Текст книги "Навеки мой"

Глава 27

Софи не хотелось оставаться одной.

После того как Филипп подтвердил слова Джорджианы, ее первой мыслью было поехать домой, забраться в постель, накрыться одеялом с головой и пролежать так до конца года. Как она могла так ошибаться в отношении Джека? Как он мог солгать и обмануть ее столь изощренно? Он делал все, чтобы надавить на ее слабости, заставить нарушить установленные ею правила и, наконец, уничтожить ее окончательно. Интересно, как долго продолжал бы он говорить ей о любви? Как долго прокладывал бы себе путь в ее постель красивыми словами? Прижав руку к груди, Софи подумала о том, что прежде всего должна себя спросить, как долго она продолжала бы ему верить.

Однако, забравшись в постель, она непременно вспомнит о Джеке, о том, как он обнимал ее, шепча на ухо слова любви. В постели Софи могла размышлять лишь о том, как Джек – такой большой и сильный – лежал рядом с ней, двигался в ней, и от этого ее унижение будет совсем полным.

Чтобы излечиться от мыслей о нем, нужно занять свою голову чем-то другим. Когда Софи вышла из маленькой пустой комнатки, где пряталась некоторое время, сердце ее было разбито вдребезги, однако решимость вернулась. Она взяла с подноса лакея бокал вина и окинула взглядом зал, остановив свое внимание на Энтони Гамильтоне, сидевшем в одиночестве со стаканом в руках.

Мистер Гамильтон слыл одним из самых скандально известных джентльменов в обществе. Он был наследником графа, но отказывался пользоваться своими привилегиями. Молва связывала его с именами половины великосветских дам, и для всех оставалось загадкой, что его до сих пор никто не вызвал на дуэль. Гамильтон был очень скрытным. Человек, о котором все судачат, но с кем никто не общается. Но что было более важно для Софи – играл он совершенно безжалостно, и ни одна ставка не казалась ему слишком высокой.

Она направилась к нему через весь зал. Софи слышала, что однажды Гамильтон поставил на кон все, включая надетый на нем костюм, и выиграл. Обычно она избегала иметь дело с людьми, готовыми на подобный риск, но сегодня испытывала острую необходимость отвлечься. Либо она выиграет крупную сумму, которая залечит ее душевную рану, либо проиграет, и тогда ей будет о чем беспокоиться помимо красивого вероломного герцога.

– Добрый вечер, сэр! – Софи присела в реверансе, а мистер Гамильтон поднял голову, и его темные брови поднялись от удивления. Он наблюдал за игрой в кости за соседним столом и явно просчитывал шансы поединка.

При виде Софи Гамильтон поднялся с места.

– Добрый вечер, миссис Кэмпбелл! – Их ни разу не представляли друг другу, поэтому Софи подумала, что он знает, кто она такая.

– Надеюсь, вы простите мою дерзость, – произнесла она с ослепительной улыбкой. – Но мне говорили, будто вы самый лучший игрок в Лондоне.

– Что это, мэм: лесть или осуждение?

Софи рассмеялась:

– Восхищение! Так это правда?

– Не могу ответить вам на этот вопрос. Я ведь играл не с каждым жителем Лондона. Например, с вами я тоже не играл.

Именно этих слов Софи и ждала. Ее сердце часто забилось.

– Не желаете ли исправить это? – продолжила она.

– Каковы ставки? – осведомился Гамильтон.

– Десять гиней. – Счет в пикете мог меняться очень быстро, поэтому Софи знала, что рискует тысячами фунтов.

И все же пикет был любимой игрой отца. Если он и проигрывал, то за другими столами. Софи играла в пикет с самого детства. Это была сложная стратегическая игра, победу в которой приносило мастерство игрока, а не счастливый случай. Она потребует от Софи пристального внимания, и именно это ей было сейчас нужно. К тому же Софи не исключала возможность получить щедрое вознаграждение.

Мистер Гамильтон протянул руку:

– После вас, мэм.

Софи заметила небольшой столик в дальнем углу зала, скрытый от посторонних глаз пальмами в кадках. Слуга принес новую колоду карт, и Софи отставила в сторону бокал с вином.

Игроки бросили жребий, и она получила право первого хода. Софи перетасовала карты несколько раз, помня об установленном отцом правиле. Мистер Гамильтон наблюдал за ней с еле заметной улыбкой. Она раздала карты, и игра началась.

Партия в пикете состояла из шести конов. После не слишком удачного начала Софи играла ровно до пятого кона. Она оказалась права: игра с мистером Гамильтоном потребовала всего ее внимания. В игре он был поистине беспощаден, хотя и сидел, развалившись в кресле, словно ему не было никакого дела до карт.

Софи уже приготовилась сдавать карты в последний раз, когда подошедший к мистеру Гамильтону слуга что-то прошептал ему на ухо. На лице мужчины отразилось изумление, после чего он поднялся с места.

– Миссис Кэмпбелл, приношу вам свои извинения, но мне необходимо ненадолго отойти.

– Конечно. – Софи положила колоду на стол. – Вы вернетесь, чтобы закончить партию?

Гамильтон немного помолчал.

– Думаю, да. – Он улыбнулся. – Надеюсь. – Он отвесил поклон и удалился.

Софи потянулась к бокалу. Последний кон нужно сыграть либо очень хорошо, либо очень плохо. Она пока не набрала сотни очков. Это означало, что ее проигрыш – если она все же проиграет – будет меньше, чем если бы она набрала сто очков и все равно проиграла. Софи редко проигрывала намеренно, но порой эта тактика себя оправдывала.

– Добрый вечер, – раздался рядом с ней мужской голос.

Софи вздрогнула и выпрямилась. Это был вовсе не вернувшийся к игре мистер Гамильтон, а мужчина, которого она весь вечер пыталась забыть. Одетый в безупречный вечерний костюм, он был так же ослепительно красив, как и всегда. Горло Софи сжалось, когда он ей улыбнулся – такой притягательно печальный, хотя она знала, что он был самым отъявленным из лжецов.

– Я тебя искал, – промолвил Джек.

Софи взмахнула рукой в насмешливом приветствии.

– Вот она я. Что тебе нужно?

– Поговорить с тобой.

– Не надо! Я не хочу тебя видеть. И уж тем более говорить с тобой.

– У тебя есть основания злиться.

Проблеск надежды на то, что произошла какая-то чудовищная ошибка, погас.

– Прошу прощения, сэр. Но я уже занята, – с раздражением произнесла Софи. – Мой партнер скоро вернется, и я хочу продолжить игру.

– Ты имеешь в виду Гамильтона? – Джек наклонился, опершись локтем о стол. Его глаза были такими пронзительно-голубыми, что Софи вынуждена была опустить голову. – Он не вернется.

– Что? – Она рассердилась. – Почему? Что ты с ним сделал?

– Ничего. Филипп с ним беседует. – Джек взял в руки колоду, лежавшую на столе. – Сыграй лучше со мной. Мне говорили, что именно этим занимаются здесь посетители.

Лицо Софи обожгла краска гнева.

– Играй с кем-нибудь другим.

– Почему? – Джек перетасовал карты. – Я тренировался. Так что теперь проигрываю не каждый раз.

Софи усмехнулась:

– Ты прекрасно знаешь почему.

– Неужели? – Он снова перетасовал карты, не сводя с Софи своего завораживающего взгляда. – Будь добра, объясни.

Софи сдерживалась изо всех сил. Тяжело было видеть его здесь, где она намеревалась спрятаться от него, но Джек все же пришел, и Софи не понимала зачем. Ужасно было представлять его рука об руку с невестой – очаровательной изящной девушкой из высокородной семьи, достойной, чтобы стать герцогиней. Софи не могла сидеть напротив него и делать вид, будто все это не имеет значения, что он не пронзил ее сердце стрелой лжи.

– Мистер Дэшвуд предостерег меня от общения с вами, ваша светлость. – Она намеренно обратилась к нему именно так, чтобы напомнить о его положении и о своем собственном.

– Правда? Меня он тоже предостерегал. Но на сей раз Дэшвуд не вмешается. Не волнуйся, ты не лишишься членства в клубе, если сыграешь со мной партию.

Софи была готова сделать нечто непростительное, а именно – поднять крик, выхватить из рук Джека карты, чтобы швырнуть ему в лицо, и даже разрыдаться.

– Уходи, – чеканя каждый слог, произнесла она. – Прошу.

– Почему?

– Потому что человеку твоего положения не пристало находиться в таком месте, как это.

Джек оглянулся через плечо.

– Вон за тем столом граф играет в кости, если уж на то пошло.

Софи сжала переносицу кончиками пальцев.

– Прошу.

– Софи, позволь мне все объяснить. Я знаю, что именно ты слышала…

– Джек, – устало промолвила она, – все кончено. И это к лучшему.

– Тогда играй. – Он с неожиданной ловкостью раздал карты.

– Не сегодня.

Софи отодвинула стул и поднялась. Куда же делся мистер Гамильтон? Поблизости наверняка есть какой-нибудь знакомый, который сможет ее спасти. Наверное, сегодня нужно было заняться мистером Картером. Софи не любила его, но он хороший человек. Пожалуй, это ей и нужно. Порвать с прошлым. Забыть об обреченной на провал любви, коей она воспылала к герцогу Вэру. Мысли, как она устроит собственную жизнь в качестве миссис Картер, помогут ей отвлечься. Должны помочь. Ведь если она станет женой Джайлза Картера, ей придется думать только о нем, убедить себя в том, что он действительно ей небезразличен. Софи будет гнать прочь любую мысль о герцоге Вэре, запретит себе вспоминать о том, как он ее целовал, смеялся вместе с ней и заставлял ее колени подгибаться от желания.

Джек положил на стол стопку фишек:

– Ставлю пять тысяч фунтов.

Однажды он уже делал такую ставку, и Софи проиграла, не только партию, но и свое сердце.

– Если выиграешь, эта сумма станет моим свадебным подарком тебе, – продолжил Джек. – Этих денег будет вполне достаточно, чтобы начать новую жизнь с мистером Картером или кем-то другим. Ведь у богатой женщины появится много поклонников.

Софи знала, что ей нужно уйти, но по какой-то непонятной причине, вместо того чтобы ответить отказом, спросила:

– Против чего?

Джек подался вперед. Его волосы отливали золотом в отсветах множества свечей.

– Если выиграю я, ты выйдешь за меня замуж, как и обещала.

Да как он смеет? Джек собирался жениться на Люсинде Афтон. Джорджиана и Филипп подтвердили это.

– Ты согласна? – спросил он.

Софи посмотрела на карты, а потом на него. Он причинил ей боль, лгал, а теперь превратил все в игру. Что ж, раз смог он, то и она сумеет. Пикет требует максимальной сосредоточенности, а Джек нечасто играл в него. После наполненной радостью ночи, за которой последовал ужасный день, разбивший ей сердце, Софи заслужила эти пять тысяч.

– Только глупец станет ставить на кон свой брак, но если ты достаточно безрассуден, чтобы рискнуть пятью тысячами фунтов, я с удовольствием выиграю их у тебя. – Софи взглянула на выпавшие ей карты. – У меня карт-бланш, так что меняю пять карт.

Джек кивнул.

– Я действительно глупец. Мне следовало рассказать о Люсинде раньше…

Софи не хотелось даже слышать имени этой женщины.

– Сколько карт меняешь ты?

– Три, – ответил он.

– Полагаю, ты не упоминал о ней из страха, что я откажусь стать любовницей помолвленного мужчины. Ты был прав. – Софи быстро выложила карты на стол, чтобы Джек мог удостовериться, что она говорит правду, но сразу забрала их обратно. Она уже заработала десять очков лишь потому, что у нее на руках не было фигурных карт.

– Я не упоминал о ней, поскольку не был с ней помолвлен.

– Вот как? – Софи отобрала пять карт из имеющихся, отложила их в сторону и взяла пять новых из оставшейся колоды. Как она и ожидала, ей повезло. Ее рука была полна карт большого достоинства. – Немного странно, что твоя семья считает иначе.

Джек отложил три карты и взял из колоды новые.

– Моя мать надеялась, что я женюсь на Люсинде. Но это так и осталось ее надеждой.

– Поэтому ты угощал Люсинду мороженым в кондитерской Гюнтера? – Софи внимательно изучала карты. На сей раз она так легко не сдастся. – У меня шесть очков.

Джек поджал губы.

– Хорошо! – бросил он, подтверждая ее догадки о том, что у него нет такого же количества очков.

Софи добавила шесть очков к своему счету.

– Мне пришлось поговорить с Люсиндой и убедиться, что она не рассчитывала на этот брак, – продолжил Джек. – Собственная мать на протяжении многих лет говорила ей, что она просто обязана выйти за меня замуж…

– Секстет, – холодно промолвила Софи.

У нее на руках оказались трефовые карты от семерки до дамы.

– Хорошо, – ответил после небольшой паузы Джек. У него на руках была последовательность в шесть карт, но не больше.

Софи улыбнулась, не поднимая головы.

– У меня репик[3]3
  Тридцать очков у игрока до начала первой взятки.


[Закрыть]. – И еще тридцать очков сверх тех шестнадцати, что она заработала на секстете. Шестьдесят два очка, а игра, по сути, еще не началась.

– Люсинда ждала возможности сообщить мне, что не желает выходить за меня замуж. А когда я уехал из города несколько недель назад, она даже понадеялась, что больше я не вернусь. – Софи подняла голову. Джек был бледен, но его голубые глаза смотрели на нее так же уверенно, как и прежде. – Я тоже пожалел, что мы вернулись в Лондон из Олвин-Хауса.

У Софи перехватило дыхание. Она и сама много раз жалела, что они не остались в загородном доме Джека навсегда. Софи заставила себя вновь переключить внимание на карты.

– Но мы сделали это, – заметила она. – Потому что тебя позвал долг.

– К черту долг! – со злостью крикнул Джек. – Неужели ты действительно думаешь, что я мог бы сделать тебе предложение, будучи помолвленным с Люсиндой?

Подбородок Софи задрожал.

– Филипп объяснил, что ты был обещан ей с самого детства…

– Филипп идиот!

Слезы затуманили взор Софи, и ей пришлось несколько раз моргнуть.

– Он сказал, что много лет назад твое сердце было разбито и ты так и не оправился после этого. Заявил, что ты женишься только по расчету.

– А вот в этом он прав. – Джек опустил карты на стол. – Я считаю, что благоразумно и практично жениться на той, которую мне захочется видеть каждое утро, когда я открываю глаза. На женщине, у которой хватило ума и смелости отправиться в Лондон и зарабатывать себе на жизнь игрой в карты. На женщине, способной в проливной дождь выйти из экипажа и отправиться дальше пешком, чтобы спросить, где располагается темница, на женщине, которую я мечтаю видеть рядом с собой на балах и званых вечерах, потому что она заставляет меня смеяться и не дает скучать. По-моему, решение жениться на тебе самое разумное в моей жизни. Я люблю тебя, Софи. Только тебя одну.

Она была так ошеломлена, что не могла вымолвить ни слова. И это было хорошо, потому что пауза вновь заставила разум Софи работать. Когда Джек впервые поцеловал ее, она сама предложила ему заняться любовью. По возвращении в Лондон Софи нарушила обещание больше не видеться. Она попросила Джека помочь ей избавиться от навязчивого внимания Филиппа, и он не преминул сделать это, причем лично. Джек не просил ее возобновить отношения в Лондоне. Это она пригласила его в свой экипаж, а потом и в дом. Джек всегда исполнял все ее желания, а она отплатила ему тем, что подумала о нем самое худшее.

Софи посмотрела на него, на идеальные черты его лица, элегантный костюм и поймала на себе его напряженный взгляд. Она медленно положила карты на стол.

Софи подумала о своем дяде, признавшемся, что он так и не нашел жену, потому что не имел перспектив. О добром, порядочным, но тем не менее холостом Джайлзе Картере, коротающем ночи за карточным столом. И об отце, отказавшемся от семьи, титула и наследства из-за любви к матери и оставшемся рядом с ней в болезни и в бедности, ни разу не пожалев о своем решении.

Не каждому выпадает счастье встретить истинную любовь. Софи полюбила Джека, и если она что-то и знала об удаче, так то, что нельзя от нее отказываться, когда она сама идет в руки.

– Ты выиграл, – произнесла она, смахивая со стола карты и фишки.

Джек вскочил с кресла и оказался около нее, прежде чем они посыпались на пол. Заключив Софи в объятия, он накрыл ее губы в обжигающем поцелуе.

Софи подалась навстречу Джеку и обвила его шею руками, чтобы ответить на поцелуй с такой же страстью. Джек погрузил пальцы в ее волосы, а поцелуй стал таким глубоким, что Софи буквально утратила чувство реальности. В ее мире существовал один лишь Джек, и он любил ее. Только ее.

Наконец Джек поднял голову и крепко прижал любимую к груди. Софи услышала учащенное биение его сердца напротив своего виска, и от этого ее грудь сдавило необъяснимой болью.

– Верно, – пробормотал Джек. – Довольно с нас этого места.

Все еще обнимая Софи за талию, он направился в холл, увлекая ее за собой, как сделал это несколько недель назад. Однако на сей раз Софи следовала за ним по собственной воле. Она почти бежала, чтобы поспеть за ним, цепляясь за рукав сюртука. Словно сквозь туман Софи видела, как люди удивленно смотрят им вслед, но сегодня ей не было до этого никакого дела. Пусть смотрят. Краем глаза она заметила Филиппа и мистера Гамильтона, сидевших за столом с бутылкой портвейна. Мистер Гамильтон поднял бокал в приветственном жесте, но Филипп даже не повернул головы.

– Проклятье! – пробормотал Джек.

С выражением мрачного неодобрения на лице к ним направлялся мистер Дэшвуд. За ним шел Форбс.

Софи густо покраснела, вспомнив о предостережении владельца клуба.

– Сейчас нас будут бранить.

– Не слишком, – ответил Джек, не сбавляя шага. Они достигли холла, и он бросил на ошеломленного Фрэнка свой исполненный властности герцогский взгляд. – Принесите плащ миссис Кэмпбелл и мою одежду!

Судорожно сглотнув, слуга бросился исполнять приказ.

– Джек, мистер Дэшвуд попросил меня пообещать, что я больше не стану с тобой играть, – прошептала Софи, но он продолжал прижимать ее к себе, словно боялся отпустить. Сердце Софи пело. Ему не стоило бояться. Она больше его не оставит, даже если мистер Дэшвуд вышвырнет ее из клуба и никогда больше не пустит на порог.

– Правда? Слава богу, ты его не послушала. – Джек заговорил громче, когда к ним приблизился владелец клуба. – Дэшвуд!

– Ваша светлость. – Тот отвесил поклон. – Можно вас на пару слов?

– Нет, – ответил Джек. – Я ухожу.

Мистер Дэшвуд был явно недоволен происходящим, но холодный аристократичный тон Джека не оставлял места для возражений. Взгляд владельца клуба переместился на Софи, лицо которой стало пунцовым.

– Миссис Кэмпбелл, надеюсь, вы не забыли о нашем уговоре?

– Нет, сэр. Но должна вас заверить, что сегодня я ничего не проиграла его светлости…

– Напротив. Она выиграла все, что у меня есть. – Джек наконец разжал объятия, чтобы Софи смогла забрать у Фрэнка плащ и набросить на плечи. – Можете вычеркнуть мое имя из списка членов клуба. И имя миссис Кэмпбелл тоже. Если же она пожелает сохранить за собой членство в клубе, вам придется внести ее в список под именем герцогини Вэр.

Эти слова заставили мистера Дэшвуда забыть обо всем, что он собирался сказать. Он замер, и теперь его лицо выражало одновременно неодобрение и изумление. Джек устремил взгляд поверх его плеча.

– Форбс, мне нужен экипаж. Немедленно.

– Да, ваша светлость. – Слуга поспешно вышел на крыльцо.

Софи заставила себя улыбнуться.

– Благодарю вас, мистер Дэшвуд. Мне было очень приятно стать членом вашего клуба. Но, думаю… – Она посмотрела на Джека, взгляд которого сразу потеплел. – Думаю, что со ставками покончено, – закончила Софи. – Прошу прощения, если причинила вам беспокойство.

– Уверен, сегодня игра удалась вам на славу, мадам. Желаю всего хорошего.

Мистер Дэшвуд развернулся и пошел прочь как раз в тот момент, когда запыхавшийся Форбс сообщил, что экипаж ждет у крыльца. Фрэнк подал Джеку пальто и шляпу, и они вместе с Софи спустились по ступеням клуба. Вероятно, в последний раз. В качестве герцогини она вряд ли сможет посещать это заведение. К тому же ей больше не нужно зарабатывать здесь деньги.

Джек помог ей подняться в экипаж и опустился на сиденье рядом. Экипаж тронулся с места, и Джек усадил Софи к себе на колени и крепко обнял ее за талию.

– Вот так-то лучше, – пробормотал он, прижимаясь губами к ее шее.

– Все это ужасно скандально, – вздохнула Софи, склоняя голову набок, чтобы Джек мог сделать это снова.

– Мы будем счастливы, и это пресечет сплетни на корню. – Он развязал тесемки плаща Софи.

– Джек. – Софи посмотрела на любимого. – Ко мне заезжал дядя. Мой дед умер, и дядя пожелал разыскать меня. Он настоящий джентльмен. Виконт Мейкпис.

Джек даже бровью не повел, услышав об аристократических связях Софи.

– Он всегда желанный гость в нашем доме, если будет с тобой любезен.

– Но… разве ты не понимаешь? Теперь я не пустое место, не девушка без роду-племени. Я ни за что не произнесла бы имя лорда Мейкписа вслух, пока мой дед был жив. Но дядя Генри… Он показался мне славным и добрым, как мой отец.

Джек коснулся пальцем ее губ.

– Софи, ты неправильно поняла меня. Мне безразлично, кто твои родные – члены королевской семьи или странствующие картежники. Мне нужна ты. Я люблю тебя. Твой дядя или твои друзья – желанные гости в нашем доме до тех пор, пока ты желаешь с ними общаться.

– Странствующие картежники? – Софи округлила глаза. – Общество никогда не приняло бы такую герцогиню.

– Да бог с ними со всеми! У тебя есть красивое платье, в котором ты могла бы пойти под венец?

– Да… но мне понадобится получше…

– У меня в кармане разрешение на брак. – Джек кивнул, когда Софи ошеломленно охнула. – Я не давал покоя клеркам коллегии юристов гражданского права до тех пор, пока они не выдали мне его. Теперь нам нужен лишь викарий и церковь. Как насчет завтрашнего дня?

– Сомневаюсь, что герцоги женятся столь поспешно! – Софи отстранилась, чтобы видеть лицо Джека. – К тому же только сегодня утром предполагалось, что объявят о твоей помолвке с другой женщиной.

– Предполагалось, – с нажимом произнес Джек. – Моей матерью, которая ошибалась.

– И все же ты мог бы меня предупредить, – с укором ответила Софи. – Я ведь собиралась побить тебя в пикет и выиграть твои деньги, чтобы отплатить за ту муку, которую испытала, когда Филипп рассказал о твоей помолвке. Почему ты мне ничего не сказал?

– Я знал, что выиграю лишь в том случае, если ты этого захочешь. Тебе не надо слушать Филиппа. Я пообещал заботиться о Люсинде, когда умер ее отец. Тогда она была совсем ребенком. Решение о браке приняла моя мать, а вовсе не я.

– Филипп сказал, Люсинда умная и красивая девушка…

Джек улыбнулся, прижавшись лбом к лбу Софи.

– Так и есть. Умна настолько, что предпочитает поехать в Египет и заняться раскопками, лишь бы только не стать женой старого нудного герцога.

Софи вскинула брови.

– Это ты о себе?

Губы Джека растянулись в улыбке, и Софи поняла, что отныне он принадлежит ей одной.

– Боюсь, что да.

Софи рассмеялась, и Джек усадил ее себе на колени так, чтобы ее спина прижималась к его груди.

– Знаешь, чем я хотел заняться во время долгого переезда в Олвин-Хаус? – пробормотал он, едва касаясь губами затылка Софи.

– Ты же сказал… – Голос Софи сорвался, когда руки Джека скользнули по ее бедрам и животу, а потом легли на грудь. – Ты сказал, что хотел преподать Филиппу урок…

– Правда? Ах да. Он должен был усвоить, что ему не следует мешать моим попыткам соблазнить тебя. – Джек стащил платье с плеча Софи и прижался губами к обнаженной коже.

Она задрожала.

– В этом состоял твой план?

– План? – Он тихо рассмеялся. – У меня не было плана. Просто мне не давала покоя мысль о том, что я безумно хочу овладеть тобой. Даже когда ты была в платье служанки и с паутиной в волосах.

Софи вспомнила тот момент на чердаке, когда Джек оказался совсем близко, и ее тело охватило пламенем.

– Ты знал, как сильно я тебя тогда желала? – прошептала она, запрокидывая голову и наслаждаясь ласками рук Джека.

– Думаю, нам нужно обосноваться в Олвин-Хаусе, – после паузы сказал он. – Заполнить его детьми, смехом и счастьем, чтобы однажды наши внуки смогли изучить чердак и удивиться тому, как сильно любил свою жену девятый герцог Вэр. – Джек поцеловал Софи в шею. – Моя будущая герцогиня.

– Джек, – тихонько выдохнула она. – Мой будущий герцог.

– Навеки твой.