Текст книги "Грехи отцов"

Глава 3

Вот и выход. Низко опустив голову, упорно разглядывая свои лодочки, она ступила на крыльцо и краем глаза заметила поспешно отвернувшегося человека. Слишком поспешно.

Она находилась на Полис-Плаза перед департаментом полиции. Кругом полно народа. И все мчатся куда-то по своим делам, как и все жители Нью-Йорка. Но этот человек… Он специально отирался тут. Ждал ее. Наверняка это таинственный преследователь. Если бы только она могла подобраться поближе, рассмотреть его. Но где он?

Вон там, рядом с урной. Все те же большие авиационные очки, красная бейсболка с эмблемой «Смелых» <Бейсбольная команда Атланты.>, повернутая козырьком назад. Подумать только, что ей приходится выносить из-за этого подонка!

В мозгу вдруг помутилось, бешенство придало сил, кровь загорелась нерассуждающей яростью.

– Подожди! – завопила Бекка. – Не смей убегать, чертов трус!

И она стала лихорадочно протискиваться сквозь толпу к месту, где в последний раз видела его. На этот раз на нем не было ветровки. Только футболка – темно-синяя, с длинными рукавами. Бекка не обращала внимания на ругательства и бесцеремонные тычки. Ничего, она быстро приспособится к здешней жизни. И пусть кто-нибудь попробует встать у нее на пути!

Она добралась до угла, но темно-синяя футболка уже исчезла. Никого. Бекка остановилась, стараясь отдышаться. Ну почему копы ей не верят? Как она ухитрилась восстановить их против себя? И почему полиция Олбани считает ее лгуньей? Ведь убитая старуха не плод ее воображения. Тело до сих пор лежит в морге!

Не в силах сделать ни шагу, она чувствовала, что людские потоки обтекают ее и снова смыкаются. Десятки, сотни равнодушных к чужому горю прохожих.

Собравшись с силами, Бекка подошла к краю тротуара и подняла руку. Рядом остановилось такси.

Вскоре она уже сидела в больничной палате рядом с койкой матери. Больную так накачали наркотиками, что она никого не узнавала. Но дочь все равно говорила с ней – тихо, размеренно, разумеется, не о маньяке, а о той речи, что написала для губернатора. Готовился новый закон о запрете на продажу оружия, и раньше Бекка его поддерживала. Но теперь она изменила свое мнение.

– Во всех пяти городских районах правила ношения и продажи пистолетов одинаковы и очень строги. Знаешь, что сказал мне один владелец оружейного магазина? «Легче стать одной ногой на пол, а другой – на потолок, чем получить разрешение на покупку пистолета в Нью-Йорке».

Бекка невольно вздохнула. Впервые в жизни она отчаянно нуждалась в оружии. Но это, можно сказать, недостижимая мечта. Необходимо разрешение, а для этого нужно ждать две недели, а потом терпеть еще полгода, пока полицейские не завершат проверку. И в заключение стать одной ногой на пол, а другой – на потолок.

– Я никогда не помышляла о револьвере, – призналась она безучастной матери, – но теперь… мне что-то не по себе. Преступность растет с каждым годом.

Да, ей во что бы то ни стало требуется оружие, но пока все формальности будут выполнены, ее сто раз успеют прикончить. Бекка чувствовала себя загнанным зверьком, над которым уже занесен топор, но поделать ничего не могла. Никто ей не поможет, а для того чтобы раздобыть пистолет, вероятнее всего, придется обращаться на черный рынок. При одной мысли об этом у нее душа уходила в пятки. Трудно представить, как она, Бекка Мэтлок, будет вести переговоры с бандитами.

– Потрясающая речь, ма. Пришлось позволить губернатору занять выжидательную позицию, тут ничего не поделаешь, но все же я уговорила его сказать, что он не хочет полного запрета на продажу оружия, просто не желает, чтобы оно оказывалось в руках преступников. Ты ведь знаешь мнение Национальной ассоциации стрелков и что думают в «Хэндган контрол инкорпорейтид».

Она продолжала говорить, гладя мать по руке, проводя пальцами по увядшей коже, стараясь не задеть трубку капельницы.

Мать умирает. С этим пора смириться, воспринять как ужасающий, но непреложный факт. Только Бекка не могла – не находила в себе сил. Мать всегда была рядом. Самые ранние воспоминания связаны с ней. Она всегда была готова помочь дочери и любила ее до безумия. Бекка не могла представить, что впереди ее ждут бесконечные одинокие годы без матери. Слезы обожгли глаза, и она жалобно шмыгнула носом.

– Ма, – прошептала она, прислонившись щекой к плечу матери. – Я не хочу, чтобы ты умирала, но если останешься со мной, придется и дальше терпеть боль, а этого мне не вынести.

Ну вот, она это сказала.

Бекка подняла голову.

– Я люблю тебя, ма. Люблю больше, чем ты можешь себе представить. Если ты все-таки слышишь меня и понимаешь, знай, что важнее и главнее тебя у меня никого нет. Спасибо за то, что была самой лучшей мамой на свете.

Слов больше не осталось. Она просидела еще с полчаса, вглядываясь в любимое лицо, всего несколько недель назад еще веселое и энергичное. А теперь жизнь матери почти закончена, и сделать ничего невозможно.

– Я скоро вернусь ма, – прошептала она. – Пожалуйста, отдыхай и постарайся не замечать боли. Я люблю тебя.

Она сознавала, что нужно бежать и где-нибудь скрыться, иначе маньяк с ней расправится. Полиция не пожелала ее защитить.

Бекка поднялась, наклонилась, поцеловала мать и пригладила ее волосы, ставшие настолько редкими, что через них проглядывала кожа черепа. Медсестра сказала, что это от наркотиков. Такое бывает. Ах, как была когда-то красива мать! Стройная блондинка с вьющимися локонами редкостного серебристого оттенка. Даже сейчас, умирая, она все еще была прекрасна. Нет, Бекка не покинет ее, пусть лучше убивают!

Она не сознавала, что слезы вновь ползут по лицу, пока сестра не сунула ей в руку бумажную салфетку.

– Спасибо, – прошептала она, не отводя глаз от матери.

– Поезжайте домой, Бекка. Вам нужно выспаться, – участливо посоветовала сестра. – Я посижу с ней.

«Совсем одна. Никого во всем мире. И что будет, когда мама умрет?» – думала Бекка, выходя из больницы.

Мать скончалась ночью. Доктор сказал, что она отошла во сне, так и не придя в сознание и не чувствуя боли. Легкая смерть.

Через десять минут после разговора с ним снова зазвонил телефон. Но на этот раз Бекка не подняла трубку. На следующий день она выставила квартиру на продажу, провела ночь в отеле, зарегистрировавшись под вымышленным именем, и оттуда отдала все распоряжения относительно похорон. Она обзвонила друзей матери, пригласила на маленькую скромную церемонию и через полтора дня бросила горсть жирной темной земли на фоб матери. Комки грязи сыпались на устилавшие могилу багряные розы. Она не плакала, хотя приятельницы матери тихо всхлипывали. Траурная одежда липла к телу: жара так и не спала.

Женщины, пытаясь утешить, стали по очереди обнимать Бекку, и она стоически вытерпела это.

Едва она переступила порог номера, зазвонил телефон. Бекка машинально подняла трубку.

– Ты пыталась удрать от меня, Ребекка. Мне это не нравится.

Все! Довольно! Он припер ее к стене, но она ему покажет!

– Я едва не поймала тебя в тот день на Полис-Плаза, мерзкий извращенец! Гнусь болотная, ты не задавался вопросом, что я там делала? Давала показания на тебя, убийца! Да, я тебя хорошо рассмотрела. Идиотская красная бейс-болка и синяя рубашка. В следующий раз я достану тебя и влеплю пулю в лоб, чертов псих.

– А по-моему, копы считают, что это ты не в себе. Я вообще не существую – не дал ни единой вспышки на их радарах, так что… – Он ехидно хмыкнул, но тут же неожиданно резко приказал:

– Прекращай спать с губернатором. Иначе я убью его, как ту никчемную нищенку. Сколько раз повторять?! Я знаю, он навещал тебя здесь. И все это знают. Нечего трахаться с этим кретином!

Бекка засмеялась и, к собственному ужасу, поняла, что не может остановиться, – у нее началась настоящая истерика. Только когда он назвал ее потаскухой, глупой сукой, тварью, которая раздвигает ноги перед первым встречным, и принялся сыпать невероятно грязными ругательствами, она немного пришла в себя и, судорожно икая, едва выговорила:

– С-спать с губернатором? Ты сп-пятил! Он женат и имеет троих детей, двое из них старше меня.

А, плевать! Она сейчас выскажет этому «несуществующему» подонку всю правду!

– Губернатор не пропускает ни одной юбки. Спит с любой женщиной, которая соглашается уединиться с ним в комнате отдыха! Полный список займет сотни страниц. Добиваешься, чтобы они все перестали с ним трахаться? Тебе придется хорошенько над этим попотеть, да и то вряд ли справишься!

– Дело в тебе, Ребекка. Я хочу, чтобы ты дала ему отставку.

– Да выслушай же, болван! Я соглашусь спать с губернатором только в том случае, если на всей земле прекратятся войны. Да и то сначала подумаю.

Сукин сын скорбно вздохнул:

– Не лги, Ребекка. Делай что велено. Понятно?

– Но как я могу что-то прекратить, даже не начав?

– Жаль, – прошептал он и положил трубку первым. Неслыханное дело!

Этим же вечером губернатора ранили в шею на ступеньках отеля «Хилтон», где он навещал представителя комитета по сбору средств на борьбу с онкологическими заболеваниями. Раненому повезло: рядом оказалось множество врачей, сумевших спасти ему жизнь. Полиция установила, что пулю выпустили с большого расстояния. По мнению экспертов, неизвестный проявил недюжинные снайперские способности и не оставил ни единой улики.

Услышав это, Бекка задумчиво обратилась к Супермену, залихватски совершавшему свои мультяшные подвиги на экране телевизора с выключенным звуком:

– Ему следовало бы встретиться со сборщиком средств в поддержку вымирающих видов хомо сапиенс.

Именно после этого происшествия она скрылась. Мать мертва, и больше ее ничто не удерживало в Нью-Йорке. Скорее в Мэн. Там она найдет убежище.

Риптайд, штат Мэн

23 июня

– Я беру его, – объявила Бекка. Рейчел Райан, агент по торговле недвижимостью, просияла, но тут же дала обратный ход:

– Не слишком ли поспешное решение, мисс Пауэлл? Может, хотите немного подумать? Я позабочусь о генеральной уборке, но дом старый, и вся сантехника в нем – тоже. Он, конечно, обставлен, но не лучшей мебелью. Здание пустовало четыре года, с самой кончины мистера Марли.

– Вы честно обо всем предупредили, миссис Райан. Я и сама все вижу, но считаю, что дом просто очаровательный. Он довольно велик. Я люблю простор. И стоит он на отшибе, в самом конце квартала. Я – сторонница уединения.

Это еще слабо сказано, но зато чистая правда.

– Мистер Марли жил здесь?

– Мистер Джейкоб Марли. Совсем как у Диккенса в «Рождественской песне». Мирно прожил восемьдесят семь лет. Лег спать и не проснулся. Последние лет тридцать держался особняком. Это его отец основал город в тысяча девятьсот седьмом году, после того как несколько его бостонских предприятий выгорели до основания одной жаркой летней ночью. Говорили, что фабрики подожгли его враги. Мистер Марли-старший не пользовался особой любовью, поскольку принадлежал к племени пресловутых баронов-разбойников <Так называли ведущих американских финансистов, сколотивших состояния нечестным путем.>. Но в уме ему не откажешь. Он понял, что если хочет прожить подольше, лучше ему покинуть Бостон. Так он и сделал. На месте города был тогда небольшой рыбацкий поселок. Мистер Марли его купил и переименовал.

Бекка погладила женщину по плечу:

– Ничего, миссис Райан. Я все обдумала. У меня здесь нет банковского счета, поэтому плачу наличными. Нельзя ли все убрать сегодня, чтобы я смогла переехать завтра?

– Дом будет готов, даже если мне придется самой орудовать тряпкой и веником, – пообещала Рейчел. – К тому же сейчас лето. Я легко смогу собрать с десяток школьников и прислать их сюда. Не волнуйтесь ни о чем. Кстати, здесь неподалеку, на Гам-Шу-лейн, живет чудесный малыш. Зовет меня тетей, хотя я ему не родственница. Представляете, я своими глазами видела, как Сэм появился на свет. Его мать была моей лучшей подругой, и… – Бекка вежливо слушала, но, очевидно, Рейчел в какой-то момент поняла, что обременяет малознакомого человека подробностями, и осеклась. – Хорошо, мисс Пауэлл, увидимся через пару дней. Если будут проблемы, звоните.

Вот и все. Бекка стала гордым арендатором старой викторианской драгоценности – восемь спален, три просторные ванные комнаты, кухня, оборудованная по последнему слову моды и техники тысяча девятьсот десятого года, и целых десять каминов. Но главное, как она сказала Рейчел, особняк располагался в самом конце Белладонна-уэй. Никаких назойливых соседей. Именно то, что нужно. Ближайший дом находится в полумиле отсюда. С трех сторон здание окружают густые клены и сосны, а со смотровой площадки открывается потрясающий вид на океан.

Перетаскивая вещи, Бекка мурлыкала что-то себе под нос. И усердно терла мебель, пока не вспотела. Привела в порядок даже спальни, хотя они вряд ли ей понадобятся. Какое счастье! Больше она никогда не будет жить в многоквартирном доме!

Бекка купила револьвер у парня, с которым познакомилась в ресторане Рокленда, штат Мэн. Пришлось пойти на немалый риск, но, слава Богу, все обошлось. Настоящая игрушка: автоматический «магнум». Кроме того, продавец отвел ее в соседнее здание, где находился спортивный магазин с тиром, и научил стрелять. А потом… Потом он пригласил ее в мотель. Но подобная проблема после разговоров с маньяком казалась детской игрой. Все, что от Бекки требовалось, – это решительно отказать. И даже не пришлось выхватывать оружие.

Она осторожно выложила «магнум» в верхний ящик прикроватного столика, древнего сооружения из красного дерева с ржавыми петлями. Только задвинув ящик, осознала, что не плакала, когда умерла мать. И на похоронах не проронила ни слезинки. Но сейчас, ставя на столик фотографию матери, она ощутила, что щеки стали мокрыми. Бекка долго смотрела на снимок, сделанный почти двадцать лет назад. С пожелтевшего фото на нее смотрела прелестная смеющаяся блондинка, прижимающая к себе девочку, маленькую Бекку. Она не помнила, где их снимали. Вероятно, в северной части штата Нью-Йорк. Они некоторое время жили там, когда Бекке было семь или восемь лет.

– О, мама, мне так жаль! Если бы ты не похоронила сердце вместе с отцом, то наверняка встретила бы другую любовь! Ты столько смогла бы дать ему… в тебе было так много нерастраченных чувств… О Господи, мне ужасно тебя не хватает!

Она бросилась на постель, прижала к груди подушку и рыдала, пока не распухли глаза, а слезы не иссякли. Потом встала, вытерла с фото легкий налет пыли и снова поставила на стол.

– Теперь я в безопасности, мама. Не знаю, что происходит, но пока мне ничего не грозит. Этот человек ни за что меня не найдет. Я точно знаю: никто за мной не следил.

Мама… Как болит сердце, когда Бекка вспоминает о ней и об отце, Томасе Мэтлоке, погибшем во Вьетнаме, когда она была совсем ребенком. Герой войны. Мать никогда его не забывала. Именно его имя шептала она, впадая в тяжелый наркотический сон:

– Томас… Томас…

Уже больше двадцати пяти лет его нет на свете. За это время мир изменился, но люди остались прежними. Они так же злятся, стремясь дорваться до лакомого кусочка, отвоевать место под солнцем. Мать сказала, что он видел дочку, перед тем как уйти на фронт. Обнял, поцеловал и сказал, что очень любит. Но Бекка совсем не помнила отца.

Она развесила одежду и расставила туалетные принадлежности в старой ванной комнате, где красовалась ванна на львиных ножках. Подростки вычистили даже их. Неплохо потрудились.

В дверь постучали. Бекка уронила полотенце и застыла.

Снова стук.

Это не он. Он понятия не имеет, где она, и не сумеет ее отыскать. Вероятно, это пришли проверить кондиционер в окне гостиной. Или мусорщик, или…

– Не сходи с ума, – громко велела она голубому полотенцу, подняла его и повесила на древнюю деревянную вешалку. – И если будешь вслух беседовать с собой, попадешь в психушку. Прекращай.

Но кому какое дело – пусть она хоть каждый день поет арии вешалке для полотенец!

Бекка неспешно спустилась по скрипучей лестнице в переднюю и замерла от удивления, увидев стоявшего в дверях мужчину. Тайлер! Тот самый Тайлер, с которым она училась в колледже и была одним из немногих его друзей. Вечный чудак-одиночка по натуре, он, однако, ухитрился установить приятельские отношения с несколькими вполне нормальными одноклассниками. Только теперь чудиком его не назовешь. Ни сутулости, ни коротких штанов, открывавших белые носки. Тесные джинсы, туго облегающие бедра, длинные волосы и широченные плечи, распирающие футболку. Настоящий атлет и к тому же красавец. Поразительно.

Бекка ошеломленно поморгала, чтобы прийти в себя.

– Тайлер?! Тайлер Макбрайд? Прости, что так откровенно рассматриваю тебя, но ты очень изменился! Разительно! И, честно говоря, к лучшему.

Тайлер расплылся в улыбке и сжал ее руки.

– Бекка Мэтлок, как я рад тебя видеть! Пришел познакомиться с новой соседкой, но не представлял, что это ты! Пауэлл – твоя новая фамилия по мужу? Каким образом ты оказалась в нашем Богом забытом уголке? Добро пожаловать в Риптайд.

Глава 4

Бекка засмеялась и стиснула его пальцы.

– Вот это да! Ты теперь совсем не тот балбес, которого я знала когда-то. Послушай, Тайлер, а я ведь здесь из-за тебя. Следовало бы, конечно, позвонить, но об этом позже. Неужели мне так повезло с соседом?!

Он одарил ее ослепительной улыбкой и выжидающе поднял брови. Неужели когда-то он носил уродливую пластинку на зубах?! Зато теперь… просто голливудский красавец. Невероятно!

– Я живу на соседней улице. Гам-Шу-лейн.

Она нехотя отпустила его руку и отступила:

– Входи! Все, включая мебель, весьма почтенного возраста, зато диванные пружины не выпирают, а сам диван довольно удобен. Миссис Райан прислала армию подростков, чтобы все здесь убрать. Они постарались на славу. Ну же, Тайлер, вперед!

Бекка готовила чай на видавшей виды плите. Тайлер, устроившийся за столом, пристально наблюдал за ней.

– Почему это ты оказалась здесь из-за меня? Что ты имеешь в виду?

Бекка рассеянно теребила пакетик чая.

– Я вспомнила, как ты рассказывал о родном городе и называл Риптайд своим убежищем. Говорил, что это крохотный поселок на краю света, такой уединенный, что там можно отдохнуть душой. «Риптайд почти сползает в океан, и никто на свете не знает и знать не хочет, где он находится. Настоящая дыра, но уютная». А еще ты говорил, что именно жители Риптайда первыми в Америке видят восход солнца. И в эти моменты небо превращается в оранжевый сгусток, а океан полыхает пожаром.

– Неужели столько всего наболтал? Не знал, что в душе я поэт!

– Я передала твои откровения почти слово в слово. Из-за них я и явилась сюда. Боже, никак не могу привыкнуть к твоему новому виду!

– Все меняется, Бекка. Даже ты. Ты стала куда красивее, чем была в колледже. – Он нахмурился, словно стараясь вспомнить ту, прежнюю Бекку. – Волосы темнее, глаза, по-моему, не были карими, и тогда ты не носила очков, но все равно я узнал бы тебя.

Черт, это не слишком хорошо!

Бекка сдвинула очки чуть выше, на переносицу. Тайлер взял чашку и молчал, пока она не уселась напротив. Только тогда улыбнулся и спросил:

– С каких пор тебе понадобилась тихая гавань?

Что ему сказать? Что на губернатора покушались из-за нее? Нет, в том, что какой-то маньяк стрелял в губернатора, нет ее вины!

Бекка замялась.

Словно поняв ее колебания, Тайлер тактично осведомился:

– Ты, по-моему, жила в Нью-Йорке? Стала писательницей, верно?

– Я сочиняла речи, – беспечно пояснила она, – для шишек из разных фирм. Неужели ты запомнил, что я отправилась в Нью-Йорк?

– Я ничего не забываю о людях, которым симпатизирую. Так почему тебе понадобилось убежище? Нет, подожди, если считаешь, что это не мое дело, так и скажи. Я просто тревожусь за тебя.

Она никогда не умела врать, но придется попробовать.

– Нет, все в порядке. Просто хочу на время избавиться от не слишком приятных отношений.

– Ты о муже?

Ничего не поделаешь, придется идти до конца:

– Именно. Он настоящий собственник. Я хотела развода, но он меня не отпускает. Вот и вспомнила о Риптайде и твоих рассказах.

Она не хотела говорить Тайлеру о смерти матери. Не хватало еще смешивать ложь с горькой правдой!

У Бекки хватило сил небрежно пожать плечами и чокнуться со старым приятелем чашкой:

– Спасибо, Тайлер, за то, что когда-то оказался в Дартмуте и поведал о своей родине.

– Я счастлив, что ты здесь, – серьезно заверил он. – Если за тобой охотится муж, откуда ты знаешь, что он не проводил тебя до аэропорта? Конечно, в Нью-Йорке бешеное движение, но проследить за кем-то не так сложно, если, конечно, задаться такой целью.

– Мне пошло на пользу чтение шпионских романов и детективов. В свое время я не пропускала ни одного триллера. Поверишь – три раза меняла такси по пути в аэропорт имени Кеннеди! Последний водитель был настоящим мамонтом: потомственный нью-йоркский таксист. По его словам, знает Куинз так же хорошо, как бывшего любовника жены. Заверил меня, что нас никто не преследовал. Я вылетела в Бостон, купила подержанную «тойоту» и отправилась сюда. Здесь он в жизни меня не найдет.

Интересно, поверил Тайлер или нет? Впрочем, о своем побеге из Нью-Йорка она рассказала чистую правду. Солгала только о причине.

– От души надеюсь, что ты права, но я намерен за тобой присматривать, Бекка Пауэлл.

В конце концов ей удалось разговорить Макбрайда. Тайлер объяснил, что работает программистом-консультантом, оказывает что-то вроде «скорой помощи» фирмам и частным владельцам персональных компьютеров. Кроме того, он пишет программы для аудиторских и брокерских контор, «чтобы отслеживать, честно ли клиенты делают денежки».

– Я многого добился, Бекка, и горжусь этим. Знаешь, в колледже ты была единственной девчонкой, которая при встрече со мной не хихикала над «ничтожеством». Ты называла меня кретином и дегенератом, но я не оскорблялся, потому что так оно и было. Знаешь, в Риптайде есть тренажерный зал. Я хожу туда три раза в неделю, чтобы не потерять форму.

Четверть часа спустя они распрощались. Провожая Тайлера, Бекка снова гадала, поверил ли он ее выдумкам о причинах приезда в Риптайд. Он хороший парень, а она терпеть не могла врать кому бы то ни было. Как хорошо, что Тайлер оказался здесь! По крайней мере она не одинока.

Бекка наблюдала, как он садится в джип. Тайлер поднял глаза, махнул рукой и резко свернул за угол. Хотя он действительно обитал на соседней улице, до его дома было довольно далеко.

У нее теперь тоже есть свое жилье. Даже на сердце легче от этой мысли.

Бекка в раздумье закрыла входную дверь и принялась осматривать разнокалиберную мебель. Ее мать, помешанную на антиквариате, удар бы хватил при виде этих «сокровищ»! Интересно, где заказывал обстановку Марли-старший? По каталогу «Сирса» <"Сирс и Робак" – крупнейшая в США корпорация, высылающая товары по почте.> начала века?

Разложив вещи по местам и сунув чемоданы в стенной шкаф в спальне, она решила побродить по городу. Закрыла дом, села в машину, и направилась по Уэст-Хемлок мимо одной из белоснежных церквей с высокими шпилями. Очаровательный городок, оторванный от крупных центров и не испорченный цивилизацией. Здесь ей ничто не грозит.

Свернув на Пойзон-Оук-серкл, Бекка заметила продуктовый магазин. Все были с ней приветливы, включая продавщицу, которая помогла выбрать лучший кочан салата. Поскольку здесь жили в основном рыбаки, выбор даров моря, особенно омаров, был на удивление широк. Бекка купила всего понемногу.

Вечер прошел спокойно. Она долго стояла на смотровой площадке, любуясь океаном. Сегодня он был мирным, волны покорно лизали скалы, поросшие сосной. Почему же Марли-старший назвал город Риптайдом <Водоворот, приливное течение, буруны (англ.).>? Неужели здесь бывают штормы? Нужно обязательно узнать. Сама мысль об этом пугала. Однажды, когда Бекке было десять, ее едва не затянуло в водоворот. К счастью, спасатель, напоминающий по виду Годзиллу, сумел ее вытащить. Он велел ей плыть параллельно берегу, пока не выберется из сильного течения.

Бекке казалось, что теперь ее снова тянет под воду, навстречу ужасной смерти. Пока ей удалось выбраться, как тогда, в детстве. Только на этот раз она спаслась самостоятельно. Вот бы отныне ее жизнь стала спокойной, как величественный океан.

Бекка посмотрела налево – рыбацкие лодки входили в гавань. Как обычно летом, туристы вышли в море на бело-парусных яхтах, наслаждаясь последними минутами уходящего дня. Запах океана становился все более насыщенным, и Бекке это нравилось. Да, здесь ей будет хорошо.

Завтра придут устанавливать телефон. Она долго думала, стоит ли проводить телефон, и наконец решила, что все-таки это необходимо.

На следующее утро, в начале десятого, Тайлер появился снова, держа за руку маленького мальчика.

– Привет, Бекка. Это мой сын Сэм.

Его сын?

Бекка всмотрелась в серьезное маленькое личико. Совсем не похож на Тайлера! Приземистый, коренастый, черноволосый, с прекрасными голубыми глазами. Совсем как у нее! Кажется, мальчику не хотелось приходить сюда!

Она открыла дверь, затянутую противомоскитной сеткой, и отступила:

– Тайлер, Сэм, заходите!

Почему у мальчика такой недовольный вид? И смотрит он с подозрением. Что-то неладное с этим милым малышом! Может, это тот Сэм, о котором с восторгом рассказывала Рейчел Райан? Бекка улыбнулась ребенку, опустилась на колени и протянула руку:

– Я Бекка. Рада познакомиться с тобой, Сэм.

– Сэм, поздоровайся с Беккой, – немного раздраженно приказал Тайлер.

Почему?! На кого он сердится?

– Все в порядке, Тайлер, – поспешно заверила Бекка. – Сэм может делать все, что пожелает. В его возрасте я тоже была не слишком разговорчивой.

– Дело не в этом, – хмурясь, бросил Тайлер. Мальчик, по-прежнему неподвижный, молча смотрел на нее. Бекка улыбнулась еще шире:

– Хочешь лимонада, Сэм? Я делаю самый лучший лимонад по эту сторону Скалистых гор.

– Хочу, – мрачно пропищал ребенок. Хорошо, что она догадалась купить печенье. Даже необщительные маленькие дети обожают пирожные и печенье. Бекка усадила его за кухонный стол.

– У тебя есть тетя Рейчел?

– Рейчел, – повторил Сэм, расплываясь в улыбке. – Моя тетя Рейчел.

Больше он ничего не сказал, зато съел три печенья и запил их двумя стаканами лимонада. Потом вытер рукой рот. Настоящий сорванец! Но все же что-то тут не так. Почему он не разговаривает? И выглядит таким отрешенным, словно мысли его витают где-то далеко-далеко.

– Приходи еще, Сэм. Я специально для тебя куплю пирожных.

– Когда? – оживился Сэм.

– Завтра, – пообещала она. – Я все утро буду дома.

– А что ты делаешь днем? – поинтересовался Тайлер, беря сына за руку.

– Поеду в «Риптайд индепендент», спрошу, не нужны ли им репортеры.

– Значит, наверняка встретишься с Берни Бредстритом, ее владельцем. Этакий милый старикан, который успел надкусить едва ли не все здешние пироги. Ты, вне всяких сомнений, произведешь на него огромное впечатление. Эй, похоже, ты собираешься обосноваться здесь надолго!

– Вполне возможно.

– Что ж, постараюсь заглянуть попозже, пока Сэм будет на попечении своей тетки. Она ему не родная, просто хороший друг и часто приглядывает за ним.