Текст книги "Аромат смерти"

18

Ты пойдешь по ним? По подсказкам, которые я оставил? Одна из них – мой запах. С учетом твоего обоняния…

Ты поймешь, что мы с тобой одной породы.

Потому что оба мы воспринимаем мир через запах. Живем им.

И потому что скучаем по нему больше всех на свете.

19

Ховард остановился у магазина, чтобы Иви смогла купить то, что ей нужно. Словно щенок, она обнюхивала полки с ароматическими товарами: туалетной водой, шампунями, гелями для тела, мылом, свечами, косметикой… Как неофит в поисках обонятельного просветления, хватала все, что пахло крепкими духами, и бросала к себе в корзину.

Ночной кассир, парень со стрижкой ежиком, вытаращился на нее так, будто Иви была привидением.

– Вы хотите куда-то это отправить? – шокированный, спросил он. Очевидно, на тренингах для персонала не объясняли, что делать, когда посреди ночи жутковатая девчонка в ветровке и мотоциклетном шлеме разоряет полки с товарами для дома.

Иви покачала головой.

– Нет, – сказала она и вытащила кошелек.

Парень, как робот, считывал штрихкоды, но до сих пор выглядел ошеломленным.

– Через дорогу есть супермаркет, вы могли бы… – прошептал он.

Иви то ли не услышала, то ли решила не реагировать. Она протянула кредитную карточку, потом что-то вспомнила, отдернула руку и расплатилась парой купюр.

– Мне понадобится пакет.

* * *

Помня о том, что обоняние вот-вот ее покинет, Иви не стала даже мыть руки, когда добралась до дома, – просто велела Ховарду помочь ей «распаковаться». Она уселась на пол, вскрыла упаковку с мылом, поднесла брусок к носу и прикрыла глаза. Иголка в стоге сена. Иви пробовала один запах за другим, пока в комнате не повис густой шлейф ароматов, на полу не скопилась куча рваного полиэтилена, а нос не начал отказывать.

Всю ночь Иви крутилась в кровати. А когда по улице поехали автобусы и солнце медленно встало, она поднялась, полная решимости на этот раз применить старый добрый подход: поехать в парфюмерный отдел большого торгового центра.

Иви провела там весь день, но ни одна продавщица не смогла даже уловить запах духов, не говоря уже о том, чтобы определить их марку. Некоторые предлагали ей понюхать образцы, но Иви лишь качала головой и улыбалась. Она не объясняла, в чем дело, и никто не настаивал. Она была признательна за это. Кто-то назвал бы такое отношение равнодушным, но Иви ценила способность тайваньцев держать дружелюбную дистанцию.

«Запах на занавеске все слабее и слабее…»

– Вам надо обратиться к парфюмеру, – сказала одна из девушек за прилавком, когда Иви уже развернулась, собираясь уходить. – К одному из тех, кто разрабатывает духи. Подождите минутку, я дам вам номер. Это мой друг. Он слегка сумасшедший, но у него отличный нюх. Вот его телефон. Можете ему позвонить. Оставьте сообщение, если он не ответит. А еще можете попробовать Фан… Я забыла, как пишется ее фамилия. Кажется, так… Фан Синъю. – Девушка начала писать новый номер. – Она преподает курс парфюмерии. Очень талантливая. Чуть за тридцать. Уезжала учиться за границу, но теперь вернулась на Тайвань. Незабываемая женщина, как ходячий модный журнал. Нет такого цвета, который она не умела бы носить. – Девушка на мгновение замолчала, ее глаза горели восхищением. – Представьте женщину на одиннадцатисантиметровых каблуках, в ослепительном платье, с серьгами-кольцами – настоящая французская аристократка восемнадцатого века посреди ночного рынка. Такой у нее стиль. И при этом куча энергии. Язык у нее острый, но сердце доброе. Она не кусается. Помните об этом, если она покажется вам немножко страшной. – Иви вбила номер Куе-ха в свой телефон и нажала на вызов. – Просто сошлитесь на меня.

Старик Куе-ха, сумасшедший парфюмер, дважды не взял трубку. Поэтому Иви набрала номер Фан Синъю.

Пип… пип… пип…

Телефон звонил, ее сердце колотилось.

– Алло?

– Дайте мне! – Девушка за прилавком выхватила телефон у нее из руки. – Привет, Кэндис! Это я. У меня тут покупательница, которой нужна твоя помощь…

Иви впала в прострацию, наблюдая за тем, как губы девушки смыкаются и размыкаются, с каждым звуком меняя форму.

– Во сколько?.. Ладно, я ей скажу. – Она прикрыла ладонью микрофон и повернулась к Иви. – Она может переговорить с вами после лекции по парфюмерному делу, которую читает в Нэйху. Заканчивает около десяти вечера.

Тут девушке еще что-то пришло на ум.

– А вы не хотите посетить лекцию? Начало в половине седьмого. Давайте я спрошу, найдет ли она для вас местечко…

Иви секунду поколебалась, потом кивнула. Рот девушки растянулся в улыбке.

– А у тебя еще есть места на сегодняшнее занятие? Я отправлю ее к тебе, так сказать, ради живого опыта… Пожалуйста! Ей совсем не к кому обратиться!

Иви слушала голос девушки за прилавком – нежный, с нотками смущения и ностальгии. Когда-то она сама была такой – давным-давно…

– Ты лучшая! Угощу тебя ужином в том бистро, которое в прошлый раз было закрыто. Спасибо! Пока-пока! – Девушка обернулась и вернула телефон Иви. – Я запишу для вас адрес.

Иви посмотрела на время: 18:10.

– Вот! – Девушка сунула еще одну записку вместе со своей визитной карточкой. – Кэндис точно вам поможет. А если не получится, позвоните мне; я подумаю, что еще можно сделать.

Глядя на записку и на карточку, Иви мгновение помолчала.

– Спасибо, – сказала она наконец. Давно она не говорила этого кому бы то ни было…

Еще одна лучезарная улыбка.

– Вам лучше поторопиться, – заметила продавщица.

20

Запыхавшаяся Иви ворвалась в двери аудитории. Сразу стало ясно, что она уже опоздала.

– …Есть четыре главных способа извлечения эфирных масел. Первый – дистилляция. На слайде вы видите промышленный дистиллятор. – Кэндис Фан не поздоровалась с ней, просто продолжила лекцию. Иви прокралась к заднему ряду и плюхнулась на стул. – Дистилляция – идеальный способ для большинства цветов, особенно устойчивых к высоким температурам, вроде розы Дамаска.

Иви поглядела на свой стол. Бумага для записей, тестовые полоски, пустые флаконы из-под духов, измерительные чашки, палочки для размешивания, чайник, чашки, кофейные зерна в баночке, несколько формул и брошюра курса. «Парфюмерия, письмо любви к самому себе», – было написано на брошюре затейливым шрифтом.

Иви обвела глазами аудиторию. Это был вводный урок, но все остальные сидели буквально на краешках стульев, как будто Кэндис Фан, стоявшая на кафедре, была оперной дивой и преподавала свой мастер-класс. Ассистентка бесшумно подошла к Иви и попросила расписаться в табличке. Иви продолжила вести конспект.

– …Тонна цветов жасмина, около пятидесяти миллионов лепестков, дает всего килограмм эфирного масла… – Иви яростно строчила карандашом, однако все равно не успевала. – …Но для ароматического растительного сырья, такого как высушенные лепестки календулы, корень имбиря и ладан, жидкостная экстракция подходит лучше, поскольку дает более утонченный аромат, чем дистилляция.

Студенты время от времени поднимали руки; судя по вопросам, которые они задавали, у них уже были неплохие познания в парфюмерии. Иви, наверное, единственная испытывала сложности с пониманием.

* * *

На длинном столе перед кафедрой стояли в два ряда флаконы с эфирными маслами. Кэндис пригласила всех подойти и понюхать их, пока сама объясняла свойства каждого масла. Иви все равно ничего бы не почувствовала, поэтому и подходить не стала – просто стояла в сторонке с блокнотом в руках, пытаясь записывать каждое ключевое слово, каждый вопрос и ответ. В прошлом она, вдыхая запахи, полагалась на инстинкты, дикие и необузданные, но никогда не училась общению на языке ароматов. Она понятия не имела, что его можно изучать.

– Теперь вернитесь на свои места и потренируйтесь.

Кэндис велела им налить горячую воду в свои чайнички.

– Прежде чем мы начнем, закройте глаза и сосредоточьтесь на дыхании. Дышите медленно и глубоко, в естественном для вас ритме. Вдыхайте и выдыхайте, пока не почувствуете расслабление. Теперь налейте чай в чашку, примерно на три четверти. Поднесите к носу на расстояние одного-двух сантиметров и вдохните. Выдохните через рот, мимо чашки. Повторите несколько раз, пока не уловите запах. В первую очередь сосредоточьтесь на интенсивности. Он слабый, умеренный или сильный? Из каких составляющих? Если не можете сказать, просто опишите его. Он цветочный, травяной, горький или сладкий? Фруктовый, лиственный, свежий? Ничего страшного, если не можете описать точно, просто попробуйте. Выдохните, вдохните и попробуйте еще несколько раз. Запах кажется знакомым? Как торф, почва, карамель или бергамот? Что еще он вам напоминает? Какого, по-вашему, он цвета? Ярко-зеленый, темно-красный или бледно-желтый? Гладкий или шероховатый? Попробуйте метод свободных ассоциаций. Потом запишите свои впечатления.

Кэндис прошла в конец аудитории и прислонилась к двери, наблюдая за студентами. Некоторые вдыхали аромат чая, другие пытались найти нужные слова. Иви отставила чашку и подошла к преподавательнице.

– Вы даже не попробуете? – спросила Кэндис, глядя мимо нее и поигрывая с толстой цепочкой у себя на шее. – Я видела, что вы и масла не стали нюхать. Это для вас слишком легко или слишком скучно?

– У меня расстройство обоняния, – сказала Иви. – Я потеряла чувство запаха и вкуса.

Впервые Кэндис посмотрела прямо ей в глаза.

– Обоняние возвращается ко мне только… при определенных обстоятельствах. – Иви сделала паузу. – И в эти моменты оно гораздо острее, чем у среднего человека.

Кэндис задрала брови, скрестила руки на груди и улыбнулась, явно заинтригованная.

– Мне нужна ваша помощь. – Иви вытащила из рюкзака пакет, а из пакета – занавеску. – Можете это понюхать?

Они посмотрели друг на друга. Кэндис знаком показала ассистентке подойти, что-то прошептала ей на ухо и позвала Иви с собой за дверь.

– Давайте сделаем передышку.

Иви последовала за ней в коридор. Окна в пол, идущие по периметру седьмого этажа, отражали неоновые вывески снаружи и желтые лампы на потолке, отчего у Иви слегка закружилась голова.

Кэндис поднесла ткань к своему носу. Прикрыла глаза, концентрируясь. Спустя долгую паузу открыла их и покачала головой.

– Что я должна была уловить?

– Какие-то духи.

– Духи? – Фан снова принюхалась, потом с сомнением в голосе переспросила: – Вы уверены?

– Да.

– Абсолютно уверены? Как давно духи попали на ткань?

– Точно сказать не могу. Несколько дней назад. Может, дольше.

– Запах духов не держится несколько дней, он улетучивается. Он давно уже исчез.

– Это может быть какой-то стиральный порошок или гель для душа, но шансы, что это духи, все-таки выше.

Кэндис покачала головой.

– Я ничего не чувствую. Только влажность ткани.

От разочарования Иви вся сжалась. Ее руки безвольно повисли.

– Смесь дерева и роз, – сказала она в последней отчаянной попытке. – Если б я анализировала его, как вы учите, то сказала бы, что дерево холодное, вроде кедра или, может, сандала, и чуть шероховатое на ощупь. Запах розы сильный, немного дерзкий, но не яркий, не насыщенно-красный. Скорее как кирпич или цвета каберне-совиньон. И слегка… угрожающий. Присутствуют мускус и ваниль, со слегка смазанным шлейфом, вроде как у ароматизированной ванилью бумаги. В сочетании они дают неожиданную гармонию. Острота дерева… как бы это сказать… она скругляется розой, а тяжеловесность и насыщенность розы разбавлена для баланса… аромат получается очень элегантным… и щедрым.

На лице Кэндис Фан появилось странное выражение – смесь восхищения с изумлением.

– Это всё?

– Кажется, да. – Похоже, Иви прошла испытание.

– После занятий я дам вам список. – Закончив на этом их беседу, Кэндис направилась обратно в аудиторию.

Иви осталась стоять в холле, гадая, к чему это все приведет.

* * *

Иви подходила к своему расследованию с духами не с эмпирической или логической точки зрения, а исключительно эмоционально. Ее интуиция базировалась на самом сильном и одновременно самом слабом из ее пяти чувств.

Предположим, ей повезет определить марку духов, которой пользовался убийца. Что тогда?

Что она станет делать? Найдет, где они продаются? Будет по одному разыскивать всех людей на Тайване, которые ими пользуются? У нее нет возможности заниматься таким количеством подозреваемых. Нет доступа к камерам наблюдения, базам данных автомобилей, к телефонным переговорам. Она ничего не сможет сделать, и полицейские запустят в нее свои когти. Она их главный… даже нет, единственный подозреваемый.

Что, если в списке Кэндис Фан не будет духов, которые она ищет? Что ей делать тогда? Она заблудилась в бесконечном тумане. Не знала, с чего начать, и не представляла, где сможет остановиться…

На миг ее затошнило, к горлу подкатилась кислота. Иви подержала желчь во рту, представляя, какая та горькая на вкус. А в следующую секунду сглотнула.

21

Твиг с боссом пытались отпереть дверь квартиры, когда Иви, запыхавшаяся, взлетела по лестнице в мотоциклетном шлеме на голове.

– Ты что, бежала всю дорогу? – сказал босс, кидаясь к ней, чтобы подхватить.

Она еле держалась на ногах под весом гигантского рюкзака.

Иви выглядела измотанной – с темными кругами под глазами в красных прожилках, – но полной маниакальной энергии. Она была как изголодавшееся животное, которое с трудом может стоять, но готово бежать и бежать, пока не догонит добычу. Ожидание для нее было смерти подобно.

– Когда ты в последний раз спала? – спросил босс. – Выглядишь отвратительно.

Ответа не последовало.

К моменту, когда Твиг наконец открыл дверь, Иви уже переоделась в защитный комбинезон. Она тяжело дышала в предвкушении.

– Ты ела? – В голосе босса сквозил гнев.

Она сложила ладони лодочкой и поклонилась в знак уважения, после чего вошла в квартиру. Собственно, никто и не ожидал, что Иви заговорит. Она вела себя так последние три года. Никто не осмеливался сказать ей, что скучает по былым временам, как будто тоска по прошлому убила бы настоящее.

Рюкзак был больше ее самой и, вероятно, тяжелее: он был набит флаконами с духами. Прошлым вечером, после лекции, Кэндис Фан протянула ей список примерно из тридцати позиций, с цветочными, древесными и амбровыми ароматами, а также именами других парфюмеров, у которых она может проконсультироваться.

Иви сразу же схватилась за телефон и заказала все духи. Благодаря феноменальной скорости экспресс-доставки заказ прибыл к ней сегодня около полудня. Иви немедленно позвонила боссу и попросила найти место, которым она сможет «воспользоваться». Кэндис Фан здорово ей помогла, но теперь Иви нуждалась в смерти в качестве проводника. Иначе она никак не могла этого объяснить.

И вот Иви стояла в гостиной покойника, и крылья ее носа трепетали, вдыхая запах разложения. От мозговых оболочек он рикошетом попал ей в кровоток. Она испустила протяжный вздох.

«Что за жуткая вонь!.. Идеально».

В отличие от босса, Иви была без маски. Он поцокал языком, выражая свое неодобрение.

Мастер пыток из мафии или полиции мог бы использовать этот запах, выбивая признание: имена главарей, номера банковских счетов – что угодно. Нормальный человек сделал бы все, всех бы сдал, лишь бы избавиться от него. Этот запах проникал в организм через слизистые оболочки глаз и носа, разрушал тело изнутри, грыз и подтачивал. Босс знал, что никто не выдержит его без средств защиты. Но для Иви он был наркотиком, и она привыкла к такому самоуничтожению как к способу убедиться в реальности своего существования.

Босс ненавидел то, как Иви обращается с собой, но знал, что она чувствует, потому что сам через это прошел. Он прожил страшный период после того, как любимая покинула его, и вытворял немало странного в попытках забыть ее. Зачастую, чтобы избавиться от одной зависимости, мы впадаем в другую. Извечная противоречивость человеческой натуры.

– Босс…

– А? – Он вынырнул из раздумий. Иви обращалась к нему уже не в первый раз.

– Ванная?

Она знала ответ, но все равно спросила. Босс понял, что это был знак уважения, и показал ей дорогу.

– Там настоящие джунгли, – предупредил он раскатистым голосом, пытаясь не показывать своих чувств – смеси симпатии и тревоги. – Ужас ужасный.

Иви кивнула и потащила по коридору свой чемодан.

Она открыла дверцу, и вонь вырвалась оттуда безжалостным потоком. Все до единой плитки, все трещины были покрыты дерьмом и кровью. Из некоторых трещин, особенно тех, что проходили под подтекавшей трубой в раковине, росли поганки; на них пировали крошечные черные жучки. Несколько тараканов пробежали мимо нее из ванной, другие лишь пошевелили усиками и недовольно закопошились. Им не понравилось, что их побеспокоили.

Иви распахнула дверь пошире, накрыла несколько более-менее чистых плиток на полу бумажными полотенцами, достала флаконы с духами и уселась, скрестив ноги. Она не помнила своей жизни до того, как лишилась обоняния и страха перед насекомыми, но помнила, что была из тех девчонок, которые с визгом убегают, стоит им увидеть жука. Однако маленькая девочка, которая носилась кругами, как курица с отрубленной головой, пряталась к Хансу под одеяло и названивала Ховарду в надежде, что он явится и спасет ее, давным-давно исчезла.

Сейчас она спокойно сидела на полу в компании целого полчища личинок трупных мух. Полностью сконцентрированная на обонянии. Запах проникал в кровоток, и это было как воссоединение с первой любовью – незабываемое и непередаваемое чувство. Ее сердце колотилось изо всех сил. Она напоминала себе новорожденного теленка, только-только учащегося ходить. Но ее вел инстинкт: он помогал распутывать нити, из которых ткались ароматы, и понимать, какой произошел из сосудов или из прямой кишки, а какой принадлежит насекомым.

Сейчас или никогда.

Иви открыла флаконы с духами и начала тест.

Ей хватало одного вдоха, чтобы понять, то это или не то. Однако она склонялась над каждым флаконом, исследуя запах, анализируя его, прежде чем отставить в сторону.

По протоколу, уборку следовало начинать с того места, где запах был сильнее всего – обычно непосредственно с места преступления. Но в ванной сидела Иви, поэтому боссу с Твигом пришлось начать с кухни. Время от времени они проверяли, чем она занята. Иви выглядела так, будто совершает какой-то странный религиозный ритуал.

Двадцать первый флакон.

К этому моменту ей уже стало трудно концентрироваться. Нахмурившись, она велела себе сохранять спокойствие.

Двадцать второй.

Аромат напомнил ей одноклассницу, которая сидела рядом с Ховардом в последний учебный год – она говорила писклявым голосом, как котенок, по крайней мере с ним.

Двадцать третий.

Внезапно ее зрачки расширились. Дерево, смешанное с розой! «Спокойнее», – напомнила она себе, когда дрожащее горлышко флакона тронуло кончик ее носа. Пытаясь подавить нервозное возбуждение, Иви прикрыла глаза и понюхала еще раз. Да, древесная нотка похожа, но запах, который она ищет, холоднее. В этом есть привкус сырых сигар и спелых персиков. Он более влажный и сладкий, чем тот, который ей нужен, однако шлейф определенно похож. Иви, дрожа, отставила флакон, и он звякнул о следующий, который ей предстояло попробовать. «Что, если ни один не совпадет?» Пришлось собрать последние силы, чтобы взять очередной флакон. От усилия руку свело судорогой.

Двадцать четвертый.

Нет. По-прежнему не то. Ритм дыхания сбился.

Двадцать пятый.

Ее ноздри дрогнули.

Иви не верила собственному носу, но, понюхав еще раз, убедилась, что не ошибается. Это был он. Запах, который она искала. Она вспомнила! Кроме занавески из квартиры Джиджи Чан, Иви уловила его на форме Уэйна Чэна, когда зарылась в нее лицом. Лежа на полу рядом с контурами человеческой фигуры в ванной, забрызганной кровью, она чуть ли не достигла оргазма, вдыхая симфонию ароматов.

Флакон выпал у нее из рук и разбился. Духи расплескались, и их запах наполнил тесное пространство квартиры. Босс с Твигом выбежали из кухни и в шоке уставились на нее.

Когда-то она уже вдыхала… вдыхала этот запах. Иви подняла глаза на босса, не в силах скрыть изумления.

На одежде Ханса, когда он был жив.

Часть II
Профайлинг

1

Старый пердун, сидевший рядом со мной на автобусной остановке, все болтал и болтал о погоде, о том, где учатся его дети, о пенсии и тому подобном. Потом начал жаловаться на правительство. Но, если честно, я его не слушал.

Я выдавил улыбку и кивнул. Наверное, он подумал, что я ему сочувствую, и даже пожал мне руку, прежде чем я сел в автобус, торопясь избавиться от него. Я ничего не чувствовал, но когда вспоминал о нем позже, принимая душ, то не удержался и рассмеялся, одновременно плача.

Дни похожи один на другой, и каждый ведет к смерти. Человеческое существо такое крошечное, и все вокруг него напоминает о бессмысленности существования… День смерти, наверное, является лучшим днем нашей жизни.

Мои мечты, мои сны, мои смыслы – все сводилось к ней.

Моя жизнь вращалась вокруг нее, как и мои эмоции. Я улыбался, чтобы она улыбнулась, превращался в зонтик, чтобы защитить ее от дождя, оградить от любых опасностей. Я люблю ее, но не знаю, стоит ли показывать, что я счастлив, не будучи уверен, как она отреагирует. Моя жизнь принадлежит Матери. Не мне.

Я искренне не слышал того, что говорит профессор Линь. Оторвав щеку от локтя, на котором она лежала, я понял, что прилип к странице учебника, промокшей от слюны. Пытаясь отделить кожу от бумаги, я порвал листок с английскими глаголами. Когда мои глаза приспособились к свету, я увидел меловой след на моем пенале и осколки мела у меня на парте. Я не сразу понял, откуда они взялись. Судя по всему, мел ударился об меня и разбился на несколько частей.

– Так ты меня слушаешь? – спросил он. Я все еще не мог сообразить, что происходит. – Но, похоже, не понимаешь, поэтому повторю помедленнее: вста-вай. Ты что, так слаб или болен, что не можешь даже этого?

Мне удалось подняться, но ножки стула скрипнули по полу. Я низко опустил голову.

– Мне плевать, что с тобой не так, болеешь ты или еще что, но спать на моем уроке я не позволю! – Он уставился на меня с нескрываемым отвращением. – Никаких отговорок. Если не хочешь слушать, иди к психологу или куда хочешь, мне все равно. Вон из моего класса!

Что делать, выйти? Сейчас? Я совсем растерялся. Я не знал, как поступить. Взять рюкзак или не брать? Может, извиниться? Сказать еще что-то? Я пытался что-нибудь придумать, но мозг не слушался.

– Вон! – Учитель уже почти кричал. – Сейчас же!

Я попытался подчиниться. Отодвинул стул, зацепился за одну ножку, чуть не упал, но побрел вперед, спотыкаясь на ходу. Каждый шаг давался немыслимым усилием. К психологу? Туда мне надо? Но с какой стати? Мне просто хотелось спать.

«Ох, черт! Рюкзак-то я забыл!»

Я только начал подниматься по лестнице, когда в голове внезапно стало пусто, а левая нога так и осталась стоять на мраморной ступеньке. В мозгу запищало: бип-бип-бип. Я как будто застрял в какой-то трещине во времени. Казалось, я так и буду стоять, пока не проржавею и не рассыплюсь в пыль. Вроде как на улице завыла сирена, но может, это было лишь мое воображение…

Я искренне не мог вспомнить, нужно спускаться или подниматься.

В последнее время я вообще стал забывчивым. Забывал, зачем стою посреди кухни с ложкой в руке, принимал ли свои лекарства, мылся ли в душе, чья на мне одежда – моего младшего брата или моя собственная, на что надеется Мать, даже кто я такой.

Хотя нет, помню: я записывал это в дневник. А сейчас мне надо подняться до третьего этажа и потом дальше, на крышу.

Когда я туда доберусь, то верну ее к жизни.