Текст книги "Смерть без работы не останется"
Автор книги: Кирилл Казанцев
Жанр: Крутой детектив, Детективы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Не начнут, – коротко отрезал Перец. – Наученные уже.
Оставалось только предполагать, что за подобные выходки к девушкам применялись очень страшные меры, после которых ни кричать, ни на помощь звать уже никому не хотелось. И только дня через два Антон узнал, что такие попытки пару раз были, даже полиция приезжала. Но… это было нужно для людей из этого дома и соседних домов, кто крики слышал. Наряд, который приезжал, как понял Антон, был из сотрудников, к этому бизнесу причастных. А вот девушкам досталось. Одну, кажется, избили так, что она стала непригодна для «работы». И она куда-то исчезла. Остальные пленницы попыток кричать больше не делали.
Выполняя свои нехитрые обязанности, Антон присматривался больше к девушкам, нежели к охранникам. Парни были, как на подбор, придурками, которые вляпались в какие-то неприятности, и их решили на время спрятать сюда те, кто рулил криминалом в городе. Двое, видимо, недавно освободились из мест отбывания наказания, и им негде было жить. Удивительным было то, что никто из охранников девчонок не трогал и даже не пытался. Наверное, все знали о неком страшном наказании за это.
Прошли сутки, потом вторые. Антон наблюдал за девушками и делал первые выводы. Девчонок тут было двенадцать человек, и все они были разные. Антон был удивлен, потому что в его понимании все девушки должны быть забитыми, угрюмыми, выглядеть как самые настоящие рабыни. Потом он, правда, вспомнил, что отродясь не видел настоящих рабынь, а верить тому, что показывают в американских фильмах про древний Рим, не стоило.
Две из двенадцати откровенно тяготились своим положением. На каждый выезд они шли как на каторгу, с вымученными улыбками на серых лицах. Остальные хотя и храбрились, но тоже выглядели не очень счастливыми. Антон слышал, они надеялись отработать со временем какой-то долг и освободиться.
Попытка понять экономический смысл этой затеи поразила Антона. Ведь вместе с Перцем их было в доме шестеро, тех, кто охранял девушек. Из двенадцати проституток редким вечером в доме оставалась хоть одна. Разбирали практически всех. И не на час, а на несколько часов. Если учесть, что это не элитные проститутки, а самый настоящий ширпотреб, то стоимость их в час составляла от тысячи до полутора тысяч. Получалось, что эта «производственная база» запросто давала в сутки выручки около семидесяти тысяч. По тысчонке в день охране, пару тысяч Перцу, а остальное хозяевам. И это не единственная «база»!
Потом привезли еще трех девушек, которых Антон оценил как проституток на разряд выше. Они были взрослее, с хорошими формами, красивее и свежее других в этом доме. Держались они особняком, ни с кем не разговаривали, и их никуда не возили ни в первый день, ни во второй. А еще охране приказали не спускать с новеньких глаз. Антон сразу усвоил, что вопросов на этой работе задавать не принято, но по отдельным репликам в «женской комнате» понял, что этот товар готовится на какую-то другую продажу. И сами вновь прибывшие тоже об этом догадывались, но, как показалось Антону, они своей дальнейшей судьбы до конца не понимали.
– Слышь, Антоха, – неожиданно возник за спиной Перец в тот момент, когда Антон задумчиво смотрел на новеньких девушек. – Ты на них объективы свои не настраивай. Если на их фасадах хоть царапинка обнаружится, ты пожалеешь, что на свет родился. Понял?
– Нет, конечно, – честно признался Антон. – А чем они лучше других? Да и не нужны они мне.
– Ты не о том думаешь, корешок, – хмыкнул Перец, но не отошел. Он стоял перед Антоном и смотрел на него снизу вверх, поигрывая спичкой во рту. – Ты, наверное, другую работу любишь? Говорят, ты двоих двумя ударами уложил на улице. Или Галоп врет?
– Нет, не врет. А че ему врать? – пожал Антон плечами. – Я ему не брат и не сват. И он меня знает с неделю.
– Вот и я думаю, что резона ему нет врать, – осклабился в нехорошей улыбке Перец. – Ты, Антоха, парень хороший, я тебе отгул сегодня даю.
– А на хрена он мне, – равнодушно сказал Антон. – Идти мне некуда, да и неохота.
– Есть куда, и охота у тебя появится, – заверил Перец. – Поедешь в загородный клуб «Олимпия», там можно хорошо оттянуться, по полной.
– Да я и не знаю, где это, – честно признался Антон. – Опять же, говорю, что неохота. Бабло просаживать? Я найду куда его деть и без клубов ваших.
– В клуб тебе обязательно надо, Антоха, – вдруг стал зловеще серьезным Перец. – Обязательно. На тебя хочет посмотреть один очень авторитетный человек, который не любит, чтобы к нам с улицы людей принимали. Ты не менжуйся, я тебя на машине отвезу. Часика через два мы с тобой по-тихому отвалим.
Антон опять отделался неопределенным пожатием плечами и проводил взглядом отошедшего Перца. В голову пришла глупая мысль, что плечи придуманы природой человеку очень кстати. Что бы он без них делал в трудные минуты, когда не знаешь, что отвечать, и не знаешь, что предполагать. А уж как поступить – тем более. Самое время пожать плечами…
Старенький черный «Мерседес», в который Перец велел садиться Антону, был грязным, невзрачным и с затемненными стеклами. За последние дни появилось убеждение, что только бандиты не боятся ГИБДД и ездят с тонировками. Другим давно бы уже выписали такой штраф, что…
Антон стал отгонять посторонние мысли, понимая, что он просто пытается уйти от проблемы, а она ведь остается, несмотря на здоровое негодование. Итак, куда его везут, что это за клуб, название которого Антон даже не слышал, кто на него хочет посмотреть и чем эти смотрины могут для него закончиться? Ни на один вопрос у Антона ответа не было. Даже приблизительного. Понятно, что этот авторитетный человек, о котором предупредил Перец, – один из тех, кто здесь «правит бал», а возможно, и хозяин этого бизнеса. Вот и вся информация. И то, если Перец не врет. А врать он мог от первого до последнего слова.
Могло все закончиться тем, что Антона завезут в глухое место, объявят ему, что истина установлена, что он опознан как сотрудник полиции. А потом пуля в лоб. Или в затылок, что не особенно принципиально. Если только с точки зрения последующего опознания трупа, то тогда лучше в лоб.
Могут выкинуть другую шутку… Новичка проверяют всегда самым неожиданным способом, выясняют, насколько он готов служить новому хозяину, как далеко он в этой преданности готов зайти. Могут предложить убить кого-нибудь, засняв все происходящее на фото или видеокамеру. Могут взять с собой на организованное преступление. Банк взять, инкассаторов тормознуть, квартиру чью-нибудь выпотрошить. А может, и машину угнать. Бывает, что дают в руки оружие и без предупреждения бросают в бойню, связанную с переделом криминального бизнеса или сфер влияния. Многое выяснится с новичком сразу, на многие вопросы можно получить ответы. И кем ты заслан, и на что ты способен? И можно ли тебе верить?
Обычно оперативникам в таких ситуациях предписывается сначала сообщить руководству о предстоящей акции, а потом уже действовать в соответствии с полученными рекомендациями. И надеяться на помощь коллег, которые должны успеть разработать встречную операцию прикрытия либо выдернуть своего человека из среды. Но это только если все делать по правилам, а в реальной работе таких возможностей оперативникам никто не представляет. Более того, все специально подстраивается преступниками так, чтобы подозреваемый не смог никого предупредить, чтобы он действовал так, как ему подсказывает его внутренняя сущность.
Если ты мерзавец, то тебе наплевать на чужую жизнь. Ты пристрелишь любого ради благосклонности паханов. Если ты полицейский, то ты никого убивать не будешь, и уж как ты ни выкручивайся, а с тобой все будет ясно сразу. Очень простой способ… И что интересно! Все самые гнусные и страшные вещи изобретены были на заре истории. Обозримой истории, конечно. Возьмите «Искусство войны», трактат многоопытного Сунь-цзы, написанный в V веке до нашей эры… Искусство, которым блистали и Александр Македонский, и Юлий Цезарь. Да и Железный хромец Тамерлан, но уже в средние века. Возьмите вы основы шпионажа, также заложенные на востоке и тоже еще до нашей эры.
Вот и получается, что жестокость и мерзость изобретены человеком раньше, чем милосердие. Эта мысль Антону очень не понравилась, потому что отдавала негативом. Вот так! Пообщаешься несколько лет с мерзавцами, и ничего уже шире не видишь. Перестаешь просто видеть. А это плохо. Мир – это не Перец и Шило с Галопой. Мир – это…
– Приехали, – прервал размышления Антона Перец, показывая кивком вправо от дороги.
Там, ближе к озеру, стояло несколько домиков и виднелась освещенная парковка для машин.
– Это клуб? – спросил Антон просто для того, чтобы что-то спросить.
– Клуб, клуб! Тебе понравится, – пообещал Перец, сворачивая с асфальта на узкую дорогу, ведущую к заведению.
Машину Перца никто не встретил, но Антон наметанным взглядом отметил несколько камер видеонаблюдения. Причем часть была направлена не на парковку или прилегающую территорию, а в сторону шоссе и на берега реки. Кажется, тут больше опасались не воров, а каких-то других незваных гостей. Впрочем, помимо камер, в беседке в темноте обнаружились двое, которые очень пристально рассматривали приехавших.
Антон решил не делать выводов раньше времени. В конце концов, эта поездка вполне могла иметь целью обычное знакомство. Он и в самом деле разобрался с двумя подвыпившими парнями, которые «доставали» проституток… Для не очень искушенных наблюдателей процесс был зрелищным. Могли кому-то наплести о нем, как о непревзойденном мастере рукопашного боя. Антон даже не подозревал, насколько это мимолетное предположение оказалось близко к истине.
Перец быстро провел Антона между домиками и оказался возле большого приземистого строения, которое с дороги было не видно. Антон решил, что это спортзал или бассейн. Что-то в архитектуре было специфическое. У входа они столкнулись еще с двумя крепкими парнями, которые остановили гостей. Судя по тому, что с Перцем они поздоровались, его тут знали. Но дальнейшее заставило Антона по-иному взглянуть на организацию, членом которой он недавно стал. Их с Перцем тщательно и неторопливо обыскали.
– Здесь что, режимный объект? – спросил Антон.
– Узнаешь, – отрезал Перец, не принимая шутливого тона.
Пришлось замолчать. Пройдя каким-то коридором мимо множества дверей, Антон вдруг очутился в большом, ярко освещенном зале. И ему стало понятно, что насчет спортзала он не ошибся. Это был не в полном смысле спортивный зал для игровых видов спорта и не зал для проведения единоборств на ринге. Больше это напоминало цирковую арену. Наверное, потому, что кресла для зрителей располагались здесь так же, как в цирке. По кругу и постепенно возвышаясь. В центре пустое пространство, засыпанное песком.
Последний факт Антону не очень понравился. Песок ассоциируется прежде всего с кровью. Кровь на песчаной арене легко удалить, просто сняв часть песка, в который она впиталась. И никаких следов.
Перец повел Антона по деревянному помосту в сторону некоего подобия балкона для именитых гостей. Оставив его стоять внизу, Перец легко взбежал по лестнице вверх и стал что-то быстро говорить трем мужчинам, вольготно расположившимся в мягких креслах. Антон понимал, что откровенно рассматривать их не стоит. Такое обычно не нравится людям, занимающим высокое положение в криминальном мире. Хотя рассмотреть этих троих он успел.
Крайний справа сидел напряженно и все время крутил головой. И кресло у него стояло хоть на десять сантиметров, но чуть сзади. Мужчина был неопределенного возраста, где-то между сорока и шестьюдесятью. Крутой лоб, сломанный кривой нос, глаза-буравы под густыми ресницами. И одет этот человек был в дорогой спортивный костюм. Сразу появилось предположение, что этот человек здесь на правах принимающей стороны, организатор какого-то зрелища. Директор спорткомплекса, назвал его Антон про себя.
Второй, сидевший в кресле слева, был худ, высок и темен лицом. Он дымил толстой сигарой и держал в руке широкий фужер. Напрашивался вывод, что лицо у этого человека темное по причине алкоголизма. Такие лица в народе называют пропитыми. И этот человек не был тут главным, несмотря на то, что на нем были дорогой костюм и дорогая рубашка.
А главным тут был тот, что сидел в середине. И дело было не в том, что одет он был с иголочки, что только одежды и обуви на нем было тысяч на сто. И не в количестве золота на шее, на пальцах. Показателем было то, как этот человек сидел, как он держал голову, как он подзывал и отпускал от себя одним движением пальца. «Пупом земли» мало быть, им надо себя ощущать. Этот человек ощущал, явно ощущал. Ощущал со вкусом, с наслаждением. Ему нравилось быть «пупом земли».
Из всей троицы Антон узнал, порывшись в памяти, лишь длинного. Он помнил его кличку – Агент. Когда-то он ее получил именно за то, что был большим любителем иностранных напитков и сигар, кальянов, диковинных трубок и душистого трубочного табака. Одеваться он не умел, соответствующих манер не имел, но в уголовном мире этого никто не замечал, поэтому кликуха и прижилась. Правда, считалось, что своим появлением кличка обязана была специальности. Агент был аферистом, и довольно изобретательным. Под его началом всегда имелась группа артистичных молодых и не очень молодых людей, которые заявлялись к доверчивым гражданам, преимущественно пенсионного возраста, под видом социальных работников или представителей инженерных служб. «Мокрухой» не занимались, только кража, только обман, только виртуозное владение инструментом и подготовленной бутафорией.
Короткий свист прорезал пространство «спортзала», отдавшись эхом под куполом. Антон поднял голову и увидел, что Перец энергично и призывно ему машет рукой. Привыкай, Антоха, тут пользуются «погонялами, тут подзывают младших свистом, как собачонок. Тут человек человеку «спрут, волчара и гад», как однажды выразился один из теоретиков уголовного мира.
Антон понимал, что сейчас главное не ошибиться и не переиграть. Нечего разыгрывать из себя матерого уголовника, нечего прикидываться, что ты досконально знаешь уголовный мир или что-то в нем значишь. Искушение есть всегда, но разум диктует, что положение нужно завоевывать, заслуживать. Раскусят тебя тут в два счета, поймут мгновенно, что ты не сидел, что ты не жил в специфической уголовной среде. Надо просто играть свою роль, определенную легендой, которую придумали ребята мудрого полковника Быкова. Ты мелкий аферист, к которому судьба временно повернулась… спиной. И всего лишь!
Антон стал подниматься по лестнице. Не очень быстро, чтобы это не выглядело подобострастным, но и не нарочито медленно, потому что выделываться, показывать гонор перед матерыми уголовниками, перед авторитетами опасно. Он поднялся, подошел к Перцу и с откровенным наивным интересом посмотрел на людей в креслах. Антон даже немного блеснул глазами, показать, что он польщен.
– Этот, значит, – произнес средний, осматривая Антона с ног до головы. – Что-то он не впечатляет! Может, кто вароганку крутит?[3]3
Вароганку крутить – говорить неправду (жарг.).
[Закрыть]
– Давай проверим, – оживился тот, что сидел справа в спортивном костюме. – Если восьмерит[4]4
Восьмерить – представляться не тем, кто ты есть (жарг.).
[Закрыть], так хоть удовольствие получим!
– Н-ну, давай, – благосклонно кивнул средний и вдруг обратился к Антону: – А ты-то что скажешь, фраерок?
Антон помялся немного под пристальными взглядами, потом пожал плечами (в двадцатый раз за полдня).
– Я, конечно, вижу, – сказал он, – что вы люди авторитетные, уважаемые. Только я ничего не понял.
– Во! – ткнул в Антона пальцем Агент. – А я что говорил?
Он заржал хриплым голосом и тут же закашлялся, продолжая смеяться и махать рукой. Башковитый вежливо расплылся в улыбке, но смеяться не решался. Ждал реакции главного. А главный продолжал смотреть на Антона, чуть приподняв величественно одну бровь. Потом его глаза вдруг потеплели, и он захохотал, хлопнув себя по колену ладонью. Тут же гулким басом ответил башковитый, и последним засмеялся Перец. Все по иерархии.
Средний перестал смеяться, покачал головой и сделал знак указательным пальцем. Башковитого ветром сорвало из кресла. Он мгновенно оказался рядом с Антоном и потащил его за локоть вниз по лестнице.
– Давай, давай, корешок, пошли! Покажешь себя во всей красе. Тут сейчас твоя судьба решается, учти. Либо ты, либо тебя!
– Я не понял, – начал упираться Антон и высвобождать свой локоть. – Тихо, тихо, приятель, куда ты меня волочишь?
– А ты не въехал, что ли? – вдруг неприязненно выпятил челюсть башковитый. – Тебя зачем привезли сюда?
– А я знаю? – начал ерепениться Антон. – Хоть бы кто слово сказал! А то все темнят, как разведчики…
– Слышь, ты! – башковитый довольно болезненно ткнул Антона пальцем под ключицу. – Ты в балду себе возьми! На арену сейчас пойдешь, покажешь, чего умеешь. Хорошо покажешь – хорошо жить будешь. Плохо покажешь… ну, тут уж как покажешь…
– Это что, – нахмурился Антон, – типа боев без правил, что ли?
– Типа, типа, – закивал башковитый. – А ты что, против?
– Я? – Антон поиграл желваками на скулах, как бы гася раздражение и принимая решение. – Ладно, давай… Только зачем все втемную, сразу нельзя было сказать?
– А кто ты такой, чтобы с тобой тут считались? – вдруг злобно зашипел ему в лицо башковитый. – Ты никто, и звать тебя никак. Хочешь человеком стать – иди и дерись.
– Ла-адно, – недобро прищурился Антон. – Ты сам этого хотел. Переодеться есть во что?
– Найдем, – удовлетворенно ответил уголовник. – Пошли.
Пройдя все тем же коридором, Антона завели в одно из помещений. Типичный и давно знакомый запах раздевалки, которой пользуются очень часто. Значит, бои здесь происходят постоянно. Уголовник показал пальцем на крючки на стенах над простыми лавками. Антон быстро переоделся…
Показывать свою брезгливость не стоило, ведь он сейчас попытается убедить своих оппонентов в том, что он дорого стоит. Значит, ему должно быть не до брезгливости. Он должен хоть в семейных трусах выскочить и порвать всех.
Мобильного телефона у Антона не имелось, так было условлено его легендой. А вот наручные часы были. Простенькая «Заря» не должна была вызвать подозрений и нездорового любопытства. Правда, под двойным корпусом был спрятан радиомаяк, который включался после определенных манипуляций с колесиком установки стрелок. А еще там был встроенный микрофон. Все необходимые манипуляции Антон вовремя проделал, и теперь на пульте у дежурного по Управлению сработал сигнал предварительной тревоги, а также пошла аудиозапись. Правда, пока часы придется оставить в раздевалке в кармане, но кое-какую запись он успел сделать.
Дежурный должен был незамедлительно сообщить начальнику Управления, что сработал сигнал номер «3». В свое время Антон, когда узнал, что он проходит по каким-то там внутренним кодам как «3», то сразу сделал естественное предположение, что есть оперативные сотрудники, выполняющие подобные Антону задания и имеющие номера «1» и «2». А также, возможно, и «4», и «5»… и «6».
– Готов. Куда?
– В светлое будущее, – сострил уголовник и толкнул дверь.
Антон, шлепая босыми ногами по линолеуму, двинулся на арену. Он вращал руками, плечами, разогревая мышцы. Сделал несколько подскоков и глубоких приседаний. Мысли у него крутились вокруг одного вопроса: а кого ему приготовили в противники? Это, конечно, не древний Рим, и диких зверей на арену не выпустят. Хотя… наши времена во многом гораздо более дикие… Могут выпустить не зверя, а человека, несколько человек или вооруженного холодным оружием противника. Что им в голову взбредет?
Зрителей в зале прибавилось, были тут и женщины, и солидные мужики. Всякая уголовная мелочь расселась пониже. Эти присутствовали тут не из любопытства. Делать им тут вроде бы нечего, потому что публика в зале была солидная. Значит, все, в том числе и солидная публика, понимали, что шушера внизу нужна. Для чего? Задавить потерявшего над собой контроль бойца? Вполне возможно. Может, у них есть приказ даже стрелять.
Антон вышел на песок и снова стал подпрыгивать, растягивать связки на ногах, разогревать плечевой пояс. Он старался демонстративно не смотреть в ту сторону, откуда, по его мнению, должен был показаться противник. Песок приятно холодил босые ступни, но лучше бы под ногами иметь твердый пол. Но и из песка можно извлечь выгоду, если умеешь. Антон помнил тренировки по рукопашному бою по колено в воде, в густой траве и кустарнике. На песчаном пляже их в армии тоже тренировали.
Зал вдруг взорвался воплями, восторженным свистом и аплодисментами. Антон понял, что появился противник и в какой-то мере исход поединка зависит от того, как Антон себя сейчас поведет. Резко оглянется, испугается. Это будет проигрышем с самого начала потому, что страх, неуверенность в твоих глазах только придают противнику силы, воодушевляют зрителей, заставляют симпатизировать не тебе, а ему. А это все уменьшает твои силы, твой тонус, снижает твою волю к победе. А ведь в конечном итоге побеждает не более умелый, а тот, кто готов победить морально, кто сильнее духом.
Антон много раз был свидетелем боев, когда более подготовленный боец расслаблялся перед слабым противником, начинал работать вполсилы, глумиться над соперником в предчувствии скорой и легкой победы. А тот обладал такой волей к победе, что готов и смог бы драться с оторванной ногой, выдавленным глазом, даже с ножом в сердце. Противник не обладал страшной силой, искусным умением, но он был готов за победу отдать все, и отдавал. Он падал и снова вставал, он истекал кровью, выплевывал зубы, но снова и снова вставал. И наступал момент, когда более сильный противник начинал паниковать, понимать, что он ничего не может поделать с этим бессмертным. И тут подворачивался момент нанести единственный удар, который повергал сильного на землю.
Антон усмехнулся, излучая обнаженной спиной пренебрежение к противнику, он собрал волю в комок и стал накручивать себя, вводя в состояние холодного бешенства. В состояние, в котором он готов и мог победить любого, хоть человек перед тобой, хоть бульдозер. У бульдозера тоже есть слабые места.
Он обернулся. Поигрывая буграми мышц на теле, перед ним стоял мужчина лет тридцати пяти. По пояс обнаженный и босиком. Ростом он был чуть выше Антона, может, сантиметров на пять, но веса в этом могучем теле было килограммов на двадцать больше. А в единоборстве это существенная разница.
Какие-то татуировки на левой стороне груди и на правом плече привлекли внимание Антона. Татуировка – это хорошо, это подсказка об уровне подготовки бойца, это его рекламная вывеска. Антон в армии татуировок делать не стал, хотя выбор рисунков, предлагавшихся местными «кольщиками», поражал воображение. Теперь он был рад своему решению, пусть противник ломает голову, где и кто учил Антона драться.
Они сошлись, пожали друг другу руки. Башка, как называли здесь руководителя боев и этого «спорткомплекса», громко объяснял правила боя. Бить можно в любое место, применять любые приемы, но по первому же слову рефери бой следует прекращать. Если рефери молчит, то можно делать все, что заблагорассудится.
Правила простые, фактически они позволяли убить противника, если никто не станет возражать. И убить любым способом, но только голыми руками. Ну, и ногами тоже, если умеешь. Антон разогревал кисти рук, ступни, а сам незаметно рассматривал татуировки соперника. На груди красовалось изображение группы крови на фоне рваной раны. Впечатляющий рисунок. А на плече – череп в черном берете на фоне морского якоря. Морская пехота!
Это давало многое, но только в виде предположений. Морская пехота – ударные силы, штурмовые подразделения. Морскую пехоту не учат ведению замысловатых рукопашных боев, потому что это не их задача. Их задача быстро и любым доступным способом убить, покалечить, то есть вывести противника из строя. И выполнить приказ по захвату участка побережья, уничтожению конкретного объекта и тому подобное.
В принципе, Антона в ВДВ учили тому же. Но дело в том, что Антон служил в спецподразделении воздушно-десантных войск. И это было даже не разведподразделение. Это была группа спецназа, которую ориентировали и готовили для выполнения заданий высокой сложности. Группа минимального состава десантируется в заданном районе, возможно, в глубоком тылу противника, возможно, в зоне действия террористических группировок. То есть в абсолютно враждебную среду. И минимальным составом группа должна выполнить максимальную задачу. Например, уничтожить штаб и руководство боевиков в этом районе, учебный центр террористов, пусковую установку тактической ядерной ракеты, которую раздобыли где-то террористы.
У них подготовка была немного иного рода. Во-первых, максимум выносливости. Десятки километров со снаряжением за минимальное время, и, возможно, сразу в бой. Исключительное владение всеми видами оружия и своим телом. И вот это последнее достигалось специальными упражнениями, изучением специальных приемов. Ведь группа должна уметь тихо и быстро снимать часовых, бесшумно обезвреживать огневые точки. Группа должна выполнить задание любой ценой и в любой ситуации. Даже подручными средствами, если утеряно по какой-то причине оружие и снаряжение, даже голыми руками.
А противник, который ухмылялся и пожирал кровожадным взглядом Антона, этого всего не знал. Он мог предполагать, что перед ним спортсмен, хороший спортсмен, мастер, но не более. Любой уважающий себя профессиональный убийца из любого вида спецназа обязательно украсит свое тело татушкой. Желательно страшной! У Антона тело было чистое, хотя он и не выглядел дохляком. Наверное, этот морпех жаждет вида крови на этом теле. Ну-ну!
Башка дал отмашку к началу боя, и морпех сразу пошел в атаку. Наверное, их так учили, может, это их стиль – вот так бросаться вперед очертя голову…
Антон едва не пропустил удар в голову после обманного финта… Ушел и от удара ногой… Кулак морпеха только скользнул по волосам Антона, а нога по локтю. Сейчас уйти от сокрушительных ударов удалось, тоже выручила реакция, но впредь надо быть осторожнее. Антон двигался быстро, все время меняя положение тела. Несколько обманных движений, и молниеносная подсечка из положения снизу…
Скорость Антон не снижал, не позволяя противнику сосредоточиться, сконцентрироваться для мощного удара… Провел удар ногой с разворота. Но морпех увернулся. С трудом, но увернулся. Он отскочил в самый последний момент и отшатнулся назад, потеряв на время равновесие. По его глазам Антон понял, что такой финт впечатлил противника и заставил относиться к Антону серьезнее. Но морпех видел в нем все еще спортсмена, и не более. Он теперь будет опасаться ног противника и постарается провести сокрушительные удары. Рано или поздно Антон пропустит один из них, и все будет кончено. После таких ударов сразу не встают, а добить упавшего – дело секундное.
Понимая опасность, Антон придумал план своих действий. План был рискованным, но и успех сулил быть впечатляющим, эффектным. От него это и требовалось. Антон должен был вызвать на себя несколько сокрушительных атак, выдержать их и подловить противника встречными ударами…
Несколько раз Антон шел на опасное сближение, и каждый раз ему удавалось гасить атаку… Со стороны это смотрелось как танец, и зрители притихли, завороженные зрелищем. Только шорох песка под ногами, только тяжелые выдохи морпеха… Тишина становилась все более напряженной.
Антон сделал вид, что оступился, что поплыл от пропущенного удара… На лице морпеха появилось чувство торжества. И в тот же миг случилось то, чего среди зрителей, кажется, уже никто не ожидал. Морпех, активно нанося удары ногами и руками, напирал на Антона, и вдруг все изменилось. Антон замер на месте вместо спасительного перемещения в сторону. Он развернулся, ставя скользящий блок и переводя энергию удара в сторону от себя. Морпех по инерции сделал один-единственный лишний шаг, и этого было достаточно для финала.
Нога Антона оплела ногу противника, а правая рука, поднырнув под его руки, железными клещами легла на горло. Рывок, смещение центра тяжести, и морпех опрокинулся на спину. Антон освободил ногу, падая следом, и в последний миг припечатал лицо своего противника «кошачьей лапой». Этот удар сложно освоить, потому что расположение растопыренных и чуть согнутых пальцев руки должно быть очень точным. Но овладев навыком нанесения этого удара, ты получаешь в свое распоряжение непревзойденное оружие.
Из пяти пальцев каждый ударил в строго определенную точку. Средний в переносицу, указательный и безымянный – глаза, а большой и мизинец – в болезненные точки у крыльев носа. Страшная короткая боль обычно бросает человека в темноту бессознательности от болевого шока… Если кому-то и удается не потерять сознание, то он от ослепляющей боли в лице и спазмов в желудке способен только корчиться в позе эмбриона…
Противник Антона стонал и рычал, сжавшись в комок на песке…
Антон поднялся, отряхнул колени и взглянул на человека в дорогом костюме. Главный зритель молча смотрел на результат короткого поединка. Его сосед с сигарой тоже замер, не замечая, что толстый столбик пепла вот-вот упадет ему на брюки. Остальные зрители также оглушенно молчали.
Башка вышел на арену и поднял руку Антона…
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?