Текст книги "Раунд 1. Любовный нокаут"

Глава 6
В Майами совсем не жарко

Сегодня мы летим в Майами.

В передней части самолета говорили только о Скорпионе и драке, которая едва не произошла прошлой ночью. Как обычно, я села вместе с Реми и достала наушники. Он тоже взял плеер и уже искал свои песни, а я – свои, так и не зная, кто будет слушать песню, которую выберем я или он.

В машине, когда мы еще ехали сюда, он протянул руку и прошептал:

– Полечи мне запястье.

У него было самое крепкое, самое жесткое запястье, которое я когда-либо видела, и как только я начала ощупывать его, то поняла, что его просьба – просто предлог, чтобы заставить меня прикоснуться к нему, потому что его-то тело точно в полном порядке. При одной только мысли об этом у меня сладко сжались внутренние мышцы. Но так ли сильно он хочет моих прикосновений, как я его?

– Поставь для меня песню, – шепнул он мне на ухо. Удивительно, как его голос и один-единственный взгляд могли заставить мое сердце так сильно колотиться.

Я кивнула, но колебалась с выбором. Он тоже перебирал записи, не зная, на чем остановиться.

Мы не улыбались. Мы вообще больше не улыбались со вчерашнего дня. Когда мы едва не совершили нечто безумное и… восхитительное.

Я все еще пыталась найти нужную песню, когда он протянул мне плеер, и я подключила к нему наушники. Начала звучать песня «Без ума от тебя» группы Survivor. И вслушиваясь в ее слова, я будто снова оказалась среди зрителей на трибунах во время первого боя Реми, ошеломленная и восхищенная. Зажигательная музыка и энергичный, радостный текст песни живо напомнили мне, как я тогда стояла и смотрела на бой, а потом толпа бушевала вокруг нас, и как его рука касалась моей, и как мы оба почувствовали себя потрясенными…

Настроение у меня было одновременно шаловливое и отчаянное, и мне захотелось посмотреть, что он станет делать, если я, чтобы подразнить его, сделаю что-нибудь сумасшедшее. Поэтому я выбрала по-настоящему забавную старую песенку – ее ремейк я недавно услышала в одном из эпизодов телесериала «Хор» – и передала плеер Реми. Песенка группы Journey называлась «По-любому, как ты захочешь».

Он начал слушать улыбаясь, и когда понял, что в песне в основном говорится о том, что он может получить «это» так, как ему нравится, он поднял на меня глаза. В этих глазах был вопрос, его взгляд беспокойно перебегал с моих глаз на губы и обратно, пока окончательно не прилип к губам. Я медленно провела по ним языком и отметила, что его взгляд тяжелеет, будто наливаясь свинцом.

– Рем, – окликнул его Пит с переднего сиденья.

– Он в наушниках, он тебя не слышит, – ответила я за него.

– Боже, Брук! Перестань заводить его. Особенно если не собираешься этого делать…

Я невольно хмыкнула, а Реми, не обращая внимания на Пита, кажется, полностью переключился на меня и музыку. Я не совсем понимала, что означал его хмурый, пристальный взгляд, когда он наклонился ко мне ближе и довольно резко приказал:

– Выбери-ка еще одну.

Я немного помедлила, но во мне все кипело от сексуального желания и озорства, поэтому я выбрала еще одну старую песню в исполнении группы Heart, которая показалась мне весьма подходящей, с довольно прозрачным названием «Все, чего я хочу, – это заняться с тобой любовью», и включила ее.

Когда начался припев, я заметила, как сильно расширились зрачки Ремингтона. У меня перехватило дыхание – до меня вдруг дошло, что, поставив эту песню, я фактически умоляю мужчину заняться со мной любовью, упрашиваю его сказать, что он тоже меня хочет…

Тревога, охватившая меня при виде появившегося на его лице хищного выражения, заставила меня откинуться на спинку сиденья. Он весь подался вперед, его пристальный горячий взгляд не отрывался от моего лица, когда он наклонил свою темную голову еще ниже, и это невероятно возбуждало меня.

Его рука обвилась вокруг моей талии, и он притянул меня к себе, а потом прижался губами к моему уху. Кажется, это был поцелуй. Все мои нервные окончания запели, когда он протянул мне свой плеер и включил песню. Это снова была «Айрис» группы Goo Goo Dolls.

 
                   «Я отдал бы вечность,
                   Чтобы прикоснуться к тебе…»
 

Он наблюдал за мной, когда каждый аккорд снова и снова крал мое дыхание, и от пронзительных слов песни мне захотелось плакать.

 
                   «И когда весь мир вокруг рухнет,
                   Я хочу, чтобы ты знала, кто я».
 

Переполненная эмоциями, я смотрела ему в глаза, пока играла музыка, и видела, что его взгляд был таким же страстным и глубоким, как и слова, которые я слышала. Когда песня закончилась, он вынул из моих ушей наушники и снял свои, его дыхание было неровным и горячим, когда он снова, наклонившись ко мне, коснулся губами уха.

– Ты хочешь меня? – спросил он чуть охрипшим, низким голосом, от которого по всему моему телу побежали мурашки.

Я пылко кивнула ему в ответ и тут же почувствовала, как его теплые руки сжали мои бедра. Он прижался лицом к моей шее, с шумом втягивая мой запах. Дрожь пробежала по телу, и меня внезапно затопила ликующая уверенность, что сегодня вечером, после первого боя в Майами, Ремингтон непременно займется со мной любовью.

Все оставшееся время полета он обнимал меня за плечи и прижимал к своему мускулистому боку, продолжая сексуальную прелюдию с моим ухом – единственным местом, которое ему было доступно, чтобы другие не смогли увидеть, что он со мной делает. Он дергал меня за мочку уха зубами, облизывал языком раковину и совершенно забыл о том, что хотел выбрать для меня музыку. А я все это время безудержно дрожала и извивалась, вся влажная от томления и страсти, и почти не отрывала взгляда от его джинсов, едва не лопающихся от могучей эрекции. Выпуклость, натягивающая джинсовую ткань, настолько впечатляла, что я изнемогала от желания потрогать его там, попробовать на вкус, и меня то и дело пронизывали горячечные сладкие спазмы от сжимающихся мышц промежности.

Когда мы приехали в пятизвездочный отель, пьянящее сочетание предвкушения и возбуждения, с которым я и так безуспешно боролась всю дорогу, просто снесло мне крышу, когда я поняла, что Реми забронировал нам с ним вместе один номер – президентский люкс с двумя спальнями. Когда нам вручили ключи, кажется, всем остальным членам нашей команды все сразу стало ясно.

– Я искренне надеюсь, что ты понимаешь, во что ввязываешься, – взволнованно прошептал мне Пит, озабоченно хмуря брови.

Глаза Дианы были полны слез, когда она оттащила меня в сторону в вестибюле.

– О Брук, пожалуйста, подумай хорошенько, что ты делаешь. Лучше всего будет, если ты снова поселишься со мной в одном номере.

Райли подошел и окинул меня весьма откровенным, все понимающим взглядом, похлопал по плечу, как будто провожая на войну.

– Он старается изо всех сил, я никогда еще не видел, чтобы он старался так, как сейчас это делает для тебя, Би.

На самом деле все их напутствия меня не слишком смутили.

Я понимала – они боялись, что все может плохо кончиться. Я работала на Ремингтона, причем временно, а у него весьма плохая репутация, не раз подтвержденная. Он, очевидно, достаточно вспыльчив, и может оказаться, что с его нравом трудно совладать. Но даже несмотря на его неимоверную силу, я инстинктивно чувствовала, что он никогда не причинит мне вреда и никогда не совершит ничего, чтобы я могла в нем разочароваться. Остальное сейчас не имело значения, точнее, не могло иметь для меня никакого значения. Потому что единственное, что было для меня важно, – это то, что я желала его. Я хотела его с такой ненасытной силой, которую не ощущала в себе уже больше шести лет. И готова была на все, чтобы это наконец произошло.

Возможно, у меня тоже есть красная кнопка самоуничтожения?

Разгулявшееся воображение, рисующее картины того, что должно произойти, заставляло меня сильно нервничать, пока мы поднимались в наши комнаты, чтобы подготовиться к бою, и внезапно я поняла, что невероятно соскучилась по Мелани. Я вытащила мобильный телефон из сумочки и тут же написала ей, так как прошло уже несколько дней с тех пор, как мы общались.

Брук: Как поживает моя лучшая подружка?

Мелани: Скучаю! Но все прощу, если ты скажешь, что уже получила сексуальный кусочек той мужской задницы!

Брук: О! (вздыхает)

Мелани: Что? Ты получила, что хотела, или нет???

Брук: Мел…

Мелани: Что? Что?!

Брук: Все еще хуже! Я думаю, что влюбляюсь в него.

♥ ♥ ♥

Он обрушился на Майами, как лавина.

Когда мы вернулись с его первого боя, я все еще задыхалась от восторга. Противники Реми едва ли несколько раз его задели, да и то слегка. Он был полон энергии, точен во всех своих движениях и настолько силен, что ему даже не приходилось долго возиться со своими противниками, чтобы нокаутировать их. Он разделался с ними будто играючи, и к концу вечера люди кричали и рыдали от восторга, и даже диктор задыхался от избытка чувств.

– Пусть эти бедняги упокоятся с миром, – восторженно кричал он. – Боже мой, этот мужчина умеет биться! Вперед, РИП!!! Порви их всех, ты, плохой парень! Ри-и-и-ип, дамы и господа! Это наш Ри-и-и-ип!

Даже Райли, подпрыгивающий в своем углу у ринга, был так возбужден, что вскочил на плечи тренера и принялся размахивать кулаками, вопя во все горло. Тем временем Пит, похоже, изменил своим строгим правилам, которые я наблюдала в Атланте, потому что перед тем как мы покинули зал состязаний, он заявил:

– Мы должны это отпраздновать, черт возьми!

Так что еще до того как Ремингтон понял, что произошло, нас уже сопровождала целая толпа в дюжине разных автомобилей. В президентский люкс мы ввалились в сопровождении, как мне показалось, не менее сотни незнакомцев, хотя, конечно, их не могло быть так много. И вообще, Пит сказал, что большинство этих людей и раньше тусовались с Ремингтоном, так что их не знала только я.

Толпа оказалась действительно огромной, люди толпились даже в коридоре, производя столько шума, что я не могла не порадоваться тому, что еще два других огромных президентских люкса на верхнем этаже отеля оставались незанятыми, иначе нам пришлось бы, вероятно, искать себе место для ночлега сегодня вечером.

К моему разочарованию, я не видела Реми с тех пор, как он в спортивной раздевалке принял душ и переоделся. Его сразу же окружили поклонники, и в отель его привезли старые приятели из Майами, которые специально подогнали к залу «Феррари» и позволили Реми сесть за руль.

Теперь, когда я пробиралась сквозь толпу людей, заполнивших то, что предположительно является нашим с Реми люксом, я малодушно подумывала, не стоит ли и мне присоединиться к веселью и напиться до чертиков. И в этот миг у входа раздались аплодисменты, сопровождаемые восторженными возгласами, которые, без всяких сомнений, мог вызвать только один человек из всех, кого я знала. Он появился на плечах четырех парней, которые внесли его в комнату. Мое сердце бешено заколотилось. На лице самого самоуверенного на свете мужчины играла широкая улыбка – Реми кайфовал от своих побед, а женщины, визжащие вокруг, кайфовали от него. Крики «Реми! Реми-и-и-и!» сотрясали комнату.

– Все верно, кто же еще? – прокричал он в ответ, колотя себя в грудь кулаками. Я смеялась, полностью поглощенная им, завороженная и очарованная. Аура, которую он излучал, заставляла его сегодня сиять, как солнце. Если бы он сейчас сказал, что умеет летать, я думаю, мы все бы ему поверили. Казалось, всех присутствующих тянуло к нему как магнитом, он был центром их вселенной. Но тут он заметил меня, его улыбка смягчилась, в глазах появилось какое-то странное, голодное и вместе с тем сияющее выражение.

– Брук.

Он соскочил с плеч своих поклонников и призывно помахал мне рукой. Толпа расступилась, давая мне пройти. Он улыбался, двигаясь мне навстречу, я не отрывала взгляда от его искрящихся голубых глаз. А затем он подхватил меня своими сильными руками, поднял и поцеловал.

И в моей крови взорвался фейерверк.

Все сдерживаемые с такими усилиями желания последних недель и дней спрессовывались в одну безумную страсть, заполнившую меня целиком. Все, чем я была и стала, все, о чем я мечтала, слилось для меня в этот миг в одном стремлении… Притянув к себе темноволосую голову Ремингтона Тейта, я приоткрыла рот и позволила ему дать мне все, что он захочет.

От его поцелуя мои внутренности скрутились в тугой узел. Он крепко впился пальцами в мои бедра и жадно обхватил мои губы и язык своим ртом. Я слышала глухой стук его сердца, когда он буквально вжал меня в себя, заставляя почувствовать свою эрекцию. Он так жадно и отчаянно целовал меня, словно не надеясь, что наступит завтра.

Вокруг громко кричали гости, и когда кто-то проорал: «Иди трахни эту киску!», Реми оторвался от моих губ. Он хрипло дышал и, прижимаясь губами к моему уху, горячо прошептал хриплым голосом:

– Сегодня ты моя.

У меня вырвался невольный прерывистый стон. А он обхватил мое лицо своими огромными руками, заставляющими меня чувствовать себя крошечной и хрупкой, и вновь овладел моим ртом. На этот раз его поцелуй оказался медленным и нежным, таким, словно я была для него самой большой драгоценностью в жизни.

– Сегодня ты моя.

Он снова посмотрел на меня глазами, исполненными желания. Кажется, я кивнула ему в знак согласия, так как не могла произнести ни слова, но возбуждение не придавало мне уверенности ни в чем. Я дрожала как в лихорадке, ноги подкашивались, и каждая клеточка моего тела кричала от вожделения, потому что я хотела его сейчас. Я безумно хотела его.

– Реми, я хочу тебя, возьми меня! – прокричала какая-то женщина, но он не обратил на нее внимания. Для него сейчас никого не существовало.

Никого, кроме меня.

Его глаза потемнели от возбуждения, он провел подушечками больших мозолистых пальцев по моим щекам вверх, затем широко развел пальцы над моей головой, целуя меня снова и снова, – наши рты, горячие и влажные, жаждущие и тревожные, сливались снова и снова. Я вцепилась в его мягкую серую футболку, умирая от неописуемых ощущений. Мне было совершенно все равно, что на нас кто-то смотрит, я не обращала внимания на пошлости, которые выкрикивали вокруг нас. Я не понимала, как сильно хочу, как нуждаюсь во всем этом, пока не оказалась полностью во власти его настойчивого сексуального рта, пожирающего взгляда его глаз, заставляющего меня чувствовать себя единственной женщиной в его жизни.

– Тащи ее в свою комнату, Тэйт! – закричал кто-то. Но он, кажется, не слышал, поглощенный мной.

Защищая меня от всех своими сильными руками, он оттянул мне волосы назад, его губы щекотали голую кожу вдоль выреза блузки, а пальцы скользили вверх по моей шее, когда он снова уткнулся носом мне в ухо и прошептал:

– Моя. Сегодня ночью.

– Ты тоже. Мой. – Я обхватила ладонями его подбородок и вглядывалась в его потемневшие глаза, когда внезапно его оторвали от меня четверо мужчин и принялись качать на руках, снова и снова подбрасывая в воздух.

– Реми, Реми… – скандировали они, раскачивая его в унисон.

Радостный смех переполнял меня, словно пузырьки счастья пенились и лопались у меня в груди. Как же я радовалась сейчас за него. Я была счастлива.

Пит и Райли наблюдали за этой сценой с такими несчастными, скорбными лицами, что казалось, они присутствуют не на торжестве, а на похоронах.

– Веселее, ребята! – сказала я им со смехом, подходя ближе. Думаю, оба моих деда обычно веселятся лучше, чем эти двое. Но они только покачали мне в ответ головами и выглядели при этом мрачнее тучи.

– Он опять летит с катушек, – пробормотал Пит, обращаясь в основном к Райли.

– Вижу, старик. Вот дерьмо.

– Да, черт возьми! – Пит провел рукой по своим кудрям. – Неужели это я спровоцировал всю эту вечеринку? Где были мои мозги?

– Приготовься к аварийной посадке, – туманно ответил Райли и, не говоря больше ни слова, пошел прочь по коридору, качая головой из стороны в сторону.

Я ничего не поняла, но меня охватило беспокойство.

– Что случилось? – нервно спросила я, обернувшись к Питу.

– Ничего. Пока ничего. – Он посмотрел на часы, потом на Реми, которого поклонники потащили назад к бару. – Но если что-то пойдет не так, как ему захочется, тогда у нас будут неприятности. Большие неприятности. Очень большие.

Оглядевшись вокруг, я видела только улыбки и смех, а из колонок нашего люкса вырывалась сумасшедшая рок-музыка с плеера Реми. Я действительно не понимала, о чем беспокоились эти двое. Все хорошо проводили время, а Ремингтон в последнее время работал так усердно, как никто, из всех, кого я когда-либо знала. Он заслуживал того, чтобы немного расслабиться. Да, он сейчас немного перевозбужден, но он очевидно получил невероятный кайф от боя, и это добавило остроты нашим чувствам. Тем, которые в течение многих недель заставляли нас с ним чувствовать себя подобно свернутым в узел голодным кобрам.

Весь сегодняшний день, когда мы поднялись наверх, чтобы разобрать чемоданы в нашем люксе, спустились на ланч с командой, и потом, когда он готовился к бою, – все это время, каждое мгновение, мы жадно искали друг друга взглядами, и едва только наши глаза встречались, искры летели с такой силой, что страстное желание впивалось в мое тело, как удары хлыста. И даже прямо перед боем, когда он повернулся, чтобы посмотреть на меня, в его голубых глазах горела ненасытная жажда обладания. Я знала, что он чувствует тот же голод, что и я сейчас, в ожидании и лихорадочном предвкушении ночи. Мое тело гудело от возбуждения, и я знала, что и Ремингтон после сегодняшних потрясающих боев весь вибрировал как сумасшедший. Он был взвинчен до предела и полон ожиданий.

Его энергия сегодня вечером была так сильна, что буквально притягивала каждую клеточку моего тела, заставляя меня по-женски ощущать его невероятную мужественность.

Я стояла поодаль и смотрела, как он наливает текилу у стойки бара, а стоящая рядом эффектная блондинка выжимает лимонный сок на свою грудь в глубоком декольте и добавляет туда же капельку соли. Затем она засунула рюмку прямо между сисек, сжала их, приподнимая, и дернула Реми за запястье с призывным жестом. Ревность скрутила все мои внутренности так, что я едва могла дышать, и отпустила меня только тогда, когда Реми с громким, по-мужски грубоватым смехом схватил ближайшего к нему мужчину и прижал лицом к ее груди, а затем взял со стойки две только что налитые рюмки и направился ко мне.

Его глаза встретились с моими, и взгляд стал таким же темным и неистовым, как трепет в моей груди. Похоже, он не хотел сегодня общаться ни с кем, кроме меня, и это чуть не сбило меня с ног. Я ощутила, как меня пронизывает ток от промежности до макушки.

Он подошел, держа в одной руке рюмки, в другой – солонку и лайм.

– Иди ко мне, – сказал он хрипло, но нежно, ставя рюмки на консоль у входа.

Он подхватил дольку лайма губами и наклонил ко мне голову, чтобы передать ее мне. Я приоткрыла рот, и мне на язык капнул сок прямо из его рта, а он выплюнул лайм и вместо него просунул мне в рот свой язык, глухо застонав при этом. Я застонала в ответ, мы замерли, целуя и облизывая друг друга, пока он снова со стоном не отступил назад, чтобы вручить мне рюмку.

Я никогда не напивалась с кем-нибудь на пару и вдруг поняла – я рада тому, что пью именно с ним. Безрассудная веселость растекалась по моим венам. Я почувствовала себя порочной и развязной, готовой делать все, чего никогда еще не делала.

Взяв рюмку, я влила в себя текилу и почувствовала, как она прожигает мне горло, а когда Реми снова протянул мне лайм, я чуть с ума не сошла от восторга.

Глядя на него и повторяя за ним его действия, я взяла дольку лайма в рот, а он наклонился ко мне, приник к моим губам и начал высасывать из моего рта сок. И когда он выдернул кусочек лайма и заменил его своим языком, я не сдержалась и громко застонала. Желание вновь пронзило меня, я больше не могла сдерживаться и обвила руками его шею.

Пустые рюмки упали на пол, он обхватил ладонями мою задницу, прижал к консоли, втиснулся между моих ног и с бешеным напором засунул язык мне в рот. Я чувствовала его мощное тело, его твердый член, прижимающийся к моим бедрам, но внезапно меня пронзило ощущение безрассудного, безысходного отчаяния, почудившегося мне в этих его движениях.

– Как же ты хорошо пахнешь… – пробормотал он мне в ухо, обдавая горячим дыханием. Он еще сильнее сжал мне бедра и начал тереться о меня. Между тем его влажные губы прокладывали дорожку поцелуев вниз от моего виска к подбородку, ловя лихорадочное дрожание моих губ.

– Я хочу тебя прямо сейчас. Не могу дождаться, когда мы окажемся одни. Как бы ты хотела это сделать, Брук? Грубо? Быстро?

– По-любому, как тебе хочется, – пробормотала я, опьяненная ощущением его сильных рук на своем теле, его рта, затвердевшего члена, прижимающегося к моему лобку через несколько слоев одежды. Я подумала, что мои слова напомнили ему песню, которую я нашла для него в самолете, потому что он громко застонал и слегка прикусил мою нижнюю губу.

– Подожди здесь, моя маленькая бомбочка, – сказал он и, оставив меня, вернулся к бару.

У нас был второй заход на выпивку, а затем он ушел на третий и четвертый раунды, и после этого я почувствовала, что совершенно опьянела. Я никогда по-настоящему не напивалась раньше и не думаю, что мой организм вообще приспособлен к такому. Когда он отправился на пятый круг, я с глупой улыбкой смотрела ему вслед, и все кружилось у меня перед глазами. Несколько человек снова схватили его, подняли на руки и принялись качать с возгласами «Кто этот человек? Кто этот человек?»

– Можете поспорить на свои задницы, что это я, придурки!

Они поставили его на ноги у стойки бара и снова начали орать, пододвигая к нему огромный стакан пива, а затем принялись скандировать, ударяя кулаками по гранитной столешнице: «Ре-минг-тон! Ре-минг-тон! Ре-минг-тон!

– Остыньте, ребята, – обратился к ним Пит, подходя ближе и пытаясь успокоить не в меру разгорячившихся фанатов.

– Кто, черт возьми, этот ботаник? – спросил один бородач, и Реми схватил его за грудки, приподнял и прижал к стене с такой легкостью, словно тот весил не больше щенка.

– Он мой брат, жаба ты этакая. Прояви хоть какое-то гребаное уважение.

– Успокойся, парень, я только спросил!

Реми швырнул его на пол и отправился к стойке за нашей текилой.

Я знала, что он собирался вернуться ко мне с новой порцией выпивки, но люди продолжали задерживать его, и мой желудок начал подавать тревожные сигналы. Я не чувствовала языка, меня затошнило, а потом поняла, что мне нужно срочно в туалет.

Прикрывая рот рукой, я бросилась в ближайшую ванную комнату в маленькой спальне, игнорируя парочку, целующуюся на кровати. Ворвавшись в ванную, я захлопнула и заперла за собой дверь, упала на колени перед унитазом, и едва успела откинуть волосы и поднять крышку, как меня вывернуло наизнанку.

Через пять минут я все еще торчала в ванной и, задыхаясь, подумала, что это и есть моя частная печальная вечеринка. И она начинается прямо здесь.

О боже! Мой бедный живот. Моя несчастная печень. И бедная я. Какое счастье, что в подростковом возрасте я увлекалась бегом, а не выпивкой! Не могу поверить, что Мелани нравится ЭТО. Я застонала от боли и отвращения, когда тошнота вновь начала подступать к горлу. Я снова опустила голову к унитазу, содрогаясь от спазмов и извергая из себя все выпитое и съеденное этим вечером.

Наконец я решила, что больше ничего уже не смогу из себя исторгнуть, все расплывалось у меня перед глазами, и отчаянно кружилась голова. Я ополоснула рот и принялась искать витамины в своей сумке, которую заранее оставила тут на случай, если мне не захочется делить ванную с Ремингтоном. Теперь я могла только порадоваться своей предусмотрительности, так как боялась, что могу провести всю ночь в обнимку с унитазом. Я нашла смесь витаминов В и С, бросила в стакан и подумала, что неплохо было бы выпить воды, но мне лень было тащиться куда-то за ней, вместо этого я спустила воду в унитаз в третий раз, закрыла крышку и прижалась к ней лбом, чтобы меня снова не затошнило. Затем достала телефон и написала Мел:

Все зашибись! Пьяная в стельку! Но я собираюсь трахнуть Реми, если выживу после восьми рюмок текилы!

Потом я, кажется, задремала.

Когда я пришла в себя, у меня стучало в висках, а из президентского номера раздавался оглушительный шум. У меня хватило здравого смысла прополоскать рот, расчесать спутанные волосы и умыться. Приведя себя в относительный порядок, я выглянула в спальню, но влюбленных на кровати уже не было, и я прошла в гостиную, туда, где что-то гремело, звенело, раздавались громкие вопли – словом, царило настоящее светопреставление.

Застыв на пороге и недоверчиво моргая, я с недоумением разглядывала открывшуюся передо мной картину. Я не знала, что произошло, но что-то определенно случилось. Повсюду валялись перья из разорванных подушек. На полу под ногами блестели и позвякивали осколки стекла, когда я пошла вперед. Люди метались по комнате, налетали друг на друга, толкались, то ли пьяные, то ли в состоянии паники, пытаясь спастись от чего-то. И тут я увидела его.

Ремингтон, Рип Тейт, самый сексуальный мужчина на свете, крушил все на своем пути и кричал во всю глотку: «Какого хрена ты ей рассказал про меня? Где она, черт возьми?» А Пит без пиджака и галстука отчаянно пытался его утихомирить. Не обращая на него никакого внимания, Реми швырнул хрустальный графин об стену. Тот с фантастическим грохотом и звоном разлетелся на множество осколков, а люди вокруг завопили еще громче, кто от страха, кто от пьяного восторга, в то время как Райли отчаянно пытался выпроводить всех из открытых настежь дверей президентского номера.

Мое опьянение мгновенно прошло или, по крайней мере, уменьшилось процентов на пятьдесят, и я почувствовала себя почти полностью трезвой от шока. Я бросилась в толпу и начала расталкивать и распихивать присутствующих, подгоняя их к дверям.

– Вон, все вон, вон, вон! – пронзительно визжала я словно баньши.

Реми услышал мой голос, резко обернулся и увидел меня. В его глазах вспыхнуло диковатое выражение, он отшвырнул лампу, которую держал в руках – она разбилась с громким взрывом позади него, – а затем бросился ко мне. Но Пит снова схватил его, отчаянно дергая за руку.

– Вот смотри, видишь? Она подписала контракт и никуда теперь не денется, помнишь? Тебе не нужно разрушать отель, парень.

И пока Ремингтон, не отрываясь, смотрел мне в глаза с выражением безумного страдания, Пит что-то вонзил ему в шею, и веки у него задергались.

Голова Реми резко упала на грудь, и я застыла в состоянии полного, абсолютного ужаса. Мое замешательство было настолько сильным, что я совершенно не могла рационально мыслить. Да и как можно было осознать, что Пит, мягкий, добрый, преданный Пит, только что вколол в яремную вену Реми какую-то гадость?

Пока Райли выталкивал последних гостей из номера, Реми совсем обмяк и стал заваливаться, а Пит изо всех сил пытался удержать его от падения и прислонить его к ближайшей стенке. Закрыв двери, Райли бросился на помощь Питу. Он закинул одну руку Реми себе на шею, другую пристроил на плечи Пита, и они вдвоем потащили еле волочащего ноги сильнейшего бойца в мире в спальню. Он что-то тихо пробормотал, и когда я услышала самый прекрасный для меня мужской голос, то поняла, что Реми не только пьян, но и одурманен. Я едва смогла разобрать его слова:

– Не позволяй ей увидеть это.

– Нет-нет, Рем, успокойся.

Его голова снова упала вперед, как будто у него не было сил ее держать.

– Она не должна увидеть…

– Да, парень, я понял.

Ледяной ужас растекся по моим жилам, когда я, как лунатик, побрела за ними, ничего не понимающая и ошеломленная. На пороге спальни я остановилась, разрываясь между желанием подойти к Реми, неуверенностью в том, нужно ли это делать, своей патологической страстью к порядку, которая просто умоляла меня приниматься за уборку, а также выпитой текилой, все еще заставлявшей меня оставаться полной дурой.

– Что с ним такое? – спросила я Пита, когда они оба вышли из спальни и Райли направился к телефону в гостиной.

– С ним все в порядке, только он немного ослаб. – Пит поспешно схватился за дверную ручку, чтобы закрыть передо мной дверь.

От беспокойства я моментально слетела с катушек и схватилась за руку Пита, как за спасательный круг.

– Не вешай мне лапшу на уши, Пит. Что он не хочет, чтобы я увидела?

Мой голос дрожал, но я была так напугана, пьяна и разочарована неудавшейся ночью любви, что, если бы он промолчал, думаю, я бы разнесла здесь все, что еще осталось в целости после буйства Ремингтона.

Пит явно колебался, но потом все же сказал, осторожно высвободив руку из моей, как мне казалось, мертвой хватки:

– Он не хочет, чтобы ты его видела в таком состоянии.

Я потрясенно молчала, не зная, как реагировать, но потребность убедиться в том, что с Ремингтоном все в порядке, была настолько непреодолимой, что я опомнилась и все-таки попыталась войти. Однако Пит быстро и решительно оттолкнул меня.

– Послушай, он начал слетать с катушек с тех самых пор, как ты появилась здесь, и такие вещи неизбежны после эмоционального подъема. Все, что ему сейчас нужно, – это физический контакт, чтобы почувствовать себя хорошо, избавиться от этого страха, и тогда он скоро придет в полный порядок. Мы знали, что нечто подобное непременно произойдет, это был вопрос всего лишь нескольких дней. Такое всегда начинается, когда он не может полностью выложиться на ринге. Да и то, что все это время он бегал за тобой, высунув язык, словно собачка, не сильно помогло делу, Брук.

– Но кто, черт возьми, дал тебе право вкалывать ему какую-то химию в вену, Пит? – потребовала я ответа, беспокоясь за Ремингтона.

– Он дал мне такое право. А еще тысяча разгромленных гостиничных номеров, Брук. Я работаю с ним уже десять лет и Райли тоже. И могу тебя заверить, это самый проблемный сукин сын, которого ты когда-либо встречала!

Вернулся заметно помрачневший Райли.

– Они уже в пути.

– Ты заказал двух? – спросил Пит.

– Нет, трех. Все новенькие. Посмотрим, сможет ли это распалить его проклятый сексуальный аппетит.

Когда до меня дошло, о чем они говорят, мне сразу же захотелось накинуться на них с кулаками.

– Трех новых кого? Проституток?

С заново проклюнувшимся беспокойством Пит успокаивающе похлопал меня по плечу.

– Это у него обычное дело, ясно? Мы всегда так поступали. Это чистые, здоровые женщины и очень дорогие. Ему все равно, кто это будет. Мы не должны были допускать, чтобы он так долго воздерживался, особенно находясь с тобой рядом. Извини, что говорю так прямо, но это действительно серьезная проблема, которую нужно решить как можно скорее, иначе он не сможет завтра драться с таким же блеском. Черт, будет просто чудо, если мы сможем вытащить его из постели.