Текст книги "Жаркое свидание в Лондоне"

Глава 2

По жестокой иронии, спустя два месяца после смерти наследного принца Сара сидела на свадьбе новой королевы. В тот самый день, на который была назначена ее собственная церемония бракосочетания. Хотя мероприятие не очень походило на свадебный прием. Да, здесь были цветы, украшения и торт, но настроение напоминало скорее поминки.

– На ее месте должна была быть ты, – прошептала ее мать.

Что верно, то верно.

И все равно, какое бессердечное замечание: ведь ее родители верили, что она расстроена. Что это не она сидит за свадебным столом с Фердинандом в качестве мужа. Но за последние недели Сара осознала, что они совсем не считались с ее мнением и чувствами.

– Ну, мама, все изменилось.

– Они могли бы, по крайней мере, выбрать другую дату. Все это предназначалось для тебя, – прошипела ее мать.

Нет. Это было не для нее, Сара даже не имела права голоса. Изысканные орхидеи на столах – она их не хотела, но планировщик решил, что эти дорогие цветы лучше всего подходят для королевской свадьбы; десятиярусный торт с помадной глазурью – произведение кондитерского искусства… Все, заказанное для нее с Фердинандом, оказалось на свадьбе Эннализ.

Сару захлестнуло чувство облегчения, хотя она не была уверена, что брак предвещал ее лучшей подруге что-то хорошее. Решение королевы выйти замуж за простолюдина удивило всех, кроме Сары, так как Эннализ овладела искусством тихого бунта.

В отличие от нее самой. Сара вообще не бунтовала. Это было чуждое ей понятие. Она всегда делала то, что ей велели. Правда, подростком она как-то схватила ножницы и в приступе досады коротко остригла себе волосы – единственный нелепый поступок, отдаленно напоминающий неповиновение. В итоге она чувствовала себя глупо, потому что ее светлые кудри закрутились еще сильнее и она стала похожа на одуванчик. Вообще Саре было интересно, как на самом деле ощущается бунт. Это тихий трепет или что-то громкое, от чего бурлит кровь? Нечто пугающее или волнующее?

Она взглянула на главный стол. На шафера. Его белый носовой платок с вышитыми инициалами хранился в ящике рядом с ее кроватью. По ее телу пробежала дрожь. Сара не ожидала увидеть его снова, хотя и надеялась. Он сидел там в серой визитке, высокомерно взирая на толпу, как будто они должны были склониться перед ним. Как будто он выше их всех. Ее желудок сжался, а сердце забилось, словно пытаясь вырваться из груди.

Возможно, Сара не была уверена, что такое бунт, но точно знала, как его зовут.

Лэнс Астилл.

Мурашки побежали у нее по коже при воспоминании о его теплом дыхании.

Вы были очень плохой девочкой.

Она одурачила всех на похоронах. Они думали, что ее переполняли эмоции из-за потери Фердинанда.

Но только не Лэнс.

Потому что он понял. Он овладел ею в тот момент, когда прошептал ей на ухо эти слова. Лэнс был воплощением бунта – высокий, мускулистый, с широкими плечами и узкими бедрами.

Сара видела, как люди пытались заговорить с ним. Мужчины, юные наследники отцовских титулов. Его ровесники. Он срезал их всех одним взглядом. Единственным, с кем он общался, был новый король Рэйф де Вильерс. Она слышала, как ее родители шипели, что они лучшие друзья. Что вместе они навлекут на страну дурную славу. Что они всегда были распутными мальчишками. Их нужно остановить.

Все это делало Лэнса еще более интересным. После того как Сара ушла с поминок вместе с родителями, она не удержалась и погуглила его. Чтобы хоть одним глазком взглянуть на его мощное тело с выраженными мышцами. Вот Лэнс стоит после купания на палубе какой-то яхты на Ривьере. А вот он верхом на лошади, сжимает сильными бедрами поло-пони. Дрожащими пальцами она пролистывала страницы с непристойными картинками. Скандальными заголовками. Изысканными женщинами.

Это не должно было будоражить ее.

Но будоражило.

Лэнс мог научить ее всему, что касается бунта. Он мог научить ее быть очень плохой девочкой.

Ну что она уставилась на него, как влюбленный щенок? Он ведь ни разу не взглянул на нее. Ничего удивительного. Даже ее собственный жених не проявлял к ней интереса. Лэнс Астилл? Она была совсем не похожа на красавиц, которые обычно сопровождали его: высокие, стройные, с длинными ногами и идеально уложенными блестящими волосами.

Тебе никогда не завладеть его сердцем.

Сара оторвала от него взгляд. Они сидели с представителями знатных семей, которых знали ее родители, и за их столом она была единственной женщиной моложе пятидесяти. Некоторые с интересом наблюдали за ней. Конечно, они думали, что Сара смотрела на главный стол, оплакивая свою потерю.

– Посмотрите, она в черном, – сказала ее мать, взглянув на главный стол. Некоторые поддакнули ей. – О чем она только думала?

Отсутствие уважения к их новой королеве шокировало Сару. Она проигнорировала слова матери. Очевидно, ее родители все еще переживали, что их дочь не сидела сейчас за столом молодоженов. По мнению Сары, платье, пусть и не белое, было шедевром королевского свадебного наряда.

– Ее величество была вынуждена выйти замуж, пребывая в трауре. Я считаю, это прекрасный цвет и знак уважения. Ты сама одета в черное.

И она тоже. Что казалось уместным. Даже правильным.

– Это другое. Сегодня день ее свадьбы. Она должна праздновать.

– Только что похоронив семью?

Мать перекрестилась, потом фыркнула:

– Она королева. И должна соблюдать церемониал. А я думала, ты будешь хотя бы подружкой невесты. Явное пренебрежение. Ты бы так не поступила.

Сара была рада, что она не подружка невесты. Тогда ей пришлось бы сидеть рядом с Лэнсом, танцевать с ним. Мысль о его руках, обнимающих ее и прижимающих к своему телу… Она поднесла руку к груди, и ее сердце затрепетало под ладонью. Затем сделала глоток воды, чтобы охладить пламя, вспыхнувшее внутри ее от одной только мысли.

– Я же говорила тебе, что все было не так.

Эннализ тоже считала, что Сара расстроена. И не хотела, чтобы ее горе выставлялось напоказ перед всем миром. Это было не пренебрежением, а проявлением доброты и дружбы.

Заиграла музыка. Королева встала, и остальные в зале тоже. Затем Эннализ и ее муж вышли на танцпол, и начался вальс. Сара обожала вальс, один из многих танцев, которым она научилась на уроках королевского этикета.

– Не волнуйся, – прошептала ее мать, проницательно глядя на какого-то непривлекательного мужчину за другим столиком, когда они все снова сели. – Твое время придет. Раньше, чем ты думаешь.

Саре не понравился коварный тон. Ее сердце неприятно забилось, но она перевела свое внимание на новых короля и королеву, вальсирующих на танцполе. Она благодарила Вселенную за то, что сейчас не на месте Эннализ, и мечтала оказаться в объятиях другого мужчины.

Нечего надеяться на невозможное. Она отвела взгляд от сцены и моргнула, сдерживая слезы, когда на нее упала тень.

– Леди Сара.

Весь стол повернулся к Лэнсу. Он был великолепен. Верх аристократического совершенства. Парадный костюм с трудом сдерживал его пульсирующую физическую энергию. Он окинул взглядом стол, стиснув челюсти, сузив глаза в презрительном взгляде – настолько жгучем, что было удивительно, как люди вокруг него просто не воспламенились и не превратились в пепел.

Потом протянул руку ладонью вверх:

– Не хотите потанцевать?

С бешено бьющимся сердцем она смотрела на него какое-то время, за столом уже начали перешептываться.

Лэнс взял ее под руку и повел на танцпол. Сегодня в нем не было прежней мягкости. Твердая челюсть, острый, как граненое стекло, взгляд. Он приобнял ее, она положила руку ему на плечо – его тепло обжигало ее ладонь сквозь слои тонкой шерсти. И хотя все взгляды должны быть обращены на молодоженов, они были прикованы к Саре. Впиваясь в ее кожу, как осколки стекла. Поэтому она выпрямила спину, подняла голову, как ее учили, и дала всем присутствующим пищу для разговоров.

– Вы прекрасно выглядите, – пробормотал Лэнс. – Но разве вам не пора расстаться с трауром?

Он двигался так, будто был рожден для танца. Саре хотелось закрыть глаза, расслабиться и полностью довериться ему.

– Невеста сегодня главная.

– Вы должны были стать сегодня невестой, – сказал он сквозь стиснутые зубы, но его взгляд был полон беспокойства.

Это сочувствие тронуло ее. Ощущение утраты – не мечты, а будущего – овладело ею. Сара всегда знала, куда движется в жизни, и никогда не сомневалась в этом. Теперь она понятия не имела, что ее ждет, и боялась того, что может произойти.

– Кажется, вы не рады этому браку, – заметила она.

Он напрягся под ее руками.

– Я ненавижу ситуации, в которых люди вынуждены делать что-то из чувства долга, а не по желанию.

– Пресса утверждает, что это брак по любви.

Перед смертью своей семьи Эннализ призналась Саре, что у нее есть тайный поклонник. Она никогда не называла его имени, но Сара подозревала, что это был мужчина, за которого она теперь вышла замуж. То, как бережно он держал ее за талию в танце, словно она была чем-то драгоценным и хрупким, и не сводил с нее глаз…

– Как восхитительно наивно. Таблоиды лгут. Или печатают, что им скажут.

Он смерил ее презрительным взглядом, и это уязвило Сару.

– Значит, бесчисленные истории о вас – вранье?

Лэнс высокомерно поднял бровь.

– Вы проверяли меня? – ухмыльнулся он.

Ее щеки запылали румянцем.

– Возможно… немного?

– Они пишут обо мне абсолютную правду. Разочарованы?

Его губы расплылись в злобной улыбке.

– Заинтригована.

Лэнс рассмеялся глубоким гортанным звуком, поднял руку и принялся ловко вращать Сару, от чего у нее приятно закружилась голова. Затем он привлек ее к себе, положив руку чуть ниже лопатки, его пальцы крепко вцепились в ткань ее платья.

– Что еще вы узнали обо мне в ходе вашего расследования?

Что у него было тело бога, лицо ангела и репутация распутника.

– А нужно знать что-то еще, кроме той правды, которую о вас пишут?

Что-то неуловимое мелькнуло в его глазах, но тут же исчезло, когда он закружил ее в танце. В его объятиях Сара чувствовала себя королевой больше, чем когда у нее действительно был шанс стать ею.

– Похоже, мы мыслим одинаково. – Лэнс посмотрел поверх ее головы на наблюдающую за ними толпу. – Хотите дать этим людям пищу для разговоров? – спросил он, и Сара кивнула.

Тогда его рука скользнула вниз по ее талии – настоящий скандал для лавританской публики на королевском балу. Лэнс притянул Сару к своему твердому телу. Ропот толпы становился громче по мере того, как звуки музыки менялись на что-то более медленное. Румба. Танец, передающий желание и тоску между партнерами.

Лэнс прижался ртом к ее уху. От горячего дыхания ее кожа покрылась мурашками.

– Позвольте мне вести, – прошептал он и увлек ее за собой в танце так легко, будто они были созданы друг для друга.

Она полностью доверилась и подчинилась ему, ее тело делало все, что он хотел, они были словно одно целое. Гул толпы, приторный аромат духов, смешанный с орхидеями, слились и отошли на задний план. Ее мозг воспринимал только тепло его тела и их движения. У Сары закружилась голова, как в детстве, когда ей разрешали прокатиться на карусели.

Лэнс пристально посмотрел на нее сверху вниз, и… от желания в его глазах у нее перехватило дыхание. Она могла купаться в этом взгляде, ей казалось, что она единственная женщина в мире.

Тут Сара почувствовала движение рядом с ними.

– Леди Сара, разрешите вас пригласить? – Незнакомый голос мужчины, которого она видела за соседним столиком.

Ей не хотелось расставаться с этим танцем, с волнующими ощущениями от объятий Лэнса. И Лэнс ее не бросил. Он сурово посмотрел на незнакомца:

– Нет. – У Сары по телу пробежала дрожь, когда Лэнс развернулся и увлек ее прочь, оставив мужчину стоять на танцполе в одиночестве. – Если только вы не против, конечно. Но я подумал, что избавлю вас от мучений.

Он выглядел скучным.

– Спасибо. – К сожалению, расстояние между их телами увеличилось. – Мой герой.

– В этом меня еще не обвиняли.

Музыка снова сменилась. Танцующих стало больше, и Лэнс увел ее, подхватив два бокала у проходившего мимо официанта и протянув один ей. Сара сделала глоток холодного напитка с идеальными пузырьками.

– А чем вы занимаетесь в свободное от распутства и героических поступков время? – спросила она.

Лэнс поднял бровь.

– Я герцог. Обычно этого достаточно для большинства людей.

Она оглядела зал. Все взоры были устремлены на нее, хищные и заинтригованные. Сара осознала, что никогда не вписывалась в это общество. Вероятно, о ней будут сплетничать еще несколько дней. Раньше ей не нравилось внимание, но сейчас она наслаждалась этими ехидными взглядами.

– Я немного в стороне от аристократии и их интриг.

– Такая женщина мне по душе.

Она пожала плечами:

– Я просто думаю, что Лэнс Астилл – это нечто больше, чем… – она обвела его жестом, имея в виду одежду и порочный имидж в целом, – это.

Лэнс с непроницаемым лицом посмотрел на нее, а затем склонил голову набок.

– Я продавец подержанных вещей. По крайней мере, так меня называл мой родитель.

Сара поперхнулась шампанским и закашлялась, на глаза навернулись слезы. Как досадно, но она не ожидала, что он скажет это, хотя и подозревала, что за фасадом Лэнса скрывалось нечто большее.

– Именно такой была реакция отца, когда я рассказал ему о своих планах. Он терпеть не мог никакой торговли. Считал, что достаточно быть герцогом. Хотя мне было приятно оправдать его исключительно низкие ожидания от меня.

Лэнс полез во внутренний карман пиджака и протянул ей изысканную белую карточку с элегантным золотым тиснением: «Аукционный дом Астилла».

– Он ненавидел меня за то, что я использую его фамилию. Если бы мог лишить меня наследства, он бы это сделал.

– Как жестоко.

– Он утверждал, что я запятнал титул герцога Бедморского, благополучно забывая о наших безнравственных предках. Но я наследник, каким бы горьким ни было его разочарование. В любом случае я сказал ему, что просто пополняю семейную казну, ведь игроки в нашей семье с радостью ее опустошали.

– Что вы выставляете на аукцион?

– Имущество богатых и недавно умерших. В этих кругах доверяют своим. К счастью, большинство из них понятия не имеют, какие сокровища спрятаны на их чердаках и в пыльных углах – вот тут-то я и прихожу на помощь. Все это довольно мерзко, но я, по крайней мере, соблюдаю конфиденциальность.

Сара не считала это мерзким. Она обожала красивые старые вещи. Когда выдавался случай, она надевала шляпу и ускользала из дома, чтобы побродить по антикварным рынкам Моренбурга.

– Вы находили что-нибудь невероятное?

– Возможно. – В его глазах вспыхнул огонь, а губы изогнулись в лукавой улыбке. – Однако это секрет.

Между ними повисла выжидательная тишина.

– Мне жаль разочаровывать вас, – продолжил Лэнс. – То, что я нашел, требует подтверждения подлинности. Но когда это случится, мир искусства взорвется, а мой аукционный дом станет печально известным. Еще одна вещь, от которой мой отец перевернется в гробу.

– Знаете, во дворце есть картина Микеланджело, – сказала Сара. – По крайней мере, так утверждают. Но я не думаю, что это он.

– Нет. Ее нарисовал один из его учеников. Но они любят пустить пыль в глаза. Как вы это поняли?

– Я могу отличить Рембрандта от Рубенса.

Лэнс поднял брови:

– Надеюсь, это совершенно разные эпохи.

Она закатила глаза:

– Это был прием аллитерации.

Он снова улыбнулся. Злой блеск в его глазах пронзил ее от макушки до пяток.

– Вы все еще не ответили на мой вопрос, – сказал Лэнс. – Или вам нравится… держать меня в напряжении?

– Я изучала изобразительное искусство. Хотела помогать курировать коллекцию дворца, когда стану…

Королевой. Ее наставник считал, что у нее есть к этому талант, врожденная способность отличать оригинал от подделки. Умение, которое ей сейчас не нужно. У нее больше ничего не было. Она казалась себе чистой тетрадью, но не знала, что в ней написать.

– В любом случае, – продолжила Сара, – я хотела делать что-нибудь полезное. То, что я люблю.

Лэнс взглянул на нее сверху вниз так, как Фердинанд никогда не смотрел на нее. Ее бывший жених был воплощением холодной сдержанности и безразличия. Теперь на нее смотрели, как на какую-то драгоценность, требующую бережного отношения.

– Кто бы мог подумать, что в этой богом забытой стране я найду кого-то вроде вас?

Сбоку послышалось какое-то движение, и Лэнс повернул голову. Сара не могла оторвать от него глаз. Его профиль, идеальный прямой нос, соблазнительный изгиб губ. Сильная угловатая челюсть. Тут она заметила у него тонкую белую полоску прямо под ухом.

– У вас шрам. Вот здесь.

Сара потянулась, чтобы коснуться шрама, но Лэнс отдернулся. Глупышка. Она снова позволила непристойным эмоциям одержать верх. Некая связь, возникшая между ними, ничего не значила. Для него это было развлечением, он вернется в Великобританию и забудет о ней.

Тебе никогда не завладеть его сердцем…

Хорошо. Она могла смириться с тем, что не интересовала такого мужчину, как Лэнс. После роковой помолвки с наследным принцем ей не нужен был авантюрист-красавчик. Ей нужно было найти себя и свой путь.

Сара глубоко вздохнула. Ей следует вернуться к столу с родителями. Она уже собиралась уйти, когда Лэнс опередил ее.

– Думаю, мы сделали достаточно, чтобы о вас еще долго говорили.

Теперь его лицо выражало то же вежливое равнодушие, что и у Фердинанда. Она не знала, почему это причинило ей такую боль. У нее не было претензий к Лэнсу. Она совсем его не знала.

– Это хорошо? – спросила она.

– Вы хотели скандала. Это все, что я могу для вас сделать. А теперь я должен идти. – Он снова повернул голову, и Сара увидела какое-то движение за свадебным столом. – Король и королева, кажется, закончили, а я не могу заставлять их ждать.

Лэнс сцепил руки за спиной и отвесил ей небольшой поклон. Затем развернулся и ушел, оставив ее с визитной карточкой в руке.

Глава 3

Лэнс шел по мощеным переулкам Моренбурга.

Еще одна ночь здесь, в столице Лавритании, и он уедет. Он выполнил свой долг. Поздравил Рэйфа со свадьбой, но любые надежды на будущее счастье друга были фикцией.

Горечь разъедала его изнутри. Рэйф теперь был одним из них. Частью лавританской аристократии, которая годами их презирала, хотя в конце концов Лэнс добился их осуждения. Он полагал, что не может винить своего друга за такой выбор. Шанс стать королем выпадал не каждый день. Рэйф стремился к власти, уже когда они были подростками. Он стал чуть ли не самым богатым человеком в Европе. Тем не менее, похоже, это не принесло ему того признания, которого он жаждал.

Лэнса не заботило признание и одобрение. Однажды он попытался, но роль паршивой овцы подходила ему больше. Его отец, возможно, старался изменить ситуацию, но респектабельность этого человека была лишь поверхностной. Поскреби ее, и он окажется таким же запятнанным, как и все остальные. Отец тоже был без ума от власти и пошел бы на все, чтобы обеспечить состояние семьи и свою карьеру, даже ценой собственной дочери. Вики переводили из интерната в интернат, а Лэнса таскали за собой, чтобы он учился у своего отца политике, дипломатии и тому, как быть «мужчиной».

Его отец когда-то стремился стать премьер-министром. Он так и не достиг этого высокого поста, пестрое прошлое семьи не было полностью реабилитировано при его жизни. Отец надеялся, что Лэнс осуществит эту мечту. Будучи наследником, Лэнс им даже подыгрывал… до тех пор, пока его родители не проявили искреннее презрение к выбору своих детей. Он отказался участвовать в их махинациях и жениться на девушке из правильной семьи ради политической карьеры. А так как он не выполнил свой долг, Викторию заставили выйти замуж.

Лэнс знал, что она сделала это, чтобы получить их одобрение. И как он ни пытался остановить ее, сестра обещала, что все будет хорошо, что это то, чего она хотела.

Но суровая правда заключалась в том, что благодаря ее браку родители отстали от Лэнса. Цена, которую Виктория заплатила за его ошибки, была слишком высока. То, как она увядала и угасала от постоянной критики мужа, с годами превратившись из энергичной молодой женщины в нечто… меньшее. И Лэнс очень боялся, что ее боль была не только эмоциональной.

Это привело его на путь разрушения. Лэнс упивался разочарованием отца вплоть до его смерти. Даже сейчас, когда тот тлел в семейном склепе, Лэнс надеялся, что его душа не нашла покоя. После того, что он сделал с Викторией и ее жизнью. Превратив подающую надежды молодую женщину в ожесточившегося человека.

Гнев, кипящий глубоко внутри, никогда не покидал Лэнса. Эта страна вернула его к мрачным мыслям. Правда, и подарила луч света – златовласого ангела, который был словно создан для его объятий. Лэнс никогда не любил танцевать – до вчерашнего приема. Он наслаждался телом Сары, легким прикосновением ее ладони к его плечу, тонкой талией и тем, как идеально они двигались вместе. Время, которое он провел с ней, было на удивление волнительным, более чувственным, чем просто близость.

Вожделение смыло его горечь и гнев. Будь Сара кем-то другим, он мог бы остаться, разыскать ее и отдаться обжигающему непреодолимому влечению. Он знал, что она тоже это чувствовала, – по ее расширенным зрачкам и прерывистому дыханию, когда он обнимал ее мягкое податливое тело. Все это говорило о волнительном ожидании. Предвкушении… Но она была слишком невинна и абсолютно не для него. Она заслужила рыцаря в сияющих доспехах. А не мерзавца. С одним таким она уже была помолвлена.

Лэнс вышел из закоулков на яркий осенний свет главной площади с изумрудной травой, цветниками и фонтанами и направился к отелю «Гранд Моренбург», роскошный фасад которого возвышался над округой. Тут в кармане завибрировал телефон. Звонок был от его давнего и, можно сказать, многострадального дворецкого.

– Какие-то проблемы, Джордж?

Большую часть времени его дела шли гладко, доверенные сотрудники точно знали, что ему нужно, и беспрекословно выполняли его пожелания.

– Сэр, у семьи Сноу есть задолженность по аренде. Ваш агент говорит о выселении. Я думал, вы захотите это знать.

Лэнс прошел в фойе отеля через стеклянные двери, которые открыл перед ним швейцар в перчатках.

– Мистеру Сноу снова нездоровится?

Эта семья уже много поколений жила в деревне, они были гордыми людьми, которые не просили о помощи, даже когда нуждались в ней.

– Да, сэр. Он в больнице.

– Семье нужно снизить арендную плату, а не выселять. Убедитесь, что мои пожелания выражены ясно. Если агенту это не нравится, осторожно наведите справки о поиске нового.

– Конечно. Вы завтра возвращаетесь в Лондон?

– Да. Меня здесь ничто не держит.

Лэнс повесил трубку. Отель не изменился с тех пор, как он впервые вошел в него подростком. Все тот же сияющий мрамор с золотыми прожилками и массивные урны с цветами в фойе – тихая роскошь окутывала каждого, кто был достаточно привилегирован, чтобы попасть сюда. Время здесь остановилось, как и в большей части страны.

Он направился к лифтам. Еще один день, и он исчезнет. Оставив Рэйфа его богатству и власти, а Сару Конрад в целости и сохранности.

Возле лифтов Лэнс заметил тень, притаившуюся за одной из пышных пальм в горшках, стратегически расставленных по периметру вестибюля, создавая иллюзию оазиса. Маленькая фигурка, вся в черном. Золотистые кудри выбились из-под черной шляпы, низко надвинутой на лицо… Его сердце учащенно забилось, а ноги понесли к пальмам быстрее, чем обычно.

– Сара?

Она резко обернулась – ее лицо было бледным, а глаза широко раскрыты – и пошатнулась. Лэнс схватил ее за локоть, чтобы поддержать.

– Что вы здесь делаете?

Она вся сжалась и отступила к стене.

– Мне… мне нужно поговорить с вами.

Он все время получал предложения, причем не только деловые, от самоуверенных людей, таких же измученных и голодных, как он сам. Они всегда чего-то искали. Сара была не такой, но в глубине души он одновременно надеялся и боялся, что то, чего она хотела, было таким же грязным, как его мысли.

Что она хотела его.

– Конечно. – Он указал на французские двери, которые вели во всемирно известное кафе. – Мы можем пойти в…

– Нет!

Он не думал, что она способна побледнеть еще сильнее, но ей это удалось. Одной рукой Сара прижимала к себе огромную сумку, другая была сжата в кулак.

– Наедине. Пожалуйста.

Он увидел страх в ее бледно-голубых глазах. Натянутая улыбка предназначалась не ему, а всему миру. В этом месте негде было поговорить наедине, а то, что она пряталась за растением, означало, что она не хочет, чтобы ее видели. На самом деле был только один вариант. Даже если это вызвало пульсацию в его теле, которую он отчаянно пытался игнорировать.