Текст книги "В полночный час"

Кимберли Рэнделл
В полночный час

Моему замечательному сыну Джошуа Джозефу Рэнджелу.

Мамочка тебя любит!

Пролог

Эта кровать специально предназначена для греховных утех, промелькнула мысль у Вероники Пэрриш. Ей нужно развернуться и удрать из этого антикварного магазина. Ведь ее совсем не интересовали развлечения такого рода.

Обыкновенный отдых больше устраивал Веронику – просто хороший, крепкий ночной сон.

И пока девушка внимательно рассматривала кровать из красного дерева с легионом резных сатиров в изголовье, ей стало ясно, что спать в этой кровати придется очень мало. У Вероники совершенно не было времени на любовные приключения. Она училась, подрабатывала в двух местах, и ей с трудом удавалось найти время, чтобы поесть и поспать. Впрочем, увлекаться едой девушке не следовало. При росте в метр семьдесят и весе шестьдесят три килограмма ей вполне можно было пропустить несколько обедов или по крайней мере поменять свою любимую пиццу на один из тех салатов, которые продавались в гастрономе университетского городка. А что касается сна… Вероника подавила зевок. Неплохо бы сейчас поспать…

Девушка отошла от небольшой, но изящной медной кровати, которую уже осмотрела, прошла мимо продавца и направилась по коридору из мебели и ящиков назад, к кровати королевских размеров, стоявшей в дальнем углу торгового зала.

– Хороший выбор, – сказал продавец, появляясь у нее за спиной. – Эта кровать поступила к нам всего несколько дней назад с распродажи имущества. У меня еще даже не было возможности почистить ее и поставить на более видное место в зале. Но она все равно прекрасна, не так ли?

– Да. – Вероника, затаив дыхание, протянула руку к кровати. Она провела кончиками пальцев по одной из четырех резных стоек и стерла серебристый налет пыли. Дерево, казалось, сразу же потеплело от этого прикосновения, и странная дрожь пробежала по телу девушки.

– Ее сделали в тридцатых годах прошлого века, – пояснил продавец. На его щеке красовалось пятнышко горчицы – свидетельство прерванного обеда.

Вероника взглянула на часы. Она раздумывает, покупать или не покупать кровать, уже целых пятнадцать минут. При ее распорядке дня решение надо принимать сейчас или никогда.

По утрам Вероника разрывалась между работой на полставки в бухгалтерской фирме «Ландри и Ландри» и занятиями в Юго-Западном университете Луизианы, где она училась на экономическом факультете. Вечера девушка проводила в библиотеке, подрабатывая ассистентом, а затем отправлялась в свою небольшую квартирку. У нее просто не было времени на покупки, а тем более на колебания.

Эта кровать-чудовище займет половину ее квартиры. Слишком большая и слишком дорогая, подумала Вероника, взглянув на ценник. Девушка уже выделила более скромную сумму на покупку и поэтому обратила свой взор на изящную медную кроватку, которую рассматривала чуть раньше. Вещь казалась милой и удобной.

«Скучная», – прошептал внутренний голос…

Хорошо, может быть, и так. Но во всяком случае, скучное, по ее мнению, все же лучше, чем смелое и возмутительное, а именно такой и была дорогая старинная кровать.

Вероника снова уставилась на огромное изголовье; резные сатиры тоже внимательно рассматривали ее, буквально пронзая своими взглядами. Четыре массивные стойки поднимались, казалось, к самому потолку. По необычности и безупречной крепости чувствовалось, что это кровать мужчины – подавляющая и доминирующая.

И очень удобная. Вероника представила, как она раскинется на матрасе, окруженная такой массой дерева и… прочности. Она снова прикоснулась к стойке кровати и ей почудился странный плавный шепот.

Возьми меня к себе домой…

Этот шепот был не просьбой, он был приказом. Казалось, будто у кровати было свое собственное мнение, которое она во что бы то ни стало стремилась навязать девушке.

Правильно.

Вероника отдернула руку и нервно усмехнулась. Это все от недосыпания. Слишком много ночей Вероника посвятила учебе, забываясь в коротком чутком сне на потертом диване в комнате отдыха в библиотеке. Девушке во что бы то ни стало нужна была кровать, потому что ее собственная пришла в полную негодность на прошлой неделе. В тот день соседские трехгодовалые близнецы использовали постель Вероники в качестве батута. Всего несколько прыжков – и пружины вылезли, рама треснула и кровать испустила свое последнее дыхание.

Теперь или никогда.

Девушка снова внимательно осмотрела прочную раму, резные стойки и изголовье с фигурами сатиров. Эта кровать определенно предназначена для греховных утех!

Вероника нахмурилась. Творения такого рода заставляли задумываться о страстных поцелуях и вызывали к жизни эротические фантазии, в которых она уж точно не нуждалась. У Вероники Пэрриш не было времени для таких глупостей. В течение двух месяцев ей следовало думать только о своем дипломе. Она слишком напряженно работала, чтобы позволить чему-либо отвлечь ее.

«Опомнись, Ронни! Это всего лишь кровать, а не смазливый партнер, с которым ты хочешь провести небольшое исследование своей женской сексуальной привлекательности. Боже, ведь это просто мебель!»

– Она изготовлена настоящими мастерами своего дела, – гордо заметил продавец. – Все сделано из цельного дерева. Будьте уверены, здесь нет ни одной досочки.

Внимание девушки снова переключилось на ценник.

– Ее цена немного больше, чем я собиралась потратить.

– Если вас смущает цена, то у меня есть двуспальная кровать из вишневого дерева в дальнем углу зала. Она проста, изящна и стоит вполовину меньше. Или вот прекрасная небольшая медная кровать. Какая-нибудь из них, возможно, окажется более подходящей для вас.

Подходящая. Это именно то, что было нужно Веронике. Она всегда делала хороший, рациональный и подходящий для нее выбор. Вероника никогда не выбирала что попало.

Девушка снова погладила дерево кончиками пальцев и сразу же почувствовала, что к ней вернулось странное покалывание. Оно находило все важные точки ее тела – чувствительные раковины ушей, ямочку у основания шеи, нежные соски, пупок, подколенные ямочки и своды стоп, – вызывая невероятно тревожные, совершенно незнакомые ощущения.

Эта кровать явно не подходила для женщины, сосредоточившей свои мечты на образовании и получении профессии, особенно для дочери ультраконсервативного мэра одного из городов Луизианы. Тем более что Вероника должна будет потратить на эту вещь деньги, доставшиеся ей тяжелым трудом.

Именно это сказал бы и ее отец, будь он здесь. Мать назвала бы такой поступок возмутительным. Родители в один голос стали бы взывать к ее чувству ответственности. Именно так они и поступили, когда Вероника заявила о своем желании получить диплом экономиста в университете, располагавшемся за сто пятьдесят миль от ее родного города.

Нельзя сказать, чтобы родители девушки не любили экономистов. Если бы Вероника была юношей, то они бы поцеловали ее и пожелали всего хорошего.

Мужчины становятся хорошими экономистами, а женщины… Из них, по мнению отца девушки – и в полном соответствии с его политической платформой, опирающейся на возврат к традиционным ролям мужчин, женщин и семьи в обществе, – получаются хорошие жены и матери с покладистым характером.

Он бы посоветовал Веронике взять медную или белую плетеную кровать, то есть нечто более… женственное. Смиренное и мягкое, а не смелое и возмутительное. Кровать женщины, а не мужчины.

– Я возьму ее, – с улыбкой сказала девушка. – Вот эту.

Глава 1

Валентин Тремейн любил женщин.

Было что-то особенное в мягкости женской кожи, в блеске волос, в теплом, мускусном аромате, неповторимом для каждой женщины. Неповторимы и походка, и манера речи, и улыбка.

Ах, женщины!..

Эти создания посланы нам с небес. Высочайшее творение Бога с целью превзойти все доставляющие удовольствия пороки дьявола. Вместо пищи – восхитительные прелести. Вместо виски – тепло и утешение. Вместо наркотиков – поклонение идеалу.

Женщины!..

Низкие и высокие, миниатюрные и полногрудые, робкие, как летний дождь, и смелые, как удар грома. Валентин восхищался всеми независимо от их особенностей.

Он не проявлял никакого особенного предпочтения, когда дело касалось женщин. В этом Тремейн был похож на своего отца и всех остальных предков по мужской линии. Женщины были невероятно привлекательными для Валентина независимо от того, были они черноволосыми красавицами, ангелами с золотистыми локонами или рыжеволосыми искусительницами. Он в равной степени воздавал должное как им, так и многим, многим другим.

Валентин никогда не хвастал своими победами и не принимал в подарок женское тело как нечто само собой разумеющееся. И только по этой единственной причине очарование этого человека было просто феноменальным.

Он любил женщин, и они любили его.

И поэтому Валентин ничуть не удивлялся своему мгновенному и довольно бурному чувству, когда какая-нибудь женщина попадала к нему в постель. Женщины довольно долго делили эту постель, а также его безудержную и пылкую страсть, в которой он никогда не терпел неудач.

Но Валентин был поражен тем, что она даже не взглянула в его сторону. Он предвкушал, как девушка ляжет и вытянется рядом с ним, начиная с того самого момента, как сегодня вечером она вошла в комнату. Валентин ждал этого каждую ночь в течение недели, с тех пор как эта прелестная женщина пришла в пыльный старый антикварный магазин, чтобы освободить его, и судьба свела их вместе.

Он определенно горел желанием выразить ей небольшую признательность. А возможно, и более горячую благодарность, усмехнулся Валентин, бросив быстрый взгляд вниз на очень выдающуюся и самую привлекательную часть своего тела.

Отдыхая на кровати в своей обычной непринужденной позе, он наблюдал, как девушка сняла мешковатую футболку, туфли и стащила с себя облегающие брюки. Потом она надела футболку еще большего размера, которая поглотила плавные изгибы тела и большие красивые груди. В этом наряде Вероника выглядела еще моложе и беззащитнее.

Валентин считал, что девушке было не меньше двадцати пяти лет, и она, несомненно, очень опытна в искусстве любви. Этот секрет ему открыло не прелестное тело Вероники. Это чувствовалось в ее изящной и сексуальной походке, в том, как она убирала в комнате и готовила себе ужин. В ее исполнении повседневная работа выглядела невероятно возбуждающей. Казалось, будто девушка знала, что он наблюдает за ней.

Несомненно, она знает, сказал себе Валентин, когда Вероника собрала свои длинные огненные волосы, чтобы стянуть их в хвостик. От этого движения ее большие груди поднялись и хлопчатобумажная футболка плотно обтянула их. Валентин чуть не застонал, однако прикусил язык, решив сохранить свою энергию для более приятных вещей, которыми займется, как только девушка присоединится к нему.

Сегодняшний вечер все равно сменится ночью. Всю прошлую неделю Вероника каждую ночь засыпала за столом, а перед ней лежала кипа учебников. Девушка упорно занималась в течение нескольких часов перед тем, как на нее нападал сон. Тогда она опускала голову на сложенные руки и закрывала глаза.

Валентин внимательно следил за девушкой, пока часы не пробивали полночь, позволяя ему подойти к ней. Он испытывал сильное искушение прикоснуться к Веронике. Валентин много раз протягивал руку, но сдерживал себя, сам не зная почему, и предпочитал просто подоткнуть одеяло вокруг ее тела, чтобы уберечь от ночного холода.

Он мог бы сделать с ней все что хотел. С такой чувственностью девушка должна просто ожить в его руках, и Валентин страстно желал этого. Он провел минувшие полтора столетия то в одном гниющем доме, то в другом, и некому было согреть кровать и его самого… Наконец несколько недель назад Валентин попал в магазин, расположенный на городской окраине. И конечно, в тот же день все и случилось. Он был чем-то большим, чем просто игрой женского воображения, шепотом в ухе и невидимым прикосновением к ее бледной коже. Однако Валентин был там, и Вероника его почувствовала.

И все его старания напрасны. Женщина, работающая секретарем в адвокатской конторе и занимающаяся составлением реестра недвижимости, оказывается, очень занята. Как только Валентин узнал это, он немедленно прекратил свои заигрывания. Несмотря на отчаяние, у него были свои принципы. Именно поэтому Валентин разрешал этой красивой и свободной женщине, находившейся в его руках, хорошо выспаться в течение всей прошлой недели.

Но дальше так продолжаться не может. Сегодня вечером она придет к нему, позовет, и лишения закончатся.

Но несмотря на все фантазии Валентина и смелые мечты по поводу предстоящего вечера, он был совсем не готов к тому, что произошло на самом деле.

Вероника устроилась в центре огромной кровати Валентина, даже не удостоив его взглядом.

Конечно, она не могла его видеть, и Валентин сам давно согласился с тем, что он уже не тот человек, которым привык быть раньше. Теперь в зависимости от того, как кто-то оценивает сложившуюся ситуацию, он материализовывался в большей или меньшей степени. Валентин, конечно, выбрал бы первое, и его невыносимо раздражало, что женщина не уделяет ему ни капли внимания. Ведь хотя она и не может увидеть его, но зато может почувствовать!

События быстро развивались от плохого к худшему. Вероника отвернулась от него и потянулась за каким-то предметом, лежавшим на тумбочке.

Будучи большим любителем женщин и необычайно умудренным человеком в области предоставления и получения сексуальных наслаждений, Валентин научился оценивать разнообразные вкусы и желания женщин, попадающих к нему в кровать.

Но эта…

С возрастающим раздражением он наблюдал, как Вероника достала пиццу и банку содовой. Девушка открыла банку и потянулась за большим ломтиком непропеченного теста с сыром и соусом. Откусив от него солидный кусок, она принялась жевать с закрытыми глазами, медленно и чувственно двигая челюстями. Этот процесс, казалось, продолжался целую вечность; наконец Вероника проглотила пиццу.

То же самое с невероятным напряжением сделал и Валентин.

Затем, улыбнувшись, девушка отпила глоток воды и потянулась за пультом дистанционного управления. Включился телевизор, наполнив сумрачную спальню танцем цветных теней.

Так начался новый этап в полуторавековой жизни Валентина Тремейна после смерти – или новая и лучшая жизнь, как считал он сам.

Но его начали одолевать сомнения, особенно после того, как он понял, что впервые лежит в кровати с женщиной, которая совершенно не обращает на него внимания.

– Валентин, – прошептал он ей на ухо свое имя, уловив тонкий запах земляники и сливок. – Повтори, милая.

Она отмахнулась от него, как от надоедливой мухи. Валентин решил было обратиться к ней погромче, но потом сдержал себя – он ведь хотел не испугать, а соблазнить эту женщину. Однако ее это ни капли не интересовало. Она просто сидела рядом, ела, пила и смотрела новости. Тем временем Валентин мучился, сгорая от желания, и наблюдал за ней.

И хотя он всегда считал себя терпеливым человеком, довольно скоро ему пришлось убедиться, что из него получился очень, очень нетерпеливый дух.

Вероника положила в рот последний кусочек пиццы. Проигнорировав мимолетное чувство непомерной вины, она потянулась еще за одним ломтиком. Итак, теперь ей придется всю эту неделю на занятия бегать. А может, даже и месяц.

Внезапно крышка коробки захлопнулась в нескольких дюймах от ее пальцев. Холодок тревоги пробежал по спине Вероники, и ее сердце словно замерло на какое-то время.

Часы продолжали отстукивать секунды, и этот звук постепенно становился все громче. Тем временем девушка по-прежнему пристально смотрела на коробку с пиццей, словно та превратилась в живое, дышащее существо.

«Это Брэд Питт отправился на свидание и хлопнул дверью», – подумала Ронни.

Губы девушки изогнулись в слабой улыбке, и ей удалось судорожно вздохнуть. Порыв воздуха, решила она и пристально посмотрела на створчатые двери балкона. Двери были закрыты, потому что Вероника включала кондиционер. Она перевела взгляд на вентиляционное отверстие в стене. Розовая лента, привязанная к одной из планок решетки, висела неподвижно. Кондиционер перестал работать несколько минут назад.

Вероника осторожно приподняла крышку коробки и заглянула внутрь. Там лежали три ломтика пиццы. Девушка хихикнула – что же еще она предполагала обнаружить там? Вероника потянулась за одним из ломтиков.

И снова словно чья-то сильная рука резко надавила на крышку.

– Этого не может быть! – Девушка закрыла глаза, усилием воли заставляя себя глубоко и спокойно дышать. «Хорошо. Раз это случилось, то должно быть объяснение. Объяснение должно быть всегда. Подумай спокойно, хладнокровно и рассудительно. Твой девиз в течение последних восьми лет гласит: думать, а не чувствовать».

Вероника глубоко вздохнула, открыла глаза и снова попробовала достать пиццу.

Крышка коробки поднялась легко, и с губ девушки сорвался смешок. Так или иначе, но в ее комнате каким-то образом появился сквозняк и закрыл коробку. А ее изнуренное постоянным недосыпанием сознание завершило все остальное. Силой мысли невозможно поднять даже жалкую картонную крышку. Вероника просто переработала и устала.

Но сегодня вечером она довольно рано ушла из библиотеки… Вероника заснула во время пятнадцатиминутного перерыва и проспала целый час. Дельта, ночная библиотекарша, сжалилась над ней и отправила домой, строго-настрого наказав, чтобы девушка отдохнула.

– Если ты будешь продолжать работать до изнеможения, то состаришься раньше времени, милочка.

– А я уже старая, – сказала Вероника и подумала: «Или, во всяком случае, старше многих…» В свои двадцать шесть лет она была по крайней мере на четыре года старше большинства других студентов последнего курса университета. Хотя обучение на экономическом факультете длилось всего четыре года, Вероника не могла себе позволить все это время посвятить только занятиям. Она вынуждена была работать полный день во время летних каникул и подрабатывать во время учебы, чтобы оплатить свое обучение и проживание.

– Ты только на шаг отошла от колыбели, милая, – сказала ей Дельта. – Взгляни на меня. – Женщина нахмурилась, и на ее загорелом лице появилось множество морщин. – Столько морщин в шестьдесят четыре года – и все только потому, что я дремала в комнате отдыха библиотеки, когда мне нужно было мирно посапывать в собственной постели.

Этого довода оказалось достаточно, чтобы Вероника отправилась прямо домой.

Первая лекция у нее начиналась в восемь утра, но ей еще было нужно дописать несколько абзацев, чтобы пояснить свой выбор темы курсовой работы по человеческой сексуальности. Тем не менее она решила, что сможет заставить себя встать на час раньше и сделать это утром. Вероника больше ни о чем не хотела думать сегодня вечером, только немного послушать рок-н-ролл.

Заставив себя не обращать внимания на мучительное чувство вины, которое тянуло ее к сумке с книгами, девушка нажала кнопку на телевизионном пульте и включила музыкальный канал. Подпевая, она достала еще один ломтик пиццы. Никакие вызванные стрессом галлюцинации не смогут лишить ее наслаждения пиццей с двойной порцией сыра и острым соусом!

Хотя в действительности Вероника не ела настоящей хорошей пиццы с тех пор, как уехала из родного Ковенанта и от своей подруги Дженни, которая была дочерью владельца единственной пиццерии в городе. Они с Дженни подружились еще в детском саду, вместе провели школьные годы и вместе повзрослели, хотя ее отец никогда не одобрял этой дружбы. По мнению мэра Пэрриша, Дженни была диким ребенком и оказывала дурное влияние на его дочь.

Как ни странно, но именно Дженни вышла замуж и жила в Ковенанте с мужем и двумя детьми. А Вероника в это время находилась здесь, в Лафайетте, за сто пятьдесят миль от родного города, и все еще была одинока. Она сидела в грязной комнате и не имела ни времени, ни сил, чтобы убраться и вывести небольшое пятно от пиццы в середине кровати, которая определенно могла занять место в одном из рекламных каталогов «Повысьте качество своей жизни» на обратной стороне журналов «Космо» или «Мода».

Если бы ее сейчас могли увидеть родители!

Вероника впилась зубами в пиццу. Лицо мамочки расцветет всеми оттенками красного цвета, а у папочки, наверное, случится инфаркт. Он непременно составит официальное заявление, в котором будет утверждать, что поведение Вероники является следствием случайного ребячества, а не ее воспитания.

Но Веронику все это не беспокоило. Они не увидят ее, потому что, приверженные традициям, мэр Пэрриш и его очаровательная жена не навестят свою свободолюбивую дочь. Вероника променяла замужество и семью на учебу до поздней ночи и студенческие долги, свою обязанность быть послушной дочерью на самостоятельность.

И, конечно, она сделала свой выбор публично. Перед заполнившими церковь людьми, которые собрались посмотреть на венчание Вероники с Раймондом Кормьером, человеком мечты ее отца, начальником городской полиции и одним из преданных сторонников мэра Пэрриша…

Девушка снова откусила пиццу, переключила пару телевизионных каналов и, наконец, остановилась на старом черно-белом фильме.

На экране Ширли Темпл обнимала своего отца, которого не видела много лет. Чувство одиночества нахлынуло на Веронику.

Несмотря на разные взгляды и горькое прощание, она скучала по своим родителям. Слишком многое можно было сказать о преимуществе жизни в родном доме. Вероника обязательно ела бы три раза в день, никакие счета не беспокоили бы ее, и рядом всегда были бы два человека, которые любят ее, хотя и являются неисправимыми консерваторами. По крайней мере она была бы не одна.

Но чертовски много можно было сказать и о пользе независимости, несмотря на все ее трудности. Вероника ела и спала когда хотела. Она надевала рубашку, джинсы и кеды вместо ужасных «женских» платьев, сшитых для нее тетей Мейбл, и вообще делала все, что ей нравилось делать.

Улыбнувшись, девушка положила недоеденный кусок пиццы назад в коробку и вытянулась на кровати. Футболка закрывала бедра Вероники, мягкий хлопок нежно облегал ее ноги. Да, независимость имела свои хорошие черты. Это была ее квартира, ее кровать – во всей своей смелой и возмутительной красе, – и девушка собиралась сегодня ночью спать как убитая.

Неожиданно взгляд Вероники упал на коробку с пиццей. К ней сразу же вернулось чувство тревоги, и знакомый холодок снова побежал вниз по спине. «Просто сквозняк», – сказала себе девушка.

Она снова услышала мягкий жужжащий звук, похожий на слабый шепот. Шепот? Скорее всего муха или мошка. Вероника отмахнулась, затем взяла коробку с пиццей и положила ее в холодильник. «С глаз долой – из сердца вон», – сказала она себе.

Проверив двойную задвижку на входной двери, девушка выключила свет и забралась в постель, приготовившись расслабиться и посмотреть телевизор. Но она никак не могла устроиться поуютнее. То подушка лежала не так, как надо, то перекручивалась простыня, то ее ногам было неудобно. Вдобавок всякий раз взгляд девушки останавливался на том месте слева от нее, где недавно стояла коробка с пиццей. Даже самый последний клип модной группы голых по пояс музыкантов не смог отвлечь Веронику от этого происшествия.

Впрочем, этот случай она смогла бы легко объяснить, если бы была физиком или специалистом в области ракетной техники, а не студенткой экономического факультета.

Наконец Вероника поняла, что не в силах расслабиться, а тем более заснуть. Она выключила телевизор, зажгла настольную лампу и достала сумку с книгами, собираясь заняться своей курсовой работой. Вероника всегда быстро засыпала, выполнив домашние задания. Через полчаса курсовая работа будет готова, и она заснет крепким сном. Ну может быть, максимум через час.

– Вот тебе, Гайдри! – улыбнулась девушка, закончив изложение своей блестящей идеи. Потом она кратко записала еще несколько дополнительных мыслей – лучше иметь побольше информации, когда профессор будет спрашивать темы, – и ее глаза начали слипаться.

Пальцы Вероники ослабли, ручка выскользнула, и девушка снова легла на подушку. Ах… Спать в постели было гораздо лучше, чем горбиться над столом.

Ммм… Ее первая ночь в новой кровати. Она улыбнулась и закрыла глаза. Кровать была такой мягкой, такой теплой, она так приятно… щекотала?

Вероника с трудом открыла один глаз и посмотрела на свою руку. Рядом ничего не было, но все же девушка почувствовала, как что-то мягкое и легкое, словно перышко, движется по ее коже.

Вероника ощутила легкое покалывание в руке, и ее кожа покрылась мурашками. Неожиданно у девушки возникло такое чувство, что она в комнате не одна. Похожее Вероника испытала и в случае с коробкой пиццы – что-то было здесь в комнате рядом с ней, оно касалось коробки, дотрагивалось до ее тела… Или, может быть, это был кто-то…

Черт возьми!

Девушка натянула простыню, закрывая ноги и талию. Учебник, которым Вероника пользовалась при написании пояснения к теме курсовой работы, был открыт и лежал страницами вниз у нее на груди.

Глаза Вероники снова закрылись. В течение последующих пятнадцати минут грудь девушки мерно поднималась и опускалась. Так продолжалось до тех пор, пока кукушка на часах не возвестила о том, что наступила полночь. Ее громкое «ку-ку» начало свою атаку на генерала Дрему.

Вероника смутно вспомнила об учебнике, о разбросанных по кровати листах и подумала, что нужно обязательно встать. По крайней мере она должна убрать вещи и завести будильник. Упаковка ленча и выбор одежды могут подождать и до утра. Но для Вероники утра не будет, если она не заведет проклятый будильник.

Девушка хорошо понимала это, однако не смогла тут же подняться и решить возникшую проблему. Вся жизнь Вероники концентрировалась вокруг тщательно спланированного расписания – только так можно было выкроить время для занятий и двух работ, – но в данный момент для девушки, казалось, важнее всего было не открывать глаз и расслабиться в туманном блаженстве, окружавшем ее.

Прозвучало последнее «ку-ку», и комната погрузилась в священную тишину.

Полный покой окутал Веронику, расслабляя тело и снимая напряжение утомленного ума. Темнота пожаловала к ней, словно долгожданный друг, и девушка поплыла, погружаясь в крепкий сон.

Внезапно исчезло давление учебника на грудь, заставив ее снова вернуться на грань действительности – к жужжанию кондиционера и тиканью часов. Веронику охватило странное беспокойство, совсем не похожее на то, которое она испытывала раньше. Что-то было не так. Девушка поняла это даже раньше, чем почувствовала какое-то движение.

Она открыла глаза и увидела, как простыня медленно сползает с ее тела, обнажая ноги. Затем поднялся край футболки и скользнул вверх, открывая ее шелковые белые трусики, потом показалось несколько дюймов белой кожи, пупок, снова кожа, низ грудей. Соски девушки набухли, и материя зацепилась за эти затвердевшие бутоны.

У Вероники перехватило дыхание, грудь подалась вверх, и ткань плотно обтянула ее чувствительные вершинки. Девушка испытывала непередаваемое и тревожное ощущение – эротическое и запретное.

Но это просто невозможно!

Не веря своим глазам, она наблюдала, как ткань поползла выше по ее груди, обнажая розовые бутоны. Край футболки медленно понимался вверх, словно его тонкую ткань тянули чьи-то невидимые пальцы…

Вероника закрыла глаза.

Пицца!

Мамочка всегда говорила Веронике, что эта неполноценная пища дурно влияет на мозги и сторонники семейных традиций должны придерживаться хорошей, полезной домашней кухни. И вот это случилось. Она свихнулась. Простыня, как и ее футболка, не могли двигаться сами по себе. Ни в коем случае!

Вероника еще раз посмотрела вниз и замерла от ужаса. Ее футболка больше не двигалась по воле невидимых пальцев. Это были вполне реальные пальцы – длинные, тонкие и загорелые…

Невозможно!

Вероника снова зажмурилась. Этого не могло случиться. Мужчина не мог попасть к ней в кровать! Она заперла входную дверь и закрыла на задвижку двери балкона, а в ее маленькой комнате просто не было места, где бы можно было спрятаться. Разве только под кроватью, но девушка уже проверила там – по старой привычке, которую она выработала с тех пор, как стала жить одна. Вероника была в комнате совершенно, абсолютно и бесспорно одна.

Одна!

После такой долгой ободряющей мысленной проповеди девушка, конечно, поверила бы своим словам, но… Вероника все еще чувствовала легкое давление над левой грудью, а ткань ползла все выше и выше, увлекаемая сильной мужской рукой, которую она мельком увидела секунду назад.

За исключением легких прикосновений, Вероника не ощутила больше никаких признаков присутствия другого человека. Ведь кровать непременно должна была прогнуться под его весом! Более того, если бы кто-то лежал рядом, то девушка почувствовала бы тепло его тела, услышала бы дыхание, биение сердца – что-нибудь все равно бы выдало чужое присутствие.

– Невозможно, – прошептала она, и движение ее футболки тут же прекратилось.

Вероника резко открыла глаза.

Ничего. Она увидела только свою быстро поднимающуюся и опускающуюся грудь, валяющуюся рядом чистую простыню и темные тени по углам комнаты. Никого не было с ней в кровати, и никто не пытался укрыться. Вероника обязательно бы это заметила. Не слышно было скрипа пружин кровати и шелеста покрывал. Рядом с ней не было никаких следов и свидетельств присутствия постороннего. Ничего.

Никого.

И все же…

Соблазнительный аромат проник к ней в ноздри и дразнил ее чувства. В сочном и мускусном запахе чувствовался слабый привкус яблок. Девушке захотелось еще раз глубоко вдохнуть.

Ошиблась, решила Вероника, почувствовав на этот раз только запах сыра и томатного соуса. Не было никакого странного аромата. Просто галлюцинация. Она может свихнуться, если не начнет питаться правильно.

«Больше не буду есть эту ужасную пиццу», – пообещала себе Вероника, опустив вниз футболку и натянув на себя простыню. Галлюцинация. Ей просто снился сон, вызванный плохой пищей.

Довольно приятный сон, решила девушка через несколько минут, – ее тело все еще покалывало от ощущения скользящей ткани, движений рук, твердеющих бутонов груди.

Значит, в том, что говорят о неполноценной пище, съеденной на ночь, что-то есть. Неудивительно, что мамочка предупреждала Веронику о вреде такой еды…

Вероника глубоко вздохнула и поразилась своим ощущениям. Девушке никогда раньше не снились такие «приятные» сны. Предметом ее ночных фантазий обычно был компьютер с мощной программой обработки электронных таблиц, способной вычислять налоги в мгновение ока. Иногда Веронике снился сон, в котором она видела себя главой собственной крупной фирмы. Девушка сидела в роскошном офисе, на ней был сшитый по заказу деловой костюм, а под рукой находился мощный компьютер. В снах Вероники никогда не было мужчины с загорелыми руками и сильными ладонями, с которым она занималась бы запретными вещами. Мужчины отвлекали ее. У девушки не было времени на секс, а тем более на любовь, все ее мысли были сосредоточены только на занятиях и на работе. Обычно. До сегодняшнего дня.