Текст книги "Муж для Красной Шапочки"

Кира Фарди
Муж для Красной Шапочки

Глава 1

Герман

Секс в туалетной кабинке самолета…

Многие пары (и не только они) хотят попробовать этот пикантный экстрим.

Только представьте: вы специально купили билеты в хвосте рядом с туалетом и теперь сгораете от нетерпения и не можете дождаться, пока бортпроводники начнут раздавать питание.

Как только тележка минует ваши места, вы срываетесь с кресел и по одному ныряете в кабинку. Красота!

Персонал занят работой, пассажиры – пищей, вы – делом.

Эмоции зашкаливают. Рядом кухня, и кто-то из стюардесс готовит очередную порцию питания. Близость партнерши возбуждает тебя до трясучки, опасность ситуации выбрасывает адреналин в кровь.

Ты несколько секунд пытаешься приноровиться, ловя между делом поцелуи, потом, уже сгорая от нетерпения, садишься на крышку унитаза, а девушка пристраивается к тебе на колени. Она рвет ремень, расстегивает его, ты лезешь одной рукой к ней в бюстгальтер, освобождая грудь, а второй ныряешь под юбку.

Наконец вы соединяете свои обнаженные, частично, тела, и… таинство секса захватывает вас целиком. Момент истины настал.

Партнерша скачет на тебе, то взмывая вверх, то опускаясь, а ты руками крепко держишь ее за бедра. Ее напряженные соски колышутся перед лицом, и ты хватаешь их языком или зубами, короче, чем успеешь достать. Минута, две, и наступает разрядка.

Девушка выгибается дугой и со стоном откидывает голову. Ты мощно выстреливаешь в нее и тоже тащишься от наслаждения…

Представили эту картинку? Молодцы!

А теперь… выкиньте ее из головы.

Я точно знаю, что секс в туалете во время полета невозможен.

Лично проверил, когда меня туда затащила стюардесса Лариса, знойная и аппетитная брюнетка, давно подбивавшая ко мне клинья.

Тесно, негигиенично, локти и колени упираются во все поверхности, потная одежда прилипла к телу. А за стенкой разговаривают бортпроводницы, и кто-нибудь через пятнадцать минут (таковы правила авиакомпании) начнет стучаться в дверь.

И даже если ты наплевал на все, возбудился и выпустил своего дружка на волю пошалить, уже через минуту он отказывается выполнять свою задачу, потому что его хозяин прислушивается к звукам и думает, как без позора сбежать из туалета.

* * *

Именно это приключение вспоминал я, читая очередную записку от неугомонной Ларисы. Она только что принесла нам, пилотам авиалайнера, выполнявшего рейс 1963 Лондон-Москва, поднос с кофе и бутербродами, а заодно сунула мне в карман бумажку.

Стасик Веселов, главный балагур нашего экипажа, шальными глазами наблюдал, как девушка покидает нашу кабину, призывно покачивая бедрами.

– Во дает! – восхищенно воскликнул он, как только за ней захлопнулась дверь. – И как умудряется в тесном пространстве создать соблазнительную амплитуду?

Стас вскочил с кресла, пытаясь повторить движения девушки, но был остановлен натянутыми проводами авиагарнитуры.

– Сядь на место! – приказал я. – Не мельтеши! Амплитуда, мать твою! Нашел, о чем думать во время полета!

– А что, Герман, Лариса опять намекает? – хохотнул второй пилот, моргнув глазами на записку.

– Ты о чем? – не понял я.

– Ну, о туалете.

Вот неугомонный!

Историю моего неудавшегося экстримсекса знали многие. Я сам молчал, как партизан, но бортпроводницы, сидевшие за стенкой туалета как раз во время этого пикантного момента, поделились услышанным с подругами. А, как известно, по секрету всему свету…

Да и Лариса, думаю, не скрывала, что сумела заманить командира экипажа на интимную вечеринку в клозет. Позорище!

– Не вспоминай лучше этот кошмар.

– Нет, и куда ты смотришь? Я бы ей точно вставил.

– Давай, вперед! А потом твоя Дашка тебе яйца оторвет и на помойку выкинет.

– О, это точно! С Дашкой лучше не шутить.

Мы немного помолчали, наблюдая за приборами. Полет проходил в обычном режиме, без приключений. И слава богу! Тихо в наушниках попискивала рация, ровным светом горели лампочки на приборной домке, показатели мониторов тоже были в норме. Можно и расслабиться.

– Вот настырная какая! – Стас никак не хотел бросать тему моих отношений с Ларисой. – Герман, ты бы сдался. Лариса – хорошая девушка. Она только к тебе пылает страстью. Другие пилоты ей по барабану. Видимо, поставила перед собой цель – выйти замуж за конкретного летчика.

– Ты сам подумай, что предлагаешь! Отношения на рабочем месте? Не уж. Я раз попробовал, больше не тянет.

– А как же экзотика, адреналин, чувство опасности?

– Стас… Попридержи коней! – строго сказал я. Нельзя дать парню распустить язык, он потом остановиться не сможет. – Мне этого удовольствия и на работе хватает.

Тут дверь в кабину вздрогнула от тяжелого удара. Мы чуть не подскочили от неожиданности и переглянулись: что это? Террористы?

– Мужики! Мужики!!! – мы услышали женский крик и дружно посмотрели на вход, бронированную дверь которого не сможет открыть случайный человек.

– Герман, что за…? – спросил Стас.

Сейчас его вечно смеющееся лицо было серьезным, а глаза смотрели встревоженно.

– А я знаю? Проверь!

Стас не успел выбраться из кресла, как в дверь кабины снова заколотили, потом раздались звуки борьбы, и голос стюардессы Наташи мягко произнес:

– Мадам, пожалуйста, вернитесь на свое место и пристегните ремень.

Послышались звуки борьбы, и теперь снова наушниках визжала женщина.

– А пошла ты в жопу! Мужики! Что вы плететесь, как черепахи? Мой внук и то быстрее ездит!

– Посмотри, что там! – приказал я Стасу и отвернулся, наблюдая за приборами.

Хотелось выматериться и послать все к черту: настойчивую Ларису, долбанутых пассажиров, орущих в трубку интеркома, и проблемы, свалившиеся на голову.

* * *

Эта командировка сразу не задалась.

Я опять попал в экипаж, где бортпроводниками командовала Лариса. Как только я увидел ее издалека, едва удержался, чтобы не сбежать, как заяц от злого волка, вернее волчицы. Красивая и яркая девушка использовала любой момент, чтобы оказаться рядом.

Послать ее подальше я не мог: воспитание не позволяло. Вот и приходилось старательно игнорировать ее ухаживание и каждый раз молиться, чтобы в рейс лететь с другой командой бортпроводников. Я даже написал заявление на перевод меня на внутренние авиалинии, чтобы быть подальше от настырной девицы.

Меня такая настойчивость не то чтобы пугала. Нет! Просто я человек осторожный, не люблю попадать в неловкие ситуации. Да и осложнений на работе не хотелось. Один раз уже расслабился, выпустил член на волю, вот и расхлебываю последствия до сих пор.

* * *

Когда мы прилетели в Лондон, случилась новая неприятность: произошел сбой электропитания, и не выдвинулись шасси. Пришлось какое-то время кружить над аэродромом. И только наземные службы подготовили аварийную посадку, капризное шасси неожиданно вылезло из своих гнезд.

Самолет я посадил без проблем, пассажиры даже не поняли, что случилось и почему в иллюминаторах мелькают одни и те же пейзажи, а вот перепуганный экипаж пережил несколько неприятных минут.

Неполадку быстро устранили, но, сами понимаете, обратный рейс мы выполняли уже с некоторым напряжением. Авиалайнер набрал высоту и занял свой воздушный эшелон. Теперь можно и расслабиться, а тут это!

Расслабились, называется!

* * *

Хуже томительного ожидания может быть только запор… или приставания Ларисы. Я весь извелся от неизвестности: то на дверь поглядывал, то прислушивался к звукам. Когда вернулся второй пилот, он держался за живот от смеха и не мог говорить. Я чуть не двинул ему по сопатке за несознательность.

– Ну, что там? – не выдержал я.

Икая и всхлипывая, Стас выдохнул:

– Там бабульки!

– Какие бабульки? Ты о чем?

– Обычные бабушки, ха-ха-ха! – он снова заржал, как конь.

– Да, говори уже нормально! Мне не смешно!

– Представляешь, ха-ха… – надрывался Стас, – бабульки напились… Бабульки!

Стас рассказал, что в Лондоне в наш самолет сели три подруги-россиянки. Они прилетали туда на встречу и теперь возвращались домой. Дамы весьма преклонного возраста, самой младшей из них – семьдесят пять лет. Бабушки были уже порядком подшофе, а тут еще в Дьюти Фри прикупили дорогого коньяка и втихаря распили его в салоне.

Хитрые старушки попросили во время раздачи кока-колу и добавили в стаканчики алкоголь. Никто и не заметил, даже соседи. Но потом крышу бабкам снесло основательно. Старушка с кудряшками, как у племенного барашка, сидевшая с краю, позвала к себе стюардессу и заявила, потрясая пальцем:

– Милочка, передай водителю, чтобы скорость прибавил. Домчал нас с ветерком.

– Простите, но у нас скорость семьсот километров в час, – вежливо ответила Наташа, которая пришла на вызов.

– Сколько? – бабулька вытаращила глаза и схватилась за сердце.

– Семьсот, – повторила Наташа с ужасом понимая, что зря она это сказала.

– Как семьсот? – закричала вторая женщина, элегантная дама в белом жакете. – Вы нас убить хотите? Немедленно откройте окно! Я покурить хочу перед смертью!

Дама перегнулась через третью подругу, которая сладко дремала у борта, и стала колотить кулаком в иллюминатор.

Пассажиры, услышав стук и слово «убить», зашевелились. Только люди, сидевшие в соседних креслах, понимали, о чем идет речь. Остальные отреагировали на страшное слово.

– Убить? Кого убить? – понеслось по рядам.

Началась паника. Люди вставали со своих мест, кричали и требовали немедленно навести порядок. Со всех сторон неслись голоса:

– Как можно пускать пьяных в самолет?

– Девушка, куда вы смотрели?

– Звоните в полицию!

– Какую полицию? Ты что, дурак? Где они тебе возьмут в небе полицию?

– Надо же что-то делать! Что они стоят, как безмозглые куклы, и улыбаются?

– А ты, чтобы на их месте делала?

Наташа растерялась и вызвала других стюардесс на помощь. Подбежала Лариса, которая обычно хорошо справлялась с проблемными ситуациями.

– Господа, успокойтесь, пожалуйста! Господа! Никто никого не убивает! Все в порядке! Займите свои места. Мадам, может быть, вам принести воды? – обратилась она к элегантной старушке, но та стучала по стеклу уже зажигалкой.

– Командира! Немедленно позови мне командира экипажа!

С сиденья перед пьяными бабушками поднялась девушка, которой случайно прилетело по затылку.

– Командир управляет самолетом, – мягко сказала она и белозубо улыбнулась.

– Да мне насрать, чем он там управляет! Я хочу покурить!

– Девушка, – на пассажирку посмотрела Лариса. – Сядьте на место. Мы сами справимся с проблемой.

– Я хотела помочь, – пожала плечами девушка, – у вас слабо что-то получается.

Лариса переключилась на элегантную даму и попыталась посадить ее в кресло. Но не тут-то было. Та размахивала руками, девушка впереди нацепила на голову красный берет, чтобы смягчить удар, если ей снова достанется. С каждым взмахом она втягивала голову в плечи и испуганно ойкала.

И тут от криков проснулась третья старушка в синей вязаной кофте, которая до сих пор спала. Железные нервы! А может быть, плохой слух. Она открыла прозрачные голубые глаза, громко икнула и спросила:

– А где туалет? Я сейчас описаюсь.

Весь салон был уже занят представлением.

Бабушка в кудряшках держалась за сердце, и кто-то из пассажиров протягивал ей валидол. Дама в жакете хотела покурить, а третья старушка стонала и требовала пропустить ее немедленно в туалет.

Ситуация стала критической.

В этот момент старушку в кудряшках опять переклинило: видимо, валидол помог. Она встала и побрела по проходу в сторону кабины. Ее шатало из стороны в сторону. К ней наперерез бросилась пассажирка в красном берете, которая уже несколько раз успешно увернулась от коварной зажигалки.

Но не все дураку, вернее, дурочке, счастье! Пожилая женщина оттолкнула ее с такой силой, что что девушка упала и ударилась лбом о ручку кресла.

Маленький инцидент на борту грозил обернуться серьезной катастрофой. Пока все помогали подняться девушке, заблокировавшей своим телом проход, бабуля в кудряшках добралась до кабины пилотов, схватила трубку интеркома и стала колотить в дверь и кричать, требуя увеличить скорость полета. Кажется, женщина вообще не понимала, где находится.

Проводницы и подоспевший Стас с трудом справились с ситуацией. Женщин успокоили, напоили водой и усадили на место. Через несколько минут они спали. Девушке наложили пластырь на разбитый лоб и дали пузырь со льдом.

Александра

Сегодня я летела из Лондона.

Мой начальник, который относился ко мне, как назойливой мухе, которая все время кружится рядом и жужжит, неожиданно отправил меня в служебную командировку.

– Панфилова, зайти ко мне! – приказал он.

Я переглянулась с коллегами, вздохнула и поплелась в его кабинет, как на каторгу. Ничего путного из таких визитов не получалось.

– Слушаю вас, Виктор Романович.

– Панфилова, загранпаспорт есть?

– Естественно.

– Доложи, как положено! Ты не в подворотне со своими дружками разговариваешь, – прикрикнул на меня босс.

Я хотела в ответ высунуть язык, но не стала связываться: работа дороже. Я давно научилась терпеть выходки начальства.

– Загранпаспорт есть, Виктор Романович.

– Угу! Тогда отправишься завтра в Лондон.

– К-куда? – вытаращила глаза я от удивления.

– У тебя со слухом проблемы? В Лондон.

Я была в шоке. Вылетела из кабинета начальства, словно крылья приобрела. Бежала по офису с таким ошарашенным лицом, что Ванька Смолов, мой однокурсник по университету гражданской авиации, а теперь и коллега (мы вместе пришли на работу в аэропорт), испугался. Он перехватил меня и заставил сесть рядом, чтобы отдышаться.

– Санька, что случилось? Тебя сейчас кондрашка хватит.

– В Лондон завтра лечу. Представляешь? В командировку!

– Бля! Это тебя Бульдог отправляет?

Бульдог – была кличка нашего босса. Невысокого роста, но крепкий, с мощными плечами и подбородком, он производил впечатление свирепого пса. Все боялись попасть к нему на ковер. Бедный провинившийся сотрудник готов был пыль языком слизывать с пола, чтобы только босс его отпустил восвояси с малыми потерями.

– Да! Я сама в шоке.

Оказалось, я радовалась рано. Наутро я появилась на работе, полная планов и предвкушений о том, как гуляю по Пикадилли. Я весь вечер собиралась в поездку, перемеряла кучу нарядов, но надела джинсы, легкую куртку и любимый красный беретик: в Лондоне в марте уже тепло.

А мне обломали весь кайф. Нужно было всего лишь поработать курьером: передать в аэропорту папку с документами тамошним работникам и следующим рейсом вернуться обратно.

И вот теперь летела домой, сидела в своем кресле и психовала. Почему это поручение не могли выполнить члены экипажа, я не знала, и от этого злилась еще больше. Злилась на свою судьбу и на бульдога начальника. А еще я периодически поглядывала назад. Мне показалось, что бабушки-соседки увлекаются спиртным: слишком шумно было за моей спиной, да и мой нос чувствовал запах алкоголя.

«Надо предупредить экипаж», – решила я.

Но, как обычно и бывает, благими намерениями выстлана дорога в ад.

– Простите, – обратилась к красивой стюардессе, которая проходила мимо с пледами в руках.

Девушка окинула меня холодным взглядом, вежливо улыбнулась и прошествовала дальше. Было полное ощущение, что стюардесса меня даже не заметила. Будто перед ней пустое кресло.

Я разозлилась еще больше. Плохое настроение так и перло из меня волной дерьма. Что за нафиг? Я такая же пассажирка, как и те, кому она несла пледы, и не позволю себя игнорировать.

– Девушка, я к вам обращаюсь, – приподнялась я в своем кресле, когда стюардесса побегала назад, и тут же получила чем-то по голове. – Что за?

Я оглянулась, а дальше… началась настоящая катавасия. Кричали люди, старушки, стюардессы. Однако из моей попытки помочь экипажу ничего не вышло. Я обиделась на весь мир еще больше, вжалась в кресло и уже молча наблюдала за курицами-стюардессами, которые прозевали, как накачались спиртным три старушки, и теперь не могли справиться с проблемой.

Когда та бабушка, которая начала заварушку, вскочила с места и кинулась к кабине пилотов, у меня опять случился приступ корпоративной солидарности: я добросовестно хотела ее остановить.

Но… оказалась с разбитым лбом. Вот теперь я сидела в самолетной кухне с пузырем льда в руках и глотала от обиды слезы.

И тут появился он…

Глава 2

Герман

Я слушал Стаса и представлял, сколько писанины мне предстоит в отчете по этому рейсу. Хоть бы жалоб не было! Пассажиры, они такие. На борту перенервничают, а потом звонят начальству. И что делать? Сообщать на землю о случившемся или нет?

Я нажал кнопку вызова бортпроводника. Ответила Наташа.

– Зайди в кабину, – попросил я стюардессу.

Надо проверить обстановку в салоне самолета, а по правилам аэрофлота летчик не может оставаться в кабине один, даже если самолетом управляет автопилот. Я чувствовал, что должен сам извиниться перед пострадавшей пассажиркой, которая приходила в себя в отсеке для стюардов.

Я вышел из кабины, осторожно выглянул из-за шторы, но в салоне все было спокойно. Стюардессы развозили питание, пассажиры сидели в предвкушении обеда. В самолетной кухне в уголке я увидел симпатичную русоволосую девушку с закрытыми глазами. В руках она сжимала что-то красное.

– Простите за неприятный инцидент. Как вы? – спросил я.

Она вздрогнула, взмахнула ресницами, как бабочка крылом, и я буквально утонул в прекрасных зеленых глазах, яркость которых подчеркивала водолазка болотного цвета. Даже дыхание сбилось о нахлынувшего волнения.

Вот это взгляд! До печенок пробрало!

Девушка опустила глаза, очарование пропало, но мое сердце все равно билось часто, будто его завели, как будильник, а выключить забыли.

– Все в порядке, я сейчас вернусь на место, – ответила она и улыбнулась.

В полумраке кухни сверкнули белоснежные зубы, а мне показалось, будто солнечный свет озарил все вокруг.

– Чему вы смеетесь? У вас же рана на лбу.

Я был смущен и… даже напуган. Давно уже не чувствовал, как сердце выпрыгивает из груди при встрече с незнакомыми девушками.

– Просто интересно получилось. Я не ожидала такой силы у маленькой старушки, вот и получила по лбу.

– Больно?

Я машинально протянул руку, но вовремя отдернул: еще неправильно поймет и закатит истерику. Сейчас все повернуты на домогательствах.

Девушка прикоснулась к ранке, заклеенной лейкопластырем, и снова засмеялась.

– Ничего, до свадьбы заживет.

– Вы обратитесь к врачу в аэропорту. Может, зашивать надо. Вдруг шрам останется.

– Спасибо.

Больше говорить было не о чем. В закутке повисла неловкая пауза, но я топтался на месте и никак не мог заставить себя уйти. Казалось, что рядом со мной рождается чудо, и стоит только отвернуться, как оно, не успев вырасти и набрать силу, завянет.

– Герман Викторович, все в порядке? – услышал я сзади голос и обернулся.

Лариса стояла с обеспокоенным лицом. Идеальные бровки сведены домиком, красивые губы сжаты, будто она только что застала меня с соперницей, темные глаза мечут молнии. В руках она держала кофейник, видимо пришла за добавкой.

Я вздохнул: «Бабы точно дуры!»

– Да, конечно. Работайте.

Лариса еще потопталась, но ушла, недовольно дернув плечом. Я тоже повернулся, сделал два шага в сторону кабины, но неожиданно для себя брякнул:

– А как вы пойдете к выходу?

– Вы о чем? – девушка посмотрела на меня в упор. В ее глазах плескалось удивление, вопрос и еще что-то, чему я не сумел дать название.

– У вас весь лоб закрыт повязкой, – ответил я и пошутил: – Хотите, дам летную фуражку?

«Сдурел совсем? – и тут же ужаснулся. – Какая фуражка? Кто тебя за язык тянет? А если она согласится, что делать тогда будешь? В ресторан потом потащишь?»

– Спрячу лоб под беретом, и все.

Девушка потрясла красной тряпочкой, которую держала в руках. Я пожал плечами и пошел в кабину. Интересная пассажирка, веселая. Другая бы на ее месте устроила скандал, потребовала материальную компенсацию, а эта смеется.

«Ишь ты, Красная Шапочка!» – улыбнулся я.

Александра

Высокий светловолосый летчик в белой форменной рубашке появился передо мной, когда я мысленно нянчила свою злость и придумывала планы мести авиакомпании.

Бабулька хорошо приложила меня лбом о ручку кресла. Мать ее за ногу! И откуда в старой женщине столько силы? Алкоголь, помноженный на валидол, равно наркотик, так понимать эту гиперактивность? Другой бы ноги откинул от этой гремучей смеси, а бабулька ничего, только силой налилась.

В результате я хотела помочь стюардессам справиться со сложной ситуацией, а сама получила по мозгам.

Да уж! Не зря говорят, что ценится только то добро, о котором просят.

Командир экипажа материализовался рядом, как принц из волшебной сказки, будто вылепился из света и тьмы. Он вежливо поклонился и сказал:

– Простите за неприятный инцидент.

Я, подняла на него глаза, икнула и застыла, как фарфоровая кукла. Наверное, со стороны выглядела настоящей дурочкой. На лбу шишка и синяк, который не спрятал даже лейкопластырь, рот приоткрыт, только что слюнка не капает от восторга.

Слава богу, я быстро опомнилась. Конечно, не собиралась никого прощать и уже прикидывала, у кого поинтересоваться, что я смогу поиметь с авиаперевозчика за свою травму. Я девушка боевая, решительная и не собираюсь спускать на тормозах такое приключение. Да и деньжата мне не помешают.

Зато помешал он. Нет, не так! ОН! И почему самолетом управлял такой красавчик? Я даже смутилась немного от его сияющей, как золотая монета, привлекательности. Хотя блондинов с глазами цвета неба я терпеть не могу еще с детства.

Однажды, живя у бабушки-белоруски в деревне, куда меня на лето отправляли родители, я накормила уличных друзей таблетками для скота. Вот их полоскало! Особенно плохо было белобрысому мальчишке с соседнего двора. Из его прекрасных голубых глаз катились слезы, а розовый ротик был распахнут в таком пронзительном крике, что сбежались все соседки.

Бабуля тогда еле справилась с мамашами отравленных мною детей. Они налетели на неё, как сороки, а я пряталась под кроватью и все боялась, что эти злые женщины сейчас заклюют мою бабулю.

Не заклевали. Она защитила меня большой грудью, но потом отыгралась вицей на пухлой попе.

Вот с той детской игры в доктора я и не люблю блондинов. И хоть с отравленным белобрысым парнишкой мы помирились, он все равно раздражал меня вечным нытьем и глазами на мокром месте. По любому поводу бежал к своей бабушке и ябедничал, за что и получил прозвище Живодристик.

Интересно, где он сейчас? Скачет, наверное, на такой же нудной женушке, как сам, вытирает носы нытикам-детям и счастлив.

Я вздохнула.

Нет, этот летчик на Живодристика был не похож, вполне ничего, симпатичный. Аккуратная прическа волосок к волоску, красивая улыбка с ровными зубами. А цвет глаз в полумраке определить трудно: темный зрачок закрывал всю радужку. Я полюбовалась красавчиком и неожиданно для себя брякнула:

– Все в порядке.

«Дура, идиотка блаженная! Какое в порядке?» – сразу разозлилась на себя, но глупо улыбнулась. Голова раскалывалась на части. А предателю рту все ни по чем: расползается до ушей, будто звезду экрана встретил.

Но настроение неожиданно поднялось. Подумаешь, лоб разбила! Я всю жизнь падаю, вечно хожу с царапинами и ушибами. Меня в детстве даже звали Сашкой-Неваляшкой за плохую координацию. Одним синяком меньше, одним больше. Заживет.

Высокая чернявая стюардесса появилась во время неловкой паузы. Кажется, она была недовольна, что пилот разговаривал со мной наедине. Всем видом показывала свою ревность. «Точно! Они, наверное, любовники! Вон как в лице изменилась, увидев нас вместе. У-у-у, змеюка!» – злорадно подумала я и еще шире улыбнулась.

Но предложение пилота – дать мне фуражку – я не приняла, не поддалась на соблазн. Хотя так и подмывало согласиться. Пусть маленькая, но месть вредной стюардессе. И потом ее нужно было бы вернуть, а значит – новая встреча. Глядишь… на свидание пригласит, потом на другое… А там…

Тьфу! Размечталась дурында! Пилот просто выполнил свою обязанность, а ты уже замужество распланировала!

Я вежливо отказалась, но оставшееся время в пути ловила себя на том, что на моем лице блуждает совершенно глупая улыбка. А еще с меня глаз не сводила чернявая стюардесса. Она смотрела в упор и что-то говорила своим помощницам. А те тоже пялились. Пришлось сделать вид, что я задремала.

Герман

Я вернулся в кабину, отпустил Наташу заниматься своими делами и сел на рабочее место. Надел гарнитуру, проверил приборы: все в порядке.

– Повеселился, Герман Викторович? – хмыкнул Стас. – Теперь можно и расслабиться.

– Да уж! Приключения так и сыплются на голову! – я нажал кнопку вызова стюардессы. – Маша, принеси нам кофе, пожалуйста, и перекусить. Надо заесть стресс.

– Будет сделано, Герман Викторович! – ответил голос другой девушки.

Я невольно напрягся: черт возьми! Опять Лариса!

Она вплыла в кабину самолета, держа в руках поднос с кофейником, бумажными стаканчиками и касалетками. Протянула сначала еду Стасу, а потом повернулась ко мне. Лариса подошла вплотную, так, что касалась ногой, обтянутой светлыми колготками, моего бедра, и мягким голосом с кошачьими нотками пропела:

– Герман…, ваш кофе, – потом сделала паузу, наклонилась ниже, почти положив грудь третьего размера с темными сосками (знаю точно, измерил, когда член гулял на воле) мне на плечо, и шепнула: – Тебе двойная порция.

– Зачем? – отпрянул я и чуть не опрокинул поднос.

Таким щучкам нельзя поддаваться. Ни взгляда, ни улыбки, иначе все воспримут как сигнал к переходу на следующую ступень. Сорвались один раз и хватит! Никаких отношений!

Она протянула мне стакан и при этом провела ноготками по ладони. Я вздрогнул, но руку не отдернул: еще решит, что она меня волнует. И ведь волнует, зараза такая!

«Вот паразитка! Знает, как завести мужика! Я тоже не железный».

– Спасибо, – буркнул я, не отрываясь от яркого голубого неба.

– Все наладилось, или ты еще чем-то встревожен? – спросила она.

«Да, твоим присутствием», – хотел ответить, но промолчал.

Больше происшествий на борту не было. Полет, как обычно говорят в таких случаях, протекал спокойно.

Мы решили не вызывать полицию по прилете. Перспектива провести несколько часов в участке никого не привлекала, тем более, что бабульки дружно спали, оглашая салон экономкласса тройным храпом. Но пассажиры не возражали: пусть лучше храпят, чем требуют открыть иллюминатор, чтобы выйти на перекур перед смертью.

Приземлились в аэропорту благополучно. Я вышел из кабины, чтобы попрощаться с пассажирами. По привычке посмотрел вдоль салона и сразу поймал глазами девушку в красном берете. Она весело разговаривала с проснувшимися бабушками, которые хором просили у нее прощения.

– Герман Викторович, – окликнула меня Лариса, – вы после работы домой?

– Да, – я повернулся к стюардессе. – А что ты хотела?

– Пригласить вас в бар.

– Хорошо, – согласился я, но, увидев, как вспыхнуло счастьем ее лицо, смешался: кажется, она поняла мои слова неправильно. – Ты только не придумывай ничего лишнего. Я хочу поговорить и расставить все точки над «и».

Я повернулся к пассажирам и увидел только спину девушки в красном берете.

– До свидания, – крикнул я ей.

Но Красная Шапочка либо не заметила меня и не услышала моих слов. Она скользнула в рукав, соединяющий борт самолета с аэропортом, и вскоре исчезла за поворотом.

«Как жаль! – я вздохнул и вернулся в кабину. – Кто знает, может, это моя судьба?»

Александра

Наконец это необычное приключение закончилось. Лондон я не повидала, по черепушке получила, зато насладилась красотой и вежливостью командира экипажа. Все какая-то компенсация за пережитые неприятные моменты.

Я натянула на голову беретик, накинула куртку и направилась к выходу. Бабушки тоже проснулись. У них был такой потерянный вид, когда они поняли, что натворили, что мне их стало жалко.

Я даже хотела попросить командира экипажа спустить это происшествие на тормозах (а заодно и еще раз повидаться). Никто из пассажиров не ворчал. Наоборот, все смеялись и поздравляли пожилых дам со счастливым возвращением в мир людей из мира алкоголиков.

Я посматривала в иллюминатор, пытаясь разглядеть полицейские машины, но все было спокойно. Видимо, экипаж решил не давать делу ход. Бабульки так слезно просили у всех прощения, что даже непреклонная черненькая стюардесса натянула на лицо дежурную улыбку.

Расстались все довольно мило. Я видела, как из кабины самолета вышел пилот-принц. Сияя белозубой улыбкой, он прощался с пассажирами и даже что-то говорил. Сердце колотилось, как безумное, пока я шла по проходу. Его удары, казалось, слышал весь салон. Вот сейчас, еще чуть-чуть, и я встречусь с летчиком взглядом. Но…

Когда я проходила мимо, его окликнула черненькая стюардесса, и он отвернулся.

Жаль. Я даже почувствовала горечь разочарования, будто прошла мимо своей судьбы.

Хотя… это все моя неуемная фантазия. Я терпеть не могу блондинов и буду дальше их ненавидеть!

* * *

После случая в самолете прошло почти два месяца. История вспоминалась уже редко. Первое время я в каждом пилоте встреченного экипажа выискивала того потрясающего летчика, но он ни разу мне не попался. Постепенно ежедневные заботы отодвинули его на задний план.

Сегодня я опаздывала на работу.

Поздно вечером после очередной тусовки ко мне домой заявилась сестра Викуся и с упоением полночи рассказывала о новом кавалере. Я зевала, кивала, мычала, но заснуть мне удалось только под утро. В результате проспала.

Я! Сама организованность и дисциплинированность!

А тут еще и служебный шаттл мелькнул фарами перед носом и исчез. Пришлось ехать на городской маршрутке. Я сидела в салоне, переполненном людьми, и всю дорогу молилась Создателю:

– Пожалуйста, милосердный Боже! Сделай так, чтобы Бульдог тоже проспал. Или поссорился с женой, а она опустила на его голову сковородку. Он заслужил! Очень тебя прошу. Ты и так не показываешь мне свою любовь. Ангела-хранителя ленивого дал. Дрыхнет, зараза, целыми днями, а я в неприятности вечно попадаю. Точно блондин!

Я тяжело вздохнула: Создатель, как всегда, был все зоны действия сети. Придется самой выкручиваться.

Наконец маршрутка притормозила на остановке у аэропорта. Я пулей, чуть не оторвав длинную ручку сумочки, которая зацепилась за спинку сиденья, вылетела из салона.

Теперь бегом!

Служебный вход уже маячил перед глазами, в голове одно за другим вспыхивали оправдания, но тут…

О боже! Очередное невезение. Что за день! Испытание за испытанием! Ни минуты покоя!

У входа меня ждал облом: большой грузовик стоял, распахнув двери кузова, у самых дверей. Крепкие парни в комбинезонах заносили в здание аэропорта какие-то коробки.

– Черт! Черт! Что делать? – суетилась я, пытаясь то с одной, то с другой стороны протиснуться между грузчиками. Наконец рослый дядька, видимо начальник, не выдержал моего мельтешения перед своими глазами, взял меня на шиворот, как нашкодившего щенка, и отвел в сторонку.