Текст книги "IT как оружие. Какие опасности таит в себе развитие высоких технологий"

Европейское законодательство не содержит в явном виде таких запретов, однако мы знаем, что там этот вопрос заботит людей не меньше, чем в нашей стране. Они не хотят, чтобы иностранные правительства бесконтрольно действовали на их территории, особенно с учетом существующих в странах Европейского союза жестких законов по защите права граждан на неприкосновенность частной жизни. Мы знаем, что, как и британские корабли в американских портах в начале 1800-х гг., наши дата-центры будут желанными гостями на европейской земле только в том случае, если мы согласимся уважать местное законодательство.

По мере того, как облачные вычисления превращаются в повсеместно распространенный сервис, а данные становятся все более доступными, у правительств растет соблазн получить доступ к данным в других странах в одностороннем порядке. В отдельно взятых случаях с учетом специфики, это понятно. Следователю правоохранительных органов постоянно требуется информация, причем как можно быстрее. Зачем тратить время на процедуру MLAT и связываться с другим правительством, если технологическую компанию, офис которой находится неподалеку, можно заставить сделать все намного быстрее? В случае возражений со стороны другого правительства технологической компании грозит всего лишь скандал, а не претензии местного прокурора.

Microsoft очень быстро оказалась в самой гуще этих новых баталий, и ей пришлось уворачиваться от ударов с обеих сторон. Прецеденты в двух странах стали типичными проявлениями этой проблемы.

Одной из этих стран была Бразилия. Январским утром 2015 г. руководитель нашего бразильского филиала присутствовал в Редмонде на совещании по вопросам сбыта, когда ему позвонила жена. Она находилась дома в Сан-Паулу и была на грани истерики. К ним приходили полицейские, чтобы арестовать его, и требовали сказать, когда он появится. Они ворвались в дом и заблокировали квартиру. Что такого он мог натворить? Ведь его работа связана с Microsoft.

Бразильская полиция требовала, чтобы мы передали ей личную переписку, имеющую отношение к одному из уголовных дел, которые расследовались в соответствии с законодательством страны. В то время у нас не было дата-центров в Бразилии, и физически переписку нужно было взять на территории Соединенных Штатов. Мы объяснили, что по американским законам это будет считаться преступлением, и предложили затребовать информацию в соответствии с действующей процедурой MLAT. Бразильские власти имели смутное представление, о чем идет речь. Один раз в похожей ситуации они уже возбуждали уголовное дело против нашего местного руководителя в Сан-Паулу, и налагаемые на Microsoft штрафы увеличивались ежемесячно.

Мы попросили Нейта Джонса переговорить с бразильскими властями. «Мы оказались между молотом и наковальней, и бразильский молот не хотел идти нам навстречу», – впоследствии сказал он.

Если Нейт мог спокойно обсуждать сложившуюся ситуацию, находясь в безопасности в Редмонде, то о наших местных руководителях в Бразилии этого сказать было нельзя. Власти в Сан-Паулу упекли на какое-то время в тюрьму одного из наших руководителей и долгие годы отказывались снять с него уголовные обвинения. Мы немедленно взяли на себя расходы, связанные с его защитой в суде, и заявили, что вывезем его вместе с семьей из Бразилии, если преследование не прекратится. Мы также опротестовали наложенный на компанию штраф размером более $20 млн.

Второй прецедент произошел в самих Соединенных Штатах. В конце 2013 г. мы получили ордер с запросом на передачу электронной переписки в связи c расследованием дела о торговле наркотиками. Хотя это было совершенно рядовое явление, анализ учетной записи быстро выявил кое-что необычное. Переписка, по всей видимости, принадлежала человеку, который не был гражданином США. По этой причине она хранилась не на территории Америки, а в Ирландии.

Мы надеялись, что ФБР и Министерство юстиции обратятся к ирландскому правительству за помощью. В конце концов, Соединенные Штаты и Ирландия – тесно сотрудничающие союзники, имеющие актуализированный договор о взаимной юридической помощи. Мы переговорили с официальными лицами в Дублине и заручились их поддержкой. Однако в Министерстве юстиции решили, что этот прецедент приведет к установлению нежелательной для него практики. Там заявили, что мы обязаны подчиниться предписанию.

Для нас этот прецедент был не менее важен. Если правительство США сможет получить что-то на территории Ирландии в обход местных законов или хотя бы без ведома ирландского правительства, значит то же самое смогут сделать и другие правительства. И такая практика воцарится везде. Мы приняли решение судиться, а не подчиняться.

В декабре 2013 г. мы подали иск в федеральный суд в Нью-Йорке. Наш поход в здание суда на Фоли-сквер в Южном Манхэттене заставил меня вспомнить о том, как я начинал профессиональную деятельность. В течение первого года после окончания Школы права Колумбийского университета в 1985 г. я работал в штате окружного судьи на 22 этаже того же здания рядом с Уолл-стрит. Эта практика помогла мне изнутри разобраться с механикой законодательства.

Нью-Йорк совершенно не походил на Аплтон, город на северо-востоке штата Висконсин, где я вырос. Образ жизни в крупном городе резко отличался от привычного жителю Среднего Запада, однако я и не подозревал при первом появлении на работе, что тоже несу с собой кое-что новое. Помимо амбиций выпускника школы права у меня было нечто необычное для легендарного здания суда – тяжелый, но мощный персональный компьютер[71]71
  По случайному совпадению в тот момент там появился еще один судебный клерк с персональным компьютером. Его звали Эбен Моглен, он работал с судьей через коридор от меня на 22-м этаже здания на Фоли-сквер. Мы частенько болтали с ним о нашем общем интересе к персональным компьютерам. Эбен впоследствии стал ученым и лидером движения за открытое программное обеспечение, профессором права в Колумбийском университете и председателем некоммерческой организации Software Freedom Law Center. Несколько раз в начале 2000-х гг. мы оказывались на противоположных сторонах в юридических дебатах по проблемам интеллектуальной собственности на программное обеспечение.


[Закрыть].

Свой первый компьютер я купил осенью предшествующего года. В те времена это устройство было еще в новинку для большинства людей. Если говорить честно, то этот IBM PCjr, выпуск которого вскоре прекратили, нельзя было считать серьезным компьютером. Однако я установил на него программу, преобразившую мой последний год учебы в школе права. Это был текстовый редактор Microsoft Word 1.0. Он мне настолько понравился, что я до сих пор храню в своем кабинете дома диски, руководство и пластиковую коробку от него. По сравнению с ручкой и бумагой или пишущей машинкой, которыми я пользовался в колледже, работа с текстом на компьютере казалась чудом. Поэтому я, перед тем как отправиться на свою первую работу, убедил жену Кэти, тоже новоиспеченного юриста, потратить 10 % от моей годовой зарплаты размером $27 000 на покупку более мощного персонального компьютера для офиса. Она, слава богу, не возражала.

Судье, на которого я работал, было в то время 72 года, а офисное помещение с моим столом заполняли стеллажи с аккуратно расставленными ящиками, где хранились сделанные им подробные описания разбирательств и дел более чем за два десятилетия. Также там находилась привычная и испытанная временем система хранения отпечатанных карточек с информацией по каждому пункту, которые требовалось подбирать для инструктирования жюри. Мое появление с персональным компьютером очень удивило некоторых. Именно тогда я впервые осознал, насколько важно использовать компьютер в своей работе – составление циркуляров и подготовка проектов решений суда – так, чтобы не нарушать старую практику, которая все еще прекрасно действовала. Этот ценный опыт я держу в голове до сего дня: используй технологию для улучшения того, что поддается усовершенствованию, и уважай то, что все еще хорошо работает.

В 2014 г. мы вновь пришли с новой вычислительной технологией в то же самое здание суда. С самого начала было ясно, что нам предстоит долгая баталия. Эта точка зрения быстро нашла подтверждение, когда местный мировой судья вынес постановление против нас, дающее старт длительному восхождению на вершину апелляционной иерархии.

Наше дело моментально вызвало общественный резонанс, особенно в Европе. Через месяц после нашего поражения я провел ряд встреч с представителями правительства, членами парламента, клиентами и журналистами, которые начались в Берлине. Я знал, что наш ордер с запросом на передачу информации из Ирландии должен привлечь внимание, но не ожидал такого накала страстей и интереса к делу. По правде говоря, во время первой встречи с журналистом рано утром я никак не мог вспомнить имя того мирового судьи, который вынес первоначальное постановление против нас. Наша команда, участвовавшая в судебном разбирательстве, уже оправилась от удара, собралась и разогревалась перед вторым раундом у окружного судьи. Мы ушли вперед, но немцы, как быстро выяснилось, никак не могли сдвинуться с места.

К концу второго дня пребывания в Берлине малозначительные детали решения и имя мирового судьи, который его вынес, намертво врезались в мою память. Куда бы я ни приходил, на меня почти сразу обрушивались вопросы о судье Фрэнсисе. Практически никто за пределами узкого круга юристов в Нью-Йорке о нем и не слышал, но в Берлине в 2014 г. имя Джеймса Фрэнсиса IV, мирового судьи, вынесшего решение против нас, стало притчей во языцех.

Вопросам, казалось, не будет конца. «Что он хотел показать этим…? Почему он сказал…? Что было потом?» Немцы добывали копии решения судьи Фрэнсиса и тщательно аннотировали его. Несколько раз мне даже зачитывали выдержки оттуда. Многие тщательно штудировали каждую страницу.

К тому моменту первого дня, когда дошел черед до моей встречи с начальником информационного управления одной из самых крупных земель Германии, я был вымотан до предела. Чиновник положил решение судьи Фрэнсиса на стол передо мной, постучал указательным пальцем по нему и заявил: «В моей земле размещение наших данных в дата-центре любой американской компании будет запрещено до тех пор, пока вы не добьетесь отмены этого».

Этот вопрос преследовал нас во всех зарубежных поездках на протяжении целого года. В Токио я не ожидал такой же реакции, как в Берлине. Однако на приеме меня осадила толпа корпоративных клиентов, которые хотели лично сказать, насколько важен для их бизнеса исход дела с нашим ирландским дата-центром. «Microsoft просто обязана выиграть это дело», – твердили они. В Японии также очень внимательно следили за движением нашего дела через судебные инстанции. При появлении на публике в разных концах света я не уставал повторять, что мы не оставим это дело и дойдем, если потребуется, до Верховного суда.

На фоне медленного развития событий мы все яснее сознавали, что даже в случае победы судебное разбирательство не принесет нам нужных результатов. Оно может ответить на вопрос о пределах действия ордеров на обыск по существующему законодательству, однако не приведет к появлению нового закона или нового поколения международных соглашений, заменяющих устаревшие договоры MLAT.

Мы начали выдвигать новые предложения и обивать пороги государственных ведомств по всему миру в поисках союзников, которые могли бы возглавить более широкие инициативы. Законодательством занимался конгресс[72]72
  Законодательный процесс начался в реальности в 2015 г., когда двухпартийная группа из трех сенаторов и двух членов палаты представителей вынесла на обсуждение проект закона о доступе правоохранительных органов к данным, хранящимся за рубежом (LEADS). В сенате его поддержали Оррин Хэтч, Крис Кунс и Дин Хеллер, а в палате представителей – Том Марино и Сьюзан Дельбене. Patrick Maines, «The LEADS Act and Cloud Computing,» The Hill, March 30, 2015, https://thehill.com/blogs/pundits-blog/technology/237328-the-leads-act-and-cloud-computing.


[Закрыть], однако нам нужно было подкрепить обращение туда международной поддержкой.

В марте 2015 г. нам повезло. Одна из встреч в Белом доме, на которой я присутствовал, позволила поднять назревшие вопросы неприкосновенности частной жизни и надзора. Когда я стал рассказывать об уголовном деле против нашего руководителя в Бразилии и штрафах, наложенных на Microsoft, президент Обама прервал меня и заметил: «Это действительно неприятная история». Группа обсудила, а президент дал отмашку на разработку нового подхода к международным соглашениям предпочтительно вместе с кем-нибудь из ключевых союзников вроде Великобритании и Германии.

Спустя 11 месяцев, в феврале 2016 г., без особой помпы Великобритания и США предложили проект более современного двухстороннего соглашения об обмене данными. Наконец-то начали вырисовываться контуры одного из наших фундаментальных блоков. Однако соглашение не могло вступить в силу без принятия нового закона конгрессом, а Министерство юстиции, несмотря на широкую поддержку идеи на Капитолийском холме, продолжало сопротивляться принятию законов, которые могли положить конец его практике выдачи ордеров на получение информации из любого уголка мира. Мы попали в законодательный тупик, и без более широкого согласия наши перспективы выглядели не слишком оптимистично.

В конечном итоге Верховный суд сам нашел выход из ситуации, и совершенно неожиданным образом.

Дело тянулось вплоть до конца февраля 2018 г., когда одним не по сезону теплым утром мы отправились по 1-й улице в Вашингтоне в направлении Верховного суда Соединенных Штатов[73]73
  Естественно, после начального поражения, когда судья Фрэнсис вынес в 2014 г. решение не в нашу пользу, мы проделали большой и непростой путь, прежде чем появиться на ступенях Верховного суда в 2018 г. Мы проиграли следующий раунд разбирательства на уровне окружного суда, где председательствующий судья Лоретта Преска приняла постановление против нас в июле 2014 г. Это был очень оживленный двухчасовой спор с адвокатом правительства относительно того, может ли правительство США требовать от компаний предоставления деловой документации, связанной с их деятельностью по всему миру. Наша команда настаивала на том, что электронная переписка других людей не принадлежит нам и не является нашей деловой документацией, которой мы можем распоряжаться по своему усмотрению (мы всегда считали это одним из принципиально важных моментов). Однако судья Преска не приняла наши доводы и неожиданно для нас высказала свое решение устно в зале суда, когда спор закончился. Ellen Nakashima, «Judge Orders Microsoft to Turn Over Data Held Overseas,» Washington Post, July 31, 2014, https://www.washingtonpost.com/world/national-security/judge-orders-microsoft-to-turn-over-data-held-overseas/2014/07/31/b07c4952–18d4–11e4–9e3b-7f2f110c6265_story.html?utm_term=.e913e692474e. Как было отмечено в газете The Washington Post, «следует ожидать, что такое решение спровоцирует еще более резкие высказывания официальных представителей других стран, особенно в Европейском союзе, в связи с потенциальным нарушением их суверенитета». Именно это и произошло.
  Очередной раунд состоялся в апелляционном суде второго округа, который рассматривает апелляции на решения окружных судов штатов Нью-Йорк, Коннектикут и Вермонт. Во время подготовки к этому этапу и в определенной мере с учетом потребности в новом законе мы решили попытаться расширить публичную дискуссию и привлечь к ней больше внимания. Мы развернули масштабную агитационную кампанию с просьбой к группам поддержать нас путем подачи меморандумов с просьбой – так называемых письменных представлений. На наше обращение быстро откликнулись самые разные организации, однако не было ясно, сможем ли мы получить необходимое освещение в и без того насыщенной информационной картине дня.
  Кто-то высказал идею: а почему бы не организовать собственное эфирное шоу, чтобы вынести на него обсуждение проблем? Мы могли бы снять короткие видеоролики о наших дата-центрах и доступно объяснить проблемы. Можно пригласить экспертов, которые проанализируют проблемы и объяснят, почему люди должны уделять им внимание и требовать реформы. Такое мероприятие можно было бы провести в новом офисе Microsoft в Нью-Йорке. Можно пригласить представителей прессы и одновременно вести трансляцию в сети с прицелом на дополнительную аудиторию – конгресс США.
  Было решено, что нам нужен уважаемый журналист в качестве ведущего. Как член попечительского совета Принстонского университета я был знаком с Чарли Гибсоном, знаменитым и уважаемым бывшим ведущим программы новостей на канале ABC. К нашей радости, он согласился сыграть эту роль, если ему дадут возможность задавать трудные вопросы, как и полагается серьезному журналисту. Именно этого мы и хотели.
  Холодным декабрьским утром 2014 г. мы запустили нашу программу по вопросам защиты частной жизни в электронном пространстве из нью-йоркского офиса Microsoft на Таймс-сквер. Было объявлено о подаче письменных представлений от 28 технологических и медийных компаний, 23 отраслевых организаций и групп поддержки, а также 35 ведущих ученых-компьютерщиков. В дополнение к этому мы получили меморандум поддержки от правительства Ирландии. Объявляя об этом, я пошутил, что мы впервые видим, как Американский союз защиты гражданских свобод и Fox News работают вместе и находятся на одной стороне. Видео этого мероприятия см. на: https://ll.ms-studiosmedia.com/events/2014/1412/ElectronicPrivacy/live/ElectronicPrivacy.html. Как результат, мы добились того, чего хотели – освещения в новостях по всей стране и миру. Главным, пожалуй, было то, что в конгрессе на нас стали обращать больше внимания.
  В июле 2016 г., через семь с лишним месяцев после выступления в суде в Нью-Йорке, коллегия из трех судей второго округа единогласно приняла решение в нашу пользу. Brad Smith, "Our Search Warrant Case: An Important Decision for People Everywhere," Microsoft on the Issues (blog), Microsoft, July 14, 2016, https://blogs.microsoft.com/on-the-issues/2016/07/14/search-warrant-case-important-decision-people-everywhere/. Министерство юстиции затем убедило Верховный суд рассмотреть это дело. Именно это событие привело нас на ступени здания суда в 2018 г.


[Закрыть]. Чуть задержавшись перед великолепным фасадом, мы вошли в здание, где должны были представить девяти судьям картину глобальных изменений, связанных с облачными вычислениями.

Величественное четырехэтажное здание Верховного суда расположено прямо напротив Капитолия, словно подчеркивая неразрывную связь американской судебной и законодательной власти. Посмотришь в одну сторону – и увидишь блестящий купол Капитолия. Повернешься в другую – и взору откроются мраморные ступени между высоких колонн, ведущие к входу в суд с монументальными резными дверями.

К моменту нашего прибытия 27 февраля у здания собралась длинная очередь людей, желавших поглядеть, как мы будем бороться с собственным правительством. Это судебное представление должно было стать последним в череде сражений, которая началась четыре года назад, когда мы отказались предоставить электронные письма из хранилища на другом конце Атлантики, в Ирландии.

В четвертый раз Microsoft отстаивала свою правоту в Верховном суде. Это действо всегда производило на меня сильное впечатление. Мы приходили с проблемами, связанными с самыми современными технологиями, в зал суда, который выглядел практически так же, как и столетие назад. Пользоваться телефонами и ноутбуками не разрешалось. Каждый раз, оставив гаджеты за дверью, я занимал место в огромном красном зале, который напоминал театр с опущенным занавесом на сцене, а потом смотрел на единственный имеющий отношение к технологиям предмет – висящие на стене часы.

Меня всегда волновал вопрос, сможет ли Верховный суд понять технологические аспекты в обстановке, где не видно никаких следов современных технологий. Наше первое судебное дело в 2007 г. касалось проблем с патентами, которые возникли при производстве CD в Ирландии[74]74
  Microsoft Corp. v. AT& T Corp., 550 U.S. 437 (2007).


[Закрыть]. Через неделю после изложения аргументов я повстречался с одним из руководителей суда, который сказал: «Ты выглядел немного обескураженным, когда выступали некоторые из судей».

Тогда мне не удалось сдержать эмоций. Я хорошо помню тот случай. Один из судей обсуждал с адвокатом противной стороны последствия того, что Microsoft будет «отправлять фотоны» из Нью-Йорка на компьютеры в Европе[75]75
  Official Transcript, Microsoft Corp. v. AT& T Corp., February 21, 2007.


[Закрыть]. «При чем здесь фотоны? – недоумевал я. – И почему они твердят о Нью-Йорке?»

Это был ценный урок для меня. Я понял не только то, что во время слушаний нужно сидеть с каменным лицом, но и то, что судьи, хотя и не всегда понимают детали новейших технологий, имеют разбирающихся молодых помощников. А еще у судей помимо реального понимания вещей есть мудрость и проницательность, которые, бывает, заставляют выходить за пределы самого закона. Несмотря на недовольство публики назначениями и ряд нашумевших дел, Верховный суд остается одним из подлинно выдающихся институтов мира. В большинстве случаев девять судей стараются решать сложные проблемы сообща. Я бывал в залах суда в разных концах света и на практике убедился в том, что Верховный суд США – это действительно высшая инстанция.

Тем утром после часовых судебных прений девять судей оставили обеим сторонам меньше уверенности, чем им хотелось бы. Можно было сколько угодно строить догадки о том, кто победит, но реальная возможность предсказать исход сражения отсутствовала. Случайно или нет, судьи создали идеальную атмосферу для поиска согласия сторонами.

Существовало, однако, одно очень серьезное препятствие. Только принятие нового закона могло примирить стороны и сделать решение Верховного суда ненужным. Другими словами, для урегулирования требовалось новое законодательство, которое находилось в ведении Капитолия на другой стороне 1-й улицы.

В то время просить о чем-либо конгресс было все равно что просить о Божьей милости. Согласие там не наблюдалось практически ни по одному вопросу, и протолкнуть что-то через него было немыслимо. Однако небольшая возможность все же существовала. Я детально проработал варианты с Фредом Хамфрисом, нашим давним представителем в Вашингтоне, который возглавлял команду Microsoft по связям с государственными органами. И мы вместе с Белым домом решили рискнуть.

Такая возможность вряд ли появилась бы без инициатив со стороны обеих партий в сенате и палате представителей, которые стали выдвигаться вскоре после подачи нашего иска четыре года назад. И вот, после двух слушаний по вопросам законодательства и череды взаимных шагов навстречу мы с представителями Министерства юстиции уселись за одним столом для заключительного раунда переговоров при посредничестве сенатора Линдси Грэма, председателя подкомитета по борьбе с преступностью и терроризмом.

Грэм всегда старался помочь людям найти общий язык. Без малого год назад, в мае 2017 г., он организовал вызвавшее большой интерес слушание, на котором я давал свидетельские показания. Для участия в нем британское правительство прислало заместителя советника по национальной безопасности Пэдди Макгиннеса. Это был человек с приятным шотландским темпераментом и прагматичным и твердым пониманием того, что требовалось для борьбы с терроризмом на территории Великобритании. Советник Белого дома по национальной безопасности Том Боссерт регулярно общался с Макгиннесом и делал все возможное, чтобы найти общий язык в конгрессе.

После прений в Верховном суде на свет появилась новая редакция документа, которая устроила обе стороны. Ей присвоили новое название «Закон о правомерном использовании данных, хранящихся за рубежом» (Clarifying Lawful Overseas Use of Data – CLOUD).

Этот проект содержал положения, к принятию которых мы стремились. Он уравновешивал распространение действия ордеров на обыск на зарубежные данные, которого добивалось Министерство юстиции, признанием права технологических компаний обращаться в суд и оспаривать ордера, противоречащие закону. Иначе говоря, если Ирландия, Германия или Европейский союз в целом, желавшие заблокировать односторонние иностранные ордера на обыск через свое законодательство, решат избрать более прозрачный или нацеленный на сотрудничество подход, они вполне могут сделать это, а мы сможем опереться на их решение в американском суде.

Еще важнее, что законопроект CLOUD создавал новую базу для современных международных соглашений, которые могли устранить односторонние действия. Такие соглашения позволяли бы правоохранительным органам получать доступ к данным в другой стране быстрее, но с соблюдением правил, защищающих неприкосновенность частной жизни и другие права человека. Как все другие законы, особенно те, что строятся на основе компромисса, этот законопроект был далек от совершенства, однако он включал в себя подавляющую часть того, чего мы добивались более четырех лет.

Так или иначе, найти проводника, который обеспечил бы принятие законопроекта CLOUD, было крайне сложно. Вряд ли стоило рассчитывать на то, что и сенат, и палата представителей найдут время в своих плотных графиках для рассмотрения проблемы по существу, да еще до того, как Верховный суд примет решение. Нужно было включить наш законопроект в виде дополнения в какой-нибудь другой законодательный акт.

Мы понимали, что единственной реальной возможностью протолкнуть наше предложение было его включение в бюджетный законопроект. Подобная задача была не из простых по двум причинам. Во-первых, бюджетные законопроекты проходили через конгресс с большим трудом. А во-вторых, с учетом первого пункта, лидеры конгресса крайне неохотно шли на включение небюджетных предложений в бюджетные законопроекты.

Все понимали, что при поддержке сенатора Грэма республиканская часть сената могла принять идею. Это, однако, ничего не даст, если демократы упрутся. Впрочем, мы знали одного человека, способного изменить ситуацию. Лидер сенатского меньшинства Чак Шумер был в наших глазах не только автором многих законодательных инициатив, но и обладателем пробивной силы. Несмотря на очень поверхностное представление о вопросе, он быстро вошел в тему и включил ее в свою повестку дня.

Боссерт, Грэм и Шумер развернули лихорадочную деятельность по привлечению на свою сторону лидеров в палате представителей. Вскоре оба спикера, Пол Райан и лидер меньшинства Нэнси Пелоси, активно обсуждали вопрос включения CLOUD в бюджетный законопроект. Переговоры привели к еще одному раунду внесения поправок. Каждые два дня инициатива практически заходила в тупик, однако мы привлекали Боссерта и общими усилиями не давали ей умереть. Как это ни удивительно, но ее удалось удержать на плаву. В конце концов, 23 марта 2018 г. президент Дональд Трамп подписал объемистый бюджетный законопроект вместе с нашим приложением. CLOUD стал законом[76]76
  Clarifying Lawful Overseas Use of Data Act of 2018, H.R. 4943, 115th Cong. (2018).


[Закрыть], и дело в Верховном суде вскоре было закрыто.

С того момента, как мы впервые обратились в федеральный суд в Нью-Йорке, прошло более четырех лет, а после посещения Верховного суда на решение проблемы ушло меньше месяца. Последние этапы противостояния пролетели так быстро, что решение стало неожиданностью даже для тех, кто находился в самой гуще дел.

Хотя мы были довольны результатом, он все же вызывал смешанные чувства. На наш взгляд, закон CLOUD создавал хорошую правовую базу. Однако, как и все другие законодательные акты и судебные решения, он не был лишен компромиссов. Давно известно, что участие в сражении щекочет нервы, а заключение мира приносит выгоду. Как правило, заключение мира – это единственный путь к прогрессу. А мир всегда требует взаимных уступок.

Он также предполагает неустанное разъяснение результата, особенно когда результат не вполне однозначен. По этой причине мы обычно заранее готовимся к разным исходам и держим под рукой необходимые информационные материалы. Но в случае с CLOUD события развивались так быстро и требовали такого объема переговоров в Вашингтоне, что мы оказались не так хорошо подготовленными, как следовало бы.

На нас обрушился поток запросов от клиентов, групп правозащитников и представителей правительств со всего мира. Все хотели получить разъяснение, о чем именно говорится в законе CLOUD и как это будет реально работать. Клиенты задавали вопросы, а группы правозащитников выражали опасения. Мы приняли экстренные меры и довольно быстро начали проводить брифинги по всему свету и публиковать разъяснительные материалы[77]77
  Brad Smith, «The CLOUD Act Is an Important Step Forward, but Now More Steps Need to Follow,» Microsoft on the Issues (blog), Microsoft, April 3, 2018, https://blogs.microsoft.com/on-the-issues/2018/04/03/the-cloud-act-is-an-important-step-forward-but-now-more-steps-need-to-follow/.


[Закрыть]. К этому процессу были подключены торговые представители Microsoft практически во всех странах – это стало ясно, когда месяц спустя во Франции меня остановил на улице один из наших местных сотрудников. Он заметил меня, когда я проходил мимо ресторана во время обеденного перерыва. Выскочив из-за стола, он догнал меня и засыпал вопросами о новом законе.

Результат показывал, как далеко мы ушли и как далеко нужно уйти миру в целом. Теперь у нас была основа для выстраивания другого будущего, основанного на новых соглашениях между странами. Как выразился заместитель генерального прокурора США Ричард Даунинг в первую годовщину действия CLOUD, этот закон «предлагает не просто решение текущей проблемы, а перспективную концепцию». По его словам, это «решение нацелено на формирование сообщества идейно близких, уважающих права человека стран, которые чтут принцип верховенства закона. Такие страны могут свести к минимуму противоречия своих законодательств и действовать в обоюдных интересах на основе общих ценностей и взаимного уважения»[78]78
  Derek B. Johnson, «The CLOUD Act, One Year On,» FCW: The Business of Federal Technology, April 8, 2019, https://fcw.com/articles/2019/04/08/cloud-act-turns-one.aspx.


[Закрыть].

Закон CLOUD создает своего рода фундамент для возведения новых зданий. Мы живем в мире, где правоохранительные органы должны действовать быстро, неприкосновенность частной жизни нуждается в защите, а границы государств заслуживают уважения.

Новые международные соглашения могут сделать все это возможным, если их как следует продумать и последовательно применять. Другими словами, нам предстоит еще долго работать над этим.