Текст книги "Неожиданный английский. Размышления репетитора – Тетрадь II —"

Если англичанин назвал вас «настоящим кирпичом» (Real Brick), не вздумайте обижаться, ибо он вас похвалил как человека, на которого можно положиться. Выражение это, миновавшее русский язык, пришло к англичанам из античной Спарты, где в то время правил царь Ликург. Говорят, ему не удалось возвести прочные стены вокруг своего царства-государства, что в то время было принято. Когда ему по этому поводу задали нелицеприятный вопрос (Где деньги, Зин?), он красноречиво указал на своих солдат и гордо ответил: «Стена у меня есть. И каждый из них – в ней кирпич».

Чуть менее безобидно стоит воспринимать выражение Eat Your Heart Out (буквально, «выешь своё сердце»). Англичане считают эту фразу остроумной и применяют, когда хотят поддеть собеседника, мол, ты не можешь этому не позавидовать. В прошлом веке её можно было часто услышать в еврейских кругах, связанных с шоу-бизнесом, хотя, как считается, родилось оно веков на 25 раньше, когда Пифагор будто бы сказал «Не ешьте своё сердце» в смысле «Не тратьте жизнь на лишние беспокойства». Мне остаётся лишь к нему присоединиться.

Раз уж мы заговорили о греках, грех не вспомнить ещё одну английскую идиому – To Hang By A Thread, соответствующую нашей «висеть на волоске». Правитель Сиракуз, Дионисий Старший, не в пример нашим нынешним «лидерам», осерчал на придворного по имени Дамокл, который уж слишком рьяно лизал ему задницу (сорри). Чтобы напомнить Дамоклу о том, как зыбко его положение, он повелел привязать к потолку меч и во время очередного пира усадил подхалима прямо под ним. Таким образом, на волоске висел не только меч, но и жизнь самого Дамокла. Поведал нам эту историю не кто иной как Цицерон, демонстрируя, что и его собственные привилегии, увы, не вечны. Нынешние правители почему-то об этом стараются не думать, а зря…

Как тут ни вспомнить ещё одно выражение, пришедшее из Греции. Я имею в виду слово «малодушие», которое англичане красиво оформили в виде «печени цвета лилии» (Lily Liver). Отсюда труса принято называть Lily Livered. Оказывается, пошло оно от древней традиции перед важной битвой приносить в жертву животное, печень которого и являлась главным знамением. Если она оказывалась красной и кровавой, всё в порядке, можно вступать в бой. Если же бледной (цвета лилии), блин, да ну нафиг… Короче говоря, в античности считали, что белизна печени соответствует трусости её обладателя.

Следуя античному сатирику Лукиану, мы привыкли «из мухи делать слона», а англичане «гору из кротовой норки» (A Mountain Out Of A Molehill). Почему так? Ответ весьма примечателен и показывает, что пути языка неисповедимы. Оказывается, в 1548 году Николас Удалл (между прочим, автор первой комедии на английском языке) написал в одной из своих работ, мол «греческие софисты умели за счёт своей плодовитости сделать из мухи слона, а из кротовой норы – гору». Про слона и муху англичане впоследствии напрочь забыли, а нора и гора прочно вошли в обиход. Мы же с вами сделали ровно наоборот. Бывает же!

Какими бы рукотворными ни были нынешние кризисы, многим работодателям приходится пересматривать своё отношение к сотрудникам и кого-то, ну, вы сами знаете… О том, кого в итоге отпускают на вольные хлеба, англичане говорят, что он Not Worth His Salt, то есть «не достоин своей соли». Корни этого выражения легко находятся в римской империи, где часть зарплаты солдатам выплачивали солью. Примечательно другое. На латыни, если вы не забыли, соль это sal. Солдатское довольствие, таким образом, носило название salarium. Ничего не напоминает? Правильно, отсюда пошло английское salary – зарплата, точнее, оклад.

Соль прокралась также в английское выражение, означающее «воспринимать что-либо скептически» – Taken With A Pinch Of Salt. И снова для понимания его нам нужно перенестись (по мнению официальной истории) в 77 год н.э. и почитать Плиния Старшего, который рассказывает о царе Мидасе VI, правившем в Понте. Царь этот стал знаменит тем, что выработал в себе полный иммунитет к ядам. Как? Тренировками, разумеется. Он регулярно принимал малые дозы яда, а для вкуса добавлял в них гранулу соли. Только не проверяйте этот способ дома…

Когда мы «встаём не с той ноги», это означает, что день не заладился с самого начала, и мы до позднего вечера чувствуем себя не в своей тарелке. У англичан есть схожее выражение, но оно короче – «начать не с той ноги» (to Set Off On The Wrong Foot). И снова в происках источника этого негатива нам придётся заглянуть в античность. Где советником императора Нерона служил некий Петроний Арбитр, по совместительству автор скандального «Сатирикона». Так вот, этот любитель экстравагантности настаивал, чтобы гражданам Рима было запрещено покидать дома и входить в них с левой ноги. Только с правой. Дошло до того, что в дверях общественных зданий ставили охранников, которые следили за соблюдением этого правила.

Что же касается «вставания не с той ноги», то англичане в подобных случаях «встают не с той стороны» – Get Out Of Bed On The Wrong Side. Потому что, по их поверьям, рядом со спящим ночь в его постели проводят злые духи. И если их утром разбудить, встав неправильно, то они будут до заката мешаться под ногами и вредить. Как и в предыдущем случае, под «неправильной» стороной чаще всего подразумевалась левая, что закреплено в современном английском языке, наследнике часто цитированной здесь латыни: если на латыни sinister означало просто «левый», то в современном английском это слово используется главным образом как прилагательное «вредный, зловещий». Не отсюда ли наш «левак»?..

Если строгое следование Центробанком политике наших закадычных врагов приводит к обнищанию всего населения (за некоторым, разумеется, исключением), то по-английски можно сказать, что обнищание это произошло «через всю доску» (Across The Board), то есть «повсеместно». В английском языке с отдельными словами across и board существует немало устоявшихся выражений, тем более что на Британщине весьма распространены всяческие board games (настольные игры), однако в данном случае происхождение идиомы несколько отлично от того, о чём вы могли бы подумать. Оказывается, в XIX веке на крупных скачках использовались здоровенные доски, на которых писались имена лошадей и предположительные места в результате забега. Популярной была ставка на одну и ту же лошадь с условием, что она придёт первой, второй или третьей. Ставка так и называлась – across the board bet.

Когда англичанин нервничал и трусил, про него могли сказать, что он Lost His Bottle (потерял свою бутылку). Корни этого выражения находятся в мире бокса без перчаток, популярного на рубеже XIX – XX вв. Один из секундантов носил прозвище the bottle man, и в его обязанности входило поить бойца между раундами. Без воды продолжать бой было практически невозможно, так что если в углу решали положить конец избиению своего питомца, но при этом сохранить его лицо, «бутыльщика» просили куда-нибудь тихо исчезнуть. Тогда говорили, что боксёр «потерял своего бутыльщика», что позднее сократилось до «бутылки».

Если вы хотите сказать, что в комнате мало места, то по-английски вы обычно выразитесь довольно странным образом – «Да тут у вас и кошкой не махнёшь» (There is no room to Swing A Cat). Есть предположение, что речь идёт не о живой кошке, а о «кошке-девятихвостке», то есть о плётке, которой ещё в XVII веке наказывались английские солдаты и моряки. Вероятно, это объяснение было специально придумано для любителей кошек. Потому что правда гораздо суровее. Ещё в XV веке во время ярмарок и прочих празднеств существовала лихая забава: кошек подбрасывали за хвост в воздух, и они становились беззащитными мишенями для метких лучников. Если народу поглазеть собиралось слишком много, то говорили, что в такой толпе «и кошкой не махнёшь». Не улыбайтесь, я серьёзно…

Раз уж мы заговорили о спорте, можно продолжить эту тему часто используемой комментаторами идиомой Down To The Wire (буквально, «вплоть до проволоки»), когда они хотят сказать, что результат противостояния неясен до последней секунды. И снова корни этого выражения следует искать в скачках. Поскольку в гонках любого рода даже сегодня определить победителя может разве что фотофиниш, за неимением такового в прошлом и позапрошлом веках над финишной чертой тупо натягивали проволоку (разумеется, выше голов жокеев), и следить за ней сажали специально обученного стюарда, который и определял, кто же всё-таки пришёл первым, а кто вторым.

Что касается начала тех же скачек, то в те далёкие времена, оказывается, использовались не стартовые пистолеты, а… шляпы. Судья в шляпе (если вы видели старые хроникальные кадры футбольных матчей, то замечали, что кепка была неотъемлемой частью даже экипировки вратарей) выходил на всеобщее обозрение. Команда «внимание» соответствовала подниманию шляпы над головой. Сигналом к началу состязания было бросание шляпы на землю. С тех пор, если хотят сказать, что нужно что-то сделать незамедлительно, говорят At The Drop Of A Hat.

Ещё одно выражение с английской шляпой вошло в наш русский спортивный обиход. Я имею в виду известный всем любителям футбола термин хет-трик означающий, например, что Месси провёл матч не слишком удачно и забил всего три гола. В детстве я думал, что речь идёт о голах, забитых головой, и что первое слово поэтому должно быть head. Нет, по-английски эта идиома пишется Hat Trick. И в некоторых контекстах означает известный фокус с выниманием из шляпы кролика. Однако в нашем случае источник футбольного термина следует искать в другом виде спорта – в крикете. Если подающий (bowler) умудряется тремя подачами подряд выбить из игры трёх противников с битами (batsmen), что происходит крайне редко, команда по традиции дарит ему в честь столь выдающегося достижения… новую кепку.

Когда один англичанин подбадривает другого, он часто говорит загадочную фразу Keep It Up (буквально, «держи это вверх»). Что именно следует держать вверх, каждый может понять в силу своей испорченности, однако происхождение этой идиомы вполне безобидно. В викторианскую эпоху англичане любили развлекаться на дачах игрой в бадминтон. А в ней, как вы наверняка знаете, главная задача удерживать волан в воздухе и не дать ему упасть на землю. Легко догадаться, что кричали весёлые болельщики.

Два последующих выражения связаны с суставами пальцев – knuckle. Точнее, с глаголом, от них образованным, то есть «ударять, стучать костяшками пальцев». В зависимости от направления удара меняется и значение всего выражения. Судите сами.

Если вы хотите, чтобы ваш собеседник сконцентрировался и проявил больше упорства, вы должны сказать Knuckle Down. Интересно, что ни с ММА, ни с боксом эта идиома не связана. А связана она с мирной игрой в шарики. По правилам, один игрок должен выбить шар другого катанием или бросанием своего. Для большей точности он упирается одним кулаком в землю, то есть вниз (down).

Если же вы готовы сдаться превосходящей вас силе, то по-английски вы «стучите под» (Knuckle Under). К шарам это уже не имеет ни малейшего отношения. Говорят, что в конце XVII века, когда споры в лондонских пабах заходили слишком далеко, и один из спорщиков признавал своё поражение, он выражал это стуком под столом. По второй теории виной тому боксёры, которые, как мы уже знаем, бились в ту пору без перчаток. Опускание рук костяшками вниз (under their hands) означало жест сдачи. Поднятые кулаки, разумеется, наоборот. Со временем «костяшки» превратились в «пряжку» (buckle), и теперь всё чаще можно услышать эту идиому в виде buckle under. Если вспомнить, что глагол buckle означает также «прогибаться», то получается полное сходство с нашим выражением «прогибаться под кого-то или что-то». Чего делать ни в коем случае не нужно.

Если у нас принято начинать «с нуля», то в англоязычных странах начинают «с царапины» (Start From Scratch). Ларчик открывается довольно просто. В средние века лошадиные бега начинались от линии, прочерченной (процарапанной) на земле мечом или копьём. Говорят, что если кто-нибудь был уличён в срезании углов и прочем жульничестве, ему приходилось начинать всё заново, от исходной черты.

О том, кто наверняка должен победить, англичане говорят, что у него «верхняя рука» (Upper Hand). Считается, что эта идиома зародилась ещё в XV веке, когда нужно было решить, кому из двух и более соперников надлежит начинать состязание первым. Бралась палка, первый игрок прихватывал её у самого основания, а дальше – все по очереди до тех пор, пока палка ни закончится. Чей хват оказывалась при этом последним, то есть выше всех, тот и начинал. Ещё в прошлом веке подобным старомодным образом выясняли очерёдность в таких видах спорта, как бейсбол и крикет, используя в качестве палки биту.

Напротив, если стремление к победе обречено на провал, то англичане называют это «погоней за дикими гусями» (a Wild Goose Chase). Ещё в «Ромео и Джульетте» (1592) Меркуцио говорит:

Nay, if thy wits run the wild-goose chase, I have done, for thou hast more of the wild-goose in one of thy wits than, I am sure, I have in my whole five. (Ну, если шутки наши пропадут впустую, конец мне, ибо у тебя в одной остроте гусей побольше, чем в моих пяти).

Кстати, примечательно, что «гениальный» Пастернак это место и сопряжённые с ним почему-то вообще не перевёл, а заставил Ромео и Меркуцио разглагольствовать о каких-то застёжках, подошвах и стельках… Не верите, посмотрите сами их диалог из 2-го акта, сцена 4. «Великим» потомкам Адама ещё не такие вольности прощались и прощаются. Но к нашей теме это не относится, так что не будем отвлекаться.

Действительно, что может быть безнадёжнее погони за диким гусём. Тем более, если это – тонкая острота, которую не каждый поймёт (что и подразумевает Меркуцио). Однако оказывается, изначально эта идиома понималась несколько иначе, поскольку относилась к совершенно конкретному времяпрепровождению, отнюдь не связанному с гусями и даже с охотой. Скорее, это занятие можно было назвать догонялками. Причём на лошадях. Первый всадник отправлялся в произвольном направлении. Затем, через равные промежутки времени за ним отправлялся второй, потом третий и т. д. При этом всадники, не зная, куда направился первый, скакали в разные стороны. Чем напоминали стаю диких гусей, вспугнутых с места и пытающихся прибиться к вожаку.

Увы, ошибки последнее время начинают попадаться мне не только в литературе, но даже в весьма уважаемых мною словарях. Например, выражение «держать свечку» (Hold A Candle) в Lingvo переводится в том значении, которое вкладываем в него мы: «помогать кому-нибудь», «быть соучастником». Однако достаточно заглянуть в любой буржуйский словарь, чтобы убедиться в том, что на самом деле, когда англичанин держит свечку, это означает, что он не уступает кому-то по качеству. Обычно эта идиома употребляется в отрицательном значении: The old computer just doesn’t hold a candle to the latest models (Этот старый комп в подмётки не годится современным). Происхождение выражения обнаруживается в доиндустриальную эпоху, когда мастера брали себе в помощь подмастерьев, обычно малолеток, которые поначалу годились разве что на то, чтобы освещать свечками рабочее место. Иногда они не могли толком даже этого…

Если сотрудник не в состоянии «держать свечку», в англоязычных странах его «сжигают» (Fired). Достаточно вспомнить знаменитую фразу Дональда Трампа из популярного (причём, на мой вкус, по делу) реалити-шоу «Подмастерье» (The Apprentice): You are fired! (Вы уволены!). Оказывается, исторически так наказывали шахтёров, уличённых в воровстве. Правда, в присутствии коллег сжигали не их самих, а их инструменты, чтобы провинившиеся больше не имели возможности работать (и воровать) где-нибудь ещё.

Напротив, если англичанин хотел сказать о ком-то, что этот человек достоин уважения, и на него можно положиться, то он говорил, что тот «на уровне» (On The Level). Если сегодня в масоны принимают по большей части дегенератов и негодяев (об этом как-нибудь в другой раз), то в XIV веке это были исключительно умелые каменщики. А что важнее всего при строительстве (или в жизни, или в образовании)? Правильно: фундамент, база, основание. Если она неровная, вся работа пойдёт насмарку. Поэтому инструмент, называвшийся «уровнем» или «нивелиром» считался одним из важнейших. Хорошему уровню следовало доверять.

Строительную тему можно продолжить довольно странным выражением «девятнадцать к дюжине» (Nineteen To The Dozen), что означает очень быстро, непрерывно. Например, She talks nineteen to the dozen, то есть, «Она тараторит без умолку». Откуда такие цифры? Дело в том, что двести лет назад в корнуэльских шахтах воду откачивали поровыми насосами, работавшими на угле. Шахтёры заметили, что на каждую дюжину бушелей угля (1 бушель = 36.6 литров сыпучих веществ) приходится 19 000 галлонов (1 английский галлон = 4.5 литра) выкаченной воды.

Нашей бочке из выражения «деньги на бочку» в английском соответствует гвоздь (nail). Во всяком случае, про быструю оплату говорят Pay On The Nail. Оказывается, на средневековых рынках деньги обычно клали на специальные круглые столики на одной ножке, называвшиеся «гвоздями». Таким образом все окружающие видели что сделка совершается честно и открыто. Если хотите рассмотреть символические изображения тех «гвоздей» сегодня, поезжайте на биржи в Бристоле и Лимерике. Они там символические, бронзовые, однако идею честной торговли иллюстрируют прекрасно. Наша «бочка» тоже говорит о попытке платить открыто, правда, речь, как считается, идёт о ставках между пиратами. Не пора ли переходить на гвозди, господа?

За последнее время одной из самых актуальных английских идиом стало «нахождение на подозрительной улице» (In Queer Street), то есть в затруднительном финансовом положении. Говорят, что оно пошло от ранних торговцев, которые в своих кондуитах против клиента, задержавшего оплату, писали слово query («вопрос»). Оно служило памяткой о том, что в следующий раз, когда этот гражданин переступит порог, его нужно спросить о долге. В Лондоне под именем Queer Street проходила улица Carey Street, на которой располагались суды, где рассматривались дела о банкротствах.

То же словечко queer, но уже как глагол, используется в выражении to Queer Your Pitch, означающем «подложить свинью». Хороший во всех отношениях словарь Lingvo пишет, что оно произошло от слэнга бродячих актёров, в котором pitch («уклон», «поле» и т.п.) было местом для представления, однако мы с вами в этом усомнимся. Скорее произошло оно от всё тех же торгашей, которые в прошлые века называли так пространство, отведённое под их тележки и лотки. Конкуренция во все времена была делом нечистоплотным, поэтому нормальным считалось так или иначе «подпортить» (to queer) соседу его pitch. В сценическое искусство «подкладывание свиньи» пришло позже. На слэнге театральных подмостков оно фактически означает «отвлечь на себя внимание зала».

Когда с нами происходят вышеописанные события, мы часто нервничаем и чувствуем себя «как на иголках». Англичане тоже нервничают, но чувствуют себя как «на крючках ширильной рамы» (On Tenterhooks). Современные носители английского языка считают, что речь идёт о слове tent («палатка»), которую, как известно, нужно максимально натягивать колышками, чтобы она лучше отталкивала воду и противостояла ветру. В действительности же, как я упомянул, происхождение этого выражения древнее палаток и туризма и связано со здоровенными рамами, на которых в старину растягивали материю для равномерной просушки и усадки.

Примерно то же мы ощущаем, когда на наших глазах творится «беспредел», то есть нечто наглое и бессовестное. Когда, например, сажают в тюрьму мальчугана за то, что он украл в магазине яблоко, но выпускают оттуда родственницу высшего должностного лица, укравшую у беззубой страны сотни миллионов рублей. Подобная несправедливость происходит по всему миру, и англичане в таких случаях говорят As Bold As Brass (буквально, «лысый, или смелый, как медь»). Причём тут медь (brass) вообще непонятно, так что словарь Lingvo скромно предлагает сравнить это выражение с нашим – «медный лоб». По-прежнему непонятно. А всё потому, что Brass – это вовсе не медь, а имя лондонского мирового судьи, Брасса Кросби, который жил в конце XVIII века. В то время считалось незаконным обнародовать работу Парламента. Однако некий лондонский издатель напечатал памфлет, в котором эта завеса приоткрывалась, за что и был арестован. Беднягу доставили на суд к Брассу Кросби, который на радость публике его оправдал и отпустил. Тогда власти бросили в тюрьму самого Кросби. То ли народ тогда в Англии жил покруче, то ли правительство было помягче, но вышел такой общественный гайгуй, что смелого судью пришлось освободить. Так Кросби стал героем, а его имя вошло в идиому как синоним храбрости.

Если вы считаете, что я делюсь с вами дурацкими небылицами, то по-английски вы бы называли их историями «петуха и быка» (a Cock and Bull story). Только не подумайте, что в происхождении этого выражения виноват английский дедушка Крылов, в баснях которого животные имели способность разговаривать. Оказывается, виной тому внешне неприметный городок Стоуни Стратфорд. Который расположен в точности между Лондоном, Бирмингемом, Кембриджем и Оксфордом. Во времена экипажей он был важным перевалочным пунктом на маршруте путешественников, торговцев и почтальонов. И так случилось, что было в нём два постоялых двора: «Петух» и «Бык», ставшие в итоге знаменитыми на всю страну центрами новостей и сплетен. Разумеется, между обоими существовало негласное соревнование: где расскажут самую захватывающую и незабываемую историю, пусть даже невероятную. С тех пор и пошло. Родись эта идиома сегодня, петуха и быка сменили бы бессчётные телевизионные каналы, но это уже другая история…

В противоположность брехне и небылицам, в русском языке существует, например, правда-матка, а в английском целый человечище – настоящий Маккой (The Real McCoy). По некоторым версиям так звали знаменитого американского боксёра Кида Маккоя, который в 90-е годы XIX века крушил челюсти противникам во втором полусреднем весе. Поскольку телевидения, к счастью, не было, то у него по всей стране возникло немало подражателей, пытавшихся, используя чужой успех, заработать денег в ярмарочных боях, популярных в тогдашней Америке. Итог большинства таких поединков нетрудно угадать. В результате многие любители бокса в Маккое разуверились. И вот спустя много лет после ухода на пенсию наш маленьких боксёр мирно проводил время в одном баре, когда к нему привязался какой-то пьяный хулиган. Хулиган был высок и тучен, однако друзья Маккоя предупредили его, чтобы тот не приставал к бывшему чемпиону. Не тут-то было. Пьяница не верил им и продолжал нарываться на поединок. Который не состоялся, будучи сведённым к одному единственному удару, пославшему наглеца в глубокий нокаут. Из которого тот вышел со словами «Блин, да это же настоящий Маккой». Увы, ничего этого на самом деле не было. В действительности Элайджа (Илья) Маккой родился в Канаде 2-го мая 1844 года в семье бывших рабов, бежавших на север из Кентукки. Из Канады Маккой уехал в Шотландию, где выучился на механика, а оттуда вернулся в Америку и поселился в Детройте. В 1872 году он разработал автоматическое смазочное устройство для паровых моторов и получил первый из 57 патентов, которыми способствовал промышленной революции в Штатах. Среди них – стол для глажки и поливалка для лужаек. Маккой прославился, и его изобретения стали копироваться по всему миру. Однако знатоки настаивали, чтобы им продавали исключительно «настоящего Маккоя».

Когда англичане считают, что дело решено окончательно, то вместо нашего «в кармане» или «в шляпе» они говорят «в сумке» (In The Bag). Почему? Оказывается, происхождение у этой идиомы сугубо политическое и по возрасту сопоставимо с британским парламентом. По традиции все петиции, рассмотренные Палатой Общин и получившие одобрение, спикер складывал в большую бархатную сумку, висевшую за спинкой его стула. Таким образом, если петиция оказывалась «в сумке», все понимали, что вопрос решился положительно. Кстати, сумка за спиной спикера весит и поныне, правда, в чисто символических целях.

Чтобы сказать по-английски, что всё будет хорошо, достаточно вспомнить имя Боб и добавить, что он – дядя вашего собеседника (Bob’s Your Uncle). Эта странная идиома родилась в районе 1886 года, когда в госсекретари Ирландии пролезал ставший впоследствии знаменитым Артур Бальфур. Появился он вроде бы ниоткуда, так что немногие предполагали увидеть его на этом посту. Однако вскоре выяснилось, что дядей его является сам Роберт Артур Талбот Гаскойн-Сесил, 3-й маркиз Солсбери, тогдашний премьер-министр, и англичане стали грустно шутить, что, мол, если твоего дядю зовут Роберт, дело если не «в сумке», то уж точно в шляпе.

Как вы думаете, что скрывается под залихватским английским выражением «боевой топор» (Battle Axe)? Правильно, наша любимая «бой-баба» (не в смысле «мальчик-женщина», а ровно наоборот). Корни его находят в США, во времена движения за права недоженщин, т.е. феминисток. Поначалу это был их боевой клич или некое объединяющее начало, однако всё пошло наперекосяк, когда у движения появился собственный одноимённый журнал, который должен был символизировать их решимость. С этого момента выражение «боевой топор» стало употребляться как уничижительное по отношению к наиболее распоясавшимся членкам движения.

Политика дала английскому языку выражение, синонимичное хрестоматийному You are right (Ты прав). Оно похоже на ответ зайца в одной из серий «Ну, погоди»: слышу, слышу. Хотя правильнее его было бы перевести «слушайте, слушайте» (Hear Hear). Как в упомянутой выше Палате Общин, так и в Палате Лордов издавна принято закрикивать неугодного выступающего. Напротив, сторонники последнего орут в ответ Hear him! Hear him!, т.е. «Выслушайте его!». Прижился укороченный вариант.

Нашей «чёртовой дюжине» в английском языке соответствует «дюжина булочника» (Baker’s Dozen). Причина тому объясняется англичанами двояко. По первой версии в средневековой Англии существовала одна особенность торговли, типичная для булочников и торговцев рыбой. Розничным клиентам они отпускали свой товар по указанной цене, а вот оптовым покупателям за каждую дюжину добавляли один в подарок. Который и являлся замаскированной таким образом скидкой. Вторая теория переносит нас аж в XIII век, когда считалось, что булочники любят недовешивать хлеб. В 1266 даже пришлось вводить определённые стандарты веса на буханку, за отклонение от которого виновного могли целый день продержать в колодках. Во избежание недоразумений булочники и стали на каждую дюжину буханок добавлять одну лишнюю.

Особенно изощрённый пример ухода от правосудия можно найти в английском выражении «медное горло» (Brass Neck), которое, если оно у вас есть, означает, что вы умеете выходить сухим из воды. И вот почему. Если сегодня разбойники с большой дороги имеют правительственный иммунитет, то раньше их вешали на деревьях. Смерть в петле была долгой и мучительной и наступала в результате сдавливания горла, через которое казнимый уже не мог дышать. Один разбойник, говорят, придумал хитроумный план. Зная, что его должны повесить, от взял медную трубку, приделал к ней проволоку, трубку заглотнул, и стал держать её в горле за проволоку зубами в надежде, что она не позволит полностью перекрыть дыхание, а когда зрители разойдутся, приятель срежет его с петли. Останется только выплюнуть трубку и убежать. Чем всё закончилось, увы, неизвестно, однако легенда прижилась, а вместе с ней и идиома.

В последнее время одним из самых популярных глаголов и существительных в англоязычных СМИ стало слово Hijack (угон, угонять, грабить, захватывать). Лично я впервые услышал его в связи с захватами самолётов террористами в начале 90-х и поначалу думал, что либо тут дело в слове Hi, которое у меня ассоциировалось с «высотой» летящих самолётов (от high), либо от мусульманского хаджа, т.е. паломничества в Мекку. Каюсь, был глуп. Но зато теперь знаю наверняка: выражение это тоже пошло от английских головорезов, которые, останавливая дилижансы, командовали пассажирам: Hold them high, Jack, имея в виду руки, которые нужно держать высоко и не опускать, пока идёт ограбление. Так что отчасти я был всё же прав…

И в заключение темы политики и бандитизма отметим, что представители обоих направлений широко используют принцип «не мытьём, так катаньем». Их английские коллеги предпочитают говорить «крюком или посохом» (By Hook Or By Crook). Считается, что это странное выражение родилось после принятия феодалами закона, запрещавшего срубать в лесах деревья и срезать сучья. Беднякам позволялось, однако, собирать на дрова упавшие деревья. Иначе говоря, всё то, что те могли подцепить тупыми секачами (hook) или пастушьими посохами (crook). Кстати, почитайте наши законы – ничего не изменилось, разве что раньше феодалы не имели возможности продавать целые леса в Китай…

В своё время, когда поколение 60-х и 70-х училось в школе, все мы понимали, кого называют Митрофанушками. В то время Фонвизина знали если не по имени-отчеству, то по фамилии точно, и даже читали его незабвенного «Недоросля», одним из персонажей которого Митрофанушка Простаков, собственно, и является. Заговорил я об этом не для того, чтобы попенять на нынешних недорослей (многим из которых тот Митрофанушка ещё бы и фору дал), а чтобы перекинуть очередной мосток на британскую почву. Ибо там подобных неучей принято называть Ignoramus (произносится «игнореймес»). Вообще-то слово это взято из латыни и означает оно целое законченное предложение – «Мы не знаем». Именно эту формулу было принято произносить при судебных исках, когда присяжные оказывались не уверенными в том, стоит ли предавать дело суду, поскольку оно составлено для этого недостаточно убедительно. В обиход его пустил драматург Джордж Раггл, который в 1615 году именно так озаглавил свою пьесу о глупости судебных чиновников.

Подобных недорослей другие недоросли любят поднимать на смех, и тогда такого человека англичане любят называть Laughing Stock – «объект насмешек». Вообще иероглиф stock только как существительное имеет более 20 различных значений, от «запаса» до растения «левкой», но в средневековой Англии так называли деревянные колодки, в которые сажали всяких мелких воришек, и толпы горожан могли в своё удовольствие над ними издеваться, частенько используя для этого тухлые фрукты. Потому что крупные воришки, как и сегодня, для этих целей не предназначались. Они руководили.