Текст книги "Блатная верность"

Глава 5

Черноморск террасами уходил от моря к горам. Дальше склон становился уже таким крутым, что строиться на нем никто не рисковал. Но на самой высокой вершине кряжа располагался популярный среди местных жителей ресторан «Олимп». Заведение не из дешевых. Вечерами «Олимп» призывно светился на вершине горы. Большей частью его арендовали для проведения свадеб, юбилеев. А вот в утренние часы тут обычно бывало пусто. Попасть к «Олимпу» на машине было нельзя. Следовало доехать до стоянки, вырубленной под скалами, ну а дальше уже на горнолыжном подъемнике.

С площадки открывался великолепный вид на море, на город – променад, каждая улочка, каждый дом как на ладони. Бирюков с полицейским подполковником Крюковым сидели в так называемом кабинете «Олимпа». От основной площадки для простых смертных их с двух сторон отгораживали стены. Третья сторона была открыта, за ней простиралась глубокая пропасть, дальше шел город и за ним, до самого горизонта, море.

Бирюков лениво жевал хорошо прожаренный, но при этом мягкий шашлык, запивал его сухим вином, щурился на лежавший у его ног Черноморск. Крюков уже насытился, потягивал сваренный по-восточному кофе.

– Значит, Андрей Павлович, вы окончательно с участком под будущий гипермаркет определились? – спросил главмент у бизнесмена.

– А чего тут думать? Кстати, зови меня просто Андрей, – предложил Бирюков.

– Да неудобно как-то.

– Неудобно как-то на потолке спать – одеяло гвоздями прибивать приходится. Так что, Илья, с участком я определился уже бесповоротно, – Бирюков повел рукой, обозначая на видневшемся городском пейзаже свои будущие владения. – Вон те два квартала частной застройки вдоль шоссе. Самый центр, оживленная трасса рядом, пляж, дома отдыха близко. В такое место просто грех не вложиться. На месте южного квартала стоянка для машин будет, на месте северного – сам гипермаркет. Вот только людишки там сейчас копошатся. Кто-то расстраивается, в смысле, строительные работы ведет, – ухмыльнулся своему каламбуру Бирюков. – Что-то в огородах садят. Живут и нарадоваться не могут, что у них документы на владение земельными участками в полном порядке. Мол, пожизненное владение с правом передачи по наследству и продажи. А как думаешь, правильно это, правоохранитель, справедливо?

Подполковник сделал вид, что задумался, хотя решение у него уже было готово. Он крепко поставил на Бирюкова, поняв, что тот – его золотой шанс в жизни, а потому к встрече подготовился заранее.

– Андрей, – произнес он. – Это ничего, что я тебя теперь так называю?

– Без проблем, я же сам и предложил.

– Ну так вот, южный квартал, считай, уже твой, и дорого это не обойдется.

– Интересно, – покрутил головой Андрей Павлович.

– Есть у меня в мэрии нужные люди, кое-чем мне по жизни обязаны. Я с ними уже перетер.

– В свое время ты их отмазал? Можешь не говорить, это ваши дела, – заулыбался Бирюков.

– Землю всегда у владельца можно выдернуть. Есть такое понятие, как государственные нужды, против этого не попрешь. Эти людишки, которые строятся, скоро и в самом деле расстроятся. И сами виноваты будут, – говорил главмент, глядя на город. – Сами уже сколько лет в мэрию жалобы пишут, что, мол, во время ливней их вода с гор заливает, всякий мусор на участки наносит. Мол, давно пора построить в Черноморске подземный ливневый коллектор, потому как поверхностный водоотвод со своей задачей уже не справляется. Принципиальное решение о строительстве водоотводного коллектора уже давно принято, вот только денег в городском бюджете, как всегда, не хватает. И если найдется инвестор, готовый профинансировать проект и возведение коллектора, то стройку быстро развернуть можно. Если хорошо подмазать, то и северный квартал под раздачу попадет – запишут его проектировщики во временную расширенную полосу отвода. – Сказав это, главмент преданно посмотрел бизнесмену в глаза, тот оживился:

– Ловко. И, конечно же, коллектор пройдет не в обход центра города, а прямо по нему, по южному кварталу, по кратчайшей траектории, со сносом всех находящихся на его пути строений. С максимальной полосой отвода. Вот тебе и государственные нужды. Так сказать, по просьбам самих трудящихся их же и экспроприируют. А за заботу о городских коммуникациях я, как инвестор, над ним место под стоянку получу без проблем. Потом, по окончании строительства коллектора, полосу отвода можно будет переоформить в площадку под строительство гипермаркета.

– Можно даже не полностью всю стройку финансировать, а половину, вторую половину мэрия заплатит, если нужным людям отстегнуть, – услужливо подсказал Крюков. – За тобой только предоставление жителям сносимых строений равноценного жилья останется, но и с этим в мэрии помогут.

– Ловко, – согласился Бирюков. – А народ «с вилами» на инвестора и других своих благодетелей не попрет? Русский бунт, он, как ты знаешь, бессмысленный и беспощадный.

– А правоохранительные органы зачем существуют? – заулыбался подполковник.

– Хорошо, считай, решено. Один вопрос остался, сколько «зеленых кусков» ты, Илья, взамен за свою помощь хочешь?

– Не в деньгах счастье… – цепенея от собственной наглости, произнес Крюков.

– …а в их количестве, – продолжил за правоохранителя пословицу Бирюков. – Сколько тебе надо?

– Деньги, они субстанция, имеющая свойство быстро улетучиваться, независимо от количества. А вот процент в деле – величина постоянная. С него мне и внукам моим по гроб жизни капать будет. Двадцать пять процентов меня устроит. – Распалившись, Крюков ударил ладонью по столу.

Бизнесмен отодвинул тарелку с остывшим шашлыком, старательно прожевал то, что было во рту, и сглотнул, затем оценивающе посмотрел на Крюкова:

– Ты хоть знаешь, почему я сетью гипермаркетов занялся?

– Знаю, – выказал свою осведомленность подполковник. – Если, условно говоря, в сеть вложено сто миллионов, то потом, когда она раскрутится, эти сто миллионов в виде недвижимости и бренда уже полмиллиарда стоить будут.

– Ну вот, знаешь. А говоришь, двадцать пять процентов. Ты же на выходе больше, чем я вложу, получить хочешь.

– Без меня тебе не выкрутить, Андрей. – Улыбка ушла с лица подполковника.

– Я подумаю, – пообещал Бирюков.

Бизнесмен стоял над пропастью, опершись на перила, внизу расстилался курортный город, полный зелени, сквозь которую проглядывали крыши частных домов. Горнолыжный подъемник уносил вниз Крюкова, его фигурка становилась все меньше. Андрей Павлович вздохнул, достал мобильник и стал тыкать пальцем номер.

На нижней площадке подъемника подполковник столкнулся с Николаем Портновым, тот выглядел так, словно до этого бежал в гору. Хоть и виделись они всего второй раз, но тут же узнали друг друга – ментовская память цепкая.

– Здравствуйте, – сбавил шаг Николай.

– Андрей Павлович вас наверху ждет, – проговорил главмент с таким видом, словно имел доступ ко всем тайнам бизнесмена и чуть ли не сам посоветовал тому срочно вызвать для консультаций Портнова.

Николай сел на скамейку люльки подъемника, заскрипел трос. Внизу, у него под ногами, проплывали кроны деревьев, скалы. Наконец люлька причалила к «Олимпу». Официант провел Портнова в кабинет. Бирюков нервно крутил в пальцах незажженную сигарету.

– Садись. – Бизнесмен не предложил ни кофе, ни даже минералки. – Дело тут такое вырисовывается…

И он быстро, доходчиво пересказал начальнику собственной службы безопасности о разговоре, случившемся с Крюковым.

– Двадцать пять процентов хочет, – задумался Николай. – Тут с ходу решить трудно…

Бывший мент усиленно думал. Предложение Крюкова во многом перечеркивало его с Маринкой ближайшие планы. До этого все складывалось как нельзя лучше. После умело подстроенного устранения Бирюкова вдова становилась полновластной хозяйкой всего его имущества, а после заключения с ней официального брака во владение вступал и сам Портнов. Так, скажите, на кой черт ему нужен компаньон Бирюкова? С какого такого бодуна делиться с полицейским подполковником? Но не сообщишь же об этом сейчас Бирюкову! Приходилось искать компромиссное решение, причем такое, которое не вызвало бы у босса подозрений.

– Думаю, с ним надо согласиться, – проговорил после молчания Николай и тут же добавил: – Но пока только на словах. Пусть стройка начинается. С этим тянуть не стоит. А вот официально его долю стоит оформить позже.

– Почему так? – поинтересовался Бирюков. – Что это изменит?

– За это время обязательно что-нибудь да произойдет, – ухмыльнулся Портнов. – Подполковник где-нибудь по мелочи накосячит. С чем-то не справится, и долю можно будет спокойно уменьшить. Ну, мол, ты же обещал, а не получилось. Вы вот упомянули о грабителе – Хруще-Хрущеве, который на волю вышел и якобы сюда, в Черноморск, приехал с вами разобраться. Так пусть обезопасит вас от него, докажет свою незаменимость.

– Думаешь, не справится?

– А об этом уже я позабочусь, – пообещал Портнов. – Вот и случится первый «косяк» у подполковника. Его ставки вниз пойдут.

* * *

Все случилось очень быстро, казалось, что прошло всего несколько дней. Сперва в квартале, где жили Войничи, появилась комиссия из мэрии, возглавляемая дородной теткой-землеустроителем. Жителей под роспись ознакомили с решением начать на этом месте строительство водоотводного коллектора. Сразу же поднялись шум, крики, плач. Вспоминали, кто и когда дома строил, заслуги предков перед Родиной. Но ни боевые ордена с медалями дедушек с прадедами, извлеченные из комодов и шкатулок, ни почетные грамоты Верховного Совета СССР своего действия не возымели. Земля изымалась «для государственных нужд».

«Вы же сами писали о необходимости строительства! – напоминали жителям посланцы мэрии. – Всем по закону будет предоставлено равноценное жилье».

Эта фраза звучала многообещающе. Волнение слегка улеглось. Но, как оказалось, взамен обжитых домов возле теплого моря с садами и виноградниками горожанам предлагались заброшенные дома в деревнях, за десятки километров от побережья.

«В законе не написано, что дом должен стоять у самого моря. Там черным по белому указано, что жилье не меньшей площади предоставляется в границах района. Так что букву закона мы блюдем», – вещали представители мэрии, которые уже обзавелись группой поддержки – полицейским спецназом.

Войнич старался особо вперед не высовываться, все-таки помнил, что живет под вымышленным именем, по сомнительным документам. Но Ольга подталкивала его качать права. Государственные люди и слышать не хотели о том, что дом, идущий под снос, оснащен всеми удобствами – водопроводом, газовым отоплением и канализацией.

«А про это в паспорте объекта не указано. Все, о чем вы говорите, – незаконный самострой. За это по большому счету штрафовать вас надо».

«Так с нас же исправно плату за все это брали», – пытались достучаться до разума государственных людей Михаил и его соседи.

«Все подключения незаконные!» – звучало в ответ.

Как оказалось, у некоторых жильцов и сами дома были возведены «незаконно», большинство пристроек, мансард не значились в паспортах. Естественно, тут же стихийно жителями был создан комитет спасения. На решение мэрии подали в суд, который состоялся практически мгновенно. Решение о строительстве коллектора было признано абсолютно законным, как и снос домов в центре, где проживало уже не одно поколение черноморцев. Такой же эффект дала и апелляция. Вот после этого и начались «непонятки». Некоторых жильцов вызывали в прокуратуру, в милицию, в налоговую. После чего они, напуганные, добровольно соглашались с условиями переезда или же удовольствовались денежными компенсациями, которые, конечно же, были в несколько раз ниже реальной стоимости идущих под снос домов. Комитет спасения разваливался на глазах.

Войнич и еще с десяток человек решили держаться до конца…

* * *

Темная теплая южная ночь окутывала спящий город, раскинувшийся у моря и по горному склону. В «Олимпе» играла музыка, переливались лампочки иллюминации. По променаду прохаживались редкие загулявшие туристы. С темных пляжей временами доносились женский смех и нежный мужской шепот. Ночь казалась мирной и беззаботной.

Войнич проснулся от того, что его трясла за плечо Ольга.

– Миша, просыпайся!

Он вскочил. За окном полыхало пламя, удушливый дым затягивало в спальню. Над головой слышалось грозное потрескивание.

– Горим! – закричала женщина.

– Я сейчас пожарных вызову!

Войнич схватил заряжавшийся на тумбочке мобильник. Обычно бывший отличным, роуминг на этот раз почему-то оказался нулевым. Радиотрубка стационарного телефона безмолвствовала. Попытка вызвать спасателей так и осталась попыткой.

Спальня находилась на втором этаже – в мансарде. Прямо под окном метровым пламенем полыхал навес-пристройка, взрывами-выстрелами разлетался шифер. Михаил захлопнул окно.

– Задохнемся! – запаниковала Ольга.

– В окно огонь тянет! Сгорим, – возразил Войнич.

Он рванул на себя дверь спальни, в коридоре огня еще не было, но лестницу, ведущую на первый этаж, уже охватило пламя, отрезавшее путь к спасению. Густой дым клубился в языках адского огня. Дом был построен так, что все окна мансарды выходили на одну сторону, с другой – до самого первого этажа – шел глухой скат крыши. Жарким летом это спасало от дневного и вечернего зноя, а сейчас грозило гибелью.

– Я не хочу заживо сгореть, – запричитала Ольга.

– Никто не сгорит! – Михаил и сам не знал, откуда у него взялась эта решимость. – Жди меня здесь.

– Спаси меня…

Он бросился в наполненный едким дымом коридор, захлопнул дверь в спальню, распахнул стенной шкаф у противоположной стены, стал выбрасывать из него вещи. Он топтался по шубе своей жены, сейчас было не до житейских мелочей. Сперва спасти жизнь, а потом уже думать об остальном.

Дым выедал глаза, от жара трещали волосы. Войнич пытался руками оторвать обшивку задней стенки шкафа. Но ведь он сам делал ее на совесть, тщательно подгоняя одну доску к другой, не оставляя зазоров, даже ногтями не подцепишь. Сорвав ногти в кровь, Войнич разогнался и, что было силы, ударил в стену ногой, доски хрустнули, сломались. Еще пара ударов, и теперь Михаил уже выбрасывал в коридор обломки.

Языки пламени тянулись с лестницы, ползли по коридору, ковер дымился, грозя вот-вот вспыхнуть. Войнич рвал рубероид пароизоляции, клоками выдирал стекловолокно утепления. Ему казалось, что он не успеет. Легкие обжигал раскаленный воздух, пепел кружил в огненном вихре. За сорванным утеплителем показались доски обрешетки и шифер. Михаил наскакивал на них, бил плечом, ногами. В образовавшийся проем, за которым уже блестели звезды, рванул дым, его закрутило винтом. Войнич бросился назад в спальню. Ольга уже задыхалась, она лежала лицом вниз на кровати, накрывшись с головой одеялом. Женщину сотрясало от кашля.

– Я думала, ты уже не придешь, – прошептала она, когда муж стал поднимать ее.

– Быстрее, огонь уже наверху.

Закутав Ольгу в одеяло, он вывел ее в коридор. Тут вот-вот должен был наступить кромешный ад. Гудело пламя, трещали внизу, осыпаясь, прогоревшие доски потолка. Ковер тлел, испуская тошнотворный дым. Михаил почти наугад, закрывая рукой себе лицо от жара, втолкнул Ольгу в стенной шкаф, захлопнул за собой дверь. Воздушный поток, вытягивающий из дома, как аэродинамическая труба, раскаленный воздух, сник, можно было дышать.

– Миша, – зашептала Оля.

– Лезь в дырку, прыгай с крыши, – приказал он, выглянув наружу.

Внизу посреди клумбы росли декоративные кусты, они должны были смягчить удар при падении с четырехметровой высоты.

Ольга тряслась от страха, Михаилу приходилось буквально выталкивать ее на крышу.

– Я боюсь! Внизу огонь! – Она цеплялась за поломанный, раскрошившийся шифер.

Войнич понял, у самой Ольги не хватит духу сигануть вниз, а потому он столкнул ее. Жена, взмахнув руками, съехала со ската и с криком полетела в кусты. Захрустели ветви.

– Черт, рука, – застонала внизу Ольга.

Войнич высунулся. Супруга, постанывая, откатилась с клумбы, руку прижимала к животу.

– Идиот, я же разбиться могла.

– Раз ругаешься, значит, жива, – проговорил Михаил, выбираясь на крышу.

Где-то внизу зазвенело, высыпаясь, оконное стекло, языки пламени вырвались на улицу с целиком охваченного пламенем первого этажа. Войнич прыгнул вниз, ноги глубоко провалились в рыхлую землю клумбы. Его качнуло, он упал лицом вниз, поднялся, осмотрелся. Ольга уже стояла и широко раскрытыми глазами смотрела на полыхающий дом. Отгорали и падали на землю виноградные лозы, на деревьях в саду листья скручивались в трубки, вспыхивали. В небо летел дождь огненных искр.

– Там же осталось все: документы, деньги, драгоценности, наряды, – запричитала женщина. – Даже мой мобильник там. Миша, вынеси их.

– Как туда сунешься? – вздохнул Михаил.

– Нас подожгли? – догадалась Ольга.

– Думаю, что да, – пришлось признать очевидное.

Жена всхлипнула, закрыла лицо руками. Она стояла перед горящим домом в одном банном халате, наброшенном на голое тело – Ольга всегда спала нагишом.

– Быстрей, быстрей от дома! – спохватился Войнич. – Там газовый баллон.

– Что? – из-за рева огня не могла расслышать супруга.

– Сейчас рванет. – Михаил схватил ее за руку и потащил на улицу.

С завыванием сирен, сполохами мигалок наконец-то появились пожарные.

– Ваш дом? – указал старший расчета на пожар, при этом не преминул покоситься в разрез халата Ольги.

– Сделайте что-нибудь. Там все, что у нас было, осталось.

– Что уже тут тушить? – пожал плечами спасатель. – Будем соседние дома водой поливать, чтобы не загорелись. Да и в этом толку мало. Все под снос пойдет, – он еще хотел что-то сказать, но в этот момент в доме Войнича громыхнуло. В соседних домах посыпались вылетевшие стекла. Из охваченного огнем строения к небу взлетел развороченный газовый баллон, несколько раз перекувырнулся, казалось, на несколько мгновений завис в воздухе, а потом рухнул на бетонную площадку перед крыльцом соседей.

– Однако, – перекрестился спасатель. – Предупреждать о таких вещах надо. А вы мне – тушите…

Пожарные исправно поливали крыши и стены соседних домов из брандспойтов. Несмотря на глухую ночь, к пожару подтянулись любопытные. Михаилу даже показалось, что среди них пару раз мелькнул и Хрущ. Но он вполне мог и ошибиться, обожженные глаза болели, слезились после дыма, да и свет от пожара был обманчивым.

Неторопливо подкатила и милицейская машина. Из нее выбрался вполне довольный собой подполковник Крюков, тут же завел разговор с командиром спасателей. До слуха Войнича долетали обрывки разговора.

– …думаю, короткое замыкание… проводка старая, ее сами жильцы без соблюдения всяких норм проводили лет тридцать тому назад, а то и больше… раньше какие электроприборы в доме были? Утюг да холодильник. А теперь и стиральные машины, и морозильники… Это ж какой старый провод такой ток выдержит?..

Михаил четко понимал, что дом подожгли, но следствие, естественно, сведется к более удобному для правоохранителей варианту с коротким замыканием. Ольга смотрела на него исподлобья.

– И что нам теперь делать? – спросила она так, словно он, Михаил, был во всем виноват.

– Дом застрахован, – неуверенно начал он.

– А страховка где? Там осталась? – кивнула она через плечо на догорающий дом. – И паспорт твой там. И все… все-все-все там. А на мне даже трусиков и тех нет!

– Документы восстановить можно.

– Пока ты все это восстановишь, мы с голоду сдохнем, – прищурилась Ольга. – Да еще вопрос, сумеешь ли ты свой липовый паспорт восстановить.

– Почему липовый? – Внутри у Михаила похолодело, он никогда не рассказывал жене о своем настоящем прошлом.

– Думаешь, я не знаю? – Ольга звучно всплеснула руками. – Мне Хрущ твой все рассказал.

– Когда?

– На днях я его в городе встретила. Хотя нет, не в городе, он сам заехал, тебя видеть хотел. Ну, я и пригласила, чайку попить. Что еще мне было делать, – в этих фразах слышалась какая-то недосказанность, малоприличный намек, но Войнич не мог понять, то ли жена специально его дразнит, то ли у него разыгралось воображение.

– И что он тебе сказал? – Оставалась надежда, что Хрущ сказал Ольге что-то невразумительное, не открыл ей правду.

– Он тебе работу предложил денежную. А ты отказался, идиот принципиальный, – распалялась потомственная казачка.

– Ты хоть знаешь, что это за работа? – Войнич попытался взять женщину за руки, но та вырвалась.

– А мне и знать не надо. Для любимой женщины ты должен был на все, что угодно, пойти, чтобы она нормально жила, а не каждую копейку считала. Ты на Хруща своего посмотри, он не считает. Умеет человек большие деньги зарабатывать.

– Он не зарабатывает.

Войнич подавлял в себе желание рассказать Ольге, как все было на самом деле, объяснить, что деньги, которыми сейчас бросается Хрущ, во-первых, краденые, а во-вторых, хранил их все эти годы он, Михаил, и потом честно отдал ему причитающуюся долю, свои же истратил практически целиком на Ольгу. Ведь она, как вошла в его жизнь нагишом на пустынном пляже, так ничего с собой материального в их совместное существование и не принесла.

– Мне по хрен – зарабатывает он их или из воздуха их берет! Главное, они у него есть. А у тебя – нет. Ты мне сейчас даже приличные трусики купить не в состоянии. Ты это понимаешь?

«Ну почему дались ей эти трусики? – подумал Войнич. – Уже второй раз про них вспоминает».

– Пошли отсюда, – сказал он. – Ну, чего ты при людях кричишь?

– Куда пошли? Нам некуда идти.

– У нас магазин запчастей есть. Поспишь на диване, утром поговорим, когда остынешь.

– Ты хочешь, чтобы я среди твоих дурацких бэушных железяк на голом диване спала? Я что, бомжиха какая-нибудь?

– На сегодня у меня для тебя другого варианта нет, – все еще пытался держать себя в руках Войнич. – Завтра что-нибудь придумаю.

– Вот когда придумаешь, тогда и поговорим. А теперь я одна пойду.

– Куда? У тебя же никого здесь нет.

– Это ты так думаешь, – многозначительно произнесла Ольга, демонстративно распахнула, запахнула перед мужем халат и босая зашагала по улице.

Первым желанием было догнать, остановить. Но по опыту своей семейной жизни Михаил знал – толку от этого не будет. Лишь выслушаешь очередную порцию упреков, а то еще и оплеуху получишь.

– Да пошла ты… – в сердцах произнес он, чувствуя, что одновременно любит и ненавидит эту женщину.

Оказалось, что Войнич произнес это слишком громко. Ольга услышала, обернулась и, некрасиво скривив губы, сказала:

– Ну и пойду. Ты сам этого захотел.

Дойдя до поворота, обернулась. Михаил не смотрел ей вслед, не догонял, как она надеялась. Он стоял и смотрел на проваленную крышу своего дома. Ольга передернула плечами и зашагала дальше. Найти где переночевать, было бы для нее небольшой проблемой, зашла бы к одной из подруг, погорелую приютили бы на время с охотой, даже среди ночи. Вот пока шла, то и решала, к кому именно напроситься.

«Жаль, что мобильник сгорел, не дозвонишься, а ночью сваливаться как снег на голову не очень-то и прилично», – думала Ольга, ступая босыми пятками по колким камешкам.

Сзади блеснул свет фар. Она посторонилась, отходя к заборам. Машина притормозила, поехала рядом. Краем глаза Ольга видела мужчину за рулем, но голову не поворачивала, словно никого рядом и не было. Стекло поползло вниз.

– Эй, Оля, – окликнули ее. – Тебя подвезти?

Ольга сразу узнала голос, принадлежащий Хрущу. Вот только друг детства Михаила несколько изменил имидж, успел отпустить аккуратную бородку.

– Вы что, сговорились? И Миша бородку носит, а теперь вот и ты, – обрадовалась она встрече.

– Я на пожаре был, – признался Хрущ, когда Оля уже сидела в машине. – Только вы там с Мишкой ругались. Решил не подходить. Чего мне в ваши дела вмешиваться? Поругаетесь, помиритесь. Давай вернемся, его прихватим. У меня переночуете, я квартиру снимаю, комната свободная есть.

– Я его наказала. Пусть попереживает. Не надо возвращаться. Ночевать у него есть где – в магазин свой долбаный пойдет.

– Как знаешь. Поехали ко мне. Не бойся, приставать не стану, – широко улыбнулся Хрущ.

– А я и не боюсь, – улыбнулась в ответ Ольга. – Сигареткой молодую и красивую не угостишь?

– Это пожалуйста.

За стеклом зардела сигаретка, джип неторопливо покатил по улице.

Войнич потоптался по пожару. Потом его недолго опрашивал дознаватель, явно склонный считать, что виной пожара послужила старая электропроводка. Михаил не спорил, не пытался доказать, что дом подожгли. Он уже смирился с тем, что потерял свое жилище. Сгоревшее в любом случае уже не вернешь.

Под утро он пришел в свой магазинчик запчастей, тут же вывесил на стеклянной двери табличку «ЗАКРЫТО». В кассе оставалась двухдневная выручка, а в сейфе мелкие купюры долларов, для того, чтобы расходиться по сдаче с покупателями. Приятной неожиданностью стало то, что куртка с документами на машину и правами в кармане висела на вешалке.

– Хоть что-то хорошее в этом мире. Есть документ – есть человек.

Войнич сходил в соседний магазин, купил водку и поесть. Он сидел на диване в крохотной комнатушке, смотрел в зеркало, выпускал в лицо своему отражению клубы табачного дыма и тупо напивался. Становилось легче. Теперь от невеселого будущего его отделял хотя бы сон – не станешь же решать проблемы на пьяную голову, надо и проспаться. Михаил посмотрел на свет через начатую вторую бутылку, из которой успел отпить максимум треть.

– Все, хватит, – решил он. – Пора и честь знать.

Не раздеваясь, он завалился на скрипучий старый диван, закрыл глаза. И тут ему в голову пришла странная мысль:

– А ведь за последние годы это первый раз, когда мне приходится засыпать в постели одному, без Ольги. Хотя какая это, на хрен, постель!

* * *

Квартирка, которую снял в Черноморске Хрущ, показалась привыкшей к жизни в своем доме Ольге крошечной. На самом деле это было не такое уж и маленькое жилье – две просторные комнаты.

– Присаживайся к столу, – пригласил Станислав. – Я сейчас чего-нибудь поесть принесу.

Ольга села на диван в комнате, устало вытянула ноги. Щелкнула пультом телевизора, но не могла понять, что происходит на экране, перед глазами все еще скакали языки пламени, в ушах стоял гул огненной стихии.

Хрущ вернулся с кухни, придвинул журнальный столик, поставил на него поднос с едой.

– Пить будешь? – кивнул он на бар.

За стеклянной дверцей виднелись таинственно поблескивающие бутылки.

– Чего-нибудь покрепче, – попросила женщина.

– Ром? Коньяк?

– Давай коньяк, – согласилась Ольга.

Темно-янтарный напиток полился в бокалы. Даже чокаться не стали, пили без тоста. После пары глотков спиртное ударило Ольге в голову, ей показалось, что комната мерно покачивается. В теле появилась приятная усталость. Она подобрала под себя ноги, облокотилась на подушку.

– Это ничего, что я вот так? – спросила она.

– Будь как дома. Мне твой Мишка как брат родной, – с улыбкой отвечал Хрущ.

– А что за работу ты ему предложил? – поинтересовалась Оля.

Станислав засмеялся.

– Работа как работа. Он ее делать умеет. Давай не будем об этом говорить. Пусть сам решает.

– Что-нибудь… – Ольга подбирала слова… – запрещенное?

– Я же сказал, пусть сам решает, – поставил точку в этой теме Хрущ.

Женщина почувствовала, что не станет противиться, если сейчас мужчина обнимет ее, скажет несколько приятных слов. Несмотря на усталость, она не стала бы противиться и близости с ним, хотя понимала, что с утра бы раскаялась в содеянном. Никогда нельзя изменять мужу с его друзьями, правда обязательно выплывет. Все же она хотела лишь немного проучить Михаила, а не делать ему больно. Хрущ смотрел на гостью, склонив голову набок, но не предпринимал никаких попыток переступить границу, отделявшую Ольгу от него как чужую жену. Хотя по глазам было понятно, что думает об этом.

– Не надо, – произнес Хрущ. – Сегодня будет хорошо, а завтра жалеть станем. Это как с выпивкой, пьешь без меры, а утром голова раскалывается.

И эта фраза, как бы прозвучавшая продолжением мыслей Ольги, заставила посмотреть ее на друга мужа другими глазами. То, что могло стать просто пикантным развлечением, приобретало оттенок серьезности. Ощущения в перспективе могли превратиться в чувство. Она взяла пластинку тонко порезанного копченого мяса, несколько манерно откусила от нее и посмотрела Станиславу в глаза. Ольга знала силу своего взгляда, мало мужчин могли противостоять ему. Вроде и говорить ничего не надо, читай в них, как в открытой книге.

– Выпей еще. – Станислав подлил коньяка. – Тогда и будем спать. Михаилу позвонить не хочешь?

– У него мобильник сгорел.

Ольга выпила коньяк мелкими глотками, поставила бокал, положила голову на плечо.

– Я тебе постелю. – Хрущ не стал дожидаться, что скажет ему гостья, ушел в другую комнату, зашелестело белье.

Странно, но почти все тревоги сегодняшнего дня из мыслей Ольги улетучились. Ей стало хорошо и спокойно.

– Готово, – заглянул в комнату Хрущ.

– Так не хочется подниматься, – проговорила женщина, прикрывая веки.

– Тогда можно и с доставкой, – Станислав подхватил гостью на руки и понес в спальню.

Она чувствовала его сильные руки. Хрущ нес Ольгу так, словно она ничего не весила. Мягкий матрас широкой двуспальной кровати чуть слышно скрипнул. Одеяло накрыло ее до самого подбородка.

– Спокойной ночи, – пожелал Хрущ.

Погас свет. Ольга лежала с закрытыми глазами. Ей казалось, что Станислав все еще рядом, стоит у кровати и ждет знака – уйти ему или остаться. Она до половины сбросила одеяло, томно вздохнула, повернулась на бок.

Женщина вздрогнула, заслышав, как в соседней комнате Хрущ наливает в бокал. Как только он сумел исчезнуть абсолютно бесшумно?

«Второй бокал не наливает, – вслушивалась в звуки Ольга. – Принесет мне или сейчас выпьет сам? Боже, о чем я сейчас только думаю? У меня дом сгорел! Нет, но это абсолютно нормальные бабские мысли».

В соседней комнате заскрипел раскладываемый диван. Погас свет. Обычно заснуть в чужой постели удается не сразу. Но Ольга, лишь только поняла, что Хрущ не придет, заснула почти мгновенно.

Проснулась она поздно. Немудрено, вчера легла, можно сказать, что утром. Солнце ярко било в комнату сквозь неплотные шторы. Ольга уже не чувствовала себя здесь чужой. Она потянулась.

Босые ноги приятно остудил прохладный пол. Женщина, запахнув халат, вышла в коридор. Хруща дома не было. Диван был аккуратно сложен. На столе в кухне она обнаружила банку кофе, печенье в вазочке и кофейник с чашкой на блюдечке. В ванной оказалась стопка одежды, все новое, еще с этикетками – джинсы, майка и… белье.

Ольга улыбнулась. Значит, Хрущ точно успел заметить, что под халатом у нее ничего нет. Произошло это еще на пожаре, или в машине, или уже дома? Возможно, когда она спала, утром зашел к ней в комнату, а она лежала раскрывшись? Такая забота умилила женщину. К тому же все пришлось впору, даже с джинсами не ошибся, хотя подыскать нужный размер брюк даже самой Ольге удавалось не сразу из-за широковатых относительно узкой талии бедер.