Текст книги "Искушение леди"

– А как же вы, мистер Алдерси? Как вы попали сюда?

Он отрезал кусочек говядины.

– Мы старые друзья. – И, немного подумав, добавил: – Мисс Чалмерс была моей няней, а потом и гувернанткой. Так что она всегда присутствовала в моей жизни.

Его ответ успокоил Дебору и развеял некоторые опасения. Дождь за окнами лил как из ведра, а в доме было тепло и уютно. Она улыбнулась и отпила глоточек вина. На вкус оно было просто восхитительным.

Тони отложил вилку и в упор взглянул на нее.

Дебора сделала еще один нервный глоток. Он молчал, и она поинтересовалась:

– Почему вы так на меня смотрите?

– Я думаю, что вы очень красивая женщина.

От неожиданности Дебора едва не поперхнулась и чуть не выронила бокал. Еще никто и никогда не называл ее красивой. Зардевшись от смущения, которое, кстати сказать, очень ей шло, она поставила бокал на стол и смущенно пробормотала:

– Я полагаю, вы мне льстите, сэр. – Взяв в руки нож и вилку, она сосредоточилась на вполне очевидном и безопасном занятии. – Моя семья рассмеялась бы, услышав ваши слова.

– Разве они слепы? – Он продолжал расправляться с собственным обедом, словно вести подобные разговоры за едой было для него не в диковинку.

– Нет, отчего же.

Он поднял голову и рассмеялся.

– Я никогда не слушаю, что говорят члены моей семьи. Иначе меня давно бы уже следовало отправить в сумасшедший дом.

– Вы поступаете очень мудро, – с живостью согласилась она и тоже рассмеялась. Но потом вдруг умолкла. Он снова во все глаза смотрел на нее. – Что на этот раз?

– Вы становитесь еще красивее, когда смеетесь.

У нее вдруг пропал аппетит. В глубине его глаз Дебора видела отражение пламени свечей и собственного лица. Горошек под соусом никак не мог соперничать с вожделением.

Тони отложил вилку в сторону.

– С того самого момента, как впервые увидел вас, я ощущаю к вам влечение, какого не испытывал еще ни к кому. И никогда.

О господи… Дебора с трудом проглотила комок в горле. Во рту у нее внезапно пересохло.

– И вы ощутили то же самое, – продолжал он. – Я знаю, не спорьте.

Она не стала отрицать.

– Я хочу поцеловать вас, – сказал Тони.

Здравый смысл взбунтовался, говоря, что предложение было слишком неожиданным, но тело ее не хотело ничего слушать.

– Прошу прощения?

– Вы прекрасно расслышали меня, – негромко продолжал он. – Более того, вы хотите, чтобы я поцеловал вас. Вы хотите этого с того мгновения, как мы встретились.

Дебора молчала, не зная, что ответить и надо ли вообще отвечать. Наверное, ей следовало бы возмутиться и дать ему отповедь. Но вместо этого она страстно хотела ощутить прикосновение его губ к своим.

– Миссис Персиваль, как вас зовут?

– Дебора.

– Де-бо-ра. – Он произнес ее имя по слогам, наслаждаясь его звучанием. – Это библейское имя.

Она смогла лишь молча кивнуть в ответ.

Очевидно, слова были не нужны. Тони отодвинул свой стул и встал. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, а он обогнул стол и, подойдя к ней, протянул руку.

– Я не уверена, что мы поступаем правильно, – прошептала она сущую правду.

– Вы правы, – согласился он. И с самым серьезным выражением добавил: – Но, кажется, мы ничего не можем с собой поделать.

Она глядела на его протянутую руку, и понимала, что он прав. Ей хотелось, чтобы он обладал ею. Ей хотелось, чтобы он отнес ее в комнату наверху и показал то, что, как она подозревала, до сих пор ускользало от нее в супружестве.

Однако она была настоящей леди. А леди не вешаются на шею джентльменам, тем более незнакомым.

– Мы даже не закончили трапезу, – слабо запротестовала она.

– Я прошу у вас всего лишь поцелуй, – сказал он. – Один поцелуй.

Один поцелуй. Что в этом ужасного? Особенно здесь, где ее никто не знает? Особенно если ей самой этого очень хочется?

Дебора вложила свою ладошку в его руку. Двигаясь словно во сне, она поднялась. Они стояли в нескольких дюймах друг от друга, и от запаха сандалового дерева у нее кружилась голова, а сердце сжимала сладкая истома.

Не отрывая глаз от узла его галстука, она пролепетала:

– То, что мы делаем, дурно.

– Я всего лишь хочу поцеловать вас, – отозвался Тони. – Один маленький поцелуй. – И прежде чем она успела возразить, он прижался к ее губам прямо здесь, в столовой.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Все мысли напрочь вылетели у Деборы из головы. Она не могла больше ни о чем думать. Наверное, ей следовало запротестовать, отстаивать свою невинность…

Но какая-то часть ее – часть, возбужденная любопытством и неутоленным желанием, – захотела вдруг замяукать, подобно голодному котенку, дорвавшемуся до материнского молока. Поцелуй мистера Алдерси отличался от равнодушного клевка в щеку, которым ее удостаивал супруг Ричард, как небо от земли. Это был настоящий поцелуй в губы, за которым чувствовался опытный мужчина.

Желание победило.

Да и какой вред могло принести обычное прикосновение губ? После брака с человеком, который был для нее скорее отцом, нежели любовником, Дебора отнюдь не прочь была, наконец, узнать, что же она пропустила.

С мягким вздохом, похожим на стон, она сдалась на милость победителя.

Рука мистера Алдерси опустилась ей на талию, и он плотнее прижал ее к себе.

Поцелуй изменился. Его губы стали настойчивыми, жадными, ищущими. Дебора заколебалась… но потом рассудила, что если хочет сполна изведать, что такое настоящий поцелуй, то следует отбросить всю и всяческую осторожность. И она принялась целовать его как умела, от души.

Но…

Что-то опять было не так.

Он прервал сладостное занятие. Она уже хотела отстраниться, но он по-прежнему прижимал ее к себе, обнимая рукой за талию. В глазах его плясали веселые чертенята.

– Миссис Персиваль, позвольте полюбопытствовать, что это вы делаете?

На щеках у нее выступила жаркая краска смущения. Дебора растерялась и не знала, что ответить.

– Мне показалось, вы знаете, что мы делаем, – чопорно и неловко ответила она.

Ответом ей послужил негромкий смешок.

– Если это все, что вам известно о поцелуях, то при всем уважении к вашему покойному супругу я должен заметить, что он вами пренебрегал.

Он взял ее за руку и потянул к двери.

– Пойдемте.

Дебора встревожилась и не преминула поинтересоваться:

– Куда мы идем?

– В такое место, где я смогу научить вас правильно целоваться.

Молодая женщина отпрянула.

– Не вижу, почему вы не можете научить меня этому прямо здесь.

Молодой граф обернулся. Он был высок и строен, он просто излучал мужское обаяние и силу, но его ободряющее пожатие оказалось нежным и ласковым.

– Я не хочу, чтобы в самый интересный момент сюда вошли миссис Франклин или Роальд. Ведь мы с вами собираемся научиться целоваться по-настоящему, не так ли?

Этого нельзя было допустить ни в коем случае.

Как будто для того чтобы подчеркнуть справедливость его слов, за дверью послышались чьи-то шаги и она начала приоткрываться.

– Пойдемте же.

На этот раз Дебора не колебалась и поспешно последовала за ним. Она ничего не могла с собой поделать. Ее ладонь так уютно и покойно лежала в его руке… и она действительно хотела научиться целоваться – хотя бы для того, чтобы удовлетворить свое любопытство.

В конце концов, не могла же она попросить кого-нибудь в Айлэме, чтобы ее обучили этому искусству. А мистер Алдерси предоставил ей великолепную возможность, которой грех было не воспользоваться.

Однако когда он направился к лестнице, сомнения нахлынули на нее с новой силой. Дебора сделала попытку остановиться.

– А почему не в гостиной?

Он, уже поставив одну ногу на ступеньку лестницы, замер.

– Это не слишком уединенное местечко. Во всяком случае, для того поцелуя, который я имею в виду.

Она не должна была уступать ему. Наверху располагались спальни. Дебора не была настолько наивна, чтобы не заподозрить его истинные намерения… Из столовой до них долетел негромкий голос Роальда.

– Они ушли. Я уберу со стола.

Дебора запаниковала. А что, если сейчас юноша выглянет в коридор и увидит их в этой нелепой позе: она похожа на упрямого осла, которого мистер Алдерси пытается сдвинуть с места?

Они могли проскользнуть в гостиную, но там она не получит поцелуя, о котором мечтала. А ей очень хотелось, чтобы ее мечты сбылись.

Бросив взгляд через плечо, чтобы удостовериться, что их никто не видит, она бросилась вверх по лестнице. Мистер Алдерси последовал за ней, и они помчались, как школьники, опасающиеся, что учитель застанет их за курением.

На верхней площадке лестницы игра закончилась. Он буквально подхватил ее на руки, перенес через последнюю ступеньку, развернул к себе, так что она прижалась спиной к стене, и поцеловал.

Дебора оказалась захвачена врасплох. Она тихонько ойкнула, губы ее раскрылись… и он немедленно впился в них поцелуем. Озадаченная и даже немного испуганная, она попыталась сжать губы, но мистер Алдерси не позволил ей этого сделать. Он прижался к ней всем телом, буквально вдавливая в стену, и вынудил ее еще более раскрыться под его горячими губами.

Этот поцелуй получился совсем-совсем другим.

На мгновение она застыла, скованная неловкостью, будучи не в силах пошевелиться… а потом, постепенно вдруг сообразила, что поцелуй этот не лишен приятности. Даже совсем наоборот. Он был очень приятен. Намного лучше и вкуснее, чем если тыкаться друг в друга крепко сжатыми губами.

Дебора всегда подозревала, что все не так просто, что должно быть нечто большее, и теперь она в этом убедилась! О таком поцелуе она мечтала долгие годы.

Но самое главное, он целовался так же естественно и непринужденно, как, скажем, дышал.

Звуки, запахи и условности окружающего мира без следа растаяли вдали, остался только он и их поцелуй.

Он принялся ласкать языком ее нижнюю губку. Деборе стало щекотно, но не успела она засмеяться, как его язык коснулся ее языка.

Это было уже нечто совершенно иное, выходящее за рамки простого поцелуя. Это было сексуальное прикосновение.

Но вместо того чтобы отпрянуть, прекратить это занятие, поблагодарить мистера Алдерси и отправиться в свою комнату, как подобает уравновешенной и благовоспитанной женщине, каковой Дебора, без сомнения, являлась, она приняла его.

Она даже ответила на его поцелуй.

Ноги их сплелись. Он прижался к ней всем телом. Его мужское достоинство напряглось, грозя разорвать ткань бриджей, и он пошевелился, устраиваясь поудобнее. Она очень хорошо чувствовала и ощущала его, даже сквозь многочисленные юбки. Господи Иисусе, какой же он большой… и какой сильный… какой напряженный, полный жизненной силы.

Его рука скользнула на талию и ниже, вдоль изгиба бедра. Она даже слышала, как бьется его сердце, – в такт ее собственному.

Откуда ей было знать, что столь простое действие, как поцелуй, способно заставить душу петь и раскрываться от восторга?

Она доверчиво прильнула к нему. Ей хотелось целовать его снова и снова, чтобы он проделывал с ней все эти восхитительные штуки.

И только когда она ощутила его первое интимное прикосновение, то поняла, что он не потерял голову, а наоборот сохранил рассудок и действовал четко и целенаправленно. Его ласковая, но настойчивая рука скользнула под юбки, гладя ее по бедру, а она лишь отстраненно думала о том, к чему это приведет.

Дебора вздрогнула и попыталась вернуться к реальности. Должно быть, она начисто лишилась рассудка. Воспитанные женщины не позволяют мужчинам касаться своих интимных мест. Она отстранилась.

Поцелуй прервался.

Но мистер Алдерси не отпустил ее. Вместо этого он прошептал ей на ушко:

– Не нервничайте. Расслабьтесь… просто получайте удовольствие. Я не стану делать ничего, что вам не понравится.

Он погладил ее пальцем. Дебора почувствовала, как глубоко внутри напряглись мышцы. Отчаянное желание пронзило ее, как ножом. Кажется, ее тело обрело собственную волю и подалось навстречу его рукам.

– Вы ангел, нежный бутон, – прошептал он, уткнувшись лицом ей в шею. – Горячий… И готовый принять меня.

Она не могла говорить. Он лишил ее дара речи, отнял у нее здравый смысл и рассудок. Вот сейчас, спустя мгновение, она придет в себя и скажет, чтобы он прекратил… но пока… еще одно мгновение… и еще. Сгорая от желания, она нашла его губы и принялась самозабвенно целовать его.

Он дышал тяжело, словно пробежал большое расстояние, а она и вовсе задыхалась от нехватки воздуха. Он позволял себе просто невозможные, недопустимые вольности, но она чувствовала, что умрет, если он не доведет до конца то, что начал. То, что возникло между ними.

Он знал, чего она хочет, пусть даже она сама не отдавала себе в этом отчета. Она слепо и безрассудно вверила себя ему. Его язык коснулся ее языка, а потом начал повторять движения рук. Ноги отказывались держать ее. Он прижал ее к стене, и она шестым чувством угадала, что он достаточно силен, чтобы с легкостью держать ее и самому получать удовольствие.

Его палец скользнул внутрь нее. Дебора сдавленно ойкнула, прерывая поцелуй. Она запрокинула голову назад, а он снова нащупал сокровенный источник ее удовольствия и принялся поглаживать.

Она не должна позволять ему так обращаться с собой.

Но она не могла запретить ему делать то, что он делал.

Ее супруг никогда не прикасался к ней таким образом. Она вздрагивала всем телом, когда на нее одна за другой накатывались волны наслаждения, которое, как она подозревала, действительно существует, но которое до сих пор оставалось ей недоступным.

Она застонала, не в силах более сдерживаться…

– Да, Роальд, ты что-то сказал? В последнее время я плохо слышу.

Дебора расслышала голос миссис Франклин сквозь туман удовольствия, окутавший ее густой пеленой. Должно быть, повариха где-то совсем рядом, быть может, у самой лестницы!

Паника позволила Деборе прийти в себя. Она съежилась, боясь, что их увидят, и мистер Алдерси обнял ее за плечи.

– Ш-ш, тише, – прошептал он ей на ушко.

– Нет, мама, я ничего не говорил, – откликнулся ее сын. Судя по голосу, он находился в гостиной.

– Странно, я готова поклясться, что ты что-то сказал мне. Ладно, не обращай внимания. Ты погасил огонь в камине?

– Да, мама.

– Очень хорошо. Я прибрала в кухне и теперь готова отправиться на боковую. Пойдем.

Первая ступенька лестницы жалобно скрипнула под ее тяжелыми шагами.

Мистер Алдерси схватил Дебору за руку и увлек ее за собой. Они успели добраться до ближайшей спальни и закрыть за собой дверь, прежде чем миссис Франклин с сыном поднялись достаточно высоко, чтобы их заметить.

Дебора испытала невыразимое облегчение, как, должно быть, и он. Они упали в объятия друг друга. И вдруг Тони начал беззвучно хохотать. Его смех был столь заразителен, что она не могла не присоединиться. А потом он снова начал целовать ее.

Каким-то образом он ухитрился подвести ее к кровати, наличие которой она отметила краешком сознания. Дебора опустилась на нее, а мистер Алдерси ловкими пальцами принялся расстегивать крючки и застежки на ее платье.

Комната была не ее!

Над кроватью распростерся чудесный балдахин. В камине жарко пылал огонь, а на прикроватных столиках таинственно мерцали свечи в сверкающих медных канделябрах. Тревожная догадка пронзила Дебору, как удар молнии. Она вбежала в его комнату! Дебора предприняла отчаянную попытку прийти в себя и воззвать к голосу рассудка.

– Пожалуйста… – начала было она, но он закрыл ей уста поцелуем, оборвав протестующий возглас. Ну почему она не может сохранить ясность мышления, стоит ему поцеловать ее? Вкус его губ был столь же пьянящим, как и вино за обедом, которое до сих пор играло у нее в крови.

И вдруг он опустил руки на ее грудь.

Он обхватил ее, приподнял… Жаркие, пылкие губы мистера Алдерси пахли вином и обещанием. Большими пальцами рук он нежно приласкал набухшие бутоны ее сосков. Ей было хорошо, когда он делал так. Очень хорошо.

Он принялся медленно опускать ее на постель.

– Еще один маленький поцелуй, – негромко промурлыкал он.

Она знала, чего он хочет на самом деле.

Впрочем, и сама Дебора хотела того же.

Но даже сейчас ее тело не хотело отрываться от него. Легкое прикосновение его бакенбард вызывало у нее сладостную дрожь. И она изнемогала от желания снова ощутить его прикосновение – как он сделал это там, в коридоре. Ее тело умоляло закончить то, что он начал. Медленно, но твердо он опустил ее на покрывало…

Дебора вдруг выскользнула из-под него. Что она делает?

– Подождите! Мы не можем этого делать. Это дурно.

Он опустил взгляд на кровать, словно удивляясь, что ее там нет. Потом нахмурился.

– Дурно? Не вижу в этом ничего дурного.

– Нет, мы не будем этим заниматься. – Корсаж ее платья сполз вниз, обнажая изящную хлопчатобумажную сорочку с глубоким вырезом. Она встала и запахнула платье на груди, чувствуя себя ужасно глупо. – Прошу простить меня. Я ввела вас в заблуждение. Я не могу… – Она умолкла, пытаясь подобрать верное слово. – В общем, вы понимаете.

Мистер Алдерси улыбнулся. Лежа на кровати, он являл собой воплощенное искушение.

– Нет, я ничего не понимаю.

– Понимаете, и еще как! – горячо воскликнула она. Она бы непременно бросилась бежать, но он запер дверь и встал у нее на пути.

Дебора попыталась обойти его. Он снова загородил ей дорогу. Святой Боже, даже волосы ее пребывали в полнейшем беспорядке. Заколки больше не удерживали их, и тяжелая грива волной упала ей на плечи.

Впрочем, и его прическа изрядно растрепалась, придав ему озорной, мальчишеский вид. А рубашка выбилась из бриджей. Это она вытащила ее, когда в коридоре стонала и извивалась от желания, требуя большего.

Горло ее перехватил спазм, и она с трудом выговорила:

– Я не виню вас в том, что вы приняли меня за женщину легкого нрава. Я вела себя, как распутная особа, и вполне отдаю себе в этом отчет. Но я не такая, какой вы меня считаете. Нет, у меня прекрасная репутация. Люди меня уважают.

– Я тоже вас уважаю.

Она вгляделась в его симпатичное лицо и отрицательно покачала головой.

– Вы хотите затащить меня в постель.

– Но это вовсе не означает, что я вас не уважаю.

Эти слова, прозвучавшие вполне искренно, и веселые смешинки в его глазах застали ее врасплох.

Впрочем, тот факт, что он смеется над ней, да еще и получает от этого удовольствие, привел ее в ярость, и Дебора как щитом постаралась укрыться своим гневом.

– Доброй ночи, сэр. Надеюсь, мы с вами никогда более не увидимся. – Надменно бросив ему в лицо эти высокопарные слова, она шагнула к двери, но что-то помешало ей уйти.

Обернувшись, Дебора увидела, что он схватил подол ее юбки и крепко держит. Она нахмурилась.

– Отпустите мое платье.

Он опустился на кровать. Ей не оставалось ничего другого, как последовать за ним.

– Только после того, как скажете, чем я вас оскорбил.

Она демонстративно поджала губы, не желая признаваться в собственной глупости.

– Итак? – настаивал мистер Алдерси. – Вы собираетесь осыпать меня упреками, чего, как я вижу, вам очень хочется? Или так и будете стоять всю ночь?

– О, рано или поздно вам придется выпустить меня, – заверила она его.

– На вашем месте я бы на это не рассчитывал. – Чтобы подчеркнуть свои намерения, он потянул за юбку, вынуждая ее сделать еще один шаг.

Дебора наклонилась, чтобы вырвать подол, но не смогла заставить его разжать пальцы. Такое впечатление, что край ее одежды зажат в тиски. Сейчас она была так близко, что стояла между его коленями.

– Поговорите со мною, Дебора, – взмолился он. – Поведайте, какая озорная выходка созревает в вашей очаровательной головке.

Очаровательной? Еще никто и никогда не называл ее очаровательной. Рядом со своими сестрами-блондинками она всегда была «чужестранкой». Дебора выпрямилась.

– Прошу простить меня, но я передумала.

– Почему?

– Неужели на все должна быть причина?

Отчаяние придало ее словам силу и убежденность. Если она не покинет эту комнату в ближайшее время, то решимость может оставить ее – настолько сильно влечение к этому мужчине.

– Да, – уверенно заявил он. – Нам было очень хорошо в обществе друг друга. Но, должно быть, я совершил нечто такое, что расстроило вас.

Деборе не хотелось отвечать. Что бы она ни сказала в свое оправдание, все равно в его глазах она будет выглядеть аморальной девицей, раззадорившей мужчину и отвергнувшей его в самый пикантный момент. Конечно, можно было свалить всю вину на вино… Но она не обманывала себя.

– Деб?

Он назвал ее уменьшительно-ласкательным именем, отчего все происходящее между ними приобрело оттенок еще большей интимности, почти сокровенной близости. Однако она никогда не считала себя трусихой. Он заслуживал того, чтобы узнать, почему она поначалу вспыхнула как спичка, а потом охладела.

– У меня нет привычки позволять мужчинам тискать себя в коридоре.

Выражение напряженного ожидания исчезло с его лица, и он улыбнулся.

– Я так и думал.

Дебора не могла заставить себя взглянуть ему в глаза.

– Я вас не понимаю. Вроде бы я не давала повода не верить мне.

– Вы очень неумело целовались, совсем как девственница.

Эти слова повергли ее в такой шок, что она невольно взглянула на него.

– Должна заметить, что я таковой не являюсь.

– Как и большинство вдов, – согласился он. Щеки ее залила краска смущения.

– Мне не следовало говорить то, что я только что сказала. Это непристойно и неуместно…

– Здесь нет ничего непристойного, Деб, – мягко возразил он, обхватил ее ноги и потерся носом о ее живот. – Я хочу, чтобы сегодняшнюю ночь вы провели в моей постели, но при этом вовсе не считаю вас шлюхой или проституткой. – Страстная мольба, которую она прочла в его темных глазах, лишила эти слова их оскорбительного смысла и очаровала ее. – С того самого момента, как я впервые увидел вас, меня не покидает ощущение, что именно вас я искал всю жизнь. Между нами протянулась какая-то ниточка, возникло нечто очень и очень важное. Разве вы не почувствовали этого, когда мы целовались?

Сердце бешено билось у нее в груди. Оказывается, он тоже ощутил возникшее между ними взаимное влечение. Оказывается, он хотел заняться с нею любовью отнюдь не потому, что она просто подвернулась ему под руку.

– Я не умею целоваться, вы забыли?

На его губах заиграла озорная улыбка.

– Мне показалось, что вы быстро учитесь. – Он притянул ее к себе и усадил на колени. – Милая, славная Деб…

Он коснулся губами ее груди.

Острое желание вновь пронзило ее, как молнией. Сладкое, мучительное желание.

– Но если вы не хотите этого, тогда что же… – Он разомкнул объятия. – Вы свободны. Я вас не держу.

Но Дебора не пошевелилась. Она осталась сидеть у него на коленях, продолжая безмолвную битву с собой.

– Я не лишена чувственности, – призналась она, – но всегда поступаю так, как должно.

Он понимающе кивнул:

– Но временами это чертовски утомительно, не так ли? Всегда поступать так, как ожидают от вас другие, идти заданным путем, ни на шаг не отклоняясь в сторону, чтобы не лишиться расположения окружающих и чтобы они не подумали о вас дурно.

– Да, – ответила она, изумленная и обрадованная тем, что слышит подтверждение своих самых сокровенных мыслей. – Но обычно это не имеет никакого значения. Окружающие думают так, как им хочется думать.

– Как правило, самое плохое.

– О да, – согласилась она. – И если вы не оправдываете их ожиданий, они считают себя вправе держать вас на коротком поводке. А если вы следуете велению своего сердца или воображения, они лишь многозначительно покачивают головами, предрекая ваше скорое падение.

Мистер Алдерси положил руку ей на колено. Казалось, его очаровательное чувство юмора исчезло. Он мрачно произнес:

– Так вам это известно…

Дебора кивнула:

– О да.

– Боже, как я их ненавижу! – с горячностью воскликнул он, испытывая чувство, в котором она не решалась признаться самой себе.

– Им крайне нелегко угодить.

Он нахмурился.

– И это из-за них вы не решаетесь уступить минутному порыву?

– И из-за собственного здравого смысла тоже, – с горечью призналась она. – Когда я сказала «нет», это был самый трудный и отчаянный поступок в моей жизни.

Брови его сошлись.

– Тогда не говорите «нет», только и всего, – мягко сказал он, переплетая свои пальцы с ее пальчиками. Почему-то это движение показалось ей самым интимным изо всего, что они делали до этого.

Она невидящими глазами смотрела на их сплетенные руки.

– Я должна. Меня неудержимо тянет к вам. Но если я поддамся желанию и кто-нибудь узнает об этом, со мной будет покончено. Я не могу обесчестить свою семью.

– Никто ничего не узнает, – поклялся он.

– Если у меня не будет ребенка. А он всегда служит убедительным доказательством.

Он оскорблено заметил:

– Мне еще предстоит зачать ребенка в супружестве…

– Так вы не женаты? – Охваченная новым приступом страха, она сделала попытку вскочить на ноги.

Нашептывая на ушко ласковые глупости, он прижал ее к себе в надежде успокоить.

– Да, я не женат. И я не какой-нибудь повеса, укладывающий в свою постель каждую вдовушку, которая встретится ему на пути. Но сегодняшняя ночь – особенная. И вы тоже. – Он разжал объятия и принялся вынимать заколки у нее из волос. – Есть способы, Дебора, – доверительно заметил он, – позволяющие не сделать женщине ребенка.

Он принялся пальцами расчесывать ей волосы. Изумительное ощущение!

– Но если кто-нибудь узнает о том, что я наделала… – От возможных последствий голос ее дрогнул.

– Никто ни о чем не узнает. – Он крепче прижал ее к себе, и Дебора с готовностью окунулась в жар его тела, который окутал их, словно полог. – Послушайте дождь, – прошептал он. Капли размеренно и громко стучали в оконные стекла и по крыше. – Разве вам не кажется, что мы одни в целом мире? Позвольте мне заняться с вами любовью, Дебора. Позвольте показать вам, что может быть между мужчиной и женщиной. А рано утром я отнесу вас в вашу комнату и уложу в постель. И никто вас ни в чем не заподозрит.

Никто ни о чем не узнает.

И он жадно поцеловал ее в губы.

Дебора уступила Искушению (да-да, именно так – Искушению с большой буквы).

Она ничего не могла с собой поделать. Особенно учитывая то, что по возвращении в Айлэм ее поджидал викарий Эймс и очередное тоскливое замужество. И то, что с каждым прожитым днем она становилась старше.

Завтра она вернется к своей строгой морали и вновь станет рассудительным старшим ребенком в семье. Но сегодня ночью…

Она поцеловала его в ответ, вложив в поцелуй всю скрытую страсть своей души. Он опустил ее на постель и начал раздевать. Она потянулась к узлу его галстука и стала снимать с него сюртук.

Несколько минут они были заняты тем, что раздевали друг друга и непрестанно целовались. Мистер Алдерси устроил из этого настоящую веселую возню, правила которой ему были известны намного лучше, чем ей, Он ласкал и целовал каждый обнажавшийся кусочек ее тела, тогда как ей удалось всего лишь ослабить узел его галстука и стянуть один рукав сюртука.

Он покрывал ее тело поцелуями, опускаясь все ниже, пока наконец его горячие губы не нашли ее сосок. Он осторожно, посасывая, сжал его губами, и Дебора испугалась, что сгорит в пламени страсти.

Она должна была почувствовать его в себе. Немедленно!

Сию же минуту!

В комнату могли ворваться войска армии Ее Величества под предводительством баронессы Алодии, но Дебора все равно не смогла бы удержаться от того, чтобы не запустить руку в его черные волосы, умоляя продолжить начатое.

Мистер Алдерси опустился еще ниже, поднял ее нижние юбки, расстегнул подвязки.

Дебора никогда не раздевалась донага перед мистером Персивалем, всегда оставаясь в сорочке. Но сейчас она не испытывала ни малейшего смущения.

Он поцеловал внутреннюю поверхность ее бедра, и Дебора удовлетворенно вздохнула. Какое чудесное, восхитительное, сладкое ощущение!

Затем он поднял ее ноги, положил их себе на плечи и поцеловал ее в самое сокровенное местечко.

В течение нескольких безумно-ослепительных мгновений Дебора не могла ни о чем думать. Она не могла даже пошевелиться.

Одна половинка ее пребывала в полном и неописуемом смущении, другая же пролепетала:

– О-о-о, д-да-а... – И сдалась.

Мистер Алдерси наслаждался, и у нее не было сил, чтобы остановить его, – даже если бы она и захотела. Она выгнулась дугой ему навстречу, и хотела, хотела, хотела его…

Тело Деборы напряглось, пальцы вцепились ему в волосы.

– Мистер Алдерси…

И тут это случилось. Острое, пронзительное… опустошающее наслаждение. Она вскрикнула от неожиданности, но этот возглас быстро сменился стоном удовольствия. Одна за другой накатывали и возносили ее на гребень волны немыслимого чувственного восторга.

Дебора не могла пошевелиться. Она боялась сделать малейшее движение, чтобы не нарушить это чувство невероятного удовлетворения и безмятежной отрешенности.

Он приподнял голову, весьма довольный собой.

– Ваш муж никогда не показывал вам такого, не правда ли?

В ответ она лишь тихонько застонала от удовольствия. Он поднялся.

– Подождите! Увидите, что мы будем делать дальше. – Высокий, ошеломляюще красивый, он начал раздеваться.

– Еще один такой фокус, и я умру, – призналась она. Он коротко и благодарно рассмеялся.

– В таком случае я бы предпочел, чтобы мы умерли одновременно и от счастья, – сказал он и отшвырнул рубашку. Усевшись на край кровати, он принялся стаскивать сапоги. Языки пламени в камине бросали бронзовые отблески на его тело, подчеркивая и оттеняя игру стальных мускулов.

Мистер Алдерси встал. Глядя на нее, он медленно расстегнул сначала одну пуговицу, затем вторую. Взявшись обеими руками за пояс бриджей, он рывком стянул их с себя.

Святой боже, он был огромен, и он был готов для нее! Она никогда не видела мужского достоинства мистера Персиваля. У них были раздельные комнаты, и, когда он наносил ей визит, она обыкновенно уже лежала в постели, полусонная, укрывшись одеялом. Взобравшись на нее, он сопел, несколько раз дергался, удовлетворенно вздыхал и удалялся. По большей части Деборе удавалось внушить себе, что ничего особенного не произошло.

А сейчас она восторженным вздохом выразила свое восхищение.

Ее реакция доставила ему удовольствие.

– Потрогайте меня.

Она встала в постели на колени. Волосы сверкающим водопадом обрушились ей на плечи. Ее полная грудь напряглась в сладостном ожидании. Дебора осторожно провела пальцем по его члену.

Кожа была нежной и гладкой, как у новорожденного, но в то же время казалась удивительно теплой и живой.

– Деб?

Она взглянула на него. Он обхватил ее голову ладонями и приподнял, чтобы поцеловать. А затем взял ее руку и показал, как доставить ему удовольствие.

Они целовались горячо и жадно. Потом он опустил ее на постель. Дебора раздвинула ноги, тело ее горело в предвкушении чуда.

Он не стал терять времени и одним плавным, сильным движением вошел в нее.

Она очутилась в раю. Вот чего ей не хватало всю жизнь! Именно такого сильного, умелого мужчины. Дебора обвила его ногами. Он начал двигаться и губами нашел ее губы. С ее уст слетел слабый стон удовольствия, потом еще один, и еще…