Текст книги "Тихая мелодия"

Вдруг гневные огоньки в глазах Артура Керни погасли. Теперь он глядел вполне мирно. Дженни, уже готовая к скандалу и ругани, сначала опешила и лишь, потом увидела, что в патио они не одни. К столу направлялся Майкл Уинтерс, убийственно элегантный, в дорогом сером костюме строгого покроя. Он и не подозревал, какую грозу предотвратил.

Артур Керни тихо посмеивался – Дженни понимала почему. Ему никакого дела не было до Говарда Дифевдорфера, он охотно отдавал его на откуп Дженни. Найти Клер – вот что было для него сейчас важнее всего, и он рассчитывал, что Майкл на его стороне и скоро вернет беглянку.

– Доброе утро, Уинтерс. – Отец краем глаза покосился на Дженни. – Как спалось?

– Хорошо, сэр, – любезно откликнулся Майкл и налил себе кофе. – А вам?

– Отвратительно, – буркнул Артур. – Вообще забыл про сон в последнее время, а все из-за неблагодарных детей. Знаете пословицу о неблагодарных детях, Майкл?

– Там что-то о змеях, кажется, – отвечал Майкл, отодвигаясь от стола и ставя на широкий подлокотник чашку с кофе. – Но при чем тут Дженни?

Дженни проигнорировала дружелюбную улыбку Майкла. Значит, он решил пойти на мировую? Спокойно спал в постели Кина, как ни в чем не бывало, вышел к семейному столу. Еще бы, ведь он здесь как дома, злобно подумала Дженни. Даже спустя столько лет. Близкий родственник, молодой хозяин.

Нет и нет! Смяв страницу, Дженни захлопнула записную книжку. Молодой хозяин погиб, а этот, который сидит на его месте и созерцает кусок тоста, в ответе за его смерть, и никто не заставит Дженни забыть это и простить его.

– Дженни тут правит мне стиль, – продолжал Артур, очень довольный собой. – По доброте душевной она считает, что я несправедливо груб с одним разгильдяем.

Майкл снова улыбнулся.

– Вот это на Дженни похоже. – Он склонил голову набок и вопросительно глянул на Артура. – И что же, она права?

Артур расхохотался и похлопал Майкла по плечу.

– Да, наверно, – сквозь смех отвечал он.

Он обращается с Майклом как с сыном…

Острая боль кольнула сердце Дженни. Артур всегда был расположен к Майклу. Часто он распекал Кина и ставил тому в пример Майкла – более разумного и ответственного. Ну и кто же, с горечью подумала Дженни, в итоге оказался безответственным? Артур повернулся к Дженни:

– Пиши, как хочешь. Ну его к черту, этого Дифевдорфера. И Монтану туда же. Я поберегу силы для действительно важных дел. – Он заулыбался еще шире, и в его лице появилось что-то волчье. – Для Майкла, например. То, для чего я пригласил его, очень важно. Кстати, будь так добра, свези его в «Кернико» и устрой там получше. Пусть пока работает в твоем офисе, все равно ты почти все время дома. Ты сейчас при мне в секретарях.

Дженни открыла рот, чтобы возразить, и тут же закрыла. Она не доставит отцу удовольствия прилюдно обругать ее. Ее офис, надо же! Кто это придумал, Майкл или отец? Пожалуй, Майкл. Легко догадаться, что Клер скорее позвонит Дженни на работу, чем домой. Да, пожалуй, так оно и есть. В «Кернико» полно пустых комнат и незанятых столов, но они хотят, видимо, перерезать все возможные ниточки связи между сестрами Керни.

Дженни лихорадочно вспоминала, нет ли на ее письменном столе каких-нибудь заметок насчет Клер. Сейчас надо быть осторожной вдвойне, чтобы не выдать сестру.

– Ты ему скучать не давай, – продолжал отец. – Познакомь его с персоналом, потом пообедайте. Я настаиваю, чтобы вы глаз друг с друга не спускали весь день. – Он зловеще усмехнулся. – Ясно?

– Да, папа, – отчеканила Дженни. – Яснее ясного.

– Хорошо. – Он круто развернулся и поехал с такой скоростью, что сиделка едва успела распахнуть двери, чтобы он не врезался в стекло. – Люблю, когда люди меня понимают.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Майкл подавил зевок и сел за руль автомобиля Дженни. На дорогу от Трипл-Кей до Хьюстона, где здание «Кернико» занимало целый квартал в деловой части города, обычно уходило не больше двадцати минут, но после бессонной ночи ехать пришлось втрое медленнее. Дженни занималась перепиской Артура почти до одиннадцати утра, потом подчеркнуто резко захлопнула записную книжку и вручила Майклу ключи от своей машины.

– Поедем вместе, – заявила она не терпящим возражений тоном. – Садись за руль.

Тогда он только удивился, теперь же, после двадцати минут, проведенных в полном молчании, начал подозревать недоброе. Дженни явно не собиралась болтать с ним по пути; из вежливости он пару раз обратился к ней с незначащими вопросами, а она цедила сквозь зубы короткие «да» и «нет».

Майкл не стал приставать с разговорами. Рано или поздно им все равно от этого не уйти, а пока надо следить за дорогой. Просто держать глаза открытыми стоило немалых усилий. Он солгал Артуру Керни сегодня утром – ему определенно не очень хорошо спалось.

Боже правый, что это была за ночь! Воспоминания роились в каждом углу комнаты – где уж тут заснуть! В шкафу до сих пор висели вещи Кина, и запах его одеколона хлынул в ноздри Майкла, как только он открыл дверцу.

Потом пришла Дженни. После этого о сне вообще не могло быть и речи.

– Я слышала, ты женился?

Ее слова, произнесенные скороговоркой, отвлекли Майкла от грустных мыслей. Откуда она знает? Они не сообщали о свадьбе, в газетах не было ни строчки, никого не приглашали, и никто не пришел. А сразу после церемонии он с женой уехал – или сбежал? – в Сиэтл.

– Да, – ответил он, платя Дженни ее же монетой.

Дженни молчала, но он не мог успокоиться, взбудораженный ее неожиданным вопросом. Все-таки откуда она знает? Случайно услышала? Артур ей не рассказывал, это Майклу было точно известно. Напротив, старик извиняющимся тоном объяснил при встрече, что после гибели Кина Дженни ни от кого и слышать не хотела про Майкла. Так кто же, если не Артур? Лицо Майкла оставалось спокойным, он ровно дышал и без напряжения вел машину. Но мозг его лихорадочно искал ответа.

Может, Алекс? Алекс Тодд был третьим компаньоном Кина в том злосчастном бюро частного сыска. Как и Керни, этот человек был рожден для богатства, а не для нищеты. Майкла он недолюбливал, считая его недалеким. Алекс едко прохаживался насчет скоропалительной женитьбы Майкла. Любой дурак, говорил он, способен выбраться из подобного переплета при помощи некоторой суммы, знакомого гинеколога и букета роз в качестве утешения.

По иронии судьбы Алекс вскоре после Майкла тоже оказался в женихах, правда, его выбор был совершенно сознательным. Он женился на Клер Керни, столь же привлекательной, как и капитал, унаследованный ею от матери. Конечно, нетрудно было предположить, что думает о Майкле такой трезвомыслящий человек.

Но ведь Клер и Алекс жили в Нью-Йорке. Алекс открыл там несколько вычурных, убранных папоротниками ресторанчиков, и супруги редко наведывались в Техас. Забавно, как жизнь раскидала по всей стране свидетелей той жуткой ночи…

Всех, кроме Дженни. Самая молодая и наивная из них, Дженни научилась жить среди окружавших ее призраков прошлого.

Он быстро глянул на нее, пытаясь угадать, что еще ей известно, но лицо Дженни было спокойно и безучастно, даже губы не шевелились, будто она владела искусством чревовещания.

– Ты женат, – ее пальцы сжались и тут же распрямились, но в лице ничто не дрогнуло, – на… Брук?

По язвительному тону Дженни он понял, что она хотела сказать на самом деле. Женился на Олененке Бемби. Так ее прозвали Кин и Алекс, а робкая Дженни отчаянно завидовала Брук.

Олененок Бемби. Хорошо, что воспитание и такт не позволили Дженни выговорить это прозвище.

Брук…

Горло Майкла конвульсивно сжалось, и он подумал: как поведет себя Дженни, если он просто не станет отвечать? Спросит снова? Или тоже промолчит, безразлично глядя на маслянисто поблескивающую от жары серую ленту шоссе?

– Да, – он не повернул головы, сделав вид, что следит за идущей впереди машиной. – На Брук.

– Значит, это правда, – словно бы про се6я пробормотала Дженни. В ее голосе чувствовалось напряжение. – И где же сейчас твоя супруга? – Голос Дженни зазвенел. – Что же ты не взял ее с собой к нам в Техас?

К своему удивлению, Майкл не смог ответить ей сразу. Острые когти боли сжали грудь, и понадобилось время, чтобы прийти в себя. Конечно, это была уже не свирепая, рвущая душу на части тоска – она давно прошла, – но все же ощущение достаточно сильное, чтобы напомнить ему: ничего не изменилось, боль глубоко затаилась и лишь ждет своего часа.

– Брук умерла, – тихо сказал он. Помолчал, восстанавливая дыхание. – Погибла в автокатастрофе.

Дженни задохнулась, лицо у нее стало белое как полотно, только на скулах неярко розовели пятна румян. Впервые за эту поездку она в упор посмотрела на Майкла, и он увидел ужас в ее голубых глазах. Конечно, этого она знать не могла, о смерти Брук здесь, в Техасе, не знал никто, кроме Артура, которому Майкл рассказал только вчера вечером.

Он увез Брук в Сиэтл, чтобы там, вдалеке от всех, начать жизнь заново. Он прекратил всякое общение с семейством Керни, с Алексом, вообще со всеми, кто мог напомнить ему о Кине. Он пытался внушить самому себе, что может стереть Техас из памяти, если пересечет границу штата. Но чувство вины не признает географических границ.

– Ох, Майкл, прости меня. Я не знала. – Рука Дженни шевельнулась, будто хотела дотронуться до него. Плечо Майкла заныло в ожидании тепла ее пальцев, но нет, Дженни не позволила руке подняться. – Прости, – еще раз повторила она, и Майкл почти поверил в ее искреннее раскаяние. – Когда это случилось?

– Давно, – ответил он и выжал предельную скорость. Когда, наконец, они доедут до города? – Почти шесть лет назад.

Дженни смотрела на дорогу перед собой, но Майкл заметил, как она в недоумении морщит лоб.

– Так давно? – Казалось, она смутилась. – Ты был женат всего… всего…

– … четыре месяца, – договорил он. Если точно, четыре месяца, две недели, три дня и одиннадцать часов. Недолго. Недостаточно долго, чтобы привыкнуть пользоваться одной ванной и видеть платья Брук в своем шкафу. Даже полюбить Брук за такое короткое время он не успел.

– Так это произошло всего через несколько месяцев после, – она нервно сглотнула ком в горле, – после Кина?

Майкл едва кивнул в ответ. Как же тяжко это было – только-только преодолев кошмар вины перед Кином, снова провалиться в западню отчаяния после гибели Брук. Он и сам тогда чуть не решил проститься с жизнью.

– Плохой был год, – сказал он, надеясь, что голос звучит спокойно и не выдаст его чувств. Нельзя даже голосом показать, каково ему пришлось тогда. Никто на свете не знал, что он пережил в тот бесконечный месяц, в каком тумане блуждал.

Целый месяц, тридцать долгих дней и ночей – он не помнил их, они растворились в беспробудном тяжелом сне. Тридцать ночей кошмара, тоски и джина. В худшие часы он надеялся, что не выживет, – но нет, научился жить заново, возможно, именно потому, что никто не знал, как близко от смерти он был. И не узнает.

Наверное, все-таки что-то было не так в его голосе, и Дженни услышала это, потому что, повернувшись, он встретил ее напряженный пристальный взгляд.

– Я не понимала, как сильно ты любил Брук, – медленно произнесла она, – хотя знала… – Слова не шли с ее языка, но она откашлялась и мужественно продолжала: – Я знала, что… ну, секс был. Не такая уж я дурочка. Я знала, что ты… спал с ней. Но не предполагала, что ты любил ее.

Сердце Майкла готово было выскочить из груди, ладони моментально стали влажными. «Дженни, милая, – взмолился он про себя, – не надо, не спрашивай меня об этом».

Секс. Любовь. Простые слова, которые должны бы быть частицами единого целого, подчас оказываются разрозненными кусочками не решаемой головоломки. Два слова – две половинки стального капкана, а ты в него попался…

Майкл отвернулся и бездумно уставился на несущиеся мимо луга под безоблачным летним небом. Все мысли расплылись, как расплывалось многоцветье луга в глазах, и на размытом фоне осталось лишь несколько болевых точек. Брук. Дженни. Кин. И напоследок – Техас.

Техас… Все годы проживания на мглистых холмах Сиэтла он упрямо стремился сюда, в полуденный жар, домой. Он убедил себя в том, что когда-нибудь именно здесь, в поле среди желтых лютиков или в шорохе соснового бора, на него, наконец, снизойдет покой.

Покой? Он горько посмеялся над собственной наивностью. Может быть, когда-нибудь, но явно не сегодня.

Как во сне он, наконец, притормозил у здания «Кернико» в Хьюстоне. Ни он, ни Дженни не произнесли больше ни слова; Дженни, правда, пришлось нехотя выдавить из себя пару междометий, направляя Майкла к стоянке в огромном подземном гараже.

Она выскочила из машины, не успел он заглушить мотор, и, не оглядываясь, пошла к лифту. Она была сыта по горло его обществом.

Майкл не обиделся. Он привык идти сзади, в этом заключалась его работа, и ему проще было снести молчание Дженни, чем реагировать на ее вопросы. Она дала ему время справиться с воспоминаниями, он, наконец, успокоился и вздохнул с облегчением. Не нужно ему от нее ни покоя, ни жалости, он здесь не затем, чтобы ворошить прошлое.

Они вошли в лифт, старательно глядя перед собой, – чужие люди, случайно оказавшиеся в одной кабине. На третьем этаже Дженни вышла; он следовал за ней.

У стеклянных дверей с табличкой «Обучающие программы» Майкл услышал, как Дженни вздохнула с явным облегчением. Вчера вечером, когда Артур гордо рассказывал ему, что этот отдел возглавляет Дженни, Майкл не подозревал, о какой значительной части компьютерной империи Керни идет речь. В огромном зале стояло не меньше пятидесяти столов, вдоль стен располагались двери в десяток личных кабинетов.

– Мисс Керни, как хорошо, что вы пришли! – К Дженни подбежала пухленькая молодая женщина в очках, с ворохом телефонограмм. – Звонил мистер Фейт из «Баркер Энтерпрайзиз». Он говорит, что это прочесть не возможно, он вне себя! Ужас какой-то!

Майкл опять удивился: Дженни была на высоте. Она спокойно взяла бумаги у секретарши.

– Спасибо, Стефани. Я с ним свяжусь. Воображаю, как он вам надоел за это утро своими звонками. Наверняка его программисты сами что-то напутали, а мы все исправим в пять минут. – Она улыбнулась, одновременно сочувствуя и ободряя. – Нельзя ли чашечку кофе? Кофеин поможет мне быстрее развязаться с Фейтом.

– Будет сделано. – Стефани улыбнулась в ответ, довольная тем, что Дженни сняла с нее груз ответственности и теперь она может вернуться к своим прямым обязанностям. Кофе. Она поправила очки и вопросительно взглянула на Майкла. Дженни поняла без слов.

– Две чашки, – мягко поправилась она, но больше ничего не стала объяснять, и секретарша послушно пошла, варить кофе.

Между тем Дженни просмотрела бумаги, отправила одну из них в корзину, и Майкл невольно улыбнулся. Надо же, деловая женщина! Неужели это та самая Дженни, которая могла заливаться слезами оттого, что ее не пригласили танцевать?

Они пошли к кабинету Дженни, но по пути все время останавливались. У каждого было к ней свое дело: после отцовского инсульта она появлялась на работе только раз в неделю и, как понял Майкл, этого было явно недостаточно для подчиненных.

Нарушая инструкции Артура, Дженни никому не представила Майкла, хотя сотрудники и смотрели на него с нескрываемым любопытством, особенно женщины. Но если она хотела поставить его в неловкое положение, то, пожалуй, это ей не удалось. Он смотрел только на Дженни, пока они пробирались между столов к двери ее кабинета.

Дженни открыла дверь, стремительно прошла к большому письменному столу красного дерева и занялась лежащими на нем документами, не обращая на Майкла никакого внимания. Он остановился в дверях и огляделся. Очень уютно, ничего лишнего, но все по-женски продумано, вплоть до обивки изящного диванчика в углу. Дженни здесь чувствовала себя как дома.

Майклу вдруг стало ясно, как он ошибался. Он все еще помнил семнадцатилетнюю Дженни, а она за эти годы стала совсем другим человеком, и это значило, что он не очень серьезно отнесся к предстоящей работе. Он полагал, что сможет убедить Дженни довериться ему, а в крайнем случае выследит ее, когда она поедет к Клер. Он рассчитывал справиться за день-другой: Дженни слишком простодушна, чтобы уметь по-настоящему прятаться.

Вчера ночью, когда он удерживал Дженни у двери, он ясно почувствовал, что ее все еще тянет к нему, хотя, скорее всего, она даже себе самой в этом не признается.

Но именно здесь, в офисе Дженни, на ее рабочем месте, он понял, что недооценивал ее. Дженни уже не была ребенком, и если ее тело поддалось голосу инстинкта, то разум не дремал и не давал ей забыться.

Дженни с серьезным видом разбирала бумаги. Утренний свет лился из большого окна, и она была так хороша в этом свете… Почему-то Майклу становилось все больнее и больнее. Дженни превратилась в очаровательную и умную молодую женщину, а он тосковал по нескладной милой девочке, чувства которой так легко было понять.

– А сесть можно? – Не дожидаясь ответа, Майкл пододвинул к себе стул и устроился поудобнее, не обращая внимания на ее раздраженный взгляд.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Дженни лихорадочно рылась в ворохе бумаг, скопившихся на столе за последние недели. Нужно занять чем-то руки, чтобы они не дрожали. Где-то в этом беспорядке розовый листочек с телефоном домика на острове Стюартс-Руст. Его надо найти быстро, пока Майкл не догадался, что она ищет.

Да где же он? Ей попалось уже десятка два других розовых листочков, и Дженни прокляла свою вечную несобранность. Да еще Майкл наблюдает за ней, снисходительно улыбаясь… Не надо смотреть в его сторону.

Когда он неторопливо зашел к ней в офис и сел, Дженни охватила паника, ей даже стало трудно дышать. Он нарочно не хочет и на минуту оставить ее в покое. Сегодня ей на остров не попасть.

Дженни отчаянно хотела стать старше, смелее, умнее, чтобы только не психовать оттого, что Майкл пристально смотрит на нее. Вот если бы вместо нее здесь была Клер… Уж она бы его отбрила, она не такая размазня, как Дженни.

Но язвительные слова не шли на ум; что делать дальше, Дженни не знала. Поэтому стиснула зубы, опустила голову ниже и придала лицу выражение полного безразличия.

Майкл ничего не говорил, но Дженни чувствовала на себе его взгляд, ощущала его как прикосновение. Она провела рукой по лбу и, к своему стыду, обнаружила, что лоб весь в испарине.

И вдруг удача улыбнулась ей сразу дважды. Долгожданный листок с телефоном вынырнул невесть откуда, и Дженни успела накрыть листок ладонью.

– «Вот подперла рукой прекрасной щеку, – раздался с порога хорошо поставленный голос. – О, если бы я был ее перчаткой, Чтобы коснуться мне ее щеки![1]1
  В. Шекспир. «Ромео и Джульетта». Перевод Т. Щепкиной-Куперник. – Здесь и далее примечания переводчика.


[Закрыть]

– Брэд?

Дженни сунула драгоценный листок в карман юбки, встала и пошла навстречу верзиле, появившемуся в дверях. Тот улыбался, показывая отличные белые зубы.

– Вот так встреча!

Она крепко обняла Брэда Макинтоша, может, даже чересчур крепко, чем вызвала у него легкое недоумение. Брэд замечательный человек, но ей еще никогда не случалось так бурно радоваться при встрече с ним.

Дженни отстранилась, сконфуженно улыбнулась Брэду, хлопнула его по плечу. Сегодня он принарядился. Да, Брэд больше привык ходить в старых свитерах и вытертых джинсах – ну и что? Брэд удивительный, с ним так интересно, а если бы она хотела усладить свое зрение, то назначила бы свидание манекену. С Брэдом же она просто дружит, хотя…

Нет, хватит! Кое-как Дженни усмирила мятежные мысли и велела себе заняться гостем.

– Как здорово, что ты пришел, – искренне сказала она, – я и не знала, что сегодня увижу тебя здесь.

– О, моя Аннабель Ли![2]2
  В оригинале цитата из стихотворения Э. По «Ворон». Аннабель Ли – героиня стихотворения По «Аннабель Ли».


[Закрыть] «Откуда знать тебе, что здесь творится? Куда тебя заботы унесли?» – В голосе Брэда послышался упрек, но голубые глаза лукаво блеснули. – Так дальше жить нельзя. Я намерен заявить твоему отцу, что ты не можешь одновременно быть его прислужницей и моей музой.

– Только скажи ему это как-нибудь иначе, – рассмеялась Дженни, – музе отец заплатит не больше, чем Деду Морозу. Вообще-то я твой консультант.

На лице Брэда отразился комический ужас. – Консультант! О, нет, нет и нет! Будь моей музой, моей вдохновительницей! – Он взял ее руки в свои и галантно склонился к ним. – Как говорил Ките…

Неожиданно поток красноречия Брэда прервал какой-то тихий звук. Трудно сказать, был ли то смешок, кашель, или просто под Майклом скрипнул стул, но почему-то Дженни и Брэд моментально отпрянули друг от друга и глупо уставились на него.

В глазах Майкла пряталась улыбка. Значит, он закашлялся, чтобы не расхохотаться, решила Дженни. Тупица чертов (так любил говорить Артур Керни). Он давился от смеха, как мальчик-служка, случайно услышавший во время литургии шутку подвыпившего гуляки.

Дженни почему-то стало неловко, и она высвободила руки из лапищ Брэда. Да кто он такой, этот Майкл Уинтерс, чтобы смеяться над Брэдом?! Брэд замечательный человек, остроумный, образованный, и если он привык говорить цитатами…

– Прости, – улыбнулся Брэд. Он тряхнул лохматой головой, смущенно подергал себя за ухо. – Я не знал, что ты не одна.

Дженни посмотрела на Майкла. Тот встал, ожидая, когда его представят; конечно, это уже давно следовало сделать. Дженни нервно выпрямилась. А в сущности, какое ей дело, она ведь предупреждала Майкла, что его здесь не ждут!

Но, с другой стороны, не представить его Брэду тоже глупо.

– Позволь познакомить тебя, Брэд, – Майкл Уинтерс. Майкл, это Брэд Макинтош, он преподает в университете английскую литературу. Здесь участвует в создании обучающей программы по Шекспиру для средней школы.

Майкл подошел ближе, протянул Брэду руку. Дженни вдруг пришло в голову, что, пожалуй, из ее знакомых один лишь Майкл не кажется мелким рядом с Брэдом – и в прямом, и в переносном смысле. Пожалуй, в сравнении с поджарым и стройным Майклом Брэд выглядел несколько мешковатым и расхлябанным.

– Шекспир для тинэйджеров? Ну и ношу вы на себя взвалили, – проронил Майкл, пожимая руку Брэда. – Уважаю оптимистов.

– Да уж, – откликнулся Брэд. – Конечно, там много картинок. Например, сцена дуэли в «Гамлете» – любо-дорого посмотреть.

– Терминатор в колготках? – язвительно улыбнулся Майкл, и Брэд одобрительно расхохотался.

– Вот-вот. И еще мы хотим сделать из дуэли что-то вроде игры, чтобы дети сами выбирали, кем быть – Гамлетом или Лаэртом. Если кто-то захочет изменить концовку, пусть пишет свою.

Дженни слушала их как завороженная. Она так долго ненавидела Майкла, что совсем забыла, каким очаровательным собеседником он умеет быть.

Ей Брэд ничего этого не рассказывал, а реплики заинтересованного Майкла, словно магнитом вытягивали информацию из уст незнакомого ему человека. Когда-то точно так же он слушал излияния шестнадцатилетней дурочки о том, что мальчики на нее не глядят.

Как давно она не слышала его чудесного смеха… Он дурманил, как дым костра, и согревал, как солнечный свет. Дженни прикрыла глаза. Она вспомнила, как они смеялись когда-то втроем – она, Майкл и Кин…

– Так идемте с нами, – неожиданно донесся до нее голос Брэда. Дженни попыталась собраться с мыслями. – Я как раз намеревался похитить Дженни и принудить ее устроить для меня достойное небожителей пиршество. За счет компании, конечно. Мы, бедные преподаватели, можем позволить себе лишь скромные сандвичи с яйцом и иногда двойное виски.

Дженни немедленно поняла: вот он, ее шанс на спасение. Она не переставала думать о Клер, которая сейчас сидит у немытого окна, выглядывает вдалеке машину Дженни, ждет, верит! Надо попробовать улизнуть.

– Конечно, Майкл с удовольствием присоединился бы к нам, – услышала Дженни свой хриплый из-за сухости в горле голос, – но, боюсь, сегодня у него нет времени на беззаботное застолье.

Из осторожности она смотрела только на Брэда, не желая знать, понял ли Майкл, что сейчас произойдет. Нельзя упускать единственную возможность уйти от слежки.

– У Майкла так много работы, – затараторила она, – отец просил его расследовать какой-то непонятный случай промышленного шпионажа, и, по-моему, он как раз сегодня хотел приступить к делу. – Дженни собралась с духом, и наконец, взглянула на Майкла. – Ведь, правда, Майкл?

Майкл помедлил с ответом секунду-другую, а Дженни показалось, что он молчал, по меньшей мере, час. Он глядел на Дженни, она – на него. Он был спокоен, она дергалась. Но отступать было некуда, и Дженни высокомерно выпрямилась.

К ее изумлению, Майкл усмехнулся.

– Дженни права, – ответил он, обращаясь к Брэду. – Я с наслаждением присоединился бы к вам, но мне надо приниматься за работу. Я остаюсь.

Разочарованный Брэд, было, заспорил, но Дженни утихомирила его: надо спешить, покуда Майкл не опомнился. Она подхватила сумку и приготовилась бежать, тщательно скрывая радость от удачного маневра. Пожалуй, даже Клер не смогла бы придумать лучше, как отделаться от соглядатая.

– Поехали на моей машине, – проворковала Дженни, беря Брэда под руку. Потом с лицемерным сочувствием взглянула на Майкла. – Ты остаешься без транспорта, я знаю, – нежно улыбнулась она, – но Стефани вызовет тебе такси, когда ты здесь все закончишь. Компания оплатит.

Почему-то Майкл даже не попытался протестовать, хотя не мог не видеть, что его обошли.

– Я, наверное, поздно вернусь, – как бы, между прочим, заметила Дженни, поправляя ремешок сумки на плече. – Извинись за меня перед папой, если я не успею к ужину.

Вот теперь Майкл должен рассердиться. Странно, не сердится.

– Ну конечно, – сказал он, и в его голосе вместо благоприобретенной северной отрывистости вновь зазвучали тягучие интонации хорошо воспитанного техасского джентльмена, который не может не выполнить просьбу дамы.

Торжествующая гордость Дженни улетучилась, осталось недоумение. Все решилось слишком просто, так не бывает.

Вслед за Брэдом Дженни пошла к выходу, с каждым шагом все сильнее ощущая, как от волнения что-то сжимается у нее внутри. Майкл стоял в дверях, и у Дженни заныла шея от желания оглянуться, но она сдержала себя. Что-то здесь не так. Майклу полагалось признать поражение и расстроиться. Ну, допустим, великий Майкл Уинтерс не расстраивается по пустякам, но хоть бы поморщился! Вместо того он выглядел… как же это назвать? Не вспоминается верное слово…

Двери закрылись за Дженни и Брэдом, и, уже стоя у лифта, она вздрогнула, осененная. Майкл выглядел… очень довольным.

Для Дженни все это означало новые неприятности.

Как только Дженни скрылась в лифте, Майкл захлопнул за собой дверь офиса и пошел к лестнице, ведущей вниз, позвякивая ключами, все утро тихо лежавшими в кармане его брюк. Он вышел на улицу. Торопиться некуда. Бедная Дженни, неужели она думает, что от него так просто отвязаться? Будто в дурачка с ним играет. Забирай, мол, козырную даму, потому что король у меня.

Дженни его недооценивает. Конечно, он уже несколько лет никого не выслеживал – этим занимались в его фирме сыщики помельче, – но он не забыл, как это делается. У Дженни был бы шанс уйти, если бы она могла вызвать вертолет, но она наверняка даже не додумается воспользоваться другой машиной.

Так-то все просто.

Вчера вечером, прежде чем ехать в Трипл-Кей Майкл на всякий случай оставил у здания штаб-квартиры незаметный серый седан, взятий в аренду. На всякий случай – главная заповедь любого частного детектива. Кто ее не чтит, тот Долго не живет.

Взять хотя бы Клер. На первый взгляд ничего особенного с ней не случилось. Обычная ссора с мужем. Майкл всячески избегал браться за такую работу и только для Артура Керни сделал исключение. Вполне возможно, Клер просто капризничает, с ней это и раньше случалось, она балованная. Но по опыту Майкл знал, что даже в самом простом деле бывают подводные камни.

Он ускорил шаг. Надо добраться до машины, пока Дженни не видит.

Сегодня Майклу везло. Он уже сидел за рулем, когда на выезде с подземной стоянки показалась маленькая машина Дженни. Девушка огляделась – от утренней бравады не осталось и следа, между бровями залегла тревожная морщинка, побелевшие пальцы мертвой хваткой вцепились в руль.

Майкл развалился на сиденье, оперся щекой на ладонь, чтобы не заметно было лица, но он отлично видел Дженни в зеркало заднего вида. Брэд что-то говорил ей, размахивал руками, но вряд ли Дженни слышала хоть слово. Бледная, напряженная, она смотрела прямо перед собой потемневшими глазами. – Эй, мадам! Двигайтесь! Водитель идущей следом машины дал гудок, и Дженни дернулась как ужаленная. Когда она проезжала мимо, Майкл вжался в сиденье, но Дженни не смотрела в его сторону. Ее взгляд был прикован к парадному подъезду здания. Видимо, она ожидала, что Майкл выйдет оттуда и с громкими воплями побежит за ее машиной.

Майкл подождал, пока она отъедет, и спокойно тронулся вслед за ней.

Деловой Хьюстон в разгар дня оказался вполне подходящим для Майкла местом. Обилие машин скрывало его от глаз Дженни, но оставляло свободу для маневров. Ярко-красная двухдверная машина Дженни была просто подарком для частного детектива: достаточно дорогая, чтобы не спутать ее с другой, заметная, сверкающая под полуденным солнцем. Дженни, конечно, предпринимала, какие-то меры, перестраивалась из ряда в ряд, неожиданно поворачивала, но Майкл играючи справлялся с ее уловками.

Он не мог сдержать улыбки. Все действия Дженни были в точности скопированы со шпионских фильмов, но бедняжка совсем не обладала навыками преступника. Зажегся желтый свет, и Майкл расхохотался вслух, потому что послушная Дженни сбавила скорость.

Вдруг все поплыло у него перед глазами, мир вокруг качнулся, дыхание перехватило. Будто в замедленной съемке, голова наклонилась к ветровому стеклу – и откинулась назад, когда ремень безопасности остановил падение. Грудь пронзила резкая боль.

Что такое?! Майкл резко затормозил, съехал на обочину, увернувшись от идущей рядом машины, и благополучно остановил свой седан. В ушах гудело, боль не отпускала. Пытаясь вздохнуть поглубже, Майкл случайно глянул в зеркало.

То, что он увидел, напоминало сцену из комедии абсурда. Маленькие синие гремлины один за другим выныривали из микроавтобуса, смеясь и шумя. Их гораздо больше, чем мог вместить микроавтобус, вяло подумал Майкл, протянув руку к ключу зажигания. «Глуши мотор», – велел он себе, хотя азарт гнал его вслед за уже порядком удалившейся красной машиной.

«Черт!» Майкл провел рукой по волосам, отгоняя наваждение, и снова посмотрел в зеркало. Гремлины оказались выводком детишек в синей бойскаутской форме. Возбужденно галдя, они столпились вокруг какого-то взрослого. Некоторые плакали, но вроде все были целы.

«Черт», – снова выругался Майкл, потому что красная машина уже превратилась в маленькую блестящую точку, прощально подмигнула ему и исчезла вдали. Вот невезение!

– Мистер, вы живы?

Майкл вздрогнул от высокого детского голоса. Он обернулся – медленно и осторожно, так как не знал, целы ли шейные позвонки, – и увидел в окне мальчишку.