Текст книги "Раздвигая границы"

Глава 14
Ной

Я привалился к своему шкафчику, провожая глазами школьников, которые спешили на ланч.

Исайя и Бет стояли напротив, рядом с дверью, и ждали, когда коридор опустеет. Если Эхо соберется заглянуть в свой шкафчик до обеда, к столовой она пойдет именно по этому проходу. Мне нужно было узнать, удалось ли ей перенести время своей встречи. Во всяком случае, я убеждал себя, что дело именно в этом. Если у нее ничего не получится, наш план не сработает.

Если честно, она действовала мне на нервы. Девчонка старательно прятала глаза во время математики и вылетела из кабинета в ту же секунду, как прозвенел звонок. После вчерашнего приема она быстро сбежала. Только я почувствовал, как она расслабилась в моих объятиях, наслаждаясь моими утешениями и силой, как она уже исчезла.

– Чувак, ты меня слушаешь? – спросил Исайя. Мимо нас в обнимку продефилировали две блондинки. Одна улыбнулась, глядя на обрисованную татуировками руку Исайи. Он усмехнулся, оценивая их сиськи.

– Ага. – Нет. Кажется, он ныл о своей фиговой работе в местной автомастерской и что-то еще о машинах.

– А вот и нет. Ты высматриваешь Эхо Эмерсон. – Бет подвигала бровями. Я уже не раз пожалел, что интересовался у нее прошлым Эхо. – Еще не переспал с ней?

– Нет. – Взгляд, которым я ее одарил, заставлял футболистов накладывать в штаны. Но Бет просто пожала плечами и закатила глаза. Затем начала крутить в пальцах незаженную сигарету, с нетерпением ожидая, когда учителя зайдут в столовую, чтобы тихо выскользнуть в боковую дверь.

– Чего ты вообще с ней носишься? Каждый раз, когда она проходит мимо, ты пялишься на нее, как хитрый Койот на Дорожного бегуна[12]12
  Wile E. Coyote и Road Runner – койот и кукушка, персонажи известной серии мультфильмов Looney Tunes.


[Закрыть]. Или трахни ее, или забудь. Ты и бывшая мисс Популярность никогда не станете звездами выпускного бала.

Мы могли бы. Если бы жизнь была другой, если бы родители не умерли, если бы система не выносила мне мозги, если бы… пожалуй, закончу на «если бы».

– Она мой репетитор и помогает мне еще с кое-чем. Оставь ее в покое.

– Только не говори, что не думал об этом, дружище. У нее… Как там Бет говорила? Ах да, у нее сексуальное тело, – протянул Исайя.

Бет подсунула левую рукой под локоть парня и щелкнула зажигалкой. Исайя отпрыгнул в сторону, сбивая пламя со своей рубашки.

– С ума, что ли, сошла!

– В точку, – расхохоталась та.

Коридор наконец-то опустел. Бет открыла дверь на улицу, высунула наружу голову и зажгла сигарету. Хорошенько затянувшись, она выдохнула дым наружу.

– Может, ты слишком долго был один? Что случилось с той Беллой?

– Мы не переживем еще одну Беллу, – делано вздрогнул Исайя. – Помнишь, какой приставучей она была?

Девушка стряхнула пепел.

– Точно, забыла. Вычеркнем Беллу из списка. Как насчет Розанны? Каждый раз, когда мы с Исайей спускались вниз, то натыкались на нее.

– Это я спал с Розанной, а не Ной. У него была Роза.

Наша прогулка по переулкам памяти воняла свалкой.

– Я не одинок. И мне не нужна девушка. Заканчивай, Бет.

– Я не против, если ты переспишь с Эхо. Полный вперед. Вообще-то я даже останусь на ночь у мамы и позволю Исайе занять мою спальню, если тебе нужна будет приватная ночка. Но вот в чем дело, Ной. Эхо, может, и исчезла с радаров, потому что стала мазохисткой и все такое, но она все еще популярная цыпочка. В итоге Эмерсон тебя бросит и будет обращаться как с дерьмом. – Бет сделала еще одну затяжку. – У таких людей, как мы, нельзя вечно вырывать сердца. А она – потрошитель.

Я напрягся.

– В последний раз говорю, я не сплю с ней или с кем-либо еще. Но назовешь ее мазохисткой еще хоть раз, и я буду сжигать каждую пачку сигарет, которую ты купишь.

Бет рассмеялась.

– Господи, Ной. Как все печально. Не говори потом, что я тебя не предупреждала.

– Если вы закончили, я хотел бы поесть. Единственное, что было в холодильнике этим утром, – это ломтик колбасы и горчица, – сказал Исайя.

Бет выкинула сигарету за дверь и закрыла ее.

– Только горчица. Я съела колбасу на завтрак.

* * *

Она так и не явилась на ланч. Весь ее стол был занят дешевыми фарфоровыми куклами, но Эхо среди них не было. Сначала я не переживал. Терпеливо ждал, что она покажется на физике, а потом и на бизнес-технологии. Ни на одно занятие она не пришла. Хотя любимые подружки Эхо нашли способ выразить мне свое презрение. При взгляде в мою сторону каждая продемонстрировала задранный вверх маленький носик. Я просто улыбнулся, досаждая им до чертиков.

– Здорово, приятель, – бросил Рико Вега, усаживаясь рядом со мной на задние парты в кабинете испанского.

– Здорово. – Я кивнул. – Почему тебе разрешают ходить на испанский, когда ты говоришь на нем половину чертова времени?

– Почему они позволяют кучке gueros[13]13
  Бледнолицых (исп.).


[Закрыть] ходить на английский? Насколько тупым гринго[14]14
  Гри́нго – в Латинской Америке презрительное название неиспаноязычного иностранца, особенно американца.


[Закрыть] нужно быть, чтобы не выучить его за восемнадцать лет?

Прежде чем я успел придумать достойный ответ, в кабинет вошла Эхо. Вид у нее был как у зверька в клетке, но, по крайней мере, на этот раз она встретилась со мной взглядом. Пока ее выскочки не вмешались и не потащили к парте впереди.

– Почему Лила так сердито поедает тебя взглядом, hombre[15]15
  Приятель (исп.).


[Закрыть]? – спросил Рико. – Хотя я был бы не против, если бы такая лакомая culo[16]16
  Попка (исп.).


[Закрыть] признавала мое существование. – Парень сделал губы бантиком и, громко причмокнув, послал Лиле воздушный поцелуй. Я засмеялся, когда та откинула свои золотые волосы через плечо и уставилась на досуха вытертую доску.

Миссис Бэйтс, ходячая реклама презервативов, перевалилась через дверной проем. У нее скоро должна родиться тройня.

– ¡Hola![17]17
  Здравствуйте! (исп.).


[Закрыть]. Сегодня мы будем работать над нашим разговорным испанским.

Комната наполнилась восторгом. Разговорный испанский подразумевал, что нас распределят по группам и весь урок можно будет валять дурака. Мы с Рико стукнулись кулаками. Я как раз отчаянно нуждался во сне.

– Да-да, не радуйтесь. Я уже выбрала вам партнеров. Я ожидаю потока испанской речи в кабинете. – Учительница опустилась на стул, и тот заскрипел, когда ее задница коснулась сиденья. – Лила Маккормик… вашим партнером будет Рико Вега.

Лила застонала.

– Нет!

Рико дважды ударил кулаком в сердце, а затем поднял палец в небо.

– ¡Gracias a dios![18]18
  Господи, спасибо! (исп.).


[Закрыть]

Лила подошла к столу учительницы.

– Умоляю, миссис Бэйтс! Я все сделаю, только дайте мне в партнеры Эхо.

Миссис Бэйтс скривилась и потерла рукой живот.

– Мисс Маккормик, разве похоже, что я сочувствую вашему положению? Садитесь вместе с Рико. Ной Хатчинс, вы в паре с Эхо Эмерсон.

Лила схватилась за голову и понизила голос:

– Нет.

Учительница продолжила распределять партнеров, а Лила театрально опустилась перед ней на колени и взмолилась о пощаде.

Рико засмеялся.

– Пойду подниму свою партнершу с пола.

Подходя к Лиле, он закричал:

– ¡Casate conmigo, diosa![19]19
  Выходи за меня, богиня! (исп.).


[Закрыть]

Эхо собрала учебники и отправилась в долгое путешествие по проходу ко мне. У вселенной было странное чувство юмора. В прошлом семестре мы едва обменялись парой взглядов. Теперь нас подталкивали друг к другу при каждом случае. Не то чтобы я был против. Эхо заняла место Рико и уставилась на парту из пластика, крашенного под дерево.

– Впервые оказалась сзади? – спросил я. Все пары распределились, большинство сдвигали парты вместе, чтобы остальные не слышали их отвратительный испанский. Когда девушка ничего не ответила, я продолжил: – Я впечатлен. Последовательница правил прогуляла сегодня пару уроков.

– Нет, не прогуляла. Миссис Коллинз освободила меня, чтобы я подготовилась к пересдаче АСТ. Я сдаю его на выходных. – Она глубоко вдохнула, из-за чего ее грудь поднялась. На лбу девушки появились морщинки, она явно нервничала: – Ной, насчет вчерашнего…

Вчера Эхо позволила мне мельком заглянуть в свой мир. Меньшее, что я мог сделать, – это впустить ее в свой. Даже если это меня чертовски нервировало.

– Mi primer padre adoptivo me pegaba[20]20
  Мой первый приемный отец бил меня (исп.).


[Закрыть].

Эхо посмотрела на меня круглыми глазами.

– Lo siento[21]21
  Мне жаль (исп.).


[Закрыть].

Я постучал карандашом по парте и продолжил говорить на испанском:

– Теперь мы в расчете. Ты знаешь кое-какое дерьмо обо мне, а я знаю кое-что о тебе. Можно перестать меня избегать.

Она закусила губу, мысленно переводя, прежде чем ответить:

– Túhablas bien el español[22]22
  Ты хорошо говоришь по-испански (исп.).


[Закрыть].

Эхо нежно, скромно улыбнулась, из чего я сделал вывод, что у нас все хорошо.

– Mi madre era una profesora de español[23]23
  Моя мама была учителем испанского языка (исп.).


[Закрыть].

Я никому никогда не рассказывал об этом. Перед глазами сразу же возник образ моей смеющейся матери, говорящей со мной по-испански.

– Mi madre era una artista. Muy brillante[24]24
  Моя мама была художницей. Гениальной (исп.).


[Закрыть].

Нога Эхо начала раскачиваться под партой.

Мы сидели в тишине. Кабинет наполнился бормотанием на ломаном испанском и английском. Вскоре ручка в ее руке застучала в такт ноге. Я понимал ее ритм. Это чувство, когда все внутри скручивает так, что если не найдешь способ отвлечься, то взорвешься. Я жаждал дать ей покой.

Я накрыл своей ладонью ее ладошку. Мое собственное сердце сразу успокоилось, когда я провел подушечкой большого пальца по гладкой коже девушки. Она уронила ручку и схватилась за рукава – ее вечная защитная реакция.

Нет. Если она и хочет за что-то схватиться, то пусть это буду я. Мой палец подцепил рукав, вытаскивая его из сжатого кулачка Эхо. А потом я взял ее руку в свою.

Прикасаться к Эхо было так легко и привычно…

Ее безымянный палец скользнул по моему, вызывая электрический разряд в моей крови. Еще раз. Только на этот раз движение было медленным, осознанным и самым соблазнительным во всем мире. Все внутри меня требовало коснуться ее еще раз.

Бет была права, но в то же время ошибалась. Эхо никого не могла ранить, особенно когда сама казалась такой ранимой. Но острое желание, которое я чувствовал – потребность быть тем, кто спасет ее мир от разрушения, – лишь подтверждало предположение Бет. Я влюблялся в Эхо, и это сводило меня с ума.

Пискнула школьная система оповещения. И Эхо мгновенно отдернула руку, положив конец, наверное, самому эротическому моменту в моей жизни.

Я заерзал на стуле, пытаясь взять себя в руки.

– Миссис Бэйтс? – из динамика раздался голос миссис Маркос. – Мне нужен Ной Хатчинс, его вызывает в офис миссис Коллинз.

– Вы слышали, мистер Хатчинс. Идите.

Я не сомневался, что наш мозгошредер злилась на меня. Вчера я так и не дождался, чтобы узнать, зачем меня позвали. Когда Эхо выскочила из офиса, я тоже отправился вслед за ней. Хотел убедиться, что она благополучно села в машину, а еще потому, что меня трясло от подслушанного разговора. Разборки с миссис Коллинз требовали от меня полной концентрации, но после того, что я узнал об Эхо, я мог думать только об этом.

Я встал, одновременно обрадовавшись и расстроившись от такого поворота событий. Я наконец-то нашел с ней контакт, но все вышло не так, как я планировал. Девушка спрятала пальцы за рукав и коснулась ими моего запястья. Ее шея и щеки порозовели.

– Я поменяла время. Теперь наши встречи будут проходить по вторникам в 15:45 вместо 14:30.

Желая быстро напомнить о прерванном моменте, я коснулся пальцем ее руки.

– Я знал, что ты меня не подведешь.

* * *

Когда я зашел в главный офис, миссис Коллинз уже выходила из кабинета с пальто и сумочкой в руках.

– Ты как раз вовремя. Рада видеть, что ты вернул куртку… она тебе понадобится.

– Что?

Женщина закрыла дверь офиса.

– Мы отправляемся на экскурсию. Пошли. – Миссис Коллинз прошла мимо меня. Я наблюдал, как она идет по коридору, и вообще ничего не понимал. Раньше я соображал лучше. Ну и кто в этом виноват, Ной?

– Шевелись, Ной.

Я догнал миссис Коллинз, когда она подходила к учительской парковке.

– Куда мы идем?

– Ты не явился на свою встречу прошлым утром и не пришел, когда я попросила. – Она вытащила пульт и нажала на кнопку. На черном «Мерседесе» вспыхнули огни. Понял. – Очень безответственно. Садись.

Я открыл дверь и меня поприветствовал запах кожи. Мои внутренности сжались. Я это уже проходил.

– У меня осталось четыре месяца до выпуска, меня не могут снова передать в другое место!

Тут я осознал свою самую крупную ошибку: я привязался к Бет и Исайе. Злость и боль пронзали мою грудь иголками. И Эхо…

Миссис Коллинз закрыла дверь со своей стороны и наклонилась к приборной доске.

– Пока в твоем нынешнем приемном доме все в порядке, тебя не перенаправят. Садись, или пропустишь все веселье.

Веселье? Я скользнул на сиденье. Двигатель заурчал и ожил. Женщина вдавила педаль газа, и машина рванула вперед. Потом дамочка резко повернула вправо, и под визг резины мы выехали на главную дорогу. Я схватился за ручку двери.

– Какой придурок выдал вам права?!

– Следи за выражениями, Ной. Штат Кентукки. Почему ты пропустил нашу встречу?

Я любил быструю езду. Мы с Исайей гоняли на машинах все прошлое лето. Чего я не любил, так это безумных женщин среднего возраста, которые не могли удерживать автомобиль на своей полосе.

– Не хотите съехать к обочине и дать мне сесть за руль?

Миссис Коллинз рассмеялась и подрезала трактор, выезжающий на автостраду.

– Ты бунтарь. Сосредоточься, Ной. Встреча.

Ах да. Эхо пришлось пройти через ад, чтобы передвинуть свою встречу. Я мог бы как минимум изменить свое время, прежде чем стать частью шаровой молнии, когда мы врежемся в этот танкер.

– Большинство вечеров я работаю до закрытия, потому утром трудно вставать. И я подумал… не могли бы мы перенести наши встречи на время после занятий?

Она пересекла три линии и свернула.

– Сегодня твой счастливый день. Так случилось, что у меня окно на 14:30 по вторникам. Но я требую, чтобы ты успевал приходить вовремя на первые уроки. Эта отговорка сработает только с нашими встречами.

– Желтый свет. Желтый свет! – И она проехала прямо на красный. – Господи Иисусе, вам нельзя водить!

– Волнуюсь, что мы опоздаем. – Психолог заехала на забитую парковку, и заняла первое попавшееся свободное место. – Хорошо, что я его зарезервировала.

Она выпрыгнула из машины и побежала к городскому конференц-центру. Не придумав ничего такого особенного, что могла бы предложить мне миссис Коллинз и ради чего стоило так мчаться, я лениво поплелся за ней. Вошел в здание через пару секунд после нее и увидел, как дамочка зашла в аудиторию.

Я схватил дверь прежде, чем она захлопнулась, и часто заморгал, когда толпа вокруг взорвалась аплодисментами. Внутри возвышалась большая деревянная сцена, окруженная рядами стульев. Комната была забита людьми. Миссис Коллинз помахала мне, чтобы я отошел в сторону, и мы оба прижались к стенке.

– Отлично, мы как раз вовремя, – прошептала она.

На подиум поднялся полный мужчина в рубашке и галстуке.

– Имею честь представить вам победителя конкурса «Юных авторов» среди вторых классов, Джейкоба Хатчинса!

Мое сердце врезалось в ребра, и я начал лихорадочно искать глазами брата. Он почти бежал к сцене по среднему проходу. Я сделал шаг к нему, но миссис Коллинз взяла меня за руку и покачала головой.

– Это его минута славы.

Я отвел взгляд от брата, чтобы посмотреть туда, откуда он шел.

Рядом с его пустым местом сидели Кэрри и Джо. На коленях у женщины устроился Тайлер. Он откинул голову на ее плечо и рассматривал все вокруг.

Все внутри меня скрутилось от боли и облегчения. Мои братья. Я был в одном зале со своими братьями! Взгляд Тайлера встретился с моим, и его губы растянулись в улыбке. Я резко втянул воздух, чтобы подавить миллионы эмоций, сжирающих меня изнутри. Малыш помнил меня!

– Спасибо, – выдохнул я, не зная, кого благодарил и почему: миссис Коллинз – за то, что привела меня сюда, Тайлера – за то, что вспомнил, или Бога – и за то, и за другое.

Миссис Коллинз следила за моей реакцией, но мне было плевать. Я помахал Таю и, о чудо, он помахал в ответ.

Джо заметил движение, оглянулся и увидел меня. Его лицо побледнело, и он покачал головой, делая Тайлеру замечание и показывая на сцену. Тай отвернулся.

– Он вспомнил тебя, – сказала миссис Коллинз.

– Если этот мерзавец продолжит в том же духе, то скоро забудет. – Мне хотелось вырвать братишку из их злой хватки.

Миссис Коллинз вздохнула.

– Следи за выражениями, Ной.

Джейкоб улыбнулся от уха до уха и пожал руку мужчине на сцене. Тот вручил ему награду.

– Расскажи зрителям о своей книге.

Братишка уверенно подошел к микрофону с него высотой и обратился к сидящим в зале:

– Я написал о человеке, которого люблю больше всех, – о моем старшем брате Ное. Мы живем отдельно, поэтому я написал о том, что, по моему мнению, он делает, когда мы не вместе.

– И что же? – подбодрил его полный мужчина.

– Он супергерой, который спасает людей от опасности, потому что он спас меня с братом от смерти в пожаре пару лет назад. Ной круче Бэтмена!

Толпа засмеялась.

– Я тоже люблю тебя, братишка.

Я не мог сдержаться. Видеть, как он все еще восхищается мной, как и когда ему было пять… это уже слишком.

Улыбка Джейкоба достигла нового уровня воодушевления.

– Ной! – он указал прямо на меня. – Это Ной. Это мой брат Ной! – Не обращая внимания на приемных родителей, Джейкоб спрыгнул со сцены и бросился в мою сторону.

Джо опустил голову, а Кэрри потерла глаза. Джейкоб кинулся мне на шею, и толпа громко захлопала в ладоши.

– Я скучал по тебе, Ной. – Голос Джейка дрогнул, и на мои глаза навернулись слезы. Нельзя плакать! Не перед Джейкобом и миссис Коллинз. Я должен быть мужчиной и оставаться сильным.

Я продолжал обнимать Джейка, выискивая глазами Тайлера. Он прильнул к Кэрри, и то, что должно было быть моментом радости, слегка смазалось из-за этой картины. Джейкоб был моим, и чем быстрее я смогу забрать Тая и помочь ему вспомнить настоящую семью, тем лучше.

Глава 15
Эхо

Я стояла перед женской раздевалкой. Ладони вспотели, а нога бесконтрольно стучала по полу. Зачем я сказала отцу, что присоединилась к команде болельщиц?

Папка из кабинета миссис Коллинз. Я хотела, нет, нуждалась, нет, была одержима идеей увидеть свою папку. Сегодня Ной проходил мимо меня в коридоре и, одарив своей озорной улыбкой, пробормотал:

– Дело сделано.

Он успешно поменял время своих встреч на мое. Теперь нам нужно было обдумать наш сырой план. Парень почему-то был убежден, что вместе нам удастся отвлечь миссис Коллинз. У Ноя уверенности хоть отбавляй. Что касается меня? Ну, игра определенно стоила свеч.

Дверь в раздевалку открылась, из нее вышла Натали с двумя другими старшеклассницами. Заметив меня, они перестали смеяться и натянуто улыбнулись. А вот Нат засветилась как солнышко.

– Тащи сюда свою задницу и переодевайся, девочка моя. Разминка через пять минут.

– Я как раз собиралась зайти. – В роман Стивена Кинга. Молодая девушка, трагически получившая шрамы, пытается вернуться к нормальной жизни, только чтобы обнаружить, что та вовсе не ждет ее возвращения. Я зашла в раздевалку, где сплетничали и хихикали ученицы помладше.

– Привет, – послышался слабый голосок из дальнего угла комнаты. Все девушки замерли и уставились на меня, будто из моих глаз сейчас выстрелят лазеры или еще что похуже… например, я закатаю рукава и покажу им свои демонические шрамы.

– Привет, – ответила я.

Я бы предпочла пересмотреть плохие комедии семидесятых годов, чем переодеваться в этой комнате, но стоять как идиотка тоже не выход. Почему у меня не было уверенности Ноя? Ему было плевать на то, что думают остальные.

Хоть мне и не хватало уверенности, я всегда могла притвориться. Мысленно я повторяла себе: «Представь, что ты Ной. Или лучше байкерша Бет». Я высоко подняла голову и прошла через раздевалку, направляясь к уборной, где можно было натянуть форму в кабинке. С уверенностью байкерши Бет или нет, я ни за что не буду раздеваться здесь.

Пытаясь избавиться от напряжения после моего дефиле по этому подиуму, я закрыла кабинку и надела шорты и майку. Если задача войти в раздевалку приравнивалась к тому, чтобы стать героиней романа Стивена Кинга, тренировка превратится в съемки фильма ужасов со мной в главной роли.

К счастью, к тому времени как я решилась выйти на разминку, раздевалка уже опустела. В коридоре две старшеклассницы остановились у фонтанчика с водой.

– Ты можешь поверить, что Эхо Эмерсон присоединится к команде болельщиц? Какой кошмар.

– Можно подумать, если Люк по ней сохнет, она может делать вид, что с головой у нее все в порядке.

Я нырнула обратно в уборную. Сердце ухнуло вниз, желудок поднялся к горлу, и моя напускная уверенность разбилась на мелкие осколки.

* * *

Снова натянув джинсы и набросив на майку коричневую хлопковую рубашку, я побрела по коридору. Каждую неделю с понедельника по пятницу мне приходилось убивать час свободного времени. Ну ладно, четыре дня в неделю. Можно перенести занятия с Ноем на понедельник после школы.

Я завернула за угол, и моя душа наполнилась живительным кислородом, когда я заметила картины, теснившиеся на стенах. Чужие работы привели меня в некогда самый любимый кабинет – художественную мастерскую. Несколько холстов стояли на мольбертах, дожидаясь возвращения своих хозяев. В центре комнаты, окруженный мольбертами, находился стол, на котором стояла миска, полная пластиковых фруктов.

Я по очереди оценила каждую картину. Мне понравилось, как на первой использовали тени. На второй уделили особое внимание деталям. На третьей?

– Рада видеть тебя, Эхо. – Моя бывшая учительница по изобразительному искусству Нэнси вышла из соседнего темного помещения и заскользила между мольбертами и столами ко мне. Она настаивала, чтобы ученики звали ее по имени. Женщина презирала правила и формальности. Ее волосы – платиновые локоны с черными прядями, – являлись тому доказательством.

Я указала на третий рисунок.

– Абстрактный экспрессионизм?

От ее раскатистого смеха завибрировала комната. Нэнси поправила свои очки в роговой оправе.

– Ленивая ученица, которая думала, что на моем предмете легко получить пятерку. Она считает себя импрессионисткой.

– Какое оскорбление.

– Знаю. Я спросила, знает ли она, что такое импрессионизм, и когда та покачала головой, показала ей твои картины. – Нэнси посмотрела на хаос перед собой, будто пыталась найти в нем хоть что-то стоящее. – Я скучала по тебе.

Меня охватило знакомое чувство вины.

– Простите.

– Не стоит, дитя. Это не твоя вина. Твой отец проинформировал меня, что тебе запрещено ходить на занятия по искусству. Я думала, что никогда уже тебя не увижу.

Я подошла к четвертому рисунку.

– Красивые линии.

– Ты продолжаешь рисовать?

Пытаясь сделать вид, что безумно заинтересовалась цветом, который выбрали для банана, я опустила голову. Но мне не было интересно. Черная дыра в моей голове увеличилась, обрывая все мысли.

– Нет, но делаю наброски. Чаще всего карандашом. Некоторые углем, но только дома.

– Я бы с радостью на них посмотрела.

Нэнси схватила альбом, который я вытащила из сумки. Затем села на стол с фруктами и открыла его.

– О Эхо. Просто удивительно.

Я пожала плечами, но она не заметила, слишком сосредоточенная на том, что увидела.

– Мы победили.

Нэнси оторвала взгляд от набросков и молча посмотрела на меня. Я продолжала рассматривать работы других художников. Через пару секунд женщина вернулась к изучению моих рисунков, на которых была изображена Грейс.

– Нет, ты победила. Вряд ли я чем-то тебе помогла. – Пауза. – Ты помнишь?

– Нет. – Наверняка Нэнси пожалеет меня и заполнит некоторые пробелы в моей памяти. – Ты была там?

– Э, нет, подруга, так не пойдет. Хочешь натравить на меня своего отца и миссис Коллинз? Мистер Эмерсон еще ладно, но эта женщина? – Учительница пожала плечами. – Между нами говоря, она меня пугает. Такие дружелюбные и есть самые опасные.

Я прыснула от смеха, внезапно осознав, как сильно скучала по откровенности Нэнси.

– Жаль, что я не помню. – Пятый холст был совершенно пуст. Ниже лежали нетронутые масляные краски и кисти. – Ты не против?

Нэнси потерла подбородок и окинула меня своим фирменным задумчивым взглядом.

– Ну, он же сказал, что ты не можешь посещать уроки, а рисовать не запрещал.

Я взяла толстую кисть, окунула ее в черную краску и нарисовала круги на холсте.

– У меня впечатление, будто в моей голове большая черная дыра, и она высасывает из меня жизнь. Неважно, как долго и сосредоточенно я смотрю, все равно вижу лишь темноту.

Я выбрала широкую кисть и смешала черную и белую краски, чтобы создать разные оттенки серого.

– Вокруг черного есть серые края, и они постоянно вспыхивают яркими цветами. Но в реальности я никогда не могу ухватиться ни за один из осколков воспоминаний.

Вцепившись в кисть, я уставилась на холст, который теперь отображал мой мозг.

– Хотела бы я, чтобы кто-то наконец сказал мне правду и покончил с этим безумием.

Теплая рука крепко сжала мое плечо, выводя меня из транса. Ух ты, уже пять часов! Отец убьет меня, если я не вернусь домой в ближайшее время. Не убирая руку с моего плеча, Нэнси внимательно смотрела на холст.

– Если это и безумие, то оно гениальное. Ты собираешься его закончить?

Впервые за два года я почувствовала, что могу дышать.

– Ты не против, если я буду приходить к тебе после уроков?

* * *

«На рисунке ниже на пересечении линий АС и AD построен луч АВ. При помощи циркуля на линиях АС и АD точки C и D были отмечены на равном расстоянии от А. Затем циркуль был использован для определения местоположения точки Q, отдельной от точки А, так чтобы Q была равноудалена от С и D. С этими данными найдите размеры треугольников BAC и BAD».

Если бы Эйрис был тут, он бы знал, что делать.

То есть, серьезно, в чем вообще смысл этого вопроса?

Если он здесь есть, то почему не стоит знак вопроса. А эта треугольная фигура внизу, она должна чем-то мне помочь? Мне нужен циркуль?

И почему у ответов внизу были цифры? В задаче не упоминалась ни одна чертова цифра!

«Дыши, Эхо, – сказал бы мне Эйрис. – Ты сама себя заводишь. Сделай перерыв и вернись к задаче позже».

И он был бы прав. Эйрис всегда прав. Господи, как же я по нему скучаю.

Я сбросила учебник по подготовке к АСТ на пол и откинула голову на спинку дивана. Ненавижу эту комнату! Стены покрывали безвкусные цветочные розовые обои, которые по задумке должны были сочетаться со скучными шторами и обивкой. После того как Эшли вышвырнула из дома мою мать, она травмировала всех дизайнеров мира своим ремонтом. И хотя эта ведьма и заклеила стены обоями, чтобы уничтожить любое напоминание о моей матери, я-то знала, что оставалось под ними… роспись в греческом стиле, которую она нарисовала для меня.

Обычно я занималась в машине Эйриса, но Эшли доставала меня, пока я не притащила учебники обратно в дом. Должно быть, я убила многих коров в прошлой жизни, раз карма так меня ненавидела. Может, я умерла два года назад и, сама того не понимая, попала в ад? Обреченная провести остаток жизни с отцом и мачехой и пересдавать АСТ снова и снова.

– Как прошла тренировка с командой поддержки? – спросила Эшли. Злая Ведьма и отец зашли в гостиную, держась за руки. Господи милостивый, я точно умерла, потому что если это не ад, то я ненавижу свою реальность.

– Хорошо. – Я моргнула пару раз. Черт… я всегда моргала, когда лгала. Испугавшись, что они заметят, я опустила голову. Подождите-ка… Папа никогда не обращал внимание на мелочи, а госпожа Безмозглое Пугало не заметила бы летающей обезьянки, даже если бы та врезалась ей в лицо.

Папа уселся в кресло, а Эшли устроилась на его коленях.

Господи милосердный, прости за все мои грехи, но, честное слово, неужели я была такой плохой?

Папа поцеловал ей руку. Сглотнув желчь, я сосредоточилась на камине.

– Ты готова сдавать АСТ в субботу? – спросил он.

Нравится ли курочкам садиться в грузовик с логотипом «КФЦ[25]25
  Название сети ресторанов, которая специализируется на блюдах из курицы KFC – Kentucky Fried Chicken


[Закрыть]»?

– Конечно.

– Ты уже учила требуемый список слов. Сосредоточься только на математике. С ней у тебя проблемы.

Проблемы? Мои баллы по математике были значительно выше среднего, но, естественно, этого недостаточно.

Папа продолжил:

– Миссис Коллинз освободила тебя от некоторых занятий, чтобы ты могла подготовиться?

– Да.

– Я заметила буклеты с рекламой Дня святого Валентина в ее офисе. Вы с Люком пойдете?

Когда Эшли пыталась выяснить какую-то информацию, ее голос становился в высшей степени раздражающим. Все собаки Оклахомы взвыли.

– Люк пригласил меня на танцы. Не волнуйся, драгоценная репутация нашей семьи будет сохранена. Миссис Коллинз никогда не узнает, что ты соврала, чтобы выставить себя в лучшем свете.

– Эхо!

Черт. Я скривилась от разочарования в голосе отца. С моих губ рефлекторно сорвалось извинение:

– Прости, Эшли.

Хотя это была правда.

– Все нормально. Когда ты хочешь пойти за платьем?

Что??? Я оторвала взгляд от камина и уставилась на нее.

Отец погладил ей живот, а она поцеловала его в щеку. Ужас!

– Мне не нужно новое платье.

– Конечно, нужно! Все твои вещи либо без бретелей, либо с очень узенькими. Ты не можешь пойти на танцы, выставив напоказ свои шрамы.

– Эшли, – прошептал отец. Его рука замерла на ее животе.

Горло сжалось, как если бы кто-то душил меня, а живот напрягся, будто в него ударили. Я села ровнее, и моя голова закружилась вместе с комнатой. Полностью потерявшись в пространстве, я опустила рукава вниз.

– Я пойду… пойду… наверх.

Эшли слезла с колен отца.

– Эхо, подожди! Я не то имела в виду. Я просто хочу, чтобы ты хорошо провела время. Чтобы потом ты могла смотреть на фотографии с этой ночи и вспоминать, как весело тебе было.

Я прошла мимо нее к лестнице. Мне нужно было вернуться в свою комнату. Единственное место, которое не было полностью испорчено дизайнерскими потугами Эшли. Место, где висели яркие картины моей матери, где над столом были прикреплены фотографии нас с Эйрисом и где мне было уютно.

Сердце заныло. Я хотела большего, чем свою комнату, но это все, что у меня было. Я хотела, чтобы рядом была мама. Может, она и безумная, но она никогда не расстраивала меня. Хотела, чтобы рядом был Эйрис. Хотела, чтобы рядом был человек, который любил меня.

– Пожалуйста, дай мне объяснить! – донесся до меня голос Эшли, которая стояла у нижней ступеньки.

Я замерла на пороге. Если бы она не вошла в нашу жизнь, мама и Эйрис все еще были бы здесь, я не стала бы монстром со шрамами и наслаждалась любовью, а не страдала от ненависти, которая в данный момент кипела в моих жилах.

– Ты мне больше нравилась в роли няни. Надеюсь, когда я окончу школу, то не превращусь в такую же стерву, как ты.

Я захлопнула за собой дверь.

* * *

После этого милого обмена любезностями с Эшли я провела остаток вечера, скрываясь в своей спальне. Лежала в кровати и пялилась на ту часть комнаты, до которой Эшли тоже смогла добраться – на потолок. Пока я приходила в себя в больнице, она закрасила звездное небо, полное разных созвездий, которые мама нарисовала для меня. Когда-то мама проводила часы со мной в кровати и смотрела в потолок, рассказывая греческие мифы. Поскольку у меня осталось не так уж много хороших воспоминаний о матери, я еще больше презирала Эшли за то, что она лишила меня одного из них.