Текст книги "Город без памяти"

Глава 8
Встреча в лесу

Они шли по лесу. Впереди рыцарь на единороге, затем Ирия с ребятами и воины. Сзади гнали длинную вереницу пленных пигмеев.

– Боюсь, что мы с каждым шагом удаляемся от цели, – сказал Пашка.

– На непонятном языке говорить запрещено! – раздался рядом голос.

Они увидели, что за ними шагает, как всегда жуя корень, предатель Вери-Мери.

– Еще тебя не хватало! – возмутился Пашка. – Отойди, а то я с тобой расправлюсь почище единорога.

– Что такое единорог, я не знаю, – ответил с достоинством маленький предатель. – Если вы имеете в виду удар, который мне нанесла рогатая кобыла, то она за это поплатится. Каждый поплатится, кто поднял на меня руку.

Вери-Мери грозно выпучил глаза и надулся, но все равно он был так мал, что его шевелюра еле доставала до плеча Алисы.

– Вы думаете, – продолжал Вери-Мери, – что если человек мал ростом, то большие могут его топтать? Это ошибка. Все великие люди были маленького роста. И знаешь почему?

– И знать не хочу, – буркнул Пашка.

– А ты слушай. Полезно. Маленького ребенка обижают большие дети, потому что они глупые и думают, что рост – это достоинство. А потом, когда маленький человек станет взрослым, он понимает, что вместо роста небо подарило ему ум. И с помощью этого ума он доказывает всем глупым великанам, что может укоротить их, как пожелает. Только для этого нужно терпение и еще раз терпение. Ты думаешь, мне не жалко этих пигмеев, которые так и не поняли преимуществ нашего малого роста? Жалко. Но в этом мире побеждает только сильный.

– Вери-Мери, – сказала Ирия, – вы мне надоели. И я боюсь, что Пашка сейчас вас побьет.

– Нельзя, – ответил переводчик. – Я под защитой знаменитого непобедимого поклона Левого Крота.

– А он будет только рад, – сказала Ирия.

– К сожалению, вы правы, – согласился вдруг переводчик. – До встречи.

И он исчез. То ли под землю провалился, то ли нырнул в листву.

Некоторое время они шли молча. Лес близко подступал к тропе. Листва смыкалась над головой. Что-то заставило Алису поглядеть направо – из переплетения сучьев на нее глядел человек.

На мгновение его лицо мелькнуло белым пятном в массе зелени.

Она хотела сказать об этом Пашке, но, как ни вглядывалась в чащу, ничего больше не увидела.

Процессия двигалась медленно, петляя между могучих стволов. Сзади доносился шум: говор, стоны пигмеев, крики воинов. Спереди мерно покачивались черные спины рыцаря и его охраны.

Единорог оглянулся, взглянул на Алису, и ей показалось, что он улыбается. Но не может же лошадь, даже рогатая, улыбаться.

Деревья расступились, впереди была просека. Она заросла кустами и тонкими деревцами, посреди нее тянулась проселочная дорога. Воины оживились, заговорили громче, даже олени пошли быстрее.

И тут Алиса снова увидела человека, который следил за ними.

Он сидел на толстом суку, нависшем над дорогой, совсем не таился, и даже странно было, что никто не догадался поднять голову и заметить его.

Человек улыбнулся Алисе, подмигнул и помахал рукой.

Он был совсем молодым, даже юношей. Одет в кожаную куртку и штаны, у него были длинные, до плеч, огненные волосы, зеленые глаза, и лицо его почему-то знакомо. Но почему Алисе может показаться знакомым лицо лесного человека на далекой планете?

Дерево осталось позади. Алисе хотелось оглянуться, посмотреть, что будет делать юноша дальше, но она не осмелилась, чтобы не привлечь к нему внимания.

Но оказалось, что юноша сам этого хочет.

Когда через несколько минут первые воины выехали на широкую пустошь посреди леса, заросшую редкими деревьями, меж которых рос тростник и кое-где поблескивала вода, юноша сполз с дерева, вышел из кустов и спокойно побрел навстречу процессии. Он шел, опустив руки, глядя в землю, будто ему было совершенно невдомек, куда он попал и с кем встретился.

Один из воинов поднял лук, но рыцарь положил руку ему на локоть, приказал подождать.

Юноша шел, не поднимая головы, пока не натолкнулся на дерево. Он потер лоб, удивленно поглядел на ствол, как лунатик, который гуляет во сне по крышам, затем побрел дальше, забрел в низину, не замечая, что идет по колено в воде, чуть не упал, поскользнувшись, выпрямился, остановился, оглядываясь, будто стараясь проснуться и понять, что происходит. Он стоял совсем близко от черного рыцаря, и тот окликнул его:

– Куда идешь, добрый человек?

Юноша поднял голову. Глаза его были пустыми. Что-то произошло с ним за те минуты, что Алиса не видела его. Ведь тогда он улыбнулся ей, он все отлично понимал. А сейчас он глупо моргал, глядя на рыцаря. Потом повернулся и пошел прочь.

– Бе-пе, – сказал воин.

– Вижу, – согласился Левый Крот. – Возьми его.

Воин на олене догнал человека. Преградил ему путь. Тот покорно остановился.

Воин вынул нагайку, слегка хлестнул ею юношу, и тот послушно, как корова, которую пастух погоняет домой, подошел к черному рыцарю.

– Стой! – приказал черный рыцарь. Потом наклонился в седле, протянул руку, сильно схватил юношу за подбородок и потянул к себе.

– Больно, – сказал юноша.

– Еще больнее будет! Ты чего притворяешься? Помник? Подглядчик?

– Может, и помник, – сказал старый воин. – Только он бе-пе. Я их навидался на своем веку. Вроде бы должны знать, куда нельзя соваться, а суются. Даже жалко.

– Ты себя жалей, а не других, – сказал рыцарь. – Свяжи его. И веди.

– Слушаюсь, – сказал старый воин. – А что с ним делать будем?

– Если не притворяется, отвезем в Город. На рынке он хорошо пойдет. Молодой, крепкий.

Старый воин спрыгнул с оленя и, вытащив из-за пояса веревку, быстро связал руки юноше. Тот безучастно смотрел на воина, будто и не замечал его.

Алиса хотела спросить черного рыцаря, что такое бе-пе. Это слово она слышала здесь уже не в первый раз. Но потом раздумала. Ведь здесь все знают, что означает бе-пе. А если Алиса не знает, это вызовет подозрение. Поэтому она не спросила.

Через полчаса дорога начала подниматься, лес поредел, и наконец впереди на вершине пологого холма показался замок. Высокая каменная стена окружала массивную башню. Башня была покрыта куполом, в котором виднелся большой разрез – от вершины до стены.

Когда процессия вышла на открытое место, рыцарь приложил к губам трубу, что висела притороченная к седлу, и затрубил. Тут же на стене появился человек и затрубил в ответ.

К тому времени, когда первые воины поднялись к стенам, ворота замка открылись и оттуда выехал рыцарь.

И тут Алисе показалось, что у нее двоится в глазах, потому что рыцарь, который выехал из замка, был точной копией рыцаря, который возглавлял процессию. Они были одинаково одеты, они ехали на одинаковых белых единорогах. И лица у рыцарей были одинаковыми.

– А я знаю, в чем разница, – сказал вдруг Пашка, который, как это часто бывает, угадал мысли Алисы. – У нашего левая нога босая, а у того – правая.

– Можно предположить, – добавила Ирия, – что если нашего зовут Левый Крот, то это…

– Правый Крот! – воскликнула Алиса.

Рыцарь услышал ее и резко обернулся.

– Слишком догадливая, – сказал он.

– Вы близнецы? – спросила Алиса.

– Я родился первым, – сказал Левый Крот.

– Не хвастайся, – сказал, подъезжая, второй рыцарь. – Хвастовство тебя когда-нибудь погубит. Ты забыл, что у меня первого прорезался зуб?

Рыцари поехали рядом.

Единороги сблизили головы, будто шептались о чем-то.

В воротах замка рыцари остановились, пропуская процессию, и Левый Крот сказал, словно представляя гостей:

– Этих мы отняли у пигмеев.

Он показал на Алису и ее друзей.

– Странные люди, – заметил его брат. – Бе-пе?

– Нет. Говорят, что поклоны издалека. Их корабль перевернулся на реке. Вели проводить их в верхнюю гостиную. Но глаз не спускай.

– А это?

– Это бе-пе, – сказал Левый Крот, глядя на юношу.

– Я бы сказал, что помник.

– Надо будет проверить.

Тут с ними поравнялись олени, груженные добычей.

– Мама будет рада, – сказал Левый Крот.

Больше Алиса ничего не услышала, потому что воины повели их внутрь, во двор замка, где возвышалась башня…

– Что она мне напоминает? – спросила Алиса вслух.

– Обсерваторию, – ответила Ирия.

Глава 9
История бандитского семейства

Отец близнецов, Старый Крот, гроза лесов, бандит и убийца, каких мало, в молодости был простым разбойником, таился со своей бандой в пещере на берегу реки. Однажды, преследуя оленя, наткнулся в лесу на бывшую обсерваторию. Он не знал, что это обсерватория, – на Крине уже двести пятьдесят лет не было ни одного астронома, но башня ему понравилась, потому что была просторной, с холма было видно далеко вокруг, и в ней была лишь одна дверь, которую легко было защищать. Года через два, после некоторых удачных набегов на деревни горбуна Таракана, что тянулись по тому берегу реки, и захвата купеческого каравана, Старый Крот смог обнести башню стеной, чтобы было где расположиться его воинам, устроить конюшни для верховых оленей и хранить добычу. А если у разбойника есть неприступный замок, как у настоящих баронов и знатных поклонов, то он уже не разбойник, а поклон.

Как-то Старый Крот был в Городе у моря. Он ездил на рынок рабов продавать пигмеев, пойманных в чаще. Там на улице он увидел носилки, в которых несли красивую девушку, дочь вкушеца храма святой Сороконожки. Потому девушку и звали красивым именем – Сороконожка. Крот поклялся себе, что эта девушка будет его женой. Поклялся, но никому, кроме ближайших соратников, не сказал об этом. Он умел ждать. И надеялся на Вери-Мери. Вери-Мери был тогда юным пигмеем, который попал в замок-обсерваторию мальчишкой, тихой проворной обезьянкой. Его бы продали, как и других лесных рабов, но хитрый мальчишка смог выбраться из подземелья, где его держали, хотя никто раньше этого сделать не смог, пробраться к самому Кроту, который, на счастье пигмея, был в тот вечер в отличном настроении, и сообщить, что знает, где хранится тайник племени Сухих сучьев. И не соврал.

Не было на всей Крине лучшего шпиона, чем пигмей Вери-Мери. Ну кто подумает опасаться грязного карлика, одного из тысяч городских рабов, что подметают улицы, трудятся в рудниках, вывозят нечистоты?

Вери-Мери познакомился с рабами в доме вкушеца храма Сороконожки и пронюхал, что Сороконожка собирается на Речной остров, к своей тетке, колдунье и прорицательнице Куке-Мокрице. Она отплыла на небольшом корабле с малой охраной, потому что стояли недели сбора урожая, и, как известно, пока урожай не свезут в закрома, в долине реки и на большом море устанавливается мир.

Но какое дело было бандиту Кроту до обычаев! Лес велик, он хранит свои тайны. Там пропадают люди, там живут страшные звери, там летают разумные говорящие птицы, там, в глубине чащи, лежит Убежище помников, которые крадут детей. Там есть страшные колодцы, из которых поднимается дух, одним дуновением своим превращающий человека в бе-пе, что значит «беспамятный, потерявший память».

Крот собрал свой отряд и на маленьких лодках, когда корабль Сороконожки пристал к берегу на ночлег, напал на ее охрану. Так Сороконожка стала его женой.

К несчастью для Крота, один из стражников Сороконожки остался жив. Утром он пришел в себя, выбрался из-под груды тел, брошенных на берегу, отыскал лодку и смог вернуться в Город.

Гнев вкушецов был ужасен. Ужасен был и гнев его Повелительства Радикулита. И хоть Вери-Мери успел предупредить Крота, что на него идет целая армия из города, Кроту пришлось плохо. Три дня продолжался штурм обсерватории. У Крота кончились стрелы и камни. Те из его людей, что еще оставались в живых, были ранены и так измучены, что не держались на ногах.

Правда, осаждавшие об этом не подозревали.

И когда во время последнего штурма погиб сам великий вкушец, его армия отступила. В том бою стрела попала Кроту в глаз, и он окривел. Но с невестой не расстался.

А что невеста? Она поплакала, погоревала, она еще ждала, что ее выручат. Но некому было ее выручать.

Через год она родила двойню – двух мальчиков, похожих как две капли воды. Они были такими одинаковыми, что даже Сороконожка путала их. Мальчики были ловкие, злые, жестокие, и отец специально приносил им из леса животных и птиц, чтобы они их мучили. Когда мальчики подросли, надо было дать им имена. И Сороконожка послала гонца с большими дарами к мудрецам в Город. Потому что только мудрецы знают значение имен. Но мудрецы испугались мести властителя и вкушецов и отказались дать братьям имена. Пришлось назвать их как отца. И близнецы стали Левым Кротом и Правым Кротом. А знаменитая колдунья Кука-Мокрица с Речного острова, которой отвезли хорошие дары, предсказала, что близнецы никогда не поссорятся и не разлучатся, если будут носить только по одному сапогу: Левый Крот – правый сапог, Правый – левый. Что и было сделано. Первое время мальчики часто простужались, потому что им приходилось ходить босыми на одну ногу даже зимой. Но потом привыкли.

А что касается шлемов, то у них своя история. Когда-то, совсем давно, когда давали имя Старому Кроту, мудрец вместе с именем продал его дедушке картинку, на которой был изображен крот. Однажды в лесу Крот увидел такого зверя. Но он не знал, что зверь зовется волком, потому что только мудрецы знают, как что называть. А они думали, что это животное называют кротом. Вот и стал Крот, и все воины Крота, и дети Крота носить на голове вместо шлемов волчьи головы, называя их кротовыми головами.

Так уж повелось, что все воины в замке, да и сам Старый Крот ездили на верховых оленях. А однажды случилось невероятное событие. Сороконожка гуляла как-то вечером с близнецами на зеленом склоне возле замка и услышала стон. Совсем человеческий.

И тут она увидела, как из леса вышел единорог.

Разумеется, госпожа Сороконожка слышала о единорогах и знала, что они живут далеко, за непроходимыми лесами, и людям показываются очень редко. А в неволе умирают. Даже у его Повелительства Радикулита Грозного не было ни одного единорога. Так что настоящего единорога Сороконожка не видела.

И вдруг – такая встреча.

Но встреча оказалась грустной. Когда госпожа Сороконожка и мальчики стояли в оцепенении, глядя на это чудо, женщина увидела, что по шее животного струится кровь.

Госпожа Сороконожка не знала, как помочь животному. Тут из леса выбежали два маленьких единорога на тонких ножках – видно, родились совсем недавно, даже ходить толком не научились.

Единорог, вернее, единорожиха, что оказалась матерью жеребят, сделала несколько неверных шагов и упала. Жеребята остановились рядом.

Тогда женщина подбежала к матери жеребят, вытащила платок, постаралась остановить кровь, но не смогла. И тогда губы умирающей единорожихи дрогнули. Губы шевелились беззвучно, Сороконожке казалось, что животное умоляет женщину не покинуть в беде ее детей, потому что она тоже мать и у нее тоже есть близнецы.

– Я обещаю тебе, – поклялась Сороконожка.

Со стены замка стражники увидели, что происходит внизу, и послали за хозяином. Вскоре прискакал Старый Крот. Он был удивлен не меньше жены и тут же приказал отнести тело погибшей единорожихи в замок, снять шкуру и сделать из нее чучело. Сороконожка не стала спорить, хотя ей было это неприятно. А жеребят старый бандит хотел тут же связать и отвезти в Город, надеясь, что ему за них много заплатят.

Сороконожка боялась перечить дикому мужу. Она знала, что спорить с ним – пустое дело. Поэтому она и не спорила, а тихонько делала так, как хотела. Когда ее муж приносил из леса животных и птиц и заставлял мальчиков мучить и убивать их, она, как только он уйдет, отнимала у мальчиков несчастные жертвы, выхаживала их и отпускала на волю. И объясняла близнецам, что животных надо любить. Потому мальчики росли двуличными. Когда нужно, они слушались отца, когда нужно – мать. Отца они боялись, потому что в гневе он мог жестоко избить, а мать по-своему любили – ведь она их кормила, ухаживала за ними, сидела рядом с их одинаковыми кроватками, когда они болели.

Когда их мать сказала мужу, что считает разумнее не продавать жеребят, а вырастить их для мальчиков, близнецы стеной встали на сторону матери. И перед бунтом в собственном семействе Старому Кроту пришлось отступить.

Так и росли молодые рыцари вместе со своими жеребятами.

Нигде единороги не живут в неволе, но в замке Кротов они чувствовали себя свободными. Они были братьями молодых рыцарей. И если хотели, могли разговаривать. Беззвучно, чуть шевеля губами. Но Левый Крот понимал только своего единорога, а Правый – своего.

Когда Повелитель Города Радикулит Грозный узнал, что у Старого Крота живут настоящие единороги, он предлагал за них любые деньги, но Крот был очень гордым. Если бы он сам решил продать единорогов, это одно дело. А если ему приказывают – никогда! Повелитель Радикулит объявил новый поход на замок Крота. Но тут началась война за проливы, и ему стало не до единорогов.

А братья-близнецы выросли самыми настоящими разбойниками, они были отважны и жестоки. Их никто не любил и все боялись. Помники не раз устраивали им засады, пигмеи собирались в большие орды, чтобы убить их, соседние бароны посылали против них отряды… Но не было лучше бойцов, чем братья Кроты. И не было во всем мире быстрее и умнее животных, чем их единороги.

У молодых Кротов была сестра. Она родилась уже после того, как в замке появились единороги. Теперь ей исполнилось шестнадцать лет. Она была странной девочкой – дикой, замкнутой, неразговорчивой. Сам Старый Крот считал, что она родилась такой, потому что ее мать в тот год встретила в лесу Угрюмую Старуху. А кто увидит Угрюмую Старуху, никогда не будет счастлив. Дочку свою Старый Крот не любил, порол, и она убегала от него в лес и пропадала там по нескольку дней. И никому, кроме матери, не было до нее дела. Ей даже не дали красивого имени. Звали ее Белкой.

Потом Старый Крот погиб. Погнался в лесу за каким-то зверем, один, без охраны, заблудился… А может, и не заблудился, а завели его в чащу враги-пигмеи. И попал он там в яму, где живет дух, отнимающий память. И долго он бродил по лесу. Когда его отыскали сыновья, он был так истощен, и так всех боялся, и такие страшные сны ему снились, что он повесился в замковой башне.

А жизнь в замке потекла, как прежде. Выросли сыновья, состарилась Сороконожка. Все уже забыли, что Старый Крот был простым разбойником. Сыновей считали настоящими поклонами. Потому, когда Радикулит Грозный стал собирать всех баронов и поклонов из подвластных ему земель, чтобы начать общий поход на помников, их тоже позвали.

Эту весть принес из Города Вери-Мери. По дороге ему удалось выведать у доверчивых пигмеев, где те собираются на годовой праздник. И, конечно же, рассказал об этом своим старым господам. Поэтому и оказался Левый Крот в лесу, поэтому Ирия, Пашка и Алиса попали к нему в замок.

Глава 10
Ночь в замке

Ворота замка со скрипом закрылись, стражи опустили толстый брус, запирая их. Воины спешивались, пигмеев, как покорное стадо, загнали в узкую пасть подземелья. Туда же попал и юноша, найденный в лесу.

Пожилой воин с длинными седыми усами сказал Ирии:

– Вам наверх.

И они вошли в здание обсерватории.

Когда-то на первом этаже были комнаты астрономов и вычислительный центр. Разумеется, все вещи давно отсюда вытащили, некоторые из перегородок сломали. Пленников повели наверх по спиральной лестнице, у которой давно обломились перила, туда, где когда-то стоял телескоп.

Это был огромный круглый зал, его стены кончались на высоте двух метров и переходили в купол с прорезью для телескопа. Сквозь широкую длинную прорезь было видно серое, темнеющее небо, по которому бежали серые облака. Начался дождь, и капли гулко ударялись о каменный пол.

Воин закрыл за собой железную дверь и ушел.

Сразу стало очень тихо.

И голос Пашки прозвучал гулко:

– Надо бежать.

Алиса и сама знала, что надо бежать, но вдруг она почувствовала, что смертельно устала и мечтает только об одном: лечь и вытянуть ноги.

У стены протянулась низкая широкая скамья, устланная шкурами. Алиса добрела до нее и сказала:

– Можно, я немножко отдохну?

– Нам всем нужно отдохнуть, – сказала Ирия.

Алиса поняла, что Ирия жалеет своих юных друзей, сама-то она могла обходиться без сна несколько суток.

– Еще чего не хватало! – возмутился Пашка. – Отдохнем, когда отыщем Тадеуша.

– Конечно, – сказала Ирия. – Но я здесь старшая. И я сама устала. Если ты, Пашка, не поспишь хотя бы несколько часов, от тебя завтра будет мало пользы.

– Конечно, – вздохнул Пашка, – надо учитывать, что Алиса – всего-навсего девочка.

Алиса только улыбнулась. Она понимала, что Пашка не умеет признаваться в своих слабостях.

– Ложись, – сказала она, – скамейка длинная.

Пашка вытянулся у нее в ногах и пробурчал:

– Интересно, почему-то совсем не хочется спать.

И тут же засопел.

Алиса подумала: «Наш герой заснул раньше меня». Но это была ее последняя мысль. Она уже спала.

Когда Алиса проснулась, было совсем темно. Она не сразу сообразила, где она, и не поняла, что же ее разбудило. Потом сообразила: в зале посторонний. Кто-то чужой беззвучно ступает по полу, стараясь сдерживать дыхание.

Алиса замерла. Она кинула взгляд наверх: в щели для телескопа были видны звезды.

Чужой подходил все ближе.

Потом раздался щелчок. По звуку Алиса догадалась, где стоит тот человек, – метрах в трех слева.

Снова щелчок. И искры. Снова щелчок – и зажглась свеча.

Как же она не догадалась раньше: пришелец разжигал огонь! У них здесь нет спичек.

Скупой свет свечи вырвал из темноты странное скуластое лицо, черные глаза, копну курчавых волос. Лицо подростка. Нет, девушки!

Девушка вглядывалась в темноту, стараясь увидеть, кто лежит на скамье.

– Ты что здесь делаешь? – спросила Алиса негромко.

– Ах! – Свеча дрогнула и чуть не вывалилась из руки девушки.

– Не бойся! – сказала Алиса. – Ты кто?

Глаза Алисы привыкли к свету, и она поняла, что девушка не намного старше ее.

– Я – Белка. Я здесь живу.

– Белка?

– Я знаю, это некрасивое имя, но мне не стали давать настоящего, потому что отец меня не любил. Можно, я сяду рядом с тобой?

– Конечно, садись, – сказала Алиса. – Вот здесь.

Девушка села и поставила свечу на край скамьи.

– Мне так скучно здесь жить, – прошептала она. – Я увидела, как вас ведут, и подумала: обязательно к тебе проберусь, когда все заснут. Только я очень боялась тех, кто с тобой.

– Почему?

– Эта женщина с золотыми волосами, она страшная.

– Почему?

– Не знаю. Я только чувствую. Я все чувствую, – сказала Белка. – В ней больше силы, чем в мужчине.

Алиса подумала: «Ты бы посмотрела на Ирию на Земле, когда она возится с Вандочкой или готовит обед Тадеушу, вот бы удивилась!»

И тут они услышали голос:

– Еще бы! Ведь Ирия вышла на тропу войны. А ирокезы на тропе войны беспощадны.

Это был голос Пашки.

Белка от неожиданности подскочила.

– Не бойся, – сказала Алиса. – Это Пашка. Он мой друг. Он проснулся от нашего разговора.

– Я вообще не спал, – сказал Пашка хриплым сонным голосом. – Я думал.

– Он немного хвастун, – сказала Алиса. – Но хороший друг.

– Мальчики не бывают хорошими, – сказала Белка. – Из них вырастают мужчины. А это самое гадкое племя.

– Сумасшедшая какая-то, – сказал Пашка. – Какой же мужчина тебя обидел?

– Меня все обижают, – сказала Белка. – Мои братья меня обижают, мой отец меня обижал. А хуже всех Вери-Мери.

– Это предатель! – сказал Пашка. – Я когда-нибудь до него доберусь.

– До него не доберешься, – сказала Белка. – Он только кажется таким тихим и беззащитным. А он очень богатый и знает все яды и заклинания. Даже моя мать его боится.

Пашка сел на скамье.

– А кто твои братья? – спросил он.

– Владетели этого замка. Крот Правый и Крот Левый.

– Какие странные имена, – сказала Алиса. – Совсем не подходят к рыцарям.

– Почему? Это же имена очень страшных зверей.

– Страшных? – Пашка не смог удержать смеха. – Подземные кроты! Рыцари черных норок! Победители дождевого червя!

– Ты странно говоришь, – сказала Белка. – Я тебя не понимаю. Вас-то самих как зовут?

– Меня – Алиса.

– Меня – Павел. Павел Гераскин.

– Вот у вас странные имена, – сказала Белка. – Я таких никогда еще не слышала. Что они значат?

– Ничего, – сказала Алиса. – Просто имена.

– Просто имен не бывает. Наверно, у вас бедные родители и они не смогли вам купить красивых имен. Откуда вы сюда приехали?

– С Земли, – сказал Пашка.

– Это выше по реке?

– Нет, это в космосе. За звездами.

– Ох! – испугалась Белка. – Что ты говоришь, Павел Гераскин? А вдруг кто-нибудь услышит?

– И что случится? – спросил Пашка.

– Тебя отведут к повелителям неба, вкушецам. И они тебя убьют.

– За что?

– За то, что ты говоришь, о чем говорить нельзя. Разве тебе не известно, что небо твердое, а звезды прибиты к нему?

– Ну прямо Средневековье какое-то! – возмутился Пашка. – Люди не знают самых очевидных вещей. А ведь каких-нибудь триста лет назад ваши прадедушки летали в небо и даже долетали до нашей планеты.

– Наши прадедушки, – громко сказала Белка, – жили в этом замке и во дворцах великого Города.

– Ребята! – улыбнулась Алиса. – Я предлагаю сделать вот что: ты нам расскажешь, что сможешь, о вашей жизни здесь. А мы тебе расскажем, что захочешь, о нашей жизни у нас.

– А если это будет неправда?

– Захочешь – поверишь, – буркнул Пашка.

– Ладно, начинайте, – сказала Белка.

– Я разбужу Ирию, – сказала Алиса. – Ей тоже надо все знать.

– Ни за что, – сказала Белка. – Тогда я ничего не скажу. Пускай ваша поклонка спит.

– Хорошо, – не стала спорить Алиса. – Рассказывай.

И Белка рассказала о Старом Кроте, о том, как он украл себе жену, как родились близнецы, как появились в замке единороги. Кое-что Алисе стало яснее, но многого она, конечно, и не поняла, потому что Белка всю жизнь прожила в замке-обсерватории и никогда не была в Городе. Она не могла объяснить, кто такие помники, только повторяла, что это очень страшные люди, они крадут детей и потом их едят. И еще призналась, что очень боится пигмея Вери-Мери, который сказал Белке, что обязательно на ней женится.

Белка вдруг замолкла и схватила Алису за руку.

В щели от телескопа на фоне звезд показалась человеческая фигура.

– Стой! – воскликнул Пашка.

– Тише, – послышался в ответ громкий шепот. – Что с вашими нервами? Это я, Ирия.

– А мы думали, что ты спишь, – сказал Пашка.

Ирия не спешила спрыгивать на пол. Она помогла взобраться в щель другому человеку.

Ирия спрыгнула вниз, второй человек последовал ее примеру. Алиса услышала его голос:

– Здесь трое. Кто третий?

– По-моему, мои друзья обзаводятся знакомыми, – ответила Ирия.

– Ничего удивительного, – сказал Пашка. – Ты же обзаводишься!

Алиса держала Белку за руку, чтобы та не убежала. Рука девушки дрожала.

Когда Ирия и ее спутник подошли к скамье, пламя свечи осветило их, и Алиса поняла, что это тот самый юноша, которого они встретили в лесу.

– Как же ты спустилась отсюда в подземелье? – спросил Пашка. – Там гладкая стена, метров десять.

– Гладких стен не бывает, – коротко ответила Ирия.

– Но мне бы без помощи Ирии сюда не забраться, – сказал юноша.

Ирия обернулась к Белке и спросила:

– Кто эта девочка?

– Это сестра близнецов, – сказала Алиса. – Она нам рассказывала о себе. Она тебя боится.

– Хорошим людям меня бояться не надо, – ответила Ирия. – Я тоже не теряла времени даром.

Тут Алиса увидела, что на плече у Ирии висит холщовая сумка.

Она положила ее на скамью, вытащила оттуда большой ломоть хлеба, кусок вареного мяса и глиняную бутыль с водой.

– Подкрепитесь, – сказала Ирия. – И благодарите Ручейка.

– Это меня так зовут, – сказал юноша.

Глаза его были живыми, движения уверенными.

– Значит, вы притворялись? – спросил Пашка.

– Когда?

– Когда вас нашли в лесу.

– Разумеется, – сказал юноша. – Иначе бы мне не попасть в замок.

– А я думала, что вы – бе-пе, – сказала Белка. – И все так думали.

– Кто-нибудь скажет мне наконец, что такое бе-пе?! – потребовал Пашка. – Мне никто ничего не рассказывает.

– Бе-пе – это значит беспамятный, – сказал юноша. – Человек, который потерял память.

– Почему потерял?

– В лесу есть такие опасные места, – сказал Ручеек. – Если человек туда попадет, он теряет память.

– Ой! – воскликнула Алиса. – Наверно, старик Меркурий потерял память! И погиб.

– Да, – сказала Ирия. – Я это тоже поняла. Но, к сожалению, все еще хуже.

– Что? Ты узнала о Тадеуше?

– Да, – сказал Ручеек. – Ваши друзья у нас. Мы их нашли в лесу. Они – бе-пе.

– Не может быть! – воскликнула Алиса. – Надо скорее их найти и вылечить.

– Чего же мы ждем! – сказал Пашка. – Ручеек, показывайте нам, как отсюда выбраться.

– К сожалению, – ответил Ручеек, – я ничем не могу вам помочь. Ворота замка закрыты, на стенах часовые. И через стены нам не перебраться. – Он посмотрел на Ирию. – Может быть, госпожа Ирия и смогла бы… но остальные – нет.

– Тогда ты, Ирия, – сказал Пашка, – иди.

– Нет, – ответила Ирия, – я не могу вас здесь оставить. Мы уйдем все вместе или все вместе останемся.

Алиса поняла, что Ирию не переубедишь. А раз так, то и говорить не о чем.

– А как же вы догадались встретиться? – спросила она.

– Я выбрался наружу, когда стемнело, – сказал Ручеек. – Меня ведь не очень стерегли, кто боится бе-пе? Я подошел к башне и тихонько свистнул.

– А я не спала, – сказала Ирия. – И думала, почему лицо молодого человека, которого нашли в лесу, мне так знакомо.

– Тебе тоже? – сказала Алиса.

– Да, – сказала Ирия. – И я догадалась. Юноша похож на Речку…

– Еще бы! – улыбнулся Ручеек. – Я ее родной брат.

– Ваш отец думает, что вас украли помники, – сказал Пашка.

– Не может быть, – вмешалась Белка. – Если бы помники украли, они бы давно его съели.

– Во-первых, – возразил Ручеек, – помники не едят детей.

– Нет, едят! Это все знают.

– Все знают только то, что им говорят вкушецы и поклоны, – сказал Ручеек. – А вкушецы и поклоны ненавидят помников и боятся их.

– Их все боятся, – сказала Белка. – Они страшные. Как дикие звери.

– А ты видела когда-нибудь живого помника? – спросил Ручеек.

– Нет, что ты! – отмахнулась Белка. – Кто их увидит, ослепнет.

– А если я тебе одного покажу?

– Нет, нет, не надо! А то я закричу!

– Но здесь тебе некого бояться, – сказала Ирия.

– Здесь некого, а вдруг он прилетит? Они же летают на птицах!

– Не буду с тобой спорить, – сказал Ручеек. – Но многие говорят, что я – помник.

– Врешь!

– Значит, вру, – быстро согласился Ручеек.

И Алиса поняла, что он в самом деле – помник. Она не знала, кто такие помники, но Ручеек был помником. Это точно.

– Я же тебя видела, – сказала Белка с недоверием. – Ты был бе-пе. А теперь говоришь, что помник.

– Ты смешная девчонка, – улыбнулся Ручеек, и в полутьме сверкнули его белые зубы. – Не все ли равно, кто я? Просто человек.

– Просто?

– А разве так не бывает?

– Не бывает, – решительно ответила Белка. – Потому что бывают повелители, бывают угодные небу вкушецы, бывают поклоны, бывают воины, бывают помники, бывают бе-пе, бывают пигмеи, бывают простаки и рабы, а бывают страшные люди из ночи.