Текст книги "Кольцо"

Келли Гардинер
Кольцо

Моим родителям

Kelly Gardiner

BRIMSTONE

Text copyright © Kelly Gardiner, 2018

First published by Omnibus Books an imprint of Scholastic

Australia Pty

Limited in 2018.

This edition published under license from Scholastic Australia Pty Limited.

© Касьяненко М.А., перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление.

ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Глава 1
Кольцо

Тяжёлые бомбардировщики поднялись в воздух вскоре после полудня, и их утробный гул разорвал низкие облака. Несколькими минутами позже они уже оставили позади материк и острым клином двинулись над Ла-Маншем в сторону Англии. Самолёты летели высоко над морем, невидимые обычным глазом.

Приказ был ясен как день: предать Лондон огню.

Прямо по курсу бомбардировщиков, в пыльном классе где-то посреди города, какой-то мальчик поднял голову, вслушиваясь в их приближающийся рёв.

«Хорошо бы уж поскорее, – подумал Кристофер. – Тогда нам не придётся досиживать до конца на этом дурацком уроке истории».

Он поправил очки на переносице, уставился в окно и сосредоточился на самолётном гуле.

Кристофер был младше остальных мальчиков. Над ушами и на лбу у него топорщились светлые вихры – как бы он ни пытался пригладить их, поплевав на пальцы. Поверх синей рубашки и шортов на нём была полинявшая куртка военно-воздушных сил: точно такая же, какую носил отец. Она была катастрофически велика Кристоферу, но его это не волновало – как и то, что подобная одежда запрещена школьными правилами. Впрочем, никто никогда не пытался запретить Кристоферу ходить в этой куртке.

– Кристофер Ларкхэм!

Мальчик вздрогнул:

– Что, мисс?

– Не отвлекайся! Мне пришлось дважды тебя окликнуть, – сказала мисс Чиппинг. – Что ты ответил на седьмой вопрос?

– Повторите его ещё раз, пожалуйста.

Нервно теребя рукава своего кардигана, учительница попыталась скрыть раздражение в голосе и повторила:

– В каком году случился Великий лондонский пожар?

– В 1940-м? – предположил Кристофер, и шутил он при этом лишь отчасти.

– Подумай хорошенько, – покачала головой мисс Чиппинг.

Кристофер думал. Последние несколько недель его класс потратил на выяснение подробностей какой-то гражданской войны, случившейся несколько сот лет назад, и конных сражений, которые вели давно умершие короли с грустными глазами. Ребятам пришлось слушать длинные рассказы об открытии планет и написать десятистраничное сочинение об открытии Нового Света.

«Зачем это всё нужно? Ведь в любой момент на тебя может спикировать немецкий бомбардировщик в окружении истребителей, и тишина разорвётся пулемётными очередями, – подумал Кристофер. – Если наши истребители не подоспеют вовремя, они могут разбомбить твой дом, твою школу, твою футбольную команду или твою маму».

Кристофер смотрел на учительницу, безуспешно пытаясь сосредоточиться.

Читать о древних сражениях довольно скучно, когда каждое утро в газете ты видишь фотографии идущих по Европе танков, торпедированных и тонущих кораблей. Когда история вершится в твоём собственном городе и во всём мире прямо сейчас, ежедневно и ежечасно.

Ежедневно и ежечасно ты рискуешь оказаться таким же мёртвым, как все эти замшелые короли прошлого.

* * *

– Ну же, – подбодрила Кристофера мисс Чиппинг. – Ты почти угадал, ошибся всего на каких-то несколько сотен лет. Мы говорили об этом только вчера – ты не мог забыть всё так быстро.

– Простите, мисс, но я слышу, что сюда летят немецкие бомбардировщики.

– Чепуха, – отмахнулась она. – Лично я ничего не слышу.

– Судя по звуку, это «дорнье», – уточнил Кристофер.

– Обычно он оказывается прав, мисс, – поддержал его Джинджер Мерфи. – Он слышит их раньше, чем ребята из ПВО. Я его почти боюсь, так это странно. Думаю, нам лучше спуститься в бомбоубежище.

Джинджер подмигнул Кристоферу. Пожалуй, во всей Англии трудно найти причёску ужасней, чем у этого мальчика: мама стригла его кухонными ножницами, ровняя края по надетой на голову форме для пудинга, после чего густые рыжие волосы Джинджера совершенной прямотой прядей напоминали штору затемнения. Он сунул палец в нос и поковырял в нём.

– Если, – начала мисс Чиппинг и остановилась. – Подчеркиваю: если только возникнет такая необходимость, мы организованно спустимся в бомбоубежище. – Она ненавидела свой голос, который дрожал сильнее, чем у Джинджера. – Пока же сообщаю тебе, Кристофер, раз уж твои мысли витают где-то совсем далеко, что Великий лондонский пожар произошёл в 1666 году.

– Я это знал, – ответил он, слегка покраснев. – Честное слово.

– Разумеется, знал, – кивнула мисс Чиппинг, вынужденная признать, что сосредоточиться на уроках сейчас очень непросто. – Противогазы у всех есть?

– Да, мисс, – хором ответили ребята.

Налёты в последние месяцы стали для них обыденностью, и все давно привыкли постоянно носить с собой противогазы.

Уже в который раз Кристофер поймал себя на желании вернуться на год назад, в прекрасное время, когда война уже началась, но никто – во всяком случае в Британии – ещё не пострадал. Половину детей эвакуировали из города, и занятия в школах были отменены, а никаких продовольственных карточек и бомбёжек ещё не было, поэтому можно было целыми днями ничего не делать и просто валять дурака.

И никаких тебе уроков истории.

Впрочем, до Рождества осталось всего несколько недель, потом начнутся каникулы и хотя бы на время в школу опять можно будет не ходить.

Джинджер прижался веснушчатым лицом к стеклу и закричал:

– Знаешь, Ларки, а ты прав! Теперь уже и я их слышу!

С лица мисс Чиппинг сползла дежурная улыбка. Торопливо подойдя к окну, она начала вглядываться в небо.

– Может быть, сегодня они полетят не сюда, – проговорила она с надеждой, переступая с одной ноющей ноги на другую. «Даже если тревога окажется ложной – ничего страшного, – подумала она. – Я с удовольствием посижу немножко в бомбоубежище, а там уже и домой пора». – Она поплотнее запахнула кардиган на стройной талии и скрестила руки на груди.

День выдался трудным. Утром ей пришлось вести урок математики, а в умножении она смыслила не многим больше, чем её ученики. Может, даже меньше.

«Просто у меня не математический склад ума», – решила она.

Но время сейчас такое, когда каждый должен делать всё, что в его силах, нравится ему это или нет, и не важно, как хорошо они знают то, что преподают.

– Это не «дорнье», – сказал Джинджер. – Судя по звуку, я думаю, скорее «хейнкели».

– Чушь, – отрезал Кристофер, вставая. Остальные ученики тоже повскакали со своих мест и сгрудились у окна вокруг учительницы. Тридцать пар глаз напряжённо вглядывались в затянутое тучами небо. – Конечно, это «дорнье». «Летающие карандаши».

– Господи, как ты это определяешь? – спросила мисс Чиппинг.

– Да вы просто прислушайтесь: это же большие бээмвэшные моторы. Два сразу, по семьсот семьдесят лошадиных сил каждый. Слышите, как гудят?

– Дурак ты, – покачал головой Джинджер. – Это точно «хейнкели» Хе 111, даже не сомневайся. «Даймлер-Бенц» с жидкостным охлаждением – звук у них куда более ровный. Впрочем, нашим ребятам это, конечно, без разницы.

– Мальчики, откуда вы всё это знаете? – спросила мисс Чиппинг с искренним удивлением. Она была не в состоянии заставить их усвоить хоть какие-то сведения об английских королях и королевах, в то время как информацию, связанную с войной, они запоминали так же легко, как необъятную статистику футбольных матчей.

– У меня папа в авиации служит, – пояснил Кристофер.

– Он всего лишь механик, – хмыкнул Джинджер. – А вовсе не лётчик.

– От пилотов было бы мало толку без наземных служб, – возразила мисс Чиппинг.

Кристофер взглянул на неё, благодарно улыбнувшись.

– Твой папа работает на одной из авиабаз неподалёку? – спросила учительница.

– Нет. – Кристофер отодвинулся от окна. – Он до сих пор не вернулся из Франции. Может, он где-то там. А может, попал в плен. Мы не знаем.

– Очень сочувствую, – быстро откликнулась мисс Чиппинг. В последнее время столько ребят потеряли отцов, что она уже не успевала это отслеживать. – Уверена, вы скоро получите от него какую-нибудь весточку. Возможно, он появится, когда вы этого меньше всего ждёте.

Похоже, ей не удалось убедить Кристофера.

– Может, и так, – кивнул он. – А ещё у меня мама в бригаде противовоздушной обороны. И я почётный наблюдатель за самолётами. Скоро меня официально примут в пожарный дозор, и я стану огнеборцем. Научиться отличать наши и немецкие самолёты по звуку легко: достаточно просто прислушаться повнимательнее.

– И если вы прислушаетесь повнимательнее, то поймёте, что Ларки не прав, – вмешался Джинджер. – Это «хейнкели». Готов поспорить на что угодно.

– Идёт, – кивнул Кристофер.

– Я вообще никаких самолётов не слышу, – пожала плечами мисс Чиппинг.

В классе раздались смешки. Ларки и Джинджер были настоящими мастерами срывать уроки. Они могли целую вечность отвлекать учителя, рассуждая о самолётных двигателях, а классные часы тем временем неумолимо отсчитывали минуты до конца занятий. Действовало безотказно.

Но тут взревели сирены. Где-то внизу по течению реки отозвались знакомыми голосами зенитки.

– На этот раз они, похоже, нацелились на доки, – весело сказал Джинджер. – Вчера эти недоумки по ним ни разу не попали.

– Следи за своим языком, пожалуйста, – сделала ему замечание мисс Чиппинг. Вздохнув, она быстрым движением проверила, по-прежнему ли аккуратно её волосы лежат в тугом пучке на затылке. Надевание противогаза каждый раз так печально отражается на причёске. – Ладно, ребята. Пойдёмте.

Школьное бомбоубежище представляло собой всего лишь траншеи, вырытые посреди заасфальтированной площадки и обложенные штабелями мешков с песком, так что всем следовало устраиваться, кто как может, и уповать на судьбу. В этой неразберихе Кристофер с Джинджером легко оторвались от остальных и выскользнули за ворота раньше, чем их отсутствие успела заметить мисс Чиппинг.

– Я по-прежнему уверен, что это «хейнкели», – сказал Джинджер.

– Бежим на Паддл-Док и посмотрим, – откликнулся Кристофер.

Мальчики не прекращали спор на всём протяжении своего пути, до моста Блэкфрайерс [1]1
  Название этого лондонского моста дословно переводится как «Чёрные монахи» (Blackfriars), мост Чёрных монахов. – Прим. пер.


[Закрыть] и вдоль по берегу. Там они остановились. Оба запыхались, а Джинджер держался за бок так, будто пробежал километров пятнадцать. Большинство лондонцев, казалось, с каждым днём всё больше худели, а Джинджер, напротив, похоже, пополнел.

«Есть только хлебная лепёшка, – подумал Кристофер. – Впрочем, сейчас и я бы не отказался от ломтика».

Они стояли, глядя вдоль реки на восток, в сторону доков, всматриваясь в небо не менее пристально, чем настоящие дозорные ПВО.

– Я их не вижу, – разочарованно вздохнул Джинджер. – Интересно, куда они подевались.

– Может, они вообще не на Лондон летели, – предположил Кристофер. – Может, на север ушли.

– А ты что, их не слышишь разве?

– В таком грохоте – нет.

Сирены завыли вдоль всего берега и в глубь от реки в обе стороны. Посреди Темзы по направлению к морю прошёл патрульный катер. Пожарный плот двигался вниз по реке туда, откуда слышались залпы зениток. Двое пожарных на палубе, развернув шланги, приготовились действовать. Мальчики помахали им, но безответно.

Бомбы упали где-то очень далеко, но земля вздрогнула и словно чуть покачнулась.

– Жаль, что я не взял пальто. Что-то прям жуть как холодно стало, – вздохнул Джинджер. – Думаю, это в доках Ист-Индии.

– Похоже на то, – согласился Кристофер и показал на восток: – Смотри-ка!

Вдалеке из облаков вынырнули серые самолёты, на бреющем полёте пролетели низко над землёй и, сбросив бомбы, вновь скрылись в небесной выси.

– Я по-прежнему думаю, что это «дорнье».

– На таком расстоянии не разглядеть, так что мы никогда не узнаем наверняка, – с усмешкой откликнулся Джинджер. – Ну, если только один из них не соблаговолит завернуть прямо сюда, – он довольно правдоподобно изобразил сбитый самолёт, – и не свалится прямо в реку. Здорово же вышло бы, а?

– Просто отлично. – «Уж куда отличней. Но только не для ребят в самолёте».

– Вряд ли нам сегодня так повезёт, правда? – продолжал Джинджер. – Я есть хочу. Забыл сегодня обед дома. – Договорив, он спустился на набережную у Паддл-Док и начал осматривать берег.

Все мальчишки ежедневно лазали по развалинам разрушенных бомбами домов в поисках занятных мелочей и шрапнели. Но Кристофер очень скоро пришёл к выводу, что все искорёженные кусочки прилетевшего с неба металла довольно похожи друг на друга, и перестал их собирать.

А вот Джинджера это занятие всё ещё увлекало. Уровень воды был довольно низким, и грязь, нанесённая вдоль её кромки, выглядела совсем непривлекательно. Но Джинджера это явно не смущало.

– Давай, Ларки, – позвал он. – Тут можно найти совершенно невероятные вещи. Вода уже лет сто не отступала так далеко.

Кристофер неохотно полез в грязь вслед за Джинджером.

– Ничего себе! – воскликнул тот. – Ты только глянь-ка на это!

По мнению Кристофера, находка Джинджера была просто заурядным ржавым куском металлолома, но вслух он изобразил что-то восторженное.

«Я бы предпочёл смыться домой и выпить чаю, а не копаться в этой гадости».

Кристофер попытался вспомнить, как он относился к подобным находкам в самом начале, до того, как налёты стали казаться обыденностью. Тогда это было как приключение, и ему нравилось каждое его мгновение – словно они играли в какую-то чудесную игру.

«Состязание – кто первым заметит самолёты. Ты выкрикиваешь название и модель и до хрипоты споришь с остальными о форме крыльев, мощности двигателей и количестве огневых точек, из которых идёт стрельба. Собираешь сигаретные вкладыши с портретами лётчиков-асов и прикалываешь их на стенку над кроватью, а когда несёшься по улице, никто не делает тебе замечаний. Мы почти мечтали, чтобы и завтра тоже была бомбёжка».

Но потом это перестало казаться игрой. Нет, Кристофер по-прежнему слышал звук бомбардировщиков задолго до их появления. Просто это больше не радовало. Когда видишь все эти руины домов, обожжённые трубы, обгорелые и дымящиеся пожитки, а порой и санитаров машин «Скорой помощи», пробирающихся через завалы, становится совсем не до веселья.

Он засунул руку поглубже в карман и уставился на грязь, из которой торчали деревянные щепки, осколки старого кирпича, обрывки водорослей и пустые консервные банки с отогнутыми крышками, а ещё… вон там…

Какая-то странная штука.

Он наклонился, чтобы рассмотреть получше. Из грязи торчал поблёскивающий в мутном дневном свете маленький округлый кусочек металла. Кристофера внезапно охватило любопытство. Он уже протянул руку, чтобы коснуться заинтересовавшего его предмета, но потом вдруг убрал её.

– Что там у тебя? – спросил Джинджер.

– Не знаю.

– Дай посмотреть. – И Джинджер двинулся в его сторону.

Но Кристофер, не дожидаясь, когда тот приблизится, быстро наклонился и схватил этот предмет.

Это было кольцо.

Разумеется, это по-прежнему была склизкая, перепачканная грязью округлая штуковина. Кристофер вытер её о край рубашки, поплевал на поверхность и протёр ещё раз. Никаких сомнений – кольцо.

Джинджер заглянул ему через плечо.

– Думаешь, это кольцо фрицев? – спросил он. – Может, его сбитый лётчик потерял? На нём череп нарисован? Или ещё что-то в этом роде?

– Нет, – покачал головой Кристофер, поднося кольцо вплотную к глазам и щурясь сквозь грязные очки. – Похоже, оно совсем старое.

– И зачем оно тебе? Бесполезная штука, выходит?

Джинджер пошёл дальше, поддевая носком консервные банки и выворачивая щепки так, что брызги грязи летели во все стороны, пачкая и его бледные ноги.

Кристофер продолжал вертеть кольцо в руках. Оно не было красным от ржавчины, как большинство металлических обломков на берегу, а имело зеленоватый оттенок, как бронзовые статуи в парке. По ободу кольца был выгравирован рисунок: какая-то птица с расправленными крыльями и распушённым хвостом летела сквозь огненный круг.

Кристофер осторожно надел кольцо на большой палец правой руки, и оно пришлось как раз впору.

«Похоже, его сделали для какого-то очень крупного мужчины. Ну, или у него были очень толстые пальцы».

Удивительно – кольцо должно бы холодить кожу, но оно было тёплым, почти горячим. Может быть, из-за того, что Кристофер сильно его тёр?

«Странно».

Он поднял руку – и кольцо на мгновение вспыхнуло. Небо озарилось светом и сразу погасло, как мерцающая в бомбоубежище лампочка.

«Наверное, это отблеск от реки».

Старое кольцо было довольно уродливым. Совсем ничего привлекательного. Джинджер бы такое ни за что не надел. Кристофер повертел кольцо на пальце. Может, выбросить?

Нет. Это его находка, его собственность. Он сжал руку в кулак.

Кто-то вскрикнул.

Кристофер обернулся – никого.

Он посмотрел вокруг. Вдалеке Джинджер копался в куче гальки. На набережной никого не было. Лодок тоже было не видно.

Странно…

«Слышать издалека летящие самолёты – это одно. Но сейчас я слышу людей, которых невозможно увидеть».

Вдруг Кристофер понял, что ему срочно нужно домой.

– Ладно, я пошёл! – крикнул он.

Джинджер рассеянно помахал в ответ из середины лужи и крикнул:

– Пока!

Джинджер чувствовал себя счастливым, часами прочёсывая берега реки и копаясь в мусоре.

Кристофер вскарабкался обратно на набережную и побрёл вверх по холму к дому. Город во время бомбёжек казался покинутым жителями: все спускались под землю в бомбоубежища, а воздух разрывался от грохота. В такие минуты мальчик ощущал себя словно наедине с Лондоном: с тихими переулками и высокими зданиями складов, мягким журчанием реки и далёкими залпами орудий. Мальчик то и дело останавливался, чтобы ещё раз взглянуть на кольцо и вытереть его о штанину.

Дойдя до дома, он на несколько минут остановился у входа. Они жили в славном крохотном коттеджике, слегка покосившемся и с облупившейся на косяках краской. Кристофер и его мама здесь родились и выросли, и им обоим нравился и этот дом, и облупившаяся краска, и каждая крохотная трещинка. Входная дверь вела прямо в гостиную – зато не надо много ходить, не то что в огромном шикарном доме, как не раз говорила мама. На втором этаже была спальня Кристофера, окно которой выходило на реку. Лучший вид в Лондоне – по маминым же словам.

Но сейчас мамы нет дома – она придёт только после отбоя воздушной тревоги. Она на дежурстве в отряде противовоздушной обороны, поэтому Кристофера дома ждут лишь затемнённые окна, холодный линолеумный пол и пустой холодильник.

«Сейчас всё время так. Дом без мамы словно чужой. И без папы».

Думая об этом, Кристофер прошёл мимо дома, вдоль стены фабрики, и, остановившись на углу, поднял голову к находящемуся на крыше дозорному посту. Наверняка мама и её приятель Альберт скучают там и будут рады поболтать и сыграть пару партий в карты.

– Эй, там, наверху! – громко крикнул он.

Над водосточным жёлобом появилась голова Альберта в пожарной каске.

– Здравствуйте, молодой человек, – сказал он. – Твоя мама ушла в обход, но ты можешь подняться к нам и составить мне компанию до её возращения.

– Тогда ставьте чайник! – крикнул в ответ Кристофер и начал взбираться по лестнице навстречу радостному голосу Альберта:

– Слушаюсь, командир!

Альберт любил пить чай. К тому времени как Кристофер перебрался через лежащие на краю крыши мешки с песком, чайник свистел так же весело, как сам Альберт.

– Ну как дела, приятель?

– Нормально.

– Садись, – пригласил Альберт. – Не шибко удобно, но зато дома.

Кристофер улыбнулся. Мама и Альберт проводили здесь столько времени, в любую погоду, днём и ночью, что этот наблюдательный пункт уже стал для них вторым домом. Он был со всех сторон обнесён мешками с песком, а в стену напротив Альберт вбил длинные гвозди, на которые они вешали пальто, шляпы, бинокль, противогазы, зонтики и даже старую винтовку – на случай, если немецкий парашютист десантируется прямо на них. Альберт любил чувствовать себя готовым к любым неожиданностям.

Он налил в чайник кипяток и заглянул внутрь:

– Надеюсь, получилось достаточно крепко.

– У тебя самый крепкий чай во всём городе, – заверил его Кристофер. – Даже не сомневайся.

Альберт сделал чайником несколько лёгких круговых движений, чтобы убедиться, что чай хорошо заваривается, и разлил его в три помятые эмалированные кружки.

– Пей, дружище, – сказал он, передавая одну из них Кристоферу. – Железный хребет будет.

Кристофер вновь улыбнулся:

– Почему люди так говорят? Мне такой не нужен.

– Так говорили ребята на прошлой войне, – пояснил Альберт. – Это значит, что ты станешь очень сильным и выносливым.

– И чай на это влияет?

– Ну, хуже точно не будет, – подмигнул Альберт.

С лестницы позади них послышались шаги, и Кристофер с радостью увидел, как его мама в мешковатом синем мужском комбинезоне перелезла через уступ и прошла между мешками с песком. Её тёмные вьющиеся волосы были убраны под каску. До войны она бы ни за что не согласилась надеть брюки.

«А теперь только посмотрите – кто бы мог подумать!»

И всё-таки она по-прежнему красила губы такой же ярко-красной помадой, как у знаменитой киноактрисы Оливии де Хэвилленд. Папе очень нравилась эта мамина алая помада.

– Не ожидала встретить тебя здесь, дорогой, – сказала мама, крепко обнимая Кристофера. – Приятный сюрприз.

– Ты что, услышала, что чайник свистит? – улыбнулся Альберт.

– Сынок, а почему ты не в бомбоубежище с классом? – спросила мама с напускной строгостью, хотя на самом деле, если налёт был не прямо над головой, предпочитала быть рядом с сыном.

– Решил, что мне лучше быть тут и присмотреть за вами обоими, – поддразнил её Кристофер. – Мы не можем допустить, чтобы наши дозорные расслаблялись во время налётов.

– Вот хитрец! – Мама вышла на наблюдательный пост и посмотрела на город. – Думаю, в данный момент мы в относительной безопасности. Не видели, были тут бомбы?

Альберт и Кристофер отрицательно покачали головами.

– Похоже, опять всё на доки ушло.

– Бедняги, – вздохнул Альберт. – Можно подумать, прежнего было мало.

И они поцокали языками, как в эти дни делали все в подобных случаях.

– Это ужасно, – кивнула мама.

Несколько мгновений они молчали. Мама смотрела на крышу напротив. Каждая бомба, сброшенная где-то в другом районе, означала, что у неё у самой стало одним поводом для беспокойства меньше, но мысли о тех, кто стал жертвой бомбёжки, угнетали.

Кристофер молча снял кольцо с пальца и протянул его Альберту:

– Смотрите, что я нашёл.

– Не говори мне, что вы снова где-то лазали, – вмешалась мама. – В поисках неразорвавшихся бомб и всякой ерунды.

– Оно валялось в грязи у реки, – пояснил Кристофер. – Я подумал, может, оно от викингов осталось или что-нибудь в этом роде.

Альберт пощёлкал языком:

– Лучше отнеси это в музей, сынок. Может, оно целое состояние стоит. Глядишь, разбогатеете.

– Правда?

– Вряд ли – с нашим-то везением, – хмыкнула мама. – Ну-ка, дай сюда, я взгляну. Что вы понимаете в ювелирных изделиях! – Она надела кольцо на палец поверх своего золотого обручального. – Довольно безобразное старьё, верно? Если бы мне кто-то подарил такое, делая предложение руки и сердца, я бы его на смех подняла.

Кристофер почувствовал, как его тело напряглось, а в горле вдруг встал липкий горячий ком:

– Ты же уже замужем!

Но мама лишь рассмеялась:

– Да-да, и у меня есть куда более милое кольцо, которое это подтверждает. – Она осторожно сняла необычное кольцо и вернула его сыну. – Может, Берт и прав. Может, оно и впрямь чего-то стоит. Может, ваша учительница что-то подскажет? А может, такой умный мальчик, как ты, знает, в какой книжке посмотреть?

Зазвонил телефон, и все вздрогнули от неожиданности.

– Забавно, – сказала мама. – Мы спокойно переносим вой сирен и падающие с неба бомбы, а неожиданный звонок телефона нас доводит чуть ли не до сердечного приступа.

Альберт снял тяжёлую трубку и прислушался.

– Отбой тревоги, – сказал он, прикрыв трубку рукой.

Он продолжал слушать приказы из Центра управления, а Кристофер наклонился к сирене и переключил её в положение «Отбой воздушной тревоги».

– Ты в этом уже настоящий специалист, – похвалила мама. – Скоро мы с Бертом по твоей милости останемся без работы.

– Замечательно, – сказал Альберт, вешая трубку.

– Достаточно замечательно, чтобы меня взяли на службу? – оживился Кристофер.

Мама погладила его по руке:

– Боюсь, что пока нет. Может, что-нибудь через год.

– Но я же могу помогать просто так, неофициально? – взмолился он. – Я могу оставаться здесь, смотреть, куда упали «зажигалки», и отзваниваться в Центр управления! Я же могу не ходить в обходы и не делать ничего, что ты считаешь опасным!

– Даже не проси, – отрезала мама.

– Но я же помог вам потушить уже десятки «зажигалок»!

– Это совсем другое, – покачала она головой. – Потушить сколько-то искр – довольно просто. Но когда начнут падать большие бомбы, я бы предпочла, чтобы тебя здесь не было.

– Ты даже не представляешь, каково это – сидеть в этом гадком бомбоубежище ночь за ночью!

– Уж точно лучше, чем быть разорванным на куски. И давай заканчивать этот разговор. Иди домой и приготовь себе ужин. Я скоро приду.

Но когда Кристофер спустился по лестнице, мама с Альбертом переглянулись.

– Этот парень лучше всех в Лондоне высматривает самолёты. Из него выйдет отличный дозорный, – сказал Альберт.

– Не знаю, – покачала головой мама. – Он же без очков слепой как крот.

– Кстати, пожары он тоже отлично отслеживает, – добавил Альберт. – У него чутьё на это дело.

– Он ещё слишком мал.

– На войне мальчики быстро взрослеют.

– Ты прав, Берт. – Она вздохнула и посмотрела на город и реку. – Но лучше бы ты ошибался.