Текст книги "Пари господина Самсонова"

– Как это?.. – вырвалось у всех троих почти одновременно.

– Ты, Николай Евгеньевич, игрушками торгуешь? Ну, вот и торгуй, – многозначительно с угрозой процедил Остапенко. – Выделим тебе место в гостевой ложе, понял?

– Николай, вы соображаете, что говорите? – миролюбиво, даже с сожалением спросил Дворкин. С вами команда и говорить-то не будет. Будников насмешливо осведомился:

– А как вы собираетесь с ними работать? Вы хоть в футбол играли когда-нибудь?

– Я играл и иногда играю с друзьями сейчас, люблю футбол.

– А я люблю котлеты по-киевски и полных баб! – рявкнул Остапенко. – Хохлушек, вот с такими сиськами. Иди-ка ты отсюда, мужик!

Будников и Дворкин вздрогнули от его внезапной ярости, с жалостью, как на наивного дурачка, посмотрели на расстроенного несостоявшегося мецената. Когда тот уже направился к выходу, Дворкин сказал вполголоса Остапенко:

– Егор Гаврилович, у нас выбора нет, пусть делает, что хочет.

– Ну да, конечно, нам еще всю команду растерять не хватало из-за глупости. Разъедутся по всей стране с анекдотами. Ты работу в лиге потом себе не найдешь от позора!

Но в последний момент Остапенко заколебался, любопытство и страх потерять последний шанс оказались сильнее, он крикнул вслед уходящему предпринимателю:

– Самсонов, чудак-человек, постой-ка!

Николай вернулся, демонстративно безразлично стал недалеко от стола, не глядя на тренеров:

– А как вы собираетесь тренировать? У вас есть план? – весело спросил Будников. Остапенко, хитро мигнув ему, поддержал:

– Вот скажите, что мы, игроки и тренеры, делали не так, на ваш взгляд? Мы вот тест, может, хотим устроить маленький. Ну, согласитесь, про деньги это очень заманчиво, но команда… Это же живые люди, специалисты! Сможете ли вы разговаривать на их языке? Они же вас раскусят и не пожелают подчиняться. Спортсмены – народ капризный, а вы не психолог, не тренер, в общем – не специалист. Что тогда делать будем? Кто будет отвечать за скандал?

– За деньги отвечаю я, а это – главное. Вы же ни копейкой не рискуете.

– Позвольте-ка, а наша репутация?

– Какая репутация? Команда второй год кандидат на «вылет» из лиги. Что еще нужно? Вам нечего терять. А я хочу попробовать сделать то, о чем много думал. Я покупаю у вас эту возможность! Неужели так трудно рискнуть уцепится за соломинку, когда по уши в трясине?

– А гарантии, что вы нам голову не морочите? Может, вы с этого, с телевидения, передача – «Приколы нашего городка», а, господин Самсонов? – на этот раз хохотнул Остапенко. Этот смех, правда, был не совсем искренним, просто для того, чтобы отвлечь и себя и коллег от услышанного обвинения – слова Николая неприятно задели «главного» и понятно: это был прямой упрек именно ему.

– Вы можете позвонить генеральному директору объединения «Волга-рыба» Лепневу Сергею, в банк «Радуга», клиентом которого я являюсь, как предприниматель, информацию обо мне вам дадут, я договорюсь. Деньги – вот они, здесь, я могу их показать – тут он резко открыл спортивную сумку и бросил ее на стол:

– Вот они, ровно пятьдесят тысяч, в рублях по курсу банка. Снова наступила пауза, но другая, теплая, наполненная энергией радостного удивления, тренеры по очереди заглянули в сумку, Остапенко достал пачку «пятисоток», подбросил на ладони:

– Ну, господин Самсонов, ну жук. Серьезный аргумент. Почему раньше не показал? Это и есть твой кредит? Даже получил заранее… Ты… чего же… знал, что мы согласимся?

– Я верил в вашу мудрость. Деньги – сразу после матча.

– А, правда ли, что «Манчестер» вообще приедет? – спросил вдруг Остапенко. – Как докажите? Очень странно это все. Ущипните-ка, мужики, то ли я сплю – аж ноги ватные!

– Приезд, конечно, неофициальный. Но если договоримся, послезавтра утром в городе уже появятся афиши, будет проинформирована администрация, милиция, руководство стадиона и так далее. Все организационные мероприятия возьмут на себя мои друзья.

– Николай Евгеньевич, а как мы вас представим-то коллективу? Что мы скажем в городе: кто готовит команду и почему? – спросил Будников.

– Об этом потом.

– А мы-то куда денемся? – поинтересовался Остапенко.

– На матче – ваше место в гостевой ложе, не обижайтесь. На тренировке и в раздевалке, вообще рядом с командой в течение десяти дней до самой игры не жду. Предлагаю отпуск за мой счет – путешествие по Средиземному морю на теплоходе. Уж, извините, уговор, значит, уговор. Это же неофициальный матч, вы просто даете возможность поработать с командой другому малоизвестному специалисту, у которого другая концепция.

– Концепция… – съязвил Егор Гаврилович, – в иное время я вам бы ноги повыдергал, господин педагог. Ну, а сейчас пока – спасибо за предложение, – он нарочито сделал на лице гримасу, похожую на улыбку, пожал Самсонову руку, то же самое сделали Будников и Дворкин. Когда Самсонов забрав со стола сумку с деньгами, был уже у выхода, Остапенко вновь окликнул его:

– Николай, а какими игрушками торгуешь-то?

– «Барби», куклами «Барби». С домом, с гардеробом, девчонки очень любят. Красивые игрушки. Ну, еще там разными другими. В общем, мечтой торгую. Кто мечтает, тот и покупает.

* * *

Наставники спорили еще очень долго после ухода Самсонова. Никто из них сказанное самонадеянным пришельцем относительно необходимости победы никак для себя не отметил. Для них он был человеком с улицы, беспардонно вторгшимся в чужую епархию и затеявшим странную игру, которую можно было счесть как каприз нового русского. Ну, что-то вроде желания Илюмжинова сделать шахматной столицей мира Элисту. Чудят парни, и нет для них ни традиций, ни пределов. «Хочу!» и все тут. Вынь, да положь. Просто есть деньги и рождается мысль: может «линкольн» на ночь или лошадей с цыганами?… А может в космос слетать? Все дело именно в том, что есть они, эти деньги… с ними не поспоришь. «Союз» могло спасти только чудо, чудо и явилось в образе Самсонова. Но ведь и они, тренеры, не мальчики, а битые жизнью профессионалы, которые знают цену человеческому слову – грошь ему цена. Тренеры решили потребовать от Самсонова гарантии поступления денег на счет клуба и назначили утром следующего дня по оставленному им телефону, новую встречу, уже в кабинете у Остапенко. Егор Гаврилович в разговоре был краток и конкретен до предела:

– «Налом» не просим, но деньги вперед на счет клуба. И тогда все капризы реализуем. Хоть на столе без штанов спляшем. Условия понятны?

Самсонов пожал плечами и тихо сказал:

– Ладно, тогда не только сделка, но и пари. Послезавтра деньги будут на счете.

– На чьем счете?

– На счете клуба.

– И сколько?

– Все.

– То есть?

– То есть все пятьдесят тысяч долларов, в одиннадцать часов, а в двенадцать вы представляете меня команде. Я написал в записке, как меня представить. А дальше сам разберусь. Правда, есть еще одна просьба – дать мне личное дело каждого из футболистов. Можете не сомневаться, документы будут в целости, и этот факт я не разглашу. Просто хочу знать о каждом, времени осталось мало.

Надежда, что Самсонов передумает, рухнула. Остапенко вяло махнул рукой и отдал Самсонову ключи от сейфа. Согласие Николая его просто поразило. А тот уверенно напирал:

– Вот записка с текстом представления, вот билеты на самолет, к морю. Сервис классный, вино настоящее, итальянское, французское, с выдержкой, – Самсонов положил на стол три билета. – Когда поплывете, выпейте за победу команды. Через десять дней – с самолета на матч. Вас встретят и проводят на стадион в гостевую ложу. Если команда выиграет, то на столе в ночном клубе без штанов, как сами и предложили.

– Если проиграешь, мужик, извинишься за наглость. Тебе такое встречное предложение не делаю только из благодарности за деньги, – еще более жестко ответил Остапенко. Из этого можно было понять, что стороны пари заключили.

«Главный» устало усмехнулся и сплюнул жевательную резинку прямо на пол. Он подумал о том, что такой забавы в его жизни еще не было. Задушил бы самозванца хоть сейчас за тон, за дерзость, за непочтение, но такие финансовые предложения, да еще в сложившейся беспросветной ситуации делают только раз в жизни.

– А если команда все-таки откажется с вами работать? Или будет ничья? – спросил Дворкин.

– Объясните, что если они откажутся, я потребую деньги у клуба обратно по суду как необоснованное обогащение. Это было бы самое неинтересное решение. Может, я их и не верну никогда, но ославлю клуб в лиге как банкрот. А ничьей не будет: если основное время закончится вничью – будут пенальти. До победы. И это тоже мое условие.

– Как ты, однако, «любишь» «Союз», – с иронией «поддел» Егор Гаврилович. – Мог бы и помягче…

– Я очень люблю свой город. Ну, что – представляете меня коллективу и сразу в плавание?

«В плавание, так в плавание, ненормальный», – подумал Остапенко и вдруг вспомнил, что причину убытия его к морю надо будет как-то объяснять и жене. А это сложнее, чем президенту клуба, которого они тоже пока держали в неведении.

…Ночью Егор Гаврилович маялся от кошмарного сна. Ему приснилось, будто Самсонов стоял с раскрытым чемоданом, набитым доверху долларами, перед выстроенным в шеренгу «Союзом» и говорил: «Вы хотели дороже себя продать, и я вас купил, дорого купил. Такого шоу город еще не видел!». Вдруг возникал огромный стадион, похожий на «местный», зеленопольский, только намного больше с ревущими от возбуждения, полными народа трибунами. Самсонов прошел вдоль строя, раздал футболистам долларовые пачки денег и быстро отошел в сторону, давая кому-то отмашку рукой вроде как команду «пли!». Тут же из-за его спины выбежали с автоматами наперевес игроки «Манчестера» и открыли шквальный огонь. Остапенко видел, как его растерянный «Союз» падал, пронзенный пулями противника, роняя деньги, а трибуны бесновались от радости, лопались петарды, летели пластиковые бутылки. Вдруг Остапенко обнаружил, что все зрители в карнавальных масках, неожиданно зазвучало по ретранслятору стадиона дебильное: «мальчик хочет в Тамбов, чи-ки, чи-ки, чи-ки-та!». Тут Самсонов заметил Егора Гавриловича, дождался подбежавшую к нему ослепительно красивую длинноногую девушку в коротенькой юбчонке с подносом, на котором стоял бокал с шампанским, демонически засмеявшись, поднял бокал и, так громко, что стихли и замерли трибуны, крикнул: «Геймовер, Гаврилыч, за твое здоровье и снимай штаны, пляши!».

Утром Остапенко встал тяжело и, хмурый, отправился в одиночку на встречу с президентом. Он думал о том, с чего начнет, наверно сначала осторожно расскажет о перспективе фантастического приезда англичан, посмотрит на реакцию, а дальше видно будет. Но странное дело: в городе он увидел афишы с фотографиями «Манчестера» и приглашением на матч с «Союзом»! «Ну и жук», – опять удивился он оборотистости Самсонова. Обратил внимание, как озадаченный народ останавливается у афиш, а у самого большого объявления, прямо на здании администрации города, и вовсе собралась кучка из десятка мужиков, которые активно обсуждали новость. Проходя, Остапенко услышал:

– Неужели исправить дело надумали, раз на такую «заяву» решились?

– Да, я еще слышал, что двух бразильцев в нападение берут.

– Давно пора… Сколько можно позориться?

Он разозлился и проклял уже эту затею – и деньги, и теплоход, и себя дурака, которому за все придется платить гораздо более дорогим – именем своим единственным, другого у него ведь нет.

Чудеса продолжались: президент-мэр неожиданно встретил тренера, будучи осведомленным и вполне довольным:

– Слышал, слышал, умницы, раскрутились. Когда жизнь прижмет, сразу это… в голове шевеление начинается. Проект неплохой, если деньги поступят, закроем из сборов аренду за стадион, в общем – хорошая кампания. У тебя, Егор, прямо таланты обнаружились. Если как тренер сезон провалишь, я тебя директором поставлю. Может, получится? – Крупинин захохотал, но тут же осекся, наблюдая кислую физиономию Егора Гавриловича:

– Чего это ты? Надо верить в будущее, надо соображать, все не так плохо. Продумывай тактику на матч, чтобы из десятки голов хоть не выскочить, побороться, а если мячишко бы забить… Давай, думай, думай. Пиво перепил вчера, болеешь?

– Заболеешь тут… – проворчал Остапенко и рассказал Президенту о странном меценате, об уговоре, о деньгах, которые должны вот-вот поступить на счет клуба, потом осторожно намекнул:

– И еще – командой этот дилетант пожелал «порулить» сам. У него с детства, видите ли, мечта… Говорит, что знает как надо выигрывать, а вот мы не знаем.

– Может, он и прав, – неожиданно и едко подцепил президент Егора Гавриловича, – ну ладно, ладно, не обижайся. Пусть «порулит», матч-то неофициальный. Сам рассуди, голова садовая: если ты будешь руководить, крупный проигрыш на твою голову падет. И на мою, между прочим, хоть за результат отвечает, конечно, тренер. Формальность, вишь ли, а все равно болельщику по самолюбию вдарит. Ты не местный, город не любишь, разве тебе понять провинциальную душу? Этот комплекс неполноценности врожденный, постоянно желающий доказывать, доказывать. Могут и не простить. А мужичка мы раскрутим, все превратим в шоу. Городу объясним потом, что игра потребовалась для кассы клуба и увеселения болельщика. Все ж все понимают. Понял? Так-то, – президент поощрительно похлопал Остапенко по спине и повел до двери, давая понять, что аудиенция окончена.

– Представь его ребятам каким-нибудь известным тренером – общественником, имевшим некоторый успех в отдельном регионе. Только присматривать за ним надо. Пусть работает под вашим контролем.

Остапенко так и не решился сказать про свой отъезд, и что готовить команду к этой игре ему не придется вообще. И даже его помощникам…

Меценат делает пожертвование и начинает с «рукоприкладства»…

Егор Гаврилович к двенадцати часам ждал бухгалтера из банка. Вчера вечером после разговора с президентом он здорово «поднагрузился» и сейчас не мог оторваться от бутылки с минеральной водой. История, в которую он дал себя втянуть, нравилась ему все меньше. Честно говоря, он уже надеялся, что обещанные деньги на счет клуба все-таки не поступят, а «шоу» с появлением самоуверенного предпринимателя завершиться, едва начавшись. Однако в двенадцать десять в кабинет Остапенко, тяжело дыша, внесла свое большое тело бухгалтер Марья Сергеевна и трясущимися от возбуждения руками положила перед ним копию «платежки».

– Пришли, Егор Гаврилович.

Остапенко молча осушил еще стакан минералки, не глядя на бухгалтера, встал из-за стола и, пройдя к двери, раздраженно рявкнул в коридор:

– «Замы», ко мне, сюда быстро!

Вернувшись к столу, он не сразу вспомнил о замершей в ожидании Марье Сергеевне, спохватившись, нервно махнул рукой в сторону выхода:

– Ты, Сергеевна, иди, ты нас «обрадовала» уже. Завтра поговорим.

– Кто ж это, Егор Гаврилович щедрый такой? Сделка какая, или что?

– Сделка, сделка, только вот что делать с этой сделкой – не знаю. Иди, работай. Тут сейчас мы эти самые деньги отрабатывать начнем.

Едва бухгалтер в недоумении, слегка раскачиваясь, медленно вынесла себя из кабинета, вошли Дворкин и Будников, в голос ахнули:

– Деньги?

Остапенко поднял «платежку» и помахал перед ними ею:

– Вот он, наш с вами билет к морю. Теперь пути назад нет. Скажите ребятам, что тренировка окончена и всех в зал на собрание. Самсонову я позвоню сам.

…Наконец, команда собралась, из кабинета Остапенко после десятиминутного совещания вышли тренеры и только что приехавший Самсонов. Игроки замерли, наблюдая за необычным действием. Слово взял Остапенко.

– Мы собрали вас здесь, чтобы сообщить… – он на секунду замешкался, все это напомнило ему гоголевское «…чтобы сообщить пренеприятное известие…», стало даже весело, но он спохватился и продолжил, – Чтобы сообщить интересную новость. К нам действительно едут англичане – сам «Манчестер», и собираются с нами сыграть товарищеский матч. Президент дал уже согласие, это будет большое шоу для города, хорошие кассовые сборы, но самое главное – приз – пятьдесят тысяч долларов США! Неплохой завершающий финансовый аккорд сезона. За нас ставку на эту сумму делает известный меценат и любитель футбола Зеленопольска – предприниматель Николай Евгеньевич Самсонов, – он сделал паузу, футболисты тоже молчали. Потом осторожно, уже на понижении голоса, продолжил:

– «Манчестер» едет сюда по приглашению Николая Евгеньевича и его друзей, и со стороны мецената есть одно условие: команду к игре готовить будет… он сам. Пожалуйста, вопросы.

– А без игры этой никак нельзя обойтись? – спросил недовольный Артур Аванесян. – Меня родственники домой в Ереван зовут…

Остапенко его пресек, ответив вопросом на вопрос и тем же тоном:

– А долги клуба кто будет отрабатывать? Будущее себе самому создавать?

– Да какое там будущее… Хоть не смешили бы, – бросил из дальнего угла ветеран команды, ее капитан коренастый Борис Сметанников.

– Это вам господин Самсонов и объяснит, – сказал Остапенко, дав понять Николаю, что пора начинать общаться с коллективом. Тот слегка напрягся, набрал в легкие воздуха, посмотрел направо, в сторону тренеров, но там уже никого не было – все трое исчезли, будто их и не было здесь. Но странно: стало легче, их сомнения и неприязнь давили за спиной как рюкзак с кирпичами. Теперь «кирпичи» сброшены – и все зависело только от него.

– Мы собрались здесь для того, чтобы начать десятидневную подготовку к матчу с «Манчестером». Задача одна – выиграть этот призовой фонд у «Манчестера» и оплатить долги, накопившиеся у клуба за сезон. Одной игрой решить финансовые проблемы. Это задача практическая. Но есть и другая, которая поважнее. Подняться с колен, принести славу себе, клубу, городу. Я хочу, чтобы в моем родном городе вас любили не потому, что свою команду положено любить по определению, а за дело – за игру. Пусть хорошая игра станет традицией, чтобы вы добились в чемпионате лиги хороших результатов и получили выгодные контракты. Вот так вот. Ничьей в этой игре не будет. Дополнительное время по пятнадцать минут и, если победитель не выявится, – пенальти.

– Ну и выбрали случай для эксперимента. Лучше ничего придумать не могли? – недовольно бросил огромный Солодовников, – они же нас раздавят на глазах у всех!

– Обратите внимание, – живо заметил Самсонов, – вы сказали: «на глазах у всех». Это неплохо, если вам еще не наплевать, какими глазами на вас посмотрит с трибуны ваша супруга, которая давно уже не верит в вас, и сын, ему стыдно перед одноклассниками. Сыграйте для сына хотя бы раз по-настоящему, и он не забудет это никогда, докажите жене, что она ошибается. Девяносто минут и вся жизнь. Больше ничего. Все замерли, Солодовников тоже удивленно поднял мохнатые «брежневские» брови:

– Я бы доказал сейчас кое-кому… Зачем тут объявлять принародно, что там у меня в семье?

– Докажите, – жестко сказал Самсонов. – Идите сюда.

– Что?.. – Солодовников горою поднялся из-за спин вытаращивших глаза на Николая его товарищей.

– Идите сюда, говорю.

Солодовников медленно выбрался к проходу и пошел вразвалку навстречу Самсонову:

– Драться что ль будем?

– Не будем. Только потому, что мне нужен классный защитник через десять дней, очень нужен. Итак, вы считаете, что здоровее меня?

Весь коллектив в зале грохнул от смеха. Самсонов был на голову ниже Солодовникова и гораздо уже в плечах.

– Конечно, – мрачно произнес Солодовников.

– Все слышали и, в общем, все видят – он здоровее. А теперь попробуйте-ка выиграть у меня в борьбе на руках, раз вы такой здоровый. Мужики, принесите стол, пожалуйста, и стулья. С первых рядов поднялись, подсмеиваясь, принесли стол и стулья. Солодовников и Самсонов сели за стол, ухватили друг друга ладонями правых рук, рассудительный полузащитник Соловьев вызвался быть судьей, сел напротив, дал отмашку, и поединок начался. Солодовников сразу сдавил руку Самсонова на предельном усилии, она чуть дрогнула, но сдвинулась вниз незначительно. Все сгрудились вокруг, задние встали на стулья, болея за Солодовникова. Кто-то негромко крикнул за спинами:

– Солод, давани!

И «Солод» «даванул». В какой-то момент показалось, что Николай не выдержит. Рука Самсонова едва заметно сдавала вниз. Но сам он сохранял спокойствие и даже чуть улыбался, глядя Солодовникову прямо в глаза. Тот побагровел, старался из-за всех сил, Самсонов был бледен, лишь глаза блеском выдавали страсть. Он долго даже не пытался склонить руку Солодовникова, лишь сдерживал порыв соперника, не тратя при этом, как казалось, особых усилий. Шли минуты, напряжение и удивление зрителей становилось все больше. И вдруг, Самсонов осторожно качнул руку Солодовникова, как бы проверив его состояние, но гигант выдержал и даже контратаковал.

«Рано», – подумал Николай, и еще около трех минут противники оставались на своих позициях. Солодовников усиливал давление еще несколько раз, на этот раз Самсонову становилось совсем туго, но и он тоже выстоял, только стал еще бледнее. Наблюдавшим эту схватку стало не по себе. Кто-то тихо сказал:

– Да, ладно, хорош, ни к чему это все… И тут Самсонов снова качнул руку Солодовникова, а потом сразу же начал «давить», не сводя с противника пристального взгляда. Гигант неожиданно дрогнул, еще сопротивляясь, но Николай почувствовал его состояние неуверенности и страха и теперь вложил в этот порыв все силы, взревел, как зверь, преследующий слабеющую добычу, а Солодовников лишь надсадно хрипел, он был «сломан» и через минуту все было кончено. Самсонов уложил его руку при этом, найдя в себе силы по-прежнему улыбаться. Он знал, что этот эксперимент будет стоить ему дорого: Солодовников возненавидит его за публичное унижение, но в игре защитник будет драться по-настоящему, чтобы сохранить достоинство, а еще – ему удалось вывести ребят из полусонного состояния равнодушия, это – главное, это значит – с командой можно будет работать дальше. «Они почти мои», – подумал Николай и тут вдруг почувствовал, что голова пошла кругом, а во рту появился привкус крови. Он негромко, но внятно сказал, так, чтобы услышали все:

– Я думаю, никто не сомневается, что Солодовников и сейчас физически сильнее меня, только есть другая сила – та, что внутри каждого из нас. Ее, эту силу, надо выращивать в сердце каждым прожитым днем и выпускать как джина из сосуда, когда надо. А сейчас как раз и надо, очень надо. Предупреждаю: спектакль не планируется, это будет или избиение младенцев, или настоящая мужская работа, – выбор за нами. И в то же время нет его, этого выбора, потому что поражение нам город точно не простит.

Он увидел глаза футболистов, в них еще не было огня, но любопытство и заинтересованность появились, а значит, можно считать, что знакомство состоялось. Наверно, эпатажность на предельном риске – иногда единственный шанс привлечь внимание и заставить других тебе верить. Таковы парадоксы человеческого общения. В шоу-бизнесе это давно уже усвоили.