они для Деда Мороза!

– Так много? – улыбается Влас, помогая собирать конверты.

Мы с Раисой Юрьевной подходим к ним. Погладив любимого внука по голове, она вдруг смотрит на меня так пронзительно, словно умоляет забыть навсегда о нашем разговоре.

– На каждый месяц до Нового года! Пусть тетя выберет одно письмо и передаст его Деду Морозу.