Текст книги "Жестокость любви"

Нынче вечером Пандора окончательно убедилась в том, что для всех, и в первую очередь для нее самой, будет лучше, если она окончательно перестанет выходить в свет.

Большая часть богатства Барнаби перешла к его дальнему кузену, наследнику по мужской линии, однако по брачному контракту кое-какие деньги вместе с домом в Лондоне, не связанным с поместьем герцога, достались Пандоре. Честно говоря, район был не слишком фешенебельным, но у нее, по крайней мере, было место, где она могла спокойно проводить дни в уединении в течение всего года траура. Возможно, средств от его продажи вкупе с теми, что уже есть на счете, хватит для покупки собственности в деревне, куда она сможет навсегда удалиться, и тогда ее, наконец, оставят в покое.

Она знала, что София и Женевьева не одобрят подобного решения. Обе женщины – сама доброта. В первую же их встречу они с жаром заявили, что нет на свете ни одной жены, которая не хотела бы время от времени наставить мужу рога, а то и вовсе прибить его.

Несмотря на доверительные отношения, Пандора не смогла открыть Софии и Женевьеве, что она невиновна в обоих преступлениях. На то были свои причины, а правда слишком горька и причинила бы вред скорее самой Пандоре.

После неприятных событий нынешнего вечера она поняла, что в Лондоне ей уготовано превратиться в дичь для таких авантюристов, как лорд Сугдон. Подобная судьба никоим образом не прельщала ее, как бы сильно она ни ценила дружбу двух высокородных дам.

– Можете открыть дверь, Пандора, – вслед за стуком прогремел за дверью голос герцога Стерлинга.

Едва переступив порог, Руперт понял, что она немного успокоилась и собралась с мыслями. Бледность, конечно, еще не прошла, на дне фиалковых глаз таился испуг, но красивое лицо выражало скорее отрешенное достоинство, нежели смятение.

А она была действительно хороша собой: кожа цвета слоновой кости, высокий лоб, невероятные глаза, короткий прямой носик над идеальным изгибом чувственных губ, упрямый, немного заостренный подбородок. Руперт не удивился тому, что два джентльмена, муж и любовник, решились на дуэль, заявляя свои права на эту красоту.

Он поджал губы.

– Хозяйку известили о вашем отъезде, экипаж ждет и готов доставить вас домой. Вот, наденьте, я принес это для вас. – Он протянул ей черную накидку, которую занял у дворецкого герцогини Клейборн. – Так вы сможете вернуть мой сюртук и прикрыть свое собственное… поврежденное платье.

– Спасибо, – выдавила она, опустив ресницы, ни разу не подняв на него глаза, пока обменивалась с ним одеждой.

Руперт натянул сюртук и поправил рукава.

– Зачем вы вообще решили выйти на улицу с таким мужчиной, как Сугдон? Что на вас нашло? – Он неодобрительно посмотрел на Пандору.

Густые ресницы вспорхнули вверх, огромные фиалковые глаза возмущенно уставились на него.

– Я не выходила с лордом Сугдоном! Я некоторое время стояла на террасе, где он и нашел меня… – Она замолчала на полуслове и залилась краской. Господи, да она ведь только что призналась в том, что находилась прямо у окон библиотеки, когда Руперт беседовал с Данте наедине!

«Много ли она слышала? – задался вопросом Руперт. Последние комментарии в ее адрес наверняка достигли ее ушей, чему свидетельствовали горящие щеки!

– В самом деле? – Его ноздри затрепетали. – Услышали что-нибудь интересное?

Она расправила плечи и вытянулась во весь свой чуть больше пяти футов рост:

– Абсолютно ничего, ваша светлость.

– Нет? – насмешливо приподнял он бровь.

– Нет. – Пандора вовсе не собиралась признаваться, что подслушала их разговор насчет его мачехи. Замечания Данте Карфакса в ее адрес были не слишком оскорбительными, хотя его мнение, как, впрочем, и многих представителей высшего общества, зиждилось скорее на слухах, чем на знании.

Или, по крайней мере, так было до того, как Руперту Стерлингу пришлось спасать ее от нежелательного внимания лорда Сугдона!

Она тяжело вздохнула:

– Думаю, мне пора домой, ваша светлость.

– Я тоже так считаю, – согласился он. – Дворецкий герцогини договорился, чтобы экипаж подали с черного, а не с парадного подъезда, чтобы мы могли спокойно выйти через кухню без риска столкнуться с гостями герцогини и вызвать их любопытство насчет вашего… внешнего вида, – сухо добавил он, заметив ее потрясенный взгляд.

– «Мы», ваша светлость? – медленно повторила она.

Так, значит, ее удивило не то, каким образом они собираются покинуть дом, а то, что он намерен отбыть вместе с ней.

– Мы. – Он решительно взял ее под локоть и отворил дверь.

Но Пандора даже не сдвинулась с места.

– Я давно привыкла к тому, что в обществе говорят обо мне, ваша светлость, но должна предупредить вас…

– Мне тоже прекрасно известно, какие сплетни в том же самом обществе распускают обо мне, мадам, – усмехнулся он, глядя на нее свысока. – Но вы уже должны были понять, что нынче вечером я не в настроении подтверждать… далеко не лицеприятные слухи о моем отношении к леди, которые могли дойти до вас.

Ее порадовал такой ответ, ибо она начала бояться случайно попасть из огня да в полымя!

Вообще она сильно сомневалась, что большинство женщин нашли бы внимание такого возмутительно-красивого и заманчивого аристократа, как восьмой герцог Страттон, неприемлемым!

Когда-то давным-давно, до своего несчастного брака, Пандора и сама пришла бы в восторг – нет, в экстаз! – привлеки она внимание столь потрясающего джентльмена. Но только не теперь. Теперь у нее иной девиз – чем меньше внимания, тем лучше.

– Тогда давайте уйдем отсюда, ваша светлость, – неохотно согласилась она, накинув на голову капюшон, скрывая волосы и лицо.

Однако вся ее маскировка пошла прахом: пройти незамеченными через служебную часть дома и кухню все равно не удалось!

Да и могло ли быть иначе, когда рядом с ней вышагивал Руперт Стерлинг собственной персоной?

Вся челядь Софии Роудандз задохнулась от любопытства, увидев, как прекрасный герцог марширует через их половину, и во все глаза разглядывала его спутницу, завернутую в плащ.

– Да уж, ускользнуть тайком явно не получилось, – констатировал он, когда они оказались на темной аллее позади ярко освещенного особняка.

– Согласна.

Пандора нахмурилась, увидев только один экипаж, модную черную карету с гербом Страттонов на двери, которую торопливо распахнул для них грум.

– Похоже, мой экипаж еще не прибыл, ваша светлость…

– И не прибудет, – заверил ее герцог, продолжая твердо держать даму под локоть и упрямо подталкивать ее к карете. – Что бы ни говорило обо мне общество, ваша милость, моя нянюшка и учителя воспитали меня порядочным человеком. Я знаю, что такое хорошие манеры, даже если не всегда придерживаюсь их в жизни. – Он пропустил ее вперед. – Одно из правил гласит, что джентльмен не должен оставлять расстроенную леди в беде, – мягко добавил он.

Единственное, что расстраивало Пандору в данный момент, – мысль о том, что ей предстоит поездка по улицам Лондона в карете герцога Страттона и возвращение домой не в собственном экипаже!

Глава 3

Она судорожно вздохнула:

– В данном случае я бы предпочла, чтобы вы пренебрегли уроками вашей няни и учителей, ваша светлость.

На несколько секунд в воздухе повисло молчание, потом герцог вдруг разразился хохотом.

– Мой друг Карфакс не сказал, что вы особенная, Пандора Мейбери. – Он цокнул восхищенно языком.

– Может, потому, что это не так. – Ее начал тревожить нездоровый огонек в серых ледяных глазах, уставившихся на нее.

– Позволю себе не согласиться, – протянул герцог.

– Воля ваша, конечно. – Она холодно кивнула. – Но я действительно предпочла бы вернуться домой так, как приехала, одна и в собственном экипаже.

– Почему?

Ее волнение нарастало.

– Я… Ну, потому что…

– Возможно, вы нервничаете при мысли о путешествии в герцогской карете наедине со мной?

– Конечно нет! – Пандора сверкнула на него глазами в темноте.

– Хорошо. – Он удовлетворенно поджал губы, в буквальном смысле слова поднял ее и усадил в освещенную фонарем карету на плюшевое сиденье. Потом резво запрыгнул следом, устроился на противоположном сиденье и кивком велел груму закрыть дверцу. Через секунду они уже тронулись в путь.

«Интересно куда, – подумала Пандора, – герцог даже не спросил, в каком районе находится ее дом».

Тем временем Руперт изучал свою спутницу из-под прикрытых век. Здесь, внутри кареты, в мягком свете фонаря он получил возможность как следует рассмотреть ее. Волосы и ресницы словно отлиты из чистого золота – идеальная оправа для ярко-фиалковых глаз, кожа слоновой кости, пухлые соблазнительные губки, что спелая малина, выдающие страстную натуру. Возможно, из-за этого и сразились на дуэли два джентльмена. Того же цвета и сосочки, которые он чуть раньше успел разглядеть сквозь сорочку, венчающие на удивление полные грудки.

Если выудить из прически все шпильки, накроют ли золотые локоны эти прекрасные, дерзко вздернутые полушария, будут ли выглядывать через них сосочки? И что еще интереснее, окажутся ли кудряшки внизу живота такими же золотистыми, если ее полностью раздеть?

Бог ты мой, неужели его жизнь и без того недостаточно запутана, чтобы еще пускаться в размышления по поводу прелестей Пандоры Мейбери без одежды!

– Было вовсе не обязательно заносить меня в карету на руках, ваша светлость, – прозвучало в тишине. – Уверяю вас, я достаточно молода и здорова, чтобы забраться в экипаж без посторонней помощи.

– Однако вы даже не попытались сделать это, – холодно заметил Руперт, недовольный тем, какой оборот приняли его мысли.

– Потому что, как уже говорила, я намеревалась отыскать свой экипаж.

– А я уже объяснял вам, почему такое положение дел не подходит мне. – Он метнул раздраженный взгляд на упрямую спутницу. Терпение Руперта – коего, честно говоря, и так кот наплакал – иссякало.

Она опустила ресницы, белые щеки залил румянец.

– Я уже говорила, что благодарна вам за помощь, оказанную нынче вечером…

– Чего не скажешь по тому, как вы сейчас со мной обращаетесь!

Пандора страдальчески нахмурилась, глядя на него. Может, она заслужила эту критику, ведь действительно последние несколько минут не слишком-то любезна, поскольку, против своей воли, чувствовала себя очень неуютно наедине со Стерлингом в его экипаже.

Каждая измученная клеточка ее тела настороженно замерла, когда она увидела, как фамильярно он рассматривает ее лицо и грудь. Более того, несмотря на призывы рациональной половины мозга, она тоже не могла удержаться от взглядов в его сторону.

Его золотистые волосы теперь в полном беспорядке упали на лоб и завивались на висках и шее, мерцание фонаря придавало строгость высоким скулам и квадратному подбородку, расслабленная поза на плюшевом сиденье совершенно не соответствовала острому взгляду умных серых глаз, посверкивающих из-под полуприкрытых век. Перед ней сидел один из самых красивых джентльменов, которых ей доводилось видеть, возможно, даже красивее темноволосого и голубоглазого Барнаби с его мальчишеской миловидностью.

К несчастью, судя по репутации герцога Страттона, столь потенциально опасного джентльмена она тоже никогда не встречала, вот почему так растерялась в его компании.

– Я просто не хотела причинять вам дальнейшие неудобства, потому и просила вернуть меня домой в моем экипаже.

Ноздри его аристократического носа затрепетали.

– Не могли бы мы сменить тему, Пандора?

Она удивленно моргнула:

– Конечно, если вам угодно.

– Угодно… – коротко кивнул он. – Мне уже прискучило повторение.

Он с отсутствующим видом уставился в окошко на залитые лунным светом улицы Лондона и проезжающие мимо экипажи. У Пандоры упало сердце. Он наверняка уже горько жалеет о том, что вообще взялся провожать ее домой.

За годы брака она очень часто бывала в свете. Барнаби считал, что сопровождать его на балы и вечеринки – ее супружеский долг, поэтому она давным-давно научилась вести бессодержательные беседы, коим леди и джентльмены предавались на таких мероприятиях. При этом свои мысли и идеи она предпочитала держать при себе.

До знакомства с Софией и Женевьевой Пандора пребывала в твердой уверенности, что в высшем обществе уже не найти умных дам и господ, не говоря уже о тех, кого удручала вся эта бессмысленная суета.

И вот оказалось, что Руперт – Дьявол! – Стерлинг тоже не приветствует пустые разговоры…

От любопытства она чуть подалась вперед.

– Может, вы не прочь обсудить литературу? Или политику?

– Правда? – Он удивленно приподнял бровь.

Пандора серьезно кивнула:

– Мой отец был греческим ученым и позаботился о том, чтобы я могла поддерживать беседу на подобные темы.

Руперт недовольно поджал губы, поймав себя на том, что снова оказался в плену завораживающих фиалковых глаз.

– Полагаю, именно поэтому у вас такое необычное имя – Пандора?

Если Руперт правильно помнил греческую мифологию, настоящая Пандора была женщиной, которую каждый из богов наделил особым даром, дабы она могла погубить смертных.

Никто не усомнился бы в том, что эта Пандора обладала красотой оригинала, но могла бы она довести до погибели мужчину?

Если слухи о злополучной дуэли достоверны, тогда определенно да!

Пандора с опаской смотрела на Дьявола Стерлинга.

– Думаю, нарекая меня этим именем, отец верил, что оно подарит мне грацию и красоту.

– В таком случае он не был разочарован, – кивнул герцог в подтверждение ее слов. – А он, случайно, не упустил из виду, что Пандора выпустила на волю все беды человеческие?

Руперт, конечно, сделал ей комплимент, согласившись, что она обладает грацией и красотой, но ее это совсем не вдохновило. А кого бы вдохновил оскорбительный намек вслед за лестным высказыванием?

– Будь мой отец жив, он наверняка с удовольствием поспорил бы с вами о том, вызваны ли обрушившиеся на мир несчастья поступком Пандоры, или это вина самого человека.

Золотые брови Руперта высоко поднялись.

– Ваш батюшка придерживался мнения, что каждый человек, будь то мужчина или женщина, способен сам себя разрушить?

– Вы не согласны? – усмехнулась она.

Руперт не мог припомнить, чтобы когда-нибудь беседовал с женщиной на тему греческой мифологии, не говоря уже о философии. Отец Пандоры явно был выдающимся ученым и много сил отдавал на образование дочери.

Руперт уже пожалел о том, что посадил эту дамочку в свою карету. Мало того что она привлекала его физически, он еще определенно не желает знать, что за милым фасадом ветреницы, как окрестил ее свет, кроется нечто более интересное.

– …сообщить мне, куда мы направляемся, ваша светлость? – прервала она его размышления.

– Извините?

– Я спросила, не будете ли вы против сообщить мне, куда мы направляемся. – Ее чувственный голос сел от волнения.

На его губах заиграла ленивая улыбка.

– Видите ли, я не знал, что мне выпадет сомнительное удовольствие успокаивать истеричную леди, и посоветовал своему кучеру поездить по Лондону, пока вы не успокоитесь настолько, чтобы сообщить мне место своего проживания.

– Мой дом находится на Джермин-стрит, ваша светлость. – Она с печальной улыбкой подождала, пока Руперт сообщит кучеру адрес, и продолжила: – Признаюсь, недостойное поведение лорда Сугдона расстроило меня, ваша светлость, но уверяю вас, я не из тех женщин, которые легко падают в обморок.

Герцогу вовсе не обязательно было знать, насколько близка она была к этому состоянию, когда вышеупомянутый господин порвал ей платье и грубо прижал к себе.

– А из каких вы женщин?

Она подозрительно уставилась на него, но не смогла ничего прочесть по непроницаемому лицу джентльмена, расслабленно привалившегося к спинке сиденья.

– Свет мог заставить вас поверить в то…

– Уверяю вас, свет может верить или не верить в то, что ему нравится в отношении вас или кого-то еще, но у меня на этот счет собственные соображения. – Он элегантно махнул рукой.

Пандора облизала пересохшие губы кончиком языка.

– Боюсь, я не очень понимаю вопрос, поскольку мое мнение о себе самой сильно отличается от мнения окружающих. Это же очевидно.

– Почему очевидно? – нахмурился он. – Вот, например, меня свет считает заносчивым гордецом и повесой в отношении женщин, и у меня нет аргументов против.

Она улыбнулась такой оценке.

– Но у вас внутри кроется гораздо больше, не правда ли?

– Неужели? – приподнял он брови.

Пандора кивнула:

– Нынче вечером вы проявили благородство и доброту.

– Советую вам не приписывать мне добродетели, коими я не обладаю и не желаю обладать, – предупредил он.

В ответ она лишь покачала головой.

– У меня свои причины наделять вас и тем и другим после того, как вы… играючи поставили лорда Сугдона на место.

Герцог поджал губы.

– А если я скажу вам, что мое поведение не имело к вам никакого отношения? Просто сегодня было такое скверное настроение, что я был рад подвернувшейся возможности ударить кого-нибудь? Любого. Не важно, по какой причине!

Припомнив разговор Руперта с графом Шербурном, Пандора поняла, что это не пустые слова.

– Тогда я скажу, что причина, по которой вы так повели себя, абсолютно не важна. В данном случае важен результат – мое спасение.

Руперт озадаченно уставился на нее.

– А я, с вашего позволения, замечу, что вы совсем не такая, какой описывает свет.

Она мелодично рассмеялась:

– О, еще как позволю, ваша светлость…

– Руперт.

Ее веселье как рукой сняло, во взгляде появилась неуверенность.

– Простите?

Он посмотрел на нее из-под прикрытых век.

– Мне бы хотелось, чтобы вы называли меня Рупертом.

Она прижалась к спинке сиденья, чтобы отдалиться, насколько возможно, от него.

– Я не могу допустить столь фамильярное обращение, сэр.

– Почему нет? Вы герцогиня, я герцог, таким образом, мы с вами ровня. Или у вас уже столько друзей, что вы не знаете, куда их девать, и вам не нужен еще один? – не без сарказма заметил он.

Она судорожно сглотнула, прежде чем ответить.

– Вы должны знать, что это не так.

Да, он уже успел заметить, что единственно, кто проявлял к ней интерес в высшем обществе, джентльмены, у которых на уме явно не дружба. Подобные Сугдону.

– Наша дорогая хозяйка дома и ее подруга герцогиня Вуллертон явно дорожат вашей дружбой.

Пандора немного расслабилась.

– Да, они настолько любезны, что несколько недель тому назад одарили меня своим расположением.

– Так говорят.

– Надеюсь, это им не повредит? – забеспокоилась она.

– А вам не все равно, если бы и повредило? – полюбопытствовал он.

– Конечно нет! – Она разволновалась не на шутку, ее лицо горело, пальцы в кружевных перчатках крепко сжимали накидку. – Я не хочу стать причиной того, что свет начнет сторониться этих двух милых леди.

– Как вас? – поднажал он.

– Да, – едва слышно призналась она.

Он пожал плечами:

– Полагаю, обе дамы находятся в том возрасте, когда люди сами вольны выбирать себе друзей. Впрочем, как и я, – добавил он.

Пандора настороженно покосилась на него:

– Но мы не друзья, ваша светлость, а просто знакомые.

– Возможно, со временем мы сможем ими стать. – Руперт внимательно всмотрелся в нее. – Расскажите мне о своем браке с Мейбери.

Резкая смена темы поразила Пандору.

– С какой целью?

– Естественное любопытство, учитывая обстоятельства его смерти? – сказал Руперт.

– Не вижу ничего естественного, ваша светлость. – Она гордо вскинула подбородок.

Он пожал плечами:

– Не исключено, потому что вам все известно.

– А разве может быть иначе, ведь Барнаби был моим мужем! – яростно сверкнула она глазами.

– Это был брак по любви? По крайней мере, похоже, что Барнаби вас обожал, – задумчиво произнес он.

– Как это водится в свете, у нас был брак по расчету, – насупилась Пандора.

– Но счастливый? Хотя бы вначале?

– Даже изначально!

Пандора практически с первой минуты поняла, что Барнаби женился на ней только потому, что ему была нужна юная, а значит, безответная и податливая супруга, сопровождающая его на мероприятия во время сезона и играющая роль хозяйки его многочисленных особняков в Лондоне и в деревне. Жена, которая не станет вмешиваться в его жизнь. Барнаби и до брака не проявлял к ней особого интереса, так с чего было ожидать пылких чувств после свадьбы?

После долгих самокопаний Пандора поняла, что у нее нет выбора, кроме как смириться с этими тяжкими узами. Такова, видно, ее судьба. И если при этом ей придется расстаться с девичьими мечтами о любви и великой страсти, что ж, это ее проблемы, и ничьи больше.

Она вовсе не собиралась делиться своими разочарованиями с высокомерным господином, сидящим напротив.

– Вот мы и прибыли, ваша светлость, – с облегчением вздохнула Пандора. Она подвинулась ближе к краю, готовая выпрыгнуть из кареты, как только грум откроет дверцу. – Еще раз спасибо вам за помощь.

– Я загляну к вам завтра.

– С какой целью? – резко обернулась она, уже сделав шаг наружу.

Герцог сверкнул белозубой улыбкой, выходя следом за ней.

– Ну, например, с целью удостовериться, что вы полностью оправились от вечернего происшествия конечно же.

Не могло быть никаких «конечно же» с этим заносчивым джентльменом. Она не желала принимать у себя Руперта ни завтра, ни вообще когда-либо.

Она подозревала, что, несмотря на все их ухищрения, весть о закутанной в плащ даме, покидающей бал Софии в карете герцога Страттона, к утру непременно распространится по Лондону, как пожар. Не хватало только слухов о том, что он посетил ее на следующий день!

– Уверяю вас, я уже полностью оправилась, ваша светлость.

– И все же я вас спас и теперь чувствую себя обязанным лично удостовериться в этом поутру, – продолжал настаивать он.

Пандора в отчаянии воззрилась на него. Всего несколько минут назад он полностью отрицал наличие у себя каких-либо тонких чувств, но открыто признать это она не могла, всей кожей ощущая присутствие посторонних ушей в виде грума. Если он притворяется глухим и слепым, это вовсе не значит, что он не запоминает каждое сказанное ими слово, чтобы было о чем посплетничать на досуге с другими слугами герцога.

Благородные господа жестоко заблуждаются, полагая, что челядь не обсуждает их поступки. И недостатки…

Пандора гордо расправила плечи.

– Поступайте, как считаете нужным, ваша светлость, – холодно бросила она.

– Я обычно так и делаю, – заверил он ее, беря за руку. Он намеренно не сводил насмешливого взгляда с ее потрясенных глаз, когда прижимался губами к кружевной перчатке. – До завтра, Пандора.

Она вырвала у него руку.

– Прощайте, ваша светлость.

– Нет, моя дорогая Пандора, до свидания, уверяю вас, – промурлыкал он, наблюдая, как она поднялась по ступенькам особняка и проскользнула в дверь, которая распахнулась перед ней, не успела она поставить ногу на верхнюю ступеньку.

И ни разу не обернулась!

Он нахмурился при мысли, что ему пора возвращаться домой.

И о женщине, которая, вне всяких сомнений, ждет его там…