Текст книги "Интернат"

После этого Виктория сразу всё поняла – и стала искать парней на стороне. А так как одной это делать было скучно, она брала с собой Кристину с Олей, которые тоже быстро втянулись в это ее увлечение.

Вторая девочка, Кристина Назарова, была совсем другая. Это была настоящая оторва. Она слушала тяжёлый рок, играла в футбол, дралась с мальчишками, пила и курила за двоих, и считала, что так и должна себя вести «реальная тёлка». У неё были желтые глаза и длинные светлые волосы, которые она терпеть не могла мыть и расчёсывать, и поэтому всегда ходила лохматая. В интернате Кристина Назарова отличилась своим непредсказуемым поведением. В детстве у девочки был диагноз «УО» и хотя потом его поменяли на ЗПР, клеймо умственно отсталой на Кристине стояло и по сей день. Временами Назарова вела себя нормально, даже хорошо, но иногда что-то на нее накатывало, и она начинала делать жуткие и необъяснимые вещи. Поэтому дети старались обходить ее за три метра. Эрудицией Кристина тоже похвастаться не могла. Она едва могла связать несколько слов, но зато вечно разбалтывала чужие секреты, и в самый неподходящий момент могла ляпнуть какую-нибудь ерунду, поставив себя и других в неловкое положение. А еще Кристина любила приврать. Причем рассказывала такие нереальные истории, что девочки иногда не выдерживали и одергивали ее, на что Кристина обижалась и частенько лезла драться. Внешне Кристина была очень даже привлекательной и милой, но накладывала на себя «тонны» косметики, и всегда ходила с таким злобным выражением лица, что все в детском доме считали её уродиной.

Третья девочка, Ольга Рылова, носила кличку «Рыло» не только из-за фамилии – с внешностью ей действительно не повезло. У неё были грубые черты лица, да к тому же ещё не хватало передних зубов. Но скажите, виновата девочка в том, что не родилась с внешностью фотомодели? – конечно, нет! но дети, как известно, народ жестокий, и на неё почти с самого рождения сыпался град насмешек и издевательств.

Чего только про себя она не наслушалась! «Рыло» было одной из самых безобидных ее кличек. Из-за этого она была злобной, жестокой, и обиженной на весь мир, и поэтому с удовольствием вымещала свою злость на остальных. Она ненавидела всех: мать, которая бросила ее в роддоме, отца, чьего имени она даже не знала, детей, которые издевались над ней, и даже Вику с Кристиной она иногда ненавидела… Но так как общаться ей было не с кем, ей приходилось хорошенько скрывать эту свою ненависть…

Во время ужина в столовую зашёл Александр Витальевич в сопровождении Зои Сергеевны.

– Дети! – Зоя ехидно улыбалась. – У директора для вас есть объявление.

Александр Витальевич нахмурился – хоть он и не был по своей природе строгим, но работа обязывала.

– Если коротко – вели вы себя без меня ужасно, все воспитатели на вас жалуются… Поэтому, – он сделал небольшую паузу, – Нового года и всех новогодних мероприятий не будет. Отбой тридцать первого в десять.

И он быстро вышел из столовой, а вслед ему такое понеслось…

Иногда он их просто не выносил. Но иногда, когда он смотрел в их грустные глаза и видел их улыбки, сердце его сжималось от сострадания…

Вообще-то в детском доме директором он только числился – вся власть уже давно перешла в руки Зои Сергеевны. Именно она полностью контролировала всю деятельность детского дома, а директор нужен был только для подписания документов, чисто формально. Александр Витальевич даже не пытался ей противоречить, он давно был задавлен её авторитетом и делал всё, что она приказывала. Это было постоянной темой для разговоров у детей – они о многом знали, а чего не знали – домысливали: какие махинации проворачивает Замогильная, как использует свое положение…Замогильную ненавидели…

Говорили, что Александр Витальевич обо всем знал – и о «карцере», находящемся в подвале детского дома, и о незаконном помещении воспитанников в психиатрические больницы… До детей дошли слухи, что у некоторых работников детдома, в том числе и у самой Замогильной, имелись фальшивые свидетельства о регистрации в Самаре, что на самом деле Зоя Сергеевна и её «подельники», живут в квартирах, закрепленных за воспитанниками. Оставалось только догадываться, почему же Александр Витальевич подчинялся Замогильной? Почему молчал, покрывал?..

После Макдоналдса захотелось спать. Дети немного погуляли по улицам и сели на заснеженную лавку в парке. На улице всё было украшено к празднику. Стояли зеленые елочки с яркими шарами, висели разноцветные гирлянды и флажки. Всё это было так знакомо, и напоминало о счастливой жизни с родителями.

– Не хочу в интер, – заныла Марина, – может не пойдём туда, может где-нибудь на хате переночуем?

– У тебя хата есть? – спросил Антон.

– Люди! – закричала Таня. – Я знаю где дом есть заброшенный!

– Поехали, чо делать-то, – сказал Антон. – Это точно заброшка?

– Точно! – сказала Таня. – Мы там прошлой осенью сидели.

В детский дом они вернулись утром – осторожно открыли дверь и тихонько вошли в здание. Наказание пришло немедленно – их ждали. Зоя Сергеевна, жестко отчитав детей, отправила их в «карцер» до ужина.

Это была маленькая комната в подвальном помещении детского дома. Дети придумали её так называть – «карцер». Там закрывали провинившихся, в том числе и нарушающих дисциплину – и за побег вполне можно было схлопотать пару часиков заключения. Зимой в этом подвале был жуткий холод, а летом, наоборот, страшная жара. Иногда сюда закрывали очень много детей, было душно, и дети устраивали бойни, после которых иногда приходилось вызывать скорую.  На стенах они писали всё, что чувствовали: «Ненавижу жизнь!», «Чтоб вы все сдохли», "Убью всех! " По этим надписям вполне можно понять, какие чувства испытывали «заключённые».

Зоя Сергеевна с помощью старших ребят втолкнула Антона, Таню и Марину в комнату и закрыла дверь на замок. Всё, что не успела разъяснить Зоя Сергеевна, старшие доходчиво добавили, пока вели их в "карцер", а точнее волокли по ступенькам, гнали пинками…

Когда голоса стихли, дети немного успокоились, расслабились… Марина и Таня были здесь впервые, а Антон уже не раз проводил здесь «часы досуга».

В комнате было одно окно с решёткой и раскладушка посередине – чем не настоящая камера?

– Это и есть «карцер»? – спросила Марина, озираясь.

– Ну да, – ответил Антон, садясь на раскладушку.

– А спать-то где? – спросила Таня.

– Где, где  – на полу!

Ближе к двенадцати ночи воспитатели собрались к накрытому столу в зале. Александр Витальевич поздравил всех с наступающим, сказал тост – и приступили к угощению. А за дверью в это время шептались дети, подглядывая в замочную скважину.

– Ни фига себе стол у них!..

– Да, шампусик…

– Смотри – ананасы!..

– Где?

– Да вон! Я их пробовал! Смотри, Могила колбасу ест!

– Водочка…

– Зоя Сергеевна, дайте колбаски! – крикнул Женя в скважину.

– Марш отсюда! – рявкнула Зоя. – Идите спать! Саша, надо скважину замочную чем-нибудь заткнуть, что ли…

Этот Новый год запомнился всем надолго. Все двери были закрыты, и дети чуть не разнесли здание. Двадцать человек вылезли в окно – вернулись все пьяными. Один из них ударил по лицу дежурного воспитателя… Мальчишки из младшей группы достали ацетон и надышались им так, что троих пришлось увезти на скорой. Про Антона, Марину и Таню вообще забыли, и они сидели в «карцере» до утра. Утром пьяный сторож открыл дверь и выпустил голодных, замерзших и злых «заключённых»…

– С Новым годом, с новым счастьем! – сказал он, улыбаясь.

– Дедуль, те чо, вмазать? – злобно спросил Антон.

Глава 5

ССОРЫ И ПРИМИРЕНИЯ 

 Зима в тот год выдалась тёплая – то ли снег, то ли дождь… Антон сидел на подоконнике и размышлял, сильно ли он промокнет, если добежит до магазина.

– Что ты меня звал? – спросила, подойдя к нему, Таня Баранова.

– Баранова, у меня разговор к тебе… серьёзный…

– Говори, – разрешила Таня.

– Очень серьёзный, – продолжил он, не зная, как начать. Время тянул.

– Ну говори! – Таня сгорала от любопытства.

– Ну, вы с Шальневой, с Маринкой, вроде подружки… – сказал Антон.

– Ну? – подтвердила она.

– А ты можешь поговорить с ней обо мне? Ну, спросить – нравлюсь я ей там, или нет… Можешь?

– Не знаю… А почему сам не поговоришь? – спросила Таня.

– Ну, Танюш, ну вы же девчонки, вы же там, ну… секретами делитесь, всё такое, тебе же проще…

– Ага, как что надо, так Танюша? – съехидничала Танька. – А кто меня вчера на лестнице пинал?

– Ну, извини. Поговоришь – трогать вообще больше не буду.

– Ладно, – нехотя согласилась Таня.

– Когда мне скажешь?

– Скоро. У тебя курить есть?

– Откуда?

– Гонишь…

– Отвечаю, – твёрдо сказал Антон, – иди, базарь!

 Марина, по своему обыкновению, рисовала, когда её нашла Таня.

– Опять рисуешь? – начала Таня, присев напротив.

– А что? – отозвалась Марина, не отрываясь от своего занятия.

– Марин, тебе не кажется, что пора бы уже подумать о серьёзных вещах? – взрослым голосом сказала Таня.

– О чем? – рассеяно спросила Марина.

– Ну… о пацанах…о любви…

Марина подняла глаза – этот разговор её удивил. Пацаны. Что о них думать? С мальчишками из группы они гуляли постоянно – бегали по гаражам, бесились, играли в снежки, болтали. А любовь? Да, она думала о любви… но даже сама стеснялась своих мыслей.

– Замуж тебе пора, Баранова! – насмешливо ответила она и продолжила рисовать.

– Нет, Шальная, серьёзно, – не отстала Танька, – тебе кто-нибудь нравится из наших?

– Да глупые они, –  сказала Марина. – Мелкие еще. Кто там может нравиться?

– Ну, в нашей группе – да, – согласилась Таня, – все мелкие. А из средней группы кто-нибудь… Каменский, например? Ты, по-моему, ему немножко нравишься. А он тебе?

– Я ему нравлюсь? Вот дурра-а-к…  – покраснев от смущения, сказала Марина.

Таня быстро выбежала из комнаты, радуясь, что может отомстить Антону за вчерашние издевательства. Она приоткрыла дверь и торжественно произнесла:

– Марина сказала, что ты – дурак!

Антон разозлился – он не привык, чтобы мелочь так с ним обращалась…Он открыл дверь – в комнате сидела одна Марина.

– Как ты там меня назвала?! Кто я?! – со злостью спросил он.

Марина сделала вид, что не слышит. Антон подошёл и выхватил её рисунок.

– Отдай! – крикнула она. – Быстро отдал!

– Смотри, чо я с ним сделаю… – сказал он и стал медленно рвать рисунок на части…

– Урод! Тварь! – крикнула Марина и швырнула в него коробку с карандашами.

– Ты чо, коза! – Антон подошёл к Марине. Марина с ненавистью смотрела на него, но он чувствовал, что она его боится. Антон замахнулся на неё. Девочка закрыла лицо руками, и Антону вдруг стало её жалко. Он толкнул её на кровать и вышел.

В кабинете директора шло совещание. Зоя Сергеевна лихо обрабатывала бедного Александра Витальевича.

– Александр Витальевич, – говорила она, – левое крыло здания в аварийном состоянии, детей там мало. Я предлагаю закрыть его без ремонта, а детей всех переселить в этот корпус. А потом прошение написать в Центральное: "Детский дом в аварийном состоянии, просим дать денег на ремонт" – и всё!

– А если денег не дадут? – спросил Александр Витальевич.

– Дадут! – убеждённо сказала Зоя Сергеевна. – Будем потихоньку ремонтировать, потихоньку…

– У нас комнаты рассчитаны на четверых, если мы ещё кровати туда впихнем, тесно будет…

– Саша, – она перешла на «ты», – я, лично, хочу жить как все нормальные люди! Нет у тебя хватки, плохо ты справляешься со своими обязанностями. Года через два тебя уволят. Надо сейчас брать от своей должности всё что можно!

– Ладно, – вяло согласился он, – сейчас приказ приготовлю.

– И ещё. У меня там гуманитарная помощь, – продолжила Зоя, – я воспитателям покажу, может кому-нибудь надо… – Ира, попроси всех ненадолго ко мне зайти.

Через несколько минут пришли почти все воспитатели смены.

– Вот, – сказала Зоя Сергеевна, – вещи привезли. Вы посмотрите, что кому надо, потом я их в список занесу.

– Хорошие вещи! Всё фирменное, с бирками, – воспитали стали с интересом разглядывать одежду.

– Да, вот эту юбочку я бы взяла…

– А я кофту для племянницы, можно?.. посмотри какая прелесть!

– Спасибо, Зоечка, вы всегда так заботитесь о сотрудниках!

 Вечером у детей было волнение – им сказали, что планируется переезд в другой корпус. У каждого было своё обжитое место, и переезжать никто не хотел.

– Поселят с какими-нибудь курицами, и будем драться опять, – ныла Ира.

– Такая комната классная была… Говорят, всех в один корпус сгонят, и будем, как селёдки в бочке! – возмущалась Таня.

– Блин, – сказала Марина, – там же эти две… Кристина с Олей! Капец!

– О, Марин, там, кстати, Каменский! – хитро улыбаясь, напомнила Таня. – Будешь жить прям рядом с ним!

– Да пошёл он! – отозвалась Марина. – Я с ним вчера чуть не подралась!

– А я позавчера! – сказала Таня. – Он меня на лестнице пинал!

– А ты?

– А я его!

Девочки из старшей группы тоже были недовольны, мягко говоря.

– Пусть только попробуют нам кого-нибудь заселить! – орала Оля. – Нам свои вещи девать некуда, а тут ещё кто-то припрётся!

– Да ты свои вещи в шкаф сложи, и места больше будет. У вас же там чёрт ногу сломит, – ответила ей Марьям Исааковна.

Возмущаться было бесполезно – четвертая и шестая группы оказалась на одном этаже. Конечно, не обошлось без драк и скандалов.

Оля и Кристина тут же выкинули вещи младших девочек в окно. Их занесли снова, уже под конвоем Зои Сергеевны.

Младшие раскладывали вещи по шкафам, когда в комнату заявилась Вика.

– А это чьё?.. а это что такое?.. а это вы куда?.. – она всюду совала нос. – А ты какую музыку слушаешь? – спросила она Марину.

– Рок слушаю. Токио Хотель, Раммштайн, Ранетки… – ответила та.

– Да? – удивилась Вика. – И я тоже все это слушаю!

Марине показалась, что Вика уж больно спокойная… Не к добру.

– А у тебя и плакаты есть? – опять спросила Вика. – Дай нам! Мы на стену повесим!

– Потом, – Марина не собиралась отдавать свои вещи кому попало.

Вслед за Викой в комнату вернулись Кристина с Олей. Кристина тут же залезла с ногами на Маринину постель, и стала ждать – что будет?..

– Кристин, слезь, пожалуйста, простыни чистые, – попросила Марина.

– Отвали, где хочу, там и сижу! Чо вы на наш этаж припёрлись?

– Не мы же виноваты! – попыталась возразить Катя, – вот ремонт сделают, и мы обратно переедем.

– Рот закрой! – ответила Кристина, – а то сейчас в глаз будет. Шальнева, говорят, ты клей пыхаешь? – пристала она к Марине.

– Нет, – испуганно соврала та.

– Жалко… А то, может, попыхаем?

Марина не стала отвечать, вышла из спальни.

– Слушайте, – вдруг сказала Оля, – у меня клей есть, давайте ей кровать намажем! Поугораем!

Когда Марина зашла в комнату, девочки уже лежали в постелях. Она не стала включать свет, легла не раздеваясь. Через несколько минут она почувствовала неладное.

– Они, наверное, пастой зубной здесь намазали, – подумала она.

Она встала – простыня прилипла. Марина попробовала её отодрать, но ей стало больно – клей пропитал одежду, добрался до кожи…

Марина включила свет – подруги виновато смотрели на неё.

– Чем они мне постель намазали? – спросила она.

– Это клей…Марин, – шёпотом произнесла Таня, – это Назарова с Рыловой намазали…

– А вы что, сказать не могли!

– Ага, чтоб нам морду разбили. Нет уж, сама с ними разбирайся, – спокойно ответила Алина.

Марина выбежала в туалет, попыталась отодрать простыню, плача от отчаянья…

– Шальнева приклеилась! – на пороге туалета стояли очень довольные собой старшие девчонки. – Так и будет теперь в простыне ходить!

– И шмоток теперь никаких не надо!

– Ага, в простыню завернулась – и пошла!

Им было очень весело – смех слышен был на всем этаже…

 А Марина злилась, отмачивала клей водой, пыталась избавиться от этой ненавистной простыни. Когда она, наконец, её отодрала, то решила всё рассказать воспитателю…

 Что было потом – она не знала, спать легла на диване в группе.

– Как они так могут? – думала она, вытирая слёзы. – И как мне дальше жить?..

На диван присела Любовь Васильевна, погладила Марину по голове.

– Алексей Петрович с девчонками разобрался, – сказала она.

– Они так и будут нас доставать! – заплакала опять Марина. – Пожалуйста, переселите нас куда-нибудь!

– Ладно. Посмотрим, что можно сделать, – ответила Люба, – спи пока.

На следующий день в обед Марина услышала, как Кристина в красках, на всю столовую, рассказывает про случай с простынёй.

– Не обращай внимания, – шепнула ей Ира, – пусть что хочет говорит…

Но Марина решилась – гнев просто накрыл её. Она встала, взяла свою тарелку с супом, быстро подошла к Кристине сзади, и, не помня себя от ярости, вылила всё ей на голову. Лапша повисла на волосах и одежде Кристины. В столовой воцарилась мертвая тишина. А потом грохот смеха прокатился по всему залу.

Что было дальше, Марина помнила смутно. Кристина схватила Марину за волосы, а Ольга свалила её на пол и стала бить ногами…

Девочку поместили в медпункт. Всё тело болело, глаза не открывались, но она уже не плакала – слёзы как будто пересохли от злости и гнева. Марина вздрогнула, когда открылась дверь – она думала, что пришли девчонки, но в комнату зашёл Антон.

– На, это тебе… Люба передала, – тихо сказал он и протянул апельсин.

– Я не хочу, – сказала Марина, пытаясь спрятать слёзы, и отвернулась к стене.

– Ну и ладно, я сам съем, – обрадовался Антон.

Комната тут же наполнилась приятным запахом. Антон быстро расправился с этим апельсином, потом присел к Марине на кровать и долго молчал.

А Марина пыталась понять, что ему от неё надо – Антон был не такой человек, чтобы просто так приходить к кому-то.

– А знаешь, – вдруг сказал он, – когда я маленьким был, меня тоже все били, а потом я вырос и сам всех бить начал. Ты должна быть сильной, иначе ты не выживешь здесь.

– Я дралась, – сказала Марина, – но их трое, понимаешь?

– Да, это вообще… засада, – подумав, сказал Антон. – А с Кристинкой я разберусь.

Со старшими девочками разбиралась сама Замогильная.

Напрасно Вика орала, что она не дралась, а только смотрела, а Оля доказывала, что пнула Шальневу всего два раза. Наказание постигло всех. Девочек закрыли в «карцере» до ужина, за это время они переругались и чуть не поцапались. Кристине даже не дали вымыться, и она всё ещё очищалась от супа…

Щелкнул замок, и девочки повернули головы к двери. На пороге стоял Антон – ему поручили их выпустить.

– Выходите, – сказал он Оле и Вике. – Назарова, а с тобой мне надо поговорить.

Вика и Ольга вышли, даже не посмотрев друг на друга. Кристина тоже подошла к двери, но Антон преградил ей выход.

– Что тебе надо? – спросила она.

– Назарова, ты чо творишь? Чо вы втроём на неё набросились? Кто так делает?

– А-а-а, ты из-за Шальневой, что ли? – недовольно спросила Кристина. – А ты видел, что она мне сделала? И вообще, что это ты её защищаешь?! Вали тогда к своей Шальневой, только ко мне больше не подходи, урод!

– Вот ключ, я пошёл, – Антону надоело слушать её крики.

Последнее время Кристина раздражала его все больше, хоть он с детства и привык к ее странностям и истерикам.

Когда он зашёл в медпункт, Марина всё ещё не спала.

– Не, классно ты Назаровой на голову тарелку с супом надела! – восторженно сказал он. – Все до сих пор угорают!

Марина молчала, хотя в глубине души она сама была очень довольна собой. Ещё бы! Отделала Кристинку! Другие девочки боялись ей слово поперёк сказать, а она вон как её опозорила!

– Я в комнату не пойду, здесь буду ночевать, – сказала она, – не хочу с ней встречаться.

– А тебе ночью не страшно одной будет? – спросил Антон.

– Страшно, – призналась Марина.

– Хочешь, я с тобой останусь? – предложил он.

Из дневника Марины Шальневой

25 февраля

Я никогда не думала, что буду так хорошо общаться с Каменским. Сегодня мы проболтали всю ночь! Говорили про все: про детство, про родителей, даже про любовь… На самом деле говорить с мальчишкой про любовь очень интересно, особенно, если он хоть немножко в этом разбирается. В общем, расстались мы почти друзьями. Вообще мне очень жалко Антона. У него такая ужасная девушка! Ни для кого не секрет, что Назарова дебильная на всю голову. Как только Антон с ней встречается? С ней, наверное, даже поговорить не о чем, хотя сомневаюсь, что они вообще о чем-то говорят… Но, между прочим, в нашей ссоре с Назаровой Антон был не на ее, а на моей стороне.  Я очень собой довольна. И пусть меня избили, но я показала этой крысе, на что я способна! А если я показала это один раз, то второй раз будет намного проще. Интересно бывают ли детские дома, где старшие не издеваются над младшими? Наверно нет. А жаль…

Марина спрятала тетрадку под матрас, и начала заправлять постель, ведь скоро надо было собираться в школу.

С Кристиной они встретились в школьном коридоре. При виде Марины злой огонёк опять вспыхнул в её глазах.

– Ну что, ты довольна? – спросила она.

Марина молча стояла у окна, делая вид, что не боится.

– Я бы тебя сейчас в окно выкинула, – зло продолжала Кристина, – но меня к Могиле вызывали, она сказала, что ещё одно замечание, и она на меня заявление накатает в мусоровку. А на меня там и так уже два дела шьют!

Минуту они стояли молча.

– Давай мириться, – вдруг предложила Кристина, – а то нам всё-таки рядом жить…

– Давай, – вяло согласилась Марина.

– Всё! – заключила Назарова. – Ты меня не трогаешь, я тебя не трогаю…

Глава 6

МАЛЕНЬКАЯ ТАЙНА

Зима прошла быстро, в марте снега уже практически не было. На улицу тянуло как магнитом, учиться никому не хотелось – в школе было скучно…

В 7А был урок литературы. Марина достала из сумки заветную тетрадку и записала мысли, которые недавно пришли ей в голову.

23 марта

Странное время. На улице уже очень пахнет весной, и все больше хочется тепла и любви. И, по-моему, любви хочется не только мне… Сегодня утром двух девочек увезли на аборт. Наташку из первой, и Светку из четвертой группы. Светка очень плакала. Может быть, она хотела родить, но кто ей разрешит? Ей ведь всего четырнадцать. Интересно, а когда мне будет четырнадцать, у меня будет парень? У меня пока никого, только в мечтах… у Таньки тоже, а вот у Ирки, по-моему, кто-то есть. Она не рассказывает, партизанка! Ну ничего, мы с Танькой ее разговорим. Хотя сама бы я не хотела, чтоб меня разговорили…

Марина отложила ручку и начала смотреть в окно. Учительница своим монотонным голосом погружала её в сон. Но через несколько минут прозвенел звонок и скучный урок закончился, можно было идти домой!

Она быстро покидала тетрадки в сумку и спустилась вниз. Антон догнал её прямо около выхода.

– Пацанам скажи, чтобы на брёвна приходили, я там буду, – как будто невзначай предупредил он, – ну и ты если хочешь приходи. Знаешь ведь где мы сидим?

– Знаю, – ответила Марина, удивлённая его предложением. – А кто там будет? Наши? – настороженно спросила она.

– Ну, и наши, и старшие, все будут.

– Посмотрим. Может, и приду, – пообещала Марина.

В спальне она тут же всё выложила Таньке и Ире.

– Девчонки, Каменский нас на брёвна приглашает! – сказала она подругам, умолчав, что Антон приглашал только её одну.

– Я не собираюсь! – испуганно сказала Ира. – Я там даже пройти боюсь!

– И я не пойду! – подхватила Таня. – Проблем потом не оберёшься!

– И я тогда не пойду, – твёрдо сказала Марина. – Не хочу получить.

– Лучше не ходи, – поддержала Таня, – а то ещё что-нибудь сделают тебе…

Вечером на брёвна Марина не пошла, но прошла мимо – посмотрела на них.

На брёвнах гордо восседала «элита» детского дома старшие Анька Коза, Наташка Швабра, Ворона, Лёля, Рустам, Костя, Алекс. Младшие смотрели на них снизу-вверх

Незамеченная Марина долго наблюдала за ними, и всё удивлялась, как Антон, Кристина и Вика могут так спокойно сидеть с ними, в то время когда она боится даже взглянуть в их сторону.

На самом деле дела обстояли не совсем так, как казалось Марине. Антона старшие постоянно прогоняли, но он делал вид, что его там принимают как равного. Кристину и Вику вообще ненавидели, но девочки все равно к ним липли, и тоже упорно создавали видимость, что принадлежат к «элите»…

Марина, вдоволь насмотревшись на них, вернулась во двор и стала раскачиваться на качелях. Стемнело быстро, она уже хотела идти домой, как вдруг к качелям подошел Антон. Марина замерла – что же он ей сейчас скажет?..

– Шальнева, пошли погуляем? – вдруг предложил он.

– Гуляют только с собаками, – зачем-то сказала она и опустила глаза.

– Да пофигу! – ответил Антон. – Пошли?

– А если Кристина узнает? – спросила Марина, оглядываясь.

– Не узнает, – ответил Антон, – и вообще, у нас с ней свободные отношения.

– Я подумаю, а потом тебе скажу… – задумчиво произнесла Марина, – через неделю.

– Чего?! Может, мне ещё годик подождать?! Не хочешь – не надо! – сказал он и быстро ушёл, а Марина так и осталась сидеть на качелях…

 Из дневника Марины Шальневой

24 марта

Я не знаю, радоваться мне или плакать. Антон вчера предложил мне погулять вместе… это значит, что я правда ему нравлюсь! Может, он даже влюбился в меня… Вообще-то я заметила это давно, ведь не просто так он приходил ко мне в медпункт. Хотя, что в этом особенного? Вон за мной и Витька бегает, но это всё так смешно и по-детски… А Антон ведь уже взрослый, и с ним, наверное, должно быть всё по-другому, по-взрослому. Если честно, я немного не готова к этому, и поэтому сказала, что подумаю. Хорошо, если Антон действительно будет со мной дружить, любить меня, заботится обо мне как о своей Кристине, а то ведь возьмёт и сделает какую-нибудь гадость! Все мальчишки – дебилы! В этом я уверена.

– Тань, Танюша, Танюш! – Марина изо всех сил трясла спящую подругу.

– Что ты? – испугалась Таня, вскакивая. – Ты что, сдурела?

– Танюш, что мне делать? У меня проблемы, – быстро зашептала Марина. – В меня Каменский влюбился, прикинь!

– Кто? – сквозь сон спросила Таня.

–Дед Пихто! – передразнила Марина. – Каменский!

– Какой дед?! – испугалась всё ещё непроснувшаяся Таня.

Марина засмеялась.

–Да не дед, а Антон Каменский, – объяснила она. – Что мне делать?

– Шальнева, я сплю, давай завтра! – попросила Таня.

– Ну Танечка, ну давай поговорим! – умоляюще зашептала Марина. – Я уснуть не могу! Всё думаю, думаю… Подруга ты мне или нет?!

– Ну, давай говори, только быстро, я спать хочу, – сердито сказала Таня.

– Вчера я сидела на качелях, он подошёл и говорит: пошли погуляем.. Короче, я ему нравлюсь очень-очень сильно! А я ночью поняла, что он мне тоже очень-очень нравится! Таня, это конец…

–Так, – перебила Таня – Вы что, начали встречаться? Марина, ты сошла с ума!

– Нет, не сошла! Я ему через неделю скажу, буду или не буду с ним гулять. Посмотрю, как он будет себя вести, и всё такое… – объяснила Марина.

– Ну, я не знаю, – растерянно сказала Таня, – сама решай… Ты сама-то хочешь с ним? Он нравится тебе?

– Да, – твёрдо сказала Маринка, – только хочу, чтоб он не обижал меня.

– Ну, не знаю, – опять сказала Таня, – Марин, он взрослый! У него другие интересы, и вообще он дурной какой-то. Вдруг он что-нибудь тебе сделает?

– Антон нормальный, – сказала Марина подумав. – А что, с нашими встречаться? С Чесноковым? Он вечно грязный и с пакетом клея! С Антоном хоть на улице показаться не стыдно!

– Марин, Чеснок тебя любит! А этому Антону вообще непонятно, что ему от тебя надо. Хотя я догадываюсь…

– Чеснок и тебя любит! – сказала Марина, – и Ирку, он всех любит, по-моему! Вот сама и встречайся с ним!

– А кто недавно говорил, что Антон – дурак?

– Ну, я говорила! А теперь я думаю по-другому!

– А Назарова? – напомнила Таня.

– Он сказал, что у них свободные отношения.

– И что это значит?

– Ну, наверное, это значит, что он свободен.

– Марин, он только из тюрьмы вышел! – привела Таня последний аргумент.

– Не из тюрьмы, а из СИЗО, – поправила Марина, – это другое!

Весь следующий день Марина так волновалась, что даже не могла есть. После школы она опять пошла на качели. Обычно Антон и другие пацаны или сидели на крышах гаражей около детдома, или гуляли во дворе, но сегодня, как назло, никого не было.

– Я скажу ему завтра, – думала Марина, – или послезавтра. Ведь неделя ещё не закончилась.

Она так была занята мыслями, что опять не заметила, как Антоша подошёл к качелям.

– Шальнева, животных любишь? – без приветствия спросил он. – Пошли со мной, у меня сюрприз!

– У меня имя есть! – вздрогнув от неожиданности, сказала Марина. – Какой ещё сюрприз?

 Она специально говорила с ним очень грубо, сама не понимая почему…

Антон схватил её за руку и потащил за собой, Марина послушно пошла, и ей оставалось только догадываться, чем это всё закончится. Он завёл её в гаражи и приказал:

– Встань к стене и закрой глаза.

– Зачем? – испугалась она.

– Делай, чо я тебе сказал!

Марине всё это не понравилось.

– Бить меня будешь? – предположила она.

– Шальная, ты чо, ваще поехала? – засмеялся Антон. – Говорю, у меня сюрприз!

Марине всё это надоело, она закрыла глаза и стала ждать худшего.

«Убежать, что ли…» – думала она.

– Всё! Открывай! – наконец скомандовал Антон, и Марина послушно открыла глаза.

Антон стоял рядом и улыбался. В его руках была небольшая картонная коробка, а в ней копошились и пищали… крысы!

– Фууу! – воскликнула Марина, на всякий случай обтерев руки об штаны. – Вообще-то я не очень-то люблю крыс!

– Ты что, Марин? Какие крысы? – рассмеялся Антон. – Это котята! Новорождённые котята!

Он поставил коробку на землю и взял в руку одного из них.

Действительно, это был совсем не крысёнок, а маленький котёнок, с розовым носиком и ещё неоткрытыми глазами.

Марина взяла его на руки и обомлела от счастья.

– Откуда? – чуть дыша спросила она, прижимая к себе пищащее чудо.

– Бабки мне про них сказали, – ответил Антон. – Кошку вчера собаки загрызли, а у неё котята в подвале остались. Я их и достал. Возьмём?

– Конечно, возьмём, – ответила Марина, чуть не плача, – бедненькие… маму у них убили! Пищат-то как! Аж, сердце замирает. Слушай, они ведь маленькие совсем. Как мы их кормить-то будем?

– Из бутылочки, – уверенно сказал Антон. – Молоко сначала, ну а потом уж супчики всякие, рыбу. Пошли. Они жрать наверно хотят.

– Пошли! – согласилась Марина, поднимая с земли коробку. – Сиротки вы бедные… Ну ничего, я буду о вас заботиться, теперь я буду вашей мамой. А ты думаешь, Могила их разрешит оставить?

– Ты что? – удивился Антон. – Их прятать надо!

 Весь день дети не отходили от котят-сирот. Бегали в магазин за молоком, кормили их из бутылочек, до слез смеялись на тем, как они пищат и фыркают.

Котята просто покорили весь детдом своими маленькими ушками, голубыми глазками… и сиротской судьбой.  Дети полюбили их – у них с котятами было большое и общее горе…

Три котёнка стали маленьким секретом большого детского дома. Всем было строго-настрого приказано не говорить о них при воспитателях, и дети свято хранили эту тайну. Правда, из-за котят пришлось немного «повоевать». Все хотели, чтобы коробка с котятами стояла в их комнате. В итоге коробка оказалась у Марины с Таней, но с условием, что котята будут ночевать у всех по очереди. Посовещавшись, дети решили, что нельзя оставлять котят одних, но и эта проблема тоже была решена: Кристина придумала, что завтра она «заболеет», не пойдёт в школу и останется с котятами.