Текст книги "Зов одинокой звезды"

Девушке и в голову не пришло противиться происходящему. Это означало отказать себе самой. Сладкая мука, которую она испытывала, нарастала с каждой минутой, словно распускался дикий, экзотический цветок страсти. Он жадно впивал ласки, он раскрывал лепесток за лепестком и Становился все прекраснее.

Тэра должна была признаться себе – она давно знала, что однажды покорится этому мужчине. Он имел над ней странную власть. Может быть, все дело в том, что он разбудил ее и тем самым раз и навсегда привязал к себе. Медленные, опытные ласки Стоуна подготовили ее к следующему шагу, и когда его рука оказалась между ее ног, Тэра только запрокинула голову и закусила губу, чтобы не закричать от наслаждения. Инстинктивно она выгнулась навстречу прикосновению, как бы безмолвно соглашаясь на все, что уже происходило, что еще могло последовать. Потребность познать физическую любовь, пусть даже неосознанная, была в ней так сильна, что невозможно было оставить ее неутоленной. Тэра жаждала отдаться Стоуну, полностью принадлежать ему, пусть даже на одну-единственную ночь.

– Ты так хороша! – слышался шепот, и даже ее неопытный слух без труда различал в нем сдерживаемое желание, – Смотреть на тебя, прикасаться к тебе… это как сон, самый прекрасный сон в моей жизни…

Стоун позволил ладони скользить наугад по обнаженному телу Тэры. В трепещущем отблеске лампы кожа девушки светилась теплым медовым светом. Одна только мысль о том, какие ощущения сулит обладание этим совершенным телом, сводила его с ума, и приходилось подавлять желание наброситься и взять ее жадно, самозабвенно, не заботясь ни о чем, кроме собственного удовольствия. Призрак с фиалковыми глазами, ночь за ночью изводивший Стоуна своей недоступностью, обрел плоть и кровь и был теперь достаточно реален, чтобы обладать им, чтобы воплотить в жизнь все смелые фантазии.

Одну за другой Стоун вытащил шпильки из растрепавшейся прически, и каскад бледно-золотых волос обрушился на подушку, на обнаженные плечи Тэры. Он. забрал в горсть несколько пушистых прядей, поднес их к лицу и вдохнул запах. Одна выскользнула и мягко легла на грудь, скрыв сосок. Стоун дотронулся там, где твердая вершинка приподнимала волосы.

Тэра вдруг испытала сильнейшее желание ответить лаской на ласку, прикосновением на прикосновение. До этого момента она была зачарована и лишь пассивно принимала происходящее, но этого оказалось недостаточно. Она никогда не видела полностью обнаженного мужского тела, никогда не дотрагивалась до него и жаждала восполнить этот пробел. Она хотела видеть этого мужчину, как он есть, без одежды.

– Стоун, – прошептала она, приподнимаясь, – это нечестно. У меня такое чувство, будто я делю ложе с призраком Пало-Дуро, и это мне не слишком нравится. Сними свой ужасный плащ!

Когда белое одеяние, как гигантская птица, спланировало на пол, Тэра остановила Стоуна и принялась сама расстегивать его рубашку. В этом было что-то невыразимо интимное. Она засмотрелась на широкую грудь, бугрящуюся мышцами и покрытую темной порослью. Тэра уже видела все это однажды, но заново удивилась, что волосы на мужском теле могут расти даже на животе. Они покрывали большую часть груди, но ниже суживались, и это вызывало в памяти молодого льва с его густой гривой, постепенно переходящей в узкую дорожку вдоль поджарого живота. Впрочем, Стоун напоминал могучего хищника и походкой, и движениями.

Он не мешал завороженному созерцанию Тэры, но когда та взялась руками за ремень брюк, одна густая черная бровь приподнялась, и на губах, хотя грудь Стоуна вздымалась от частого дыхания, появилась насмешливая улыбка.

– Что это ты намерена делать? Неужели наберешься смелости раздеть меня догола? Поистине я недооценил тебя, моя хорошо воспитанная леди. Или женское любопытство безгранично?

Тэра не ответила – она была слишком занята. Она чувствовала себя безрассудно смелой, готовой на все и полностью лишенной всякого стыда. Расстегнув ремень, неосознанно медленным движением она потянула брюки вниз по бедрам, совсем немного, так что приоткрылся лишь более густой островок волос внизу живота. Мышцы над ним были каменно твердыми, напряженными. Тэра дотронулась до бедренных косточек, зарылась пальцами в островок жестких волос.

– Ты хоть понимаешь, что делаешь со мной?

– Нет, откуда мне знать? – с оттенком лукавства прошептала она в ответ.

– Доводишь меня до безумия!

– Этого заслуживает каждый, кому по душе похищать девственниц и учить их таинствам любви…

Она продолжала простодушное знакомство с мужским телом, смутно сознавая при этом, что имеет в данный момент больше власти над Стоуном, чем он над ней. Тэра видела, как судорожно он сжимает кулаки, чтобы не схватить ее и не опрокинуть на ложе (Стоун и впрямь был на грани и сдерживался только потому, что обещал себе не пугать и не отталкивать Тэру чрезмерно яростной страстью).

Девушка собиралась сдвинуть брюки еще немного, но не рассчитала движения, и они соскользнули к коленям, предоставив ее взгляду ту часть мужского тела, о которой она до сих пор имела весьма смутное представление. Алая краска разлилась по ее щекам, шее и даже по груди, но она не могла отвести взгляда от напряженного стержня плоти, который показался ей неестественно огромным.

При всем возбуждении Стоун не удержался от смешка, заметив ее реакцию. Было совершенно ясно, что девушка впервые в жизни созерцает подобное зрелище. У нее был настолько потрясенный вид, что он потянулся прикрутить лампу. На первый раз с Тэры вполне достаточно.

– Хороший пример, – не удержался он от комментария, привлекая девушку к себе. – Ты всегда действуешь, не думая о последствиях. Ничего, на этот раз все только к лучшему, все только к лучшему…

Она не могла произнести ни слова. До сих ПОР все было восхитительно, все несло с собой наслаждение, но что же дальше? Внезапно Тэре захотелось повернуть время вспять. Либби Уинслоу была слишком благопристойной леди, чтобы рассказывать подрастающей дочери об интимной стороне отношений с мужчиной. Ее деликатность не позволяла воспользоваться даже примером птичек или пчелок, как предпочитали делать матери подруг по пансиону. Конечно, некоторые девушки были более осведомленными, но и они только намекали, никогда не называя вещи своими именами.

Смущение, до этого никак себя не проявлявшее, захлестнуло Тэру. Очевидно, Стоун совсем потерял совесть, если позволяет ей смотреть на то, на что смотреть неприлично, стыдно! Правда, и сама Тэра была голой, но на женском теле нет ничего подобного! Даже в полной темноте она продолжала отчаянно краснеть.

– Я не могу, Стоун! – заявила она с решимостью. – Я не знала…

– Не знала, что мужчины и женщины устроены по-разному? Ты никогда не видела мужчину голым, правда?

– Я предупреждала, что ты будешь разочарован, – почти со слезами ответила Тэра. – Я ничего не знаю, ничего не умею! Я не представляла… что все такое огромное! Наверное, это ужасно больно!

Никогда в жизни она до такой степени не теряла почву под ногами, никогда не чувствовала себя такой испуганной, маленькой и беззащитной. Что, если теперь, узнав, что ему нечего ждать, Стоун набросится и просто возьмет ее? Но он только привлек девушку ближе и коснулся губами пылающей щеки.

– Как я могу разочароваться, глупышка? Ведь это означает, что я буду первым. Я научу тебя всему, что нужно знать, и это будет справедливый обмен знаниями, потому что ты уже научила меня быть нежным и осторожным.

Ободряющие слова успокоили Тэру. Прежняя страсть еще не вернулась, зато вернулось любопытство. За окном время от времени вспыхивали зарницы, отражаясь в кромешных озерах его глаз, и хотя Тэра не могла видеть их выражения, она интуитивно угадала, что все будет хорошо.

С тревогой, но уже без страха приняла она на себя тяжесть мужского тела. Оно было огненно-горячим, и то, что так пугало ее, ощущалось твердой выпуклостью вдоль бедра.

– Я не хочу причинять тебе боль, хотя это и неизбежно. Не волнуйся, это естественно и недолго, а потом будет только наслаждение.

Стоун смотрел ей в лицо, приподнявшись на локтях. Он был тяжелым, но это не казалось неприятным, скорее подчеркивало разницу между мужской мощью и женским изяществом. Потом он снова склонился к ней, прослеживая губами изгиб шеи, плечи, округлости грудей.

Наконец стало невозможным дольше выдерживать сладкую муку. Тэре было теперь все равно, что последует дальше, она сознавала лишь то, что близость не полна, что нужно что-то еще. Она достигла точки, когда женщина, даже совсем неопытная, готова отдаться мужчине.

– Стоун, я не могу больше! Я хочу тебя, хочу! Слова эти были лучшей музыкой для него. Глаза ее были полузакрыты, веки вздрагивали, мелкая дрожь сотрясала тело. Она была отчаянно напряжена, устремлена к нему, и на мгновение Стоун был захвачен этим зрелищем страсти, которую сумел пробудить в невинном существе.

Он не собирался мучить ни Тэру, ни себя. Его напряженная плоть прижалась к влажной женской плоти, и Стоун не удержался от хриплого стона.

Вначале раздвигающее ощущение было упоительным, рождало новые, не менее сильные переживания. Оно было медленным, пробующим, потом на мгновение прекратилось – и резкая боль разбила вдребезги сладкий транс Тэры. Она вскрикнула и инстинктивно попыталась оттолкнуть Стоуна.

Тот замер. Это было нечто новое в его опыте. До сих пор ему никогда не приходилось иметь дело с невинной девушкой, но он надеялся, что не причинит ей сильной боли. Однако похоже было, что Тэре очень больно. Какое-то время Стоун просто выжидал. Он чувствовал, что оказался недостаточно подготовленным. С женщиной, уже познавшей мужчину, все было гораздо проще. Такие женщины знали, чего ожидать, многие из них требовали не. нежности, а грубости и настойчивости, и постепенно это стало обычной манерой его поведения в постели. Но теперь Стоун знал наверняка, что может навсегда оттолкнуть Тэру, если не будет осторожен. Желание осталось, но возникло и странное, по-своему сладостное чувство ответственности. Подумать о себе можно было и позже. Стоун возобновил поцелуи и ласки. У Тэры вырвался глубокий судорожный вздох, руки ее вновь неуверенно сомкнулись вокруг него.

Счастливый крик и содрогания Тэры были большим, чем Стоун мог выдержать. Невероятным усилием воли он отдалял сладостную разрядку. Он почти потерял сознание, изливая в нее свои жизненные соки. Зато и испытанное наслаждение превзошло все его мечты. Когда обнаженное тело Тэры впервые оказалось в его объятиях, Стоун знал, что взять ее будет приятно, но никак не ожидал того, что получил. Подарив ему свою невинность, Тэра взяла что-то взамен, но что, он пока еще не понимал.

И это было странно, это было ново. До встречи с Тэрой Стоун знал многих женщин, но каждый раз после момента близости ему хотелось поскорее покинуть объятия той, с кем он разделил страсть. Теперь же он чувствовал нечто необычное. Он был обеспокоен тем, какой оборот приняли его отношения с этой невинной и пылкой девушкой. Мысль о новых встречах искушала его с той же силой, с какой прежде он желал встречи первой и последней.

– Стоун! – окликнула Тэра, возвращаясь к действительности.

Он был рядом, она лежала в его объятиях и слышала, как медленно стихает сумасшедший стук его сердца.

Чего она ожидала, когда с таким самозабвением отдалась ему? Упоительных ощущений, о которых слишком мало знала и которые, оказывается, были сопряжены с болью. Но Стоун помог ей, и теперь Тэра находила это странным. Он был так нежен, так осторожен с ней! Он оказался не только опытным, но и ласковым любовником.

– Что, Тэра? – услышала она запоздалый ответ, и его губы прижались к ее губам в мимолетном благодарном поцелуе. – Все в порядке? Тебе – не больно?

– Я только хотела сказать, что ничуть не жалею. Голоса их звучали хрипловато, измененные недавней страстью, дыхание было, пожалуй, слишком частым, и горячая испарина покрывала тела.

– Не жалеешь? А я уж тем более, – со смешком ответил Стоун.

Что за девчонка! Никогда не знаешь, чего от нее ждать. Он шумно вздохнул и откинулся на подушку.

– Хотелось бы мне повторить это еще раз и другой, но время бежит слишком быстро. Пожалуй, на ранчо уже хватились тебя, а может, даже ищут. Или все-таки останешься, и вернемся вместе поутру? Правда, это может навести обитателей ранчо на подозрения.

Тэра улыбнулась шутке, но ощутила при этом разочарование. Меньше всего ей сейчас хотелось покидать уютные объятия и снова ехать верхом.

– Ты прав, – ответила она легкомысленно, чтобы скрыть это. – А если к тому же ты будешь сопровождать меня в костюме Ночного Всадника, не исключено, что меня сочтут ведьмой.

– Ты и есть ведьма. – Стоун легонько щелкнул ее по носу, поднялся и начал собирать разбросанную одежду. – Когда я тебя увидел, то сразу понял, что дело тут нечисто. Признайся, ты меня околдовала. Нужно будет раздобыть святой воды и в следующий раз первым делом обрызгать тебя.

– В следующий раз? Следующего раза не может быть, Стоун, – воскликнула Тэра, удивленная тем, что ему могло прийти в голову подобное предположение. – Ты и сам должен это понимать.

– Должен понимать что? Почему бы нам и не встретиться? – резко спросил он, останавливаясь перед ней с охапкой одежды.

«Неужели он и в самом деле не понимает?» – спросила себя Тэра.

– Как раз потому, что ты находишь это само собой разумеющимся, – попробовала объяснить она. – Кроме плотских утех, ты ничего не хочешь разделить со мной. Если бы я по-настоящему много для тебя значила, ты бы не был так скрытен. Можешь считать, что я споткнулась и упала в твои объятия!

Хорошее настроение Стоуна рассеялось бесследно. «Девчонка слишком сообразительна и любопытна, чтобы бросить все на полдороге и не докапываться до сути», – думал он, мрачно сдвигая брови. Почему, черт его побери, он просто не перепугал ее до полусмерти, чтобы неповадно было совать нос не в свои дела? Зачем притащил в хижину? Потому что в тот момент не думал головой! Ночь безумной страсти, а потом всю жизнь расхлебывай!

– И так будет с каждым болваном-сластолюбцем! – пробурчал он себе под нос и бросил на ложе охапку одежды. – Оденься, а я займусь лошадьми.

Когда дверь за ним с раздраженным стуком закрылась, Тэра с силой впечатала кулак в подушку, мечтая, чтобы это был сам виновник ее возмущения – Стоун Прескотт, а может быть, и не Стоун Прескотт, а кто-то другой, просто-напросто взявший себе это имя. Так или иначе, переспать с ней он не прочь, а вот доверять… Чего и следовало ожидать. Легче обратить в веру язычника или даже сдвинуть с места одну из стен каньона, чем изменить Стоуна.

Что же дальше? Если Стоуну угодно считать, что ею можно пользоваться по собственному усмотрению, пусть считает. Скоро он убедится, что не все женщины готовы ходить на коротком поводке.

Глава 10

Гроза отгремела, и только редкие зарницы вспыхивали вдали. Пелена тумана наползала из омытого ливнем ущелья, медленно, но верно окутывая тропу. Невдалеке от двери виднелся темный силуэт Стоуна, его великолепный жеребец даже в тумане выглядел белым. Тэра молча подошла к своей лошади и приготовилась вскочить в седло, но ее остановил неожиданно заданный вопрос:

– Все еще ни о чем не жалеешь, или это уже в прошлом? Я не – получил разноса и не знаю, что и думать.

– Разнос мало действует на таких, как ты, – ответила она с каменным выражением лица. – Что касается сожалений, то ты прав, теперь я жалею.

– Только потому, что я не выложил тебе все как на духу по первому же требованию? – усмехнулся Стоун, вскочил в седло и шагом направил жеребца по тропинке в сторону ранчо. – Доверие нужно заслужить. Уверен, ты уже слышала об этом.

– Я вижу, ты слишком много о себе думаешь! – воскликнула Тэра, мгновенно приходя в ярость. – Это ты должен заслужить мое молчание, Стоун Прескотт! Я могу сейчас же, не дожидаясь утра, выложить Меррику всю правду. Ради такой новости он забудет про сон по меньшей мере на неделю!

Медленно, нарочито небрежно Стоун натянул удила и повернулся в седле. Усмешка по-прежнему блуждала на его губах.

– Нет, милая, ты ошибаешься. Беспокоиться мне не о чем, потому что ты будешь молчать как рыба, иначе тебе придется рассказать и о том, при каких обстоятельствах ты раскрыла мой секрет. Ты так носишься со своей благопристойностью, со своими манерами, что не захочешь раструбить на весь свет, что отдалась мужчине, зная его пару недель. Джентльмены из Сент-Луиса это вряд ли одобрят.

Тэра вонзила ногти в ладони, так что те онемели. Поистине в этом человеке было две личности, одна из которых непробиваемая и жестокая.

– Чтоб тебе сгореть в аду! Как можно, едва получив что-то прекрасное, истоптать его и сломать?

– Значит, ты находишь, что это было прекрасно? – осведомился ом лениво, на сленге техасских ковбоев.

– По крайней мере для меня! – крикнула она в ярости забывая обо всем.

Если бы только можно было сейчас же, немедленно свернуть ему шею, чтобы эта наглая усмешка исчезла навсегда! И потом вывесить его шкуру на стене каньона хорошенько просушиться, чтобы та служила предостережением всем неопытным дурочкам!

– Теперь я знаю, что для тебя это значило мало или вообще ничего! Тебе все равно, где, когда и с кем!

– Ну почему же, – спокойно возразил Стоун, которого всегда безмерно забавляли эти приступы ярости (он знал, что без этого не обойдется, и решил несколько ускорить ход событий). – Я этого не говорил…

– Тут и без слов вес ясно! – бросила девушка и, в свою очередь, вскочила в седло.

Вскоре они пустились в путь по скользкой тропе, которая требовала усиленного внимания. Тэра явно дулась. Наконец Стоун решил, что пора восстановить мир. Когда они миновали особенно опасный участок, он снова обернулся.

– Во-первых, для меня сегодняшняя ночь тоже много значила, а во-вторых, она была не единственной, а первой, хочешь ты этого или нет. Ты можешь докапываться до правды, можешь даже принять сторону Меррика в этом конфликте, но это никак не повлияет на то, что нас с тобой тянет друг к другу. Скоро ты и сама это поймешь. Будут другие ночи, даже лучше этой, причем в следующий раз ты придешь ко мне сама.

– Скорее мир перевернется! – прошипела Тэра.

Ну и наглец! Пусть скажет спасибо за то, что она по натуре милосердна, иначе лететь бы ему на самое дно!

– Поживем – увидим, – заметил Стоун, пожимая плечами. – Теперь ты моя, Тэра. – Он не столько обращался к ней, сколько думал вслух. – С кем бы ты ни была отныне, закрывая глаза, ты будешь видеть мое лицо.

Лишь с огромным трудом ей удалось не пнуть свою лошадь пятками в бок. И вдруг – о чудо! – Тэра нашла оружие против этого высокомерного нахала.

– Мужское самомнение! – фыркнула она. – На днях Кэл Джонсон подстерег меня на конюшне. Он целуется ничуть не хуже, и можешь мне поверить, твое лицо не всплыло у меня в памяти, пока мы этим занимались. – И она разразилась пренебрежительным смехом. – Напрасно ты с ним связалась, Тэра, – быстро отреагировал Струн, попадаясь на удочку. – Он не такой, каким кажется, так что лучше держись от него подальше.

– Ты тоже не тот, за кого себя выдаешь, но я что-то не помню, чтобы ты советовал мне держаться подальше от себя – парировала Тэра.

Впрочем, как и все ирландцы, она была вспыльчивой, но отходчивой и сразу пожалела о своей маленькой лжи, когда увидела оскорбленное выражение на лице собеседника. Стоун отвернулся.

– Не волнуйся, это вряд ли повторится. Как только я тогда добралась до пистолета, то сунула дуло Кэлу под ребра и пообещала вышибить ему мозги.

Все остальное время они ехали в молчании, причем настроение у Стоуна улучшилось. Тэра злилась на него и осыпала обидными прозвищами, но не оспаривала за ним особых прав. В том, что позволялось ему, другим было отказано. Очевидно, девчонка не сознавала, в чем только что призналась.

Тем временем они достигли начала тропы, и Стоун из осторожности двинулся дальше в некотором отдалении, держась за деревьями и кустами. Подъехав к особняку, хоть кругом и царила непроглядная тьма, он укрыл Дьябло в гуще кустарника.

– До твоей комнаты можно добраться довольно легко, я не раз делал это. Дерево под окном ветвистое, только подбери юбку.

Девушка ограничилась кивком, подняла подол амазонки до колен и заткнула за пояс. Внезапно Стоун схватил ее и прижал к себе.

– Я хорошенько подумал, пока мы добирались сюда, – сообщил он со смешком, – и пришел к выводу, что ты влюблена в меня без памяти. Это видно буквально по всему. К примеру, девушка вроде тебя никогда бы не отдалась мужчине без любви, просто ты пока еще не осознала этою. Можешь сколько хочешь отпираться, тебе меня не переубедить.

Тэра возмутилась. Если он прав, кому нужна такая любовь? Любовь – это нечто возвышенное, подразумевающее в первую очередь близость духовную, взаимное доверие, а это… это просто страсть, не больше. Вот и хорошо, потому что страсть вспыхивает степным пожаром и отгорает очень быстро. Страсть не привязывает к человеку на всю жизнь-, и слава Боту, потому что как бы она жила дальше? Как бы построила совместную жизнь с человеком достойным, если бы мечтала только о Стоуне Прескотте?

Когда объятие разжалось, выражение на лице Тэры было далеким от одурманенного. Наоборот, она окинула Стоуна неодобрительным взглядом, как бы говоря: довольно вольностей! Повеселились – и хватит!

– Любовь – это из той оперы, в которой ты не поешь партию, Стоун Прескотт, – отрезала она и начала взбираться вверх, с одной толстой продольной ветви на другую.

В паре метров от земли она задержалась, чтобы надменно воззриться сверху вниз на Стоуна, который искренне забавлялся ее акробатическим этюдом.

– К твоему сведению, я обручена с Джозефом Рутерфордом, банкиром, одним из самых богатых людей Сент-Луиса.

– Ах вот как, – протянул Стоун. – Я уж думал, сент-луисские джентльмены не уделили достаточно внимания мисс Тэре Уинслоу. Прискорбная ошибка… Джозефа-как-его-там, который скоро поймет, что ему с тобой не справиться. Ты его оседлаешь и пришпоришь, а он заржет и повезет, как миленький. Настоящий мужчина не позволил бы тебе этого.

– Полагаю, ты считаешь себя тем настоящим мужчиной, который справится со мной, – убийственным тоном произнесла она, желая поставить точку на разговоре.

– Я говорил о брачных узах, которые, должен признаться, меня нисколько не привлекают, – донеслось снизу.

– И слава Богу. – бросила Тэра. – Одной несчастной женской судьбой меньше.

Возвращаясь к укрытому в кустах жеребцу, Стоун посмеивался. Тэра Уинслоу никогда не лезла за словом в карман.