Текст книги "Нежный киллер"

Не веря в удачу, Олег поднял голову: рассеянный меж стволов деревьев неподвижный свет фар свидетельствовал о том, что пули достали цель…

Олег бежал от реки напрямик через лес самым коротким путем до шоссе. Скорее не бежал, а старался быстро идти, спотыкаясь и падая, не думая о боли, пронизывающей мозг, грудь и все тело, втянув голову в плечи и тяжело дыша. «Быстрее!» – подгонял он себя, уходя все дальше от страшного места.

Открывшаяся широкая дорога под усыпанным звездами небом удивила тишиной и спокойствием. Притаившийся лес, плотной стеной уходящий в темноту, хранил тяжелое молчание. В километре за спиной спал коттеджный поселок, подсвеченный редкими огнями. Тишина потрясла Олега – окружающему миру, всей вселенной не было никакого дела до трагедии, разыгравшейся на берегу реки.

Олег зашагал в сторону Москвы, стараясь быстрее уйти подальше от загородного поселка, где, конечно, слышали выстрелы и, наверное, уже вызвали милицию.

Первым, у кого на рассвете появился Олег, был Михаил. Выслушав грязного окровавленного гостя у себя на кухне, он, не откладывая, сделал несколько телефонных звонков. Потом сварил крепкий кофе.

– Ты как до меня добрался? – тревожно спросил Михаил.

– На такси. Что с моими?.. – спросил Григорьев, не имея сил закончить фразы.

Михаил понял.

– С девчонками все будет в порядке, – заверил он Олега, допивая за столом свою порцию ароматного напитка. – А тебе нужно спрятаться на некоторое время – уйти на дно. Есть где отлежаться?

– Что? – До Олега тяжело доходил смысл слов. – А… нет!

– Разберемся, а там, глядишь, и отмажем тебя. Хотя, если ты уложил троих ментов, тебе лучше залечь надолго или смотаться из Москвы. Ну, там видно будет. Вставай, поехали.

– Куда? – Вместо головы Григорьев ощущал только тупую боль, перед глазами все предметы кружились, не желая останавливаться. Тошнило. К кофе он даже не притронулся.

– На одну надежную хату. – Михаил поднялся.

– Мне бы хоть умыться. Поспать… И таблетку какую-нибудь – башка раскалывается.

– Там умоешься и поспишь. А из таблеток… анальгин подойдет?

– Подойдет.

Михаил полез в холодильник и вытащил тонкую шуршащую стопку плоских упаковок лекарств, стянутых резинкой. Выбрав нужное, он протянул его гостю.

Тот взял пакетик.

– Я еще полковника ментовского в бане пнул по яйцам, – сообщил Олег, запивая две таблетки анальгина водой и отставляя пустую чашечку на стол. – Похоже, сильно.

– Молодец! – хмыкнул Михаил, поднимаясь из-за стола. – Меньше ментов родится.

Когда они приехали на другой конец Москвы, рассвет уже перетекал в полноценный день. Боль не отпускала, мешая соображать и воспринимать действительность, поэтому Олег почти не помнил, как оказался в незнакомом подъезде.

Дверь квартиры на третьем этаже им открыла невысокая синеглазая девушка в домашнем халате, тапочках на босу ногу и с распущенными после сна темными спутанными волосами.

– Ты проходи, – по-хозяйски распорядился Михаил, пропуская Олега вперед через порог квартиры под удивленным взглядом хозяйки квартиры.

– Это Жанна – моя сестра, – представил он девушку. – Отлежишься у нее пару дней. А там что-нибудь решим…

Михаил не закончил свою мысль – помешал оживший вдруг мобильный на поясе, и пока брат разговаривал, сестра, не скрывая брезгливого удивления, рассматривала бомжеватого на вид гостя. Выслушав кого-то на другом конце линии, Михаил изменился в лице.

– Точку Ларисы менты накрыли! – убрав телефон, сообщил он Олегу и Жанне. – Всех забрали. И Лариску. Поеду…

Широкоплечий Михаил грузно шагнул к двери.

– Да! Жанна, – обернулся он с порога. – Его зовут Олегом. И ему нельзя выходить на улицу. Окажи первую медицинскую помощь и уложи спать. Похоже, у него сотрясение мозга. Сон лучшее лекарство!

Михаил ушел.

Хозяйка квартиры, скользнув взглядом по рваной и испачканной одежде неизвестно откуда свалившегося на ее голову подопечного, провела того в зал и постелила на диване.

Выпив стакан воды, предложенной хозяйкой, Олег, даже не умываясь, провалился в глубокий сон, больше похожий на потерю сознания.

Сколько проспал, он не знал.

Очнувшись, будто освободившись из цепких объятий небытия, Григорьев закашлялся и почувствовал все ту же тупую боль в гудящей голове и слабость в руках и ногах. Кружилось все вокруг. И кроме головной боли в мире не существовало ничего. Он снова закрыл глаза…

В следующий раз придя в себя, Олег отметил, что головная боль стала терпимее. Какой сейчас день? День или ночь? Чувство времени отсутствовало. Он все помнил до того момента, как пришел к Михаилу. Потом какие-то отрывки… Видимо, дальше резервы его организма закончились. И сейчас он совсем не узнавал незнакомую обстановку. Значит, он не у себя в квартире. А где? Из смутных обрывков воспоминаний целостная картина не складывалась. Сколько же времени он здесь находится? Плотно занавешенное тяжелыми шторами окно почти не пропускало света. Его еле хватало на то, чтобы разглядеть предметы в комнате. Очень хотелось пить. Григорьев осмотрелся. Очертания предметов расплывались, становились нечеткими и от этого выглядели нереальными. Возле дивана на стуле стоял стакан с водой, рядом лежали лекарства и шприцы. Григорьев протянул руку, взял стакан и стал жадно пить прохладную воду. Утолив жажду, он не спеша поставил пустой стакан на место и расслабился на подушке. Эта операция стоила немалых усилий. Переждав приступ кашля, он полежал еще немного, затем осторожно сел на диване. Голова показалась налитой чугуном. Руки и ноги непривычно дрожали. На лбу выступил холодный пот. Хотелось снова упасть на подушку. «Встать!» – приказал себе Григорьев. Опираясь на непослушные руки, он осторожно поднялся. Осмотрев себя, понял, что на нем не надето ничего. Завернувшись в простыню, Григорьев направился в туалет, который, по его расчетам, должен был находиться за прикрытой дверью где-то в коридоре.

Отворив дверь, он оказался в тесном коридорчике перед входом на кухню. Там при электрическом свете сидела за столом черноволосая девушка в домашнем халате. Увидев ее, Григорьев вспомнил хозяйку квартиры, куда его привез Михаил… Жанна, кажется. Да, это была она. Придерживая лежащую на столе книгу, девушка читала. За окном стояла ночь. Часы на стене показывали начало двенадцатого. При звуке открывшейся двери Жанна подняла глаза и, увидев Григорьева, тихо произнесла:

– Ну, наконец-то… Я думала, ты никогда не проснешься.

– Здравствуйте, – так же тихо произнес Григорьев, придерживая рукой спадающую простыню, дав себе несколько секунд на то, чтобы осмотреться. Квартира была обыкновенной «хрущевкой» с явными признаками недавнего ремонта.

– Ну, привет, – выжидательно смотрела на него молодая хозяйка. – Как ты себя чувствуешь?

– Нормально. Только слабость…

– Есть хочешь?

– Спасибо, не отказался бы! – Олег стоял, прислонившись плечом к дверному косяку.

– Ну, иди в ванную, я сейчас что-нибудь приготовлю, – девушка поднялась и направилась к газовой плите.

Григорьев повиновался.

В ванной комнате на батарее он увидел свои чисто выстиранные и высушенные трусы и носки. Неужели хозяйка квартиры стирала его белье? Этот факт заставил его смутиться.

Омывая под теплыми струями свое избитое тело, Олег еле сдерживался, чтобы не застонать, когда вода попадала на открытые раны и ссадины. Но он все-таки намылил лежащую на полочке мягкую мочалку и, закусив губу, прошелся ею по телу.

Когда Олег повернул кран и ниспадающий шумный поток воды перестал выливаться из душевой сетки, из-за двери донесся голос:

– Я тебе тут халат приготовила. Чистое полотенце на двери. А свою простыню оставь в ванной – я постираю. Она кровью перепачкана. Твою одежду я постирала. Джинсы нормальные, а рубашка порвана. Завтра зайду в магазин, куплю тебе новую.

– Спасибо! – Такое сообщение заставило Олега снова смутиться.

Когда Олег высунул мокрую голову в приоткрытый проем двери, он увидел лежащий на стуле у стены женский цветной халатик. Другой одежды в коридоре не просматривалось.

– Халат тот, что на стуле? – уточнил Олег.

– Мужских у меня нет, – донесся голос хозяйки из кухни. – Простыню положи в стиральную машину.

Растянув цветастый кусочек материи за плечики, Олег подумал, что халат не гармонирует по цвету с его темно-синими трусами и что он с трудом поместится в такое одеяние, но выбора не оставалось.

Кое-как натянув халатик, Олег убедился, что тот бессовестно коротковат – ноги оголялись далеко выше колен, удивляя мир волосатостью, мускулистые руки под обтягивающим рукавчиком с оборочкой могли рассмешить, наверное, даже грудничков в родильном доме. Хуже всего, что эта так называемая одежда застегивалась чуть выше пупка только на одну пуговицу и на женскую сторону, оставляя довольно большое расползающееся по плечам декольте, через которое Олег мог свободно любоваться своими красно-коричневыми сосками на накачанной груди. В таком облачении, застегнутом на одну пуговицу, он и предстал на кухне перед хозяйкой. Увидев его, она не сдержала невольно вырвавшийся смешок, но потом, сделав усилие, согнала с лица улыбку и уже старалась не смотреть в сторону гостя. Олег же не просто смущался – сгорал от стыда. С опущенным взором он молча прошел к столу и сел на свободный стул. Жанна, глядя в пол и храня полнейшее молчание, поднялась из-за стола с книгами, отошла к окну, делая вид, что смотрит на улицу, и тихонько прыснула в кулак. Девушка переоделась. Теперь на ней были светлые шорты и белая майка. Темные волосы аккуратно расчесаны и забраны на затылке в длинный волнистый хвост. «Хороша!» – отметил про себя Григорьев. Еще он по достоинству оценил женственную красоту ее стройных сильных ног.

– Может, вы мне штаны отдадите? – спросил он, вперив взгляд в спину хозяйки.

Оставив его просьбу без ответа, она повернулась, не поднимая глаз, подошла к столу и снова села за книги. Подняв и задержав взгляд на открытой рельефной груди гостя, сказала почти серьезно:

– А ты мне таким больше нравишься.

– Что?! – собрался возмутиться Олег.

– Когда еще удастся лицезреть мужчину в откровенно мужественном виде? – продолжила Жанна без тени смущения. Ее глаза оставались холодными.

– Издеваетесь?! – Он смотрел на нее в упор.

– Ничуть, – она спокойно смотрела в его глаза. – Здесь редко бывают мужчины. Могу я позволить себе посмотреть хоть на одного?

– А мне показалось, что я вам сразу не понравился, – съязвил Олег.

Она немного задержалась с ответом, не отводя взгляда:

– Тебе показалось.

Он хотел сказать ей что-нибудь резкое, поставить на место, но, когда она опустила большие синие с серой поволокой глаза, густо опушенные ресницами, вдруг подумал, что они, эти странные глаза, совсем не холодные, они похожи на два бархатных цветка с небесной сердцевиной. И он даже успел подумать, что в зависимости от настроения они, наверное, могут становиться теплыми и синими, как сейчас, или наливаться холодным серым цветом облаков. Глаза этой девушки больше ее самой всего за минуту сказали ему о многом. И Олег сдержался. Он был обязан ей, он это понимал. Жанна явно хотела казаться строже и взрослее своих юных лет, но нежный овал лица с мягко очерченным подбородком и милым чуть длинноватым носиком с легкой горбинкой выдавал ее национальность, характер и прекрасный возраст.

Олег сидел за столом и, помешивая ложкой в стакане горячий чай, размышлял. Сколько времени он находится в квартире этой черноволосой девушки? Этого он вспомнить не мог. В остальном память не подвела, и сейчас он анализировал все произошедшее и понимал, что теперь только от Михаила зависит, сколько ему еще гулять на свободе. И уже другие нехорошие мысли роились в голове, навевая тревогу. Ведь теперь он, Олег Григорьев, как ни крути – преступник перед законом! Пусть даже это была с его стороны самозащита. Но тот седой милицейский полковник выдвинет совсем другую версию. Станут ли тогда служители закона церемониться с Григорьевым при задержании? Может, пока не поздно, самому пойти явиться с повинной? Если пойти, то только не в милицию, а в районную прокуратуру к Марии. Почему-то Олег был уверен, что если сдастся местной милиции, то в камере не доживет до утра. Ведь он – убийца милиционеров…

Убийца… На войне ему приказывали – он убивал. А сейчас на берегу реки ему пришлось сделать это, чтобы выжить самому. И теперь Олег искал и не находил ответа на вопрос: что дальше? Дальше был тупик. Если бы только было возможным спрятаться где-нибудь от всего этого кошмара, забыть, не вспоминать, чтобы никогда больше не переживать весь этот ужас…

– Поел? – Этим вопросом Жанна прервала ход его размышлений.

– Да, спасибо большое! Вы меня, ради бога, простите! – искренне раскаялся Олег, жалея, что Михаил привез его сюда. – Я у вас тут ненадолго. Мне уже лучше… Вот только дождусь вашего брата… – Он видел, что гораздо старше хозяйки, но почему-то все еще не мог сказать ей «ты».

– Михаил приезжал сегодня, будить тебя не стал, – сухо проинформировала Жанна. – Говорит, дела там у вас нехорошие.

– Сколько я уже у вас тут?

– Пять дней.

– Сколько?!

– У тебя, по-видимому, было сотрясение мозга и бронхит, – вздохнула хозяйка квартиры. – Думала, что не справлюсь, а в больницу нельзя. Держала тебя на антибиотиках. Повезло, организм оказался сильным…

Все пять дней, что он находился без сознания, эта хрупкая девушка ухаживала за ним? Ему вдруг стало стыдно.

Олег вздохнул. Жанна подняла взгляд и на несколько секунд задержала его на лице гостя.

– Что-то беспокоит?

– Спасибо вам… за все.

– Как ты себя чувствуешь?

Этот ее нормальный вопрос почему-то ему показался неожиданным. Неожиданно теплым.

– Почти хорошо! – поспешил заверить Олег. – Правда, голова еще плохо соображает. При кашле немного грудь побаливает. В остальном – нормально!

– Спать хочешь?

– Не особо.

– Я понимаю, что ты выспался, но мне завтра в институт, – сообщила Жанна. – Из-за тебя я почти неделю пропустила.

– Вы не думайте, все расходы и неудобства я вам оплачу, – зачем-то пролепетал Григорьев, – вы не думайте… Деньги есть…

– Еще как оплатишь! – усмехнулась девушка. – По жизни должен будешь! Ладно, поздно уже.

Она встала. Олег не нашелся что ответить…

Жанна в светлом распахнутом халате, под которым была надета белая ночная рубашка, вошла в комнату, где Олег устраивался на диване. Но просто лечь ему сразу никак не удавалось – болели избитые ребра и спина. Жанна появилась как раз в тот момент, когда Олег, скинув халат, думал, как устроиться. Он, стоя перед хозяйкой квартиры в трусах, повернулся спиной.

– Не смущайся, – сказала она, готовя шприц для укола. – Я уже видела, что у тебя вся спина – сплошной кровоподтек.

– Упал неудачно, – Олег повернулся и попытался улыбнуться. Но, заметив в глазах почти материнскую боль, произнес совсем не то, что собирался сказать: – Не беспокойтесь, Жанна, не такое бывало. На мне, как на собаке…

По команде хозяйки он послушно лег на живот. Почему-то сейчас он не испытывал смущения. Было даже приятно.

– У вас легкая рука, – сказал он, прижимая к месту, откуда вышла тонкая игла, ватку со спиртом.

– Давай я хоть раны тебе обработаю! – Убрав шприц, девушка вышла на кухню, и Григорьев услышал, как там открываются дверки шкафов.

Через минуту она появилась в комнате с аптечкой в руках:

– Сядь так, чтобы мне было удобно. И перестань жеманничать, считай, что я – врач.

Он подчинился, поставив посередине комнаты стул и разместившись на нем верхом лицом к спинке. Он не жеманничал, ему нравилось подчиняться красивому голосу хозяйки.

– А вы действительно врач? – поинтересовался Олег, когда ее пальцы коснулись его спины.

– Как-то пришлось поработать медицинской сестрой, но это так – недолго.

– А сейчас?

– Сейчас я учусь на втором курсе института. И тебя вот лечу.

– А на кого вы учитесь?

– На программиста.

– Девушка – программист?

– А что тебя удивляет? Нужно было поступать в педагогический?

– Нет, ничего… Нужная профессия. – Прикосновение рук Жанны Григорьев ощущал даже не кожей – всем телом. Нежные касания были очень легки и приятны, казалось, что из тех мест, куда опускались прохладные девичьи пальцы, боль сразу же уходила. Олег закрыл глаза, чтобы полнее ощутить эти прикосновения.

– Не больно? – спросила она.

– Вы удивительная! – не открывая глаз, выдохнул он. – У вас такие волшебные руки.

– Не говори лишнего. А сейчас немного потерпи. – Она стала обрабатывать ссадины йодом.

Он терпел. И готов был терпеть еще, но девушка деловито произнесла:

– Все. Сразу не ложись – пусть подсохнет. Я сейчас повешу на балконе постиранное белье. Завтра днем, как высохнет, снимешь.

– Я понял. – Олег посмотрел с благодарностью. – Не зря говорят, что чеченки хорошие жены.

– И матери, – добавила Жанна, отходя от Григорьева. – Если почувствуешь себя плохо, позови. Я сплю чутко.

Ночью он долго не мог заснуть. Даже не боль мешала ему, тревожные мысли одна хуже другой рождались в голове, мешая расслабиться.

Видимо, не спала и Жанна. Через неплотно прикрытую дверь спальни он слышал, как глубоко вздыхает девушка, как предательски скрипит ее кровать при каждом движении.

Утром он увидел Жанну у плиты. Григорьев появился на кухне в своих выстиранных джинсах с обнаженным торсом. Она бросила на него лишь короткий взгляд, но этого мгновения хватило, чтобы Олег догадался – она не спала. Он поздоровался. Девушка, глядя в пол и храня полнейшее молчание, поставила перед ним тарелку с яичницей, хлеб, свежие помидоры и чашку с дымящимся чаем.

Потом она вернулась к плите и, все так же не поднимая глаз, принесла на стол свою порцию яичницы и села завтракать.

– Приятного аппетита! – пожелал он, намереваясь последовать примеру хозяйки, но есть не хотелось.

– Тебе пора уезжать, – произнесла она, не глядя на своего гостя.

– Согласен, – не стал спорить Олег. Он понимал, что загостился. – Мне бы рубашку какую-нибудь…

– Сегодня приедет Михаил. Он поможет.

– Спасибо…

Она подняла уставшие, припухлые глаза, и Григорьев убедился, что прошедшая ночь для Жанны была бессонной.

– Тебе не понравилось? – Жанна смотрела на него потухшим взглядом, намекая на нетронутый завтрак.

– Нет-нет! Все вкусно! – поспешил заверить Олег, принимаясь за яичницу. – Задумался… – Он ел через силу.

После завтрака, помыв посуду, Жанна в светлом облегающем фигуру платье вошла в комнату, где Олег лежал на диване. Он поднялся с дивана при появлении хозяйки.

– Мне уже пора бежать, иначе опоздаю в институт, – на ходу произнесла Жанна. – Буду вечером. Белье с балкона не забудь снять. Аптечку я оставляю на столе. Михаил приедет во второй половине дня, ключ у него есть. Никому дверь не открывай.

– Спасибо. – Григорьев вышел за ней в коридор.

У самых дверей Жанна повернулась и посмотрела на своего гостя:

– В холодильнике куриный суп. Позавчерашний. Можете доедать, если понравится. Там еще колбаса… Ешьте все, что найдете. Михаилу привет. И удачи…

– Спасибо. – По ее глазам он видел, что девушка смотрит совсем иначе – не так, как еще сутки назад, – и жалел о том, что надо уезжать.

Она вышла за порог и закрыла за собой дверь.

– Пока! – запоздало произнес он.

Олег направился на балкон, ощупал развешенное на веревках постельное белье. Простыни были еще влажными. Он постоял, осматривая окрестности. Отсюда открывался вид на большой плохо прибранный двор с детской площадкой и на ряд металлических гаражей в самом дальнем конце двора. Почувствовав легкое головокружение, Григорьев вернулся в комнату и лег на диван. Думая о своей непутевой жизни, не заметил, как задремал.

Разбудил его приступ кашля. Олег дотянулся до аптечки на столе, порылся и, найдя две таблетки, запил их водой. Потом забрался под одеяло и заснул.

Ему снился тревожный сон. Горы, он узнавал чеченские хребты. Почему-то на Григорьеве была надета милицейская форма с капитанскими звездочками на плечах. Мужчина славянской наружности целился в него из охотничьего ружья. У Олега была только легкая зенитная пушка, ствол которой он никак не мог развернуть в сторону противника. Наконец он сорвал пушку с лафета и подставил под нее свое плечо. В этот момент мужчина выстрелил. Картечь просвистела где-то уж очень близко. Олег срочно должен был сделать ответный выстрел, но снаряда в стволе пушки не оказалось.

– Снаряд! – громко заорал Олег.

Кто-то незнакомый, явно кавказец, притащил узкий и длинный, похожий на бутылку снаряд с гильзой.

– Заряжай! – приказал Олег.

Снаряд с характерным лязгом легко и мягко вошел в казенную часть ствола.

– Огонь! – скомандовал Олег, наведя пушку по стволу.

Противник испуганно попятился, упал спиной в жидкую грязь и выронил ружье, не успев перезарядить. Олег понял, что нельзя убивать лежащего безоружного человека, что он, наверное, свой, но выстрел пушки уже прозвучал. Отдача чуть не свалила с ног. Неразорвавшийся снаряд шлепнулся в грязь рядом с мужчиной, на лице которого отразился дикий ужас, и срикошетил дальше. Мужчина остался жив. Олег хотел сделать вдох, но воздуха не хватило, он стал задыхаться и проснулся от кашля…

Он лежал под одеялом мокрый от пота. К чему этот сон? Он так похож на реальную войну, где стреляют и убивают. Война…

…Шел второй год его службы на Кавказе.

Боевая группа спецназа скрытно передвигалась «перекатами» по лесному массиву, ощетинившись во все стороны стволами, прикрывая друг друга, ведя постоянное наблюдение, прислушиваясь и даже принюхиваясь. Шел третий день не учебного – боевого задания, и разведчики были готовы к любым неожиданностям. Основной костяк группы во главе с опытным командиром майором Олейниковым – контрактники с изрядным боевым прошлым, с ними – пара солдат-срочников. Для подготовки полноценного бойца спецназа в мирной обстановке необходимо не меньше трех лет, но в условиях войны настоящие бойцы готовились за шесть месяцев. Из тех, кто выживал. Так что срочники в составе группы оказались ребятами крепкими и смышлеными, успевшими поучаствовать в предыдущих операциях, где проявили себя отлично. Олейников отбирал лично каждого.

Этот отряд особого назначения был «заточен» под выполнение разведывательно-диверсионных операций на территории противника и точечных ликвидаций в любой географической точке планеты, потому никакой необходимости унифицировать бойцов, работающих в зоне боевых действий в горах, не возникало. В составе группы все разведчики имели по нескольку специальностей: санинструктор, снайпер, подрывник, связист. Основная специализация у каждого своя, но при случае бойцы подменяли друг друга в бою.

Оружие у спецназовцев – снайперские бесшумные винторезы, автоматы Калашникова разных модификаций – «АКМ» с подствольным гранатометом и «АК-74», пистолеты, ручные пулеметы.

У подножья невысокой плоской горы немногочисленный отряд Олейникова организовал засаду возле накатанной грунтовой дороги. Разведка штаба докладывала, что именно в этом месте замечено частое появление чеченских полевых командиров. Чувствуя себя дома, они не сильно заботятся о своей охране. Грунтовая дорога шла от лагеря боевиков, расположенного в лесу на горе, к реке и дальше через наведенный деревянный мост в Ингушетию.

Рано утром, когда только начало светать, небольшой отряд спецназа федеральных войск пришел с той стороны и, поставив мины-растяжки, залег в густых зарослях предгорья. Дав своим подчиненным время на отдых, командир позволил себе вздремнуть. Григорьев, взяв бинокль, влез на высокое дерево и стал наблюдать. Ровная площадка внутри лагеря возвышалась над краем каменной стены с бойницами для автоматов и пулеметов, сложенной умелой рукой специалиста. И хотя было довольно далеко, Олег увидел, как на площадку въехал армейский «УАЗ», его вышла встречать немногочисленная группа в камуфляжах. «Какие-то начальники», – сообразил Григорьев, наблюдая за ними через оптическое приближение бинокля, накрытого мелкой маскировочной сеточкой, защищающей наблюдателя от солнечных бликов.

Ему очень хотелось захватить какого-нибудь полевого командира. Все, кого до сих пор брал в плен его отряд, являлись или простыми боевиками, или самыми настоящими наркоманами, которых сотнями производили на свет полевые командиры. Простые бойцы, конечно, что-то знали и могли принести какую-то пользу, но если бы разведчики взяли живым полевого командира, тогда, наверное, сам генерал похвалил бы их! Дал бы отпуск домой. А может, и к медалям бы представил. Полевой командир мог бы объяснить многое из непонятного федералам, то, чего не знали простые боевики.

Когда подошло время смены, Григорьев спустился с дерева и устроился на траве, положив рядом автомат. Он стал обдумывать, как лучше осуществить план захвата важного чеченца.

В середине дня, когда знойное солнце стояло высоко в зените, дремлющего в тени под деревьями командира разбудил тихий условный свист. Олейников быстро вскарабкался вверх по толстому стволу. Наблюдатель с соседнего дерева указал рукой в сторону базы боевиков. Теперь и Олег увидел, как в каменном ограждении медленно отошли металлические ворота и из них выехала, набирая скорость, пятнистая бронемашина – БМП. За ней – следующая. На броне обеих Олег насчитал по пять бойцов с оружием. Камуфлированные боевые машины пехоты, оставляя за собой высокие пыльные хвосты, быстро двигались по дороге вдоль края зеленого поля, приближаясь к тому месту, где сидели в засаде спецназовцы.

– Приготовиться! – вполголоса скомандовал Олейников находящимся внизу разведчикам.

Его небольшой, но крепкий отряд насчитывал десяток опытных бойцов, включая и его самого. Кроме винтовок, автоматов и гранат, все были вооружены десантными ножами. Бойцов обучают владению холодным оружием, и такой нож входит в обычное снаряжение спецназовца. Майор Олейников всегда носил с собой автоматический пистолет Стечкина в длинной кобуре.

Внимательно следя за чеченцами, Григорьев рассчитывал, что при неожиданном нападении и быстром отходе отряд имеет все шансы на успех. Но как остановить бронированную технику? Гранатомет в дальний рейд они не взяли. Да и ненужного шуму наделает взрыв гранаты.

Когда БМП подошли ближе, Григорьев рассмотрел в башенном люке первой машины седого чеченца. По всему было видно, что это не простой боевик. Его можно было срезать очередью из автомата, но он нужен был живым. Поравнявшись с тем местом, где сидел в засаде отряд федералов, чеченец повернул голову в сторону леса, и Григорьеву показалось, что он увидел темные глаза… и что седой чеченец рассмотрел разведчиков среди кустов. Олег затаил дыхание и плотнее прижался к стволу дерева. Удача уходила из рук, но командир не давал команды стрелять. Интуиция подсказывала, что надо ждать.

Машины быстро пронеслись мимо опушки леса с сидящим в засаде отрядом и остановились невдалеке перед мостом на пологом берегу реки. Спрыгнув с машин, боевики образовали редкую цепь и окружили место, где расположился их седой командир. Наблюдая за приготовлениями чеченцев, Григорьев понял, что они разворачивают мини-станцию космической связи. Наступает время действовать…

– Ты и ты, – Олейников посмотрел на Григорьева и его напарника, вооруженных снайперскими бесшумными винторезами, – остаетесь здесь и, когда мы подойдем на расстояние броска, снимаете оцепление. Дальше, когда мы завяжемся, держите под огнем дорогу. Остальные, – майор перевел взгляд на семерых разведчиков, – со мной. Помните, седого брать живым! Им займусь я. А вы снимаете остальных и захватываете машины. Поедем в часть с комфортом.

– Справитесь в одиночку, командир? – заиграли мускулатурой спецназовцы, разминаясь в предчувствии смертельного азарта боя.

– Не справлюсь – вас покличу, – с ободряющей улыбкой ответил майор. – Хватаем главного чеченца, загружаемся в технику и – домой! На все – пять минут. Действуем ножами, гранат не применяем, лагерь боевиков близко. Все ясно?

– Ясно! – ответили опытные бойцы, доставая из ножен и проверяя ножи. – Не в первый раз.

– По лесу красться как кошки! До берега – одним броском!.. С богом! – Олейников, пригнувшись и мягко ступая, двинулся первым.

Чеченцы поздно заметили разведчиков, и только тогда снайперы произвели по два выстрела. Больше стрелять не пришлось. Завязалась рукопашная. Олейников метнул нож в крупного боевика из оцепления, и рукоять застряла у того в груди возле шеи, затем ударом автомата в голову он успел сразить еще одного бородача в камуфляже. Тут подоспели товарищи. В ход с обеих сторон пошли ножи и саперные лопатки. Жестокая рукопашная схватка. Силы оказались примерно равными, но на стороне разведчиков было преимущество – внезапность. У спецназовцев ушло меньше минуты на то, чтобы уложить еще семерых бородачей. Но оставшиеся трое крепких боевиков сдаваться не желали. Они, став спиной к спине и прикрывая своего командира, стойко сражались на ножах один против двух-трех спецназовцев, мастерски наносили неуловимо-резкие поражающие удары. Время работало против разведчиков. Поэтому Олейников не стал долго смотреть на то, как бандиты калечат его товарищей. Он достал из кобуры «стечкин», выстрелил в голову одного из сопротивлявшихся, затем в другого и навел пистолет на промежность седого, сухо приказав:

– Лечь на землю! Руки за голову!

Седой повиновался. Его скрутили общими усилиями.

Олейников резко и продолжительно свистнул. Григорьев с напарником вышли из придорожных кустов с винтовками наготове и, озираясь по сторонам, поспешили к общей группе.

Григорьев уже заметил на дороге от лагеря пыльный след от нескольких идущих на полной скорости машин.

– Всем на броню! – приказал Олейников. – Телефонную станцию в машину. Снайперам следить за дорогой. Радист, вызывай «вертушки»!

Разведчики стали грузить раненых.

Получив приказание, Григорьев быстрым шагом направился к первой машине, проследив за тем, как на второй броне БМП занимает место его коллега-снайпер.

Обе трофейные бронированные машины пехоты почти одновременно рванулись с места. Ни ухабов, ни кочек при движении на такой скорости почти не ощущалось. За управлением в каждой сидел опытный водитель-разведчик.

За поворотом у леса вторая машина, резко клюнув носом и взметнув перед собой густое облако пыли, сделала короткую остановку и, поставив мины, поспешила догонять ушедшую вперед БМП.

Через пару минут ветер донес звук двух взрывов с интервалом в несколько секунд. Их было слышно даже сквозь завывание работающих на высокой ноте двигателей.

Потом над головами разведчиков в сторону преследователей с тяжелым гудением не спеша проплыли узконосые, похожие на крокодилов вертолеты. И снова сзади зазвучали взрывы.

Тогда отряд выполнил задание, доставив в штаб чеченского генерала.

Но не всем так везло.

Чечня – это горы. Местами голые каменистые вершины, местами густо покрытые зеленью. Горные дороги – рытвины да ухабы, мелкие речушки, миновать которые можно только в сухую погоду. Дожди превращают их в стремительные мутные потоки.