Текст книги "Обретенный рай"

Кэти Максвелл
Обретенный рай

Глава I

Дейнскорт, Англия

Октябрь 1811 г.

Она задумчиво стояла в дверях. Лучи осеннего солнца, проникающего в комнату сквозь стрельчатые окна Дейнскорта, отчетливо высвечивали изгибы ее фигуры, подчеркивая великолепие ее неповторимых темных волос. Питер Джемисон осознал в эту секунду, насколько сильно он ее любит. Открытие поразило его! Даже в старом поношенном платье леди Джулия Маркхем выглядела необыкновенно грациозной и держалась как герцогиня. Она показалась Питеру неземной.

Но взору предстала не та Джулия, которая жила в его памяти. В глубине ее бездонных голубых глаз мерцали тени пережитых невзгод. Это была уже не наивная девушка, а зрелая, умудренная жизненным опытом женщина. Женщина потрясающей красоты.

Питер поднялся из еще прочного, но уже довольно потрепанного кресла. Лицо расплылось в улыбке. На долю секунды он, не сдержавшись, остановил взгляд на запястьях девушки, стараясь различить побледневшие шрамы. Вот они! Значит, слухи не лгали. Джулия действительно пыталась свести счеты с жизнью.

Острое чувство вины за причастность к событию, из-за которого ее безжалостно изгнали из высшего света, пронзило его. Улыбка становилась все более неестественной и натянутой, но Питер продолжал удерживать ее на лице. Его глаза заскользили по потолку и стенам, старательно избегая взгляда леди, затем изучающе остановились на выцветших обоях за спиной девушки. Когда-то на этом месте находился портрет одного из предков Маркхемов. Но картина была давным-давно продана, чтобы оплатить многочисленные долги Маркхемов, ныне здравствующих.

Резкий голос матери Джулии прервал размышления Питера.

– Итак, Джулия, не стой в дверях. Зачем зря тратить время. Я не собираюсь задерживаться в этой глуши ни одной лишней минуты. Входи же. И дай на тебя посмотреть. Когда же это было, а? Три года тому назад? – Кокетливо указав унизанной кольцами рукой в сторону Питера, леди Луиза Маркхем добавила: – Надеюсь, ты помнишь Питера Джеми-сона, лорда Карберри?

Питер заставил себя посмотреть на Джулию. С момента появления девушки на пороге дома ни один из родителей не только не протянул ей руку, но даже не удостоил ее взглядом. Прием, оказанный молодой леди в комнате, был более прохладным, чем осенний ветер, спустившийся вниз с вершины холмов и со свистом разгуливающий по дому, заметил про себя Питер. И, вздохнув от холода, подумал, что неплохо бы разжечь в камине гостиной небольшой огонь. Однако вслух не вымолвил ни слова. Как и все остальные, он хорошо знал, что Маркхемы были разорены. Да и он сам начал уже кое-что понимать в жизни, особенно если о ней заставляют задуматься финансовые затруднения.

Джулия стояла в нерешительности. Она поняла, что лорда Роджера Маркхема больше интересовал скромный выбор бисквитов, широко разложенных на блюде и поданных к чаю, чем собственная дочь. Кончики ее пальцев, прижатых к дверной ручке, слегка дрожали. Внезапно Питер понял, сколько мужества и душевных сил потребовалось Джулии, чтобы вновь встретиться лицом к лицу с этими беззаботными и равнодушными людьми, которые были ее родителями.

Помощь пришла к ней с неожиданной стороны. Легкий звон фарфоровой посуды заставил Джулию переключить внимание с родителей на Честера Била, слугу Маркхемов. Сколько Питер знал их, столько Честер служил в их семье (а это ни много ни мало, более двадцати лет). И уже тогда, насколько Джемисон помнит Честера, тот был в преклонных годах.

Между Джулией и Честером, который безмолвно стоял, готовый в любой момент услужить хозяину и хозяйке, сразу же, почти неуловимо, установилось взаимопонимание. Присутствие старика помогло ей собраться с силами. Она мгновенно преобразилась. Подбородок горделиво поднялся вверх, глаза оживились – и вместо нерешительной провинциальной особы появилась уверенная в себе женщина, у ног которой когда-то лежал весь Лондон.

Грациозной поступью Джулия шагнула в гостиную, вытянув вперед руку.

– Конечно, я помню Питера. Как поживает Арабелла? Я с удовольствием прочла сообщение о вашей свадьбе.

Питер взял радушно протянутую руку и с удивлением ощутил шероховатую поверхность ладони, покрытой мозолями. Арабелла никогда не довела бы свои руки до подобного состояния, подумал он. Да и Джулия Маркхем, которую он знал раньше, не опустилась бы до этого. Та, прежняя Джулия обязательно бы поняла, что и он, и Арабелла официально прекратили с ней знакомство, не прислав приглашение на свадьбу и не ответив на вежливое поздравление с наилучшими пожеланиями.

Ощущая неловкость положения, Питер почувствовал, как краска заливает его лицо.

– Она чувствует себя хорошо. Благодарю за внимание, – ответил он, придерживаясь правил хорошего тона, принятых в свете. Смешавшись от роли, которую вынужден был играть, он попытался за вежливой беседой ни о чем скрыть растерянность. – Похоже жизнь в провинции пошла тебе на пользу.

Через его плечо Джулия снова обратила взор на Честера. В ее глазах загорелись шутливые огоньки, напомнившие Питеру прежнюю, хорошо знакомую Джулию.

– О, да. Ты, безусловно, прав. – Она улыбнулась. Ничья улыбка не могла сравниться с обворожительной улыбкой Джулии, подумал он.

– Мы не на официальном приеме, – раздраженно бросил лорд Маркхем. – Поэтому сядьте и прекратите эти бессмысленные разговоры. Давайте решим наш вопрос как можно скорее. Не позднее чем через час я хочу отправиться обратно в Лондон. Честер, подай мне один из этих бисквитов. Кстати, передай миссис Бил, что она приготовила более чем скромную трапезу. И почему на столе нет мадеры?

Смущенный хозяйским укором, Честер не успел произнести и слова, как Джулия спокойным, но жестким голосом произнесла:

– Мадера, как, впрочем, и многое другое, служившее свидетельством хороших времен в Дейнскорте, давно продана, чтобы оплатить ваши карточные долги.

Седые брови грозно сдвинулись к переносице. Маркхем, впервые с момента появления девушки в комнате, бросил хмурый неодобрительный взгляд на дочь.

– Ты всегда была невыносимым ребенком. Похоже, и три года, проведенные в деревне, не смогли смягчить твой нрав.

Питер сверкнул глазами. Он всегда недолюбливал старого Маркхема, который, сколько его помнил Питер, находился в долгу у каждого второго. За ним буквально по пятам постоянно следовали кредиторы. Это не придавало авторитета Маркхему и послужило одной из причин, по которой Питер так и не решился просить руки Джулии. С рукой прекрасной леди он получил бы в придачу четырех ленивых братьев и их отца, все пятеро – закоренелые картежники. К тому же мать Питера говорила, что Джулия, как и все члены ее семьи, была совершенно испорчена и продажна. И если ненасытность ее семьи не разорит человека, который рискнет жениться на ней, то эгоизм девушки сделает жизнь невыносимой.

Возможно, мать была права, подумал Питер. Джулия всегда была тщеславной и высокомерной… Хотя сейчас он интуитивно чувствовал, что женщина, стоящая перед ним, совсем не та, прежняя Джулия. Что же касалось его собственного выбора, то невозможно даже вообразить женщину, обладающую большим числом пороков, чем его жена Арабелла. Питер мог сравнить ее разве что с кровожадным людоедом.

– Я к тому же еще своенравна, бесчувственна и глупа, – с иронией добавила Джулия. – Всеми этими эпитетами вы наградили меня во время нашей последней встречи. Должна сказать, что все они совершенно справедливы. А теперь, отец, сообщите, чем я обязана удовольствию видеть вас снова?

Лорд Маркхем пропустил ядовитые слова дочери мимо ушей.

– А как насчет портвейна, Честер? Знаю, что утро не слишком подходящее время для этого напитка, но, проклятие, нужно же как-то восстановить силы после утомительного путешествия из Лондона. К тому же было довольно холодно, дул сильный ветер.

За Честера на тираду отца ответила охрипшим голосом Джулия.

– Здесь нет больше ни мадеры, ни портвейна. Чай, предложенный вам, это все, что осталось от старых запасов. Мы собрали остатки чая из банок, в которых он когда-то хранился, поэтому то, что находится в ваших чашках, по вкусу мало чем отличается от простого кипятка.

– О-о! – Леди Маркхем подняла глаза от своей чашки. – А я-то думала, почему он такой бледный и слабый. Роджер, я не собираюсь пить это. Пошли прислугу за чем-нибудь другим, пожалуйста. А вот бисквиты я, пожалуй, попробую. Подай их, Честер.

Джулия продолжала разговор, не обращая внимания на мать.

– На самом деле, отец, в доме почти нечего есть. И не осталось ничего стоящего, что можно было бы продать или обменять. Мы с четой Билов существуем только благодаря арендаторам. Если бы не те самые арендаторы, которых ты полностью игнорировал или облагал непомерно высокими налогами, мы бы еще год тому назад умерли от голода.

– Туда тебе и дорога! Для меня твоя жизнь не стоит и шиллинга с тех пор, когда ты запятнала позором свое имя.

– Лорд Маркхем… – начал было Питер, но звенящий, напряженный до боли голос Джулии оборвал его.

– Почему же тогда ты не позволил мне умереть?

Лорд Маркхем недовольно фыркнул:

– В том, что ты жива, заслуга не моя, а Честера. – Он стрельнул взглядом в слугу. – Ну, что, по-прежнему прикидываешься невинной овечкой, а, Честер? И ждешь, что я изменюсь?

Седой слуга вздрогнул как от удара хлыстом, низко склонил голову и, бормоча себе под нос что-то невнятное, вышел из комнаты.

– Просто поразительно, что он еще жив, – заметил лорд Маркхем ему вслед.

– Так же, как и я, несмотря на все ваши усилия, – язвительно добавила Джулия. – Честер Бил действительно переживает за вас. Хотя я не один раз говорила ему, что его забота и преданность неуместны.

– Ой! Я знаю, что добром это не закончится, – жалобно протянула леди Маркхем. – Вы с Джулией всегда завязываете споры в самый неподходящий момент. Пожалуйста, Роджер, умерь свой пыл. Я не люблю семейных ссор, когда ем. Если вы не прекратите, я получу несварение желудка. Мне срочно нужно что-нибудь съесть. – С этими словами она принялась за третий бисквит, жадно откусывая засохшую корочку.

– Действительно, отец, объясните, наконец, чем я обязана чести видеть вас снова. И освободите таким образом свою персону от меня еще по меньшей мере на три года.

– Ха! Даже после всего случившегося у нее те же надменные манеры! Как вам это нравится, Карберри? С ее данными она могла бы стать королевой Бали Ру. Но позволь напомнить тебе, девочка моя, что ты уже не царственная особа, которую три года тому назад в обществе называли «Несравненной». Как любила говорить моя мать, рано или поздно дурная наследственность обязательно проявляется. – Лорд повернулся к супруге и адресовал последние слова ей. – Я много раз задумывался над тем, моя это дочь или не моя.

Леди Маркхем, уже привычная к упрекам и насмешкам, быстро покончила с бисквитом и отозвалась слащавым голосом:

– Совершенно верно, мой лорд, наследственность всегда сказывается. И именно поэтому Джулия несомненно только твоя дочь. У нее та же губительная склонность к саморазрушению, как и у ее предка.

Питеру хотелось убежать из этой комнаты куда глаза глядят, только бы не слышать, как сначала отец Джулии начнет рассказывать о попытке самоубийства, а затем сообщит, что его дочь позорно рассталась с невинностью. Питер нервно приложил ко лбу изящный батистовый платок.

Джулия села на край дивана рядом с матерью, после чего Питер с благодарным видом вернулся на свое место в жестком и неудобном кресле.

Джулия высокомерно подняла бровь и обратилась к отцу:

– Вы еще не объяснили цели визита, отец. Уже прошел почти час. Вы ведь хотите отправиться обратно в Лондон как можно быстрее, не так ли?

Несколько мгновений лорд Маркхем изучающе смотрел на дочь, затем громко рассмеялся.

– Из тебя получилась бы великолепная герцогиня. Если бы ты была моей дочерью, я бы нашел тебе применение. Уж лучше иметь внешность Маркхема, чем ходить с побитым видом, как твоя мать и братья.

Леди Маркхем пропустила ехидную реплику мужа мимо ушей: она была поглощена выбором очередного бисквита.

– Объясни же ей, Роджер, цель нашего визита.

– Тебе предоставляется возможность исправить свои ошибки.

– Исправить ошибки?

– Ну да. Всем известно, что настойчивые кредиторы могут в любой момент постучать в нашу дверь. Банк собирается даже лишить нас права пользования Дейнскортом. Это произойдет, скорее всего, к концу недели.

– Лишить права пользования Дейнскортом? – Джулия застыла на месте, краска мгновенно отлила от ее лица.

– Трое из твоих братьев решили попытать счастья на континенте и, откровенно говоря, покинули тонущий семейный корабль. Но я не могу их винить за это. Мы с твоей матерью, будь у нас крылья и умей мы летать, уже давно бы уехали из Англии. Но, к сожалению, недремлющие кредиторы преследуют нас, как ястребы. Они регулярно присылают посыльных. Правда, пока через черный ход. Но раз уж банк взялся за нас, то очень скоро его посланцы постучат и в парадную дверь.

Леди Маркхем нервно передернула плечами.

– Пожалуйста, Роджер, избавь меня от этих неприятных разговоров. Мне просто невыносимо думать об этом.

– Как же вы могли дойти до того, чтобы потерять и Дейнскорт? – требовательным голосом Джулия заглушила последние слова матери.

– А как ты думаешь, чем мы расплачивались за твой дебют в обществе? – спросил отец. – Все, что у нас было, мы поставили на тебя.

– Вы хотите сказать, что азартная игра не имеет никакого отношения к вашим долгам?

Улыбка, появившаяся на лице лорда Маркхема, не предвещала ничего хорошего.

– А-а! Ты не так наивна, как казалась! На этом пари я потерял кучу денег. Разве не так?

Джулия молча села на диван и повернулась спиной к отцу, который, впадая в ярость, продолжал говорить:

– Мне следовало отдать тебя замуж за маркиза в первый же год твоего появления в свете. Но ты стала тогда предметом всеобщего внимания и поклонения. Весь Лондон был у твоих ног. Мы с матерью решили дать тебе еще один год и посмотреть, кого еще ты сможешь поймать в свои сети. И что же? На втором году богатый барон и два лорда с туго набитыми карманами просили руки прекрасной Джулии. Но именно ты, а никто другой, убедила нас подождать. Надеюсь, ты помнишь?

– У меня было такое чувство, что меня продавали…

– Тебя действительно продавали. Во имя спасения семьи, – оборвал ее отец, черты его лица обострились. – И ты спасла бы семью от краха, если бы согласилась выйти замуж за герцога.

– Но он такой старый! Я никогда не смогла бы смириться с такой судьбой.

– Поэтому ты решила завести любовника до замужества.

– Мы убежали…

– Послушай, девочка моя, ты могла бы завести хоть тысячу любовников, и никому не было бы до этого никакого дела. Но сначала нужно было выйти замуж за старика. Через год или два герцог отправился бы на тот свет.

– Но Лоренс уверял, что любит меня.

– И ты не могла ждать, да? Тебе нужно было ускорить ход событий и все испортить?

Питер почувствовал усиливающуюся боль в голове. Любой другой мужчина уже давно бы не вытерпел и попросил лорда Маркхема замолчать. Но Питер был в состоянии лишь подавленно наблюдать за происходящим. Положение Маркхемов оказалось более безнадежным и шатким, чем он предполагал. Но Джулия с достоинством противостояла этому зверю. Возможно, мать была права, подумал Питер, Маркхемы превратили бы его жизнь в сплошной ад.

– В таком случае, не пониманию, почему вы находитесь здесь, – парировала Джулия, с трудом сохраняя самообладание. – Для того чтобы сообщить, что меня скоро выселят отсюда?

– Ошибаешься. Для того чтобы предоставить тебе еще один шанс в жизни, Карберри собирается просить твоей руки.

Джулия оцепенела от изумления и застыла с открытым ртом.

– Питер? С Арабеллой ничего не случилось? С ней все в порядке, правда?

Лорд Маркхем недовольно всплеснул рукой.

– Его жена жива и здорова. Карберри представляет интересы Брейдера Вульфа.

– Брейдера Вульфа? – растерянно повторила Джулия.

– Не пытайся вспомнить это имя, девочка. Он простолюдин, занимается торговлей, но богат, как Крез[1]1
  Крез (560-547 гг. до н. э.) – последний царь Лидии (историческая область на западе Малой Азии). Был известен своими несметными богатствами.


[Закрыть].

– Простолюдин? – Джулия повернулась и бросила взгляд на Питера. Его обдало жаром, и пламенный румянец залил лицо, но усилием воли молодой человек подавил желание отвернуться и продолжал смотреть в лицо Джулии.

Питер с трудом выдавил:

– Да, Брейдер Вульф занимается торговлей. Твой отец сказал чистую правду. И Вульф действительно сказочно богат и…

– Как набоб! – с ликованием издал лорд Маркхем. – …И он просит твоей руки.

– Откуда торговец может знать меня. Разве мы знакомы с какими-нибудь торговцами?

В разговор вступила леди Маркхем.

– Джулия, не стоит беспокоиться по пустякам. Его хорошо знает Питер, который изложил нам суть дела от имени мистера Вульфа.

Широко открытыми от удивления глазами Джулия посмотрела на Питера.

– Но он же торговец! Я не могу стать женой торговца!

– В любом случае в Лондоне тебя не примут ни в одном приличном доме, – напомнила дочери леди Маркхем таким тоном, словно разговор шел о погоде и холодном ветре, бушующем за окнами. – Для светского общества ты все равно уже умерла. Но ты, по крайней мере, еще можешь принести немного денег в семью.

У Питера, пораженного до глубины души жестокими словами леди Маркхем, перехватило дыхание. Он не мог выносить слез, навернувшихся на прекрасные глаза Джулии. Но девушка быстро пришла в себя и подавила слезы обиды. И, прежде чем ответить матери, гордо подняла голову.

– Да, мама, вы правы.

– Если ты выйдешь замуж за этого Брейдера Вульфа, то, по крайней мере, поможешь своей семье. И, как уже сказал твой отец, сможешь занять хоть какое-то место в этой жизни.

– В этой жизни… – рассеянно повторила Джулия, затем перевела взгляд на Питера. – Он хороший человек, Питер?

Питер был поглощен изучением золоченых кисточек на одном из своих ботфортов.

– Ну, я его знаю не очень хорошо.

– Но ты же ведешь с ним дела. Значит, ты, должно быть, уважаешь его. Именно поэтому ты согласился просить моей руки от его имени, не так ли? – взволнованно произнесла она. – Я верю тебе, Питер. Мы знаем друг друга почти всю жизнь. Скажи, Брейдер Вульф хороший человек?

Ему захотелось крикнуть во все горло, что он считает этого человека самим дьяволом во плоти. И ты, Джулия, хотелось добавить Питеру, даже несмотря на позорное прошлое, слишком хороша, чтобы запятнать себя союзом с ним, так как в твоих жилах течет кровь славных предков, так как ты, Джулия, принадлежишь одному из самых древних и достойных родов Англии.

Но вместо всего этого он сказал:

– Брейдер Вульф не из нашего круга.

Джулия прищурилась, словно хотела прочесть мысли Питера и услышать невысказанное вслух.

– Почему он хочет жениться на мне?

– Он хочет получить Кимбервуд, – пояснила леди Маркхем, чей рот был набит бисквитом.

– Кимбервуд? Поместье бабушки? Я думала, оно уже продано несколько лет тому назад.

– Это проклятое место по завещанию принадлежит тебе, вернее, будет принадлежать твоему будущему супругу, – проворчал отец.

– Но почему я ничего не знала?

– Тебе говорили… правда, когда тебе было четырнадцать лет или около того. В то время нам нужна была твоя подпись на документах, чтобы получить деньги под залог поместья.

– И я подписала?

– Конечно, ты добросовестно и старательно нарисовала на документах огромный крестик.

Лицо Джулии вспыхнуло и покрылось красными пятнами.

– Мой крестик? Как же я была тогда глупа! – сказала она сама себе. Ее губы были плотно стиснуты, когда она снова повернулась к Питеру. – Теперь я уже умею читать, – голос прозвучал слабо, но уверенно. – Какой стыд знать, что твои родители такие азартные игроки, что ни захотели потратить ни шиллинга на гувернантку и не позаботились дать единственной дочери хоть какое-нибудь образование.

– Что за вздор ты говоришь? – перебил ее лорд Маркхем. – Карберри тоже считает, что женщинам не нужно образование. Женщине не нужно знать ничего, кроме того, чему ее способен научить муж за закрытой дверью, не так ли, Карберри?

Джулия не придала значения бестактному замечанию отца.

– Я также научилась и писать. Честер научил меня. Честно говоря, Честер все это время был для меня отцом в большей степени, чем мой кровный родитель.

– Ха! – прорычал лорд Маркхем. – Она предпочитает слугу своему отцу. В таком случае торговец составит прекрасную партию для нее!

Величавая и гордая, Джулия поднялась на ноги.

– Нет! Я могу совсем не выходить замуж. Никогда! И мне нет дела до Дейнскорта. У меня есть Кимбервуд. Мы с четой Билов можем незамедлительно переехать туда.

С оглушительным звуком лорд Маркхем сильно хлопнул по ноге парой кожаных перчаток. Джулия мгновенно повернулась к отцу.

– Ты хотела сказать, что владела Кимбервудом. Я не мог продать поместье, но мы заложили его, и с твоего благословения, должен добавить.

Джулия с горечью усмехнулась, уголки ее рта уныло опустились.

– Значит, поместье заложено целиком и надолго. Как же я могла быть такой наивной и глупой?

– Не глупой, дорогая моя, а всего лишь одной из семейства Маркхемов.

– Это одно и тоже, – гневно ответила девушка.

Лорд Маркхем кивнул головой в знак согласия. – Мы собственноручно привели нашу семью к пропасти, на краю которой сейчас находимся. Но я не могу с уверенностью сказать, что, повернись время вспять, я бы не сделал тоже самое. Как бы то ни было, но и Кимбервуд сейчас уже бесполезен. Поместьем не пользовались почти десять лет, но как только тебе исполнится двадцать пять в следующем году, оно будет продано, чтобы оплатить залоговые счета, выставленные против него.

– Почему же ты тогда мистер Вульф не хочет подождать немного и купить поместье у наших кредиторов?

– Мистер Вульф горит желанием вступить во владение поместьем как можно скорее и не хочет ждать судебного разбирательства, которое может затянуться на неопределенное время, – ответил Питер дрожащим голосом. Ему хотелось скрыть личную заинтересованность в решении вопроса и поскорее покончить с этим делом.

– Более того, я твердо настаиваю на браке, – подхватил отец. – В мои планы не входит жизнь в изгнании на континенте. Я всегда мечтал иметь состолтельного зятя.

Джулия повернула голову в сторону Питера, уголки ее прекрасного рта вдруг исказила циничная гримаса.

– И этот Брейдер Вульф так хочет заполучить Кимбервуд, что готов посадить на свою шею безумную семейку Маркхемов на всю оставшуюся жизнь?

– Ради Кимбервуда он готов оплатить все наши долги, обеспечить нам более чем достойный уровень жизни и освободить нас от заботы о тебе, Джулия, до конца наших дней, – чопорно заявил отец, явно довольный перечисленными аргументами.

Отец и дочь с вызовом смотрели друг на друга, их противоречивые желания отражались в глубине грозно застывших голубых глаз. Глаз, которыми гордились все Маркхемы и которые воспевали поэты и мечтательные влюбленные.

Гнетущую тишину, повисшую в комнате, нарушила леди Маркхем: наконец-то насытившись, она не сумела подавить отрыжку. Джулия вздрогнула как от пистолетного выстрела.

Мать смущенно вытирала губы пожелтевшей от времени салфеткой.

– Ой, извини, дорогая. Но эти ужасные бисквиты совершенно невкусные. Я с трудом проглотила их. Роджер, думаю, нам нужно рассчитать миссис Бил. Она не оправдывает своего содержания. Мой деликатный организм не может принимать подобную несъедобную пищу.

– Не стоит беспокоиться, мама. Вы и так уже не платите миссис Бил больше года. – Джулия окинула мать изучающим, не по годам мудрым и строгим взглядом. Затем, очнувшись от неприятных воспоминаний, снова переключила внимание на отца. – Я молила всевышнего, чтобы он сделал что-нибудь и избавил меня от вас, от всех вас, включая и братьев. И вот, наконец, Господь услышал мои молитвы и послал мне долгожданное освобождение.

– Ах, так? – обиженно бросила мать, и в тон ее голосу раздраженно скрипнул паркет. – Ты всегда была странным ребенком, не таким, как все. Неужели тебе никогда не хотелось почувствовать себя членом семьи? Не думай, что я не знаю о твоем чувстве превосходства над всеми нами. Твоя бабушка избаловала и испортила тебя…

Внезапно ее перебил Питер, ощутив острое желание спасти Джулию, защитить ее. Если бы только он был свободен и мог жениться на ней!

– Джулия, но ты не обязана жертвовать собой и принимать предложение этого человека…

– Нет, черт побери, еще как обязана!

– Роджер, не богохульствуй, прошу тебя. Ты же обещал мне не повышать на Джулию голос. Как только ты начинаешь кричать на нее, все идет прахом.

– Приношу свои извинения, Луиза. Но эта девчонка и так уже довела нас до грани отчаяния и выставила посмешищем перед всем светом. Она отвергла все возможности, чтобы исполнить дочерний долг и выйти замуж за приличного человека, предпочитая убежать с каким-то солдатом!

– Гусаром, – поправила его леди Маркхем.

– Черт бы побрал эту негодную девчонку! Она даже не смогла как следует совершить самоубийство и спасти нас от позора. А теперь мы должны терпеть ее присутствие, которое просто оскорбительно. Да еще этот глупый юнец, которого прислал Вульф, пытается отговорить ее от вступления в брак!

Джулия резко взмахнула рукой, обращаясь к родителям.

– Я уже приняла решение. Все остальное не имеет значения. – Затем она повернулась к Питеру. – Брейдер Вульф очень богат, Питер? Прямота Джулии покоробила молодого человека. Слова застряли у него в горле, и он с трудом выдавил:

– Ну, я не знаю истинных размеров его состояния…

– Бедный Питер. Знаю, что мы, Маркхемы, всегда шокировали тебя своей бесцеремонностью и неразборчивостью в средствах достижения цели. Это всего лишь дурной тон, – мягко добавила она. Но это уже не важно. Я приняла решение. – Она изучающе обвела взглядом всех присутствующих и произнесла. – Брейдер Вульф. Необычное имя. – При тусклом полуденном свете, струящемся через решетчатые окна, Джулия выглядела как никогда величественно. – Есть что-то зловещее в его имени. – Она одарила Питера одной из своих знаменитых, всепокоряющих улыбок. – Я согласна на брак. Итак, когда венчание?

Не обращая внимания на конюха и дворецкого, пытавшихся остановить его, Питер бросился наперерез Вульфу, который гарцевал верхом на лошади, и судорожно вцепился в поводья. Жеребец раздраженно фыркнул и нетерпеливо затанцевал на месте, цокая копытами по влажным булыжникам двора Фолкс Холла, лондонской резиденции Брейдера Вульфа. Хозяин особняка восседал верхом на дорогом чистокровном арабском скакуне высотой более семнадцати хендов[2]2
  Хенд (hand – англ.) = 10, 16 см. исп. при измерении роста лошадей.


[Закрыть].

– Карберри, вы что, совсем голову потеряли? Немедленно отпустите лошадь и отойдите в сторону! – приказал Вульф.

– Еще никто не говорил лорду Карберри, что не располагает временем для встречи с ним.

Вульф осадил лошадь, сильно натянув поводья. – Вы пьяны, Карберри? – строго спросил он бархатистым голосом.

– Я не пьян. Питер тяжело дышал, слова вырывались изо рта с клубами пара. – Я полагал, что вам будет небезынтересно знать, желают ли вам друзья счастья.

– У меня нет друзей. И вы сами известили меня об этом, – рассмеялся Брейдер Вульф. – Но раз уж вы рисковали жизнью, едва не бросившись под копыта моей лошади, чтобы сообщить мне новости, то я готов выслушать вас. Говорите же скорее. Я опаздываю на важную встречу.

Питер ненавидел его.

– Я-то думал, что дела находят вас, а не наоборот. И я крайне удивлен тем, что вы не брезгуете и выполняете грязную работу сами.

И дворецкий, и конюх затаили дыхание, услышав оскорбительное заявление Питера, но в глазах Вульфа лишь засверкали шаловливые огоньки.

– С какой стати мне, мой любезный лорд, самому заниматься делами, если у меня есть под рукой такой искусный помощник, как вы?

– Она дала согласие, – прошипел Питер. – Пусть меня разразит гром, но она на самом деле согласилась на вашу дьявольскую сделку.

– Я и не сомневался.

– Вы заранее знали, что она согласится?

– Маркхем не постесняется продать и свою жену, лишь бы сохранить прежний образ жизни, а для этого требуется много денег. Что касается дочери, то она в его глазах вообще ничего не стоит.

– Что вы хотите сделать с Кимбервудом? Зачем вам нужно это пришедшее в упадок поместье, когда вы можете вложить деньги и в более удачные дела?

Лицо Вульфа посуровело, его темные глаза хищно сузились.

– Это мое личное дело, дорогой лорд. Наше сотрудничество завершено. Мой секретарь Хардвелл вернет вам ваши счета. Мы в расчете. Передайте нижайший поклон своей глупой и слишком экстравагантной супруге. – Он сильно натянул поводья, заставив лошадь подняться на дыбы. Питер испуганно шагнул назад.

– Вы обязаны хорошо обращаться с Джулией, – приказным тоном заявил Питер. – Мисс Маркхем стоит дюжины таких, как вы. Вы будете вести себя с ней достойным образом или…

– Или что? Что вы сделаете в противном случае? – прозвучал низкий баритон Вульфа. Он наклонился к Питеру и добавил: – Приношу свои искренние извинения, уважаемый лорд, но если мои сведения достоверны, то именно вы заключали пари, которое погубило ее. Или меня ввели в заблуждение? – Он приглушил голос. – Так сколько денег вы получили за душу Джулии Маркхем?

Вульф резко выпрямился в седле и натянул поводья.

– Я уже не смогу причинить ей больше вреда, чем причинили вы. Скажу вам больше, попросив руки Джулии Маркхем, я проявил такое великодушие, которого она Не получала за последние три года жизни ни от вас, ни от вам подобных. А теперь прочь с дороги, «любезный» лорд. Мне бы не хотелось, чтобы вы забрызгали свои начищенные ботинки грязью, находясь в обществе таких недостойных, в вашем представлении, людей, как я!

Вонзив шпоры в лоснящиеся бока жеребца, он погнал лошадь галопом прочь из маленького двора. Питер, по щекам которого текли слезы обиды, остался стоять на дороге, посылая вслед всаднику поток ругательств.