Текст книги "Секс в большом городе"

– Я повел себя, как свинья, – признался Сэм. Пока Либби потягивала вино на диване, Сэм потащил Аманду в постель.

– Я от нее оторваться не мог. Беда в том, что в конечном итоге все равно отдаешь предпочтение одной из двух и вторая обижается.

Либби не выдержала и присоединилась к ним.

– Наверное, им хотелось, чтобы я как-то распределил между ними роли, взял все в свои руки, но я был настолько поглощен Амандой, что ничего не мог с собой поделать, – продолжал Сэм.

Либби так и не смогла это пережить. Через пару месяцев они расстались. Либби и Аманда какое-то время не разговаривали.

Сэм, по его словам, понимал, что без последствий не обойдется, но «что поделать, приходится закрывать глаза на такие вещи – мужская натура».

– Правило номер один: никогда не впутывай свою девушку, – заметил Гаррик. – Добром это все равно не кончится.

– Правило номер два: секс втроем – дело непредсказуемое. Сколько бы ты ни планировал, что-нибудь непременно выйдет боком, – добавил Саймон, уверявший, что у него по этой части богатый опыт. – Тут все спонтанно.

Не успели мы дойти до правила номер три, как раздался звонок в дверь. К нам присоединились Джим, фокусник, двадцати одного года, и Ян, двадцатипятилетний продюсер телевидения. Джим тут же заявил, что буквально на прошлой неделе переспал сразу с двумя. Есть что потом друзьям рассказать, сделал он для себя вывод. – Вообще-то вышло все довольно пошло, – начал Джим. – Мы тогда как раз вышли с фильма «Секс втроем».

Но не успел он продолжить, как снова раздался звонок в дверь. Мы переглянулись. Это еще кто? Все приглашенные мужчины уже собрались.

Питер на мгновение оторвался от своего художества.

– Одна дама, – спокойно объяснил он.

Я поднялась, чтобы открыть дверь. И правда, передо мной стояла дама. Мы уставились друг на друга, не веря своим глазам.

– Ты что здесь делаешь? – спросила она.

– Я как раз собиралась задать тебе тот же самый вопрос, – ответила я. За этим последовала церемония, ревностно соблюдаемая всеми женщинами Нью-Йорка, вне зависимости от степени приязни – обмен поцелуями.

– Ну здравствуй, Хлоя, – поприветствовала я ее.

На ней был леопардовый пиджак и розовый шарф. Она была из тех модных девочек, которые сегодня блистают во всей красе, но неизвестно, где они окажутся завтра.

Пока мы спускались по лестнице, мужчины не сводили с нас глаз. Джим откинулся на спинку стула.

– Вот где клубничка-то начнется! – изрек наконец он.

Мы с Хлоей переглянулись.

– Размечтался, – ответили мы в один голос. Хлоя окинула взглядом комнату.

– У вас тут просто заговор какой-то, – заметила она. Ей налили водки. Я объяснила, о чем идет речь.

– По-моему, секс втроем – кошмар любой женщины, – заявила Хлоя. – Женщины любят общаться один на один. Им нужно внимание.

Она отхлебнула водки.

– Сколько раз я на этом обжигалась! Помню, был у меня приятель. Встречаемся мы как-то с одной знакомой парой, мужем и женой, и что-то их на садомазохизм потянуло. Ну, оставляют меня наедине с мужем – а я его, надо сказать, сто лет знаю. Сидим мы, значит, и друг на друга смотрим. Я ему и говорю: «Слушай, ничего у нас не выйдет, мы же оба любим подчиняться. Бред какой-то. Мы же друг друга просто нейтрализуем».

Я поинтересовалась, как бы отреагировал мужчина, если бы обе женщины так увлеклись друг другом, что оставили бы его не у дел.

– Да я только об этом и мечтаю, – ответил Саймон.

– Мы только рады будем, – согласился Тэд. – В этом-то весь кайф. Полюбоваться порнухой в твоей собственной постели! Ради этого все и делается.

У Джоунзи, кажется, были свои соображения на этот счет. Он все время употреблял слово «профи», и мы никак не могли понять, что именно он имеет в виду – проституток, специализирующихся на групповом сексе, или что-то другое.

– Обычно секс втроем провоцирует «профи», которая хочет переспать с другой женщиной, – начал Джоунзи. – То есть на самом деле она лесбиянка, но ради женщин готова спать и с мужчинами. «Профи» тебя обслужит в лучшем виде, причем постарается растянуть удовольствие как можно дольше, лишь бы та, вторая, не почувствовала подставы. Будет тянуть до последнего. А потом уж примется за лакомый кусочек.

– Не согласен, – вступил Саймон. – У Джоунзи слишком односторонний опыт.

Кто сможет устоять?

– Одна из моих девиц обожала заниматься сексом, – начал Джим. – Всех кругом перетрахала.

– Постой, – перебила его Хлоя. – А ты откуда знаешь, что она их всех перетрахала?

– От Яна, – ответил Джим. – Он с ней тоже как-то переспал и потом рассказывал, что ее хлебом не корми – дай потрахаться.

– А он-то откуда знает? – возмутилась Хлоя. – Может, она только с ним такая? Вечно вы все передергиваете!

– Да нет, у нее на этот счет целая философия, – объяснил Ян. – Чем, говорит, женщины хуже мужчин? Если мужики спят направо и налево, так почему нам нельзя?

– Смотрите, смотрите, у Саймона глаза загорелись, – заметил Джоунзи. – Сейчас ее телефон попросит.

Джим продолжал:

– Вторая была полной противоположностью первой. Можно сказать, девственница. У нее за всю жизнь было два мужика. И вот наши девочки решают вместе снимать квартиру. И что бы вы думали – разбитная так обработала свою подружку-скромницу, что через какую-нибудь неделю та была готова с кем угодно в постель лечь.

– Мы с ними давно дружили, – продолжал Джим, – с разбитной я когда-то переспал, а скромницы добивался чуть ли не год. И вот пошли мы как-то в кино, потом купили бутылку вина и отправились к ним домой. Выпили целую бутылку…

– Подумаешь, три с половиной бокала! – фыркнула Хлоя.

– Когда-то и у тебя, милая, с трех с половиной бокалов крышу сносило, – парировал Тэд.

– Ну так вот, – продолжал Джим, – пришли мы, значит, к ним домой, выпили чуть-чуть – буквально капельку – вина, после чего мы с разбитной направились прямиком в спальню… есть такие спальни, где кровать полкомнаты занимает – поневоле оказываешься на кровати. Завалились мы на кровать, и пошло-поехало. Тут ей вдруг вздумалось позвать подругу – я, естественно, только за. Ну, понаблюдали мы за ней, смотрим – шатается как неприкаянная туда-сюда – из туалета в кухню и обратно.

– А что на ней было? – спросил Саймон.

– Не помню, – ответил Джим. – Короче, кончилось все тем, что мы схватили ее за руку и потащили в спальню.

– И там изнасиловали, – подсказал Саймон. Джим покачал головой:

– Да нет. Усадили ее на кровать, начали ласкать. Сделали ей массаж. Потом увлекли ее на постель. Девочки друг друга сторонились, так что пришлось им слегка помочь. Кладу руку одной на грудь другой. Тут уже и они вошли во вкус. Я тоже принимал участие, но все норовил улизнуть, чтобы со стороны понаблюдать. После этого они с половиной Нью-Йорка такое проделали. В одном «Будда-баре» человек, наверное, двадцать обработали.

Ян рассказал другую историю.

– Занимаюсь я как-то сексом с одной девицей, а рядом в постели – другая, – начал он. – И вдруг ловлю на себе ее взгляд – и так нас вдруг закоротило! Лежим и смотрим глаза в глаза. Так минут пять друг на друга и смотрели. Вот это был кайф так кайф! Настоящая близость.

Питер Берд, который был сегодня на редкость молчалив, вдруг изрек:

– Это каким же идиотом надо быть, чтобы от такого отказаться!

Вид спорта

– Только ни в коем случае не впутывайте в это свою девушку, – сказал Тэд.

– Лучше всего приглашать проверенных подруг, любительниц острых ощущений.

– Поэтому-то ты идеальная кандидатура, – обратился Тэд к Хлое. – Вторую такую подругу поискать.

Хлоя зыркнула в его сторону. И вдруг, к нашему великому удивлению, Ян возьми и скажи:

– Вообще-то у меня все, как правило, бывает наоборот – двое мужчин и одна женщина… Ну, то есть я-то с мужиком ни-ни, – торопливо добавил он.

Все потрясенно молчали. Я просто ушам своим не верила.

– Так проще, – пожал плечами Ян. – Это такой вид спорта. С девушкой тебя, естественно, ничего, кроме постели, не связывает, иначе ты бы не стал спокойно наблюдать, как твой приятель занимается с ней сексом. Она для тебя пустое место.

– И обходится дешевле, – вставил Сэм, инвестиционный банкир.

Я припомнила нескольких подруг, которые мне как-то признавались, что не прочь переспать с парой мужчин, и решила, что в следующий раз посоветую им не разбивать такую чудную фантазию.

Хлоя отнеслась к рассказу Яна с явным недоверием.

– Лично мне никто никогда такого не предлагал, – заявила она. – И потом, в мужчинах настолько развит дух соперничества, что вряд ли они способны такое пережить.

– Вообще-то лично мне бы не особенно хотелось играть при ком-то вторую скрипку, – произнес Питер.

– Ну, если это твой лучший друг, то почему бы и нет, – возразил Тэд.

– Конечно, – согласился Питер.

– Думаю, мне было бы небезразлично, кто кого и в каком порядке, – сказал Тэд.

– Это что-то вроде испытания для настоящих мужчин, – пояснил Ян. – Один перед другим, ты против него. Главное – доказать, что вам не слабо. И когда наконец убеждаешься, что не слабо, – кажется, что море по колено.

Джим демонстративно потряс головой.

– Не согласен.

– Ты-то что не согласен?! – удивился Ян.

– Действительно, – поддержал его Тэд, – ты же с Яном в паре был?!

– Мне сама идея неприятна, – заявил Джим. Ян покачал головой:

– И это притом, что он меня сам к ней под бок подпихивал.

Нехорошее чувство

Тут к разговору подключился Гаррик, сообщив, что раз десять принимал участие в подобных мероприятиях – «в конце концов, мне тридцать пять, и как меня по жизни ни мотало», – в том числе несколько раз на пару с мужчиной.

– Но только всегда с одним и тем же – с моим лучшим другом Биллом, – добавил он.

Билл был манекенщиком, и познакомились они в одном модном спортзале – Билл попросил Гаррика подстраховать его, пока он отжимает штангу.

– Половина мужиков, которые там качались, были голубыми, – сказал Гаррик, – так что мы с ним вроде как старались доказать, что мы натуралы. А секс втроем – лучшее доказательство гетеросексуальности. Подтверждение собственной мужественности в глазах другого мужчины, – добавил он. – Для нас с Биллом это был секс-экстрим чистой воды. Например, можно было одновременно отыметь свою партнершу. Раз уж она согласилась на секс втроем, на все остальное ее уламывать не приходится.

Гаррик подался вперед и вытащил сигарету.

– А однажды Билл изменил мне с другим, – припомнил он со смехом. – Я над ним до сих пор подшучиваю. Причем между ними что-то было. Не знаю… По-моему, это только подтверждает наличие латентных гомосексуальных наклонностей. Есть ли во мне такие наклонности? Понятия не имею. Может, просто Билл не в моем вкусе.

Ребята помоложе как-то притихли. Питер нарушил молчание: – Не подумайте, что я гомофоб, – у меня и самого как-то вышла история с моим лучшим другом и одной женщиной. Мы втроем спали в одной комнате, и между ними разгорелись такие страсти, что он чуть руку об нее не ошпарил. И хоть он и был моим лучшим другом, мне он тогда явно показался лишним. Так неприятно было. Помню только, как отпихнул его руку. Очень нехорошее чувство.

Мы помолчали. За окном темнело. Настала пора ужинать.

– Ну, не знаю, – проговорил наконец Гаррик. – Лично я совершенно уверен, что секс втроем полезен для психики. Это такое единичное сексуальное переживание, что потом об этом даже не задумываешься. Как только все позади, тут же выбрасываешь это из головы. Когда изменяешь жене или девушке, хотя бы совесть гложет. А тут заранее знаешь, что дело сиюминутное, а значит, и беспокоиться не о чем.

И потом, – продолжал Гаррик, – мужчин это сближает. Цементирует дружбу. Это же самые интимные переживания – куда уж ближе!..

И что потом? На следующее утро?

– Никаких проблем. Помню, однажды мы всей компанией отправились завтракать, – ответил Гаррик. – Как сейчас помню, мне еще тогда пришлось платить.

9

На двух колесах, летняя рубашка – душа нараспашку?

Веломальчик

Пару недель назад мне выпало счастье лицезреть Веломальчика. Случилось это на литературной вечеринке в одном из мраморных особняков в престижном районе Нью-Йорка.

Пока я втихаря уплетала красную рыбу, ко мне подлетел мой знакомый писатель и в крайнем возбуждении произнес:

– Я тут с таким кадром познакомился!

– Серьезно? Это с кем же? – спросила я, с недоверием осматривая зал.

– Вообще-то он археолог, но сейчас пишет научный труд… Это просто потрясающе!

– Все ясно, – ответила я, различив в толпе вышеупомянутого юношу, – на нем было нечто, отдаленно напоминающее городской вариант костюма «сафари»: штаны цвета хаки, бежевая рубашка в клеточку и чуть потасканный твидовый пиджак. Его пепельные волосы были зачесаны назад, являя миру благородный точеный профиль.

Я припустила на другой конец зала, насколько позволяли босоножки на высоком каблуке. Юноша был увлечен разговором с каким-то почтенным джентльменом, но я не растерялась.

– Эй, – окликнула я его, – говорят, вы потрясли весь местный бомонд. Надеюсь, меня вы тоже не разочаруете.

И я потащила его к распахнутому окну, где мы закурили, запивая сигаретный дым дешевым красным вином. Минут через двадцать я была вынуждена его покинуть, торопясь на ужин с друзьями.

Не успела я на следующее утро продрать глаза с похмелья, как у меня над ухом раздался телефонный звонок. Звонил, естественно, новый знакомый – назовем его Хорас Эккелз. Он понес какую-то чушь о любви. Приятно было лежать в постели с разламывающейся от боли головой, в то время как красавец мужчина заливается тебе в ухо соловьем. Мы договорились вместе поужинать.

Проблемы начались практически сразу. Сначала он позвонил и сообщил, что приедет на час раньше. Потом перезвонил и сказал, что приедет вовремя. Потом еще раз перезвонил и сказал, что на час опоздает. Потом позвонил и сказал, что уже подъезжает. Потом и в самом деле опоздал на сорок пять минут.

Наконец он приехал. На велосипеде. Я сразу даже и не сообразила – просто отметила мимоходом его чрезмерную даже для творческих личностей растрепанность и неровное дыхание, которое я списала на смущение.

– Куда пойдем? – спросил он.

– Я заказала столик в «Элейн», – ответила я.

Его слегка перекосило.

– Вообще-то я думал посидеть в каком-нибудь тихом ресторанчике за углом.

Я одарила его ледяным взглядом и объяснила, что не ужинаю в «ресторанчиках за утлом». Какое-то мгновение его явно раздирали противоречия. Наконец он выдавил из себя:

– Понимаешь, я на велосипеде.

Я обернулась и взглянула на уродливую железяку, прислоненную к фонарному столбу.

– До свидания, – ответила я.

Мистер Ньюйоркер и гоночный велик

Это было мое первое знакомство с литературно-романтическими подвидами Манхэттена, окрещенными мной веломальчиками. Не так давно мне привелось отужинать с одним из самых известных веломальчиков – назовем его Мистер Ньюйоркер.

Мистер Ньюйоркер является издателем одноименного журнала, выглядит на тридцать пять (хотя, между нами, ему уже порядком) и является обладателем темной, чуть небрежной шевелюры и самой обворожительной улыбки, которую только можно себе представить. Где бы он ни появился, все незамужние женщины так и падают к его ногам – и смею вас уверить, что уж не ради публикаций в его журнале. Он вальяжен и чуть небрежен. Он садится с вами за стол, заводит разговор о политике и интересуется вашим мнением. Рядом с ним чувствуешь себя необычайно умной. И вдруг не успеешь оглянуться, как его и след простыл.

– А где же Мистер Ньюйоркер? – спохватятся вдруг гости часов эдак в одиннадцать.

– Он куда-то позвонил, – ответит какая-то дама, – и укатил на своем велосипеде. По-моему, на свидание.

Образ Мистера Ньюйоркера, рассекающего ночной город в твидовом пиджаке, что есть мочи накручивая педали своего гоночного велика (с брызговиками, чтобы не дай бог не испачкать брюки), неотступно преследовал меня. Я так и представляла себе, как он подкатывает к дверям парадного в Верхнем Ист-Сайде или дома-студии в Сохо, замирает на мгновение над звонком и, чуть задыхаясь, тащит велосипед вверх по лестнице. Открывается дверь, на пороге возникает его возлюбленная, и они долго хихикают, пытаясь пристроить поудобнее его велосипед. Затем она оказывается в его потных объятиях, и все заканчивается на японском футоне, небрежно брошенном на полу.

На самом деле у веломальчиков Нью-Йорка существует целая литературно-социальная традиция. Покровителями веломальчиков стали седовласый сочинитель Джордж Плимптон, чей велосипед, подвешенный вверх тормашками, неустанным напоминанием громоздится над головами его подчиненных в редакции «Пари ревью», и седовласый корреспондент «Ньюсдей» Мюррей Кэмптон. Столько долгих лет эти достойные господа сохраняли верность вышеупомянутому виду транспорта, что и по сей день служат источником вдохновения для нового поколения веломальчиков, вроде Мистера Ньюйоркера и горстки молодых литераторов и писателей, одинокие фигурки которых, склонившиеся над рулями своих велосипедов, столь раскрашивают будничный пейзаж Манхэттена. Веломальчики – особая порода нью-йоркских холостяков: они умны, забавны, романтичны, стройны, привлекательны, иными словами – мечта любой курсистки. Есть что-то непреодолимо… гм, очаровательное в юноше в твидовом пиджаке на велосипеде – особенно если он к тому же носит какие-нибудь нелепые очки.

В женщинах они будят смесь страсти с материнскими чувствами. Но есть в них и изъян: веломальчики по преимуществу не женаты и скорее всего, таковыми и останутся – по крайней мере пока не избавятся от своих велосипедов.

Отчего Джон Ф. Кеннеди-младший не веломальчик

– Велосипед совершенно необязательно говорит о престиже, – рассуждал мистер Эккелз. – Другое дело, что люди, не нуждающиеся в престиже, вроде Джорджа Плимптона, могут себе позволить разъезжать на велосипеде. Но если вы никто, вам придется прятать свой велосипед за ближайшим углом и украдкой выправлять брючины из носков.

Веломальчики ездят на велосипеде не ради спорта, в отличие от тех болванов, которых то и дело встречаешь в парках. С одной стороны, велосипед служит для них способом передвижения, но, главное, позволяет сохранить юность духа и чуткость восприятия. Представьте себе, как, окутанные сумерками, вы катитесь по мостовым Оксфорда, в то время как на берегу реки юная девушка в летящем платье склонилась над томиком Йейтса… Именно в таких выражениях думают о себе веломальчики, рассекая Манхэттен, подпрыгивая на ухабах и неуклюже уворачиваясь от злобных таксистов.

И хотя Джон Ф. Кеннеди-младший является самым перспективным обладателем велосипеда, его несгибаемый атлетизм напрочь исключает его из рядов веломальчиков. Веломальчики скорее согласятся проехать через весь город в деловом костюме, чем в шортах и майке-стрейч, а облегающие велосипедки с поролоновой вставкой на заднице вызывают в веломальчиках чувство глубочайшего презрения. Веломальчики не боятся нещадной боли от жесткого велосипедного седла – она идет на пользу литературе.

– Никакой синтетики! – заявил Мистер Ньюйоркер, добавив, что зимой он надевает под брюки теплые рейтузы.

Возможно, именно поэтому веломальчики значительно чаще, чем их спортивные собратья, подвергаются физическому насилию – а может быть, виной тому элементарное безрассудство, ибо они разъезжают на своих велосипедах в любое время (чем позже, тем романтичнее), в любом состоянии и в любом районе.

– От одних пьяных воплей по ночам волосы становятся дыбом, – заметил мистер Эккелз.

И это еще полбеды.

Как-то на Хэллоуин Мистер Ньюйоркер вырядился английским полицейским и покатил по улице. Кончилось тем, что толпа подростков лет двенадцати стащила его с велосипеда.

– Я им говорю: «Не могу же я со всеми драться. Давайте уж по-честному – один на один». Смотрю – они расступаются, и вперед выходит эдакий мордоворот… Ну, с ним мне как-то тоже драться не захотелось…

Тут уж подростки налетели на него всем скопом и колошматили до тех пор, пока кто-то из случайных прохожих не принялся верещать и шпана дала деру.

– Мне еще повезло, – сказал мистер Ньюйоркер, – хоть велосипед не забрали. Зато сперли из корзины кучу дисков. (Обратите внимание, что под «дисками» Мистер Ньюйоркер подразумевал виниловые пластинки, а не Си Ди – еще один верный признак истинного веломальчика.)

Мистер Эккелз рассказал нам похожую историю:

– Два дня тому назад еду я через Центральный парк часов в десять вечера, и вдруг откуда ни возьмись толпа юных экстремалов на роликах. Совсем еще сопляки. Смотрю – начинают меня в кольцо зажимать – хорошо, я от них ушел…

Но самую большую опасность, по словам одного журналиста – назовем его Честер, – таит в себе секс. Честер значительно охладел к велосипеду после одного несчастного случая полуторагодичной давности, последовавшего за весьма романтической прелюдией.

Он писал статью о стриптизершах и таким образом завел знакомство с некой Лолой. Может, Лола возомнила себя Мерилин Монро, а его Артуром Миллером. Бог ее знает. Так или иначе, однажды вечером у него дома раздается звонок и Лола ему сообщает, что лежит в постели в своей небоскребной квартире, и интересуется, не желает ли он к ней присоединиться. Он, не раздумывая, запрыгивает на свой велосипед и через четверть часа оказывается в ее объятиях. Они три часа подряд занимаются сексом, после чего она заявляет, что он должен срочно выметаться, поскольку она живет с одним человеком и он вот-вот вернется. То есть буквально с минуты на минуту.

Честер вылетел как ошпаренный, вскочил на велосипед, и тут-то и вышла незадача. Продолжительный секс так подточил его силы, что не успел он добраться до спуска на Мюррей-Хилл, как ноги его свело судорогой и он грохнулся на тротуар, ободрав всю грудь об асфальт.

– Боль была дикая, – вспоминал он. – Такая ссадина – все равно что ожог первой степени.

К счастью, сосок потом все-таки отрос.

«Мой железный конь»

Велосипедные прогулки по Манхэттену – дело небезопасное. Если бы все эти литераторы жили на Диком Западе, им в самый раз пришлись бы ковбойские пушки в лучших традициях Ларри Макмертри, Тома Макгвейна или Кормака Маккарти. Но поскольку веломальчики все-таки живут в Нью-Йорке, они скорее смахивают на Кларка Кента.

Днем – воспитанные журналисты, нередко распекаемые суровыми редактрисами, ночью веломальчики представляют собой неоспоримую угрозу обществу. Но их можно понять.

– Хочешь – едешь на красный свет, хочешь – по встречной. И плевать тебе на правила, – пояснил Честер.

– Такое ощущение, что у тебя между ног бьется железный конь, – заявил один веломальчик, пожелавший остаться неизвестным.

– Моя рука сейчас лежит на руле, – сказал Кип, литературный агент, позвонивший нам из своего офиса. – Все-таки велосипед в городе дает чувство невиданной свободы. Как будто паришь над толпой. Я на велосипеде – это страшная сила, в жизни я таким не бываю. На велосипеде я живу. Чувствую пульс города.

Веломальчики крайне ревниво относятся к своим велосипедам – они ни за что на свете не сядут на блестящий навороченный горный велосипед. Никаких тебе супермодных суппортов или эластомерных подвесок.

Мистер Ньюйоркер в этом смысле типичный представитель веломальчиков: он ездит на скромном трехскоростном велосипеде с корзиной на багажнике и брызговиками. Велосипед, способный вызвать ностальгические чувства.

– Без корзины тут не обойтись, – поясняет Мистер Ньюйоркер, – продукты, компьютер, рабочие бумаги…

– Велосипед для меня – все равно что собака или ребенок, – сказал Кип. – Заботишься о нем, холишь и лелеешь.

Иногда создается впечатление, что они говорят не о велосипедах, а о женщинах.

– Я искренне люблю свой велик. Вы себе представить не можете, насколько можно привязаться к велосипеду, – произнес некто Б. Б. – Хотя, по правде говоря, они мало чем друг от друга отличаются.

– Был у меня один велосипед, я с него пылинки сдувал, – поделился Кип. – С алюминиевой рамой… Я его вручную ошкурил, отполировал. Адский труд. А его взяли и угнали. Так я чуть не плакал. Места себе не находил, пока не купил новый и не привел его в порядок.

Подобно девушкам, велосипеды в одних руках долго не задерживаются.

– Стоит заскочить в книжный минут на десять, как его и след простыл, – пожаловался мистер Эккелз.

Но материальный ущерб – это как раз ерунда, – объяснил он.

– Если подсчитать расходы на метро, ваш велосипед окупится через три месяца, – добавил он. – Через месяц, если вы ездите на такси.

Велосипед может пригодиться и на личном фронте.

– Это отличный способ завязать разговор, – пояснил Тэд, писатель. – К тому же есть чем заняться, чтобы скрыть смущение.

Как выяснилось, это еще неплохой способ определить, каковы твои шансы с дамой.

– Одна моя девушка просто взбесилась, когда я предложил подвезти ее домой на велосипеде, – вспомнил Тэд. – С другой стороны, когда женщина говорит: «Можешь закатить велосипед в дом», – это очень вдохновляет.

– Ее отношение к велосипеду прежде всего говорит о ее темпераменте, – заявил мистер Эккелз. – Если она маловозбудима, то и близко твой велосипед к своей квартире не подпустит.

Иногда велосипед – это больше чем велосипед, и женщины, похоже, об этом догадываются.

– К тебе начинают относиться с подозрением. Ты слишком мобилен и независим, – рассуждал мистер Эккелз. – И уж конечно, не слишком респектабелен.

– Есть в этом какой-то инфантилизм – эдакий Питер Пен на велике, – согласился Кип. – Я отчасти поэтому и завязал.

– К тому же велосипед подразумевает определенную долю эгоизма, – поддержал его мистер Эккелз. – Никого не подвезешь. Но главное, мужчины на велосипеде ассоциируются у женщин с чрезмерной независимостью. – Он признался, что к своим пятидесяти с хвостиком напридумывал с десяток причин, почему до сих пор не женат, «и ни одну из них не назовешь уважительной».

Велосипед порой подразумевает и некоторую скаредность.

Одна дама, замредактора глянцевого журнала для мужчин, припомнила свидание с веломальчиком, с которым познакомилась на литературном вечере. Поболтав о том о сем, веломальчик пригласил ее в милый ресторанчик в Верхнем Вест-Сайде. Явился он с опозданием, на велосипеде (она к тому времени ждала его у входа, нервно куря сигарету за сигаретой), и не успели они сесть и взяться за меню, как он внезапно произнес: «Слушай, ты не очень расстроишься?.. Что-то мне пиццы захотелось. Не возражаешь?..» И встал со своего места. «А мы разве не должны?..» – смущенно промямлила она, растерянно поглядывая на официанта. Он схватил ее за руку и потащил к выходу: «Подумаешь – пара глотков воды. Я к своей даже не притронулся. Не могут же они за это с нас деньги драть!». Они поехали к ней, заказали пиццу, и дальше все было по полной программе. После этого они еще пару раз встречались, но каждый раз он на ночь глядя напрашивался к ней домой и заказывал еду из забегаловки. В конце концов она его бросила и нашла себе банкира.

К вопросу промежности

Веломальчики вечно совершают ошибку, пытаясь превратить своих девушек в велодевочек. Джоанна, женщина, выросшая на Пятой авеню, по профессии дизайнер интерьера, умудрилась даже выйти замуж за веломальчика.

– Мы оба ездили на велосипедах, – рассказывала она, – так что сначала все шло гладко. Но когда он подарил мне на день рождения новое седло, я насторожилась. Затем на Рождество он подарил мне багажник для велосипеда, который крепится на крыше машины… Когда мы развелись, он его себе забрал, представляете?

– Мальчики на великах? Ни за что на свете! – заявила Магда, новеллист. – Вы только представьте себе их вонючую промежность! Нет уж, спасибо. Сколько раз на велосипедистах обжигалась. Они все камикадзе и себялюбивые скоты. Если они и сексом занимаются так же, как на велосипедах гоняют, – спасибо, конечно, но не в скорости дело.

– Женщины считают, что велосипед – это несексуально, – сказал Тэд. – Они думают, это инфантилизм. Но рано или поздно начинаешь понимать, что не можешь всю жизнь скрывать от женщин свое истинное лицо.