Текст книги "Городская магия"

ТЯЖЕЛО В УЧЕНИИ…

На следующий день я примчалась в университет без четверти восемь. Каких усилий мне стоило проснуться в шесть утра, трудно даже представить!

Вихрем взлетев на шестой этаж, я проскакала по коридору… и уперлась в тупик. Очень интересно! Как и на пятом этаже, коридор заканчивался после 618-й аудитории, а через окно в тупичке был виден двор. Интересно, коридор только по ночам удлиняется до невозможности, что ли? Или этот тупик – иллюзия? Или сам коридор – иллюзия? Гадать можно было до бесконечности, чем я и скрашивала время ожидания: аудитория была еще заперта, так что мне пришлось некоторое время помаяться под дверью.

Постепенно подтянулось ещё несколько человек – три парня и две девчонки. Никто из них не сделал попытки заговорить со мной или друг с другом, а взгляды, которыми они обменивались, трудно было назвать дружелюбными.

В конце концов появилась техничка в синем халате и отперла дверь. Мы зашли в аудиторию.

На первый взгляд – ничего особенного. Только зачем-то решетки на окнах, наверно, чтоб никто не выпал ненароком. Или не сиганул с перепугу.

Я заняла своё любимое место – первую парту в крайнем правом ряду, у стены. Как ни странно, именно это место преподаватели обычно обходят своим вниманием, пристально следя за задними рядами.

Одна из девушек села за вторую парту в среднем ряду, вторая, подумав, уселась прямо за ней. Парни заняли ряд у окна, и тоже сели поодиночке. Получился этакий треугольник.

Где-то далеко прозвенел звонок. Я глянула на часы – ровно восемь. В ту же секунду дверь распахнулась, и в аудиторию вошел незнакомый мужчина лет тридцати на вид. Ничего примечательного в нем не было – довольно простое лицо, тускло-зеленые глаза и аккуратно подстриженные русые волосы. В толпе таких лиц тринадцать на дюжину.

Мужчина остановился перед нами, окинул взглядом аудиторию и положил на стол какую-то папку.

– Все на месте, – сказал он утвердительно, и перстень на безымянном пальце его левой руки подмигнул золотой искоркой.

Но даже раньше, чем перстень, я узнала голос – это был тот страшноватый тип, с которым я вчера имела малоприятную беседу! Если он будет нам преподавать, то, может быть, мне лучше сразу уйти, пока не поздно?

– Позвольте представиться, – сказал он. – Игорь Георгиевич Давлетьяров. Куратор вашей группы.

Однако и заковыристое же у него имечко! Язык сломать можно… Кстати сказать, голос у него был куда интереснее внешности, уж во всяком случае, выразительнее.

– Ваш преподаватель немного задерживается, – продолжал Давлетьяров. – Поэтому у нас есть время для решения некоторых организационных вопросов. Для начала я проведу перекличку…

Он вынул из папки список группы и назвал первое имя:

– Балашова Маргарита.

– Это я, – сказала высокая брюнетка, та, что заняла вторую парту в среднем ряду. Выглядела она первостатейной стервой, а уж одета была как супермодель. Хотя нынче этим никого не удивишь, по университету передвигаются до того экзотически одетые личности, что иногда даже заснять их хочется на память. Ясно было одно – с этой красавицей мы не подружимся. Я отчего-то, хотя и не обладаю выдающимися внешними данными и на фоне таких вот красоток выгляжу серой мышью, все равно вызываю у них безотчетное раздражение. Видимо, исключительно в силу мерзости характера.

– Вас не учили вставать, когда преподаватель называет ваше имя? – вкрадчиво поинтересовался Давлетьяров.

Маргарита слегка зарумянилась и поднялась из-за стола.

– Садитесь, – сказал ей Давлетьяров минуты через две, когда девушка успела известись под его пристальным взглядом. – Горенко Светлана.

– Я! – вскочила вторая девушка, симпатичная кудрявая блондинка. Про эту я ничего пока сказать не могла. Может, окажется ничего себе человеком, а может, и нет.

– Садитесь. Евдокимов Александр.

– Я. – Евдокимов оказался тощим шатеном с крайне унылым выражением лица.

– Ковалев Алексей.

– Я. – Ковалев тоже был шатеном, только невысоким, с лицом ехидного вундеркинда.

– Федоренко Сергей.

– Я! – Этот был брюнетом, и довольно симпатичным. Светлана тут же начала строить ему глазки, а я сделала для себя вывод, что с мужской частью группы нам не повезло. То есть мне не повезло, Маргарита-то их быстро выстроит по ранжиру. Ну да и Бог с ними…

– Чернова Наина.

– Я, – сказала я, выбираясь из-за стола. На мне скрестились шесть пар взглядов, пять из них – любопытные, а один – равнодушный.

– Итак, все на месте, – повторил Давлетьяров. – Следующий момент. Положите руки на стол.

В некотором недоумении все положили ладони на парты. Светлана определенно смущалась, и было от чего – оказалось, что у этой симпатяшки ногти сгрызены под корень. Впрочем, Давлетьярова этот факт не заинтересовал. По мне он тоже едва скользнул взглядом. Ну, мне-то своих рук стыдиться нечего. Ногти у меня недлинные (а длинные и не отрастают, ломаются), безо всякого там новомодного лака. Просто лак на второй день облезает, а мне лень возиться и наносить его заново.

А вот у стола Маргариты Давлетьяров задержался. Та выложила руки на стол с невероятно самодовольным видом. Ещё бы! Таких длиннющих ногтей – причем не наращенных, а явно своих, – я в жизни не видывала! Похоже, Маргарите никогда в жизни не приходилось мыть посуду… Однако Давлетьяров сию красоту не оценил. Окинув взглядом этот шедевр маникюрного искусства, он холодно сказал:

– Чтобы завтра я этих когтей не видел.

– Но почему?! – возмутилась Маргарита.

Давлетьяров цепко взял её за запястье и очень задушевно произнес, как-то неожиданно перейдя на «ты»:

– Потому, что если ты неудачно сбросишь боевое заклинание с таких вот пальцев, то в лучшем случае останешься без руки. Я доступно объяснил?

Маргарита подобострастно кивнула и вроде бы сделалась меньше ростом. Я же, наоборот, сперва обрадовалась, а потом призадумалась. Боевое заклинание! Значит, я всё же не ошиблась, и здесь нам придется заняться чем-то более серьезным, чем прежде. Еще бы знать, чем это может быть чревато…

– Теперь передайте сюда ваши студенческие билеты, – велел Давлетьяров, усаживаясь за стол. Получив требуемое, он что-то пометил в билетах красной ручкой. – Теперь вы будете приходить в университет не через главный вход, а с другой стороны здания. Там есть стальная дверь, воспользуетесь студенческим билетом, как магнитной карточкой на метро.

– А если я его потеряю? – осведомился Ковалев, тот, что походил на вундеркинда.

– Будешь отчислен, – в тон ему ответил Давлетьяров. Судя по всему, после переклички, то есть ритуала знакомства, он не считал больше необходимым разводить реверансы. Лично меня это устраивало, я почему-то страшно неуютно себя чувствую, когда преподаватели обращаются ко мне на «вы» и по имени-отчеству. Отчего-то мне это кажется изощренным издевательством, хотя чаще всего такое обращение в самом деле всего лишь проявление вежливости.

– Доброе утро, – произнес женский голос, и в аудиторию вошла пожилая дама. Под ледяным многообещающим взглядом Давлетьярова мы невольно вскочили, чтобы поприветствовать её вставанием.

– Прошу прощения за опоздание, – произнесла дама, обменявшись с Давлетьяровым приветственными кивками. – Меня зовут Лариса Романовна, я буду читать вам базовый курс практической магии.

– Я вас оставляю, – произнес Давлетьяров.

– Всего хорошего, – царственно наклонила Лариса Романовна седую голову.

Когда Давлетьяров скрылся за дверью, одарив нас на прощание взглядом снулой рыбы, она развернулась к аудитории.

– Итак, – сказала она, – пожалуй, приступим. Не будем тратить время на реверансы, займемся сразу делом. Полагаю, раз уж Игорь Георгиевич счел возможным перевести вас на этот факультет, вы обладаете необходимыми способностями для того, чем мы сейчас займемся. Начнем, пожалуй, с простейшего заклинания материализации. Слушайте внимательно и постарайтесь запомнить…

Заклинание материализации звучало полнейшей бессмыслицей. Только со второго раза мне удалось различить отдельные слова, а там и запомнить всю формулу.

– Теперь смотрите внимательно на мои руки, – велела Лариса Романовна, убедившись, что мы запомнили формулу. – Заклинанию материализации должны сопутствовать определенные жесты. Во всяком случае, до тех пор, пока вы не овладеете им в совершенстве…

С жестами было сложнее. Евдокимову, например, никак не удавался заключительный пассаж. В конце концов и он смог вывернуть пальцы под нужным углом, и тогда наша наставница продолжила:

– Теперь самое главное – совмещение жеста и слов. Проговорите заклинание про себя, сопровождая его необходимыми жестами. Пока не нужно говорить вслух!

Мы добросовестно выполнили требуемое. Я, признаться, чувствовала себя довольно глупо. Этакий детсадовский утренник: «а теперь, детки, возьмите в руки скакалки!» Но все-таки – материализация предмета! До сих пор мне об этом приходилось только слышать.

– Хорошо, – сказала Лариса Романовна. – Теперь перейдем непосредственно к исполнению формулы. Потренируемся мы, пожалуй, на спичках. Итак, показываю…

Она произнесла формулу, сопровождая её движениями рук, и – я не поверила своим глазам! – на столе перед ней действительно появилась спичка!

– Если кто-то сомневается в подлинности сего предмета, – сказала Лариса Романовна, – можете попробовать прикурить. Сомневающихся нет? Или никто не курит? – Мы немного нервно захихикали. – Ну что ж, приступим. Начнем, пожалуй… – Она посмотрела в список и решила начать с конца. – Чернова Наина?

– Это я, – сказала я, вставая и внутренне холодея. А ну как у меня сейчас ничего не получится?

– Замечательно. Последовательность действий вы запомнили, теперь осталось подключить воображение, – сказала Лариса Романовна. – В момент завершения формула и заключительного жеста нужно как можно четче представить себе предмет, который вы хотите получить. Итак?..

Я постаралась взять себя в руки и начала выговаривать формулу. Руки автоматически выводили нужные жесты… Спичка? Ага. Что это такое? Такая деревянная щепочка с цветной серной головкой… Мне вдруг вспомнились спички, которые я видела только в раннем детстве – не с коричневыми головками, а со светло-зелеными. Они мне ужасно нравились, я любила клеить из них домики…

Я произнесла последнее слово формулы. Внутри меня что-то вдруг словно напряглось и тут же отпустило.

Я опустила взгляд – на столе передо мной лежала спичка. Точно такая, как я представляла, с зеленой серной головкой.

– Отлично, – удовлетворенно кивнула Лариса Романовна. – Вижу, хотя бы один человек мой урок усвоил. Теперь вы…

Пока все остальные усердно извлекали из воздуха спички, я пыталась прийти в себя. Вот это да! Неужели мне повезло? Неужели я смогу научиться чему-то стоящему? «Да. А потом пойду работать на спичечную фабрику,» – добавил внутренний голос.

– Внимание! – постучала по столу Лариса Романовна. – Вы молодцы, первый опыт прошел успешно. Продолжим…

И мы продолжили. Битых три часа мы тренировались на этих клятых спичках, чтобы научиться легко и непринужденно создавать их сперва без помощи рук, потом без помощи голоса, одним лишь жестом, а потом и вовсе одним усилием мысли…

К концу занятий я чувствовала себя, как выжатый лимон, остальные, похоже, ощущали то же самое, но никто не роптал. Видимо, быть отчисленным не хотелось никому. А я задумалась – за какие же грехи попали на этот факультет остальные? Они тоже стремились к закрытым от широкой общественности знаниям или причина в другом? И как это так удачно совпало, что все мы оказались в группе одновременно, считай, в самом начале учебного года?

– Ну что ж, – прервала мои раздумья Лариса Романовна. – Последнее усилие, дети мои, и я вас отпускаю. Итак, что мне от вас нужно? Нужно мне, чтобы вы сейчас создали какой-либо сложный предмет. Разумеется, не спичку, их тут и так более чем достаточно. Ограничиваю я вас только в размерах – предмет должен быть не больше теннисного мяча. Теннисный мяч все представляют? Ну вот и отлично. Приступайте. Даю вам пять минут.

Преподавательница вышла за дверь, оставив нас в некотором недоумении. Я прикрыла глаза, чтобы не отвлекаться, и представила себе яблоко. Яблоко – это ведь сложный предмет, не правда ли? К тому же мне очень хотелось есть. Когда я нервничаю, я всегда хочу есть, хорошо еще, завожусь я не так уж часто, иначе бы разъелась до неприличных размеров.

Итак… Ну вот, ко мне привязалось любимое словечко Ларисы Романовны! Яблоко… Скажем, сорта «уэлси» – они как раз не очень крупные. Такое зелененькое, с красным бочком, блестящее… Если его укусить, сок так и брызжет, мякоть довольно мягкая, кисло-сладкая, а шкурка немного терпкая на вкус, чуть горьковатая…

Я открыла глаза. Ух ты, получилось! Это яблоко определенно просилось в рот!

Оглядевшись, я посмотрела, кто что сотворил. Евдокимов пошел по наиболее простому пути, создав коробок спичек. Перед Ковалевым лежал перочинный нож, перед Федоренко – брелок с эмблемой «Мерседеса». Светлана вертела в руках заколку для волос, Маргарита – карандаш.

– Ну что, все готовы? – В аудиторию вошла Лариса Романовна. – Итак, что у вас? Гм…

Маргарита чиркнула что-то на клочке бумаги своим карандашом и ехидно прошептала, склонившись в мою сторону:

– Карандаш хоть пишет, а твоё яблоко вообще съедобное?

Я почему-то обиделась чуть не до слез и, особенно не раздумывая, ухватила яблоко и откусила едва ли не половину. Яблоко как яблоко. В прошлом году мы чуть не два мешка таких собрали.

– Ну что ж, – весело сказала Лариса Романовна, не без интереса наблюдавшая за мной. – Если продукт магического эксперимента можно есть, это доказывает успешность самого эксперимента! Вы отлично сегодня потрудились, дети мои! Жду вас завтра к половине девятого – в восемь, по-моему, рановато.

– В половине девятого тоже рановато, – пробурчал Ковалев. – Мне добираться два часа…

– Увы, ничего не могу поделать, – ответила Лариса Романовна, демонстрируя тонкий слух. – Расписание составляет Игорь Георгиевич, а он, к вашему несчастью, мало того, что сам жаворонок, так и прочих полагает такими же ранними пташками. Ах да, чуть не забыла. Задание на дом: постарайтесь отработать материализацию предмета сложной конфигурации, покажете завтра. До свидания!

Мы вывалились в коридор и направились к лестнице. Я мельком глянула через плечо. Коридор опять уходил в бесконечность. Нет, это не этаж, а одна сплошная физическая аномалия!

Как ни странно, на следующее утро никто не опоздал. Лариса Романовна вошла в аудиторию без двадцати девяти минут девять и, поздоровавшись, велела приступать к демонстрации домашнего задания. На сей раз для разнообразия она начала вызывать по алфавиту.

Маргарита, лишившаяся своих роскошных ногтей, продемонстрировала маникюрный набор. После этого мы долго не могли упокоиться, а я сделала вывод, что у Маргариты всё же есть чувство юмора. Впрочем, желания сойтись с ней поближе у меня все равно не возникло. Света создала кружевную салфетку с замысловатым узором. Евдокимов никого не потряс, показав блокнот на пружинке, Ковалев выдал игрушечный автомобильчик, а Федоренко – мобильный телефон. Последняя вещь очень заинтересовала Ларису Романовну.

– Сережа, голубчик, а он работает? – вкрадчиво поинтересовалась она.

– Н-нет… – выдавил он.

– А почему?

– Не знаю… – ответил он, вертя в руках трубку. – Дома работал.

– Что-то не верится, – качнула головой наша наставница. – Сережа, ты хорошо себе представляешь, как именно функционирует подобный аппарат?

Наш вундеркинд заметно смутился, а Маргарита весело сказала:

– Ну ты просто старик Хоттабыч!

– Почему это? – обиделся Сергей.

– А тот тоже телефонный аппарат сотворил, – пояснила Маргарита. – Из цельного куска мрамора… с позолотой.

Когда мы перестали смеяться, Лариса Романовна произнесла:

– Рита права. Не зная досконально, как устроен предмет, вы не сможете его создать. Это одно из естественных ограничений, накладываемых природой вещей на использование магии.

Ага. Ну, теперь-то окончательно понятно, отчего в нашем мире, в котором существует магия, промышленность до сих пор не изжила себя! Попробуй, создай сразу, скажем, какой-нибудь трактор… Да что там трактор, даже цветной телевизор! Во-первых, магов, способных на такое, наверняка раз, два и обчелся. Во-вторых, это же нужно тратить время на изучение создаваемых предметов, а я вот, например, вряд ли сумею уловить принцип работы DVD-плеера или хотя бы калькулятора. А если создавать что-то по частям… Извините, это уже просто непозволительный расход потенциала! Ставить даже самого завалященького мага к конвейеру, скажем, с литыми колесными дисками, вряд ли кто-то решится. Намного проще и дешевле производить все эти товары вручную…

– Ну что же, у нас осталась одна Наина, – произнесла Лариса Романовна, снова оборвав мои размышления.

Я вздохнула и сосредоточилась. Я приготовила бронзовую статуэтку всадника. Дома я тренировалась на совсем крошечных фигурках, а эту решила сделать побольше.

– Хорошо, – одобрила преподавательница мою работу, наблюдая за тем, как я пытаюсь отдышаться – что-то мне было нехорошо. Потом наклонилась и шепнула: – Знаешь, отчего ты так устала?

– Нет, – мотнула я головой. – Фигурка вроде небольшая…

– Некрупная по размеру, – подтвердила Лариса Романовна. – Но довольно большая по массе. Осторожней впредь, не надорвись.

Отойдя от меня, Лариса Романовна потребовала всеобщего внимания.

– Вот что я хочу спросить, – сказала она. – И постарайтесь ответить честно. Кто из вас не пробовал дома создавать деньги?

Я почувствовала, что краснею, и краем глаза заметила, как Света стала пунцовой, а Рита зачем-то полезла в сумку.

– Пробовали, – констатировала Лариса Романовна. – Ничего постыдного в этом нет. И как, получилось?

– Нет, – ответил Ковалев за всех.

– Хотите знать, почему? – поинтересовалась она и, не дожидаясь нашего ответа, продолжила: – Дело в том, что это заклинание содержит в себе ограничение. Тот, кто его составил, принял меры для того, чтобы у магов не возникало соблазна обогатиться подобным образом. А поскольку заклинание не столь уж сложное, то, сами понимаете, соблазн возникал у многих!

– Нет, ну ладно, – весьма невежливо перебил Ковалев. – Допустим, мы не можем создать купюру, потому что там уйма степеней защиты, мы их всё равно не знаем, так что деньги так и так вышли бы фальшивыми. А вот, например, золотая монета или там алмаз? Почему они тоже не получаются?

– А потому, мой дорогой, – ответила Лариса Романовна, – что заклинание было составлено именно в те времена, когда в ходу были как раз золотые монеты и драгоценные камни, а не нынешние бумажки. – Помолчав, она добавила: – Странно, что этого вы не узнали из курса истории магии, вам должны были читать этот раздел еще на третьем курсе…

Я на всякий случай уставилась в парту. Лекции по истории магии я всегда безбожно прогуливала, поэтому не могла сказать, рассказывали там что-то о проблеме создания драгметаллов или нет. Судя по тому, как потупились остальные, они тоже не питали любви к упомянутому предмету.

– А можно это ограничение как-то обойти? – подал голос Евдокимов.

– Ну уж во всяком случае вам это недоступно, – сказала Лариса Романовна. – Впрочем, и мне тоже. Магов такого уровня, чтобы суметь изменить ограничения в базовом заклинании, сейчас не существует. Возможно, в будущем…

Она вздохнула, слегка развела руками, а мне пкоазалось, будто она чего-то недоговорила. Впрочем, Лариса Романовна уже сменила тему:

– Что-то мы заболтались. Приступим к занятиям. Сегодня мы будем отрабатывать дематериализацию.

– Это что, надо первое заклинание наоборот прочитать? – спросил Федоренко, и я поняла, что он уже попробовал. Наверно, создал что-то вовсе уж несусветное и хотел от этого чего-то избавиться.

– Нет, голубчик, – ответила Лариса Романовна. – Слушайте и запоминайте…

Когда мы всё усвоили, она начала, по традиции, с меня. Я сделала всё, как полагалось, чтобы уничтожить свою статуэтку (хоть и жаль было). Она исчезла, но в столешнице почему-то образовалась круглая дыра размером с футбольный мяч.

– Ничего страшного, – поспешила меня утешить Лариса Романовна, провела ладонью над столом, и он вновь стал целым. – Ты дала чересчур сильный импульс. Постарайся лучше контролировать себя. Попробуй ещё раз.

Я попробовала ещё раз и ещё… К концу занятия я настолько хорошо изучила свой стол, что смогла бы работать на мебельной фабрике. Пару раз стол исчезал вместе с участком пола, но в конце концов я научилась соразмерять свои силы. Остальные надо мной откровенно потешались, но вот Лариса Романовна вовсе не выглядела огорченной моими неудачами. Это меня заинтриговало, но выяснить, в чем дело, возможности не представилось, а напрямую я спросить не рискнула.

Давая задание на дом, преподавательница сказала:

– Предупреждаю вас сразу, дети мои. То заклинание, которому вы сегодня научились, пригодно для уничтожения только неживой материи, причем в ограниченных объемах. Грузовик вы не дематериализуете, и дело не в ваших способностях.

– Опять ограничения? – спросил Ковалев.

– Да, и, к сожалению, вынужденные, – вздохнула Лариса Романовна. – Искренне верю в то, что вы разумные молодые люди, и вам можно доверять, но, к сожалению, Игорь Георгиевич этой моей уверенности не разделяет, поэтому с более сложными заклинаниями придется обождать. До завтра, дети мои. Готовьтесь как следует.

И потянулась учеба. В принципе, учиться было не так уж сложно, если, конечно, не отлынивать и не пропускать занятий. Я уже говорила, что интересным вещам мне учиться легко, а тут скучать не приходилось, так что особенных проблем я не испытывала.

Несколько огорошил нас тот факт, что зачеты у нас будут проходить не по окончании семестра, как принято повсеместно, а каждый месяц. Причем зачеты весьма серьёзные: Лариса Романовна, уж на что казалась доброй, на этих мероприятиях выворачивала нас наизнанку! К счастью, базовый курс оказался не столь уж большим и, как только мы освоились с материализацией, дематериализацией, телекинезом и телепортом небольших предметов, Лариса Романовна передала нас другим преподавателям.

Представительный Лев Андреевич учил нас работе с живой материей. Это было не столь сложно, сколько тоскливо и муторно – требовалось до мелочей просчитывать жизненные циклы создаваемых растений и существ, постоянно держать в голове несколько десятков аксиом и правил. Я в очередной раз убедилась, что этот раздел знаний совершенно меня не привлекает, и вовсе не из-за сложности, и окончательно распрощалась с мыслями о медицинском или ветеринарном направлении в магии.

Впрочем, случались и просветы в этих нелегких штудиях. Никогда не забуду тот день, когда мы работали с улитками! Почему-то лучше всего с живой материей управлялся Леша Ковалев: у него и амебы получались особенно прыткие, и кактусы с мухоморами росли, как на дрожжах, теперь вот и улитка бодро ползала по столу. С восемнадцатой попытки получилась улитка и у меня. Как всегда, что-то я упустила, и ракушка у неё оказалась ярко-синяя. Я, правда, сделала вид, что так и было задумано, в эстетических целях, так сказать. А вот у Светы дело не ладилось. То есть еще больше не ладилось, чем у меня, а это, знаете ли, о многом говорит. В конце концов, Лев Андреевич не выдержал и начал помогать ей советами. Но то ли его советы были рассчитаны на более умелых индивидуумов, то ли Света что-то перепутала… Словом, через секунду после заключительного пасса аудиторию потряс сперва дикий Светкин визг, а потом не менее дикий общий хохот.

На столе у Светы лежала улитка, но какая! Бедное существо оказалось размером с хорошего барана, так что студенистые края улиточьего тела свешивались со стола. Не успели мы опомниться, как улитка плюхнулась на пол и резво поползла по аудитории, а Света брякнулась в обморок, надо думать, от переутомления.

Когда совместными усилиями нам всё же удалось избавиться от монстра, оказалось, что половина аудитории перемазана слизью, и ходить по ней не представляется возможным. Словом, нам влетело ещё и за срыв занятия…

Влетело, разумеется, от Давлетьярова, который всегда являлся, как карающий дух, в самый неподходящий момент. И что его принесло в аудиторию именно в это время, ведь неделю к нам не заглядывал! Все бы обошлось, Лев Андреевич сквозь смех обещал нас не выдавать, но не тут-то было. У Давлетьярова, похоже, было какое-то особенное чутье на неприятности, вот и в этот раз он воздвигся на пороге как раз в тот момент, когда мы втроем – Лев Андреевич, я и Ковалев – пытались уничтожить последние следы Светиного конфуза, двое других ребят отмывали парты вручную, а Маргарита приводила в чувство Свету. Случилась немая сцена, после чего посыпались громы и молнии. Досталось даже Льву Андреевичу, правда, в более вежливой форме, чем нам, мы же, простые смертные, были названы большим количеством цензурных по форме, но бранных по содержанию эпитетов, высказанных весьма эмоционально. Изысканно ругаться Давлетьяров умел, это было, по-моему, единственное его достоинство, порой за ним записывать хотелось…

Тем не менее, инцидент был исчерпан, никого не отчислили, и все вернулось на круги своя.

К счастью, животными мы не занимались, ограничившись всякими там моллюсками и червяками. В жизни бы не подумала, что дождевой червь так сложно устроен! Зачет по этому курсу мне, правда, удалось сдать с первого раза, в отличие от Светы, но только потому, что Лев Андреевич мне явно симпатизировал.

Тем временем наступила зима, а у нас начался курс медицины. Всякое там траволечение, заговоры и прочее. Всё бы ничего, но нас отправили на практику в больницу, разумеется, под присмотром преподавателя. Мне очень повезло, что у меня крепкие нервы, и я не падаю в обморок при виде крови. Рита, к примеру, ходила бледно-зеленая и то и дело убегала в туалет. Но, во всяком случае, это было хоть и малоприятное, но настоящее дело. Наверно, именно по этой причине я не пыталась уклониться от участия в различных процедурах, производимых над пациентами. До настоящих магов-медиков нам было далеко, но азы нам все-таки преподали, и оказать посильную помощь, чтобы человек смог дождаться приезда бригады профессиональных врачей, мы были теперь вполне в состоянии.

Кому-то может показаться странным тот факт, что я так мало рассказываю о взаимоотношениях с однокурсниками. Но дело в том, что этих отношений, считай, и не было вовсе. То ли из-за чрезвычайной загруженности, то ли из-за особенностей характера, но никто не стремился наладить близкий контакт, ограничиваясь дежурными приветствиями и общими темами для разговоров во время перерывов. Евдокимов был нелюдим по жизни, Ковалев пресекал любые попытки завязать разговор на личные темы, Рита могла вскользь сказануть такое, что потом неделю не отплюешься, Света тоже не шла на сближение. Я по природе своей предпочитаю наблюдать за всеми со стороны, составляя о них мнение (обычно я не ошибаюсь в своих оценках) и предоставляя сделать первый шаг другим. Увы, единственным, кто однажды попытался наладить общение, оказался Федоренко. Как-то на перемене он подсел ко мне и завел разговор о каких-то пустяках.

– Ты что-то плохо выглядишь, – сказала я ему. – Совсем заучился, что ли? Ты смотри, не перетрудись!

– Не, – мотнул головой Сережка. Он и впрямь выглядел бледно. – Я это…

Он наклонился ко мне поближе и прошептал:

– Я машину собираю, устал, как собака!

– Как это – собираешь? – не поняла я.

– А вот так! – гордо ответил он. – Разом я её создать не могу, большая больно, да и сложно, сама понимаешь, а если по частям – то очень даже можно. Вчера вот переднюю ось делал, здоровая, стерва, раз пять переделывать пришлось.

– Ты её собрать-то сможешь? – хихикнув, спросила я.

Сергей пожал плечами.

– У меня брат в автосервисе работает, поможет, если что, – сказал он. – Я-то сперва на велосипеде тренировался, ничего, всё получилось… Классный велик, ребятам во дворе загнал.

– Молодец, – сказала я ехидно. – Продолжай в том же духе, через годик сможешь автосалон открыть.

– Да я уж думал, – признался Сергей. – Если меня отсюда вышибут, пойду к брату работать. На запчастях для иномарок знаешь, сколько наварить можно? Их же гонят сотнями, подержанные-то, а там то и дело что-то ломается, это только говорят, что импортные лучше наших. Новые, может, и лучше…

Мне стало противно. Федоренко решил податься в автомобильную мафию, судя по всему. Ну-ну… А казался таким милым парнем! Вслух я этого, конечно, не сказала, просто постаралась поскорее свернуть разговор.

Да уж, много соблазнов у начинающих магов! Впрочем, сама я в то время носилась с не менее привлекательной идеей. Суть её заключалась вот в чем: базовое заклинание материализации содержит ограничение, не позволяющее создавать деньги, драгоценные металлы и камни. Но, если я ничего не путаю, в те невообразимо древние времена, когда заклинание создавалось, о таком драгоценном металле, как платина, никто и слыхом не слыхивал… не говоря уж об уране или плутонии… Конечно, с ядерным топливом я связываться не стала, ограничившись платиной. И моя догадка оказалась верной! У меня получилось миленькое колечко, без камушка, правда, зато из чистой платины, о чем мне компетентно заявил оценщик ювелирных изделий… Я не стала зарываться и организовывать преступный синдикат по сбыту платины за рубеж, но колечко носила, тихо гордясь собой… Неужто никто больше до такого не додумывался, принимая на веру, что нельзя создать никакого драгоценного металла? Или догадывались – но предпочитали об этом не распространяться?

Но это всё были цветочки… Ягодки ещё и не показались, когда мы лишились Евдокимова. Он умудрился три раза кряду провалить зачет по народной медицине и на занятия после коротких новогодних каникул не явился. Мы сперва думали, что он заболел, но потом выяснилось, что Евдокимова отчислили за неуспеваемость. Это было странно, тем более, что Рита пересдавала зачет пять раз (только в последний раз ей удалось не грохнуться в обморок при виде кровоточащей раны), но осталась в наших рядах. Очевидно, у Давлетьярова, присутствовавшего на каждом зачете, были какие-то свои критерии оценки студентов. Он, правда, никогда не задавал каверзных вопросов, вообще не подавал голоса, но всегда что-то помечал в своих бумагах. Дорого бы я дала за то, чтобы заглянуть в эти его записки! Давлетьяров вообще был личностью загадочной, у меня, например, не получалось воспринимать его, как обычного человека. Он всегда возникал будто из ниоткуда, обрушивал на наши головы всевозможные кары, и так же исчезал. Словом, это было неизбежное зло, с которым приходилось мириться, хоть и было это нелегко.