Текст книги "Возвращение домой"

Глава вторая
Уэллс

– Ты выглядишь измотанным, – сказала Саша, склоняя голову набок, от чего ее длинные черные волосы рассыпались по плечу. – Почему ты не идешь спать?

– Я лучше побуду тут, с тобой.

Уэллс подавил зевок, превратив его в улыбку. Это оказалось нетрудно. Каждый раз, глядя на Сашу, он подмечал что-то, заставляющее его улыбаться. Например, то, как ее зеленые глаза блестят в мерцающем свете костра. Россыпь веснушек на ее высоких скулах зачаровывала Уэллса не меньше, чем саму Сашу – ночные созвездия. Вот и сейчас девушка, задрав голову, в восхищении смотрела в небо.

– Не могу поверить, что ты там жил, – тихонько сказала она перед тем, как опустить глаза и встретиться с Уэллсом взглядом. – Ты не тоскуешь? Наверное, тебе не хватает этого – быть в окружении звезд.

– Отсюда звезды еще прекраснее. – Он поднял руку и легонько провел пальцем по ее скуле, прокладывая путь от веснушки к веснушке. – А вот на твое лицо я могу смотреть всю ночь напролет. С Большой Медведицей у меня этого не получилось бы.

– У тебя и со мной не получится. Я удивлюсь, если ты продержишься еще хотя бы пять минут. У тебя же глаза слипаются.

– Просто день был очень длинным.

Саша подняла бровь, и Уэллс улыбнулся. Оба они знали, что это изрядное преуменьшение. Всего несколько часов назад Уэллс был изгнан из лагеря за то, что помог Саше, бывшей пленнице сотни, сбежать. Сразу после этого он набрел в лесу на Кларк и Беллами, которые спасли сестру Беллами Октавию и попутно убедились в том, что наземники, к числу которых принадлежала Саша, не враги колонистам, как казалось раньше. Пришлось пространно объяснять это членам сотни, большинство из которых нервировало присутствие Саши, но это было только начало. В тот же вечер Беллами и Уэллс сделали потрясающее открытие. Хотя Уэллс, сын Канцлера, вырос на Фениксе, где обитали сливки общества, а сирота Беллами прозябал в детском центре Уолдена, они оказались единокровными братьями.

Осмыслить и переварить все это было слишком сложно. И хотя Уэллс, по большей части, был счастлив, шок и смущение от этого известия мешали ему целиком отдаться радости. Вдобавок он уже несколько веков не высыпался по ночам. За прошедшие недели Уэллс де-факто стал руководителем лагеря. Не то чтобы он особенно к этому стремился, но офицерские курсы в сочетании с давней страстью к изучению Земли выработали в нем определенный набор навыков. Конечно, Уэллс был рад помочь и благодарен за доверие, но в такой ситуации на него ложилась огромная ответственность.

– Может, я и отдохну минутку, – сказал он, упираясь локтями в землю, а потом откинулся назад, чтобы опустить голову Саше на колени. Хоть они и сидели чуть в стороне от костра, вокруг которого собрались все остальные, потрескивание дров не заглушало привычных вечерних споров. Наверняка вскоре кто-нибудь прибежит с жалобой, что его походная кровать занята, или с требованием разобраться с дежурством по доставке в лагерь воды, или с вопросом, как поступить с тем, что осталось от сегодняшней охотничьей добычи.

Саша пальцами, словно расческой, провела по волосам Уэллса, и тот, вздохнув, на миг забыл обо всем, кроме тепла ее кожи. Он забыл о том, какой ужасной выдалась неделя, и о чудовищных актах насилия, свидетелями которых все они стали. Забыл о том, как нашел тело своей подруги Прийи. Забыл, что отца подстрелили у него на глазах во время схватки с Беллами, который совершил отчаянный поступок, стремясь попасть вместе с сестрой на челнок. Забыл о пожаре, который уничтожил их первую стоянку и унес жизнь подруги Кларк Талии, в результате чего на романе Уэллса и Кларк был поставлен жирный крест.

Может быть, они с Сашей смогут провести всю эту ночь вместе, на поляне. Только на такое уединение они и могли рассчитывать. Улыбнувшись этой мысли, Уэллс задремал.

– Что за чертовщина? – Сашина рука на его волосах вдруг замерла, а в голосе девушки послышалась тревога.

– Что случилось? – резко открыв глаза, спросил Уэллс. – Все нормально?

Он сел и быстро оглядел поляну. Большинство членов сотни все еще теснились у костра, и их негромкое бормотание сливалось в умиротворяющий гул. Но, когда взгляд Уэллса упал на устроившуюся возле Беллами Кларк, он понял, что внимание той целиком захватило нечто постороннее. Хотя его отчаянная, всепоглощающая страсть к этой девушке превратилась в нечто похожее на настоящую дружбу, она до сих пор была для него открытой книгой. Он знал каждое выражение ее лица: как она поджимает губы, сосредоточившись на какой-нибудь медицинской процедуре, или как сверкают ее глаза, когда она говорит о своих странных увлечениях наподобие биологической классификации или теоретической физики. Сейчас Кларк озабоченно сдвинула брови и запрокинула голову, явно оценивая нечто на небосводе. Беллами тоже смотрел вверх, неожиданно закаменев лицом. Потом он отвернулся и что-то зашептал на ухо Кларк. Еще недавно Уэллса замутило бы от такой интимности, но сейчас он лишь встревожился, преисполнившись дурных предчувствий. Он тоже поднял голову к небу, но не увидел ничего необычного. Только звезды. Саша все еще смотрела вверх.

– Что там? – спросил ее Уэллс.

– Вон там, – жестко сказала Саша, указывая в ночь, в темноту над хижиной-лазаретом и окружавшими поляну деревьями. Она знала это небо так же хорошо, как он знал звезды; только рожденная на Земле Саша, чтобы увидеть светила, всю жизнь смотрела вверх, пока Уэллс смотрел вниз. Уэллс посмотрел туда, куда нацелился ее палец, и тут увидел это: пятно яркого света быстро двигалось по дуге к земной поверхности. К ним. Потом появилось еще одно пятно, потом еще два. Вместе они выглядели как звездопад, обрушившийся на мирно собравшихся у костра людей.

Уэллс резко выдохнул, все его тело словно застыло.

– Челноки, – тихонько сказал он. – Они летят сюда. Все они.

Уэллс почувствовал, как Саша тоже напряглась, обнял ее за плечи и сильнее прижал к себе. Так они молча смотрели на опускающиеся корабли, дыша в едином ритме.

– Ты… ты думаешь, что твой отец на одном из них? – спросила Саша, явно стараясь, чтобы ее голос звучал оптимистично, хотя она, по-видимому, не питала особых надежд.

Наземники согласились делить Землю с сотней изгнанных с родных кораблей несовершеннолетних правонарушителей, но Уэллс понимал, что все остальное население Колонии – это нечто совсем иное.

Уэллс хранил молчание, а в его и без того перегруженном мозгу страх сражался с надеждой. Был шанс, что отец ранен не так серьезно, как показалось вначале, что сейчас он уже совершенно выздоровел и вместе с другими отправился на Землю. Опять же, не исключено, что Канцлер все еще борется за жизнь в медицинском центре или, хуже того, неподвижный и холодный дрейфует среди звезд. Как поступить, если отец не сойдет на землю с одного из этих челноков? Каково придется Уэллсу жить со знанием, что ему никогда не суждено получить отцовское прощение за те ужасные преступления, которые он совершил в Колонии?

Уэллс отвел глаза и отвернулся. Теперь он глядел в сторону костра. Кларк повернулась, чтобы посмотреть на него, их взгляды встретились, и неожиданно Уэллс почувствовал, что преисполнился благодарности. Им не нужно ничего говорить друг другу, Кларк и без того знает, какая смесь ужаса и облегчения поселилась сейчас в его душе. Знает, сколь многое предстоит ему обрести или потерять, когда эти двери откроются.

– Он будет очень тобой гордиться, – сказала Саша, сжимая руку Уэллса.

Несмотря на тревогу, лицо юноши смягчилось, и на нем расцвела улыбка. Саша тоже все понимает. Пусть она никогда не встречалась с папой Уэллса и не представляла, какая путаница царит в его отношениях с сыном. Зато она отлично знала, каково это – расти с отцом, который отвечает за благополучие всей общины. Или, как в случае Уэллса, за выживание человечества как вида. Отец Саши был руководителем наземников, также как отец Уэллса – лидером жителей Колонии, и девушка понимала, каково жить под бременем долга. Понимала, что быть лидером не только честь, но и жертва.

Уэллс взглянул на лица почти ста подростков, сидящих у костра. Проведя на Земле несколько тяжелых недель, все они выглядели осунувшимися и измученными. Обычно это зрелище вызывало у него более или менее сильную тревогу по поводу продовольствия и прочих припасов, которые таяли прямо на глазах, но сейчас он почувствовал лишь облегчение. Облегчение и гордость. Они это сделали. Они выжили вопреки всем напастям, и теперь помощь уже в пути. Даже если ни на одном из этих челноков нет его отца, там наверняка есть солидные запасы продовольствия, всевозможной аппаратуры, медикаментов и прочих необходимых вещей, которые нужны, чтобы пережить и надвигающуюся зиму, и все остальное, что ихждет.

Он не мог дождаться, когда вновь прибывшие увидят, как много успела сделать сотня, и предвкушал выражение, которое появится на их лицах. Конечно, подростки наделали ошибок и понесли ужасные потери – погибли Ашер и Прийя, да и Октавия чуть не оказалась в числе жертв, – но и победы у них тоже были.

Обернувшись, Уэллс увидел, как озабоченно смотрит на него Саша. Он улыбнулся и, прежде чем девушка успела среагировать, запустил пальцы в ее блестящие волосы и прижался губами к ее губам. В первый миг Саша словно бы удивилась, но потом расслабилась и вернула ему поцелуй. Уэллс на миг прижался лбом к ее лбу, собираясь с мыслями, и встал. Пора поговорить со всеми остальными.

Его взгляд метнулся к Кларк в поисках поддержки. Прежде чем встретиться с ним глазами и кивнуть, девушка плотно сжала губы и быстро посмотрела на Беллами.

Уэллс откашлялся, и этот звук привлек внимание некоторых ребят. Правда, их было немного.

– Всем меня слышно? – спросил он, повышая голос, чтобы его не заглушал гул разговоров и треск костра.

Чуть в стороне Грэхем обменялся глумливой ухмылкой с одним из своих дружков-аркадийцев. Когда сотня только оказалась на Земле, он стал лидером противников Уэллса, пытавшихся убедить ребят, будто сын Канцлера шпионит за остальными. Даже теперь, когда большинство стало доверять Уэллсу, Грэхем не утратил полностью своего влияния – очень многие боялись Грэхема сильнее, чем доверяли сыну Канцлера.

Лила, хорошенькая девушка с Уолдена из числа приспешников Грэхема, пошептала ему на ухо и громко льстиво захихикала, когда тот что-то шепнул ей в ответ.

– Вы заткнетесь? – огрызнулась Октавия, стреляя в эту парочку мрачным взглядом. – Уэллс сказать пытается.

Лила свирепо зыркнула на Октавию и что-то пробормотала себе под нос, но Грэхем выглядел слегка удивленным. Возможно, дело было в том, что Октавия провела в лагере меньше времени, чем остальные, оставаясь при этом одной из немногих, кто не боялся Грэхема и готов был противостоять ему.

– Уэллс, что происходит? – спросил Эрик.

Этот высокий серьезный парень с Аркадии держал за руку своего сердечного друга Феликса, который лишь недавно оправился от загадочной болезни, и обычная сдержанность Эрика уступила место облегчению. За весь день он ни разу не выпустил руки Феликса, заметил Уэллс и с облегчением улыбнулся. Скоро им не нужно будет беспокоиться о том, как справляться со всякими непонятными хворями, потому что на борту челноков наверняка есть опытные врачи, в распоряжении которых больше лекарств, чем было изобретено за всю земную историю.

– Мы сделали это! – сказал Уэллс. Он не мог сдержать волнения. – Мы провели тут достаточно времени, чтобы можно было сказать, что Земля стала пригодной для жизни, и теперь сюда летят остальные, – и он с улыбкой показал на небо.

Десятки голов, подсвеченные мерцающим пламенем костра, разом повернулись. Поляну огласил хор радостных восклицаний – к которому, впрочем, примешивалось и несколько проклятий, – и все повскакивали на ноги. Челноки были уже низко, набирая скорость по мере приближения к земле.

– Моя мама там! – подпрыгивая, закричала совсем молоденькая девушка по имени Молли. – Она обещала, что прилетит первым же челноком.

Две девушки с Уолдена принялись визжать, вцепившись друг в друга, а Антонио, веселый уолденский парень, который в последнее время как-то притих, бормотал себе поднос: «Мы это сделали… мы это сделали».

– Вспомните, что говорил мой отец, – сказал Уэллс, перекрикивая шум. – О том, что все наши преступления будут прощены. Так что теперь мы снова полноправные граждане. – Он сделал паузу и улыбнулся. – Хотя, пожалуй, это не совсем верно. Вы не полноправные граждане, вы герои.

Раздались аплодисменты, но их звук почти сразу заглушил внезапно наполнивший воздух пронзительный визг, издаваемый, кажется, самим небом. Он вмиг стал просто оглушающим, заставив всех собравшихся на поляне заткнуть уши.

– Они сейчас приземлятся! – воскликнул Феликс.

– Где? – отозвалась какая-то девушка.

Точно ответить на ее вопрос было невозможно, но сомнений в том, что полет кораблей практически не контролируется и посадка будет жесткой, ни у кого не возникало. Уэллс беспомощно и потрясенно наблюдал, как первый челнок пронесся всего в нескольких километрах прямо у них над головами, так низко, что его пылающий след подпалил верхушки самых высоких деревьев.

Уэллс пробормотал себе под нос несколько ругательств. Если деревья загорелись, неважно, кто в челноках, они все равно не доживут до утра.

– Круто, – достаточно громко, чтобы его было слышно в адском грохоте, сказал Беллами. – Мы рискуем жизнями, доказывая, что на Земле можно жить, только для того, чтобы они явились сюда и все спалили.

Он, как обычно, говорил безразличным, насмешливым тоном, но Уэллс понимал, что Беллами было страшно. В отличие от остальных, он прорвался в челнок силой, став при этом виновником ранения Канцлера. Узнать, распространяется ли на Беллами помилование, или охранникам приказано при виде него стрелять на поражение, было невозможно.

Когда челнок промчался над поляной, Уэллс разглядел у него на борту слова «Триллион Галактик». Так называлась компания, которая несколько поколений назад конструировала и строила космические корабли. Внутренности скрутило, когда он понял, что челнок лег на бок и приближается к земле под углом в сорок пять градусов. Что же должно происходить с его пассажирами?! Промчавшись по небу, челнок скрылся с глаз за стеной деревьев.

Уэллс затаил дыхание, ожидая, что будет дальше. Мучительное мгновение – и из-за деревьев взметнулось яркое, как при взрыве, пламя. До него было как минимум несколько километров, но полыхнуло ярко, как при вспышке на Солнце. А через миллисекунду до поляны донесся грохот, заглушивший все остальные шумы. И, прежде чем кто-то успел сообразить, что произошло, над поляной пронесся второй челнок, приземлившийся с таким же грохотом. За ним последовал третий.

Каждый удар заставлял землю содрогаться. Ноги Уэллса задрожали, а вслед за ними завибрировали и все внутренности. Неужели посадка их челнока выглядела так же? Они же тоже сели просто ужасно, несколько ребят при этом погибли. Пугающий грохот вдруг как отрезало, и в тишине, которая вновь наступила на Земле, в небо, окрашивая тьму, взвились языки пламени и вихрящиеся клубы дыма. Уэллс обернулся и посмотрел на остальных. На подсвеченных оранжевым лицах читался тот же вопрос, что непрестанно крутился сейчас в его собственной голове: «Возможно ли, чтобы кто-нибудь там выжил?»

– Надо туда идти, – твердо сказал Эрик, повышая голос, чтобы его слова были слышны за восклицаниями и нервозными выкриками.

– Как мы их найдем? – дрожа, спросила Молли.

Уэллс знал, что она ненавидит бродить по лесу, а уж ночью и подавно.

– Такое впечатление, что они приземлились где-то возле озера, – ответил Уэллс, круговыми движениями массируя виски. – Но они могут оказаться и гораздо дальше.

«Если хоть кто-то выжил», – мысленно добавил он. Произносить эти слова вслух не было никакой необходимости, потому что все они думали об одном и том же. Уэллс снова посмотрел туда, где полыхал огонь, и оказалось, что пожар идет на убыль, а пламя становится все ниже.

– Лучше бы нам уже идти. Когда там все погаснет, мы не сможем отыскать их в темноте.

– Уэллс, – проговорила Саша, опуская руку ему на плечо, – может, лучше дождаться утра? Идти туда сейчас опасно.

Уэллс заколебался. Саша, конечно, права насчет опасности, потому что в лесу, где-то между Маунт-Уэзер и лагерем сотни бродят ожесточившиеся наземники, восставшие против власти ее отца. Именно они похитили Октавию, убили Ашера и Прийю. Но Уэллс не мог вынести мысли о раненых и перепуганных колонистах, которые ждали их помощи.

– Всем идти незачем, – сказал он. – Мне нужны несколько добровольцев, готовых оказать пострадавшим первую помощь, а потом отнести в лагерь все, что потребуется. – И Уэллс окинул взглядом поляну, в которую они вложили столько труда. Теперь она стала для них настоящим домом, и Уэллс почувствовал прилив гордости.

Октавия сделала несколько шагов в сторону Уэллса и теперь стояла в центре круга. Несмотря на то что ей было всего четырнадцать, она, в отличие от остальных младших ребят, не стеснялась говорить публично.

– Я считаю, пусть они сами ищут дорогу, – сказала девочка, вызывающе вздернув подбородок. – А лучше всего будет, если они там и останутся. Они почти приговорили нас к смерти, когда послали сюда. Почему же мы должны рисковать своими жизнями, чтобы их спасти?

По толпе подростков пронеслась волна ропота. Октавия бросила быстрый взгляд на своего брата, возможно ожидая поддержки. Уэллс тоже посмотрел на Беллами и увидел, что у того абсолютно непроницаемое выражение лица.

– Издеваешься, что ли? – спросил Феликс, встревоженно глядя на Октавию. Голос юноши ослаб за время болезни, но было ясно, что он обеспокоен. – Если есть хоть малейший шанс, что на челноке мои родители, я должен попытаться их найти. Сегодня. Сейчас.

– А я пойду с ним, – сказал Эрик.

Уэллс поискал глазами Кларк и Беллами. Встретив его взгляд, Кларк взяла Беллами за руку и вместе с ним поспешила к бывшему бойфренду.

– Я тоже должна идти, – тихо сказала она. – Там, возможно, раненые, и им понадобится моя помощь.

Уэллс посмотрел на Беллами, ожидая, что тот начнет возражать против такого риска, но тот напряженно молчал, глядя в темноту за спиной Уэллса. Вероятно, он уже знал, что спорить с Кларк, если та приняла какое-то решение, совершенно бессмысленно.

– О’кей, – сказал Уэллс, – тогда собираемся. Остальные будут готовить лагерь к прибытию новичков.

Кларк побежала в лазарет за медицинским инвентарем, а Уэллс тем временем поручил добровольцам запастись питьевой водой и одеялами.

– Эрик, можешь найти какой-нибудь еды? Неважно, какой.

Когда члены его команды, собираясь в путь, засновали туда-сюда, Уэллс повернулся к Саше, которая по-прежнему стояла рядом с ним, сосредоточенно сжав губы.

– Надо прихватить что-нибудь, что сойдет за носилки, – сказала она, окинув поляну оценивающим взглядом. – Возможно, там окажутся те, кто не сможет ходить. – И Саша, не дожидаясь ответа Уэллса, направилась к палатке, где хранились все их припасы.

Уэллс бросился за ней.

– Здраво мыслишь, – сказал он, приноравливаясь к ее быстрым шагам, – но я не думаю, что тебе разумно идти с нами.

Саша резко остановилась.

– О чем это ты? Никто из ваших не знает местности так хорошо, как я. Если в мире есть человек, который способен без приключений отвести вас туда-обратно, то это я.

Уэллс вздохнул. Конечно, она права, но мысль о том, что Саша столкнется с колонистами (скорее всего, это будут до зубов вооруженные охранники), которые ни сном ни духом не догадываются о существовании наземников, заставила его содрогнуться от страха. Он помнил шок и растерянность, которые испытал, впервые увидев Сашу. Тогда все его представления о мироустройстве перевернулись с ног на голову. Конечно, поначалу Уэллс совсем ей не доверял, а всем остальным понадобилось и того больше времени, чтобы поверить, что Саша не врет, рассказывая о мирной общине живущих на Земле людей.

Уэллс потоптался с ноги на ногу, глядя в Сашины миндалевидные глаза, в которых уже горел вызов. Эта девушка была красива, а еще она была кем угодно, только не неженкой. Она уже доказала, что прекрасно может о себе позаботиться и не нуждается в его опеке. Но даже вся сила и весь ум мира не могут остановить пулю, выпущенную ударившимся в панику охранником.

– Я просто не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, – сказал он, беря Сашину руку. – Ведь там все думают, что планета пуста. Пожалуй, сейчас для них не время знать о наземниках. К тому же они дезориентированы и напуганы. Охранники могут сделать какую-нибудь глупость.

– Но ведь я собираюсь им помогать, – сказала Саша со смесью терпения и замешательства в голосе. – И всем будет совершенно ясно, что я не враг.

Уэллс молчал, вспоминая патрулирования, в которые он ходил, будучи на офицерских курсах, и людей, арестованных за преступления вроде нарушения комендантского часа на целых пять минут или случайное проникновение в запретную зону. Он знал, что на корабле не обойтись без строжайшего порядка, но также знал и то, что охранникам непросто отказаться от привычки сперва стрелять, а потом уж задавать вопросы.

– Ты должна понять, что люди моего народа…

Она прервала Уэллса, положив руки ему на плечи, встав на цыпочки и заставив замолчать поцелуем.

– Теперь это и мой народ.

– Надеюсь, твои слова будут процитированы во всех книгах по истории, – с улыбкой сказал Уэллс.

– Думаю, ты хочешь сам написать такую книгу, – и она заговорила, имитируя, как решил Уэллс, высокомерные интонации, принятые у наземников: – Из первых рук: отчет о возвращении человечества на Землю. Клевая выйдет книжка, если не считать того факта, что, как ты знаешь, определенная часть человечества никогда Землю и не покидала.

– Последи лучше за своими словами, а то я внесу в твое описание некоторые вольности.

– Какие? Напишешь, что я была настоящей уродкой? Так мне на это наплевать.

Уэллс потянулся, чтобы заправить ей за ухо выбившуюся длинную прядку.

– Напишу, что ты была так прекрасна, что из-за тебя я совершал нелепые и рискованные поступки.

Она улыбнулась, и из головы Уэллса на мгновение исчезли все мысли кроме одной – ему очень хотелось снова поцеловать Сашу. Но идиллию оборвали донесшиеся из темноты голоса:

– Уэллс, мы готовы.

Из-за деревьев, щекоча ноздри, с места крушения челноков потянуло горьким запахом дыма.

– Ладно, – твердым голосом сказал он Саше, – идем.