Текст книги "Спроси свое сердце [Дуэль сердец]"

– Вам холодно? – глубокий голос Сэма нарушил тишину леса. – У меня есть сюртук в седельной сумке.

– Нет-нет, спасибо, мне не холодно.

– Как вы себя чувствуете?

– Спасибо, намного лучше. Просто я думала о прошлом. Уже несколько лет, как я не была дома. Я и не подозревала, насколько мне не хватает родных мест, пока не вернулась.

Зачем она говорит ему это? Его это совсем не касается. К тому же, она уверена, что ему нет никакого дела до ее переживаний. Возможно даже, он испытывает к ней такую же неприязнь, как и она к нему, по крайней мере, какую хотела бы испытывать.

– Вы учились на Востоке, если мне не изменяет память? – сказал он, его ровный голос и интонация заинтересованности поощряли Молли продолжить беседу.

– Да, я уехала, когда мне было тринадцать. До шестнадцати лет я училась в пансионе в Сан-Франциско, а школу закончила в Чикаго. Отец хотел, чтобы я получила хорошее образование.

Она почувствовала его скептическое отношение к ее словам по изменившейся линии плеч Сэма.

– Вы не верите, что женщины, как и мужчины, могут получать хорошее образование, мистер Бренниган?

– Немногому из того, что говорил или делал ваш отец, я верил, мисс Джеймс. Но мы с вами соседи, пока вы остаетесь в «Леди Джей». То, что произошло между нашими семьями, осталось в прошлом, я надеюсь. Болезненные воспоминания для нас обоих! Однако я бы предпочел не говорить с вами об этом.

Молли не ответила. Для нее все было далеко не так просто. Она ни о чем другом не могла думать с тех пор, как ее отца убило насмерть свалившееся огромное дерево. Если бы она могла его оплакать! Вместо этого она прочитала и перечитала несколько раз телеграмму, упаковала свои вещи и отправилась домой.

Много лет назад она решила, что вернется в «Леди Джей», как только закончит школу. Но всегда находилась еще какая-нибудь школа, которую, как считал ее отец, она должна была закончить, или же еще какой-нибудь курс обучения, который она должна была, по его мнению, пройти. «Ты ведь хочешь порадовать своего отца, не так ли?» – писал он. Именно этого она хотела больше всего в жизни, и потому не имело для нее значения, сколько времени займет учеба. Но в действительности ей никогда не удавалось порадовать отца, по крайней мере, он никогда не говорил ей, что гордится дочерью, и никогда не выражал радости по поводу ее успехов. Быть может, если она преуспеет в делах ранчо, это поможет ей забыть прошлые неудачи.

Жеребец споткнулся, Молли спиной ткнулась в грудь Сэма.

– Довольно крутая дорога, – заметил он.

– Зато как здесь красиво! – Молли огляделась. Огромные сосны вздымались над дорогой среди массивных гранитных валунов. – Смотреть на это можно бесконечно, – сказала Молли.

– Значит, по крайней мере, есть в мире одна вещь, в которой мы с вами сходимся во мнениях.

Она улыбнулась:

– Мне с детства всегда как-то особенно нравились сосны. Я к ним отношусь, как к властительницам леса.

Ей никогда не доводилось видеть таких высоких сосен на Востоке. Сосны на Западе были раза в два выше, некоторые из них достигали двух сотен футов.

– Вы совершенно правы: особенные деревья! Надеюсь, вы вспомните об этом, когда окажетесь настолько безумны, что возобновите работы по лесозаготовке.

Молли насупилась:

– Вы намекаете, что мой отец порой забывал об этом и валил лес безжалостно, под корень?

– Я ни на что не намекаю, мисс Джеймс, просто считаю, что очень важно иметь в жизни трезвое суждение.

Молли немного поостыла. Она искренне верила, что нужно стараться сохранить красоту земли, хотя, признаться, ее отец мало заботился об этом. К своему удивлению, она обнаружила, что Сэм Бренниган считает так же, как она.

Голубая сойка с шумом взлетела с ветки, и жеребец Сэма шарахнулся в сторону. Мускулы огромной руки, готовой прийти на помощь, мгновенно напряглись. Молли вновь улыбнулась. Казалось, все здесь, на Западе, было невероятных размеров.

ГЛАВА 2

– Я уже чувствую себя намного лучше, – сказала Молли Сэму, когда его сильные руки спустили ее на землю. – Я полагаю, мне следует отправиться домой.

– Извините, мисс Джеймс, но вы начали эту маленькую войну, которую я собираюсь теперь закончить. Я хочу, чтобы доктор осмотрел вас, а между тем, пока он появится, мы с вами успеем побеседовать.

– О чем же?

– О дружбе между хозяевами двух соседних ранчо, разумеется!

Молли проигнорировала сарказм, прозвучавший в низком голосе Сэма и направилась вместе с ним к широкому парадному крыльцу.

Дом ранчо «Кедровая Бухта» представлял собой внушительное двухэтажное бревенчатое здание, построенное много лет назад Шеймусом Бренниганом, отцом Сэма. Мансарды верхнего этажа выглядывали во двор, а весь первый этаж был залит светом, льющимся через огромные окна.

Сэм открыл массивную, обшитую досками дверь, и Молли проследовала за ним в просторную гостиную.

От каменного пола до бревенчатого потолка это было обиталище мужчины. Широкие коридоры по обеим сторонам гостиной вели в другие комнаты, а внушительная лестница указывала путь наверх. Даже запах стоял в доме мужской – какой-то лесной, чем-то напоминающий запах дымящейся сосны. От Сэма пахло точно так же, она заметила это по дороге к ранчо.

Молли позволила Сэму повести себя под руку. Боль в скуле почти исчезла, но шишка на голове все еще жутко болела, и хотя она и была довольна тем волнением, которое вызвала ее маленькая выходка со стрельбой, Молли начала сомневаться в разумности затеянного ею. Она не ожидала, что Сэм окажется столь рассудительным, каким он проявил себя с самого начала столкновения. Едва ли он соответствовал той характеристике Бренниганов, которую давал этому семейству ее отец.

Сэм указал ей на огромную обитую кожей кушетку, стоявшую перед большим каменным камином. Она села, чувствуя легкий благоговейный трепет перед размерами комнаты и мебели. Впрочем, все, что касалось Бренниганов пугало или же бесило ее вот уже много лет.

Сэм помог ей устроиться на кушетке, снял с нее сапоги и затем укрыл Молли шерстяным навайским одеялом.

– Ли Чин! – позвал Сэм, и через несколько секунд, громко стуча деревянными туфлями по полу, в комнату вошел китаец с волосами, заплетенными позади в косичку.

– Да, мистер Сэм?

– С нашей гостьей произошел неприятный случай. Пошли кого-нибудь за доктором Уэстоном. А пока что принеси мне влажное полотенце.

– Да, сэр!

Слегка согнувшись в поясе, китаец выскочил из комнаты и через несколько секунд вернулся с влажным полотенцем.

– Нам с мисс Джеймс нужно кое-что обсудить, Ли. Когда мы закончим, я дам тебе знать.

Ли Чин поклонился и вышел из комнаты. Молли улыбнулась китайцу, сразу же почувствовав симпатию к слуге Сэма. Лицо Ли Чина приняло выражение почти отеческой обеспокоенности, когда он увидел синяк на щеке девушки.

Сэм помог Молли развести в стороны ее густые волосы и приложить полотенце к шишке на затылке. Несмотря на то, что был он человеком властным, Молли не испытывала перед ним страха, наоборот, что-то в его поведении подсказывало ей: он искренне обеспокоен и заинтересован ею.

Она знала, Сэм, безусловно, сердится на нее за эту затею со стрельбой, однако, Молли чувствовала себя с ним в безопасности. Но если принять во внимание, что Сэм – глава семьи, погубившей ее семью, то ей следует быть настороже.

– Знаете ли вы, мисс Джеймс, – начал Сэм, – что выкинули сегодня чертовски глупый номер? Поведи себя мы несколько иначе, и вы были бы уже мертвы.

Молли села поудобнее.

– Совершенно с вами согласна, мистер Бренниган.

– М-да? – Сэм удивился ее ответу. – Надеюсь, вы не шутите.

– Несомненно, не шучу. Знай я заранее, сколь благоразумным противником вы окажетесь, я бы просто-напросто приехала в «Кедровую Бухту» и предупредила бы вас в устной форме, не тратя понапрасну патронов.

От уважительного тона Молли гнев Сэма несколько смягчился. Легкая улыбка тронула его губы.

– Благодарю за добрые слова, мисс Джеймс, но боюсь, вы немного поторопились с выводами. Мы оба знаем, что по объездной дороге до лесопилки на десять миль дальше, чем через перевал. Мои быки не выдержат такое расстояние.

Глаза Сэма сузились, и все следы недавней улыбки улетучились.

– Я намерен, как и прежде, пользоваться дорогой через перевал.

Заявление Сэма ничуть не обескуражило Молли. Напротив, он обращался с ней намного лучше, чем она ожидала от Бреннигана. Молли и не рассчитывала, что он подчинится первому же ее требованию.

– В таком случае, мистер Бренниган, раз уж вы ведете себя столь галантно сегодня, если не принимать во внимание, что ударили леди в челюсть, как будто перед вами был мужчина, то, так уж и быть, я тоже постараюсь оказаться к вам снисходительной и окажу любезность. Вы можете пользоваться дорогой через перевал до тех пор, пока дело не будет решено в судебном порядке, после чего, я ожидаю, вы подчинитесь закону.

Карие глаза Сэма недоверчиво сверкнули.

– Вы даете мне разрешение пользоваться дорогой через перевал? РАЗРЕШЕНИЕ пользоваться моей собственной дорогой?!

Вначале он лишь усмехнулся, но вскоре все его тело бурно затряслось от смеха.

Молли откинулась на спинку кушетки, небрежно стряхнув с плеча несколько рыжих прядей. Она давно научилась сдерживать свои чувства, и эта привычка уже не однажды оказывала ей добрую услугу.

Перестав, наконец, смеяться, Сэм уставился на Молли:

– Вы, действительно, забавная штучка, мисс Джеймс! Скажите мне, ну а что вы станете делать, если проиграете дело?

– Я не проиграю, мистер Бренниган! Мускулы дернулись на лице Сэма, когда снова дал знать о себе гнев.

– Мисс Джеймс, вы заходите слишком далеко! Ранчо «Кедровая Бухта» и «Леди Джей» многие годы совместно пользовались дорогой через перевал, и нет причины, почему бы стоило менять сложившееся положение вещей. Я предлагаю вам и в дальнейшем поступать по отношению к этой дороге, как прежде поступал ваш отец. У вас полно земли, где можно вести лесозаготовку, и я не могу понять ваше неожиданное стремление затеять тяжбу, испортив и без того достаточно хрупкое перемирие с соседями.

Молли вздернула подбородок и посмотрела на Сэма, заставив себя вспомнить об одиноких годах, проведенных в отдаленных пансионах, и заброшенности той девочки, которой она еще недавно была, и об отсутствии материнской любви… Как ей не хватало добрых слов, ласковых рук, близкого человека!

– Ваш отец убил мою мать, мистер Бренниган. Я хочу раз и навсегда порвать отношения с вашей семьей. Я желаю, чтобы вся земля, которую отец оставил мне в наследство, принадлежала исключительно мне. Каждый ее акр!

– Вы хотите сказать, что жаждете мести? – Молли почувствовала себя неуютно при виде холодной ярости, проступившей на лице Сэма.

– Да, если угодно.

– А что же насчет моего отца? – спросил он. – Мой отец был заключен в тюрьму за преступление, которое не совершал. Он умер из-за ложных обвинений вашего отца!

Сердце Молли сжалось. В голосе Сэма сквозила смертельная холодность.

– Но в отличие от вас, мисс Джеймс, я не живу в прошлом. «Кедровая Бухта» – моя жизнь, мой дом. Мы с братьями трудимся в поте лица, чтобы ранчо приносило доход. Я не хочу вражды ни с кем, и в том, что случись в прошлом, нет ни вашей, ни моей вины.

Сэм остановился, чтобы перевести дыхание.

– Но если вы желаете себе неприятностей, – продолжил он, – то видит Бог, мисс Джеймс, я вам их доставлю. Столько, сколько пожелаете, и даже больше!

Он сжал кулаки, его лицо стало таким же красным, как волосы Молли, ноздри раздувались гневно, как у коня, только что проскакавшего в бешеном ритме несколько миль.

– Ли Чин! Иди побудь с мисс Джеймс.

Сэм обратил на Молли тяжелый взгляд, и у нее засосало под ложечкой от страха.

– До свидания, мисс Джеймс, – сказал Сэм, с трудом сдерживая ярость.

Повернувшись к ней спиной, он зашагал от нее прочь. Входная дверь громко хлопнула, возвещая о его уходе.

Отвязав лошадей от столба перед домом, Сэм широкими шагами направился к загону, ведя Джилгамеша и Эль Труэно за собой, чтобы напоить коней. Он готов был заняться чем угодно, лишь бы успокоить клокочущую в душе ярость.

Как же ему не хотелось, чтобы кто-то снова вытаскивал на свет Божий всю эту грязную историю, случившуюся много лет назад. Потребовались годы, чтобы затихли слухи и сплетни – годы, чтобы снова члены семейства Бренниганов были приняты в порядочном обществе.

У Эммита жена и двое детей, и надо думать и об их будущем. Младший брат Сэма Питер заканчивает Гарвардскую Юридическую Школу и мечтает сделать карьеру в юриспруденции.

Бренниганы строят свою империю, а империи нужны лидеры! Питер с его добродушным, спокойным нравом, незаурядными способностями и твердыми этическими принципами, пожалуй, вполне мог бы им стать.

Ну что ж, первым судебным делом его брата будет защита интересов ранчо «Кедровая Бухта» в земельной тяжбе с «Леди Джей». Если бы дорога через перевал не была так жизненно необходима при транспортировке леса, Сэм подчинился бы требованиям своенравной девчонки ради того, чтобы сохранить между соседями мир.

Но, черт побери, дорога через перевал была ему необходима! Кроме того, мысль, что он позволит женщине, носящей бриджи, одержать над ним верх, уязвляла его самолюбие. Место женщины – в доме! Ее предназначение – воспитание детей, забота о муже. По крайней мере, он всегда считал так, и его мать думала то же самое.

Лорна Брэлорн Бренниган была приятнейшей, нежнейшей и добрейшей женщиной из всех, кого Сэм знал. Она познакомилась с его отцом на корабле, везущим эмигрантов из Ирландии в Америку. Они полюбили друг друга с первого взгляда и поженились сразу же по окончании путешествия.

В пятидесятых годах в поисках золота Шеймус привез свою жену в Калифорнию. Ему удалось-таки его найти. Не много, но достаточно, чтобы купить участок земли и основать ранчо «Кедровая Бухта».

Сэму было десять лет, когда мать умерла при родах Питера. Но к тому времени благодаря ей у Сэма уже сложилось уважительное отношение к женщинам, как таковым, и это отношение он пронес через всю свою жизнь.

Он не мог, например, видеть, как женщина плачет, не мог преднамеренно причинить женщине боль, и это была, кстати, одна из причин, по которой он не женился. Сэм никогда еще не встречал женщины, которой мог бы оставаться преданным до конца своих дней.

Мысль о супружеской неверности, о том, чтобы лгать жене, матери своих детей, удерживала его в холостяках.

У Сэма, конечно, были подруги, но он никогда не заходил с ними слишком далеко и никогда не обещал жениться. Таким образом, полагал Сэм, ему удастся избежать того, чтоб причинить женщине своим уходом боль.

У него было ранчо, и ему Сэм посвящал всего себя. Когда же на душе становилось тоскливо и одиноко, он просто работал с удвоенной энергией. И еще у него были брат Эммит, невестка, племянники и младший брат Питер. О них он заботился. Определенно, не было нужды обременять себя еще и женой.

Сэм распахнул ворота и ввел в загон жеребца, а затем и вороного мерина, предусмотрительно разъединив лошадей: Джилгамешу могло не понравиться соседство, и Сэм боялся, его жеребец попортит лоснящуюся шкуру Эль Труэно.

Прекрасный вкус Молли в отношении лошадей не вызывал у Сэма сомнений. Он также вынужден был признать и ее мужество. Немногие из мужчин рискнули бы пойти против Бреннигана!

Молли Джеймс, пришел к выводу Сэм, на самом деле презабавнейшая штучка! У нее были глаза Коллин и ее фигура – и какая фигура! – но волосы и наглость она унаследовала от Мела Джеймса. Мел был безжалостным и несносным тираном.

Неужели Молли также безжалостна, как Мел? Она, разумеется, глупа, в этом Сэм не сомневался. Настолько глупа, что решила, будто сможет управлять «Леди Джей»!

Пришедшая в голову мысль несколько успокоила Сэма: вскоре она поймет, насколько это несерьезно – пытаться справиться с мужской работой женщине. Может, тогда она вернется туда, откуда приехала, и судебная тяжба прекратится. Сэм очень надеялся на это.

Ради всех святых, он надеялся, что так оно и будет.

Молли покинула «Кедровую Бухту» несколько часов спустя, не дождавшись прихода доктора. Она притворялась спящей до тех пор, пока Ли Чин не ушел на кухню. Тогда Молли выскользнула из дома через переднюю дверь.

К тому времени головокружение у нее совсем прошло, а боль в затылке значительно уменьшилась. Она знала, что если поспешит, то доберется до «Леди Джей» еще засветло, а Хоакин должен вернуться к заходу солнца.

Молли вывела Эль Труэно из загона и взлетела в седло, не оперевшись на стремя. Если это может Бренниган, то сможет и она!

Молли заметила, что ее карабин вставлен в чехол позади седла. Очевидно, никто здесь и не думал принимать всерьез ее угрозу!

Она слегка улыбнулась: ну что ж, хорошо, посмотрим, что скажут эти Бренниганы, когда получат уведомление о начале судебного процесса! Тогда уж им придется отнестись к ней посерьезнее!

Молли окинула взглядом загон, заметив, что жеребец Сэма привязан. Самого хозяина, благодарение Господу, нигде не было видно. Ей совсем не хотелось вновь сталкиваться с ним.

Ее отец тоже был мужчиной не маленького роста, почти таким же высоким, как Эммит. Молли достались от него рыжие волосы и вспыльчивость, вспышки которой, к счастью, она научилась в себе гасить.

В действительности они с отцом никогда не были близки, но Молли очень хотелось, чтобы отец сейчас был жив и научил ее, как справиться с делами ранчо. Без его помощи наверняка ей понадобится вся ее сила воли и решительность, чтобы добиться успеха. Тяжелейшая задача даже для мужчины – управлять ранчо, таким огромным как «Леди Джей».

Приехав с Востока домой, Молли обнаружила, что большинство работников покинули «Леди Джей», решив, будто ранчо продается. Остались только Хоакин с Ангелиной и старый Торгер Джонсон из артели лесорубов, и все свое время Молли стала проводить в их компании, испытывая к ним чувство благодарности за преданность и бесценный опыт, столь полезный при сложившемся положении дел.

Хоакин был ковбоем самым настоящим! Никто не мог сравняться с ним, когда дело касалось скота, но он ничего не смыслил в заготовках древесины.

Торгер же, наоборот, ничего не знал о скоте, но все – о лесе, причем, так хорошо, как, наверное, не знала, кроме него, ни одна живая душа на свете.

Однако, Торгер никогда не работал управляющим лесозаготовками и не хотел им быть. Торгера Молли считала своим другом детства. Он, играя с девочкой, учил ее мастерству лесоруба, объяснял технологию заготовок, тратил, для себя – в пустую, бесконечное число часов, рассказывая ей о тонкостях профессии, о качестве древесины…

И тогда, и сейчас Молли была признательна и крайне благодарна ему за нескончаемое терпение и кучу времени, потраченного Торгером на беседы с ней. Прекрасное знание этого мужского дела даст ей, женщине, шанс победить.

Молли пришпорила Эль Труэно. Миновав ручей, она въехала в лес. Местность была так хорошо ей знакома, что не было надобности в дороге. Молли ехала напрямик.

До того как в тринадцать лет отец отослал ее в пансион, она облазила здесь каждый дюйм земли. Кроме того, до шестнадцати лет каждое лето Молли проводила на ранчо.

Последние три года, правда, ей не было позволено приезжать домой. Отец хотел, чтобы она совершенно посвятила себя учебе. По крайней мере, так утверждала в своих письмах Ангелина. Сам отец был слишком занят, чтобы писать дочери.

Выйдя из леса, Эль Труэно мастерски выбирал куда ступать, спускаясь по каменистому склону горного хребта. У подножия хребта Молли видела мужчин, пасущих на лугу скот. Вскоре они погонят стадо домой, решила Молли: горизонт уже начинал краснеть.

Молли усмехнулась – небо сейчас было точно такого же цвета, как лицо Сэма Бреннигана, когда она сообщила ему, что намерена в судебном порядке заявить свои права на перевал.

Без сомнения, он был вспыльчив, и, тем не менее, она неожиданно для себя почувствовала в нем какую-то скрытую мягкость характера.

Уже через час пути Молли оказалась перед усыпанной гравием дорожкой, ведущей к дому. Первоначально ранчо называлось «Лесной Странник», но Мел Джеймс переименовал его в «Леди Джей» в честь своей жены Коллин Джеймс. Ему нравилось созвучие Джеймс – Джей.

Молли была удивлена, заметив стоявшую перед домом пустую двуколку. С тех пор как она вернулась два месяца назад домой, у нее еще ни разу не было гостей, в визитах которых, признаться, она и не нуждалась. А сегодня, после столкновения с Бренниганами, Молли и вовсе не испытывала потребности в общении.

Проехав прямо к конюшне, она расседлала Эль Тру-эно и тщательно вытерла коня. Она надеялась, что неизвестный посетитель не задержится слишком долго. Молли определенно была одета не для приема гостей, и к тому же почему-то вернулась боль в затылке.

Ангелина открыла заднюю дверь дома и поприветствовала Молли на испанском:

– Chica, i donde estuviste[2]2
  Chica, i donde estuviste? (ucn.) – Где ты была, девочка?


[Закрыть]? К тебе приехал гость.

Она поднесла свою пухлую руку к подбородку Молли, стараясь повернуть ее лицо так, чтобы рассмотреть получше фиолетовый кровоподтек, обезобразивший внешность девушки.

– Что случилось?!

– Я… я упала, – ответила Молли уклончиво и сменила тему: – Почему ты так рано вернулась, Ангелина, из Траке? Я не ждала тебя раньше завтрашнего утра.

– Соскучилась по Хоакину, – широко улыбнулась Ангелина. – А где ты, говоришь, была сегодня?

Вернувшись на кухню, пожилая женщина вывалила на стол горку теста из формы, блестящей от масла, и принялась раскатывать еще одну маисовую лепешку.

– Я была в «Кедровой Бухте». Сегодня мне выпал случай познакомиться несколько ближе с нашим соседом Сэмом Бренниганом.

Молли наблюдала, как поведет себя, услышав ее слова, Ангелина. Тройной подбородок затрясся, когда мексиканка громко захихикала:

– Наш сосед еще тот мужчина, а, chica? Вероятно, мне бы следовало тебя предостеречь!

Молли улыбнулась:

– Вероятно, но боюсь, предостерегать не от чего. Мне кажется, впечатление, которое я произвела на него, нельзя назвать хорошим. Я сказала ему, что мы собираемся в судебном порядке заявить свои права на перевал.

Ангелина усмехнулась было, но тут же нахмурилась. Она погрозила Молли пухлым пальцем:

– Говорила я тебе, чтобы ты не затевала ничего подобного! Прошлое – в прошлом. Оставь ты в покое давнишние события. Сэм Бренниган – хороший человек.

– Кто у нас в гостях? – спросила Молли.

Она хорошо знала, что Ангелина думает о тяжбе, а пожилая мексиканка не относилась к тем людям, которые хоть когда-либо меняют свое мнение.

– О, i si! Совсем забыла! Приехал твой дядя Джейсон.

– Дядя Джейсон? И тетя Вера тоже?

Молли не стала дожидаться ответа Ангелины. Желая поскорее увидеть тетю и познакомиться с дядей, она бросилась в гостиную.

Дом Молли был значительно более скромных размеров, чем огромный дом Сэма, а мебель была более изящной: столики на тонких ножках эпохи королевы Анны, чиппендейлские стулья красного дерева, виндзорское кресло-качалка, резной диван орехового дерева, обитый гобеленом. Изысканные кружевные салфетки ручной работы – мать Молли была искусной рукодельницей – покрывали столы.

Когда Молли вбежала в гостиную, высокий мужчина, одетый в черное, поднялся с дивана. Он увидел ее грязную рубашку и бриджи, и приветливая улыбка на его красивом смуглом лице резко сменилась выражением испуга.

Заметив его изумление, Молли чуть не расхохоталась. Ну почему мужчины находят это таким поразительным, если женщина носит удобную ей одежду?

– Вы, должно быть, мой дядя Джейсон, – сказала она, тщательно выверяя голос, чтобы гость не заметил ее желание смеяться. – Счастлива познакомиться с вами. Тетя Вера писала мне о вас. Где она сама? Почему я не вижу ее?

Подавая ему свою огрубевшую от работы руку, Молли принялась оглядывать комнату в поисках веснушчатого лица тети.

Несмотря на то, что дядя выглядел несколько смущенным, он галантно поднес руку Молли к губам.

– Для меня большая честь познакомиться наконец с вами, мисс Джеймс.

– Пожалуйста, зовите меня Молли, – сказала она. – А где же тетя Вера? Разве она не приехала с вами?

Ей не терпелось увидеть ее. Хотя тетя Вера никогда не была в Каролине, она несколько раз навещала Молли в школе миссис Финг в Чикаго. Между ними завязалась нежная дружба, которую Молли надеялась продолжить.

Около шести месяцев назад она получила сообщение о замужестве своей тети, и с тех пор от нее не было вестей. Молли предполагала, что немолодая женщина устраивает свою жизнь на новый лад и слишком занята, чтобы писать.

– Пожалуйста, присядьте, мисс Джеймс, – сказал Джейсон Фоли.

Он уже овладел собой, и теперь мрачное и торжественное выражение покоилось на его правильных чертах.

Услышав торжественную серьезность в его голосе, Молли села.

– Очень сожалею, что мне приходится передавать печальное известие, но я с прискорбием должен сообщить вам, что три недели назад ваша тетя погибла. Эта был несчастный случай. Я мог бы телеграфировать, но раз уж я собрался приехать на Запад, то решил, что будет лучше, если я сообщу вам о ее смерти лично.

Молли почувствовала, как ее захлестывает океанская волна отчаяния.

– Тетя Вера… умерла? – Джейсон разглядывал племянницу.

– Боюсь, что так.

Молли сцепила руки, чтобы сдержать дрожь. Ладонь дяди накрыла ее запястье жестом сочувствия.

Вера Джеймс Фоли была сестрой отца Молли, ее последней на земле родственницей. Но вот теперь тетя Вера умерла, и Молли Джеймс еще никогда в жизни не было так одиноко, как сейчас.

– Я знаю, как это для вас тяжело, – произнес ее дядя.

Некоторое время они молчали.

– Сначала ваш отец ушел в мир иной… и теперь… Поверьте мне, я скорблю тоже. Я очень любил вашу тетю. Но мы так мало прожили вместе! Это еще более усиливает мою боль.

Молли взглянула на него и увидела, как из ясных черных глаз дяди текут слезы. Ее же глаза оставались сухими.

О, если бы она могла заплакать, как плакал он! Но Молли ощущала лишь мрачное оцепенение. Она ведь никогда не плакала – с тех самых пор, как отец вытащил ее из кроватки и закричал плачущей о смерти матери девочке: «Прекрати!». Молли не могла заплакать.

Неожиданно она заметила белый крахмальный воротничок под подбородком гостя, составлявший резкий контраст со смуглой кожей лица и черным траурным костюмом.

– Вы… вы священник? – ошеломленно спросила Молли.

– Ну да. Разве ваша тетя вам не говорила?

– Нет, не говорила. Возможно, она боялась, что об этом станет известно отцу. Он бы не одобрил ее брак c протестантом. Из поколения в поколение Джеймсы были католиками.

– Когда мы с вашей тетей полюбили друг друга, она приняла мою веру. Оплакивая ее, я находил утешение в том, что наши души встретятся вновь в загробной жизни.

Вытирая слезы, он отвернулся. Как бы Молли хотелось разделить его проявление скорби! Но нет, она не могла заплакать, слезы не текли из глаз, хотя разрывалось от горечи сердце.

Молли тихо сидела, уставившись на свои сцепленные на коленях руки. Хотя его преподобие казался весьма благочестивым человеком, однако, было в нем нечто такое, что подсказывало ей остерегаться его.

– Как она умерла? – тихо спросила Молли.

С одной стороны, она хотела знать подробности, с другой, желала поскорей очнуться и обнаружить, что кошмарная весть – лишь страшный сон.

– В пансионе, в котором мы жили, случился пожар. Это было ужасно! Ужасно!

Дядя достал из кармана носовой платок и вытер глаза.

– Боюсь, мне слишком тяжело говорить об этом.

– Понимаю.

У Молли возникло очень странное подозрение, что его скорбь не столь уж искренняя, как он пытается изобразить. Идут ли от сердца его слезы? Не притворны ли? Плачет ли он о тете Вере, и, если нет, какова подлинная причина его слез? Что-то ее смущало в этом человеке.

Поднимаясь с дивана, она с трудом преодолевала головокружение, сердце тяжело билось.

– Благодарю вас, что приехали сообщить мне лично скорбную весть. Надеюсь, вы посчитаете возможным остаться на некоторое время в «Леди Джей».

Джейсон Фоли, в поклоне благодарности за приглашение, вежливо склонил голову.

– Я знаю, – продолжала Молли, – тетя хотела чтобы мы с вами стали друзьями.

Вежливые слова, произносимые ею, казалось, шли откуда-то издалека, как будто не она сама произносила их.

– Да-да, конечно, я останусь, – согласился Фоли. – Теперь, когда Вера умерла, вашим законным опекуном являюсь я, и приехал я на Запад, чтобы помочь вам устроить незавершенные дела имения вашего отца. Как только ранчо будет продано, мы вместе уедем на Восток.

Молли изумленно уставилась на дядю.

– Вместе уедем на Восток? – переспросила она. Фоли в подтверждение своих слов молча кивнул.

– Боюсь, что я вас не понимаю, – сказала Молли. – Конечно, я знала, что, после того как вы с тетей Верой поженились, отец назначил вас моим опекуном в случае своей смерти, но я полагала, это всего лишь формальность. Надеюсь, вы же не думаете, что я на самом деле стану продавать «Леди Джей»!

– Именно так я и думаю, дорогая, – ответил Фоли. – Разве у нас есть какой-либо другой выход?

Он поднялся, чтобы заглянуть племяннице в лицо, и Молли снова обратила внимание, какой красивый мужчина – его преподобие отец Фоли. Высокий, хорошо сложенный. Траурная одежда сидела на нем безукоризненно. Волнистые черные волосы, коротко подстриженные и аккуратно уложенные, обрамляли утонченное лицо, почти лишенное отпечатков возраста. Лишь серебристые пряди на висках выдавали немолодые годы.

В замешательстве Молли подумала: что за странная партия для ее тети, считавшейся старой девой!

– Я намерена самостоятельно управлять ранчо, – ответила Молли, и ее собственный голос снова показался ей чужим.

– Молли, дорогая, это совершеннейший абсурд! Молодой девушке не справиться с делами такого огромного ранчо, как «Леди Джей». Боюсь, я буду вынужден запретить вам управлять ранчо.

Задумчиво он разглядывал ее, и странный свет разгорался в его глазах.

– Вы не понимаете, дядя Джейсон, – сказала Молли, начиная раздражаться и потому решив подчеркнуть голосом, что не может в действительности считать малознакомого ей человека близким родственником. – Мне принадлежит шестьдесят процентов «Леди Джей». Полагаю, раз тети Веры больше нет в живых, то вы владеете остальными сорока процентами.

– Совершенно верно.

– В таком случае вам должно быть совершенно ясно, что именно я принимаю решение, а не вы.

Молли выдержала небольшую паузу, прежде чем вынесла свое окончательное решение:

– Я буду управлять ранчо.

По крайней мере два года, подумала про себя Молли. В завещании отца было оговорено несколько условий. Одно из них – чтобы ранчо приносило прибыль в течение двух лет со дня смерти завещателя. Другое условие – Молли должна жить на ранчо в течение двадцати из этих двадцати четырех месяцев, если только не выйдет замуж. Но в любом случае, прежде всего необходимо было, чтобы ранчо стало, как прежде, при отце, приносить прибыль.