Текст книги "Красная Луна"

– Она так прекрасна! – воскликнул Та Шу, нетерпеливо ожидая, когда Земля покажется целиком. – Именно об этом всегда и говорили древние поэты.

Чжоу кивнул.

– Вот почему мы здесь – чтобы увидеть такие восходы и закаты.

– И сколько времени она висит на небе?

– За два дня она восходит полностью, и после этого видна около шестнадцати дней, а потом снова скрывается на восемь, до следующего месяца.

– И эта зона составляет двести километров в ширину?

– Да, если считать ту часть, где над горизонтом встает лишь узкая полоска Земли. Конечно же, мы ведем строительство в том месте, где ее видно максимально.

Та Шу смотрел, как их родной мир взбирается над холмом – так медленно, что и не заметишь движение, хотя теперь голубой полумесяц стал больше.

– Она выглядит даже больше, чем на фотографиях, тебе не кажется?

– Вероятно, из-за того, сколько внимания мы ей уделяем.

– Или любви, – сказал Та Шу.

– Или из-за наших страхов! Все-таки это наш дом. Большой, но в то же время маленький. И мы так далеко от него забрались.

Некоторое время они смотрели на Землю молча. Голубой, цвет жизни.

– Похоже, дома не все гладко, – сказал Та Шу, чтобы посмотреть, как отреагирует старый приятель.

– Да. Многие встревожены.

– Может, партия распустит народ и выберет себе другой.

– Кто это сказал? – рассмеялся Чжоу.

– Бертольд Брехт.

– Ах да. В прошлом году в одноименном кратере ставили пьесу «Жизнь Галилея».

– В кратере Галилея или в кратере Брехта?

– Кратер Брехта? Он же на Меркурии.

Та Шу покачал головой.

– Не думаю. Пока что Коммунистическая партия еще не отправляла туда актеров.

Они засмеялись.

– Ты ведь не член партии? – спросил Чжоу.

– Нет. Геомантов и поэтов не особо жалуют.

– Но ты же знаменитость. А поэзия ценится высоко. Я слышал, что председатель Мао любил писать стихи.

– И да, и нет. Моя поэзия уже в прошлом.

– Правда? – Чжоу показал на вид из окна. – И даже это не вдохновит твое перо?

– Нет. Антарктика научила меня, что иногда в языке не хватает слов. Думаю, это как раз тот самый случай.

– Тебе не стоило бросать поэзию. Все мы в молодости зачитывались твоими стихами.

– Это было давно. Когда люди еще читали стихи.

– Думаю, и до сих пор читают. Браслеты прекрасно для этого подходят. И к тому же мы сейчас в такой поэтической ситуации! Нам стоит поступить как Ли Бо и Ду Фу[2]2
  Величайшие китайские поэты эпохи Тан. Были связаны тесной дружбой.


[Закрыть] – разделить бутылку вина и обмениваться стихами о том, что мы видим.

– Мысль о вине мне нравится.

Чжоу засмеялся, подошел к шкафчику и налил по бокалу.

– Вино бесполезно без поэзии, – сказал он. – В таком случае оно всего лишь этанол, яд.

– Возможно. – Они чокнулись и отпили по глотку. – За лунную богиню Чан Э и ее эликсир бессмертия.

– И за ее преданность своему мужу И, – добавил Чжоу.

– За преданность? А я думал, что она украла у него эликсир бессмертия.

– Нет. Она выпила его, только чтобы не дать Фен Мену его украсть. А потом она улетела на Луну, чтобы это скрыть.

– А мне это кажется подозрительным, – сказал Та Шу. Он пытался припомнить миф. Чан Э не только украла у мужа эликсир бессмертия, но и забрала его кролика – именно этого кролика теперь видно, когда смотришь на полную луну – кролик И, помешивающий в миске эликсир бессмертия. Что-то в этом роде.

Теперь Земля превратилась в тонкий бело-голубой полумесяц над белым холмом.

Под облаками виднелся клочок суши с разными узорами – зелеными и коричневыми. Удивительно, сколько деталей удалось разглядеть на таком расстоянии.

– Погоди-ка, – сказал Та Шу, – это же низ Южной Америки, только направленный вверх?

– Мы ведь в Южном полушарии, не забыл? А значит, вверх тормашками, если можно так выразиться.

– Ну конечно. Мне бы следовало знать, как геоманту.

– Но ты ведь не настоящий лунатик, дружище, пока еще нет.

Та Шу зачарованно уставился на голубую планету, рассматривал через окно ее очертания. Какой же это сложный мир. Даже Китай никто не в состоянии понять. А если прибавить весь остальной мир…

Два друга пили вино и наблюдали за вырастающей за окном планетой.

Чжоу налил еще по бокалу. Они сидели у окна и разговаривали о былых временах. Через некоторое время Чжоу снова предложил поиграть в древних поэтов. Та Шу выпил уже достаточно, чтобы согласиться, предупредив приятеля, что будет придерживаться лаконичного стиля, который развил в Антарктиде и который хорошо ему послужил, по крайней мере, пока он совсем не покончил с поэзией.

Та Шу задумался и что-то написал. Когда Чжоу Бао попросил его прочитать, он продекламировал:

 
Холмы белеют, и чернеют небеса.
Меж ними что лежит – не описать.
 

Чжоу наклонил большую голову, так что она, казалось, вот-вот скатится с плеча.

– Может, тебе следует задуматься над тем, что краткость была присуща твоему стилю в середине жизни. В юности ты был цветист, как Хань Юй. В зрелом возрасте стал краток. Может, пришло время подумать над конечным стилем?

Та Шу кивнул, размышляя. Хотя он не думал об этом в таких терминах, но вдруг его осенило, что Бао может быть прав. Несомненно, в последнее время у него возникали порывы писать стихи.

Чжоу прочел свой вариант:

 
Под звездами, что с детства душу грели,
Сидели мы, на мир смотрели.
Там жизни долгие, далекие планеты.
Года их всех уносят, как кометы.
В одно ты можешь верить точно,
Найдешь свой дом ты днем и ночью.
И даже если на Луне ты будешь,
Свой дом ты не забудешь.
 

Для слова «дом» он использовал слово лаоцзя – дом предков, место, откуда ты родом. Дом твоего сердца.

– Отлично! – сказал Та Шу. – Ты и сам теперь поэт.

* * *

Позже, когда Та Шу готовился ко сну, но еще до того, как комната начала вращаться в центрифуге, в дверь постучал Чжоу.

– Новые сведения, – сказал он, приподнимая запястье, чтобы продемонстрировать браслет. – Только что прямо в центре нашего комплекса на Южном полюсе высадились американцы. Говорят, хотят построить ретрансляционную вышку на Пике восьмидесяти одного процента вечного света.

– И это как-то помешает нашей деятельности?

– Нет, это как раз за пределами зоны нашего строительства.

– Тогда, может, и ничего страшного.

– Интересно, не связано ли это с исчезновением твоего американского знакомого?

– Понятия не имею, а ты как думаешь?

– Думаю, что все это связано.

– И тебе придется поехать на Южный полюс, чтобы с этим разобраться?

Чжоу Бао посмотрел на него.

– Нам обоим придется. Тебя там тоже хотят видеть, из-за того, что ты провел много времени с американцами в Антарктиде.

Та Шу вздохнул.

– Могу я хотя бы совершить свой обычный моцион перед отъездом?

– Да. Завтрашний поезд отходит в три. Завтра утром тебя сопроводят, чтобы ты совершил свою прогулку, посвященную фэншуй.

Та Шу 3

yuèliàng rén

Юэлян жэнь

Лунный человек

Друзья мои, похоже, на Луне происходит сейчас много таинственного.

И, как сказал мой друг Бао, все это связано. Вероятно. Но я уже начинаю в этом сомневаться. Хотя события развиваются очень быстро.

Вот что происходит, когда фабрики строят фабрики. В лунных породах много металлов и безграничное количество кремнезема. А на Пике вечного света всегда в достатке солнечной энергии для извлечения и переработки этих материалов. Большую часть работы делают компьютеры, 3D-принтеры и роботы-сборщики, (а люди, как обычно, исполняют роль смазки в местах трения,) а люди следят чтобы все механизмы работали. При помощи машин здесь вырыли подземные помещения и наполнили их воздухом. Добыли минералы и построили механизмы, а потом привезли углерод и азот, вырастили в теплицах растения, пригодные в пищу, и древесину для внутреннего строительства. Чем больше мы строили, тем быстрее наращивали темп, как обычно и происходит.

Конечно, для этого процесса требовалось привезти с собой много всего – настоящую смазку, пластмассы и другие получаемые из нефти материалы, а также много прочих нужных элементов, не существующих на Луне, включая почти весь углерод и азот, необходимые для жизни. Нам пришлось отправить сюда массу всего, а это означало усовершенствование космических полетов.

Увы, нет более удобного способа доставить что-либо с Земли, кроме как на ракетах, но можно построить эти ракеты на Луне, отсюда их проще запускать, чем с Земли. Если перемещать материалы, а не людей, можно создать большие грузовые корабли и запустить их на полустабильных орбитах в форме восьмерки между Землей и Луной. Шаттлы могут перехватывать их и перевозить грузы с этих больших кораблей, таким образом минимизируются затраты на транспортировку. Без людей на борту ракеты будут проще и дешевле, можно придать им более высокое ускорение. Таким образом, роботизированные космические перевозки ускорили заселение Луны.

И все это привело к впечатляющим результатам, таким как огромный комплекс на южном полюсе и вереница поселений в зоне либрации.

* * *

Сейчас я как раз покинул одно из таких поселений в кратере Петров, чтобы выйти на поверхность Луны. Для этого мне пришлось надеть скафандр, я вышел через шлюз и теперь гуляю по поверхности Луны. Я впервые хожу прямо по Луне. Могу заверить, на редкость странное ощущение!

Снаружи сейчас день. Мне сказали, что это лунное утро, между зарей и полуднем. Тени черны, но не совсем угольно-черные, солнечный свет отражается от других поверхностей и слегка высветляет тени, и по вариациям черного и серого в тени я могу составить представление о форме холмов. А там, где поверхность освещена, все очень ярко. Мы находимся примерно на двадцати градусах широты, и солнце довольно высоко над горизонтом.

Лицевой щиток скафандра затемнен, чтобы солнечный свет не повредил глаза. Не знаю, как бы все вокруг выглядело, если бы не затемнение. Его можно регулировать, так что давайте уберем его и посмотрим. Ого! О да! Затемнение оказалось гораздо сильнее, чем я предполагал. Наверняка еще и поляризованное. А сейчас я вообще ничего не вижу. Я ослеплен. Без затемнения все вокруг просто взрывается светом. Я даже в тени ничего не вижу. Как будто солнце – это бог, ударивший меня световым жезлом за то, что посмел на него посмотреть. Ух ты!

Я снова вернул затемнение, но придется подождать, пока расширятся зрачки. Наверное, они пытались полностью схлопнуться! Интересно, возможно ли это. Теперь все стало контрастным. Никаких оттенков серого, лишь резкий белый цвет, а там, где его нет, зернистый черный. Я больше не вижу звезд. Небо даже черней теней на поверхности. Только резкие контрасты. Черный и белый. Черный – как вороново крыло, поглощающее весь свет. Такое впечатление, что я сошел с ума или у меня был инсульт. Но это всего лишь контакт с реальностью. Потрясающий контакт – сплав восторга и ужаса.

В Китае в список семи эмоций[3]3
  В китайской медицине принято выделять семь эмоций: радость (си), гнев (ну), печаль (ю), задумчивость (сы), скорбь (бэй), страх (кун) и испуг (цзин).


[Закрыть] это сочетание не входит, но мне кажется, я могу понять, что это такое. Высокое и подлинное чувство – дух перед лицом чистой материи, в понимании Гегеля.

Под моими ногами белая поверхность, то здесь, то там проступают тени от скал. Зрение возвращается. Камни лежат на покрывале из белой пыли, похожей на снег или лёсс[4]4
  Лёсс – осадочная горная порода, состоящая из очень тонких пылевидных частиц, обычно светлого цвета.


[Закрыть]. Камни рассеяны беспорядочно, но их принесло не потоком, ледником или волной – вода в любом случае ни при чем. Это становится очевидным, стоит лишь оглядеться. Камни выглядят как-то неправильно. Никакая сила их не отсортировала, размеры совершенно разные – мелкие, большие и средние.

Их как будто сбросили с неба, и так оно и есть. Многие размером с кастрюлю или корзину, почти все похожи на грубо скругленные кубы, без острых граней, как в земных горах, где многие камни отколоты недавно. Здесь они не выветрены, а подвергались лишь воздействию солнца. Миллиарды лет дождей из фотонов, без защитного экрана из облаков или хотя бы воздуха, потихоньку откалывали края камней. Сглаженные фотонным дождем камни выглядят не так, как, например, под влиянием обычного дождя. Я вспоминаю эрозию скал в Сухих долинах Антарктики, где камни формировались с помощью наполненного песком ветра.

На эти же воздействовал солнечный ветер. И их здесь множество. Приходится через них переступать. В старых фильмах про астронавтов программы «Аполлон» это не очень заметно, но те астронавты, в точности как и я, старались не наступать на камни или вдавливать их в пыль.

Еще одно мое сходство с астронавтами «Аполлона» и всеми, кто ходит по поверхности Луны, заключается в том, что мне приходится подстраивать под гравитацию походку. Здесь все то же самое, что и в помещении, только тут я еще и в скафандре, то есть все-таки не совсем то же самое. На Луне я вешу около десяти килограммов, а скафандр с запасом воздуха – еще примерно столько же. Значит, около половины ощущаемого веса. Я чувствую себя очень легким. Я прыгаю. Ого! Осторожней! Как вы могли догадаться по изображению, я упал на колени. Но снова встать очень легко.

Э-э-э, погодите-ка… Не так-то легко! Непросто сохранить равновесие. Я должен восстановить его, подождите секунду. Это что-то вроде танцевальных па. Танец и есть – приходится подпрыгивать и всегда выставлять одну ногу вперед. Красота!

Я медленно разворачиваюсь в надежде, что восстановлю равновесие, если вдруг его потеряю, и замечаю, что холмы тоже выглядят странно. Они не тектонического происхождения, не результат воздействия дождя, рек, ледников или ветра. Они выглядят противоестественно. Как-то по-другому, хотя и не поймешь, что не так. Но противоестественность всегда пугает и кажется неправильной. Эти холмы сформировались благодаря метеоритам, врезающимся в Луну на космической скорости, большей, чем скорость приземления нашего быстроходного корабля.

Бум! Невероятный удар! Огромная масса камня испарилась и расплавилась, ее выбросило вверх и в стороны, и она упала вокруг места столкновения в форме кругов или овалов. В основном кругов. Для овалов удар должен быть скользящим. В общем, удар за ударом круги наслаивались друг на друга, как новые буквы поверх стертых старых. Более поздние удары, таким образом, пришлись не на твердые базальтовые или лавовые бассейны, а на ранние круги из осколков. Медленно, но неумолимо это сделало поверхность бугристой. Учитывая все это, она должна бы стать еще более неровной, но все это произошло давным-давно, и с тех пор солнце разломило камни на части, превратив их в бесконечный ковер пыли.

Когда я подпрыгиваю на этой пыли, то погружаюсь не глубоко. Видимо, она хорошо спрессовалась под влиянием лунной гравитации. Впервые высадившись на Луне, люди еще этого точно не знали. Астронавты с «Аполлона» могли утонуть и просто исчезнуть в мягкой пыли, как в зыбучих песках. Но не утонули. Ученые вычислили, что будет именно так, и решили провести эксперимент и выяснить, доверившись своим расчетам. А астронавты поверили ученым. Один из них сказал так: «Работая в этой программе, я действовал слегка опрометчиво». Слегка! Ха! Это ведь настоящее доверие по фэншуй! Мы каждый день вверяем свою жизнь геомантам.

Сегодня я взял с собой все необходимое для повторения еще одного эксперимента программы «Аполлон», о котором я знаю. На его проведение астронавтов, как говорят, вдохновил Галилей, предсказавший результат. Вот тут у меня обычный молоток и перо. Похоже на голубиное, маленькое. Я протягиваю молоток в одной руке и перо в другой и бросаю их одновременно. Ух ты! Ха-ха-ха, вы это видели? Поверить не могу! Наверное, никогда в жизни не видел ничего более странного. Они упали не очень быстро, что само по себе удивительно, но чтобы с одной скоростью? Молоток и перо? Я с трудом верю своим глазам! Подождите-ка, повторю еще раз. Сложно подобрать перо перчатками. Сплошная пыль. Ну вот, получилось.

Ого! И снова все повторилось. Одинаковая скорость. Теперь я уверен в том, что это особенное место. Я в вакууме. По правде говоря, это пугает. Представлял себе это место совсем по-другому. Не просто как в Синьцзяне[5]5
  Автономный район на северо-западе Китая с высокогорными хребтами и песчаными пустынями.


[Закрыть] или Тибете.

А теперь я снова пройдусь. Ого, глазам своим не верю! Мне хочется прыгнуть, и наверняка я смогу подпрыгнуть высоко. Ух ты! Попробую прыгнуть еще повыше, и еще разок. Я прямо как кролик, а то и кенгуру! Ха-ха-ха, простите, нужно взять себя в руки, но… Ха-ха-ха, ну ничего себе! Это не так-то просто. Прыг! На Луне так забавно! Но и страшновато! И вроде не должно быть смешно, но не могу удержаться! Не могу прекратить скакать! Да и зачем? Прошу меня простить, если я вдруг взлечу.

Когда я подпрыгивал, горизонт слегка смещался. Он такой близкий и такой неровный, что кажется, я могу заглянуть за горизонт, просто подпрыгивая! В поле зрения появляются белые вершины холмов за ближайшей тенистой впадиной, а потом снова исчезают, появляются и исчезают. Это так странно, ну до чего же странно!

Глава пятая

táo dào dìqiú shàng

Тао дао дицю шан

Побег на Землю

В тот же день Та Шу и Чжоу Бао сели на поезд и поехали на юг. Уставший после прогулки Та Шу задремал и проснулся, только когда поезд с шипением остановился в кратере Шеклтон. После станции Петров большой комплекс выглядел очень солидно. Чем-то напоминал земные торговые центры. Та Шу вспомнил, как станция Макмердо в Трансантарктических горах постепенно разрослась до большого города. Так и здесь. Шеклтон – это лунный Макмердо, а станции на периферии – как полевые лагеря.

Они обнаружили, что большинство тех, кто им встречался на станции, по-прежнему взбудоражены известием о высадке американцев на северной оконечности кратера Ибн-Бадж, на Пике восьмидесяти одного процента вечного света. Это было самое солнечное место, еще не занятое тем или иным строением китайцев, что, несомненно, и объясняло выбор американцев. Посадочный модуль представлял собой старомодный цилиндр, по сравнению с китайскими он выглядел массивным. Не считая радиооповещения диспетчерской космопорта по прибытии, американцы не связывались с китайцами до посадки. А после позвонили в администрацию, чтобы поздороваться и пригласить ее представителей обсудить цель своего прилета.

После смерти Чена Яцзу и возвращения на Землю партийного секретаря Ли Бинвэня местное руководство постоянно менялось. Вышло так, что именно инспектор Цзян Цзянго спросил Та Шу и Чжоу Бао, не хотят ли они нанести визит новоприбывшим американцам. Он упомянул старую дружбу Та Шу с Джоном Семплом, а Чжоу Бао лучше всех местных китайских дипломатов говорил по-английски.

– С удовольствием, – ответил Та Шу. – Хотя, сдается мне, Джон не будет руководить той американской станцией.

– Это не имеет значения, – сказал инспектор Цзян. – Все-таки будет лучше, если этим займетесь вы. Личные отношения всегда важны.

* * *

От Шеклтона до американского посадочного модуля, стоящего на внешней стороне кратера Ибн-Бадж, предстояла короткая поездка по гребню. Солнце, как обычно, висело низко над горизонтом. Американский посадочный модуль выглядел как раздутый цилиндр на коротких ножках.

Прибывший из китайского комплекса Та Шу не мог избавиться от мысли, что это транспортное средство – просто кроха, напоминание о спускаемых модулях «Аполлона», еще сохранившихся на другой стороне Луны. Эти же серебристые цилиндры американцев в ширину были почти такими же, как в длину, а под толстой ракетой торчали шесть ножек.

Чжоу Бао подвез их прямо к цилиндру и связался с американцами по радио. Дверь шлюза открылась, оттуда выдвинулась кишка и присоединилась к дверце их кара. Через образовавшийся туннель они вскарабкались в посадочный модуль. На нижней палубе их встретили рукопожатиями трое американцев, представились они как Смит, Аллен и еще один Смит из НАСА, Госдепартамента и Национального научного фонда. Когда все расселись, Та Шу спросил Смита из ННФ, знает ли он кого-нибудь из его знакомых по Антарктической программе США. Оказалось, что они оба знают нынешнего главу Антарктической программы, и Смит ввел Та Шу в курс текущих исследований.

Когда они покончили с этими маленькими дипломатическими любезностями, Аллен поставил на стол лунный глобус. Наверху находился южный полюс, красные точки на нем отмечали китайские поселения.

– Итак, мы вот тут, – сказал Аллен, указывая на синюю точку среди красных прямоугольников.

– Да, – отозвался Чжоу с легкой улыбкой, – мы заметили.

– Мы полагаем, что вы не будете возражать против нашего присутствия, – сказал Аллен. – По ряду причин нам необходима станция на южном полюсе.

– Кто угодно может строить поселения на Луне в любом месте, не занятом существующими поселениями, – ответил Чжоу. – По Договору о космосе. Китай его подписал и согласился со всеми условиями. Статья девять договора гласит, что если любая сторона, подписавшая договор, считает, что действия другого государства помешают ее мирной эксплуатации и использованию космоса, то она может потребовать обсуждения таких действий.

– Да, – согласился Аллен. – Вообще-то мы и сами хотели сослаться на эту статью. Мы намерены заняться геологоразведкой этой области. Но опасаемся, что ваши работы здесь помешают нашим научным исследованиям.

Чжоу кивнул.

– В договоре сказано, что вы можете потребовать обсуждения подобных действий или экспериментов. Так значит, теперь вы этого потребовали, я тому свидетель. Мы передадим ваше требование начальству, а оно все обсудит с руководством в Пекине. Это не займет много времени.

– Мы понимаем.

– А пока что мы тоже хотели бы взглянуть на ваше поселение на северном полюсе.

– Это зачем?

– Что ж, проблема все та же. Мы пытаемся определить происхождение и возраст льда в кратерах на обоих полюсах и тщательно сохраняем кратеры южного полюса в первозданном состоянии, пока не проведут соответствующие исследования. Но мы озабочены состоянием льда на северном полюсе, потому что, судя по наблюдениям с орбиты, вы пробурили все кратеры со льдом.

– Вам следовало бы построить базу и там, – предложил Аллен.

– Вероятно. Уверен, такая возможность рассматривается.

Все уставились на лунный глобус.

– Это будут решать в Вашингтоне и Пекине, – сказал Та Шу. – Так, может, расскажете подробнее, чем вы собираетесь заниматься на южном полюсе?

– Наша задача – за полгода установить радиопередатчики и изучить местность.

– Слишком много времени придется провести в таком ограниченном пространстве, – заметил Чжоу, осматриваясь. – Вы всегда желанные гости в наших многочисленных сооружениях.

– Спасибо.

– Вы сможете отправиться обратно на север, навестить своих?

– Когда пополним запасы топлива, мы сможем отсюда взлетать. Для этого нужно добыть воду и расщепить ее.

– Здесь большая часть кратеров нетронута, как я уже говорил, – сказал Чжоу. – Можем проводить вас к кратерам, которые мы разрабатываем, или снабдим вас льдом. Как пожелаете.

– Благодарю. Пока что нас время от времени будут посещать группы с севера, пополнить запасы и подменить исследователей.

– Вам непременно нужно посетить и нас.

– Спасибо. Для этого нам еще нужно получить разрешение.

– Конечно. Надеюсь, оно скоро последует.

– Я тоже надеюсь.

* * *

Во время короткой поездки обратно к оранжерее в кратере Шеклтон Та Шу и Чжоу Бао долго молчали. Когда они приближались к дверям гаража, Чжоу сказал:

– Они напрашиваются на осложнения. Не конкретно эти трое, а кто-то уровнем выше, в американском правительстве.

– Думаешь?

– Да.

– Но они их не получат?

– Именно. Никогда не давай противнику то, чего он хочет.

– Но если они и впрямь хотят осложнений, то они их получат. Стоит только сильнее надавить. Потому что в какой-то момент нам придется ответить. Ведь так?

– Представь, что твой трехлетний сын на тебя разозлился. Он кусается, брыкается, вопит. Если ты не будешь осторожен, он может пнуть тебя по яйцам, а это больно. Но если действовать осторожно, ты просто возьмешь его на руки, верно? Или позволишь немного себя поколотить, пока ему это не надоест. Так?

– Трехлетний? Серьезно? Америка теперь – что-то вроде трехлетнего божка? Это с ракетами наготове?

– Нет. Просто обычный ребенок. Три года, три сотни лет – никакой разницы, когда речь идет о Китае возрастом в пять тысяч лет. В пятнадцать раз старше этого ребенка.

– Но не обычного ребенка.

Чжоу Бао ненадолго задумался.

– Возможно.

– Ты не можешь их принизить, просто обозвав детьми. В руках американцев до сих пор семьдесят процентов всего мирового капитала, – сказал Та Шу.

– А что такое капитал?

Та Шу удивленно уставился на Чжоу.

– Деньги?

– А что такое деньги?

– Сам скажи, – ответил Та Шу.

Чжоу засмеялся.

– Не могу! Это заняло бы слишком много времени. Даже если бы я знал. А я не знаю. Знаю только, что все это гораздо загадочней, чем я когда-то думал. Деньги, капитал – это лишь способ организации работы. А реальна только работа. Остальное – загадка. Представь, что каждый раз в разговоре ты заменяешь слово «деньги» на «доверие». Вот, я заплачу тебе десять единиц доверия. – Он посмотрел на Та Шу и улыбнулся. – Неплохая сделка!

Он поставил вездеход в гараж Шеклтона. Когда они вышли через внутренний шлюз в обеденный зал оранжереи, Та Шу сказал:

– Американцы могут надавить сильнее по поводу исчезновения Фредерикса, хотя бы для того, чтобы поставить тебя в неловкое положение. И ведь он не мог просто исчезнуть! Кто-то из наших должен знать, где он.

– Подковерная борьба бывает очень яростной.

– А если ее решат прекратить на самом верху?

– Борющиеся организации иногда притормаживают в надежде на то, что первый удар начальства примет на себя соперник. А первый удар частенько бывает самым сильным.

* * *

Когда они вернулись в оранжерею и приступили к трапезе из риса с овощами, к ним подошел худой мужчина с уверенной лунной походкой. Чжоу Бао пригласил его сесть.

– Цзянго, уверен, вы слышали о Та Шу. Он прилетел из Китая, чтобы записать очередную программу о путешествиях. Та Шу, это инспектор Цзян Цзянго. Он тут всем командует, возглавляет оперативную группу по координации лунного персонала. Вроде так это сейчас называется?

Цзян мрачно кивнул.

– Я всего-навсего полицейский, и только. Возможно, я и был кем-то вроде окружного наместника, но все изменилось.

– Прямо как судья Ди[6]6
  Судья Ди – главный герой повестей Роберта ван Гулика, наместник в различных городах и округах Древнего Китая (в те времена наместники сочетали в одном лице функции законодательной, исполнительной и судебной власти).


[Закрыть], – сказал Чжоу. – Цзянго прославился тем, что раскрыл самые странные преступления. Информационное бюро писало об этих делах в «Вестнике южного полюса». Дело о запертом шлюзе, проблема клетки Фарадея[7]7
  Клетка Фарадея – устройство для экранирования от внешнего электромагнитного излучения. Обычно представляет собой клетку, выполненную из токопроводящего материала.


[Закрыть] и так далее.

– Добрые старые времена, – без особого энтузиазма согласился Цзян.

– Вы здесь давно? – поинтересовался Та Шу.

– Пожалуй, слишком давно. Сначала я думал, что останусь на полгода, а теперь в общей сложности уже почти четыре с половиной года, больше восьми сроков.

– Мы с Цзянго соревнуемся – кто дольше проживет на Луне, – сказал Чжоу. – Итак, станцию построили. И что теперь?

– У нас проблема, – сказал Цзян. – Даже парочка. И думаю, вы можете разобраться с обеими.

– Чем мы можем помочь?

Цзян щелкнул по браслету, и тот загудел почти на инфразвуковой частоте – звучание клетки Фарадея, накрывшей их куполом, обрезающим любое электромагнитное излучение. Та Шу слышал о таких программах для личного использования, но никогда прежде не видел в действии, и ощущения ему не понравились.

– Опытный образец, – объяснил Цзян и взглянул на запястье Чжоу – тот с готовностью показал ему руку. – Ну вот, мы под зонтиком. Слушайте, я нашел этого пропавшего американца, которого подозревают в убийстве Чена.

– Друг мой! – воскликнул Та Шу.

– Это же хорошо, верно? – спросил Чжоу Бао.

– Хорошо, но ничего хорошего, – ответил Цзян.

– Почему? Кто его забрал? – спросил Та Шу.

– «Красное копье».

При этих словах Чжоу нахмурился, а Та Шу непонимающе покачал головой.

– Это сверхсекретное крыло военной разведки. Возможно, вместе с армейскими стратегическими силами или людьми из программы «Центр неба». На кого бы они ни работали, они всегда действуют напористо.

– Мятежные руководители, – добавил Чжоу, и Та Шу кивнул.

Мятежными руководителями называли чиновников, которые якобы взбунтовались и перед лицом всего мира совершили какую-то явную глупость и провокацию. Высшее руководство открещивалось от них, но втайне одобряло их действия в качестве предупреждения противнику. Позже «мятежных руководителей» либо приносили в жертву, либо награждали, в зависимости от конкретных обстоятельств. Мысль о целом подразделении таких комедиантов вселяет ужас, хотя и не удивляет.

Цзян понял, что Та Шу знаком с этой тактикой, и продолжил:

– Похоже, «Красное копье» проталкивает на Луну военных. Я даже не знал, что они уже здесь, но, видимо, кое-кто прибыл под видом инженеров. Они и забрали американца из больницы. Мы наткнулись на него, идя по их следу, и забрали у них американца. Так что ситуация напряженная.

– Это они подставили Фредерикса? Они убили Чена?

– Вполне возможно. Либо они, либо аналогичная группировка из какой-то другой структуры сил безопасности. Здешнего политического руководителя, комиссара Ли, сразу же после нападения отправили домой. Два человека, которые присутствовали вместе с ним на встрече американца и Чена, исчезли, стоило им только покинуть комнату. Их нет ни в одной базе данных, даже на камерах слежения, хотя это невозможно. Лишь несколько человек видели их во плоти. Это очень похоже на почерк «Красного копья».

– Но зачем убивать Чена? – спросил Чжоу.

– Пока не знаю. Но Чен Яцзу стойко противился военному присутствию на Луне. Уже и этого достаточно для того, чтобы от него избавиться. К тому же шифрованный телефон, который Фредерикс привез Чену, видимо, служил для связи с кем-то из Политбюро. Я по-прежнему пытаюсь выспросить у швейцарской компании, кто был на другой стороне линии, но вы же знаете, как Швейцария оберегает частную жизнь. Однако мы отследили записи компании о перевозках и выяснили, что тот аппарат отправлен в Постоянный комитет Политбюро КПК в Пекине. Наверное, мне стоит взглянуть на это дело под другим углом, чтобы найти еще какие-то сведения о телефоне. Сейчас я разбираюсь в биографии Чена – где и с кем он работал, может, это приведет к тому, кто хотел бы заставить его замолчать.

Чжоу кивнул, признавая, что инспектор взял правильный след.

– Так как же вы нашли американца? – спросил он.

– Как только мы выяснили, что здесь поработала группировка «Красное копье», то решили арестовать их за использование фальшивых документов. Мы хотели вытурить их обратно на Землю, где им и место, если им вообще есть где-то место, и тут прямо в их жилище наткнулись на американца. Теперь придется действовать быстро, иначе лидеры «Красного копья» в Пекине могут обойти нас и убедить пекинское руководство вернуть им американца. А мне не хочется, чтобы мое начальство на Земле велело сделать то, чего я делать не желаю. Так что безопаснее всего как можно скорее отправить его с Луны. Но трудновато будет устроить все на пропускном пункте, никого не подмаслив.

– И как мы можем быть полезны?

– Двумя способами. Во-первых, я хотел бы спрятать этого человека и побыстрее его спровадить. Ну, вы понимаете. – он посмотрел на Та Шу. – Вы знаменитость и часто путешествуете вместе с помощниками. Может, вы решили бы вернуться в Пекин пораньше и забрать американца как члена своей группы.