Текст книги "Сладостный плен"

Глава 9

С губ Эрики сорвался тяжелый вздох. Она лежала на кровати, печально глядя в потолок, где паук-мореплаватель осторожно подбирался к попавшей в его паутину мухе. Эрике жалко было бедняжку. Вот и сама она, пытаясь изменить свою судьбу, запуталась в липкой паутине. Теперь лежи и ломай себе голову, как выбраться из нее, как спасти свою жизнь. Ведь если она попадется в лапы Сэбина Кейри, жизнь эта гроша ломаного не будет стоить.

Сегодня утром, когда в дверь каюты постучался Эллиот и пригласил Эрику на завтрак, она отказалась выйти к нему, сославшись на то, что после вчерашнего нервного потрясения никак не может прийти в себя. Днем, когда Эллиот явился, чтобы пригласить ее на обед, она отклонила его предложение под тем же предлогом и теперь раздумывала, не броситься ли ей за борт и тем самым покончить со всеми мучениями.

В дверь настойчиво постучали, и Эрика, оторвавшись от своих невеселых мыслей, нахмурилась.

– Уходите! – крикнула она.

Однако в замке повернулся ключ, дверь отворилась, и на пороге возник Данте. Не ожидая подобной наглости, Эрика возмущенно вскрикнула. Нет, каков нахал! Врывается к ней в каюту, когда на ней почти ничего не надето, лишь прозрачный пеньюар, который этот же негодяй и купил ей.

– А я все ждал, когда ты продемонстрируешь мне эту соблазнительную вещицу, – ухмыльнулся Данте. – Вставай, спящая красавица! В Уильямс прибыл плавучий театр, и мы с тобой сегодня отправляемся смотреть представление.

– Не хочу. Лучше я останусь в каюте, – проворчала Эрика, раздраженно взглянув на Данте. – И вообще, когда ты перестанешь врываться ко мне без спроса!

– Вставай сейчас же и перестань хныкать! – Фаулер стянул Эрику с постели и рывком поставил на ноги. В глазах его плясали дьявольские искорки.

– Ну что, ты думаешь одеваться или так пойдешь?

Эрика бросила на него яростный взгляд, который он встретил обезоруживающей улыбкой.

– Покоя от тебя нет! – пробормотала Эрика. – Ты что, ночи не спишь, придумываешь, как бы меня помучить? Неужели не можешь для этой цели найти на пароходе кого-нибудь другого?

– Я делаю это для твоей же пользы, – заявил Данте и, подойдя к шкафу, вытащил из него потрясающей красоты розовое платье, которое приобрел в бутике Нового Орлеана. – У нас мало времени, и мне бы очень не хотелось, чтобы представление началось без нас.

Эрика рот раскрыла от изумления, когда Фаулер подошел к ней и принялся стаскивать с нее пеньюар. Она попыталась отбросить его руки, но не тут-то было: Данте, как обычно, оказался настойчив.

– Я прекрасно умею сама одеваться! – раздраженно проговорила Эрика.

Разочарованно вздохнув, Данте повернулся к ней спиной.

– Тогда поторопись, я ждать не люблю.

– Я не собираюсь одеваться, пока ты не выйдешь из каюты и я снова не окажусь в безопасности, – заявила Эрика.

Данте снова порывисто повернулся к ней лицом.

– Ты хочешь сказать, что я представляю для тебя какую-то опасность, детка? – томным голосом спросил он.

– Еще какую! – отрезала Эрика и, нахмурившись, добавила: – А теперь прошу тебя, выйди из каюты и оставь меня одну.

Но Данте и не подумал двинуться с места.

– Если я тебя оставлю, ты тотчас же снова заберешься в кровать, и мне придется начинать все сначала. Не буду я никуда уходить, а вот спиной повернусь. Так что хочешь не хочешь, детка, придется тебе одеваться в моем присутствии. В противном случае я буду вынужден тебе помочь.

С этими словами Фаулер шагнул к ней, и Эрика, отшатнувшись, поспешно уперлась рукой ему в грудь.

– Хорошо, но чтобы смотрел в стенку и не поворачивался! – строго приказала она.

– Эх, умеешь ты все испортить, – проворчал Данте и, подойдя к стене и скрестив руки на груди, вперился в нее взглядом, представляя, что это не стена, а обнаженная Эрика.

Эрика раздраженно подняла взгляд к потолку. Ну и нахал же этот Данте! Специально ведет себя так, чтобы позлить ее! Не сводя с него глаз, Эрика, чертыхаясь, натянула на себя платье, после чего принялась застегивать его. Это потребовало некоторых усилий: пуговицы оказались совсем крошечными.

– Ну что, оделась? – нетерпеливо бросил Данте.

– Сейчас-сейчас… – пробормотала Эрика и, застегнув последнюю непослушную пуговицу. – Все, готова.

Данте повернулся и тут же замер от изумления.

– Бог мой! Да ты всех женщин за пояс заткнешь! – восхищенно воскликнул он.

– В этом-то тряпье! – фыркнула Эрика и, одарив его дразнящей улыбкой, важно прошествовала к комоду за своим бриллиантовым колье. – Горазд ты раздавать комплименты, Данте. Никогда не ясно, правду ты говоришь или все выдумываешь, и если выдумываешь, то зачем тебе это нужно. Ну скажи, чего ты от меня хочешь?

– По-моему, ты прекрасно знаешь, чего я от тебя хочу, – промолвил Данте и, прежде чем Эрика успела добраться до двери, в несколько прыжков догнал ее и встал перед ней, не давая выйти. – Не стоит со мной кокетничать и притворяться передо мной, детка. Мы с тобой для этого слишком хорошо знаем друг друга. Я узнал о тебе такое, о чем ты представления не имела, до того как…

Он замолчал, так и не докончив фразы, и, опершись руками о дверь, прижался к Эрике всем своим мускулистым телом. Близость его оказала на Эрику свое обычное и уже привычное действие. Сердце неистово заколотилось в груди, в горле пересохло.

– Ты не хуже меня знаешь, что наше знакомство началось несколько необычно, если не сказать по-другому, однако сделать с этим ничего нельзя, – выдохнул Фаулер.

– Ты не джентльмен, если постоянно напоминаешь мне об этом и…

Данте не дал ей договорить.

– А я никогда и не утверждал, что я джентльмен, – заявил он и коснулся своими полными губами губ Эрики.

– А я не шлюха. И тебе не удастся внести меня в список твоих многочисленных поклонниц, – выпалила Эрика, ловко уклоняясь от его поцелуя. – Я думала, ты спешишь, – резко добавила она. – Ну что, идем?

Фаулер едва не выругался от досады. Опять эта темноволосая красотка взяла над ним верх.

– Разве я говорил, что спешу? – хмыкнул он и распахнул дверь.

– Говорил, – заверила Фаулера Эрика и, взяв его под руку, с облегчением подумала, что, когда они будут на людях, ей уже не придется бороться с чувствами, охватывающими ее всякий раз, когда они остаются с Данте наедине.

Как только Эрика вошла в плавучий театр, она забыла обо всем на свете. Театральная труппа, прибывшая из Англии, развлекала публику своей интерпретацией шекспировской пьесы «Укрощение строптивой», которую актеры разнообразили песнями и танцами. Эрике эта театральная постановка понравилась необыкновенно.

Она настолько увлеклась происходившими на сцене событиями, что собственные проблемы и переживания ушли куда-то далеко-далеко. Настроение у нее поднялось, и за те несколько часов, в течение которых шла пьеса, Эрика сумела снова превратиться в веселую, беззаботную девушку, какой была до того, как ее стали преследовать несчастья.

Глядя на прекрасное, с изысканными чертами лицо Эрики, на котором играли причудливые блики света, Данте был поражен произошедшей в ней переменой. Позже, уже после представления, когда Эрика шла с ним рядом, он с удовольствием слушал ее восторженные впечатления то об одном, то о другом персонаже пьесы, нехитрые мелодии, которые она успела запомнить, и ему было легко и радостно.

– Это был чудесный вечер, – задумчиво проговорила она, когда они с Фаулером шли по берегу реки навстречу потоку пассажиров, направлявшихся на «Натчез бель». Подняв голову, она взглянула в его изумрудные глаза и почувствовала, что уже не в силах оторвать от них взгляда. – С… спасибо за то, что пригласил меня на представление, – пробормотала она и поспешно отвернулась, опасаясь утонуть в этих глубоких зеленых озерах.

Развернувшись, Эрика хотела было пойти обратно, но Данте, схватив ее за руку, притянул к себе.

– А как насчет прощального поцелуя, Эрика? – тихо произнес он. – В благодарность за приглашение.

– Думаю, я найду какой-нибудь другой способ отблагодарить тебя, – заявила она. – Я уже на собственном опыте убедилась, что поцелуи могут завести тебя куда угодно. Похоже, слово «нет» тебе неведомо.

– А ты хорошо меня изучила, – хмыкнул Данте. – Да, когда речь идет о тебе, я и в самом деле не знаю такого слова.

– Не только обо мне, но и о любой женщине, которую тебе вздумалось соблазнить, – внесла она поправку, озираясь по сторонам. – Наверняка здесь поблизости ошивается одна из твоих многочисленных поклонниц, которая будет рада дать тебе все, что только пожелаешь.

Ухмыльнувшись, Фаулер с силой притянул Эрику к себе.

– А почему ты решила, что я такой уж большой любитель женщин, а, Эрика? По-моему, ты глубоко заблуждаешься. Любишь ты подмечать во мне плохое!

– Потому что я познакомилась с тобой в борделе, – напомнила она ему, пытаясь расцепить его руки. – И потом, на пароходе я постоянно видела тебя с разными женщинами. Ты ничем не отличаешься от тех негодяев, которых со мной знакомил. А когда мы с тобой остаемся одни, ты всякий раз…

Больше она ничего не успела добавить: Данте крепко прижал к себе ее трепещущее тело и впился страстным поцелуем в ее губы. Сердце Эрики затрепетало, словно испуганная пташка, дыхание перехватило. А неугомонные руки Данте стали ласкать ее тело, и его прикосновения жгли Эрику огнем. В груди вспыхнуло уже знакомое сладостное чувство, которое Эрика тщетно пыталась подавить.

– Нет, Данте, – наконец выдохнула Эрика, когда ей удалось на секунду оторваться от его жадных губ.

– Ты хочешь меня так же сильно, как и я тебя, – прерывающимся от вожделения голосом прошептал Данте. – Я чувствую, как отвечает мне твое тело. Отдайся мне, Эрика! Я жажду повторить ту ночь!

Данте с жадным нетерпением впился ртом в губы Эрики, руки его коснулись ее груди, нырнули за глубокое декольте, отороченное кружевом. Но уже через секунду губы Фаулера, оторвавшись от ее губ, скользнули ниже, к неистово бьющейся на шее жилке, потом добрались до упругих розовых сосков…

От его искушенных ласк все поплыло у Эрики перед глазами, она почувствовала, что теряет остатки здравого смысла. Как обычно, способность трезво рассуждать покинула ее в ту самую минуту, когда была ей необходима больше всего. Позабыв обо всех своих благих намерениях, Эрика с наслаждением отдалась страсти. Тихий стон срывался с ее губ всякий раз, когда губы и руки Данте искали и находили каждую чувствительную точку ее трепетного тела, с готовностью отзывавшегося на прикосновения этого зеленоглазого соблазнителя. Эрика понимала, что должна оттолкнуть Данте, не позволять ему ласкать себя, но это было выше ее сил. Воспоминание о той блаженной ночи, когда она с таким жаром отдавалась ему, будило в Эрике неистовое желание. Ей не терпелось повторить пройденное.

Давно и тщательно сдерживаемые чувства вырвались наконец на свободу. Лежа в густой траве под звездным шатром, Эрика наслаждалась смелыми ласками человека, от которого поклялась держаться подальше. Приподняв голову, Данте заглянул Эрике в глаза, и она была поражена полыхавшим в них огнем, обдавшим ее таким теплом, что она затрепетала.

– Скажи, что хочешь меня, – прошептал Данте, вновь касаясь губами ее губ. – Скажи, что жаждешь провести ночь в моих объятиях.

А его ловкие пальцы уже расстегивали пуговицы платья. И вскоре восхищенному взору Данте предстало великолепное тело Эрики, которое так хорошо помнили его руки. Серебристый лунный свет, струившийся сверху, окутывал блестящей пеленой эту прекрасную плоть. Эрика была сейчас настолько обворожительна, что Данте застонал от снедавшего его желания.

Итак, чувства Эрики в короткой борьбе одержали победу над разумом. И немудрено: дерзким ласкам Данте невозможно было противостоять. Руки его скользнули по ее обнаженной груди, потом ниже, по животу, по бедрам, и по всему телу Эрики пробежала сладостная дрожь. Снова и снова проделывали руки Фаулера тот же путь, а Эрика покорно и расслабленно лежала в его объятиях. Внезапно ей стало наплевать на то, что будет с ней завтра. Изумрудные глаза Данте, от которых невозможно было оторвать взгляд, призывали ее отбросить всякий стыд, всякую осторожность и самозабвенно отдаться страсти. Эрика хотела этого мужчину, невзирая на все свои благие намерения забыть его, несмотря на то, что понимала: она лишь одна из многочисленных женщин, успевших разделить с ним ложе. Она отлично осознавала – хотя это причиняло ей боль, – что он при желании уложил бы в постель любую понравившуюся ему женщину. «Ну ничего, я заставлю его запомнить эту ночь! – решила Эрика, потянувшись к Данте приоткрытыми губами. – Я сделаю так, что при одном воспоминании обо мне он будет трепетать от наслаждения! И ночью не дам ему покоя! Буду сниться ему еще долго после того, как мы расстанемся и каждый из нас пойдет своей дорогой!»

Вытащив из прически шпильки, Эрика тряхнула головой, и волосы, рассыпавшись по ее обнаженным плечам, окутали их темным плащом. Сладострастно изогнувшись, она каким-то кошачьим движением прижалась к Данте всем телом и, обхватив руками его голову, притянула к себе и впилась страстным поцелуем в его губы. Она решила применить на практике всю мудреную технику обольщения, которой обучилась у того же Данте. Пусть и он сгорает от такого же неистового желания, каким пылает она.

Почувствовав на своих губах трепетные губы Эрики, Данте застонал от наслаждения. Ее восхитительное тело, тесно прижавшееся к нему, сводило его с ума. Он жаждал обладать этой обворожительной красавицей!

– Боже правый! – простонал Фаулер, чувствуя, как рука Эрики, скользнув за пояс брюк, прошлась по его бедру. – Ты просто колдунья! – Перемена, произошедшая в Эрике, показалась ему немыслимой. Еще несколько минут назад эта красотка держала его на почтительном расстоянии, а теперь беззастенчиво предлагает себя. Что ж, сейчас он ей докажет, что не прочь воспользоваться этим предложением. – Что ты со мной делаешь!

– Я подумала, что, быть может, тебе хочется видеть во мне искусительницу, которую ты рассчитывал встретить в борделе Нового Орлеана, – насмешливо сообщила Эрика, стаскивая с Данте куртку. – Признайся, ты ведь ждешь, чтобы я сама начала тебя соблазнять?

Ответить Данте не успел. Эрика принялась покрывать легкими поцелуями его поросший темными волосами живот, и у Фаулера перехватило дыхание. А нежные руки Эрики уже расстегивали пуговицы на брюках. Неужели это та самая женщина, которая потчевала каждого чересчур ретивого кавалера увесистыми ударами, воспользовавшись для этой цели первым подвернувшимся под руку предметом? Эрика – сама загадка. Никогда не знаешь, что от нее ожидать. Она ведет себя так, что ее то убить хочется, то сгораешь от вожделения, от неукротимого желания ею обладать. Она делает с ним что хочет, беззаботно играет его чувствами, и тем не менее он испытывает к этой темноволосой красотке дикую, безудержную, всепоглощающую страсть.

А груди Эрики между тем крепко прижались к груди Данте, и голова у него пошла кругом от исходившего от нее чарующего аромата. И Фаулер отдался на милость этой обворожительной девицы, своими сладостными поцелуями сводившей его с ума. Ничего другого ему не оставалось.

А Эрика чувствовала себя сейчас великой грешницей и всецело наслаждалась этой ролью. Впервые в жизни она сама соблазняет мужчину, причем мужчину, которого любит и страстно желает.

Когда Эрика, выскользнув из его объятий, оказалась наверху, Данте понял, что они поменялись ролями. Он поставил себе целью очаровать, обольстить эту своевольную девицу, а оказалось, что это она его совращает. А Эрика тем временем сняла с него всю одежду, и руки ее заскользили по его трепещущему телу. У Данте было такое ощущение, словно он качается на ласковых морских волнах, уносящих его куда-то вдаль. Руки Эрики прошлись по его поросшему жесткими волосами животу, и Фаулера охватила блаженная истома. Никогда прежде не доводилось ему испытывать такого восхитительного ощущения. Никогда еще ни одной женщине не разрешал он любить себя так. Только Эрике, только ей одной. Острое чувство наслаждения захлестнуло Фаулера, когда Эрика принялась в очередной раз осыпать нежными поцелуями и ласками его тело, играя на нем, словно опытный пианист, заставляя Данте отвечать на каждый поцелуй, на каждую ласку. У него перехватило дыхание, сердце неистово забилось в груди. Он не понимал где он, что с ним, жив он или мертв, а Эрика уверенно подводила его к черте, за которой скрывалось неописуемое наслаждение, которое ему уже довелось испытать той ночью в Новом Орлеане.

– Ты хочешь меня, ненаглядный мой красавец? – прошептала Эрика, легонько куснув ему губы. – Хочешь провести всю ночь в моих объятиях?

Она пользовалась его же словами, давая Данте понять, что ни в чем ему не уступит, ни в страсти, ни в искусстве обольщения.

– Какую же плату ты ждешь за эту сладостную муку? – прошептал Данте прерывающимся от желания голосом: обнаженная нога Эрики вдруг оказалась между его ног, заставив его содрогнуться от страсти.

Губы Эрики изогнулись в дьявольской улыбке, в голубых глазах мелькнули веселые искорки.

– Ты отдашь мне свое сердце, – проговорила она, проведя указательным пальцем по лицу Данте, словно выточенному из камня, потом по полным, чувственным губам. – Нам, колдуньям, золотые побрякушки ни к чему. Мне нужны твоя душа и твое сердце. Только тогда я буду довольна, когда ты отдашь их мне.

Данте голову бы дал на отсечение, что чудесному преображению этой красотки способствовал он сам, поскольку ему удалось устранить препятствия, которые Эрика усердно возводила с тех пор, как встретилась с ним на пароходе. Под маской напускной сдержанности скрывалась такая страстная натура, какой Данте еще не доводилось видеть. Если бы Эрика сейчас потребовала отдать ей весь мир, он с радостью бросил бы его к ее ногам.

– Бери что хочешь, – едва выдохнул Данте, с наслаждением ощущая, как податливое тело Эрики тесно прижимается к нему. – Только будь моей.

Эрика и не думала возражать. Она прильнула губами к его зовущему рту. Дыхание их смешалось, тела переплелись и начали двигаться в такт мелодии, звучавшей лишь для них двоих. Эрика чувствовала, как эмоции, которые она так давно сдерживала, вырвались наружу, когда Данте, крепко обхватив ее обеими руками, одним ловким движением перевернул на спину и прижал к траве, оказавшись наверху. Приподнявшись на локтях, отчего мышцы у него на руках напряглись, он вошел в нее и стал двигаться, сначала медленно, нежно, потом все быстрее, более требовательно. Эрика с наслаждением отдалась этому восхитительному вихрю страсти, который уносил ее высоко к звездам, мерцавшим на темном бархате неба. Данте обладал ею властно, требовательно, с радостью удовлетворяя снедавшее его неукротимое желание, и Эрика, с восторгом сдавшись на милость победителя, отвечала ему пылко и безудержно, нисколько не стыдясь своих чувств. В этом мире теперь не осталось ничего – только ее любимый, только его объятия и ласки.

Наконец пламя страсти, взметнувшись до небес в последний раз, стало понемногу угасать, и Эрика с Данте ощутили, что медленно возвращаются с небес на землю. Но в те восхитительные минуты, когда, казалось, время остановилось, они, полностью отдаваясь друг другу, были словно единое целое. Ничего подобного Эрике никогда еще не доводилось испытывать. Она понимала, что после сегодняшней ночи любви сильно изменилась и уже никогда не станет прежней. И ни один мужчина уже не сможет занять в ее сердце место Данте. Чувства, которые она к нему испытывала, невозможно было сравнить ни с чем. И Эрика понимала – хотя ни за что не призналась бы в этом Данте, – что, обойди она весь белый свет, никогда ей не встретить мужчину, который смог бы вызвать в ней такую бурю страсти, какую с легкостью удавалось вызвать Данте.

Привстав на локтях, чтобы удобнее было всматриваться в ее нежное лицо, Данте поцеловал Эрику в последний раз. Он лишился последних сил. Если бы они с Эрикой не лежали в траве под открытым небом и если бы Корбин сегодня не надумал плыть дальше, Данте с радостью остался бы здесь на всю ночь. Заставив себя отодвинуться от Эрики, он попытался встать. Но Эрика тут же поймала его руку и, лукаво улыбаясь, притянула любимого к себе.

– До рассвета еще далеко, – промурлыкала она и провела своим тонким пальчиком по его щеке, немало его, да и саму себя, тем самым удивив.

Хмыкнув, Данте поймал ее руку и поднес к губам.

– Если мы останемся здесь до утра, Корбин отправится дальше без нас или бросится нас искать. Я бы не хотел, чтобы ты оказалась в щекотливом положении, детка, если он вдруг нас обнаружит.

С этими словами Данте поднял скомканное платье и протянул Эрике.

Эрика недовольно надула губки. Ей не хотелось возвращаться на пароход. На борту его находится Эллиот, которого она бы предпочла больше никогда не видеть.

– Лучше уж отправиться в Натчез пешком.

Одевшись, Данте помог встать Эрике. Когда она надела платье, он быстро управился с застежками ее наряда.

– Сомневаюсь, что мы с тобой добрались бы туда так же быстро, как на пароходе. Впрочем, с тобой я вообще забываю, куда должен идти и зачем. – Данте вывел спутницу на дорожку. – Пошли, детка, и не вздумай меня больше соблазнять, – шутливо добавил он.

Эрика послушно зашагала рядом, однако ее не покидало желание закончить то, что они недавно начали. Если это ее последняя ночь с Данте, то пусть она длится до рассвета. Зачем отказывать себе в удовольствии провести это время в его объятиях, если остаток жизни ей, вполне вероятно, придется коротать с Сэбином Кейри?

Вряд ли Данте любит ее, но его к ней тянет. Маловато, конечно, однако на своем горьком опыте Эрика уже успела убедиться, что в жизни не всегда получаешь то, что хочешь.

С этой мыслью Эрика вошла в каюту и повернулась к Данте с манящей улыбкой на губах.

– Итак, на чем мы остановились? – пробормотала она и, стянув с себя платье, небрежно бросила на пол.

Увидев перед собой прекрасную в своей наготе Эрику, Данте глаза раскрыл от изумления. Неужели она и в самом деле собирается сдаться без борьбы? Может, после трех дней, в течение которых она не подпускала его к себе, она наконец-то поняла, что их влечет друг к другу и ничего с этим поделать нельзя? Или у нее что-то другое на уме? Он развил бы эту циничную мысль, но в этот момент Эрика подошла к нему обольстительно улыбаясь, ее нежные руки обвились вокруг его шеи, и все мысли вылетели у Фаулера из головы. В тот же миг пламя страсти вновь охватило его. Если Эрика намеревается предложить ему себя, он отказываться не станет. Эта красотка заставила его забыть, что он решил держаться от женщин подальше и дал себе клятву, что ни одной представительнице прекрасного пола не удастся заманить его в ловушку. Он понимал, что никогда не сможет насытиться этой девицей с черными как ночь волосами, прекрасными голубыми глазами и обезоруживающей улыбкой.

– По-моему, мы остановились на этом… – произнес Данте.

Скользнув руками по округлым бедрам Эрики, он притянул молодую женщину к себе, с наслаждением ощущая ее великолепно сложенное тело.

Эрика затрепетала, когда губы Данте прижались к ее губам. Похоже, недавние любовные игры в траве были лишь началом длинной восхитительной ночи. К черту гордость! Она хочет Данте. Ей еще предстоит испытать с ним такое наслаждение, о существовании которого она прежде и не подозревала. Может, ей и не следовало бы связываться с Данте, но когда он обнимает ее, вот как сейчас, мысли эти куда-то уходят и она забывает обо всем на свете. И об отце, и о Сэбине, и о бедолаге Эллиоте, которого она так обидела.

– Эрика! Мне необходимо с вами поговорить… прямо сейчас, – послышался за дверью прерывающийся голос Эллиота, и Данте нахмурился. Ну и ну! Он что, забыл, который час?

На губах Эрики заиграла насмешливая улыбка. Тряхнув головой, отчего ее темные волосы рассыпались по руке Фаулера, она бросила взгляд в сторону двери, которую они с Данте все же не забыли закрыть.

– Боюсь, вам придется подождать до утра, – проговорила она хрипловатым от охватившего ее желания голосом и взглянула на Данте: в глазах его полыхала страсть. – Я как раз собиралась ложиться спать.

– Но, Эрика, я должен вас увидеть! – В голосе Эллиота звучало раздражение.

Эрика взглянула на склонившееся над ней плохо различимое во тьме лицо Фаулера.

– Спокойной ночи, Эллиот.

Подхватив Эрику на руки, Данте понес ее к кровати. Глаза его блестели в предвкушении близкого наслаждения.

– Ну, так на чем же мы остановились, прежде чем нас так бесцеремонно прервали?

– Вот на чем… – прошептала Эрика, поцеловав Данте за ухом. – И на этом…

Ее влажные губы прошлись по щеке Данте и прильнули к его зовущему рту.

Данте с жаром ответил на ее поцелуй, и вновь волна страсти подхватила их обоих и унесла в прекрасный заоблачный мир. Эрика провела нетерпеливыми руками по его бедрам, потом по пояснице, по груди, поросшей жесткими курчавыми волосами, и Данте застонал от наслаждения. Сердце его колотилось так сильно, что он даже испугался. Наконец, когда терпеть ее исступленные ласки больше не было сил, он прижал Эрику к себе, трепеща всем телом от неистового желания.

– Эрика… – прошептал он, задыхаясь. – Я хочу тебя…

Его тихий шепот словно подхлестнул ее. Взгляды их встретились, и Эрика увидела в них желание, не менее сильное, чем у нее самой. Тогда она осторожно раздвинула ноги, призывая Данте насладиться ее трепетным телом, что он не замедлил сделать.

И мир вокруг них вспыхнул и засиял радужными красками. Эрика вдруг ощутила, что Данте принадлежит ей, ей одной. Впрочем, это не имело большого значения. Оба они были единым целым, даря друг другу наслаждение, от которого захватывало дух. Время для них остановилось. Они забыли, где находятся, что с ними происходит. Страсть, словно обретя крылья, взмывала все выше и выше, увлекая их за собой в такие неведомые дали, о существовании которых Данте даже не догадывался. Эрика своими смелыми бурными ласками довела его до умопомрачения. Данте не мог ни думать, ни дышать. Он был в состоянии лишь ощущать все жарче разгоравшееся в груди неиссякаемое пламя – словно там проснулся дремавший доселе вулкан.

И наконец оно вспыхнуло в нем настолько яростно, что Данте, застонав от блаженства, содрогнулся всем телом. Он давно мечтал о наслаждении, которое подарит ему эта черноволосая прелестница, но подобной остроты чувств не мог себе и представить. Эрика словно увлекла его за собой на небеса, ввела во врата рая, а потом осторожно опустила на землю.

Легонько поцеловав Фаулера в плечо, Эрика удовлетворенно вздохнула. Она знала, что их ночь любви будет потрясающей, но чтобы настолько – и помыслить не могла.

– Неужели любовь всегда приносит такое удовольствие? – невинным голосом поинтересовалась она.

Взглянув на прекрасное лицо Эрики, только что пылавшее страстью, а теперь спокойное и умиротворенное, Данте улыбнулся.

– Только если ты находишься в моих объятиях, – насмешливо ответил он.

Она взглянула в глаза Данте, и на губах ее мелькнула лукавая улыбка.

– Хотя в плавучем театре повторного представления не предвидится, мне хотелось бы еще раз проиграть последнюю сцену, – проговорила она, пройдясь руками по бедрам Данте, а потом по его спине. – Если, по твоим словам, мне больше не придется ни с кем испытать такого удовольствия, как с тобой, было бы глупо спать, когда ты рядом.

– Опять?! – изумился Данте. Боже правый, оказывается, от этой девицы можно ожидать чего угодно. – Я должен хотя бы отдышаться. Дай мне немного собраться с силами.

Эрика тихонько рассмеялась. Данте издевался над ней с тех пор, как обнаружил ее в своем шкафу, и теперь ей доставляло истинное удовольствие платить ему той же монетой.

– Неужели больше не можешь? Вот уж не ожидала!

У Фаулера возникло непреодолимое желание задушить ее. Никогда еще его мужское достоинство не подвергалось сомнению, но ведь и он прежде не встречал такую женщину, как Эрика. Все остальные ей и в подметки не годились.

– Нужно было отдать тебя этим троим мерзавцам, – язвительно заметил он.

Эрика обняла его за плечи, потом погрузила свои нежные пальцы в его темные волосы. Тихонько хмыкнув, прильнула к Данте всем телом.

– Ты считаешь, что если один мужчина не в силах меня удовлетворить, то трое с этой задачей блестяще справятся?

Ее теплые губы легонько коснулись его щеки, скользнули по шее, потом по мускулистой груди и, наконец, принялись покрывать поцелуями его бедра.

– Ты сумел пробудить во мне такой голод, что я никак не могу его утолить и ни за что не засну, пока не узнаю наверняка, что ты и в самом деле тот потрясающий мужчина, каким пытаешься передо мной предстать. – Губы Эрики вновь заскользили по его бедрам, и он застонал от удовольствия. – Ну же, прекрасный мой пират, покажи, на что ты способен!

Яростный огонь желания вновь охватил Данте, хотя еще несколько минут назад он не ожидал, что вожделение способно возродиться в нем с новой, удесятеренной силой. Нежные губы Эрики прижались к его рту, и Данте опять почувствовал, что способен на великие подвиги. Нежными прикосновениями и страстными поцелуями эта непредсказуемая девица сумела разжечь в нем угасшее пламя. И снова Эрика с Данте унеслись в неведомые дали, к невиданным наслаждениям. Наконец они вернулись к действительности. Страсть их на какое-то время была утолена.

Притянув Эрику к себе, Фаулер запечатлел на ее губах нежный поцелуй.

– Ну что, колдунья, ты наконец насытилась? – прошептал он, моля Бога, чтобы она хотя бы из вежливости не стала подвергать сомнению его мужское достоинство и сказала «да».

– М-м-м… – удовлетворенно вздохнула Эрика. – Думаю, теперь можно и поспать… по крайней мере чуть-чуть…

Сонно усмехнувшись, Данте еще крепче обнял Эрику, с наслаждением ощущая рядом ее теплое тело. Ее смелые ласки, страсть, с которой она ему отдавалась, изумили его до глубины души. Эта чаровница ни на миг не даст расслабиться, решил он, чувствуя, как у него смыкаются веки. Вспыльчивая и упрямая, она тем не менее была для него желаннее всех остальных женщин.

Услышав медленное, ровное дыхание Данте, Эрика протянула руку и коснулась его мужественного лица, черты которого во сне разгладились и смягчились. Быть может, ей никогда не удастся завоевать любовь этого человека, но она в полной мере насладилась его ласками, и теперь они оба могут идти каждый своей дорогой. Наверное, она обречена всю жизнь любить человека, не отвечающего ей взаимностью, и одновременно отбиваться от мужчин, которые будут пытаться завоевать ее. Эрика поспешила отбросить эту обескураживающую мысль. Лучше подумать о чем-нибудь более приятном. Она лежит в объятиях Данте и будет лежать до тех пор, пока не взойдет солнце, возвестив начало нового дня. И возможно, эта ночь – единственная, которую ей суждено провести с Данте Фаулером, свободолюбивым и независимым человеком.