Текст книги "Моя навсегда"

«Думай об овцах, – строго приказал себе Себастьян, – сотнях овец, целых стадах овец!» Проклятие! Ничто не действовало, он никогда не сможет уснуть. Нужно еще выпить – точнее, допить бутылку бренди.

Сдавшись, Себастьян понял, что остается только одно – уйти из комнаты.

Глава 6

Встав, он при свете молний нашел на столе бренди, сделал три больших глотка, а затем осушил бутылку до дна. Теперь надо дождаться, когда алкоголь подействует. Неожиданно Иден вскрикнула, и он в испуге бросился к кровати. Метнувшись на постели, Иден с глухим стуком рухнула на пол. Взмахнув рукой, она ударилась о край кровати, полотенце соскользнуло с нее, и Себастьян понял, что погиб. Его голодный взгляд жадно скользил по изящному женскому телу, желание бурлило в нем, как раскаленная лава. Себастьян взял ее на руки, но она пыталась избавиться от преследовавшего се ночного кошмара, стала отбиваться.

– Иден, успокойтесь, это только я. – Она упорно пыталась высвободиться из его рук, и Себастьян, потеряв равновесие, сел, не выпуская из рук драгоценной ноши. – Иден! Ради Бога, очнитесь!

– Простите, я, должно быть, заснула. – Открыв наконец глаза и узнав Себастьяна, она замерла у его груди, жадно глотая воздух.

– Вы в безопасности. Постарайтесь снова уснуть. – Он догадывался о причине ее кошмара – Джерард Локвуд преследовал Иден и во сне. Будь проклят этот мерзавец!

Она уткнулась носом в широкую грудь, но тут же поняла, что сделала, и ее бросило в жар. Боже, ей следовало бы догадаться, что спиртное пробудит в ней эти странные ощущений, от которых нужно поскорее избавиться. Но каждый ее вдох приносил запах Себастьяна, и ее обнаженная кожа касалась его тела. Иден с шумом сглотнула, боясь пошевелиться: вдруг эти странные ощущения захлестнут ее с головой?

– Себастьян?

– Что, Иден? – деревянным голосом откликнулся он.

– Вы не одеты.

– Я знаю.

– И я тоже.

– Я это чертовски хорошо чувствую.

– Помните те сложности, с которыми мы всегда сталкиваемся, когда оказываемся так близко друг к другу? – прошептала она.

– Отлично помню.

– Мне кажется, сейчас происходит то же самое, и с каждой секундой все усиливается.

– Весьма стремительно, – подтвердил он.

– И что же мы будем делать?

– Я думаю, – дрожащим голосом ответил Себастьян, – есть только один выход.

– Я надеюсь, что вы найдете какое-то решение. Я слишком много выпила, чтобы мыслить здраво.

– Один из нас должен спуститься вниз и расположиться по-походному на полу, – прохрипел он.

Иден беспокойно шевельнулась у Себастьяна на коленях и случайно слегка задела набухшим соском его локоть, оба в унисон застонали.

– Иден?

– Что, Себастьян? – Ее голос превратился в беззвучный шепот, будто содрали кожу. Отчего он так сильно действует на нее и что с ними может еще случиться? Она вздрогнула от предчувствия и предвкушения.

– Я не уверен, что смогу спуститься по лестнице,

– Почему?

– Кое-что я не стал объяснять Элизабет. Если не происходит определенных вещей, мужчина страдает от боли. Если они происходят – больно бывает женщине.

– Это правда? – Голос Иден поднялся на октаву.

– Правда, – подтвердил Себастьян. Его благородные намерения висели на волоске, готовые сорваться в пропасть. Боже, сейчас он бы отдал что угодно за бутылку бренди и женщину, с которой не надо сдерживаться!

– Значит, вниз должна пойти я. Если бы у меня была сухая одежда…

– Иден, – взяв ее рукой за подбородок, Себастьян заглянул ей в глаза, – признаюсь: я не хочу, чтобы кто-то из нас покидал комнату. Если вы не готовы к тому, что может произойти между нами, скажите прямо сейчас. Еще минута – и будет слишком поздно. – Себастьян в предсмертной муке задержал дыхание.

– Я… хочу… тебя, – чуть слышно шепнула Иден.

Себастьян осторожно провел ладонью по ее бедру, животу, легонько коснулся сосков, и восхитительное тепло разлилось по се телу. Это, решила она, и есть то, о чем говорил Себастьян. И, желая вернуть ему полученное наслаждение, потянулась к его груди. Своими ласками Иден убивала Себастьяна дюйм за дюймом, прикосновение за прикосновением. Погрузиться в нее, чтобы насытить этот безумный голод, который живьем пожирал его!.. Но черт побери, Иден была невинной, и с ней следовало действовать крайне осторожно. От этой мысли он снова застонал.

– Я сделала тебе больно? – Ее руки задержались на упругих мышцах его живота. – Я не нарочно. Я только пыталась доставить тебе удовольствие, как ты говорил… О-о-о…

Ее вздох был похож на всхлип, когда Себастьян, нагнувшись, коснулся языком ее соска. Теплая волна желания накрыла ее с головой, и яркие искры фейерверком взорвались перед глазами.

Описывая Иден и ее сестре, каковой должна быть истинная страсть, Себастьян сам вырыл себе могилу; хотя его собственная страсть бушевала, как гроза за стенами гостиницы, он непременно должен был продемонстрировать идеальную любовь. Он должен был стереть из памяти Иден грубые прикосновения Джерарда Локвуда и поцелуями прогнать страх, который мерзавец нагнал на нее. Сегодня ночью Иден поймет разницу между животным инстинктом и человеческими ласками, а сам Себастьян познает рай.

Слова Себастьяна о свободном выражении чувств эхом зазвучали в голове Иден, когда его нежные губы и бережные пальцы ласкали ее чувствительную кожу. Казалось, иногда, не выдержав, душа покидает тело, и она погружалась в блаженную, похожую на сон негу. Каждый раз, когда Себастьян обращался к ней, се тело реагировало на каждую легкую, как перышко, ласку. Она хотела вернуть Себастьяну все те прикосновения, которые он ей подарил, но он перехватил ее руку и уложил Иден на постель, а сам лег рядом.

– Я думала, что мне тоже следует потрогать тебя, когда меня переполняют чувства, – предположила Иден.

– Ангел, ты сможешь потрогать меня где захочешь – но позднее. А сейчас позволь, я покажу тебе, что такое любовь.

Он прильнул губами к ее губам, и его язык пустился в новое путешествие. Бережные руки, пройдясь по округлой груди, заскользили вниз, по животу, а затем добрались до сверхчувствительной внутренней стороны бедер. Она перестала дышать.

Иден отлично помнила, как Себастьян воспламенил ее своим прикосновением в ту первую ночь. Тогда она была до смерти напугана своей реакцией, дрожью и настойчивостью Себастьяна. Но с тех пор их отношения изменились. Оказывается, он мог быть щедрым, добрым, удивительно нежным, и она доверилась этому красавцу повесе настолько, что позволила увести себя в неведомый мир стихий.

Себастьян осторожно раздвинул ей ноги, и Иден без сопротивления уступила, а затем его пальцы отыскали пульсирующий внутри ее горящий источник желания, а губы тем временем целовали грудь, плечи, шею… Каждое новое прикосновение Себастьяна вызывало еще более жгучее ощущение, чем прежние, и Иден отдалась на волю собственным чувствам.

Себастьян не мог припомнить, чтобы когда-нибудь был так увлечен женщиной. Получив тяжкий урок любви одиннадцать лет назад, он уже никогда больше не питал уважения к женщинам и не считался с их потребностями. Но так было до появления Иден. Он забыл о себе, все мысли его были сосредоточены на ней. Он должен сторицей расплатиться за все свои насмешки и незаслуженные оскорбления. Держать себя в узде было нелегко, но об ином он и не помышлял. Он наглядно покажет Иден, что такое истинное наслаждение.

Потершись губами о смуглые соски, Себастьян почувствовал, как она затрепетала. Он и только он смог возбудить эту недотрогу, и именно ему не побоялась открыться эта невинная душа. Скользнув по животу Иден, ладонь Себастьяна накрыла ее грудь, и Иден, как ласкающийся котенок, выгнулась ему навстречу, и его имя, как магическое заклинание, слетело с ее уст. Он еще никогда не чувствовал себя до такой степени мужчиной и за это тоже был безмерно благодарен ей. Он так хотел ее, и вот невозможное сбывается. Упиваясь, он отведал вкус Иден, и она почти молитвенно простонала его имя. Он лежал и ласкал ее, пока не почувствовал, что ее сотрясает дрожь. Тогда он нарочито медленно убрал руку и чуть отодвинулся.

– Себастьян?.. – Голос Иден дрожал от желания.

Вся пылая, она потянулась к нему, и он решил, что пора положить конец и ее, и своим мукам. Он осторожно лег сверху, она инстинктивно обхватила ногами его бедра, и он скорее с жадностью, чем с нежностью окончательно овладел ею. Себастьян мгновенно пожалел о своей несдержанности – он сделал ей больно!

– Я не думаю… – Иден сморщилась.

– И не надо, дорогая, расслабься, – охрипшим голосом посоветовал Себастьян. – Я не хочу причинить тебе боль.

– Слишком поздно. Ты уже… – У Иден перехватило дыхание, когда Себастьян погрузился еще глубже.

– Это та боль, о которой я говорил. – Он сжал зубы, изо всех сил стараясь не потерять контроль над собой. – Поверь мне, сейчас станет лучше. – Он снова устремился в нее, Иден старалась расслабиться, но у нее ничего не получалось, и она слабо улыбнулась.

– Пожалуй, все было не так уж плохо. Теперь уже все?

– Нет, Иден, еще не все. – Себастьяну хотелось расхохотаться или завопить, но он не сделал ни того, ни другого, а, приподнявшись, взглянул в ее милое личико.

– А когда же?

Себастьян поклялся себе, что даст ей познать пик блаженства, не омраченного болью и испугом, какими бы усилиями это ему ни далось. Он сдерживался из последних сил, но хотел пройти весь этот путь вместе с Иден. Нежно припав к ее губам и бережно лаская се, он стал двигаться в извечном ритме. Постепенно расслабившись, Иден обняла Себастьяна за плечи и доверчиво отдалась ему. Прижимая ее к себе, он плыл на волнах наслаждения, которые накатывали, поднимали его ввысь и швыряли в бездну.

Боль ушла, уступив место тем ощущениям, которые одолевали ее раньше, что-то горячее и пульсирующее толчками двигалось внутри ее. А затем вдруг опять пришла эта бешеная дрожь, сотрясавшая ее и прежде, и она раскрылась как лепестки цветка, тянущегося навстречу солнцу. Не в силах совладать с нахлынувшим восторгом, Иден вонзила ногти в бугры мышц на спине Себастьяна. Она не могла дышать! Она умирала! О Боже, она и не предполагала, что страсть может быть такой! Тело Себастьяна сотрясла последняя судорога, и Иден, полная торжества и умиротворения, прижала его к себе. Но тут же ее постигла беспокойная мысль: она ничем не одарила Себастьяна, а только эгоистично смаковала удовольствие! Она обманула его ожидания, разочаровала его – Иден была в этом абсолютно уверена.

– Себастьян? – шепнула она, уткнувшись в его мускулистую грудь.

– Что, Иден? – Он никак не мог отдышаться.

– Я не потрогала тебя. Прости. Я забыла.

– Ты хочешь сказать, что я заставил тебя забыть? – Невидимая в темноте улыбка растянула его губы.

– Нет, – поспешно возразила Иден, – я вовсе не виню тебя за это.

– Полагаю, для этого нет оснований, – ответил он, давясь от смеха, – но не волнуйся: ты сможешь потрогать меня позже.

– То есть мы позже снова проделаем это? – Она обратила к нему лицо, и белки ее глаз блеснули при вспышке молнии. – Думаешь, это будет правильно?

Себастьян умиленно усмехнулся. Неудивительно, что он не получал такого удовольствия в объятиях других женщин. Он никогда не занимался любовью с ангелом, к тому же озабоченным своим невыполнением обязанностей в этом деле. Себастьяну се участия вполне хватило. Ему не на что было жаловаться.

– Конечно, мы еще займемся этим. – Он запечатлел поцелуй на ее губах. – Это просто необходимо.

– Правда?

– Для страсти нужна практика, и тебе еще многому нужно учиться, – ответил он, стараясь сохранить серьезность.

– Да? О, конечно! Ты же разбираешься в таких вещах, ведь ты специалист. Уверена, я вела бы себя гораздо лучше, если…

– Иден, ты все делала чудесно, – успокоил он од ее. – Более того, ты была просто великолепна.

– Спасибо, но я вообще ничего не делала…

Прижавшись губами к ее губам, Себастьян упивался сладостью невинности и добросердечия, столь характерной для Иден. Благодаря ее наивности он чувствовал себя так, словно и с ним все происходило в первый раз. Себастьян поклялся себе, что, пока жив, не забудет эту ночь. В его объятиях Иден стала женщиной, он чувствовал ее трепет и тягу к нему и понял, что не знал огня, подобного этому ангельскому…

Тут его тело, вспомнив о полученном наслаждении, напряглось, его губы скользнули к затвердевшим бутонам сосков, и его мужское естество вновь налилось силой.

– О Боже, – удивленно выдохнула она: внутри ее происходило что-то странное.

Знакомый огонь снова охватил ее, и Иден, поймав ритм, мгновенно подчинилась Себастьяну. На этот раз она знала, что се ожидает, и всеми мыслями, телом и душой тянулась к этой недосягаемой вершине, тоску по которой пробудил в ней Себастьян. Мерно, все быстрее и быстрее, они совершали свое восхождение, и мир вокруг нее покачнулся, завертелся и унес ее в небытие.

– Себастьян? – чуть обретя голос, прошептала Иден.

– Что теперь, дорогая? – У негр не хватало сил, даже чтобы поднять голову, щедрость Иден заставила его выложиться до конца.

– Я опять забыла тебя потрогать. Мне правда очень стыдно.

– Мы займемся этим позже, – усмехнулся Себастьян, подумав, что ни одна женщина так полно не удовлетворяла его – и не смешила.

Иден, доверчиво прильнув к Себастьяну, погрузилась в сон. Он нежно поцеловал ее в лоб, закрыл глаза и последовал за ней в волшебную страну грез, успев удивиться, какой покой приносит человеку близость с ангелом.

Многие годы Себастьян не спал так крепко.

Едва солнце заглянуло в комнату, Иден мгновенно проснулась – с пульсацией в висках, тяжестью в желудке и болью между бедрами. Она пошевелилась, но неприятные ощущения не исчезали, а, наоборот, становились все сильнее по мере того, как она переходила от сна к бодрствованию. Почувствовав что-то теплое рядом с собой, Иден блаженно потянулась, в мозгу стали всплывать смутные воспоминания о ночи… и, словно получив удар в лоб, она в ужасе замерла. Боже правый, в панике подумала она и открыла глаза: рядом с ней лежал довольно улыбающийся Себастьян.

Уже очень давно он не просыпался с улыбкой. Обычно утро у него начиналось с решения всяческих проблем, но сейчас его тревожило только одно – как отнесется Иден к случившемуся. Он увидел, что ее лицо густо покраснело, и забеспокоился, не началась ли у нее лихорадка.

– Доброе утро, – в замешательстве пролепетала она.

– Доброе утро. – Он выразительно посмотрел на окно. – Кто-то раздвинул шторы еще на рассвете. Зачем ты это сделала?

– Давняя привычка, – уклончиво ответила Иден, чуть отодвигаясь к краю кровати.

– Давняя привычка, вызванная чем?

– Просто люблю свет, – пожала она голыми плечами. Интересно, подумала Иден, кто из них должен подняться первым? Неужели, придется встать совершенно голой? Лежать обнаженной в объятиях Себастьяна в темноте – это совсем другое, но при свете белого дня?

– Иден, по поводу прошедшей ночи… – заговорил Себастьян у нее за спиной.

Она сглотнула, откашлялась и плотнее завернулась в простыню. Что она могла сказать ему, после того как поддалась тайному желанию, не дававшему ей покоя с самой первой их встречи?

– Ты жалеешь? – Протянув руку, он провел указательным пальцем по изгибу ее шеи.

– Да. А ты? – Иден замерла в предвкушении ответа.

– Гм-м… нет. – Себастьян постарался кашлем замаскировать смешок.

– О-о-о… – Иден оглянулась в поисках вещей, которые – проклятие! – оказывается, лежали на комоде в добрых шести футах от кровати.

– Я принесу, – предложил он, проследив за ее взглядом, и, откинув одеяло, встал.

Испуганно втянув воздух, Иден невольно скользнула взглядом по его ладной фигуре, по мускулам, напрягшимся при ходьбе, по шедшему вдоль ребер длинному шраму – единственному дефекту, не позволявшему назвать Себастьяна полным совершенством. Затем ее любопытный взгляд опустился ниже, и лицо Иден моментально залилось краской.

Себастьян взял одежду и подал ее Иден, представ перед ней во всей своей красе, а она завороженно смотрела на него круглыми, как у совы, глазами, не в силах изображать безразличие. Осознав свою нескромность, Иден, завернувшись в простыню, выхватила у него из рук одежду и бросилась за ширму.

– Я действительно сожалею о том, что случилось, – оправдывалась она, одеваясь. – Я так беспокоилась о Бет, что не могла думать ни о чем другом. Потом выпила и… Ну что ж, что произошло – то произошло.

Себастьян одевался и, неслышно посмеиваясь, слушал, как Иден снова берет на себя всю ответственность, но уже ничуть этому не удивлялся. Когда это было, чтобы она перекладывала вину на кого-нибудь другого? Ее благородная натура не позволяла ей обвинить Себастьяна, хотя именно он втравил ее в неведомую ей игру. Она и не думала требовать от него предложения руки и сердца во имя спасения своей репутации – это же Иден Пембрук! Она готова была забыть досадное недоразумение и продолжать свою деятельную жизнь. Как ни странно, Себастьян был чуточку расстроен тем, что она ничего не ожидала и не требовала от него.

Иден вышла из-за ширмы, чтобы взять сапоги, и ее взгляд метнулся к предательским следам на простынях. Иден охнула, а Себастьян не знал, что сказать в утешение. Он вовсе не собирался просить прощения за то блаженство, которое испытал с ней.

– Пожалуй, нам лучше спуститься порознь. Я пойду первая. – И Иден, собравшись, решительно двинулась к двери, но, задержавшись у порога, еще раз взглянула на Себастьяна своими беззащитными сапфирово-синими глазами. – Я так и не потрогала тебя. Наверное, я всегда буду сожалеть об этом. Поверь мне, я хотела сделать тебе приятное, просто не знала как.

И она ушла, выскользнув в коридор словно тень.

– Вышла замуж? – Мэгги рухнула в кресло. – Надо же, что выдумала эта девчонка! Почему она сделала такую глупость?

– Она хотела снять с меня заботы о себе. – Сдернув с головы помятую шляпу, Иден опустилась на диван возле экономки.

– Значит, и в этом, по ее мнению, вы виноваты? – Прищуренные черные глаза обратились к Иден.

– Конечно, нет. Она влюблена в Питера Далтона, а я лишь подходящий предлог.

– Вышла замуж… – Мэгги всплеснула руками. – А где они собираются жить?

– Не знаю. У Бет была первая брачная ночь, а я даже не могла напутствовать ее. Уверена, у них все сложится хорошо. – Иден ободряюще похлопала по руке экономки, которая все еще ворчала что-то себе под нос. – Бет сообщит нам о своих намерениях, когда сочтет нужным. Между прочим, пора позаботиться о раненых, и вообще нас ждут о повседневные дела.

Иден встала и направилась к лестнице, но вопрос Мэгги остановил ее:

– Иден, где вы провели ночь?

– В той же гостинице, где остановились Бет и Питер. – Она виновато улыбнулась. – Прости, если я заставила тебя волноваться. Я очень переживала за Бет и не догадалась послать домой записку. Я оказалась такой же черствой, как и сестра.

– Я действительно очень беспокоилась, и слава Богу, что вы не угодили в какую-нибудь неприятность – одна, ночью, в грозу…

О, неприятностей у Иден было в избытке, но она не собиралась посвящать в них Мэгги. Заботливая экономка и так слишком переживает. Ни одна душа никогда не узнает о содеянном Иден.

– Вы заблудились, ваша светлость? – фыркнул Талли, когда Себастьян вошел в домик.

– Меня застигла гроза. – Отбросив плащ и отмахнувшись от недовольного Талли, Себастьян прошел на кухню.

– Да? Интересно, кто ее организовал? А что с отважной мисс Пембрук, которая едва не погибла от руки злодея Локвуда?

– Она в порядке. Благодаря тебе. – Себастьян возился у плиты, намереваясь отведать чашку крепкого чая – а не дерзость Талли.

– А вы тут ни при чем, держу пари, – последовало ехидное замечание.

– Мы получили какие-нибудь донесения? – Себастьян счел за лучшее направить разговор в другое русло.

– Донесение прибыло сегодня рано утром. – Оседлав, словно лошадь, стул, Талли положил на спинку свои ручищи. – Корнуоллис и его войско направляются к Питсбургу, чтобы соединиться с Бенедиктом Арнольдом. – Он бросил на Себастьяна недовольный взгляд. – Так как вас не было, я сам отправил новости Тарлтону.

– Повстанческую армию снова разгромят, как это уже было на юге, если она не получит подкрепления французов, – отозвался Себастьян, пропустив мимо ушей сердитое замечание Талли.

– С самого начала войны «Сынам свободы» не везет. Это может оказаться для них концом. И тогда я с удовольствием посмотрю, как кое-кто из нас займется другими делами.

– О чем ты?

– О мисс Пембрук, – без всякого выражения ответил Талли. – И не вздумайте отрицать. Вы не спали на полу гостиницы вместе с другими невезучими путешественниками.

– А ты откуда знаешь? – удивился Себастьян, наливая себе особо приготовленного чая.

– Потому что я спал на этом полу. Хозяин сообщил, что мужчина с мальчиком сняли последний свободный номер наверху. Это не входило в нашу миссию в Уильямсберге, – раздраженно добавил Талли. – Вы, ваша светлость, просто встали в один ряд с нашим похотливым другом Локвудом!

Выложив все, что у него накипело, Талли стремительно вышел, Себастьян, потягивая чай, смотрел, не отрываясь, на закрывшуюся за другом дверь. Он предполагал, что получит трепку от Талли, ставшего после неожиданного знакомства со святой Иден ее галантным рыцарем, но гораздо больше его расстроили тихие, полные безысходности слова Иден, смысл которых только сейчас полностью дошел до него.

Я так и не потрогала тебя. Наверное, я всегда буду сожалеть об этом».

Боже, он все еще хотел ее, хотел сильнее, чем прежде, Но, как и Иден, Себастьян реально смотрел на веши и понимал, что их ночная встреча была фантастической случайностью, нечаянным воплощением грез. У Себастьяна была секретная миссия, долг диктовал ему его пути и поступки, но он никогда не забудет эту волшебную ночь, даже пытаться не будет.