Текст книги "Школа спящего дракона"

Возможно, займись Ханна Соль этим сразу же, он успел бы изловить дух дочери, но он был слишком далеко: от столицы до этой глуши не один день пути. С сообщением о случившемся наверняка бы затянули, гонец по такой непогоде добирался бы долго… Словом, к тому моменту, как Ханна Соль примчится сюда, время будет безнадежно упущено, и безутешный отец останется, фигурально выражаясь, с прекрасным, но совершенно бесполезным компьютером на руках. Да, он функционирует, данные хранятся где-то там, только добраться до них извне невозможно. Даже если подселить в это тело другой дух, воспоминания предыдущего владельца не станут ему доступны, так что устанавливай новую операционную систему, не устанавливай – все едино.

– Похоже, ты была редкой стервой, – шепотом произнесла Вера. – Сотворить такое… И чего ради? Отцу отомстить? Что он тебе такого сделал-то?

Ответа не было. Вернее, был, но слишком уж расплывчатый: похоже, личные воспоминания Соль Вэра унесла с собой, оставив только то, что касалось ее исследований. И ухитрилась ведь разделить и рассортировать!

– А я, значит, случайно инсталлировалась в это тело, когда дух Соль Вэры еще не отлетел, – пробормотала Вера, вспомнив, что чужое тело ощущалось, будто одежда не по размеру. Теперь вот село как родное, нигде не жало. – Почему, интересно?

«Боль твоего сердца», – вспомнились почему-то строки письма. Верно, покалывало у нее в сердце, но она привыкла не обращать внимания на такие мелочи, а врач-то говорил, что инфаркт год от года молодеет. Да, еще и сорока нет, ну так что ж?

«Должно быть, просто совпало, – решила Вера и обхватила себя руками – от таких мыслей сделалось зябко. – Она умерла здесь, а я – там. Но она сделала это слишком уж замысловато, а почему меня притянуло в ее тело… Да кто ж поймет! Может, Соль Вэра разобралась бы, что к чему, да ее теперь уже не дозовешься… Только у меня в голове все, что она успела узнать за целую жизнь, так что, может, и я дотумкаю, что это за сопряжение сфер такое произошло. Только это не первоочередная проблема! Раз уж я тут, придется изображать ее. Удачно, у нас даже имена похожи. Хуже, если б пришлось привыкать к какой-нибудь Галаратуниэли… Но я же не знаю, зачем ее сослали сюда! И вправду ли сослали? Или она присочинила? Что я должна была здесь делать? И, главное, как выкручиваться?..»

Идей не было, разве что изобразить амнезию, но это Веру не устраивало.

– Ладно, попробуем разобраться в процессе, – пробормотала она. – Раз она писала письма, значит, есть и другая корреспонденция. Если Соль Вэра ее не уничтожила вместе со своими заметками, конечно… Но что-то непременно должно найтись! Документы хотя бы, верительные грамоты…

Вера решительно встала: нужно было как следует поискать в шкафах, среди книг – вдруг найдется хоть что-нибудь полезное? Только вот темновато, мельком подумала она, еще люстру бы зажечь…

Рука будто сама собою сделала короткий жест – на мгновение полыхнули золотом нити татуировки, – и комнату залил ослепительный свет. Громадная люстра под потолком вспыхнула всеми огнями, и буря с молниями неожиданно превратилась в закат над морскими волнами, в которых резвились скаты.

– Вот это сервис, – сказала Вера, проморгавшись. – Я, значит, еще и колдовать теперь умею? А…

Закончить мысль она не успела – незнакомый мужской голос встревоженно позвал:

– Хозяйка! Хозяйка! Почему сделалось так светло? Вы раздумали умирать? Или вы в предсмертных корчах сшибли свечу и теперь огонь пожирает ваше прекрасное тело?

– Ты… ты где? – после паузы выговорила Вера.

– Где же мне быть? В темном углу, где вы определили мне место! Но, – добавил незнакомец, – вы занавесили меня своей кружевной сорочкой, и хоть я не отказался бы поглядеть на ее содержимое, сама она тоже очень даже ничего…

Вера огляделась – голос действительно шел из темного угла, где что-то светлело, – и решительно подошла поближе. Сдернув означенную сорочку (и еще с полдюжины тряпок разной степени прозрачности) с какого-то предмета, она с удивлением увидела зеркало – самое обычное зеркало в человеческий рост, в массивной оправе, на звериных лапах. Правда, оно ничего не отражало, но удивляться Вера уже устала.

– О! – Голос определенно доносился из зеркала. – О лучшем я и мечтать не мог, прекраснейшая из хозяек! Стан ваш подобен гибкой иве, кожа сияет золотом, а…

– А сосцы мои – как двойни молодой сабулаки? – хмуро закончила Вера. Слова «серна» в этом языке не нашлось.

– Какое сравнение! – восхитилось зеркало. – Это вы сами придумали или вычитали где-то?

– Придумала, – соврала она, решив, что вряд ли здесь кто-то слышал о «Песни песней», равно как и о многом другом. – Вот что, друг мой…

– Хозяйка назвала меня другом!

– Не перебивай! – рявкнула Вера. Ей не хотелось этого делать, но чувствовалось, что иначе зеркало не заткнуть. – Кстати, как тебя зовут?

– Вечером хозяйка изволила даровать мне имя Болван, – охотно сообщило оно. – Вчера я был Недоумком, позавчера я ехал в багаже, и обо мне говорили просто «клятое зеркало, раскокаем – госпожа нас убьет», а до того…

– Нормальное имя у тебя есть? – вклинилась она.

– Было когда-то, – с сомнением ответило зеркало. – Вы его позабыли, хозяйка?

– Разумеется, – фыркнула Вера, – неужели мне нечем больше занять голову? Напомни, будь любезен!

– До того как вы заключили меня в это стекло, я звался Трианом, – был ответ.

– И давно я тебя туда… отправила?

– Тому уж второй круг пошел, – подумав, сообщил Триан, а Вера вспомнила: кругом здесь называется двенадцатилетний цикл. – Удивительно даже, хозяйка, я думал, вы еще в первую неделю меня разобьете, ан нет…

– Если не умолкнешь, точно разобью, – для порядка пригрозила она. Из зеркала раздался смешок: видимо, такие угрозы были в порядке вещей. – Или того хуже: извлеку и прогоню прочь!

– И лишите меня счастья видеть вас, о хозяйка? – испугался Триан. – Вы же знаете, я не смогу задержаться подле вас, уйду по бесконечной дороге – и поминай, как звали! Вы-то уж точно не вспомните…

– Еще круг-другой, и я забуду, как мне вообще пришло в голову дать тебе это вместилище.

Звучало не слишком убедительно, особенно после утверждения Соль Вэры о том, что память ее безупречна, но, наверно, зеркало не посвящено в такие тонкости?

– Я расскажу, хозяйка, – с готовностью сказал Триан. – Когда вам будет угодно, в любую минуту!

– Сейчас, – решила Вера и села на пол напротив зеркала. Только теперь она вспомнила, что на ней полупрозрачный пеньюар, но махнула рукой: надо думать, Триан видел хозяйку и вовсе без одежды. – Мне не спится, мне скучно, мне не нравится это место, поэтому…

– Я развлеку вас рассказом, хозяйка! – обрадовался он. – И даже не стану ничего приукрашивать! Помню, что вы не любите, когда я слишком много сочиняю.

– И когда чересчур много болтаешь – тоже, – хмыкнула Вера.

Похоже, она выбрала верный тон для разговора с зеркалом. А оно, глядишь, расскажет что-нибудь важное.

– Я буду краток! – заверил Триан и умолк, изображая, видимо, театральную паузу.

Вера же накрепко запретила себе думать о том, что случилось с ней настоящей там, дома. Как бы то ни было, волноваться о ней некому – двоюродная сестра живет за тридевять земель, пишет раз в полгода. А кот…

«Как же Тихон?!» – испугалась она, но тут же вспомнила, зачем вставала среди ночи: Тишка ушел гулять, а затворить за собой форточку, конечно, не мог. Значит, не пропадет: рыжий кот попал к Вере уже взрослым да так и остался наполовину уличным. Приходил и уходил, когда хотел. Иногда пропадал так надолго, что хозяйка уже и не думала снова увидеть его живым, ан нет, Тихон возвращался, забирался на карниз, скребся в окно, чтобы впустила… Его и соседка приютит, он к ней тоже время от времени заходил в гости. Ну а раз так, то переживать не о ком. О работе разве что, но думать о грядущей министерской проверке в такой обстановке никак не получалось. Да и без нее справятся, не самый незаменимый специалист…

Глава 3

– Вы слушаете, хозяйка? – позвал Триан, оторвав ее от раздумий. – Если коротко, там и рассказывать особенно не о чем. Дело было круг с лишком тому назад в Тинувере, где вы оказались проездом в…

– В Таговер.

– Я, между прочим, тоже не люблю, когда меня перебивают, – проворчал рассказчик. – Ну да ладно. В Тинувере, как вы наверняка помните, почти так же гнусно, как в этой вот дыре. Я, правда, еще не осмотрел ее сверху донизу, но того, что успел увидеть, хватило, клянусь!

– Как это ты ухитрился? – нахмурилась Вера.

– Вы же сразу по приезде приказали мне присоединиться к замковым зеркалам, – напомнил Триан. – Ну да немудрено запамятовать, вы же помирать собирались…

– Точно разобью!

Она подобрала подвернувшуюся под руку комнатную туфлю и выразительно замахнулась.

– Молчу, молчу, хозяйка!

– Лучше рассказывай по делу, обещал же не отвлекаться. Хотя нет, стой, – сама себя перебила Вера. – Что там с этим… присоединением?

– Пока ничего интересного, – заверил Триан. – Зеркала вроде моего есть только у главного неудачника в этом замке…

– О ком ты?

– О ректоре, хозяйка, о ком же еще? Неужто при виде его кислой физиономии вы способны поверить, будто он наслаждается своим делом?

– Пожалуй, ты прав, – согласилась Вера, хотя не могла припомнить, как выглядит этот самый ректор. Очевидно, Соль Вэра познакомилась с ним так недавно, что не сочла это воспоминание хоть сколько-нибудь важным. – Но, может быть, у него просто желудок больной?

– Уж конечно, у мастера-травника непременно будет больной желудок, – язвительно ответил Триан.

– Переборщил с придонником, вот тебе и язва, – не осталась она в долгу.

Пришлось лихорадочно зарыться в «библиотеку», но это теперь придется делать постоянно, так что лучше уж привыкнуть заранее.

– Возможно, и так. Звания частенько ничего не значат, а о его истинном мастерстве не мне судить, хозяйка, – согласился Триан. – Так вот, с его зеркалом я связался сразу же. Еще парочка имеется в учительских покоях, но хозяева пока не одобрили нашей связи. Может, еще и не слышали о вашем приезде, а может, попросту боятся: вдруг вы их и через зеркало проклясть сможете?

– Запросто, – усмехнулась Вера, сделав очередную мысленную пометку. – Что, и это все?

– Нет, еще у учеников есть, но к тем я и соваться не стал, потому как даже такое существование мне дорого.

– В смысле?

– Ну так это же шиарлийские зеркала! – возопил Триан. – Что, если они решат, будто мы шпионить станем? Нет, хозяйка, если вы с их хозяевами сами договоритесь, так я всегда рад, но сам не полезу, и не просите… С зеркалами подземников тоже, кстати, не хочу дела иметь. Их, вдобавок, пока дозовешься, от натуги треснуть можно… Ну да что с них взять, с бронзовых?

– С этим мы позже разберемся. А ректор, значит, на связи?

– А как же. Уже пытался убедить меня показать вашу спаленку, хозяйка. Ну и вас, ясное дело… Но шиш ему, ничегошеньки он не увидит, даже если золотую оправу в бриллиантах мне посулит, – гордо сказал Триан.

– Какая безвкусица… – поморщилась Вера, занеся в мысленный список ректора-вуайериста. – Вдобавок такая оправа выйдет тяжелой и непрочной.

– Именно так я и рассуждаю, хозяйка! – обрадовался он. – С моей-то, конечно, позолота давно облезла, зато лапы устойчивые. Ну да что с него взять? Ему даже невдомек, что я не обычное зеркало, а очень даже… хм-хм… душевное.

– А ты и рад стараться… Кстати, чем он объяснил желание на меня посмотреть?

– Разве тут нужны объяснения? – поразился Триан. – Но в целом… Сказал, желает взглянуть, как гостья расположилась после долгой дороги, удобно ли устроилась. А я заявил, что без вашего приказа, хозяйка, показать ничего не могу. Только вас позвать, но лучше этого не делать, потому как вы спросонок дюже злы бываете…

– Молодец, – искренне сказала Вера. – Здесь, значит, ты еще не все рассмотрел?

– Говорю же, хозяйка, зеркал вроде меня здесь мало, да и обычных не так чтоб много. Где удалось побывать, там удалось. Прямо скажу, не императорский дворец!

– Это и так ясно, а конкретнее?

– Обычный приграничный замок, каких мы десятки повидали, – ответил Триан. – Разве что вместо чад с домочадцами эти вот все… ученики. Ну и прислуга, куда ж без нее? Немного, правда.

– А охрана? – зачем-то спросила Вера.

– Насчет этого ничего сказать не могу, хозяйка. Если кто и есть, то снаружи. Это вам виднее: меня укутанным везли, я даже не слыхал ничего! А вы бежать собрались?

– Пока нет, – вздохнула она. – Только что приехали, надо хоть дух перевести… А теперь вернись-ка к своей истории, а то до полудня ведь не закончишь!

– Как прикажете, хозяйка, – отозвался Триан. – Стало быть, в Тинувере я тоже был проездом, если это можно так назвать: на своих двоих шагал. И как раз в Таговер – там на ярмарке шестой недели всегда подзаработать можно.

«Так, не запутайся в здешнем календаре, – сказала себе Вера. – В неделе шесть дней, в месяце шесть недель, в году – о чудо! – двенадцать месяцев. Год у них, выходит, длиннее нашего? Не поймешь, сравнивать не с чем… А, это как раз не важно!»

Триан, получалось, говорил о ежемесячной ярмарке. Были побольше, раз в три месяца, еще крупнее – раз в полгода, но не о них речь.

– Работник из тебя… – вздохнула она. – Только языком молоть и горазд.

– Ну так за то мне и платили, – ответил Триан. – Я всяких небылиц столько знаю, что если каждую в золотой превратить, столько на себе и не унесу. Да что там – и на двуконной телеге не свезу! Еще петь могу, но это лучше когда все уже упьются: тогда похабные песенки хорошо идут, а за то, что фальшивлю, бить не станут. Ну и плясал когда-то недурно…

– И, конечно, в Тинувере мы не могли не встретиться, – перебила Вера.

– О да, хозяйка! – из зеркала донесся смешок. – Брел я, стало быть, по обочине – по дороге не пройти было: такую грязь развезло, что в колее хоть топись… И вдруг откуда ни возьмись вылетает карета, а за ней вторая, обе угвазданы по самую крышу, и лошади тоже, а уж на что возницы похожи, лучше и не представлять! Останавливаются они возле постоялого двора, а я тут как тут: думаю, вдруг пригожусь? Кареты резные, золоченые, такие отмывать – мука! А здешние и так с ног сбиваются перед ярмаркой. Значит, лишние руки наверняка пригодятся, вот я малость и заработаю…

– И что дальше? – подбодрила Вера.

– Что-что… Дверца первой кареты открывается, и выходите вы, хозяйка, – Триан протяжно вздохнул. – Я такой красоты вельможной сроду не видывал, так что дара речи лишился и стоял, будто столб придорожный.

– Почему сразу вельможной-то?

– А будто я герб на дверце даже под грязью не разглядел, – фыркнул он. – Да и по вам сразу видать, что вы из старой знати. Такие лица только у них и бывают.

– Какие это – такие? – насторожилась Вера.

– Ну… – Будь Триан человеком, он наверняка почесал бы в затылке или пожал плечами. Увы, зеркало не могло даже притопнуть львиной лапой. – Необычные. Красивых много, среди Созвездия я и покрасивее потом девиц видал, уж простите, хозяйка… Да только таких, как вы, издали заметишь! Что вас, что сестер ваших с братьями, что отца… Ой. Ой… Я не хотел, хозяйка!..

– Продолжай, – велела она как могла более зловеще. – Увидел ты мою красоту неземную, а потом что?

– Вы, хозяйка, огляделись, посмотрели, во что кареты превратились, плюнули себе под ноги и рукой махнули. Я даже глаза протер: все блестит, ни грязинки, ни пылинки, у лошадей гривы волосок к волоску…

– Пропал твой заработок?

– Ага, я так и подумал. Потом сообразил: когда еще колдунью встретишь? Да и пошел с вами знакомиться.

– Ну ты и нахал! – покачала головой Вера.

– Нахал, не нахал, однако же вы меня с ходу в жабу не превратили, – ответил Триан, – потому как вел я себя со всем обхождением и на си… в вырез вам не пялился. Старался, во всяком случае.

– Зачем же я тебе понадобилась?

– Как это зачем, хозяйка? Я же сказал: сразу герб узнал, это раз. А два – вся Империя знает, что дочь Правого полумесяца – знаменитая колдунья, которая уже полмира объездила и другую объездит, потому как до знаний очень уж охоча.

– Вот, значит, как это преподносилось… – протянула Вера.

– Ну да, и я вашего батюшку очень даже понимаю, хозяйка, – осмелел Триан, – потому как на одном месте вы со скуки взбеситесь, а чего тогда натворите, я даже представлять не хочу! А так попутешествовали, развеялись, новое что-нибудь узнали – и хорошо. Не так, что ли?

«Понятно, Ханна Соль направлял энергию дочери в мирное русло, как умел, – подумала она. – А ей это казалось попытками сослать ее с глаз долой. Впрочем, одно другому не мешает».

– Вот я и подумал: вдруг благородной госпоже скучно в этом захолустье? Вдруг она не прогонит простого бродягу-сказочника и угостит ужином? Вдруг даже сама что-нибудь расскажет о своих странствиях?

– Так есть хочется, что переночевать негде? А переспать тебе с собой не завернуть? – не выдержала Вера.

– Вот-вот, именно так вы и ответили, хозяйка, когда я попытался к вам подобраться, – вздохнул Триан. – Только… гхм… чуточку грубее. Я даже покраснел, а такого, скажу я вам, со мной с детских лет не случалось. Но уверил, что не возражаю…

– Бедняга, как же ты жив остался? – искренне спросила она.

– Сам не знаю, не иначе, чудом… Вы наутро сказали, хозяйка, что давно не встречали такой потрясающей наглости вкупе с полным отсутствием чувства самосохранения.

– Вот как… – протянула Вера. Похоже, покойная Соль Вэра не гнушалась простых радостей жизни.

– Да, хозяйка, это была лучшая ночь в моей жизни, – печально произнес Триан. – И последняя, что характерно. На следующий день я увязался за вами в Таговер, и вот по пути-то все и случилось…

– Верно… Помню.

Действительно, это нашлось в воспоминаниях Соль Вэры: веселый сказочник чем-то ей приглянулся, так почему не приветить его ненадолго? После Таговера их дороги разошлись бы раз и навсегда, если бы не случайность: кто-то прознал о том, куда направляется дочь Правого полумесяца – почти без охраны, – и решил попытаться захватить ее. А может, и убить. Соль Вэра так и не поняла, а разбирательства не было – сама же и отказалась.

Сперва они приняли перегородивших дорогу за обычных грабителей, и Соль Вэра посмеялась – они что, ослепли? Не видят герба на каретах?

Это и крикнул им Триан, распахнув дверцу и высунувшись наружу. И полетел с подножки в подсохшую грязь, когда стрела пробила ему горло. Рядом упал возница, наконец-то спохватилась охрана…

Конечно, с нападавшими был маг, и довольно сильный, но продержался он недолго: Соль Вэра попросту взбесилась. Не из-за Триана – он был ей никем, обычный попутчик, не первый и не последний в ее странствиях, – а от наглости напавших. Покуситься на саму Соль Вэру было намного безопаснее, чем на то, что она посчитала своим, пускай и временно.

Ее люди не пострадали, а от встречного отряда осталась только здоровенная яма посреди дороги. Ну как посреди – шагов на сто в любую сторону, целая пропасть. Потом туда вода набралась, озерцо получилось, а дорогу пришлось в обход пустить.

Власти, конечно, заинтересовались этим инцидентом, но дочь Правого полумесяца, живые свидетели, поклявшиеся в том, что неизвестные напали первыми, без предупреждения, ненавязчивый совет из столицы не заострять внимания на такой ерунде… Соль Вэру и не думали задерживать, и она вскоре покинула Таговер. В багаже теперь ехало большое старинное зеркало в оправе с львиными лапами – она увидела его в доме городского головы, а тот не сумел отказать гостье в скромном сувенире.

– Интересно, почему именно зеркало? – подумала Вера вслух. – И почему именно большое? Неудобно же с собой возить.

– Так это я попросил, когда вы меня позвали обратно, хозяйка, – пояснил Триан. – Подходящего человека поблизости не оказалось, а вселяться в какой-нибудь перстень не хотелось, вы его и потерять можете. Вечно у вас все раскидано! Так вот закатится под кровать, а вы и не вспомните… Зеркало же предмет массивный, заметный, о нем позабыть сложнее. Опять же польза от него имеется – оно ведь не простое, связное, а уж со мной заодно так и вовсе находка! Обычное связное само никуда не проникнет и не рассмотрит, что вам нужно.

– Верно…

Больше двенадцати лет это зеркало с нею, вот как! И подходящие люди попадались в странствиях, можно было переселить дух Триана в кого-нибудь, но… Он сам отказывался наотрез: запомнил себя пусть не красавцем, но парнем симпатичным, и оказаться в теле похуже не желал. А в женском – тем более! Другие не нравились Соль Вэре – то слишком стар, то увечен. Идея же изгнать из приглянувшегося тела дух при помощи настойки олетты не нравилась обоим.

Может, она хотела искупить вину перед Трианом и вернуть ему полноценную жизнь? Или настолько привыкла к говорливому зеркалу, что уже начала забывать – когда-то обитающий в нем дух был обычным человеком?

– Опять же в этом зеркале я вас во весь рост видеть могу, – сказал Триан, прервав печальное течение Вериных мыслей. – Плотские радости мне недоступны, ну да ничего, у меня воображение богатое…

– Хорошо, что я тебя заколдовала как следует, – сказала Вера. – Иначе бы точно разбила!

– Погодите, хозяйка, так я что… небьющийся? – восхитился он. – И вы об этом молчали? Постоянно угрожали меня грохнуть? Выкинуть в окно? Швырнуть в меня подсвечником?

– Если я по-настоящему захочу тебя расколотить, собственное заклятие мне не помешает, – ответила она, встала и потянулась. – Что ж… Который час?

– Да уж рассвет скоро, – отозвался Триан. – Неужто сами не чуете?

– Чую, – ответила Вера, прислушавшись к себе. – Просто намекаю, что устала от болтовни и намерена отдохнуть, ясно тебе?

– Конечно, хозяйка, – смиренно ответил он. – Можете даже занавесить меня, как клетку с певчей птицей. Я от этого, правда, не усну и не умолкну, но…

Она повесила на зеркало свой пеньюар: все равно требовалось одеться. Ложиться досыпать не было смысла. К тому же о многом следовало поразмыслить.

– О, хозяйка… – мечтательно протянул Триан из-под цветастой ткани. – Мир заиграл новыми красками…

Кстати, о красках: с этими расцветками тоже нужно что-то сделать. Бунтарка Соль Вэра могла самовыражаться как угодно, но Вера не собиралась носить ее вырвиглазные наряды!

– Хозяйка, – негромко сказал Триан из своего угла, – я ничего не забыл.

– О чем ты?

– Вы же меня каждый год заставляете эту историю пересказывать, и чем дальше, тем чаще и чаще. Ну так я хорошо ее помню. Дорога Предков зовет, конечно, да только я не хочу все бросать и… туда.

Вера сглотнула: точно, если Соль Вэра добровольно рассталась с памятью, чтобы поскорее уйти по бесконечной дороге, то и этот дух, забыв о прошлом, сможет покинуть вместилище и присоединиться к предкам.

– Хорошо, – сказала она наконец, – что память тебя не подводит.

– Сказочнику без этого никуда, – был ответ. – Если я легенды перепутаю и принцессу не с тем рыцарем окручу, слушатели мне бока намнут и будут правы!