Текст книги "Ненасытные"

Брови «специалиста по устранению» слегка приподнялись, он что-то бросил коллеге. Оба ускорились. Второй поднес к губам компактную рацию, проговорил в нее несколько слов. Калманович попробовал улизнуть, тронулся задним ходом, наталкиваясь на людей, которые выражали недовольство. Дистанция сокращалась, сжималось сердце. Он знал, чем закончится встреча. Сразу не убьют, вежливо попросят проследовать в машину, и оттуда будет уже не вырваться. Ему ли не знать, как это происходит… Слезы наворачивались на глаза, на него посматривали люди, но никто даже не пытался поинтересоваться, в чем дело. Какие бессердечные все вокруг. Он повернулся, куда-то побежал. Снова прошел по коридору, здесь людей было меньше. Но и тут двое вывернули навстречу, он уже видел их у «вертушки». Обложили, демоны! И те его засекли, ухмылки исказили выбритые лица. Он бросился вбок, очень кстати подвернулся проход, перелез через натянутую ленточку, запнулся о бадью с засохшим цементным раствором. Затем оказался в части здания, где еще не закончились ремонтно-строительные работы. Он пролетел короткий коридор, добежал до дверей, заклеенных газетами. Дернул за ручки – двери не открывались. Пахло известкой, краской, валялись инструменты, кипы отделочных плит и алюминиевые рамы. Незаделанные провода свисали со стены. Короткая лестница, окно, узкий проход, завершающийся тупиковой стеной. Чиновник понял, что загнал себя в ловушку. Это происходит не с ним, это сон какой-то. Все должно закончиться…

Он скатился с лестницы, кинулся в проход. Топал по нему, как слон, взбивая облака цементной пыли. В этой части здания абсолютно никого не было. Глухо, как в танке! Две двери в конце коридора были заперты. Чиновник схватился за сердце. Может, обойдется? Ведь он ни в чем не виноват! Калманович замер, закрыл глаза, принялся дышать глубоко и часто. А когда открыл их, обнаружил, что по проходу неотвратимо движутся двое. Мужчины средних лет – вполне интеллигентные, хотя и бесчувственные лица. Никакого осуждения в глазах, никакой угрозы. Чиновник забился, как птица в клетке. Пнул по ближайшей двери – да с таким усердием, что лопнул дохленький замок, и дверь распахнулась. Он вкатился внутрь – а вдруг повезет?! Но чуда не случилось. Это было пустое помещение, ремонт здесь практически завершен, оттого и заперто. Типовые панели, ламинат на полу, не очень убедительно имитирующий паркет. Стеклопакеты на рослых окнах, кажется, такие окна, от потолка до пола, называются «французскими»…

Он задыхался, вертелся, как волчок. Попал в западню с единственной дверью. Бросился к окну, распахнул его и отшатнулся, узрев внизу заполненный машинами и людьми Приморский проспект. Там текла бурная жизнь, и никому до него нет дела! Вопль отчаяния застрял в глотке. Чиновник попятился, поникли плечи. Он уже не мог сопротивляться удушающему страху. А в помещение, вкрадчиво ступая, вошли двое. Один тактично, но настойчиво приложил чиновника к стене, другой подошел к окну, глянул вниз. Оба многозначительно переглянулись. Егор Касьянович дрожал, как осиновый лист.

– Послушайте, парни… – бубнил он, заикаясь, – я прекрасно понимаю, как это выглядело… Но вы должны понять… Я не виноват… Меня подставили, мне внушили, это просто бред какой-то необъяснимый… Позвоните своему начальству, я объясню, я попробую все исправить… Это просто дикое недоразумение…

– Мы понимаем, Егор Касьянович, – вкрадчиво, почти ласково сказал мужчина. – Мы вам сочувствуем, мы всецело на вашей стороне.

– Правда? – с надеждой вопросил чиновник.

– Разумеется, Егор Касьянович. – С этими словами хорошо одетый мужчина начал как-то ненавязчиво подталкивать чиновника к окну. Его коллега посторонился. – Все хорошо, все образуется…

– Подождите… – бормотал чиновник. – Но вы же не собираетесь?..

– О, нет, как вы могли подумать… – Он не мог избавиться от ощущения, что над ним издеваются. – Мы будем действовать исключительно в рамках действующего законодательства.

– Господи, слава богу… Подождите, что вы делаете? – До чиновника дошло, что окно уже рядом, он побледнел от ужаса.

– К вам никто не будет применять насилие, Егор Касьянович. – Мужчина ради убедительности отошел и поднял руки, показав ладони. – Вам нужно сделать только шаг, и все закончится. Да, ситуация прискорбная, придется долго разгребать то, что вы натворили. Но что поделать, такие правила, вы же в курсе этих правил, верно?

– Считайте их за скрытую комиссию в кредитном договоре, – пошутил второй. – Поверьте, выбора у вас нет, нам действительно очень жаль. Надеемся, вы все сделаете сами, не вынуждайте вас выталкивать…

Егор Касьянович прозрел окончательно. И вдруг понял, что уже не может сопротивляться этому молоху. Двое стояли напротив него, готовые реагировать на любой «несанкционированный» поступок. Склонили головы, смотрели с любопытством. Конечно, это очень интересно. Чиновник обмяк, посерел. Да, он в курсе правил, принятых в круге посвященных. Провинившиеся уходят сами, дважды их не просят. Это плата за красивую жизнь. Нужно сделать шаг, и больше не будет никакого страха… Он сделал этот шаг, уперся в приступочку, поднялся на нее. Закрыл глаза, когда отталкивался, чтобы не видеть эти ухмыляющиеся любопытствующие физиономии…

Человек в дорогом костюме с жутким воплем пролетел шесть этажей и шлепнулся на мощенный плиткой тротуар. Череп от удара раскололся, как орех. Брызнула кровь, окатила женщину – ей не хватило пары секунд, чтобы погибнуть вместе с чиновником. Она отпрянула, схватившись за горло, завизжала дурным сопрано. В хор вступили другие голоса. Водитель идущей мимо машины машинально дал по тормозам, когда напротив шмякнулся человек. Пикап, идущий следом, врезался в задний бампер. Улица наполнилась криками людей, ревом звуковых сигналов. На шестом этаже мужчины высунулись из окна, быстро оценили ситуацию и закрыли раму.

– Да уж, земля не пухом, – усмехнулся первый.

– Первый ком – блином, – сурово пошутил второй…

Как чихнуть с чашкой кофе, не расплескав его? Никита Россохин многое умел в этой жизни, порой удавалось невозможное, но что касается последнего… Он зашипел от боли, когда горячий напиток облил обнаженный торс, приглушенно ругнулся. Заворочался ворох одеял на постели, выбралась растрепанная, опухшая от сна мордашка Ксюши. Хлопнули красивые глазки. Она мгновенно поняла, в какую непростую житейскую ситуацию попал ее любимый, хриплым голосом вынесла вердикт:

– Учиться, учиться и еще раз учиться… – широко зевнула. – Сколько времени?

– Не «сколько времени», а «который час», – проворчал Никита. – Ты грамотная девушка, Ксюша, а порой такое выдашь… Семь часов двадцать минут. Вечер. Поздравляю с добрым утром.

– Рано… Я еще посплю, ага? – Она упала на подушку, накрылась с головой и тут же засопела.

«Ничего себе рано», – подумал Никита, подтянул трусы и подошел к окну. Подкрадывались сумерки. Антураж за мутным стеклом, заклеенным крест-накрест изолентой, вуалировала дымка. Убежище мстителей располагалось в частном секторе на южной окраине – в местечке с очень верным названием Яма. Район вдавался в черные скалы, громоздящиеся уступами. На этих террасах и гнездились частные домики и затрапезные двухэтажные бараки. Дома стояли плотно, пространство между ними прочерчивали шаткие мостки и дощатые лестницы. Подъехать на машине в эту местность было невозможно. Те из жильцов района, кто обладал автомобильным транспортом, были вынуждены держать его в дальних гаражах или в «карманах» на улице Тюленина, до которой было восемь минут ходу. Барак был поделен на четырех хозяев, со стороны выглядел печально, но внутри, как ни странно, все было в норме. Комната, кухня, функционирующий санузел. В число неоспоримых преимуществ входили крепкая дверь, настолько крепкая, что проще было выломать стену рядом с дверью, чем саму дверь, и дополнительный выход на случай облавы. В потолке имелся люк, к которому приставлялась стремянка, вертикальная лестница наружу, три метра по крыше – и расщелина в скале, ведущая в лабиринты каменного царства. «Глуховато, но романтично», – вынесла вердикт Ксюша в тот день, когда капитан Мурзин впервые привез их знакомиться с арендованной через подставных лиц жилплощадью.

Никита усмехнулся – вспомнил реакцию любимой, когда озвучил две недели назад цель их очередного путешествия. «Чемдальская область? – Выщипанные брови девушки недоверчиво поползли на макушку. – Ну, не знаю, дорогой, тебе, конечно, виднее. Но, по моему глубокому убеждению, в тех местах, где люди не живут, не может быть коррупции». – «Да, возможно, люди там и не живут, – допустил Никита. – Двести тысяч в Чемдальске и столько же в области – конечно, необитаемые земли. Но коррупция там есть – и еще какая. У региона характерная особенность – замкнутость территории. Это приводит к формированию устойчивых криминальных связей. Чиновники повязаны, чужаков практически нет. Налицо взаимная заинтересованность сторон в сокрытии преступных фактов. Рыбная мафия, икорная мафия, злоупотребления и повальное воровство… Но кое-чего в Чемдальской области действительно нет. Трудно в это поверить, но там нет черепах, ящериц, лягушек. Практически отсутствуют воробьи. Нет железных дорог, нет троллейбусов. Зато насчитывается больше трехсот вулканов – часть всемирного наследия ЮНЕСКО. Ключинская сопка – самая высокая в Евразии. Большинство потухшие, но десятка четыре из них – точно действующие». – «Ужас, – сказала Ксюша. – Они постоянно извергаются, швыряют в небо вулканический пепел, раскаленная лава заливает окрестные города и деревни?» – «Не придуривайся, – ухмыльнулся Никита. – Если вулкан называют действующим, значит, он извергался в исторический период. Скажем, десять тысяч лет тому назад. Не факт, что он постоянно пыхтит, грохочет и наводит ужас на жителей ближайших населенных пунктов. Ты хочешь поехать в Чемдальск?» – «Хочу, – подумав, сообщила Ксюша. – Назовем это отпуском. А мы с тобой залезем в кратер самого красивого наследия ЮНЕСКО?»

Он не стал ей рассказывать, что вследствие вулканических процессов Чемдальский регион – самый сейсмоопасный. Серия мощных землетрясений разразилась ровно семь лет назад. Было много разрушений, эвакуировали людей. Жертв со смертельным исходом удалось избежать, но количество раненых и покалеченных измерялось сотнями. Афтершоки продолжались неделю, мотая нервы испуганным людям…

Спать уже не хотелось. Он проснулся пятнадцать минут назад, болтался по квартире в сложных чувствах. Интуиция подсказывала, что в плане личной безопасности ничто не угрожает, но неприятности иного плана вероятны и даже обеспечены. А завтра – очередная операция…

Он открыл старенький холодильник и мрачно уставился на пустые полки. Свечи от геморроя – это то, что им сейчас нужно?

– Что, Данила-мастер, не работает функция автозаполнения холодильника? – прозвучал с кровати хрипловатый, но ироничный голосок.

Ксюша окончательно проснулась. Вернее, поднялась, но еще не проснулась. Села на кровати, свесив ножки на пол, стала заразительно зевать и тереть глазки. Идеальный момент для фотосессии. Но фотоаппарата под рукой не оказалось. Никита облизнулся, наблюдая, как сползает одеяло с обнаженных плеч. Непроизвольно подался к кровати, сел рядом, обнял горячую от сна девушку. А она вела себя, как зомби. Стала с отрешенным видом чесать взлохмаченные волосы, потянулась к старомодному зеркалу на подставке, венчающему прикроватную тумбочку. Взяла его обеими руками и уставилась на отражение с мистическим ужасом.

– Это не я… С такой физиономией только поезда останавливать… – Она взлохматила волосы, оттянула прядь, стала неприязненно всматриваться в отросшие корни.

– Перекрасься в блондинку, – посоветовал Никита. – Буду жить, как дурак, с блондинкой. Потерплю.

Девушка вздохнула, потянулась к сумочке, обретающейся под кроватью. Стала рыться в ней, бормоча под нос, что давно пора в эту сумочку провести свет.

– Лицензию на убийство потеряла? – пошутил Никита.

– На самоубийство. – Она раздраженно отшвырнула сумочку и так посмотрела на обнимающего ее мужчину, словно только сейчас его обнаружила.

Назревал интересный момент. Поспали неплохо – не сказать, что выспались, но все равно поспали. Заняться нечем, еда в холодильнике отсутствует… Никита чувствовал, как учащается ее дыхание, два тела сливались в одно, перетекая в горизонтальное состояние… Но тут хлопнула входная дверь с улицы и внешний коридор огласила хриплая мужская ругань. Что-то повалилось с дребезжащим лязгом, загремели тазики, лопаты. Никита оторвался от возбужденной женщины, схватил со стола пистолет, стыдливо прикрытый вязаной шапочкой, и подлетел к двери. «Слон в посудной лавке» продолжал свою разрушительную деятельность. Он громко матерился, гремел сапогами, рухнул, не удержавшись на ногах. Никита приоткрыл дверь на несколько сантиметров – абориген как раз проползал мимо и среагировал на поскрипывание такой отборной бранью, что Никита отшатнулся и покраснел. Он захлопнул дверь и озадаченно посмотрел на Ксюшу, которая торопливо натягивала халат.

– Ничего он так поздоровался… Что-то не так, дорогой?

– Это может показаться странным, – пробормотал Никита, – но он на самом деле идет на бровях. М-да уж. – Парень почесал стволом ушную раковину. – Народ у нас, как говорится, хороший, но вот люди – полные уроды…

– Промышленные мужики, – отозвалась Ксюша. – И старая добрая североосетинская водка. Не обращай внимания, просто у человека слегка подвыпившее состояние.

Послышалось, как распахнулась дверь в квартире напротив, там грозно стала возмущаться простая русская женщина. Посыпались отрезвляющие затрещины. Потом она схватила за ноги загулявшего муженька и поволокла в дом. Тот брыкался, сквернословил, что-то булькал, но недолго. Захлопнулась дверь. «Не перевелись еще бабы на русских окраинах», – с уважением подумал Никита.

– Подожди, не надевай халат, – спохватился он, бросаясь к своей любимой.

– Может, ты пистолет для начала уберешь? – улыбнулась девушка.

Но снова им не дали насладиться близостью. Распахнулась входная дверь в барак, коридор огласился оглушительным топотом, заорали вразнобой пронзительные голоса. Весь этот ураган пронесся мимо двери, отразился от дальней стены и пролетел обратно, с треском отбросив входную дверь. Наступила оглушительная тишина. Никита сглотнул. Расставаться с пистолетом как-то не хотелось.

– Что-то мне подсказывает, что это был не ОМОН, – заметила Ксюша, сдерживая смех. – Лица детской национальности, они везде встречаются, такова уж у них особенность. У тебя ведь тоже было детство?

– Но не такое, – буркнул Никита, неохотно убирая пистолет.

Интимную обстановку этот хор мальчиков-дегенератов, выпущенных из дурдома, разрушил окончательно. Ксюша состроила сожалеющую мину, запахнула халат и побрела в ванную. Никита с грустью проводил ее глазами, облачился в трико и рубашку и снова наведался в холодильник – с твердой решимостью что-нибудь там найти. Им требуется усиленный рацион питания. Когда посвежевшая девушка вернулась, ворча, что как-то неприятно мыться коричневой водой, он грыз подсохшую картошку фри и задубевшие сандвичи, приобретенные вчера в местном аналоге «Макдоналдса» на улице с характерным названием Острожная. «Секонд-хенд пищевой промышленности», как метко окрестила подобную еду Ксюша.

– О, боже, сколько волка ни корми… – вздохнула она, – все равно не наестся. Где Мурзин? – возмутилась она. – Выходить из этого здания нам не советуют, еду не доставляют, от источников информации мы отрезаны.

– Не поминай, – проворчал Никита. – А то заявится. А я еще не утратил надежды затащить тебя в постель.

Оба вздрогнули, когда раздался приглушенный стук в дверь. Слава богу, условный. Но как четко все срослось. Ксюша изумленно воззрилась на Никиту, тот с прискорбным видом крякнул – мол, закон есть закон, и пошел открывать, прихватив на всякий случай пистолет. В убежище вторгся подтянутый мужчина в немаркой куртке, коротко стриженный и в очках. Последние он тут же снял и, морщась, начал разминать глаза. Зрение у посетителя было идеальное. Ворчливо поздоровавшись, он вытер ноги о половик и сел на стул, покосившись на вырез халата у Ксюши. Она понятливо кивнула и запахнула «створки». Посетителю было немного за тридцать, он выглядел уставшим – худое скуластое лицо, сероватая кожа. Под смышлеными глазами красовались мешки. Мужчину звали Вадимом Мурзиным, он трудился начальником уголовного розыска Чернореченского районного управления полиции.

– Все в порядке? – спросил он, созерцая тускловатые лица сообщников.

– Давненько ты что-то не заходил, – подметил Никита.

– Работаю, – отрезал Мурзин. – У меня рабочий день, да будет вам известно, до семнадцати тридцати. Бандитов обезвреживаю. Опасных уголовных преступников, вроде тебя с Ксюшей.

– А после семнадцати тридцати? – Никита покосился на наручные часы.

– А после семнадцати тридцати рабочий день продолжается, – вздохнул Вадим. – Это уж как начальство скажет. Между прочим, в нашем городе сейчас проходит широко разрекламированная акция «Нет – коррупции!», и у нас совсем нет времени заниматься ерундой.

– Неужели? – изумился Никита. – И много выловили проклятых коррупционеров?

– Пока троих, – отозвался Мурзин. – Поймали главного врача Центра борьбы со СПИДом – использовал средства организации в личных целях. Присвоил целых пятнадцать тысяч рублей. А инспектор УФСИН – две тысячи, за незаконные действия в стенах тюрьмы. А еще десять тысяч получил начальник станции по борьбе с болезнями животных – сокрыл факт обнаруженной подделки документов.

– Потрясающе, – пробормотал Никита. – Так держать, борцы со злом…

– Ты поесть принес? – спросила Ксюша.

– Нет, – смутился капитан. – Денег нет, зарплата только завтра. Вот завтра и принесу. На счету осталось двести долларов – хрен я их сниму, чтобы вас накормить.

– Двести долларов? – удивился Никита. – Ну прямо как в государственной казне Зимбабве. Именно столько там и осталось.

– Мне это льстит, – проворчал Мурзин и тяжело вздохнул, сделал мечтательное лицо. – И за что такое наказание – быть порядочным? Так немодно, вредно… Финансовые фантазии посещают чаще, чем сексуальные, хочется платить налог на роскошь, востребовать взятку, стыбзить у каких-нибудь лохов пару лямов зелени…

– Займись этим, – осклабился Никита, – и мы к тебе зайдем.

– Да уж, зайдете… – И капитан Мурзин снова принялся хмуриться и вздыхать.

– Выкладывай, – поморщился Никита. – Мы уже поняли, что имеются отступления от плана.

– Вы телевизор не смотрите?

– А он тут есть? – спросили они хором.

– Ах, да… – капитан стушевался. – Вы ролик про Калмановича в Интернет еще не загружали?

– Издеваешься? – вспыхнул Никита. – Здесь, кроме телевизора, нет также Интернета и компьютера.

– Ну, ладно, ладно, – занервничал Мурзин. – Расшумелись… В общем, дела наши движутся очень странно, ребята. Калманович вышел в эфир, отбарабанил, как по писаному, – персонал телецентра в шоке, зрители на ушах, чиновники в ауте. А через десять минут после того, как он сбежал из студии, Калманович выбросился из окна шестого этажа на мостовую, полную людей. Какая нелепая смерть.

Никита и Ксюша потрясенно молчали. На труп рассчитано не было. Большинство клиентов, которых они обрабатывали, были не ангелами, обвинялись не только в коррупции, но и в общеуголовных преступлениях, включая убийство, – то есть были отпетыми мерзавцами и с общечеловеческой точки зрения заслуживали смертную казнь. Но мстители не были карателями – с какой бы мразью они ни сталкивались. У них имелся собственный кодекс и свои правила поведения. Они брались за работу, лишь располагая достоверной информацией. Они могли свести человека с ума, могли опозорить на весь белый свет, в крайнем случае – покалечить. Но только не убивать. Временами приходилось делать нравственный выбор – и это, пожалуй, тот самый случай…

– Дьявол, как зубами о компостер… – метко выразилась Ксюша.

– Повествуй, что случилось, – нахмурился Никита.

– Информацией не владеют даже копы, – самокритично признал Мурзин. – Областное руководство пыталось засекретить инцидент, но куда уж там – десятки очевидцев. Он носился с глупым видом по зданию – это видели многие. Кто-то утверждает, что Калманович спасался бегством, якобы его преследовали. Но данные свидетельства из дела изъяты – официально считается, что у Калмановича поехала крыша и его обуяла паранойя. Он выпал из крыла, где проводится ремонт, строители сегодня не работали, поэтому никто не видел, что происходило с Калмановичем непосредственно перед падением. Возможно, выбросился сам, но вероятность этого небольшая. Коллеги убеждены, что Калманович на такое не способен, слишком любил жизнь. Да, он был взбудоражен, в отчаянии, лихорадочно искал выход из создавшегося положения… Но чтобы по собственной воле убить себя – это вряд ли. Преследование, судя по всему, имело место быть. Возможно, его столкнули, возможно, не оставили другого выбора. В общем, дело темное. Власти в ступоре, гадают, как реагировать на вздорные обвинения с телеэкрана. Уголовный розыск от дела отстранили. Занимается им впопыхах сформированная группа следователей под руководством начальника ГУВД Филина. Но понятно, что расследовать она будет не обстоятельства смерти чиновника, а обстоятельства его внезапного откровения. Руководство телецентра уволено. Съемочная группа отстранена от работы. На ведущую Нахабцеву – известную медийную личность, лояльную к властям, – собираются заводить уголовное дело: за преступную неосторожность, повлекшую нанесение крупного морального ущерба. Ничего похожего в Уголовном кодексе, мне кажется, нет, но ребята что-нибудь придумают. Просматривается содействие преступным умыслам: почему при первых же крамольных фразах не отключили аппаратуру? Почему она снимала практически до окончания пламенной речи чиновника? Оператор пытался уверить, что виноваты наушники, мол, вообще, его дело – снимать, а не вслушиваться, что за пургу там несут чиновники. У тех, кто был рядом, – свои отмазки. На знаменитых мстителей, орудовавших в других городах, пока не думают. Во всяком случае до тех пор, пока не появится ролик. Почерк иной – при чем тут телеинтервью? Многие считают, что чиновник действительно сошел с ума. Накопилась критическая масса греха, порвала мозг…

– И стоит ли в такой ситуации выбрасывать в Сеть отснятые материалы? – засомневалась Ксюша.

– Стоит, – уверенно сказал Никита. – Как бы цинично это ни выглядело. А что ты предлагаешь – чиновник умер, да здравствует чиновник? По нашей информации, он явился косвенным виновником гибели как минимум пяти человек. Он крал миллионы, наносил невосполнимый ущерб экономике области. И не мы его убили, если на то пошло. Каковы будут действия правоохранительных структур, Вадим?

– Структуры гадают на кофейной гуще, – пожал плечами капитан. – Думаю, сегодня-завтра они будут пытаться что-то нарыть. Но доподлинно известно, что завтра, в девять часов вечера, то есть в вечерний прайм-тайм, в выпуске местных новостей состоится интервью с начальником ГУВД Филиным, где он будет интерпретировать народу то, что народ услышал от Калмановича. Версия властей оригинальностью отличаться не будет: у господина Калмановича было сильное психическое расстройство. Причину сочинят. Симптомы, нарушения в прошлом – все будет. Образовалась внезапная обида на коллег. Скажем, после закрытой встречи с градоначальником Попковым, где тот сделал заместителю выговор за нерадивое исполнение служебных обязанностей. Разумеется, в том, что наплел Калманович на микрофон, нет ни слова правды. Чиновники Чемдальска – кристально честные существа. А вот то, что говорил Калманович касательно себя, обязательно проверят. А то надо же, собрался своими же грехами замазать порядочных людей.

– Забавно, – усмехнулся Никита. – Полковник Филин – у нас на очереди. Это не знак свыше?

– И мы уже догадываемся, чем все это кончится, – вздохнула Ксюша. – Ох, гореть нам в аду за нашу благотворительную деятельность…

Воцарилось тоскливое молчание. Ситуация в городе и области действительно требовала если не разрешения, то хотя бы хорошей встряски. В замкнутом мире творилось что-то беспредельное. Судя по тому, с какой интенсивностью разворовывались бюджетные средства, местные нувориши долго править не собирались. Была цель обобрать область, а потом свалить все на слабых и безвольных: на тех же мэра с губернатором. Правили бал вторые лица. Правили жестко, по безжалостным клановым понятиям. Власть сменилась пару лет назад. «Святые места» заполнялись новыми лицами, тут же присягающими на верность «капитулу». Сопротивление было незначительным. По городу прокатилась волна самоубийств крупных чиновников. Покончил с собой выстрелом из пистолета начальник городской ГИБДД. Повесился известный депутат – глава комитета городской Думы по бюджетной политике. Лег под поезд в командировке по Приморскому краю руководитель аппарата областного правительства – носящий, по иронии судьбы, фамилию Каренин. Трагически погиб на охоте глава местного отделения Федерального агентства по рыболовству. Средства массовой информации без особой грусти писали, что у махровых коррупционеров перед лицом неотвратимого наказания сдают нервы. Но фактически уходили не самые одиозные, если и имели грешки, то компенсировали их нормальным выполнением своих обязанностей. На крючке у местной властной мафии повисли чиновники, страдающие наркотической, игровой зависимостью – таковых оказалось немало. Махинации с лососевой икрой, крабами, креветками, гребешками. Незаконная добыча кижуча и других ценных промысловых пород приобрела невиданный размах. Управление по борьбе с экономическими преступлениями смотрело на них сквозь пальцы и, похоже, имело собственный процент. И доколе такому продолжаться? И это на фоне ухудшающейся криминогенной обстановки в регионе. Особо не афишируется, что в городе и области стали пропадать люди – в большинстве молодые девушки…

– А мне вот кажется, что нашего друга беспокоит что-то еще, – наблюдательно подметила Ксюша. – Давай, Вадик, колись. Тебя же разбирает.

– Странная история, ребята, – Мурзин передернул плечами. – До сих пор мороз по коже… Прошлой ночью, когда вы обхаживали Калмановича, в окрестностях произошло еще одно криминальное событие. Оно мгновенно обросло тайной, уголовный розыск вновь от дела отстранили, но на этот раз с опозданием, поэтому отрывочную информацию удалось ухватить. Ночью под окном собственного дома на улице Макаренко был найден труп некоего гражданина по фамилии Тимошевич. Гражданину сорок лет. Некогда «медвежатник», ловкий вор, специализировался по сейфам. Имел две ходки, последний раз освободился четыре года назад, вроде завязал, вел тихий образ жизни, работал сторожем на складах одного ЗАО. Этакий одиночка, с людьми особо не общался, но внешне производил нормальное впечатление. И вот возникает ощущение, что этот тип не исправился и прошлой ночью обчистил чей-то дом… – Мурзин помолчал, собираясь с мыслями. – Дело засекретили по приказу какой-то шишки. Имя шишки неизвестно. Но дежурная опергруппа из нашего управления – а проживал вор в Чернореченском районе – все же выехала по сигналу. Похоже, Тимошевич собрался выпрыгнуть из окна, но не успел. Киллер стрелял из комнаты. Пуля в голову, вторая поразила припаркованную машину, и ее хозяин, услышав выстрелы и обнаружив разбитое стекло в своей тачке, поднял немыслимый ор. Мужик оказался скандальным, соседи – такими же. А еще и труп засекли – он красиво повис на карнизе… Именно поэтому первым делом на место преступления прибыла ППС и наши опера. Их отозвали только через полчаса – причем неизвестно кто, но приказ поступил с самого верха. Куда подевалось тело и к чему пришли дознаватели – в полном мраке. Мои парни на собственный страх и риск поделились информацией. Вор спасался бегством, и был шум. Судя по всему, он убегал из Лугового. Имеются случайные, незаинтересованные свидетели. Луговое, или так называемая «Долина нищих», – место, где обитают влиятельные в области лица. Десять километров к западу от города, за Долиной Гейзеров, живописная низина в окружении леса и скал. Территория строго охраняется. Как проник туда вор и кто его навел – неизвестно. Но парень ловкий, справился. Обтяпал дело, пустился в бега, тут его и засекли. На проселочной дороге он припрятал машину – вырвался, скинул погоню с хвоста. Прибыл домой в полной уверенности, что выйти на него не смогут. Но вышли, значит, где-то он допустил промашку. Киллеров было двое. Одному он дал отпор. А второй снял его в момент бегства. Когда прибыли оперативники и пробили покойника по базе, ничего похожего на награбленное в доме уже не было. Киллеры не задерживались, но квартиру, похоже, обыскали. Как я уже сказал, наши люди осматривали ее после них. Осмотрели, казалось бы, все. На столе стояла вазочка с конфетами из непрозрачного стекла. Один из парней зачерпнул горстку драже, сунул в рот… он во всех подробностях мне расписывал – а рядом лежала крышка от вазочки, ну, такая, в форме полусферы, со шпеньком. Поднял ее машинально за шпенек, чтобы вазочку закрыть, а под ней – смартфон. Явно убиенного хозяина. А киллеры, что орудовали до них, не удосужились приподнять крышечку – ну, лежит и лежит. Кому придет в голову, что под крышкой от вазы – куча гигабайт личной жизни убиенного? А ведь возможно, эту штуку и искали. Паренек покаялся – бес попутал, сунул в карман – хотел присвоить. Никто из наших этого не видел. А потом нагрянули какие-то типы, совали корки из Следственного комитета – в общем, выгнали уполномоченных. Паренек позднее стал разглядывать находку – нормальный такой, недешевый смартфон. Сунулся в фотогалерею, просмотрел последние снимки – а там такое…

– Какое? – не понял Никита. – Что-то ты, Вадик, мистику городишь.

– Ага, мне уже страшно, – поежилась Ксюша.

– А дальше будет еще страшнее, – уверил Мурзин. – В общем, волосы у парня встали дыбом. Прибежал ко мне, покаялся, поклялся, что никогда больше грех на душу не возьмет. Совал мне его, лишь бы я только забрал эту дьявольскую вещицу.

– И ты его простил.

– Простил… Полюбуйтесь, пока батарейка не села. Снимки сделаны за два часа до того, как оперативники прибыли на труп. – Мурзин извлек из внутреннего кармана плоский серый девайс известного корейского производителя и вызвал нужную программу. Никита с Ксюшей склонились над ним. Никита заметил, как Ксюша непроизвольно перекрестила указательный и средний пальцы…

От увиденного складывалось впечатление, что это были скриншоты из фильма ужасов. Ржавая стальная клетка, озаренная вспышкой телефона. Бетонная стена, на полу – рваные матрасы, объедки в алюминиевой миске. Жалкое оборванное существо женского пола, прилипшее к решетке. Обезумевший взор, землистое лицо. Второй снимок той же клетки, но уже поближе. В чертах измученной женщины проявляется что-то индивидуальное. Голубые глаза – когда-то, возможно, красивые, но сейчас – воспаленные нарывы. Вторая женщина в соседней клетке – ей трудно подняться, она лежит, худая до невозможности, лицо осунулось, щека разодрана, нос с горбинкой, под которым запеклась кровь. А дальше еще страшнее – мужчина, явно не жилец, висит на цепи, не касаясь ногами пола, голова опущена, он практически без сознания. Затем фотограф запечатлевал обстановку – явно в спешке, съедаемый страхом. Качество не очень хорошее – бетонные колонны, верстаки, придвинутые к стене, массивное деревянное кресло со стальными накладками и какими-то жутковатыми пыточными приспособлениями…