Текст книги "Феникс"

Глава 3. Искатели сокровищ

Паддл Док теперь был царством хаоса. Проход был засыпан битым кирпичом, черепицей, треснувшими обгоревшими брёвнами и обломками мебели. Всё это было смыто приливом, а потом отливом выброшено обратно на берег, уже намокшим.

Джинджеру, как и остальным мальчикам, здесь нравилось. В развалинах можно найти массу всякой всячины: Джинджер откопал старые кастрюли для мамы, грязный дверной коврик, помятую фетровую шляпу, которую теперь носил не снимая, а один раз – даже плававшую в луже целую бутылку эля.

– Давай, Ларки, – позвал Джинджер Кристофера наутро после налёта. – Держу пари, сегодня нас ждёт масса классных находок.

Спустившись к воде, Джинджер ногой поддел кусок оконной рамы:

– Ну-ка, что у нас тут? О! Трусы!

Подняв какую-то блёклую тряпку, он стряхнул с неё песок и расправил перед собой. Это были панталоны, настолько огромные, что он мог чуть ли не весь в них поместиться.

– Смотри на меня: похож я на девушку с открытки?

– На свинью ты похож, вот на кого.

Джинджер захохотал.

Но Кристоферу было не смешно. Он чувствовал себя так, будто прокрался к соседям на кухню в их отсутствие. Некоторые люди даже пытаются разбирать завалы на месте разбомбленных домов, чтобы вытащить из груд мусора ценности и уцелевшую мебель. Бедная старушка, скорее всего, лишилась не только панталон, но и дома. Может, она сейчас скитается без крыши над головой, или лежит в больнице, или вообще умерла.

Он поёжился.

Но уже в следующее мгновение, вскочив на ноги, он перелез через гору обломков и устремился к воде, в сторону реки.

– Ты куда, Ларки?

– Искать старинные вещицы, а не эту гадость.

– Не понимаю, чем ты недоволен! – воскликнул Джинджер. – Я только что нашёл пол десятифунтовой купюры!

– Ты же понимаешь, что это не то же самое, что пять фунтов?

– Конечно. Но теперь я ищу вторую половину.

– Удачи! Думаю, она давно уплыла куда-то в Ла-Манш.

– Жаль, что я не умею плавать! – воскликнул Джинджер и вдруг резко упал на колени. – Смотри! – Он поднял вверх кусок искорёженного металла.

– Это ручка от сковородки.

– Чёрт! А я думал, обломок самолёта.

– Зная тебя, осмелюсь предположить, что ты расскажешь всем, будто это какой-то переключатель, и продашь за пару фунтов.

– Чего не сделаешь, чтобы угодить клиенту, – подмигнул Джинджер.

Кристофер усмехнулся. Он любил собирать разные старые штуковины возле реки: он уже нашёл здесь медные монеты, чубук от трубки, осколки фарфора и синего бутылочного стекла, с выглаженными волнами краями, а однажды даже маленький серебряный якорь, блеснувший в грязи, как настоящее сокровище. Всё это не имело к войне никакого отношения. По крайней мере, к этой войне. Это свидетели былых времён: тысячи кусочков истории, помнившие людей прошлого, их жизнь, их дома и давно исчезнувшие мосты, их лодки и массу разных деталей, из которых состоял их мир, давно смытый рекой. Именно здесь он как-то нашёл кольцо. И именно здесь его жизнь навсегда изменилась. Как знать – что ещё тут найдётся? Может, ещё один пропуск в прошлое? Или просто что-нибудь интересное.

Свои находки он хранил дома, в коробке из-под сигар, которую откуда-то принёс Альберт. Она всё ещё пахла тёмным табаком, совсем как сам Альберт. Мама называла эту коробку «Кунсткамера Кита». Она сказала, что так назывались королевские собрания всяких диковинок, любимые вещи, которые короли доставали, когда хотели посмотреть сами или показать другим королям. Кристофер свою коллекцию никому не показывал. Это была его тайная сокровищница.

Римское кольцо было самым драгоценным его экспонатом, но кольцо он никогда не снимал с пальца. Другие же ценные находки хранились в коробке, завёрнутые в кусок белой ткани, когда-то бывшей рваной наволочкой. Здесь был железный наконечник стрелы, штуковина, когда-то служившая то ли пряжкой ремня, то ли деталью лошадиной уздечки, свинцовая печать с выгравированной на одной стороне надписью «Королевский монетный двор, Лондон» и гвоздь ручной ковки – несомненно, старинный.

Якорь Кристофер носил на шее на кожаном шнурке и боялся его потерять. Мальчику нравилось думать, что когда-то он принадлежал приплывшему издалека моряку, который решил искупаться в Темзе, а может, упал с мачты и потерял его в мутной воде. Все знают, что моряки суеверны. Поэтому Кристофер полагал, что якорь непременно должен принести ему удачу. Ведь много лет назад он был драгоценным амулетом для того моряка, а теперь принадлежит ему. Он сохранит якорь от всех опасностей этой войны, в любую бомбёжку.

– Отлив! – прокричал Кристофер, и Джинджер в ответ помахал ему.

– Здорово!

– Я давно не видел, чтобы вода так далеко отступала!

Со времён Второго Великого лондонского пожара. С той декабрьской ночи в огне, дыме и отчаянных попытках спустить в воду пожарные шланги. С тех пор, как…

– Ларки, иди скорее сюда! – Джинджер держал в руках большой серебристый конус. – Это лучшая находка на свете!

Пробираясь к приятелю по грязи и осколкам красной черепицы, Кристофер протирал забрызганные стёкла очков полами рубашки.

– Что тут у тебя? – спросил он, надевая очки. – Ого!

– Класс, правда? Я всегда мечтал найти что-то подобное!

Ничего себе мечта! Это была неразорвавшаяся зажигательная бомба. Кристофер замер.

– Осторожнее, – выдавил он.

– Да не трусь, – ответил Джинджер беспечно. – Они только при ударе взрываются. Она неопасна. Альфи, мой двоюродный брат, тоже такую нашёл. Так он её у постели хранит.

Наклонив голову, он попытался разобрать надпись на ребре бомбы.

– По-немецки написано. Вот это настоящая вещь, можешь не сомневаться.

– Джинджер, пожалуйста, положи её. Это правда опасно.

– Ерунда, – мальчик потряс бомбу над головой. – Видишь? Ни одной искорки.

– Там зажигательная смесь внутри, – не сдавался Кристофер. – Хватит, чтобы спалить тебя, как спичку. Поверь мне, пожалуйста: когда мы дежурим в противовоздушной бригаде, мы по полночи только и делаем, что пытаемся не дать им ранить людей.

– Признайся, – хмыкнул Джинджер, – тебе просто завидно, что я первый её нашёл.

– Я не шучу.

– И я тоже. Сегодня – лучший день в моей жизни. Поглядишь, как удивятся все в школе.

– Джинджер, нельзя нести в школу бомбу!

– Вот посмотришь, ага!

* * *

Когда Кристофер на следующий день пришёл в школу, Джинджер во главе процессии из мальчишек расхаживал по двору, держа «зажигалку» над головой. «Мальчик с бомбой, только полюбуйтесь!» – напевал он снова и снова.

Кристоферу оставалось только смотреть и надеяться, что обойдётся.

– Это то, что я думаю? – спросила остановившаяся рядом мисс Чиппинг.

– Да, мисс.

– Она активная?

– Скорее всего, – ответил Кристофер. – Она попала в воду и не разорвалась. Он нашёл её на берегу, в грязи.

– Тогда, может, она отсырела?

– Надеюсь.

– Джинджер Адамс! – сердито крикнула мисс Чиппинг.

Мальчики остановились как вкопанные. Некоторые выглядели довольно смущёнными. Но только не Джинджер.

– Это я нашёл, мисс.

– Разумеется.

Он сделал несколько шагов к учительнице.

– Стой! – остановила его она. – Не надо её сюда нести. Просто положи вниз, на землю. Осторожно. Прямо сейчас. Остальные – подойдите ко мне и встаньте сзади.

– Она не взорвётся, мисс, – проговорил Джинджер. – Вчера вечером я даже молотком по ней бил, и ничего не случилось.

– Зачем ты это делал?

– Я экспериментировал.

– Не сомневаюсь, что учёный мир мог бы обойтись без подобных экспериментов, – покачала головой мисс Чиппинг.

– Это не просто какая-то там старая «зажигалка», – сказал Джинджер. – Это последняя модель. Видите, какая остроносая? – мальчик протянул бомбу мисс Чиппинг. Та вздрогнула и слегка попятилась. – Она специально так сделана, чтобы пробивать крыши домов и поджигать их изнутри.

– Спасибо, это очень интересно, – взяла себя в руки мисс Чиппинг. – Сегодня мы узнали много нового о немецких снарядах. А теперь очень осторожно положи это на землю.

– Честное слово, мисс, – продолжал Джинджер. Он покачал «зажигалку» в руке, а потом поднял над головой. – Видите? Ничего страшного. С ней ничего не случится…

Он снова махнул рукой, и бомба вдруг выскользнула. Он попытался поймать её, но было поздно. Пролетев через двор школы, бомба разбила стекло в окне и попала в кабинет.

Кто-то вскрикнул.

– Ой, – пробормотал Джинджер. – Извините, пожалуйста.

В следующее мгновение кабинет запылал.

– О, господи! – выдохнула мисс Чиппинг. – Немедленно в бомбоубежище все! Быстро и организованно. Я вызову пожарных.

Но Кристофер уже бежал к школе.

Влетев внутрь, он окликнул в коридоре нескольких замерших от испуга девочек:

– Пожар! Бегите наружу!

Из-под дверей класса шёл дым. Кристофер схватил стоявшее в углу ведро и насос.

Непрерывным звоном оповестил о тревоге школьный звонок. По коридору с воплем пронёсся директор.

– Все выходим! Немедленно в бомбоубежище. Скорее.

Кристофер не стал ждать, чтобы проверить, все ли спаслись. В классе огонь уже охватил стену и доску. Зажигательная смесь переливалась на столе мисс Чиппинг тысячей разноцветных искр.

Это было похоже на ночные дежурства, с тем только, что тут рядом с Кристофером не было ни мамы, ни Альберта, так что на их помощь рассчитывать не приходилось. Он вздохнул, поставил на пол ведро с водой, поставил ногу на педаль и начал качать. Одной рукой он придерживал насос, а второй направлял шланг на огонь.

– Молодец, – сказала мисс Чиппинг прямо у него за плечом. – Качай, а я буду поливать.

– Я и сам могу, – откликнулся Кристофер.

– Можешь, но не обязан. Кроме того, – в этот момент на пол со стуком упал портрет короля. – Это, как-никак, мой класс горит.

Дым был чёрным и густым от горящей краски. Учительница закашлялась и замотала нижнюю часть лица шарфом. Потом взяла у Кристофера шланг и шагнула ближе к огню.

– Осторожнее, мисс! – крикнул мальчик.

– Если мои книжки сгорят, я спущу шкуру с Джинджера! – откликнулась мисс Чиппинг.

– И, думаю, будете правы.

– Я всё слышал! – В дверях стоял Джинджер с ведром воды.

– Надо ещё! – обернулся Кристофер. – Ещё много воды!

– Я мигом.

Это продолжалось недолго. Джинджер подносил одно ведро за другим, Кристофер качал насос, а мисс Чиппинг, в клубах дыма, стояла посреди горящего класса, направляя сопло шланга на языки пламени.

Когда всё закончилось, класс был чёрным от дыма и сажи, учительский стол наполовину сгорел, но книги на полке в углу не пострадали.

– Бедные! Они теперь, наверное, насквозь дымом пропахли! – сказала мисс Чиппинг, беря в руки одну из книг и листая её.

– Вы вели себя очень храбро, мисс.

– А? Что? Спасибо, Кристофер. Это лучшее, что я о себе слышала.

– Нет, правда, – настаивал он. – Вам нужно пойти в бригаду ПВО. У вас отлично получится.

– Может, я и впрямь так сделаю, – кивнула она. – Раз уж никто из нас всё равно не спит по ночам, можно хотя бы приносить пользу. Я слышала, что пожарные наблюдатели нужны для защиты собора Святого Павла.

– Отличная идея, – поддержал Кристофер. – Прошлый собор сгорел во время Великого лондонского пожара. Мы же не хотим, чтобы история повторилась?

Мисс Чиппинг пристально посмотрела ему в глаза.

– Так ты что-то запомнил из того, что мы проходили?

– О, про пожар в соборе я всё помню, – вздохнул он. – Я даже при смерти это вспомню!

– Не преувеличивай.

Кристофер хмыкнул. «Я бы многое мог вам рассказать, мисс».

– Моя мама поступила на службу в пожарную бригаду.

– Думаю, на это мне храбрости не хватит, – проговорила мисс Чиппинг. – Но каждый из нас должен как-то посильно участвовать. Ты прав – завтра же пойду в собор Святого Павла и запишусь в волонтёры.

Она вздохнула.

– Куда же Джинджер подевался? Я хочу с ним поговорить.

Они подошли к разбитому окну и выглянули во двор. Группа ликующих мальчиков кружилась вокруг Джинджера, радостно скандируя:

– Школы больше нет! Уроки отменяются!

– Как так выходит? – вздохнула учительница. – Человек совершает глупейший поступок, какой только можно себе представить, а его объявляют героем?

– Не знаю, – пожал плечами Кристофер.

Она наклонилась так, что её испачканное сажей лицо оказалось совсем рядом с ним. По щекам у неё всё ещё текли слёзы.

– Одно я знаю наверняка, – проговорила мисс Чиппинг. – Героем сегодня был ты. Спасибо.

– Это любой мог бы сделать, – смутился Кристофер.

– Но не сделал. Только ты. Ты бросился помогать.

– Я же пожарный наблюдатель.

– Да, так и есть. Настоящий страж огня.

Глава 4. Перед тревогой

Вернувшись домой, Кристофер застал папу на кухне. Тот молча сидел за столом, держа в руках длинный коричневый конверт. Чай на столе давно остыл.

– Папа! – окликнул его Кристофер. – Это что у тебя?

Отец не ответил.

– Официальная почта? – уточнил мальчик. – По какому поводу?

Папа покачал головой.

– Не знаю.

– Может, учёба отменена?

Папа снова покачал головой:

– Нет, это из министерства обороны.

– Так распечатай.

Папа моргнул.

Кристофер подвинул стул и сел рядом.

– Ты волнуешься?

– Я совсем недавно вернулся с войны, – проговорил отец. – И мне было очень трудно жить так далеко от вас. Что, если они хотят снова призвать меня?

– Даже если и так, то в этот раз тебя отправят на какой-нибудь местный аэродром. Ехать за границу не придётся.

– Пока нет, – вздохнул папа. – Но когда-нибудь нам придётся вернуться во Францию, чтобы воевать там.

– И тогда мы уже победим.

– Это ещё неизвестно. Ты не знаешь, как это. – Папа бросил письмо на стол и закрыл лицо руками. – Я не хочу, чтобы меня призвали. О господи! Значит ли это, что я трус?

– Конечно, нет. – Кристофер протянул руку, бережно взялся за отцовскую ладонь и крепко сжал дрожащие пальцы. – Ты один из самых смелых людей, каких я знаю.

Они так и сидели молча, пока домой не пришла мама.

– Что это с вами? – спросила она. – Кто-то умер?

– Нет, – покачал головой Кристофер.

– Я думаю, они хотят, чтобы я вернулся на службу, – выдавил папа. – Вот письмо.

– И что там написано?

Они молча уставились на неё.

– Дайте его сюда. – Схватив конверт, мама резким движением вскрыла его. Внутри лежало несколько бумаг. Она быстро просмотрела первую.

– Ну, что? – спросил папа. – Куда меня направляют?

Мама подняла взгляд.

– Никуда. Ты остаёшься здесь насовсем. Это приказ о демобилизации. Они считают, что из-за ранения в ногу ты стал непригоден для воинской службы.

Отец резко выдохнул.

– Правда?

– Это же замечательно! – воскликнул Кристофер.

– Не так уж и плоха моя нога, – внезапно сказал папа, протягивая руку за письмом.

– Минуту назад ты переживал, что тебе придётся вернуться в армию, – заметила мама.

– Знаю, – кивнул папа. – Но они не могут вот так взять и назвать меня непригодным.

– Ладно, мальчики. Я сдаюсь, – вздохнула мама. – Кто будет рыбу с картошкой по такому случаю?

– Я! – оживился Кристофер.

Папа листал бумаги.

– Негоден! Ничего себе! И что они думают – я теперь должен сидеть дома, как домохозяйка?

– Одна домохозяйка, что рядом с тобой, – угрожающе прошипела мама, – провела сегодня весь день за рулём бензовоза: ездила по Лондону и меняла колёса на пожарных машинах.

– Я не тебя имел в виду, дорогая, – проговорил папа, похлопывая её по руке. Мама бросила на него гневный взгляд, но он этого не заметил. – Я квалифицированный мастер по ремонту двигателей. Кто должен чинить все эти истребители, как они думают?

– Те, кто не был на волосок от смерти и не числился пропавшим без вести много месяцев подряд, вот кто, – ответила мама.

– Но каждый человек должен заниматься своим делом!

– Ты своё уже сделал, – вздохнула мама. – Никто не может требовать от тебя большего.

– Но…

– Купи трески и жареной картошки на троих, Кит, – сказала мама, поворачиваясь к Кристоферу и доставая деньги из сумочки. – И постарайся не съесть их по пути.

– Так это же самое приятное! – улыбнулся тот.

– Если увидишь Альберта, не подпускай его.

– Да, мама.

– И не забудь уксус.

– Хорошо, мама.

– И сдачу верни.

– Конечно, мама.

– Одна нога здесь – другая там, ясно?

– Да, мама! – прокричал мальчик, выбегая на улицу.

* * *

– Папа, я придумал, чем тебе заниматься, – заявил Кристофер чуть позже. – Иди к нам, в пожарные наблюдатели. Мама теперь в регулярной пожарной бригаде, так что нам с Альбертом нужен помощник.

– Сравнил тоже – ВВС и бригаду ПВО.

– Представь, что это просто другой род войск, – ответил Кристофер.

– Ты не прав, – возразил папа. – «Зажигалки» тушить – это занятие для стариков и детей.

– Неужели? – хмыкнула мама.

– Я хотел сказать, что для них это серьёзное и важное занятие. Но не для мужчины.

– То есть для Альберта, к примеру, оно не годится, да? – уточнила мама. – Он же ещё в прошлую войну был награждён медалями за отвагу, а в эту – за тушение пожаров.

– Мне кажется, тебе стоит поменьше с ним общаться, – буркнул папа.

Мама вскинула голову:

– Это ещё почему?

– Сама знаешь.

– А я не знаю, – вмешался Кристофер.

– Что ты хочешь этим сказать? – не унималась мама.

– Не надо на меня всех собак вешать, – ответил папа. – Я имел в виду только то, что мы его почти не знаем.

– Ты, может, и не знаешь, – не унималась мама. – А мы отлично знаем – мы с ним пуд соли вместе съели.

– Альберт – настоящий герой, – подтвердил Кристофер.

– Неужели? – скептически фыркнул папа.

– Вне всякого сомнения, – кивнула мама. – Все здесь уверены в его героизме. Все пожарные наблюдатели, и твой сын в том числе.

Папа посмотрел на Кристофера так, будто впервые его увидел:

– Кто? Кит!

– Не знаю, чем мы, по-твоему, занимались в твоё отсутствие, – продолжала мама, – но на счету некоторых из нас не одна спасённая жизнь.

– Слушай, – примиряюще сказал папа, – я знаю, что вам тут непросто пришлось, и я не представляю, как вы каждую ночь выдерживаете все эти бомбёжки, но фронт – это всё-таки другое дело.

– А никто и не говорит, что то же самое, – пожала плечами мама. – Нашёл, о чём спорить, тоже мне: какая смерть пострашнее.

– Дорогая, я не это имел в виду. Я знаю, как много для тебя значит эта пожарная бригада…

– Не только для меня. Для всего Лондона.

– Даже премьер-министр так сказал! – воскликнул Кристофер. – Пап, бригады пожарных наблюдателей – это правда очень серьёзно. И нам нужна твоя помощь.

– Сомневаюсь, – буркнул папа.

Мама вздохнула:

– Тебе бы пошло на пользу какое-нибудь занятие.

Папа покачал головой. Он уже ходил в паб – пропустить кружечку пива, но все его друзья сейчас были или в торговом флоте, или на военных базах на севере страны. Заглянул он и в мастерские, где многие годы, до войны, конструировал судовые двигатели: теперь здесь был завод, на котором множество женщин в комбинезонах собирали запчасти для самолётов. Руководил всем этим толстый сын бывшего хозяина.

– Мне надо найти работу, – проговорил папа.

– Ты же получишь пенсию от ВВС, – удивилась мама, перебирая стопку бумаг на столе. – Тебе она должна полагаться!

– Дело не в деньгах, – пояснил папа. – Я не могу целыми днями сидеть вот так без толку.

– Работа в бригаде ПВО – это очень ответственно, – принялся за своё Кристофер.

– Перестань уже, Кит, – остановила его мама. – Это не каждому под силу. Может, твой отец и не справится.

– Это ты о чём? – насторожился папа.

– Ты постепенно привыкнешь к бомбоубежищу.

– Терпеть не могу это убежище! – воскликнул он. – Там жутко пахнет.

– Извини, дорогой, но теперь твоё место там, – покачала головой мама.

– Не буду я прятаться, как испуганный кролик!

– Но это же для твоей собственной безопасности, – настаивала она.

– Но вы-то двое остаётесь снаружи!

– Это другое дело. Мы на дежурстве.

– Я же, наверно, тоже мог бы чем-то заняться.

– Это не так просто, как кажется, – покачала головой мама. – Во-первых, ты не сможешь подниматься по лестнице на наблюдательный пост из-за ноги.

– Смогу, если понадобится, – отрезал папа.

– Вряд ли.

– Я гораздо моложе Альберта, а он же поднимается как-то!

– Ну да, – согласилась мама. – Но он довольно ловкий старик.

– Вот посмотришь!

Кристофер хихикнул. Папа за время отсутствия, похоже, успел многое забыть, и в том числе то, как ловко мама умеет заставить его делать то, чего он не хотел делать.

* * *

Пару недель спустя папа медленно поднялся по лестнице на пожарный наблюдательный пост и встал рядом с Альбертом и Кристофером. Сняв с крючка свою каску – единственную, которая была целой, – он надел её и посмотрел вниз, на город и реку.

– Добро пожаловать к нам, на вершину мира, – поприветствовал его Альберт.

– Какая красота, – вздохнул папа. – Даже не скажешь, что война идёт.

«Неправда», – подумал Кристофер.

Прямо впереди вдоль дороги чернели развалины, которые совсем недавно были рядом домов, разрушенных бомбёжкой неделю назад. А ещё кварталом дальше, невидимые отсюда, тянулись руины складов и улиц, погибших в пожаре всего за одну, ту самую, ужасную зимнюю ночь. Кристофер смотрел на лондонские крыши и трубы и вспоминал летевшие вниз кирпичи и плясавшие в небе языки пламени, дым и пот, разъедающие глаза, жуткую жару, страх и усталость. Такую усталость, что не было сил передвигать ноги, но он всё равно бежал вперёд по горящей улице. А потом ещё раз всё то же, но в другом столетии.

– Последнее время тут довольно спокойно, – проговорил Альберт. – Будем надеяться, так и останется.

Около часа они простояли, переминаясь с ноги на ногу, согревая озябшие пальцы тёплым дыханием, глядя на небо и на крыши, пытаясь расслышать гул бомбардировщиков и тихо переговариваясь. Город внизу готовился ко сну.

– Полнолуние сегодня, – сказал папа. – Отличная лётная погода, чёрт побери.

– Прошлой ночью они бомбили Ливерпуль и Халл, – вздохнул Альберт. – Сегодня они точно вернутся.

– Вдруг немцы сюда не явятся, – предположил папа. – Могут и куда-то в другое место слетать.

– Они всегда сбрасывают несколько бомб на Лондон, – ответил Кристофер.

– Наверное, хотят держать нас в напряжении, – кивнул Альберт, поёживаясь и сильнее закутываясь в шарф. – До чего ж холодно-то, а! И не скажешь, что на дворе почти лето. Я уже не чувствую ног, а ведь солнце только что село. Такими темпами я к полуночи в ледышку превращусь.

– Будешь ходячим говорящим снеговиком? – рассмеялся Кристофер. – К тому же усатым. Хотел бы я это видеть!

– Задира он, твой парень, – улыбнулся Альберт, оборачиваясь к папе. – Но по части замечать самолёты лучше его, пожалуй, во всей Англии не сыщешь мальца. Он слышит бомбардировщики, когда те только взлетают из Франции.

– Правда?

– Альберт немного преувеличивает, – откликнулся Кристофер. – Но ты, пап, мог бы и не так откровенно удивляться.

– А я и не удивляюсь, – пожал плечами тот. – Когда дело касается тебя и твоей матери, меня, кажется, уже ничем не удивишь.

– Погоди ещё говорить, – прищурился Альберт.

– А что?

– Вот будет бомбёжка – тогда посмотришь, какова твоя семья в деле.

Папа грустно улыбнулся:

– Хотел бы я, чтобы никому из нас больше не пришлось делать ничего подобного.

– А я хотел бы, – в тон ему откликнулся Кристофер, – не забывать фляжку с чаем на кухонном столе.

– Ты забыл её? – воскликнул папа. – Вот это уже и впрямь опасно!

– Именно! – подхватил Альберт. – Я срочно звоню в полицию. Это прямая угроза жизни.

– Ты боишься умереть без чая?

– Я боюсь тебя придушить!

Кристофер рассмеялся.

– Я схожу за ним чуть попозже, не беспокойся.

– Да уж сделай милость, сынок, – кивнул Альберт. – А то мы не доживём до утра.

Он до сих пор не мог простить руководству пожарных, что они запретили держать на наблюдательных постах керосинки. По их мнению, это было пожароопасно. И это в городе, где с неба каждую ночь сыплются зажигательные бомбы! Альберт тихо выругался в адрес чиновников, заседающих в кабинетах Вестминстера. Что они знают о том, каково это – стоять ночью на крыше, когда пальцы, кажется, вот-вот отвалятся от холода? В таких условиях чашка чая нужна человеку как воздух, хотя бы раз в час: хоть на войне, хоть в мирное время.

Зазвонил телефон, и все разом вскочили. Трубку взял Альберт, несколько раз что-то грубо буркнул в неё и резким движением опустил назад на рычаг.

– Это мой старый приятель Шайнер, из штаба. Говорит, чтоб мы смотрели в оба. Они сегодня ждут неприятностей.

– Откуда им знать? – спросил папа.

Альберт пожал плечами.

– У них свои методы. Я думаю, какие-то информаторы у немецких аэродромов. Этакая система раннего оповещения. В любом случае это всё, разумеется, тайна, и болтать о том, что мы тут слышим, не стоит.

Папа кивнул:

– Ясно.

– Они стягивают в центр города все пожарные помпы.

– Вот чёрт! – выдохнул Кристофер.

– Это дурной знак, да? – уточнил папа.

Кристофер посмотрел в глаза Альберту и увидел в них те же чувства, которые охватили его самого: ужас, странное возбуждение и внезапно отяжелевший где-то на дне желудка ужин.

«Не позволяй себе слабости. Не бойся».

– Может, пора включить сигнал тревоги? – спросил папа.

– Не раньше, чем поступит приказ, – покачал головой Альберт.

Они помолчали, вглядываясь в постепенно темневшее небо.

– Не нравится мне всё это, – сказал Альберт. – Чувствую себя, как тогда, в декабре. Пять месяцев прошло, а я всё никак ту ночь не забуду.

– И прилив сегодня опять, – кивнул Кристофер.

– Плохо дело.

– Почему? – вмешался папа.

– При крупных пожарах мы качаем воду из реки, – пояснил Кристофер. – Если получается погрузить в неё рукава пожарных насосов.

– Он что, не рассказывал вам, как отличился? – удивился Альберт.

Папа покосился на сына. Кристофер легонько пнул Альберта ногой. Незачем папе знать о том последнем большом пожаре. Только зря волноваться будет.

– Ну, может, так плохо и не будет уже, – проговорил Кристофер.

– Разумеется, – откликнулся Альберт, подмигивая.

Понял, отлично.

– В выходные всегда жарче, – пояснил он, оборачиваясь к папе. – Бомбардировщики не дают нам отдохнуть даже денёк.

– В том-то и дело, – кивнул папа. – Они пытаются вымотать нас, чтобы мы устали и сдались.

– Если они чего и добились, так это нашей жуткой злобы на них, – хмыкнул Альберт. – Не хотел бы я оказаться на месте того сбитого немецкого лётчика, что недавно выпрыгнул с парашютом над Лондоном. Его колотили противогазами по голове половина юношеской футбольной команды и мисс Меркл из галантерейной лавки.

– Да, парни-зенитчики нынче славно работают, – кивнул папа. – В газете писали, что за последнее время сбито девяносто бомбардировщиков.

– И девушки, – добавил Кристофер.

– Что?

– Прожекторами, которые подсвечивают в небе самолёты, чтобы артиллеристы могли прицелиться, управляют в основном женщины.

– Ох, не по мне всё это, – поморщился папа. – Мир очень изменился, да, Берт?

– Все хотят быть полезны, – пояснил Альберт.

– Даже женщины и дети?

– Женщины и дети особенно, – откликнулся Кристофер.

– Ну, – вздохнул Альберт, – давайте надеяться, что эта ночь будет скучной и сонной.

Папа кивнул.

И в этот момент Кристофер услышал гул самолётов.