Текст книги "Змеиное логово"

Территория Европейского Союза, Портсмутская трасса. Среда, 04/06/21 13:14

Выйдя на Северную дорогу, наша мини-колонна сворачивает на первом же перекрестке, у памятного мне указателя «680 миль до Нью-Портсмута». Передовой внедорожник Хокинса уверенно пылит по грунтовке, Сара без труда удерживает «беркут» за полсотни метров позади и чуть справа, в хвосте катит второй «ленд». Скорость уверенно за сорок, ближе к пятидесяти – а в километрах это получается все восемьдесят, для ухабистой грунтовки местной «автострады международного значения» весьма немало; впрочем, дизель исправно урчит, а самые заметные выбоины остаются в стороне. Во время оно, когда мы только начали планировать дальний автопробег, супруга заявила, что стреляет так себе, зато машину водить умеет. Не соврала. Может, какая-нибудь Ютта Кляйншмидт[20]20
  Первая женщина-чемпион ралли Париж – Дакар (2001 г.).


[Закрыть] справилась бы и лучше, но про себя точно знаю – сорок миль я по такой дороге сделать смогу, а вот насчет пятидесяти сомневаюсь.

Меньше чем через час проезжаем памятный баобаб, слева за ним – поворот на ферму Сенесов. К моему удивлению, передовой «ленд» издает длинный гудок.

– Друг у меня тут рядом погиб, – информирует Ястреб по рации, – месяца три назад одна банда вконец обнаглела и расстреляла из миномета полуроту Патрульных сил. Банду там же и обнулили, только вместе с Питом полегло шестеро, и еще один потом в лазарете скончался.

Однозначно, именно о ферме Сенесов и речь, три месяца назад вся эта катавасия и произошла… кому и знать, как не мне. Потом намекну Хокинсу, если захочет подробностей – расскажу. Благо на тот случай никакой подписки о неразглашении с меня не брали.

Три месяца назад окрестная саванна буйно зеленела, не сдаваясь жаркому новоземельному солнцу. Сейчас в этой зелени изрядно прибавилось бурых оттенков. Самый разгар лета, однако.

Справа в низине мелькает небольшое стадо рогачей, голов с дюжину. Здоровые твари, габаритами почти со слона, а видом напоминают помесь стиракозавра с носорогом и дикобразом, без крупнокалиберного хрен остановишь. Хорошо, что «антропогенный фактор» потихоньку оттесняет всю эту мегафауну от дорог и поселков вглубь саванны. Мне – хорошо. Охотники, те жалуются, мол, раньше обед можно было себе подстрелить прямо из окна, а теперь ближе двадцати миль от Порто-Франко приличной дичи не сыскать. Дичь, конечно, дело хорошее, но если судить по содержимому тарелки – право слово, не настолько она и превосходит говядину-свинину с окрестных ферм. А лично для меня в еде самый важный критерий – соотношение цена-качество, все прочее глубоко вторично. Тех же рогачей, говорят, «в чистом виде» употреблять вообще невозможно, мясо настолько жесткое, что не всякий нож возьмет. Только в большую промышленную мясорубку на фарш, вроде как в Техасе тушенку из них делают, из среднего рогача выходит до двух тонн полезного продукта. Может, и врут, пробовал я любопытства ради местную тушенку, от заленточной особых отличий не заметно.

Дичь заведомо перекрывает любую фермерскую мясопродукцию по другому критерию: информационному. Иными словами, охотничьи байки под стейк из антилопы или там жаркое из медвежатины звучат много достовернее, чем под шашлык из банальной говядины. Спорить трудно, здешние наследники Кожаного Чулка действительно превосходят своих заленточных собратьев, давно лишенных возможности охотиться в по-настоящему дикой местности, и невероятно этим превосходством гордятся. Понимаю. При случае в охотку лакомлюсь добытым ими «материалом», мясо годное и в хороших руках Деметриоса и равных ему мастеров кастрюли и сковородки снедь выходит вкуснейшая. Однако я не считаю необходимой приправой к таким блюдам рассказы в стиле «одного свалил с трехсот ярдов прямо под лопатку, а второй ка-ак дернул ко мне, так только на двадцати шагах наконец лег»…

Ветер пахнет солнцем, травой и простором.

Еще часа через полтора-два супруга начинает ерзать на сиденье, а «беркут» подскакивает на ухабах сильнее прежнего. Любимая женщина качает головой.

– Теряю навык, давно за рулем как следует не сидела…

– Давай поменяемся, отдохнешь.

– Лучше бы мне кто-нибудь массаж сделал.

– Я не против, но не на ходу же. – Беру рацию. – Ястреб – Владу. Надо бы притормозить, Сара устала, сяду за руль сам. Овер.

– Хорошо, – отвечает Хокинс, – через пару миль привал, как раз рядом ручеек будет. Аут.

Минут через несколько «девяностый» снижает скорость, предупредив «всем стоять», и сворачивает налево, на пологий холм, хрустя пожухлой травой. Останавливается на гребне, и вооруженный биноклем Фред выпрыгивает наружу и обозревает окрестности.

– Чисто, – сообщает Хокинс, – давайте полегоньку сюда.

«Беркут», а за ним «сто десятый» сворачивают вверх по склону. Градусов тридцать-сорок, при сухой и твердой почве да на первой передаче нормальным внедорожникам такое посильно. За холмом открывается лощина, по дну которой течет неширокий ручей – благодаря которому тут, несмотря на палящее солнце, и трава чуток зеленее, и заросли погуще. Правда, до этих зарослей полверсты вниз по течению.

– Ястреб в канале, всем внимание. К кустарнику не приближаться, оружие желательно иметь с собой и передвигаться минимум по двое – возможно зверье.

Дисциплинированно вешаю на шею «фал»; Сара, оставив карабин в держателе, вынимает из багажа обе фляги с водой.

– Свежей наберем?

Пожимаю плечами.

– Как хочешь. Эта с утра протухнуть явно не успела, а по вкусу через час опять будет никакая, солнце ведь. Лучше так попей и умойся.

Умываемся. Вода в ручье не ледяная, но ощущается прохладной, учитывая жару за сорок. Спасибо еще, что влажность в новоземельной степи невысокая, а то вовсе не продохнуть бы. И на вкус вода хороша – приятная, свежая, почти сладкая.

Сара стягивает бандану, прополаскивает в ручье и наматывает обратно мокрую. Недолго думая, проделываю то же со своим шемахом. Кайф.

Рик, сопровождающий к ручью Соню, качает головой.

– Зря пили.

– Разве тут плохая вода? – испуганно вскидывается Сара. – Мне сколько говорили, что здешние речки – чище не бывает, если только не успели загадить отходами от какого-нибудь производства.

– Да нет, я не к тому, – отвечает Рик, – вода нормальная. Но пить на жаре без толку, все с потом выходит. Умыться или рот прополоскать – да, а так от жажды лучше сосательные леденцы, – придерживая М16А2 за цевье, свободной рукой добывает из подсумка пакетик «Холлс», – или еще можно просто за щекой держать камешек или монетку какую.

Хм, нечто подобное я тоже слышал, но в порядке рекомендаций для «снайпера на боевом посту», чтобы не демаскировать позицию отлучками в соседние кустики. Хрен его знает, может, и правда.

Вкус ментола терпеть ненавижу, а экю-центы отштампованы из пластика, жевать такие – удовольствие ниже среднего; зато, вспоминаю я, где-то в мелочах у меня болтаются заленточные еще пол-доллара имени Кеннеди, вот это будет в самый раз. Монетка-то серебряная, единственная такая осталась среди штатовской не-юбилейной мелочи, все прочие штампуют из латунных и никелевых сплавов… Найду – воспользуюсь полезным советом.

Территория Европейского Союза, Портсмутская трасса. Среда, 04/06/21 18:15

Сменив за рулем джипа подуставшую супругу, следую за внедорожником Хокинса. Со скоростью «уж как получается», то есть около сорока миль в час. Где-то через полчаса навстречу попадается большая колонна – полдюжины грузовиков, внедорожный автобус, три броневика и несколько разносортных вездеходов и пикапов, – о чем Ястреб заблаговременно нас предупреждает, велев «сдать на обочину и не лапать оружие». Последнее очень даже актуально, учитывая скорострелки броневиков и внушительные «дашки» на двух «маттах» сопровождения. Правильно, по радио опознаться без заранее оговоренного пароля может кто угодно, а уж изобразить на тачках орденские пирамиды – и подавно, с точки зрения охраны разумнее любой подозрительный объект иметь на прицеле.

Пропустив колонну, едем дальше и через некоторое время догоняем испуганно порскнувший в сторону нижегородский «головастик» самого что ни на есть затрапезно-фермерского вида, ржаво-бежевая кабина и многажды залатанный кузов. Помахав ручками передовику сельскохозяйственного фронта, обходим его слева и, прибавив ходу, вскоре оставляем позади.

В голову приходит интересный вопрос. Уточняю у Сары, любимая пожимает плечами – не знаю, как-то не интересовалась, – и тогда я тянусь к рации.

– Ястреб, а чья тут вокруг территория? Овер.

– Что значит – чья?

– Ну орденские земли кончаются на Порто-Франко, здесь уже Евросоюз. А вот кто именно из Евросоюза? Нью-Портсмут, мне по карте помнится, британский, но полуостров Нью-Уэльс там нарисован небольшой, миль на сто или около…

– А, ты в этом смысле, – отвечает Хокинс, – ну вроде как тут румынский анклав. Вот только у этих румын нет ни толковых городов, ни производства, ни сколько-нибудь ценных ископаемых. Не с чего выходит и армию содержать, поэтому в случае чего все здешние фермы отбиваются своими силами или ждут подмоги от соседей. По факту общий порядок вдоль дорог поддерживают Патрульная служба Ордена да летучие рейды испанцев и валлийцев. Мне представляется, что румыны изначально хотели жить с транзита, Портсмутская трасса – место популярное, считай, через нее половина дальних конвоев идет и две трети местных европейских. Но чтобы с транзита жить, надо хоть какой сервис обеспечить, а уж безопасность дорог блюсти – первое дело. Ополчение этим занято или регулярная армия, не важно; у разных анклавов по-разному. Румыны не организовали толком ни того, ни другого. Был слушок, вроде они однажды попробовали поставить шлагбаум и стричь бабки просто «за право проезда по нашей территории», так первая же транспортная колонна этот шлагбаум вместе с таможенной будкой протаранила броней и на общем канале посоветовала искать других дураков.

– Молодцы, – смеется Соня.

– Вот такая тут геополитика, – подводит итог Хокинс. – И две трети здешних фермеров про то, что они должны подчиняться какому-то румынскому анклаву, даже слышать не хотят. Мол, мы в Европейском Союзе, и точка. Будь у испанцев с валлийцами побольше сил – они, наверное, просто поделили бы эти края между собой, при полной поддержке населения. Но людей в Новой Земле, сами знаете, раз в десять меньше, чем нужно. Исследованных территорий полно, молчу уже про необследованные, а обжитых не хватает…

Территория Европейского Союза, Портсмутская трасса, «Господарие Илеана». Среда, 04/06/21 22:35

Ястреб заранее предупредил: ночуем в форте-заправке. Так здесь именуются крошечные поселения-хутора, поставленные вдоль главных дорог Новой Земли специально для удобства «дальнобойщиков»; более традиционные названия вроде «постоялый двор» и «караван-сарай» не прижились, поскольку в новоземельных условиях это прежде всего «форт», укрепленный пункт с малокалиберной артиллерией или тяжелыми пулеметами, способный отразить налет средней банды, если у романтиков с большой дороги нет в хозяйстве мощной артиллерии. Если таковая есть – что ж, для банды тяжеловооруженной снести такое укрепление особых трудностей, скорее всего, не составит, однако это получается не налет и даже не военная операция, а фактически террор-акция, шума много, а добычи чуть.

Народу в таких «фортах» обитает всего ничего, из предлагаемых «услуг» – традиционны горячая кормежка, место для ночлега, заправка и магазинчик «всякой мелочи». Ну и еще плюс для проезжих – в таких местах конвойная охрана может немного расслабиться, периметр безопасности надо лишь время от времени проверять, а не строить с нуля исключительно из себя.

Наш сегодняшний «форт» именуется, согласно табличке над воротами, «Gospodarie Ileana» – «хозяйство Илеаны», на местном наречии. Крохотный хуторок, чуть больше памятной мне фермы Сенесов. Вместо сплетенной из колючей проволоки ограды в человеческий рост, способной остановить гиену, здесь возведена «полоса препятствий» из кольев и арматуры, шестиметровой примерно ширины, этакий шедевр постиндустриальной фортификации. Пуле не помеха, а преодолеть такую полосу даже броневик, пожалуй, не сумеет. Против главных же ворот небрежно стоит древняя противотанковая пушка – раритет времен Отечественной, однако, как наяву помню, «колотушка» из воспоминаний фронтовиков, а по справочнику тридцатисемимиллиметровая «пак-тридцать шесть». Добро пожаловать, гости дорогие, да?

Впрочем, огонь по нам не открывают. И то хлеб.

Для проезжих гостей «хозяйство Илеаны» предоставляет дешевенький мотельчик, двухместные номера с узкими койками, туалет в конце коридора и душевая в другом конце; бойлера с подогревом не предусмотрено, однако поскольку водяной бак на крыше за день изрядно нагрелся, вода в душе достаточно теплая. На первом этаже бар-столовая: меню не блещет ни разнообразием наименований, ни качеством исполнения заказанного, отрава не отрава, но бежать за добавкой как-то не хочется.

Потягивая пиво, Хокинс задумчиво изрекает:

– Что-то с прошлого раза у Илеаны стало еще неуютнее. Не нравится мне обстановка. Из представительства обязательно пошлю уведомление.

– Дежурим? – предлагает Лассе. – Нас четверо, с трехчасовыми вахтами нормально справимся до рассвета.

– По одному? – с явным сомнением уточняет Рик.

– Парами, иначе никак.

– Я тоже могу поучаствовать, – предлагаю свою помощь.

Хокинс ухмыляется.

– Нет, Влад, спасибо, но такие дела предпочтительнее оставить профи. Ты лучше постереги женщин, возьмите на троих одну комнату; хотя сомневаюсь я, что кто-то посмеет взяться за вас, не разобравшись сперва с нами.

Тяжело вздыхаю.

– Спать с двумя женщинами – это, конечно, замечательно…

– Только лично я менаж-а-труа предпочитаю с двумя парнями, – заявляет Соня.

Бойцы заинтересованно переглядываются, а любимая жена, хмыкнув, добавляет по-русски:

– И вообще, раз тебя назначили сторожем, то на кроватях спим мы, а ты на коврике под дверью.

С мрачным видом по-русски же изрекаю в пространство:

– Вот она, семейная жизнь! Дожил, называется! Приравняли к домашнему бобику!

Рассмеявшись, Сара встает со стула и крепко обнимает меня, прижав голову к своей груди. А прижимать там таки есть к чему. Завидуйте, не возражаю.

– Идем, бобик, надо спальник вытащить.

Находим в «беркуте» спальник, затаскиваем в номер… и на некоторое время напрочь забываем о трудностях и неурядицах внешнего мира. Сперва прямо на спальнике, потом все же перебираемся на кровать. Благо Соня деликатно задерживается внизу и появляется лишь через час.

На ночь дамы устраиваются на койках, я в легком спальнике между ними, карманная рация под боком и заряженный «баллестр-молина» в расстегнутой кобуре – на перестраховщика Хокинс не похож, осторожность же чрезмерной не бывает. Если ему что-то не по душе, стоит озаботиться. А еще к двери прислонили стул, поставив на краешек спинки пару жестянок, толкни – упадут и загремят. Сигнализация простая как молоток, и примерно в той же степени надежная.

Территория Европейского Союза, Портсмутская трасса. Четверг, 05/06/21 07:00

Ночью я пару раз нашаривал рукоять пистолета, слыша сквозь сон шаги в коридоре. Может, кто и останавливался у нас под дверью. Однако в номер лезть не рискнули, стул с жестянками так мирно до утра и простоял. А в половине седьмого в комнату стучится Лебедь-Лассе, сообщая, что пора вставать и ехать дальше. Так и делаем: наскоро умываемся, берем в столовой сандвичей на дневной сухпай, рассаживаемся по машинам – дозаправились еще с вечера, – и в путь.

Когда стены «хозяйства Илеаны» остаются позади, Ястреб объявляет короткий привал.

– Ночь прошла спокойно, – сообщает он, – чуть за полночь часовые, что за пушкой дежурят, подошли и попросили закурить, Лассе выдал им пару сигарет, на том и иссякло. Увидели, что мы настороже, а может, вовсе и не собирались ничего предпринимать в форте – не знаю, только пятой точкой чую, впереди неприятности.

– Могу даже прикинуть, где именно впереди, – задумчиво говорит Фред, – миль через полтораста слева начинаются леса, и в нескольких местах дорогу зажимает в распадке между деревьями и холмом. Там то и дело случаются засады, сколько раз по сводкам проходило. Большая колонна может выслать вперед броню, занять высоту и спокойно пройти, а вот малой группе вроде нашей…

– …лезть на рожон не стоит, – кивает Хокинс.

– Хотя лично у меня большой соблазн тихо зайти с тыла и перещелкать эту засаду, если она там есть, – вздыхает капрал Свантессон.

– Понимаю. Но у нас задание – сопроводить до места, не задерживаясь, а охота за скальпами сюда не вписывается никак. Фред, если мы свернем прямо сейчас направо и двинем на запад, севернее этого валлийского ручья, как там его…

– Мунви.

– Точно. В общем, чтобы Мунви и валлийские угольные карьеры остались в стороне, а мы тогда пойдем через саванну напрямик… на точку Чарли. Не заблудимся?

Фред качает головой.

– Не, босс, не заблудимся. Компас функционирует, да и без него – как Холмы Страстей пройдем, можно просто держать на две ладони левее заката, если даже не выйдем на одну из местных дорог, мимо Рио-Бланко точно не промахнемся, а там уже и наш Чарли найдется. Только гнать по саванне нельзя, ну и места для ночевки выбирать будет посложнее.

А я слушаю все это и мысленно прокручиваю карту. Мунви и Холмы Страстей так вот навскидку не помню – это надо будет на ноутбуке запустить «NewWorldViewer», посмотрю со всеми подробностями, – но где протекает Рио-Бланко, в переводе с испанского – «Белая река», примерно представляю. Главная водная артерия испанской территории ЕС. Никакой точки Чарли на ней не помню, зато имеется на берегу Рио-Бланко такой себе Кадиз[21]21
  Название города Кадиз (Cadiz) начинается с буквы «С», которая в натовском фонетическом алфавите обозначается «Charlie».


[Закрыть]. Речной порт, перевалочный пункт на трассу местного значения на север к немцам и французам, а еще – где-то в Кадизе стоит комиссионно-оружейный магазинчик некоего «дядюшки Карима», самого хозяина я не знаю, зато с его племянником Омаром познакомиться успел. Месяца три назад совместно отбивались от банды, напавшей на орденский поезд, из всех пассажиров только его и меня хватило добраться до оружия и начать отстреливаться… Сара всякий раз, как вспомнит ту историю, вздрагивает мелкой дрожью, приходится утешать.

Что ж, Кадиз так Кадиз. Место цивилизованное, опять же у испанцев, по общему мнению, одно из самых крепких государственных образований в Евросоюзе, на равных с немцами и получше французов с итальянцами. Оттуда, надеюсь, нам уже не понадобится выбираться огородами.

Территория Европейского Союза, отроги Холмов Страстей севернее р. Мунви. Четверг, 05/06/21 12:43

Ехать по местному бездорожью вполне можно. Наши машины, по крайней мере, такое выдерживают нормально – если не гнать за полста миль в час, а спокойно катить в районе двадцати пяти-тридцати. Да, ухабы, да, овраги, холмы, распадки, кусты и прочие прелести дикой саванны, пару раз Хокинс делает изрядный крюк, объезжая то стадо свинопотамов, то пару кем-то подкрепляющихся львоящеров. Но в общем и целом – продвигаемся в условно западном направлении.

А потом вдруг раздается тихий хлопок, и «беркут» ведет вперед и вправо, Сара только и успевает, что дать по тормозам. Колесо – йок. В смысле камера. Супруга с виноватым видом смотрит на меня, я передергиваю плечами и легонько прижимаю ее к себе.

– Брось, родная, со всеми бывает.

– Влад, запаска в порядке? – интересуется по рации Хокинс.

– Была в норме, – отвечаю. – Сейчас только домкрат и ключ найду…

Дозорный «ленд» взбирается на ближайший бугорок в полуверсте впереди, а «сто десятый» останавливается рядом со мной.

– Отставить искать, – вылезает из внедорожника Лассе. – Ты, Влад, снимай запаску и работай тягловой силой, а с ключом Рик разберется куда быстрее тебя.

Кто б спорил. Помогать менять пробитое колесо мне доводилось аж два раза. Имелась бы за ленточкой своя тачка, наверняка случалось бы чаще, ибо нашим украинским шоссе качеством до европейских автобанов – примерно как самой Украине до членства в совете заленточного ЕС. Или здешнего, вероятность примерно одинаковая… Впрочем, с чего это я вдруг начал хаять родной УкрАвтоДор, в Новой Земле и таких-то трасс нету даже в проекте, причем в ближайшие лет -дцать ситуация навряд ли сильно переменится.

В общем, пока я снимаю запаску с крепления, Рик подбирает нужную головку модульного ключа и сноровисто отворачивает гайки на пострадавшем колесе, а Лассе закрепляет перед правой подножкой реечный домкрат и качает рычаг, потихоньку приподнимая машину. Подтаскиваю запаску к Рику.

– Вот, займись, – указывает Лассе на домкрат: работай, мол. А сам тем временем вполголоса общается по портативной «коробочке» с Ястребом – я не очень прислушиваюсь, но с кем еще-то?

Через некоторое время правое колесо «беркута» отрывается от земли.

– Все, Влад, хорош, теперь сюда, – говорит Рик.

Вместе стягиваем колесо и надеваем запасное. Отношу пробитое на багажник «беркута»; доберемся до города, отдам в сервис, пусть залатают камеру или поменяют на новую. Рик тем временем завинчивает гайки и наклоняется над домкратом…

– Лебедь, Влад – красный на одиннадцать, пробка, овер! – раздается из рации.

Лассе, автомат у плеча, уже взлетает на багажник «беркута» и обозревает окрестности. По мне, вроде чисто.

– С одиннадцатичасового направления замечен возможный противник, – переводит капрал Свантессон сообщение с условного армейского языка на общепонятный ангельский, убедившись, что прямой угрозы пока не имеется. – Влад, Сара, вам полное радиомолчание – у вас рации без скрамблера[22]22
  Scrambler (досл. англ. «смеситель») – так в англо-американской сфере телекоммуникационного оборудования именуется программно-аппаратный блок шифрования исходящего сигнала (обратный блок, т. е. дешифратор, именуется соответственно дескрамблером). Отечественные связисты используют общие термины «аппаратура ЗАС» и «шифроблок».


[Закрыть]. Вооружайтесь, господа пассажиры.

Молча извлекаю из крепления десантный «фал», влезаю в разгрузку и, обойдя машину, встаю рядом с Сарой. Вид у супруги, несмотря на орденскую полевую «шестицветку» и заслуженный самозарядный карабин образца сорок второго года, совершенно не солдатский.

– А я как же? – высовывается из «сто десятого» Соня. – У меня с собой только «беретта», автомат на Базе оставила…

Лассе выдыхает сквозь зубы нечто непонятное и явно матерное.

– Рик…

– Понял, – отвечает тот и, открыв заднюю дверь внедорожника, извлекает из багажника «эм-четыре». – Умеешь?

– Ну… так себе, – честно признается девушка. – С «калашом» мне привычнее.

– Калаш? – не понимает Рик сокращенного термина.

– «Калашников», – бросает Лебедь. – Извини, Соня, с моим «белым пером» ты тем более не справишься, а другой свободной винтовки нету.

Вот и у меня тоже нету. В бауле с оружейной коллекцией имеется ручник – однако это не РПК, с каким в два счета разобрался бы всякий знакомый с «калашом», а бразильский полицейский «мадсен», образец во всех отношениях исторический и, по личному опыту, требующий от стрелка особых навыков… в общем, даже предлагать не стоит.

Рик подсоединяет к автомату «яйца» – сквозь прозрачный пластик видны латунные гильзы, – щелкает переводчиком огня, наверняка поставив на «одиночные», вручает оружие девушке и проводит сверхкраткий курс молодого бойца.

– Приклад к плечу нижней третью, вот так целишься и стреляешь, больше на винтовке ничего не трогай. С перезарядкой тоже можешь не париться, сотни выстрелов тебе хватит с головой.

Капрал Свантессон тем временем перенастраивает свою коробочку, обменивается с Хокинсом условными фразами, где я мало что разбираю сверх позывных, наконец отвечает «вилко, аут» и, не отрываясь от бинокля, командует:

– Все готовы? Сейчас будем воевать.

Сара вздрагивает, успокаивающе сжимаю ее руку. Знаю я, какой из тебя боец. Из Сони примерно такой же, да и насчет себя самого я особо не обманываюсь. И сопровождающие нас профи-вояки это прекрасно видят.

– Имеем три внедорожные небронированные единицы техники, одна из них грузовая, – деловито сообщает Лассе, словно читает в учебке лекцию по тактике, – один крупнокалиберный либо ротный пулемет и от пяти до двадцати противников, вероятное вооружение – автоматы, возможно наличие подствольных гранатометов или ствольных гранат, ручных пулеметов и снайперских винтовок, более тяжелое оружие сомнительно. Ползут медленно, до визуального контакта – от пятнадцати минут до получаса. О нашем присутствии в квадрате могут подозревать, если успели поймать передачу Ястреба, могут и не знать; ни наша численность, ни точное местоположение им не известны в любом случае. Задача-минимум – выжить. Задача-максимум – выжить, не понеся невозвратных потерь. Начинаем с младших по званию: ополченец Соня?

Девушка хлопает глазами.

– А просто спрятаться никак нельзя?

– Нам – можно, трава в саванне достаточно высокая, но вот машинам нашим – сомнительно. Ополченец Сара?

– А почему я по званию младше Влада? – интересуется супруга.

– Лирику оставим на потом. Итак?

– Масксеть у нас есть?

– У нас – есть, но это только на наш «ленд», ваша машина останется заметна…

– У нас в багаже есть двухместная камуфлированная палатка-тент, загнать под нее джип нельзя, но можно просто прикрыть, и тогда…

Мгновение, и Рик добывает из багажника «сто десятого» свернутую сетку «пустынного камуфляжа», а я лихорадочно откапываю среди баулов проданную мне когда-то на базе «Европа» палатку-«баша», тоже камуфляжных тонов, но не под орденскую «шестицветку», а в двухцветном «рваном» исполнении для британских САС или их австралийских коллег. Задействовав дополнительной подпоркой мой велик, минут за десять организуем из двух стоящих рядом машин нечто вроде неровного холмика, разбросав по тентам дополнительно пару охапок сухой травы. Ну… вплотную видно, разумеется, но издалека, с одной стороны и если специально не присматриваться – шанс есть, пожалуй.

– Так, – удовлетворенно потирает руки Лебедь, снова занимая наблюдательный пункт на холмике «беркута», – это уже на что-то похоже. Ополченец Влад, добавления будут? В запасе имеем еще минут пять.

Прикидываю, как движутся машины противника. Если выйдут прямо на нас, Ястреб у них получится сбоку-сзади. И, частично, сверху… о, мысль.

Киваю на сухой овражек чуть направо и вбок.

– Нам троим залечь во-он там, вам двоим с автоматами – где-нибудь впереди. Не заметят и проедут мимо – отлично. Заметят и свернут к машинам – получат с фронта от вас, с фланга от Ястреба, ну и мы подключимся, с такого расстояния не промажешь…

Рик удивленно смотрит на капрала Свантессона, тот с не менее озадаченным видом кивает.

– Однако. Влад, ты ведь не служил…

– Лирику оставим на потом. Мы выдвигаемся?

– Не совсем. Ты остаешься с Риком, а я с женщинами выдвигаюсь. Рик, ты старший, включи второй резервный, сигналы знаешь. Влад, поставь свою ходиболтайку на прием на третий канал и не трожь тангенту.

Через полторы минуты Лассе, тихими матерными возгласами подгоняя Соню и Сару, скрывается в овражке. Меня же Рик укладывает в полусотне метров впереди замаскированных машин, там как раз удобная выемка, а буквально в паре шагов рыжий выступ песчаника, за которым можно укрыться не только лежа, но и на корточках. Отходит на пару шагов, критически смотрит со стороны, кивает – сойдет, – и занимает позицию метрах в десяти слева, у него там «запасной позицией» получился развесистый не то куст, не то кактус. От пули, разумеется, не защитит, зато просто спрятаться за ним можно капитально.

– Без команды не стрелять, лежи тихо и пока старайся не шевелиться, – говорит Рик.

– Вилко, – с кривой усмешкой отзываюсь я… и тут понимаю, что уже минуты полторы слышу тихое нестройное тарахтение автомобильного движка. И даже нескольких движков – трех, согласно вводной капрала Свантессона, переданной по наблюдениям Хокинса.

Винтовка на изготовку.

Возможный противник. Визуальный контакт.

«Если ты видишь противника – он видит тебя». Не-помню-какой из законов Мэрфи для боевых операций. Нам, конечно, плюс за маскировку, и все-таки.

Тихий голос Рика сбоку:

– Рейдовый джип с пулеметным вертлюгом, пикап и грузовик. Джип слева, пикап справа, грузовик ярдов на тридцать позади. Двое в пикапе, трое в джипе… Влад, кого наблюдаешь?

– Джип виден четко, пикап частично, – отвечаю я, – грузовика почти не вижу.

– Тогда так, по команде – очередь по джипу, и сразу за камень. Дальше слушаешь рацию.

– По машине бить или по людям?

– А попадешь?

– Попасть-то попаду, а вот с одной очереди всех троих снять – это навряд ли.

– Тогда работай водителя, а остальных как получится.

– Принял, – вытираю правую ладонь о разгрузку, выдыхаю, снова палец на спуск.

Рик что-то бубнит в коробочку на закрытой частоте, ему что-то отвечают. Слежу за «возможным противником». Джип – сильно переделанный «бобик» в желто-серые разводы, на вертлюге нечто трудноопознаваемое из раздела «пулеметы мира»; темно-зеленый пикап – спереди смахивает на маздовский «курьер»; от грузовика виден лишь край квадратного кунга. Банда или мирная колонна из местных, а хоть бы и не местных? Турель с пулеметом тут у кого угодно может найтись, не показатель… но Хокинс, а дирижирует всю операцию именно он, в таких вопросах на порядки опытнее меня.

– Огонь, – командует Рик.

Все, отставить сомневаться. Рамка приклада вжимается в плечо, левая рука поддерживает ребристое цевье бельгийской автоматической винтовки.

Очередь на полмагазина. Перекат, сжимаюсь в комок за валуном. Водителя точно взял, из головы красным хорошо брызнуло, достал ли заднего у вертлюга – не знаю. Но пулемет молчит. Вернее, молчит их пулемет, а вот слева-сверху, с позиции Ястреба, американский клон «миними» как раз декламирует короткими звучными строчками поэму в ритме Маяковского. В двух местах поэму перемежают взрывы вроде гранатных, но посолиднее.

Потом поэма, в смысле пулеметная лента заканчивается, и наступает оглушительная тишина.

– Всем, Ястреб – отбой, – через пару минут раздается из рации.

Пытаюсь подняться. Ноги подкашиваются, весь мокрый, хоть выжми. Ничего, пройдет. Еще колено ушиб, когда перекатывался. Тоже не страшно, свинцовая пилюля в организме куда вреднее.

С усилием опираюсь о камень, «фал» на плече, и шкандыбаю к холму, где позицию занимал Лебедь. Сара, бледная, глаза в пол-лица и ссадина на щеке, поднимается из травы мне навстречу. Прижимаю к себе, крепко, до синяков. Целая. Живая. Рот в рот, единым дыханием, ее и мое сердце рядом.

Все, любовь моя, жизнь продолжается.

Краем глаза ловлю неподалеку схожую пост-боевую релаксацию в исполнении Сони и привставшего на цыпочки Лассе Свантессона. Целиком и полностью одобряю, Соне именно это сейчас и нужно, «полный курс терапии» может и до ночи обождать, а сейчас – так.