Текст книги "Восточное исповедание христианской веры"

Кирилл Лукарис
Восточное исповедание христианской веры

© «Мирт», оформление, 2000

© Й. А. Мейер, подготовка латинского и греческого текстов, вступительные статьи, перевод на нидерландский язык, примечания, 2000

© А. В. Двухжилов, перевод на русский язык, 2000

Подготовка латинского и греческого текстов проф. Й. А. Мейера при техническом содействии (компьютерный набор) студ. Г. де Граффа (Нидерланды)

Вступительные статьи, перевод на нидерландский язык, примечания проф. Й. А. Мейера. E-mail: [email protected]

* * *

От переводчика

В основу русского издания «Восточного исповедания христианской веры» Кирилла Лукариса положен прекрасный научный перевод этого памятника христианской мысли первой половины XVII века на нидерландский язык, выполненный проф. Й. А. Мейером (Нидерланды). Нидерландский текст был заново сверен с латинским и греческим оригиналом. Все цитаты из Библии, заглавные, строчные буквы, знаки препинания, сокращения и курсив соответствуют изданию канонических книг Ветхого и Нового Завета (ВСЕХБ, Москва, 1968 г.), представляющему собой перепечатку с Синодального издания. Это же относится и к названию книг Ветхого Завета и нумерации (в частности, книги Псалмов). Следует отметить наличие в тексте «Исповедания…» многочисленных скрытых цитат из Священного Писания, что соответственно обусловило специфическое словоупотребление и стилистическую окраску русского перевода. Все примечания, равно как перевод латинских, греческих цитат и богословских терминов во всех случаях, когда они принадлежат русскому переводчику, снабжены соответствующей пометой.

Считаю своим приятным долгом выразить глубокую благодарность проф. Й. А. Мейеру за помощь в подготовке русского издания «Исповедания…», пастору М. Напу за ценные консультации, директору Общества «Реформация» В. М. Лоцманову (Москва), взявшему на себя труд прочитать перевод в рукописи и высказавшему ряд существенных замечаний и предложений.

А. В. Двухжилов

Киев, декабрь 1999 г.

Предисловие

Западу не обойтись без Востока

Предложение написать вводную статью к изданию восточного «Исповедания веры» Кирилла Лукариса было принято мной с большой готовностью. Я преподаю греческий и латинский языки древнехристианского периода в Реформатском теологическом университете (Нидерланды) вот уже почти тридцать лет, последние десять из которых в должности профессора.

Все эти годы объектом моих исследований была восточная церковь. Вместе со студентами мы переводили и обсуждали интереснейшие тексты таких греческих апологетов, как Игнатий и Поликарп, а также великих отцов церкви Афанасия и Каппадокийцев. Со временем все явственней приходило осознание того, сколь многим западная церковь обязана церкви восточной. Так, например, абсолютно невозможно сформировать представление о западной теологии без изучения восточной патристики. Для тех, кто отдает себе в этом отчет, год 1054-й навсегда войдет в историю церкви как роковой. «Великая схизма», несомненно, является самым прискорбным событием для католической церкви и прежде всего потому, что за прошедшие века разрыв этот вырос до размеров непроходимой пропасти. В 1439 г. во Флоренции была предпринята попытка перекинуть мост через эту пропасть. Однако с тех пор прошли века, и ни на Западе, ни на Востоке никто так больше и не пытался наладить отношения друг с другом. Следует отметить, что в нашем веке римско-католическая церковь активизировала усилия, направленные на объединение с восточной церковью. Этого, однако, нельзя сказать о реформатских церквах. Собственно говоря, мы, то есть реформатская и православная церкви, не знаем друг друга и вследствие этого слишком мало смогли почерпнуть из исторического опыта наших церквей, слишком немногому научиться. Это особенно заметно при сравнительном изучении истории западной и восточной церквей. Действительно, как часто на Западе разгорались настоящие сражения за то, чтобы освободить церковь от суеверий и направить ее, заблудшую, на путь, указанный Писанием и древней церковью. Сколь обильны и благодатны были результаты трудов таких реформаторов, как Лютер и Кальвин. На Востоке же едва ли можно было обнаружить хотя бы какие-нибудь следы их деятельности. Ведь из-за разверзшейся между нами пропасти нереальной становилась сама мысль поделиться добытыми сокровищами с нашими братьями на Востоке. В то же время нам на Западе так недоставало критики с их стороны.

Узенький мостик

Если после всего сказанного неожиданно обнаружится, что однажды в истории через эту глубокую пропасть кем-то все же был перекинут узенький мостик, такое открытие может взволновать кого угодно. Так и меня много лет назад чрезвычайно увлекла жизнь и деятельность Вселенского патриарха Кирилла Лукариса (1572–1638). В те годы, когда у нас в Нидерландах велась восьмидесятилетняя война с Испанией и римско-католической церковью (1568–1648), он также боролся с последней. Это был выдающийся ученый и благочестивый христианин, который, благодаря своим связям со сторонниками Реформации на Западе, все больше убеждался в том, что, прежде всего из-за дурного влияния Запада, церковь его, которую он так любил, отклонилась от учения Библии, постоянно провозглашавшегося на Вселенских соборах. Это был религиозный деятель, испробовавший все средства для реформирования восточной, или греческой церкви, ни в коей мере, однако, не превращая ее при этом ни в кальвинистскую, ни в какую-либо иную западную церковь. Именно в опубликованном мной «Исповедании…» и обнаруживается самостоятельность его позиции в отношении к братьям на Западе, которым он был многим обязан.

Я уже говорил о своей привязанности к восточной церкви. Следует отметить, что очарованию Востока поддались и другие мои университетские коллеги. Так, в 1979 г. один из них, Й. Кампхейс, перейдя с кафедры церковной истории на кафедру догматики, начал свою новую деятельность речью о «церковном консенсусе как догматическом факторе». Он, в частности, говорил о работах православного богослова Алексея Степановича Хомякова (1804–1860), который, опираясь на Никейский символ веры, развивал мысль о «православной кафоличности». Для обозначения ее он использовал термин «соборность». Русский богослов поставил перед западными церквами основополагающие вопросы, на которые мой коллега и хотел дать ответ в своей речи.

Несколькими годами позже, в 1984 г., Й. Кампхейс отметил двадцатипятилетний юбилей своей профессорской деятельности. В посвященном ему сборнике был опубликован и мой материал, где вновь говорилось о восточной церкви. На этот раз речь шла не о светском богослове XIX века Хомякове, а о крупнейшем теологе XVII века, деятеле церкви Кирилле Лукарисе. За четыре года до этого в речи, посвященной ежегодному празднику нашего университета[1]1
  Эта речь под названием «Кальвин в Новом Риме» опубликована в еженедельнике «Реформация»: Calvijn in het Nieuwe Rome // De Reformatie 55 (1979–1980), 755–762.


[Закрыть], я уже обращался к его деятельности. В этот раз я решил основательней подойти к данному вопросу и дать возможность высказаться самому Кириллу. Я перевел на нидерландский язык неизвестное в нашей стране «Исповедание…», указав также на серьезные искажения, с которыми оно дошло до нас. При этом я старался показать, насколько выгоднее отличается оригинал этого произведения от того текста, который обычно приводится в разного рода пособиях.

Благодарное приношение

С тех пор прошло 15 лет. В этот период связи между реформатскими церквами Нидерландов и нашими братьями, членами реформатской церкви на Украине, окрепли. Когда же в ходе диалога оказалось, что у этой общины возникла потребность в кратком изложении христианской веры, стало очевидно, что нашим братьям следовало бы предложить не западный Символ веры, а Исповедание, которое вышло из их среды. Поскольку же для них более важным является Никейский, а не возникший на Западе Апостольский символ веры, было бы прекрасно, если бы они приняли не Нидерландское, а Восточное исповедание. В знак благодарности за все, чему научился у восточных церквей, я охотно принял участие в подготовке русского перевода «Исповедания…» Кирилла. И вот теперь я рад представить моим братьям на Востоке точное изложение того, что много веков назад один из их братьев написал как свое личное Исповедание веры.

Прочитайте же это «Исповедание…» со вниманием. Сравните его с Писанием и с учением древней церкви. И не соглашайтесь с ним там, где оно расходится с тем, чему учит вас Слово Божие.

Окажите нам, вашим братьям на Западе, помощь своей критикой, чтобы мы вместе могли идти путем веры. И вместе, всем миром, могли увидеть, сколь велика любовь Христова.

Жизнь и деятельность Кирилла Лукариса

Кирилл: неуслышанный реформатор

Свое «Исповедание…» Кирилл публикует «от имени всех христиан». Как Вселенский патриарх, он чувствует себя ответственным за то, чтобы объяснить всем мирянам, в чем состоит учение православной церкви. В то же время «Исповедание…» выражает его личные религиозные убеждения. Теперь, когда по прошествии многих лет стало понятно, что Кирилл ошибался, полагая, будто выступает от имени всех верующих, представляется важным узнать и о его человеческих качествах. Именно поэтому хотелось бы предварить текст «Исповедания…» кратким жизнеописанием Кирилла.

Молодые годы Кирилла

Кирилл родился 13 ноября 1572 г. на греческом острове Крит. Родители назвали его Константином. Это имя он носит до принятия священства, после чего берет имя известного отца церкви из Александрии Кирилла.

Отличающийся необычайной любознательностью двенадцатилетний мальчик поступает в церковную школу в Венеции. С семнадцати до двадцати трех лет он учится в известном своим духом либерализма университете Падуи, где в то время преподавал знаменитый Галилей. После окончания курса он, по настоянию своих родственников, становится священником, и с этого времени мы знаем его под именем Кирилла Лукариса. Принятие им священства происходит в Константинополе, центре восточной церкви, городе, где он впоследствии проведет столько лет, исполняя обязанности пастыря церкви. Однако пока что его ждет другой род деятельности. Дело в том, что новый король Польши, испытывающий сильную симпатию к Риму, заставил православную церковь пойти на унию с римской церковью. В то же время принимаются жесткие меры против всех церковнослужителей, отказавшихся примкнуть к этой униатской церкви. Патриарх Александрийский, родственник Кирилла, отправляет его и еще одного священника посланниками в Польшу с тем, чтобы выразить протест против таких действий со стороны властей. Однако посланники прибыли слишком поздно для того, чтобы можно было повлиять на ход событий. И несмотря на то что коллегу Кирилла вскоре убивают, сам он решает остаться в Польше, чтобы по возможности оказывать поддержку преследуемой церкви. В частности, он приходит к выводу, что слабое сопротивление по отношению к могущественному Риму объясняется прежде всего глубоким невежеством, царившим в среде священников. Будучи в течении ряда лет ректором нескольких церковных учебных заведений, он пытается изменить ситуацию. В это время Кирилл постоянно общается с протестантскими церковными деятелями, также испытывавшими сильное давление со стороны короля-католика. Общая беда сблизила их друг с другом, и с этого момента у молодого Кирилла пробуждается сильный интерес к учению реформатской церкви.

Дважды патриарх

1601 г. лежащий на смертном одре патриарх отзывает Кирилла назад в Александрию. Через несколько дней после его приезда патриарх умирает и Кирилла избирают его преемником. Вскоре молодой энергичный патриарх решает перенести центр религиозной жизни из пришедшей в упадок Александрии в бурлящий событиями город мирового значения, каким в то время был Каир. Там он знакомится с новым нидерландским посланником в Константинополе Корнелисом Гагой. Дружбу с этим человеком Кирилл сохранит на всю жизнь. Гага знакомит его с нидерландским теологом Эйтенбогартом[2]2
  Эйтенбогарт был выдающимся теологом-ремонстрантом, отвергавшим, в частности, учение Кальвина о предопределении. Примечательно, что, хотя Кириллу импонировали ремонстрантские взгляды Эйтенбогарта, он всетаки предпочел им теологию Кальвина.


[Закрыть], с которым он впоследствии состоял в длительной переписке. Гага также заботится о том, чтобы патриарх не испытывал недостатка в кальвинистской литературе.

Другим человеком, сумевшим оказать большое влияние на Кирилла, был немецко-нидерландский купец Давид де Вильхем. Из оживленной переписки с этим известным протестантом видно, что в данный период Кирилл все больше склоняется к кальвинизму. Он начинает понимать, что в православной церкви Писанию отведено слишком незначительное место, в то время как непомерно большую роль в ней играет предание. В результате его церковь незаметно отошла от положений вселенских соборов. В то же время Кирилл с прискорбием отмечает, что на патриаршем престоле в Константинополе неизменно восседают церковные деятели, заигрывающие с Римом и не противостоящие римско-католическому влиянию на православие. Его озабоченность разделяют многие патриархи и митрополиты. Ведь здесь на карту поставлена самостоятельность греческой церкви. Поэтому неудивительно, что после смерти в 1621 г. в Константинополе Вселенского патриарха на его место избирают Кирилла. В то время на Востоке еще мало что известно о его реформатских взглядах. На Западе же дело обстоит иначе. Там с пристальным вниманием следят за развитием событий в этом регионе. Так, нидерландский посланник Гага устанавливает все более тесные отношения с патриархом, а английскому посланнику сэру Томасу Ро (Roe) удается в скором времени подружиться с просвещенным пастырем греческой церкви. Таким образом, Кирилл оказывается в центре политических и межцерковных конфликтов. Дело в том, что торговые интересы только начавших утверждаться здесь Англии и «Республики»[3]3
  Употребительное в то время название Нидерландов.


[Закрыть] вступают в противоречие с интересами давно пустившей в этом регионе глубокие корни католической Франции. И в то время как первые две страны покровительствуют реформатскому учению, посол Франции верой и правдой служит Риму. Очень скоро иезуиты, пользовавшиеся в Константинополе большим влиянием и почти полностью контролировавшие здесь систему образования, замечают, что новый патриарх разделяет взгляды протестантов. С помощью подкупа они склоняют представителей турецкой администрации к высылке Кирилла. Однако через три месяца протестантским посланникам удается вернуть Кирилла с острова Родос, где он пребывал в ссылке.

План реформ Кирилла

Кирилл вполне осознает, какая серьезная опасность исходит от его противников. Кроме того, он прекрасно понимает, что на проведение реформы ему отпущено немного времени. Поэтому он вплотную принимается за работу. Основные усилия патриарх направляет прежде всего на борьбу с невежеством, царившим среди константинопольского духовенства. Он решает вдохнуть новую жизнь в деятельность патриаршей академии, сгруппировав вокруг себя просвещенных людей и знатоков Библии. Затем ему удается ввезти из-за границы печатный станок, используемый им прежде всего для борьбы с католической пропагандой. Иезуиты сразу почувствовали, что ситуация начинает складываться не в их пользу. Тут же разворачивает свою чрезвычайно активную деятельность только что основанная congregatio de propaganda fide[4]4
  «Конгрегация для распространения веры». Кирилл часто называет ее «Конгрегацией для распространения неверия».


[Закрыть].

После того как усилия специального посланника папы римского, направленные на то, чтобы переубедить Кирилла, закончились ничем, этой Конгрегации с помощью солдат турецкого великого визиря удается уничтожить печатный станок. Поводом послужило то, что якобы Кирилл в одной из публикаций оскорбил ислам. Когда же выяснилось, что это ложь, и английский посланник заявил визирю протест, иезуитам пришлось покинуть Константинополь. Однако их отъезд был лишь временным отступлением, и напряжение продолжало нарастать. Наступил 1628 год. В положении Кирилла происходят большие перемены. Уезжает один из его защитников, английский посланник[5]5
  В связи с этим посланник в качестве дара королю Англии получает от Кирилла только что найденный на Афоне так называемый «Синайский кодекс», в настоящее время хранящийся в Британском музее.


[Закрыть]. С его преемником Кириллу не удалось наладить такие же тесные отношения. Остается надеяться только на нидерландского посланника. Правда, год спустя в посольстве Нидерландов появляется новый пастор. По просьбе Гаги церковный совет Женевы дает этому молодому гугеноту соответствующие инструкции, и тот изъявляет готовность содействовать Кириллу в духовной борьбе, разгоревшейся в Константинополе. Сам Антуан Леже, так звали этого человека, основательно владел языками Библии. Кроме того, он бегло говорил по-итальянски, то есть на мировом языке того времени. Именно Антуан Леже помогал Кириллу в его попытке реформировать греческую церковь. Молодой пастор оказывает патриарху дружескую поддержку и побуждает того к более активным шагам. Его, как и Кирилла, ужасает вопиющее невежество духовенства. Он разделяет мнение патриарха о настоятельной необходимости издавать душеспасительные сочинения. Поскольку же Кирилл лишился собственного печатного станка, соответствующая помощь пришла из Женевы, печатные станки которой были предоставлены в распоряжение восточных братьев.

И вот в 1630 г. выходит издание Нового Завета, подготовленное одним из учеников Кирилла. Текст в нем располагался в два столбца: наряду с оригиналом давался перевод на народный язык, «так как, – писал в предисловии Кирилл, – каждый христианин должен иметь возможность читать Библию». Однако многие в окружении Кирилла придерживаются по этому вопросу совсем иных взглядов. Они шокированы этой «возней вокруг Священного Писания». Это чувство еще более усиливается, когда они узнают, что годом позже, в 1629 г., Кирилл публикует на латинском языке собственное «Исповедание…». Незадолго перед этим он получил из Голландии перевод на греческий «Нидерландского исповедания веры» и «Гейдельбергского катехизиса». Теперь же в своем «Исповедании…» он хочет показать Западу, сколь близки они друг другу. Однако в то время как религиозный мир на Западе пребывал в радостном изумлении, реакцией восточной общины был шок. Какое место отводится в этом кальвинистском документе преданию? Где уважение к религиозному опыту столь многих верующих?

Какое-то время преобладает мнение, что «Исповедание…» – это фальшивка. Не может же Вселенский патриарх писать такие вещи. Скорее всего это козни иезуитов с целью возбудить подозрения против Кирилла. Но интрига эта казалась слишком прозрачной: какой же патриарх будет печатать книги на латинском языке? Наконец, после того как в 1631 г. Кирилл, дабы исключить всякие кривотолки, выпускает в свет новое издание, дополненное переводом на греческий язык, все сомнения рассеиваются. «Это ужасно!» – так считают многие православные священники.

Конец реформатора

Римско-католическая пропагандистская машина умело раздувает эти проявления недовольства. Регулярно под председательством самого папы римского проводятся собрания Конгрегации. Им ясно одно: пока этот человек будет занимать патриарший престол, Риму придется забыть о соединении с греческой церковью. Таким образом, союз между римско-католической церковью и представителями прокатолического движения в греческой церкви набирает силу. Выразителем его интересов в Константинополе является сначала французский, а затем английский посол. Несколько раз им удается отправить Кирилла в ссылку, словно второго Афанасия[6]6
  Однажды, при активном содействии со стороны австрийского посланника, его едва силой не отправили в Рим.


[Закрыть]. Первоначально такое решение принимает родная церковная община. Доходит даже до предания Кирилла анафеме. Все же, когда выясняется, что новые руководители церкви ведут дело к союзу с Римом, Кирилла после нескольких лет ссылки вновь возвращают. Однако теперь его влияние почти полностью утрачено. Укрепляются силы, противодействующие ему. Сжимается кольцо одиночества. После того как и его друг Леже возвращается на родину, неравная борьба патриарха-протестанта, которую он ведет хоть и из последних сил, но с верой ребенка, вступает в свою завершающую стадию. Сразу после отъезда Леже он пишет женевским пасторам: «Господь – свет мой и спасение мое: кого мне бояться?»[7]7
  Псалом 26,1.


[Закрыть].

Весной 1638 г. наступает конец. Соперник Кирилла, претендент на патриарший престол, по прихоти судьбы также носящий имя Кирилл[8]8
  Кирилл Контари, епископ сирийского города Берия.


[Закрыть], договаривается с послом австрийского императора о том, чтобы с помощью подкупа окончательно сместить законного патриарха с престола. Такая возможность представилась им, когда турецкий султан и его великий визирь покинули столицу и отправились на войну. В этих условиях влиятельные защитники Кирилла не в силах предпринять никаких контрмер против действий его врагов. И вот, услышав от своего гонца из Константинополя о том, что Кирилл за его спиной ведет переговоры с врагами, султан тут же подписывает патриарху смертный приговор. Вскоре после этого Кирилл был арестован и на корабле, на котором его якобы должны были отправить в ссылку, задушен.

Таков был трагичный конец человека, больше всего на свете желавшего вывести свою церковь из заблуждений суеверия назад к чистоте учения Слова Божия. Человека, родившегося слишком рано и не понимавшего, что паства его еще не дозрела до этой реформации. Смерть Кирилла фактически свидетельствовала и о том, что его влиянию пришел конец. Правда, то здесь, то там ученики, посланные им в зарубежные университеты, предпринимали попытки распространить его идеи. Правда и то, что то в одном месте, то в другом во время праздничных богослужений использовалось выпущенное им издание Нового Завета. Однако на четырех поместных соборах подряд[9]9
  Поместные соборы в Константинополе (1638 г., три месяца спустя после смерти Кирилла), в Яссах (1640 г.), в Константинополе (1642 г.) и в Иерусалиме (1672 г.).


[Закрыть], в работе которых принимали участие и его ученики, реформатское учение патриарха было предано анафеме.

Узенький мостик между Востоком и Западом был разрушен. Пророческий голос заглушен. Но в чьих силах сдержать Дух пророчества? Дай Бог, чтобы хотя бы в XX веке «Исповедание…» Кирилла нашло отклик в мире восточной церкви.

проф. Й. А. Мейер