Текст книги "Сайтин: Измена"

– Первым пунктом повестки дня значится законопроект 2405, представленный Комитетом по науке. Законопроект представлен одной Арианой Эмори. Исходя из графика выделения ассигнований для Комитета по науке и руководствуясь положениями статута Союза за номером 2595, перечисленными во втором разделе…

Ариана устремила взгляд на Кореина. «Ну? – спрашивали ее полузакрытые глаза. – Неужели ты станешь мешать мне даже в такой чепухе?»

Кореин улыбнулся: поволнуйся, стерва!

Молоточек председательствующего звонко опустился на стол. «Ничего не попишешь – кризис!» – Богданович развел руками. Ропот в палате Советников утих.

Наконец Ариана позволила себе вздох облегчения: первая часть представленного проекта получила одобрение. Рубин получил свой статус, вето Совета Миров потеряло силу, и беспокоиться было уже не о чем. Конечно, Кореин мог устроить нечто вроде перекрестного допроса, однако Ариана была уверена, что недруг побережет силы для более значительной схватки. Для поединка, который Кореин сочтет намного более важным. Проект «Надежда» мог послужить чем-то вроде приманки. Де Франко, возможно, предпочтет воздержаться при голосовании. Но вряд ли станет молчать, когда начнется склока…

Помощники волной хлынули к двери за Советниками. Хорошо еще, что журналистов держали внизу вплоть до объявления об отсрочке заседания. Теперь предстоял двухчасовой перерыв на обед, затем – кадровые вопросы Комитета по науке. С последними было особенно тяжко, ибо процедура была на редкость затяжной и утомительной. Такие вопросы начали решаться в правительстве давно, однако в те годы Совет Девяти был небольшим исполнительным органом и работал куда оперативнее. Затем на протяжении всего одной человеческой жизни штат «Девятки» неимоверно разросся – со всеми вытекающими последствиями. Так что правительству приходилось заниматься вопросами, которые могли решить простые Секретари. Впрочем, одобрение требовалось чисто формальное.

Тем не менее Ариана не могла позволить себе почить на лаврах, пока коллеги не одобрили ее инициативу. Пока Совет Девяти не санкционировал, наряду с прочими осуществляемыми в Ресионе проектами, использование генотипа кого-нибудь из здравствующих Особых.

Каждый год делались попытки протащить в Генеральном Совете запрет на осуществление проектов под эгидой Комитета по науке. Каждый год изоляционисты или им подобные группки сумасшедших старались поставить вне закона практику разведения ази и прочие эксперименты с человеческим материалом. И каждый год Совет Миров пресекал подобную инициативу. Однако не исключалось, что центристы могли на сей раз использовать в своих целях кого-нибудь из этих безумцев и помешать осуществлению проекта «Надежда», провалив соответствующий законопроект. Если радикалы сойдутся в этом вопросе с центристами, уныло рассуждала Эмори, то их объединенные голоса станут устойчивым противовесом партии экспансионистов.

Ариана переживала. Переживала с тех самых пор, как осведомители сообщили, будто центристы решили покинуть зал во время голосования. Беспокоила женщину и внезапная покладистость Кореина.

Доктор Эмори охотно попросила бы председательствующего вынести законопроект Комитета по науке на рассмотрение в первой половине дня, если бы такая мера не показалась остальным подозрительно поспешной. Теперь же складывалась поистине парадоксальная ситуация: препятствия рушились одно за другим, задуманное стремительно воплощалось в жизнь – словом, все было на мази. Даже грозившая поначалу затянуться надолго сессия Совета Девяти должна была завершиться за какие-то три дня, чего раньше не бывало. Покончив с формальностями, члены «Девятки» могли наслаждаться спокойной жизнью обычных граждан по меньшей мере полгода.

Суть задумки сводилась к намерению подстегнуть работу правительства. Участники «Совета девяти» планировали собраться и урегулировать все вопросы, так или иначе затрагивавшие сферы их интересов, дабы потом предоставить «канцелярщину» заботам многочисленных служащих комитетов, выборным представителям Совета Миров, сенатов и иных советов.

Но члены «Девятки» не зря ели свой хлеб: каждый был профессионалом высочайшего класса. Собираясь на короткие заседания, они стремительно решали все дела, после чего столь же стремительно разлетались, дабы заняться своей основной деятельностью. Кое-кто из советников контролировал работу подведомственных комитетов так ретиво и скрупулезно, как конституция не предусматривала. Впрочем, создатели конституции не могли предугадать ту важную роль, которую сыграли в последней войне ресионские разработки, не знали, в каком направлении пойдет развитие человечества. И уж конечно авторам основного закона и в голову не приходило, что Пелла порвет с Солом и Союзом, породив череду громких событий. Комитет по иностранным делам мыслился создателям как своего рода «тихая заводь», управляемая принятыми на дипломатическую службу профессионалами. Однако со временем Комитет по иностранным делам становился все более зависим от докладов Комитета по обороне, ибо непредсказуемые ситуации возникали одна за другой.

Комитет же по науке в свете недавнего открытия другой цивилизации на более важном, нежели звезда Пеллы, небесном теле попросту был вынужден принять на себя дипломатические функции и начать подготовку специалистов, которым, возможно, предстояло общаться с представителями загадочной цивилизации.

Комитет по гражданским делам неимоверно разросся и стал представлять непропорционально крупный избирательный округ. Ко всему прочему тамошние избиратели выдвинули кандидатом человека прыткого и опасного, словно бы обладавшего способностью угадывать, где именно его подстерегает ловушка.

Возможно, Кореин не знал, что Де Франко безоговорочно поддерживала Эмори. Это объясняло бы желание Михаила рискнуть своим политическим будущим, покинув зал при голосовании. Он наверняка не тешил себя надеждой благополучно выбраться из передряги в отношении торговли, которую устроил Пан-Париж с подачи Лао. Кореин не был способен ни на что, кроме как тратить казенные деньги – что, без сомнения, могло вызвать раздражение в определенных кругах. И потому, рассуждала Ариана, Кореин вряд ли осмелится мешать прохождению ее законопроекта на голосовании.

– Доктор Эмори, – несмотря на помощников и телохранителей, плотной толпой окружавших директрису Ресиона, какой-то ловкач сумел дотянуться до ее руки. Тотчас к хозяйке метнулась Кетлин; по ее растерянному лицу можно было угадать напряжение девушки. Растерянность телохранительницы была вполне объяснима, ибо наглецом оказался не чей-нибудь помощник, которого можно было бесцеремонно оттереть в сторону, а сам адмирал Городин. – Можно вас на пару слов?

– Простите, но график поджимает, – сухо отозвалась она, не испытывая ни малейшего желания общаться с человеком, на чье ведомство приходилась весьма ощутимая статья бюджета и кто запросто позволял себе бессмысленные, по ее мнению траты, в то же время въедливо цепляясь к вопросу о необходимости постройки всего лишь десяти кораблей по проекту «Надежда». К тому же адмирал водил дружбу с Кореиным. Ариана имела свои связи в Комитете по обороне и вполне ими обходилась, ибо ей хранили верность значительное число сотрудников спецслужб. И потом, Эмори полагала, что новые выборы в Комитет по обороне могут оставить без мандатов и Городина, и Лу. И теперь стремилась дать это понять Кореину. На случай, если тот жаждал драки.

– В таком случае переговорим на ходу, – не моргнув глазом, отозвался адмирал, чьи адъютанты уже успели смешаться с толпой сопровождавших Ариану лиц.

– Господин, прошу прощения, – вмешалась Кетлин, и тотчас сбоку вынырнул Флориан. Телохранители были безоружны – в отличие от военных. Впрочем, неравенство сил в случае чего не смогло бы остановить Кетлин и Флориана, ибо они были ази, подчинявшиеся хозяйке, а не законам логики.

– Ничего, ничего, – успокоила Эмори переполошившихся телохранителей, подтверждая реплику небрежным взмахом руки.

– Из осведомленного источника я узнал, – начал Городин, – будто одобрение проекта «Надежда» уже у вас в кармане…

«Проклятие!» – мысленно выругалась женщина, чувствуя, как взволнованно забилось сердце. Но ответ ее прозвучал с завидным спокойствием:

– Возможно, ваш источник не ошибся. Но не стоит принимать все за данность.

Кореин расстроился. Выходит, он снова потеряет лицо…

«К чему же он клонит, черт побери?!» – гадала Ариана.

– Знаете, а ведь мы можем застопорить ваш проект, – бросил адмирал.

– Знаю. Но такой шаг не принесет вам выгоды. Так что вы, возможно, просчитали неверно.

– Среди сотрудников Де Франко у нас есть источник. А потому просчет исключен. А еще у нас есть источники в компаниях «Андрус» и «Хейз». Как видите, чертовски лакомый кусочек. Что, неужели работы в Дальнем Космосе все-таки начнутся?

«Боже мой!» – мысленно ужаснулась она.

– Между прочим, – выразительно повел бровью Городин, – у «Хейза» на руках оборонные контракты…

– Не понимаю, к чему вы клоните. И потом, мне не хочется говорить о деньгах перед голосованием. Если вы полагаете подобную привычку правилом, то можете считать меня исключением из него.

– Я и сам – исключение из вашего правила. Но речь вовсе не о деньгах. Так случилось, что я направил своих людей переговорить кое с кем из компании «Хейз», едва только узнал обо всем. Все мы прекрасно понимаем, что ресионский замысел напрямую связан с законопроектом по Рубину. Вчера ночью мои сотрудники штудировали «Ресионскую хартию», и один из них – парень чрезвычайно дотошный – обнаружил там любопытную оговорку. Суть оговорки сводится к праву Ресиона объявлять частью административной территории любую вспомогательную лабораторию. То есть выходит, что ваш комплекс на Фаргоне будет неподконтролен тамошним властям. Зато станет подчиняться вам. Окажется на правах независимой единицы Союза. Причем Рубин тоже имеет к этому отношение.

«Нет, сам он на такое не способен, – лихорадочно рассуждала женщина. – Черт, но теперь ничего не поделаешь. Кто-то проболтался, а он уже упомянул о «Хейзе» и «Андрусе». Скорее всего, они-то во всем и виноваты…»

– Все не так просто, – выдавила Ариана, когда они добрались до пересечения выводившей к балкону галереи и продолговатого зала, за которым располагались помещения Совета – куда она, собственно, и держала путь. Остановившись, доктор Эмори взглянула собеседнику в глаза и попросила: – Продолжайте!

– Проект представляет интерес и с военной точки зрения. Между тем ресионская лаборатория на Фаргоне слаба в отношении обеспечения безопасности.

В груди у Арианы все оборвалось: удар пришелся не с той стороны, откуда она его ожидала. И вообще, оброненная адмиралом фраза показалась ей сущей глупостью: с таким же успехом он мог печься и о торговых договорах.

– Адмирал, мы говорим не о лабораториях.

– А о чем тогда?

– Рубин собирается там работать. По большому счету, это будет его лаборатория.

– Вижу, вы свято верите в недюжинные способности этого молодого человека.

«Ловушка, – смекнула Ариана, – но только где?» А вслух бросила:

– В самом деле, он подает большие надежды.

– Мне бы хотелось обговорить вопросы безопасности, неизбежно возникающие при обсуждении проекта. Но до голосования. Это возможно?

– Послушайте, но у меня деловой обед!

– Доктор Эмори, мне в самом деле очень не хочется отсылать все в Комитет. Я пытаюсь сотрудничать с вами. Но, кажется, события развиваются слишком стремительно. У меня есть и другие заботы – полагаю, вы и сами это хорошо понимаете.

«Кто-то проболтался, – решила она, утверждаясь в подозрении. – И этот лис добрался до болтуна».

Но, обернувшись, госпожа Эмори велела Флориану:

– Передай Янни, что у меня проблема. Пусть позаседает вместо меня. Я прибегу, как только освобожусь.

Чуточку успокоившись, она посмотрела на адмирала, сообразив, что последняя фраза прозвучала точно аргумент в споре, в то время как ее словам надлежало походить на несущиеся с фланга торпеды. «Ну, поговорим у вас или у меня?»

– Спасибо, – поблагодарила Ариана, принимая из рук Флориана чашечку кофе – он готовил этот напиток по ее любимому рецепту. В итоге она согласилась на предложение адмирала: уединиться в ее апартаментах, в зале для совещаний и даже в присутствии ее телохранителей. Только снаружи стояли адъютанты Городина.

Возможно, это был своего рода жест примирения.

Адмирал тоже пригубил кофе – крепкий черный. Впрочем, большинство высокопоставленных лиц в особых случаях предпочитали черный кофе – натуральный и редкий напиток, импортируемый с Сола, с южного полушария Земли. Пристрастие к кофе было одним из немногих недостатков, которые Ариана не только не собиралась изживать, но, напротив, бережно лелеяла. В отличие от Городина она предпочитала кофе с молоком. С настоящим молоком – то была еще одна слабость Советника по науке.

– Сельхозсектор все еще продолжает свою работу. Но наступит день… – доктор Эмори осеклась. Женщина вдруг вспомнила, что Сайтин, когда здесь впервые начали заниматься сельским хозяйством, был настоящим адом, загрязненным силикатами. Первыми очагами сельского хозяйства стали глубокие долины, над которыми возводились специальные купола для поддержания с помощью особых устройств нужного микроклимата.

В ее мозгу промелькнуло еще одно воспоминание: холмы, покрытые, как казалось издали, бурыми и голубовато-зелеными пятнами. Над холмами гигантской паутиной тянулись провода. Установленные на тех же холмах колоссальные зеркала улавливали из космоса свет, который затем направляли вниз. Вращавшиеся по орбитам спутники для формирования погоды регулярно нагоняли на долины бури, ужасные бури. «Не пугайся, Ари, все хорошо, – утешала ее, бывало, мать. – Мы в безопасности. Это непогода ревет…»

Леонид Городин с выражением блаженства на лице мелкими глоточками пил кофе. И время от времени улыбался. Наконец, нарушив тишину, он бросил:

– В Комитете поговаривают, будто затея с Рубиным – ваша личная инициатива. Вы только тем и занимаетесь, что подрываете паритет между нами и Альянсом, между нами и Солом. На эту тему у нас с Лу был разговор. Мы сильно обеспокоены.

– Но ведь мы должны заботиться о своей безопасности. Мы всегда о ней заботились.

– Доктор, скажите лучше вот что: ваш проект будет иметь какую-нибудь стратегическую важность?

«Вот она, ловушка!» – поняла Ариана. А вслух сказала:

– Если рассматривать дело с такой стороны, то даже изобретение новых унитазов может быть истолковано кем-нибудь из ваших советников как нечто, имеющее стратегическое значение.

Городин тактично рассмеялся и выжидательно замер.

– Хорошо, – тихо молвила женщина, – мы будем рассчитывать на то, что ваш Комитет выскажется в пользу проекта. Желаете перевести станцию в другое место – мы переведем ее. Возможно, даже на сайтинскую станцию. Как видите, мы сговорчивы. Единственное, нам не хочется терять Рубина.

– Неужели это так важно?

– Очень важно.

– Хочу сделать вам одно предложение, доктор Эмори. Вы поставили на повестку дня проект. И хотите протолкнуть его. Причем вы намерены протолкнуть проект быстро и легко, без придирок со стороны Комитета по финансам. Повторяю, в проволочках вы не особенно заинтересованы. Вы хотите вернуться в Ресион, мне не терпится возвратиться к моим любимым солдатам. Мне до черта надоело здесь. Вообще терпеть не могу появляться на публике.

– Мне тоже хочется домой, – призналась женщина, решив в подходящий момент сыграть на этой слабости адмирала.

– В таком случае поделитесь со мной информацией по фаргонскому проекту, – попросил военный.

– Скажем, это эксперимент в области генетики.

– Вы собираетесь оборудовать там лаборатории по последнему слову техники?

– Нет, только медицинский отдел. И проводить анализы. Естественно, без административной работы тоже не обойтись. Так что секретного оборудования там не будет.

– Стало быть, там не будет ничего нового.

– Говоря практическим языком, нет. То есть воспроизводства людей на Фаргоне не ждите.

Городин посмотрел на опустевшую чашку, потом – на застывших поодаль ази. И выразительно поднял пустую чашку.

– Флориан, – распорядилась Ари. Едва заметно кивнув, ази взял кофейник и налил адмиралу еще кофе. Городин задумчиво следил за идеально точными движениями телохранителя.

– Можете смело положиться на них, – успокоила собеседника Эмори, угадав его опасения. – Все в порядке. Наш разговор их не интересует. Как-никак они – лучшие творения Ресиона. Правда ведь, Флориан?

– Да, госпожа, – отозвался ази, подавая ей вторую порцию кофе.

– Красота и мозги, – сказала Ариана с улыбкой, но в глазах ее не было и тени веселья. – Между прочим, Альянс не захочет создавать подобные лаборатории. Им нет необходимости этим заниматься, ибо они не осваивают другие планеты.

– И тем не менее нужно все как следует обдумать. Кто станет управлять фаргонским комплексом?

– Янни Шварц.

Городин, нахмурясь, снова принялся прихлебывать кофе из непропорционально крохотной для его габаритов чашечки.

«Ну вот, – подумала Ариана, – теперь что-то начинает проясняться».

– Вот что я вам скажу, доктор Эмори. Многие мои сотрудники возлагают большие надежды на больницу для умственно отсталых в Викинге. По чисто политическим соображениям мне хотелось бы обзавестись соответствующим комплексом вблизи станции Надежда, за которую вы так бьетесь. Нужно подходящее местечко, куда можно в случае чего посылать тяжелобольных. И чтобы Сайтин не мог забирать их в свой госпиталь.

– У вас есть на то особая причина?

– Речь идет о специальных операциях. О людях, чья психика подвергнется изменению. И о тех, чьи лица по понятным вам причинам мне не хотелось бы видеть рядом. Все это люди, ведущие беспокойную жизнь. На больших станциях они чувствуют себя выдохшимися, беззащитными. И определенно почувствуют себя куда лучше в любом из укромных ресионских местечек. Главное, только бы не на Сайтине.

Ариана нахмурилась, не желая более скрывать озадаченность. Доводы адмирала содержали зерно истины…

– Мне нужно только право доступа, – втолковывал Городин. – Право доступа туда, где мои люди могли бы чувствовать себя в безопасности. И чтобы я знал, куда они попали. Я, со своей стороны, готов выделить кое-какие резервы из скрытого бюджета. Выделить людей.

– Военных нам не нужно.

– Но ведь речь идет о единодушной поддержке строительства комплекса. Я в состоянии ее организовать.

– Обойдемся без военных – своими силами. К тому же мне не хочется просить у вас так много. Чего доброго, вы потребуете внесения существенных изменений в проект. Не хочу, чтобы ваши люди, снующие по Ресиону, в конце концов скомпрометировали мой проект. Другое дело, что военный госпиталь и наши помещения могут сосуществовать рядом. Но отдельно друг от друга.

– Пожалуй, мы договоримся. Но нужна надежная связь между нами и вами. Подошел бы человек, с которым мы вместе работали.

Мысль об этом была для Арианы подобна ледяному душу. Ей стоило больших трудов не выдать волнения и удержать руку в прежнем положении, не расплескав кофе из чашки.

– Кого же вы предлагаете? – сдержанно поинтересовалась женщина.

– Доктора Уоррика. Он разрабатывал тренировочные обучающие ленты. В общем, он нас устраивает.

– А вы его? – нарочито спокойно осведомилась хозяйка Ресиона.

– Спросим его самого.

– Знаете, адмирал, кажется, я догадываюсь, от кого вы все узнаете. Черт побери, я знаю, кто ваш источник. Что еще он вам выболтал?

– Вижу, вы уже делаете поспешные выводы.

– Нет. Я и сама боялась чего-то в этом роде. Выходит, вам нужен он? Вам понадобился человек, который руководил бы вашими самыми секретными операциями, с готовностью поступившись моими интересами.

– Я же сказал, что у меня за источники.

– Конечно, они у вас есть. Вам хочется подставить под удар кого-нибудь из людей «Хейза»… Какого-нибудь беднягу-инженера. Которого, уверена, в конце концов и обвинят во всех смертных грехах. Вам нужен Джордан Уоррик. Он хоть сказал, к чему ему все это?

– Он ничего мне не говорил.

– Адмирал, вы крепкий орешек, но вспомните, какой жизнью я живу. И сопоставьте ее с жизнью Уоррика. Итак, что он вам наобещал? Предложил выступить с обличениями? Выходит, таким образом вы рассчитываете гарантировать мне покладистость Кореина?

– Доктор Эмори, вы отлично знаете, что я в состоянии выполнять свои обещания.

– Конечно, в состоянии. А Джордан Уоррик сулит вам мою голову на тарелочке. Обещает изменить расклад голосов в Комитете по науке. А теперь послушайте, какие шаги предприму я. Можете забрать его. Я распоряжусь о переводе не только Уоррика, но и всей его своры. Если хотите поставить его во главе секретнейшей лаборатории, дело ваше. Если он будет произносить речи и писать обо мне разгромные статейки, пусть! – Ариана поставила чашку на стол. – Ну что, адмирал, договоримся? Если все дело только в этом, то в проклятом городе мы долго не задержимся. Вы обеспечите моему предложению прохождение по тайному голосованию по проекту «Надежда». Если решение действительно примут единогласно, то необходимость обсуждать что-то дополнительно не возникнет. Договорились?

– Думаю, мы поладим.

Женщина улыбнулась:

– Вот и замечательно. Если хотите разместить отдел Уоррика на Фаргоне, это следует оформить официально. Надеюсь, ваши сотрудники с этим справятся. Мои все загружены делами. Впрочем, размещение в надежном убежище не к спеху. Верю также, что вы знаете, как получить необходимую для оформления бумаг подпись Уоррика.

Поспешно допив кофе, адмирал поставил чашку на стол.

– Спасибо, доктор Эмори, – пробормотал он. – Уверен, что все сложится к обоюдному удовольствию. – Поднявшись, Городин протянул руку хозяйке.

Ариана тоже встала и пожала адмиралу руку. И улыбалась ему все время, пока провожала до двери.

Кетлин закрыла за гостем дверь; при этом лицо ее оставалось непроницаемым, точно у часового на посту.

Флориан собрал со стола чашки, тоже стараясь не смотреть на хозяйку.

Ази отлично понимали, когда можно схлопотать нагоняй.

«Пособие по производству», аудиозапись.

Обучающая лента по генетике № 1.

2396 год по ресионскому летоисчислению.

«Ресионские общеобразовательные издания», 8970-8768-1

Одобрено для 80+

Партия AL-5766: четыре единицы.

Техник начинает стандартную для Ресиона процедуру – пересадку заранее размноженного генетического материала. Неиспользованные десять единиц из партии AL-5766 остаются в генетическом банке данных – обычная процедура при работе с коммерческим и экспериментальным материалом.

AL-5766 – женские особи класса альфа. Альфа обладает высшим интеллектом в классификации неграждан от A до Z, от 150 по шкале Резнера и выше, вплоть до 215 – наиболее высокого результата из известных на сегодня. AL-5766 имеет показатель 190 баллов, что граничит с гениальностью. Альфы создаются очень редко: только для выполнения специальных задач, для научных исследований, а также для колонизации в местах с относительно низкой плотностью населения и терпимым отношением к независимым суждениям. Альфы, лишенные возможности ранней социальной адаптации, подвержены расстройствам личности: лучшие успехи асоциальных альфа имеют положительную обратную связь с ранним началом обучения и ускоренным усвоением информации об окружающем мире, чтением и занятиями математикой при минимальном вмешательстве извне кроме как для поощрения. В случае с альфа успех наиболее надежно обеспечивает их воспитание в приемных семьях с первых дней после рождения: тогда их поведенческие и социальные установки полностью соответствуют естественно рожденным с аналогичными показателями по шкале Резнера. Всегда необходимо иметь в виду, что особенности генотипов ази и, до некоторой степени, их классификация заранее предопределены генетической картой, составленной специально для данного генотипа, и что недостатки альфа связаны, по всей видимости, в первую очередь с ошибками при составлении генетических карт.

При воспитании среди родственников AL-5766 демонстрировали приемлемые параметры развития, однако обнаруживали склонность к агрессии. При развитии в сообществах ази статистика AL-5766 совершенно неудовлетворительна: агрессивное поведение, депрессии, странные иррациональные стремления. Выявленные недостатки AL-5766 не поддаются исправлению через генетическую карту и лишь иногда могут быть компенсированы вмешательством в воспитание, хотя в двух случаях определенное решение этой проблемы было достигнуто помещением объектов в условия военного времени с присущими ему тяготами и лишениями.

Однако исключительная способность AL-5766 к математике до сих пор не была востребована, а с 2353 года научные эксперименты с этим генотипом вообще не проводились. Но сейчас в Ресионе полагают, что способ корректировки проблем генетической карты найден; интерес к этому возник в связи с тем, что партия AL-5767 обрела все качества класса бета, утратив черты, делавшие партию 5766 одновременно выдающейся и требующей постоянных забот.

Группа состоит из четырех единиц, поскольку команда генетиков разработала два слегка различающихся способа исправления генотипа. Две единицы каждого типа обеспечат статистику для адекватного сопоставления с ранее собранным материалом. Использовать исходный генотип для контроля необходимости нет: статистика по AL-5766 ведется уже сорок шесть лет, и нет нужды подтверждать недостатки старого типа.

Яйцеклетка не имеет собственного кода, пока не получит полный диплоидный набор AL-5766. Это стандартная процедура при размножении ази и граждан.

Матка, в которую вживляется каждое яйцо, заполнена биоплазмой и имеет способность сжиматься; указанная среда практически не отличается от естественных условий вынашивания плода. Система используется в Ресионе уже сорок девять лет и в точности воспроизводит все движения, звуки, химический состав и процессы обмена живой матки.

–

Партия EU-4651: десять единиц.

Особи из партии EU-4651 представляют собой четыре крохотные частички жизни, которым всего лишь сутки от роду. Все четыре имеют идентичный генетический код, способны активно делиться и расти во тьме маток. Особи мужского пола зачаты в идентичных условиях; как положено во всех таких случаях, десять особей хранятся в генобанке.

EU-4651 – старый тип класса эта, коэффициент по шкале Резнера колеблется между 90 и 95. Обладают исключительной устойчивостью. Представляют собой одну из самых удачных партий класса эта, обычно находящего применение в промышленности и военном деле, причем не только на Сайтине; все исходные и обычные производные данной партии запатентованы. При обычном раскладе Ресион мог просто продать необходимые яйцеклетки в любом затребованном лабораторией количестве, но на сей раз на EU-4651, большинство которых используется на военной службе, поступила не совсем обычная заявка. Одна из особей этой партии выказала несвойственную и начавшую развиваться с опозданием способность действовать в экстремальных ситуациях, что подразумевает возможность перевода в другую категорию и дальнейшее усовершенствование типа при условии, что программа развития с учетом данной особенности может быть запущена либо на имеющихся особях, либо на будущих представителях типа EU-4651.

–

Партия RYX-20: двадцать единиц:

Генотип относится к классу ро, от 45 баллов и ниже по шкале Резнера. Ро – самый примитивный из всех классов ази, производимых Ресионом на коммерческой основе. Ази класса ро исключительно хорошо выполняют все задачи, а вмешательство извне минимально, поскольку они не имеют тенденции отклоняться от программы. Способность противостоять нежелательному воздействию и так называемым «плохим обучающим лентам» делает их исключительно ценным исходным материалом при проверке новых программных структур, что в сочетании со склонностью к обычному труду подчеркивает особую полезность для Ресиона этих двадцати ази. В силу способности переносить длительное физическое напряжение они, подобно классам от тета до пи, обычно не подвергаются омолаживанию, которое, разумеется, мало препятствует износу опорно-двигательной системы; но они являются носителями ценной структуры, что внушает уверенность в успешном развитии генотипа.

–

Партия КВ —*-**-**-**-****: одна единица:

КВ-*-**-**-**-**** получен непосредственно методом криогенного воспроизведения, перевезен самолетом компании курьерской службы в Новгород, дабы в конце недели, если позволит погода, вылететь обычным рейсом.

КВ-*-**-**-**-**** получен из тканей семилетнего ребенка из ***, погибшего при неудачном падении. Матери ребенка было заявлено, что опыт не предусматривает воссоздание идентичного человека; по закону такое воссоздание требует особого разрешения, но по желанию матери клонированный экземпляр может носить имя и обязан получить гражданский номер погибшего ребенка, став, таким образом, посмертной копией любимой дочери Сюзанны Х. (настоящие имя и гражданский номер не приводятся). Эмбрион будет развиваться в лаборатории ***, что потребует минимальных расходов – на перевозку емкости с эмбрионом обычным военным самолетом. Соответственно, в нужный момент ребенок будет доставлен из лабораторного эмбриофона к своей генетической матери.

–

Партия КВ-*-**-**-**** РП: одна единица:

Клонирование людей, желающих обзавестись своей точной копией, а не потомством со смешанным генетическим набором, стало желанным источником дохода для лаборатории, ибо расходы на производство одного такого объекта достигают 500 тыс. кредитов; но Ресион как исследовательский и научный центр не проявляет особого интереса к деятельности подобного рода, которую еще называют «клонированием тщеславия» – исключая, правда, воспроизводство редких генотипов, представляющих коммерческий или научный интерес. Речь идет о находящемся в материнской утробе плоде. На практике Ресион полностью оплачивает расходы по криогенному воспроизведению материала, обозначенного как КВ-*-**-***-****: родительская особь, исключительно талантливая, проявляет желание обменять ценную генетическую информацию на одного из полученных потомков. Кроме того, родитель готов подписать доверенность на право передачи Ресиону права доступа ко всем интересующим его информационным материалам: Ресион будет хранить эти данные для дальнейшего использования в развитии генотипа, но обязуется не использовать генотип в коммерческих целях ранее, чем через пятьдесят лет после смерти родительской особи и ее копии.

Под кодовыми обозначениями А**-1 в хранилище закладываются десять генетических наборов.

–

Партия СХОЗ-789X: одна единица:

Эмбриофон с СХОЗ-789Х (день от роду) располагается в большом здании на удалении от последнего корпуса, что на холме. СХОЗ-789Х – экспериментальный образец (на это указывает приставка «Х»), очень близок к RYX-20 или EU-4651, однако генетические коды RYX-20 и EU-4651 указывают на наличие двух ног, а СХОЗ-789Х – на четыре. Кроме того, в RYX-20 и EU-4651 генокоды определяют гладкую кожу, а в СХОЗ-789Х – гнедую шелковистую шкуру и весьма развитую способность к быстрому бегу.