Текст книги "Поруганная честь"

3

Меган надменно восседала на стуле и смотрела, как Блейк готовит ужин. Пока он ходил на ручей за водой и занимался конем, Лобо сторожил ее, и Меган боялась даже шевельнуться, не то чтобы попытаться бежать. Да что там, она не осмеливалась даже и моргнуть, чтобы на нее не набросился страшный волк.

Блейк поставил перед ней тарелку с бобами и яичницу и взмахом руки показал на лежащий на столе каравай хлеба:

– Ничего шикарного, но живот набить можно. Ешь.

Несмотря на голод, Меган не была уверена, что ее желудок справится сейчас с пищей. Она устала, была напугана и близка к слезам. И поэтому неподвижно сидела, глядя на лежащую на тарелке еду и тупо думая, что яичница похожа на немигающие желтые глаза.

– Я сказал – ешь, иначе запихну тебе все это в глотку! – Грубый голос Блейка прорвался сквозь ее оцепенение. – Хватит с меня твоего упрямства, я тебя быстро от него отучу, – резко прикрикнул он.

Она повернула к нему полные слез глаза.

– Я не могу, – жалобно пролепетала она. Ответом было злобное ругательство. В голубых глазах, глядевших на нее, она не увидела ни капли сочувствия.

– Сначала злость, потом слезы, а, Меган? Так не пойдет, милочка, лучше забудь про свои фокусы. Бери вилку и ешь. Станешь морить себя голодом – сделаешься слабой и больной, а мне не нужна на руках больная баба.

Меган с воинственным видом выставила подбородок.

– Ты бы подумал об этом, прежде чем увозить меня, – огрызнулась она. Что за человек этот ее похититель? В самом деле он заботится о ней или просто беспокоится о неудобствах, которые принесет ему ее болезнь? А какой похититель называет жертве свое имя… хм… если его и вправду зовут Блейк Монтгомери? Едва лишь они отъехали от дилижанса, как он не счел нужным скрывать свое лицо. Неужели его не волнует, что она сумеет его опознать? Дрожь пробежала по ее спине. Может, он и не собирается ее отпускать. Может, он намерен убить ее после… после чего? Что он вообще собирается с ней делать?

Выразительные серые глаза напомнили Блейку дождевые тучи, тем более что по щекам у нее, будто дождевые капли, потекли две крупные слезы.

– Ты убьешь меня? – спросила она тихим голосом, проникшим ему в самое сердце.

Блейк все смотрел на дрожащие губы и мерцающие глаза.

– Не сегодня, – проворчал он. – Пусть это не влияет на твой аппетит.

– Ты холодный, бесчувственный зверь! Твои родители должны гордиться тем, что их сын такая мерзкая змея! – выпалила Меган, не подумав.

Он и раньше казался ей бессердечным, но это не шло ни в какое сравнение с тем, каким злобным сделалось его лицо теперь. Кожа туго натянулась на скулах и сильной челюсти. Красивые мужественные губы сжались в узкую полоску под раздувающимися ноздрями. Глаза, только что теплые, смотрели холодными, твердыми агатами, сверкающими гневом и презрением, ледяными, как смерть. Страх наполнил ее, когда он смерил ее долгим прищуренным взглядом.

– Леди, у тебя явно отсутствует инстинкт самосохранения, да? – прорычал он наконец и так резко наклонился к ней, что Меган вздрогнула. Громко расхохотавшись, Блейк схватил ее вилку и одним махом отделил половину глазуньи. Жесткие пальцы схватили ее дрожащую челюсть. – Не говори, что я не предупреждал тебя. – Открыв ей рот, он засунул в него еду, сжал ей челюсти и приказал: – Жуй, будь ты проклята.

Его сверкающие глаза не вызвали в ней желания перечить. Меган пережевывала сквозь слезы, проклиная в душе своего похитителя. В течение нескольких следующих минут она кое-как ухитрялась проглатывать слишком большие для ее рта порции, которые Блейк засовывал ей силком. Решив наконец, что она поела достаточно, он поставил перед ней чашку с крепким черным кофе.

– Ты сможешь пить сама, или мне влить его тебе в глотку?

– Я… я выпью, – пролепетала Меган. Первый глоток жидкости обжег ей язык, но по крайней мере растворил комок еды, все еще стоявший у нее поперек горла. Если повезет, она не унизит себя, облевав всю хижину.

Блейк поставил грязную посуду на боковой столик.

– Мне нужно кое-чем заняться снаружи. Предлагаю тебе не терять времени и помыть посуду. Когда я вернусь, ты должна лежать в постели раздетой. – Заметив промелькнувшее в ее глазах недовольство, он потряс головой, и устало улыбнулся. – Да, Меган, ты будешь спать рядом со мной в постели, и без этих тряпок, в которые бабы считают нужным кутаться. Не хотелось бы лишать тебя твоего единственного наряда, а ведь придется разорвать, если я увижу его на тебе. В чем ты тогда станешь ходить днем?

И он ушел, а Меган, лишившись дара речи от гнева и унижения, не могла даже разрядиться в брани. Она стояла посреди хижины, и в голове у нее, словно белка в колесе, крутились мириады мыслей. Не успев даже подумать, что делает, она бросилась к двери. Глухой рык остановил ее уже возле порога. Если у нее на лице и оставалась хоть какая-то краска, то она совсем схлынула, когда в комнату заглянул огромный волк.

– Боже! – простонала она, медленно пятясь назад; сердце так яростно стучало, что грозило выскочить из груди.

Несколько минут она думала, что делать. Тихие, испуганные стоны срывались с дрожащих губ, но в голову ничего не приходило. Неохотно, внезапно онемевшими пальцами Меган расстегнула платье. Аккуратно свернула его и положила на кресло-качалку, уверенная, что у Блейка, если она не подчинится, хватит жестокости разорвать его на клочья. Она подумала про все свои наряды, которые упаковала для поездки. Все они лежали в сундуке и сейчас, скорее всего уже прибыли в Тусон вместе с родителями и почтовой каретой. Какой прок ей от этих красивых платьев здесь, в горах, в плену у преступника и под охраной свирепого волка?

Меган сняла туфли и чулки, подумав при этом, что не мешало бы завтра постирать свои вещи, если Блейк позволит ей уединиться. Иначе придется носить пропотевшую одежду, пока она на развалится прямо на ней. Подойдя босиком к тазу с холодной водой, она обнаружила возле него оставленные Блейком мыло, и полотенце и стала смывать пыль и грязь, налипшие за долгий день.

Когда она заканчивала мыться, в глаза ей бросился лежавший на полке нож. Длинный кухонный нож с острым искривленным лезвием, таким можно делать все – резать и хлеб, и мясо. Затаив дыхание, Меган схватила его и потрогала восьмидюймовое лезвие пальцем. Оно было острым, а длина достаточной, чтобы убить мужчину. Меган постаралась изгнать из головы мысли о греховности задуманного, когда ее пальцы обхватили удобную рукоятку. Ведь она имеет полнейшее право защитить себя, разве не так?

– На твоем месте я бы и не думал об этом. – Меган едва не подскочила, когда позади раздался низкий ленивый голос. Крепко сжав нож, она с вызовом повернулась к нему.

Блейк стоял у двери в нескольких шагах от нее и всем своим видом показывал, что не слишком встревожен, обнаружив Меган с коварным оружием в руке. Лишь настороженный взгляд синих глаз не вязался с небрежной позой. И снова Меган удивилась, как мог сделаться преступником такой потрясающе красивый мужчина. Ему бы быть страшнее смертного греха, страшным, как его жестокое и черствое сердце, чтобы тело было под стать искореженному рассудку.

Что ж, по крайней мере черные как ночь волосы соответствовали его дьявольской душе. На затылке и лбу они спадали влажными волнами, а один завиток по-мальчишески свисал на широкие брови. Нос был прямым, как лезвие бритвы, и придавал лицу благородный вид, гармонировавший с высокими скулами и привлекательными впадинами на худом лице. Красивые губы скривились в циничной усмешке, но она все равно не могла полностью скрыть их природного мягкого изгиба. Не смогла она скрыть и ровных белых зубов. А еще эти острые сапфировые глаза! Завораживающие, умные, сумеречные, обрамленные густыми черными ресницами, которые то скрывали его мысли, то подчеркивали их в зависимости от его желания. От уголков к вискам разбегались морщины. Трудно понять, появились ли они от таких вот усмешек или оттого, что ему приходилось постоянно щуриться на ярком солнце Аризоны.

Меган потупилась, пытаясь спастись от его немигающего взгляда, но спасения не было. Теперь глаза ее упали на обнаженную грудь, которую покрывало лишь темное облако курчавых черных волос, клином сужавшихся на животе, пересекавших его и уходивших вниз за пояс штанов. Под волосами Меган увидела мускулы, охватывающие грудную клетку, расширяющие плечи и сужающие талию. Кожа казалась жесткой и гладкой одновременно. Наверное, он проводит много времени на воздухе без рубашки, поскольку грудь и живот выглядят такими же загорелыми, как и лицо. Господи, как же он красив! А ведь если верить Библии, это истинный сатана.

– Пытаешься сообразить, куда воткнуть нож? – Насмешливые слова заставили ее вновь взглянуть ему в глаза. Жаркая краска залила ей щеки. На самом деле она невольно залюбовалась его поразительно мужественной фигурой и сейчас испугалась, что он догадался об этом.

С трудом сглотнув, Меган потрясла головой и взмахнула ножом:

– Не подходи, или, клянусь, я использую этот нож с толком.

– Сомневаюсь, что у тебя хватит смелости, Меган, – спокойно протянул он. – Знаешь, это вовсе не то же самое, что забить индейку к Рождеству. Когда ты вонзаешь нож в другое человеческое существо, с тобой тоже что-то происходит. Ты ощущаешь, как лезвие входит в тело, разрывает кожу и царапает кости. Ты слышишь агонию, в которой виноват, видишь, как из раны хлещет кровь, заливает твою жертву, а если ты стоишь близко, то и тебя. Ты видишь это и обоняешь запах, видишь страх и боль, которую причинил другому человеку. Это не слишком приятно, Меган. – Он сделал к ней шаг, потом другой. – Отдай мне нож, Меган, либо готовься воспользоваться им, если сможешь. – Еще шаг, и он протянул к ножу открытую ладонь.

– Остановись, – всхлипнула она. – Я не шучу! – И наугад ударила его по протянутой руке.

Немного отпрянув назад, он теперь смотрел на нее с настороженностью. Отчаяние, сверкавшее в ее глазах, сделало их дикими и грозными. Он понимал, что страх пробудил в ней ловкость. Хотя он мог пустить в ход силу и запросто выбить нож из трясущихся пальцев, ему хотелось, чтобы она добровольно отдала его. Непонятно, почему ему этого хотелось, но он чувствовал, что так надо, и чувство это было слишком настоятельным, чтобы его игнорировать. Он снова попытался уговорить ее.

– Меган, если ты ухитришься ранить или даже убить меня, что это тебе даст? Лобо не выпустит тебя из хижины. И тебе придется провести неизвестно сколько времени рядом с мертвым или умирающим мужиком. – Он заметил, как по ее телу пробежала невольная дрожь, и понял, что она прислушивается к его словам. – Постепенно ты или умрешь от жажды, или еще до этого сойдешь с ума.

– Кто-нибудь приедет, – неуверенно сказала она. – Меня найдут.

– Еще неизвестно. Хижина надежно спрятана. К тому же Лобо доберется до тебя еще до того, как тебя найдут. Звери чуют смерть, а он очень привязан ко мне. Если он поймет, что ты причинила мне вред, то найдет возможность, чтобы разорвать тебя на клочки, а уж такой смерти я не пожелал бы никому. Подумай, Меган. Хорошенько подумай, прежде чем ударишь меня этим ножом. – И снова он протянул руку.

Рыдания вырвались из нее, когда она взвесила сказанное им. Неужели никак нельзя обыграть этого темноволосого демона и убежать от него? Издав слабый вздох поражения, Меган положила нож в его ждущую ладонь. Слезы потекли по лицу, и она склонила голову, сознавая свое жалкое положение. Хрупкие плечи затряслись от невольных рыданий. Маленькие белые зубки закусили дрожащую нижнюю губу, и вся она замерла в ожидании неминуемого наказания за свой бунт.

Добившись капитуляции пленницы, Блейк издал безмолвный вздох облегчения. Какое-то время он был уверен, что она не сдастся. И в душе не мог осуждать ее за попытку защитить себя. Эта кроха обладала немалым мужеством, и он почувствовал невольное восхищение. Невеста Кирка, оказывается, с характером и уж во всяком случае не покорная овечка, какой ее представлял себе Блейк, когда задумал этот акт мести.

И когда она стояла перед ним, сжимая в руке нож, с глазами, пылающими серебряным пламенем, с растрепавшейся копной рыжевато-каштановых волос, он подумал, что никогда еще не видел такой красивой женщины. Глотка его пересохла, но не от страха, а от желания, когда он увидел ее груди, вырисовывающиеся под кружевной сорочкой и с каждым взволнованным вздохом готовые, казалось, выскочить наружу. А уж против дрожащих губ и вовсе невозможно было устоять, ему отчаянно хотелось успокоить их дрожь, накрыв своими губами.

Даже теперь, когда она склонила перед ним голову, а лицо покраснело от слез, он хотел ее. Проклятье! Не об этом он думал, когда планировал похищение. Не о жгучем желании, которое испытает, не о восторге, который ощущает перед свежей красотой. Боже! Ему вдруг захотелось защитить ее. Что за шуточки! Похитителя потянуло защищать свою жертву! И от кого – от самого себя! Он аплодировал ее мужеству, ловил себя на том, что ждет очередного проявления ее сильного характера, хотя это и усложняло в немалой степени его задачу. Если бы он знал, что она окажется такой упрямой, то никогда не похищал бы ее. Вообще ему ужасно захотелось вернуть маленькую злючку родителям и попробовать отомстить Кирку как-нибудь по-другому. Тем более что хлопот от нее будет больше, чем пользы, особенно если он не сумеет удержать в крепкой узде яростное желание, которое растет в нем к этой юной красотке.

Постаравшись придать голосу как можно больше суровости, Блейк приказал:

– Марш в постель! Я погашу огонь в очаге, и мы оба постараемся поспать. Надеюсь, хоть во сне ты не будешь брыкаться.

Надежда и отчаяние чередовались в нежных серых глазах, а ее взгляд с жадностью искал подтверждения тому или другому, но лицо его ничего не выражало. Прерывисто вздохнув от тревожных предчувствий, Меган бочком отступила к кровати. Оказавшись в одной сорочке и нижней юбке под одеялом, она застыла в неподвижности, лишь широко раскрытые глаза с испугом смотрели на Блейка. Он присоединился к ней весьма скоро. Усевшись на краю кровати, стянул сапоги и носки, потом встал, чтобы снять ремень с пистолетом и повесить в изголовье. Когда он стал расстегивать штаны, руки Меган сжались в тугие кулачки, а глаза плотно зажмурились, но все-таки она невольно дернулась, услышав, как одежда упала на пол. Его тихий смех лишь увеличил ее ужас, окатив волной краски все лицо.

– Отвернись, милашка, а то ты заставляешь меня думать, что тебе захотелось моего внимания.

Меган как ошпаренная перекатилась через всю кровать к ее дальнему краю.

– Когда у коров по две головы вырастет! – пробормотала она.

Блейк засмеялся и возразил:

– Ты знаешь, я как-то видел одну такую на ярмарке.

Меган смогла лишь простонать от досады, что не выбрала другого примера для демонстрации своего отвращения.

– Давай спи, Меган. Я слишком устал, чтобы порадовать сегодня нас обоих. К тому же лишение девиц невинности требует больше времени и терпения, чем есть у меня сейчас. – Он потянулся и погасил лампу, сопровождая все это громким зевком.

Темнота воцарилась в маленькой комнате, лишь угли в очаге слабо мерцали. Меган лежала неподвижно, вслушиваясь в раздававшееся рядом мужское дыхание. Хоть она едва не умирала от усталости, расслабиться не удавалось. От яростно бившей ее дрожи вскоре заходила ходуном кровать.

Блейк раздраженно вздохнул:

– Меган, заверяю тебя, что я вовсе не собираюсь причинять тебе никакого вреда, так что расслабься. Твоей жизни ничего не угрожает. Возможно, я не самый богобоязненный и законопослушный человек в этом мире, но и не хладнокровный убийца. Не собираюсь я и насиловать тебя. Так что успокойся, пожалуйста, и дай мне немного поспать. Какое-то время Меган обдумывала его слова, потом нерешительно спросила:

– Тогда что ты намерен со мной делать? Зачем похитил меня?

– Со временем ты все узнаешь, но сейчас можешь поверить мне на слово, что, если не будешь пытаться убежать и станешь выполнять мои повеления, вреда тебе никакого я не причиню. А теперь замри и лежи тихо, а то мне снова захочется завязать тебе рот.

Меган не знала, почему она должна верить бандиту, но все-таки его слова немного утешили ее и она перестала дрожать. Тем не менее, когда Блейк уже давно заснул и его дыхание сделалось ровным и глубоким, она все лежала с открытыми глазами и напряженной душой.

Казалось, так прошла целая вечность. Наконец она постепенно забылась и впала в целительный сон. Лишь тогда ее мышцы расслабились, черты лица смягчились и утратили боязливую напряженность. Сама того, не ведая, она отвернулась от твердой стены, тело в поисках успокоения потянулось к теплу, исходившему от другого человеческого существа, хотя это был тот самый человек, который только что наводил на нее ужас. Во сне же она придвинулась к нему поближе, а когда он повернулся и привлек ее к себе, устроилась в его объятиях так, словно делала это всегда. С нежным вздохом она опустила голову в изгиб его плеча, продолжая спать крепким сном.

Пока Меган спала, родители ее не находили себе места от тревоги и отчаяния. Шериф с отрядом отправились туда, где был остановлен дилижанс, затем какое-то время шли по следу бандитов. Потом след затерялся. Как назло дул сильный ветер и занес все следы. Преследователи вернулись в город злые и усталые, но исполненные решимости возобновить поиск на следующий день.

Кирк отвез Эвана на ферму. Там их уже с нетерпением ожидала Джейна. Плохие известия не принесли покоя измученной материнской душе. Опал Хардести с радушием встретила гостей и устроила их как можно удобней, но вот утолить боль их сердец мать Кирка ничем не могла.

Сам же Кирк неистовствовал оттого, что кто-то осмелился похитить его невесту практически у него из-под носа.

– Мы разыщем их, будь я проклят! – заявил он, ударив кулаком по обеденному столу так, что подскочили тарелки и чашки. – Мы найдем их и похороним каждого из этих ублюдков!

– Мне страшно подумать, что Меган пойдет у них по рукам, – рыдала Джейна. – Моя бедная крошка! Ох, как жаль, что вы не смогли отыскать ее сегодня! – Ее глаза с тоской уставились в окно и увидели там только темноту. Уже несколько часов как зашло солнце, и ей живо представлялось, что сейчас эти звери измываются над ее невинной и юной дочкой.

– Мы скоро найдем ее, Джейна. Может, завтра. – Слова утешения Эван предназначал себе в такой же степени, как и жене.

– Да, но как бы не оказалось слишком поздно, – в унынии прошептала Джейна, высказав вслух опасения, которые были в голове у каждого.

– Если она жива, слишком поздно не будет, любовь моя, – заверил ее Эван.

Его взгляд встретился со взглядом Кирка, ожидая от него ответа, и это ожидание продолжалось целую вечность.

– Ваш супруг прав, миссис Коулстон, – наконец, словно бы нехотя, сказал Кирк. – Сейчас самое главное – вернуть Меган живой и невредимой.

– Верно, – поддакнула Опал. – Всем остальным мы займемся, когда Меган вернется. Ах, бедняжка скорее всего страшно напугана! Просто не верится, что такое могло случиться! И зачем только они увезли Меган с собой?

Эван и Джейна лишь в недоуменном отчаянии потрясли головой.

– Как раз это и хотелось бы мне узнать. – Холодный взгляд Кирка упал на родителей Меган. – Вы точно говорите, что она не делала ничего такого, что заставило бы их как-то выделить ее среди остальных? – В голосе Кирка появилась обвиняющая нотка.

– Конечно нет! – с жаром ответила Джейна, сверкнув глазами на Кирка, посмевшего предположить такое. – Моя дочь весьма достойная юная леди!

Опал поспешила успокоить оскорбленные чувства матери:

– Ох, Джейна, дорогая, я уверена, что Кирк не имел в виду ничего обидного. Просто мы предположили, что она, может быть, привлекла к себе внимание неосторожным словом или чем-то, что могло их рассердить.

– Единственное, что она сделала, это пыталась сохранить у себя обручальное кольцо, которое подарил ей Кирк, – с усталым видом объяснил Эван. – Бандиты переговорили между собой и в конце концов позволили Джейне и другой леди сохранить обручальные кольца, но по какой-то причине отказались сделать это для Меган. Я до сих пор не понимаю, как все произошло. Как будто за секунды. Все, что я знаю, так это то, что один из парней решил взять Меган с собой, и тут мы ничего не могли поделать.

– Проклятье! – Кирк оттолкнулся от стола и встал. – Это кольцо тоже встало мне в изрядную сумму! – Увидев ужас на лице Джейны, он поспешно добавил: – Конечно, мне наплевать, вернем ли мы его, лишь бы с Меган все было хорошо. Просто я выбирал кольцо специально для нее.

Эван сердито прищурился, еще раз удивляясь, что нашла в нем дочь, кроме красивой внешности. Мужчина, озабоченный пропажей кольца, когда на волоске висит жизнь его невесты, не заслуживает женской любви. Хоть и расстроенный, отец решил как следует присмотреться к Кирку. Что-то в нем явно не нравилось Эвану. Внезапно он со всей очевидностью понял, что не хочет отдавать дочь за этого человека. И если им удастся разыскать ее, он постарается пустить в ход дар убеждения, чтобы она вернулась с ними назад в Абилин.

Гораздо позже, в предрассветном полумраке спальни, после полной тревог бессонной ночи Джейна призналась Эвану, что почувствовала то же самое.

– Не думаю, что Кирк по-настоящему любит ее, Эван. Не так, как любим друг друга мы. Меган не будет с ним счастлива. Он только разобьет ей сердце. Если нам удастся разыскать ее, пусть она возвращается с нами домой.

– Говоря по правде, я думаю, что Кирк этому только обрадуется, Джейна. Как бы мне ни хотелось думать иначе, я не уверен, что Меган вернется к нам нетронутой, а Кирк не из тех, кто примет опороченную невесту. Для меня будет большим сюрпризом, если он не откажется от нее.

– Мне все равно. Я хочу лишь одного – возвращения Меган живой и здоровой. Ох, Эван, мы должны найти ее, и поскорее!

Эван нежно обнял жену и поцелуями осушил слезы на ее лице.

– Найдем, любовь моя, – успокоил он ее, надеясь и моля небо, чтобы так оно и было. – Мы должны верить, что она вернется к нам.

Меган медленно просыпалась, ее рассудок и тело неохотно расставались с ощущением покоя и уюта. Что-то раздражительно проворчав в ответ на голос, осторожно будивший ее, она попыталась еще глубже зарыться под подушку, но та упорно съезжала с ее головы. Когда девушка попыталась свернуться в новом положении, ноги запутались в простынях. Настойчивый голос позвал ее снова почти у самого уха, и Меган потрясла головой.

– Уходи! – сонно проговорила она. Подушка дернулась в сторону.

– Давай-ка, соня, просыпайся, – засмеялся чей-то голос, намного грубее, чем у матери. Пока затуманенное сознание Меган пыталось определить, кто же хозяин этого голоса, тот продолжал: – Ты совсем отдавила мне руку, милочка. Я понимаю, твое кровожадное маленькое сердечко радуется, причиняя мне боль, но все-таки пощади меня хотя бы до завтрака.

Сердце у Меган замерло. Придя в ужас при мысли о том, что ей сейчас придется увидеть, она набрала в грудь побольше воздуха и осторожно посмотрела из-под ресниц. Первое, что бросилось ей в глаза, это кусок загорелой волосатой груди, вздымавшейся и опускавшейся прямо перед ее взором. Черные курчавые волосы были так близко, что щекотали ей нос. Не желая встречаться с пронзительными синими глазами, Меган потупилась, скользнув взглядом по ребрам, твердому плоскому животу… и, запоздало спохватившись, ахнула. У Блейка были все основания не верить в ее скромность. Сбившееся куда-то вниз к их коленям одеяло обнажало мужское тело, совершенно голое. Меган застыла от ужаса. Она еще никогда в жизни не видела голого мужчины. Хуже того, достаточно было одного беглого взгляда, чтобы понять, что Блейк возбужден.

Уже и так едва не умирая от смущения, она обнаружила, что ее нижняя юбка во сне задралась кверху и сбилась где-то на талии. Единственная вещь, которая не давала ей предстать совершенно голой мужскому взгляду, это кружевная сорочка, которую она носила под юбкой. Хуже того, их ноги были интимно переплетены. Тихий стон сорвался с ее губ.

– Меня тоже немало удивило, когда я обнаружил, что ты обвила меня будто лоза дерево.

Лукавое замечание Блейка заставило ее вскинуть голову. На бесконечно долгие секунды взгляды их встретились, насмешливые синие глаза завораживающе впились в испуганные серые. Затем смех исчез из глаз Блейка, его лицо приблизилось к ней, заслонив собой все на свете. Теплое дыхание обдало ее за мгновение до того, как его рот взял в плен ее губы.

Поцелуй оказался вовсе не таким, какого могла ожидать Меган от своего бесчувственного похитителя. Он был нежным и сладким, его губы согревали и соблазняли ее. Прикосновение языка обожгло ее огнем, а когда она захотела увернуться, лежавшая под шеей рука согнулась в локте, удерживая ее в объятии.

Мужской рот дразнил ее, язык обводил губы, пробовал их на вкус, ласкал, будто жаркое пламя.

– Впусти меня. Дай мне испробовать твою сладость.

Нежный соблазнительный шепот таил в себе приглашение, от которого Меган по своей невинности не могла отказаться. Голова ее уже кружилась, а губы разжались сами собой.

Его язык обследовал теплую полость ее рта, острый барьер зубов, потом подразнил и поласкал ее язычок, пока он тоже не пошевелился, отправившись после некоторых колебаний в собственное путешествие. Сохранись у нее способность думать, она пришла бы в ужас от своего безрассудства, но в этот момент все мысли разлетелись и она жила только чувствами. Исступленное желание, какого она не знала доселе, терзало ее. Сердце неистово билось в груда, словно пойманная птичка, а внизу живота что-то бешено трепетало. Огонь разлился по жилам, дикий огонь, от которого плавились кости, вызвал у нее между чресел невыносимое жжение.

Ладонь Блейка нежно накрыла ей грудь сквозь тонкую ткань, отгораживающую ее от мужского взора. Инстинктивно ее руки взметнулись, чтобы оттолкнуть его, а пальцы вцепились в сильное запястье. Он схватил ее ладони и поднес к своей груди. – Дотронься до меня, Меган. Послушай, как бьется мое сердце. Оно просто сошло с ума от желания.

Пальцы Меган стали пробираться сквозь густую сетку волос, а затем принялись ласкать его, наслаждаясь тем, как щекочут их темные завитки, ощущая кончиками горячую атласную кожу. Она слегка царапнула ногтем маленькие мужские соски и почувствовала, как они напряглись. Блейк застонал от желания, и звук этот показался ей новым и восхитительным.

Когда же его рука стала ласкать ее грудь легким, словно крыло бабочки, касанием, к мужскому стону прибавились женские. Меган уже больше не думала о сопротивлении, как и о странных и чудесных ощущениях, которые он умел пробуждать в ней. Она впала в какое-то забытье, когда он опустил вниз бретельки сорочки и обнажил ей грудь, а потом его губы покинули ее рот, чтобы прикоснуться к торчащему бутону. Нежный поцелуй направил луч желания в самые интимные ее части, одновременно смущая и приводя в упоение. Ее дыхание сделалось коротким и прерывистым, и ей показалось, что она вот-вот упадет в обморок от захлестнувшего ее тело жаркого удовольствия. Движением тела, таким же древним, как у праматери Евы, она выгнулась ему навстречу, наслаждаясь ощущением губ, ловкого языка, ласкавшего чувствительный конус. Между чресел у нее начинала накапливаться жаркая влага, по мере того как Блейк продолжал свой соблазнительный набег на ее непорочное тело.

Пока мужские руки ласкали ее, ощупывая изгибы и выпуклости стройной фигуры, руки Меган совершали собственное исследование. Кончики пальцев на ощупь изучали его, ладони измеряли ширину плеч, пальцы мяли мышцы на спине, пробегали по неровностям позвонков. Пока она плавала в облаке наслаждения, ее пальцы нырнули в темные волосы на его затылке, неосознанно удерживая его голову у своей груди.

Все это продолжалось до тех пор, пока его рука не опустилась по нежной коже с внутренней стороны ее бедер. Тогда окутавший Меган туман желания внезапно улетучился. Так же пылко, как только что прижимала его к себе, она стала его отталкивать.

– Нет! Нет! О Боже! Не делай этого!

Блейк резко поднял голову, и на его лице появилась сардоническая усмешка.

– А я-то гадал, до какого порога зайдет эта «порядочная девушка», где решит остановиться. Теперь знаю. – Прерывистый вздох вырвался из его груди. – Ума не приложу, Меган, кто ты – законченная кокетка или неопытная девственница, у которой внутри сидит сирена и просится наружу. – Не ожидая ответа, Блейк отодвинул ее в сторону и встал с постели. Натягивая джинсы, он отрывисто распорядился: – Вставай и одевайся, пока я не передумал и не решил добиться внимания к себе, хочешь ты того или нет.

Отвернув лицо, Меган натягивала бретельки на трясущиеся плечи. Краска стыда залила ей щеки, когда она подумала, что едва не отдала свою невинность этому грубияну, темноволосому бандиту. И как только она могла так забыться в его руках? Как могла растаять под его ласками и испытывать такое острое наслаждение от насмешливых губ и грубых рук? Ведь ее ждет жених, наверняка волнуется до смерти. Она обещана Кирку, которого нежно любит, и все же едва не отдалась этому грубому незнакомцу, ни разу не подумав о возлюбленном. Думала лишь о жарком желании, горевшем у нее внутри, о блаженстве поцелуев Блейка, об экстазе, в который приводили его ласки. Даже теперь, радуясь избавлению от едва не случившейся беды, она ловила себя на том, что ее тело дрожит от неутоленного желания, а не от стыда или страха.

Ее озабоченный взгляд остановился на Блейке. Теперь он разжигал в очаге огонь. И как только она могла так быстро ему поддаться? Что она за женщина, раз с такой готовностью падает в руки своего похитителя? Верно, он красивый дьявол, но ведь все-таки дьявол. Какие чары он навел на нее, заставив вести себя так безрассудно? Какой магией наделены эти сапфировые, завораживающие глаза, этот вкрадчивый голос, эти чудесные руки? Как ухитрился он за несколько часов перебороть то, чему ее учили всю жизнь, сломать барьеры, которые не осмеливался переходить ни один мужчина, даже Кирк?

В ее тревожные раздумья ворвался голос Блейка:

– Сделай нам что-нибудь на завтрак, пока я схожу за свежей водой для кофе.

– Я тебе не рабыня, – резко ответила она, находясь в расстроенных чувствах.

Блейк заметил, что ее подбородок упрямо выпятился вперед. Итак, она снова превратилась в шипящего котенка, а ведь только что мурлыкала в его объятиях.

– Правила устанавливаю тут я, – строго напомнил он. – Будешь меня обслуживать или на кухне, или в постели. Выбирай.

Ее глаза сверкнули ледяным огнем.

– Ты отвратительный тип.

– Меня можно назвать по-разному, но сейчас я голоден, так что оторви свою задницу от кровати и иди готовь завтрак.