Текст книги "Постыдная тайна. Ключи к скрытому могуществу"

Если вы верите в существование инопланетян и имеете на это основания, это может означать, что в вашей реальности, в вашем мире они действительно существуют. Но ваш сосед тоже прав, утверждая, что их не существует, так как он живет в мире, где их нет. Каждый из миров так же реален, как и другой, и обычно они не должны были бы сталкиваться и перемешиваться. Но оказывается, что существует и такая реальность, где сосед верит в инопланетян, возможно, даже видел их, и живет в том же мире, что и вы, но из-за вихрей это не стало вашим опытом.

Представьте теперь следующее: из-за этих же вихрей в один прекрасный день вы заговариваете с соседом и обнаруживаете, что он верит в существование инопланетян! Вы спросите у него, когда он изменил мнение, ведь раньше он в них не верил? Сосед странно посмотрит на вас и ответит, что он всегда в них верил и вы вместе часто обсуждали эту тему. Подобный случай – свидетельство того, что вероятностная реальность сдвинулась, но ваша память не изменилась. Обычно фильтр в вашем мозгу отбирает необходимые воспоминания при переключении между вероятностями, но из-за вихрей это не всегда происходит, поэтому вы можете сохранять свою память. Вы, конечно, подумаете, что сходите с ума, но это не так. Когда придет понимание происходящего, вам станет легче и даже веселее жить.

Ну что же, сделаем еще шаг вперед. Если вы подумали, что эта кутерьма будет продолжаться вечно, то это не так. Вихри, смешивающие свет с тенью, являются реальностью не везде, не в каждой вероятностной действительности, и порой вы можете потихоньку, шаг за шагом, смещаться в вероятности, где вихрей не существует. Кроме того, большое значение играет то, в каком именно месте вашего мира вы живете, ибо от этого зависит, насколько сильно вихри сдвигают и перемешивают окружающие вероятности. В некоторых местностях это проявляется сильнее, в других слабее, что, впрочем, тоже со временем изменяется. После всего сказанного те из вас, кто прочитал мою первую книгу, могут спросить, какое отношение это имеет к посыланию любви?

Отвечу. Независимо от того, где, в каком вероятностном мире вы находитесь, у вас всегда есть источник энергии. В одних мирах это будет более очевидно, в других – менее, но источник всегда будет с вами, как его ни называйте. В нем – ваша суть, без него вас бы не существовало. Итак, как же посылание любви связано с вихрями?

Ответ несложен. Во-первых, не забывайте, что сами захотели попасть сюда, и у вас на это были причины – ведь это очень интересный, захватывающий мир. Во-вторых, посылание любви не уносит вас отсюда (если вы сами этого не захотите), наоборот, оно создает новый вихрь, который приносит вам все самое лучшее, в частности – радостную и интересную жизнь. Это привлечет к вам наилучшие из доступных обстоятельств в любой отрезок времени. О, снова это слово, время… Знаменитый мастер иллюзий. Время заставляет думать, что вы сделали что-то вчера, когда на самом деле вы делаете это прямо сейчас. Теперь можете себе представить, что если начать взламывать закрытые порталы времени, то дело может принять серьезный оборот. Настолько серьезный, что воспринимаемое ранее, как одна из предыдущих жизней, может смешаться с вашей «теперешней» жизнью. Вы не будете знать, кто вы – варвар, которому снится, что он бухгалтер, или бухгалтер, которому снится, что он варвар. Что произойдет? Внезапно варвар обнаружит, что умеет считать, а бухгалтер захочет спланировать жестокое нападение. Теперь понимаете, что происходит?

Стоит продолжать дальше?

Глава 1

 
Сотворение той жизни, какую мы хотим,
Подобно обработке камня.
Любой хороший скульптор
Знает, что не камню придается форма,
Но камень убирается, чтобы
Проявилась форма, скрытая внутри.
 

Летом 2000 года моя жена Роберта поехала в Эдмонтон навестить сына. Я решил остаться дома и поработать над различными проектами, связанными с энергией любви. За год до этого я уже начинал писать эту книгу, но не закончил – написанное не удовлетворяло. Мне казалось, что работа над продолжением «Посланника» – совершенно бесполезное дело. Тем более что вокруг были более интересные и продуктивные занятия. Так полагал я, но вселенная, как это случается, считала иначе. Мои гиды[3]3
  Гиды (от англ. guides) – внетелесные сущности, помогающие человеку, который способен выйти с ними на контакт.


[Закрыть] велели мне досказать начатую историю перед тем, как переходить к следующему пункту плана. Это должно было создать основание для будущих событий. Кроме того, многие читатели спрашивали в письмах, когда же, наконец, появится следующая, неоконченная часть повествования. Для меня же эта история была подобна старой газете. С другой стороны, приход к пониманию могущества, таящегося в посылании любви, оказался огромным путешествием, а не просто щелчком переключателя, как я полагал. Порой нетерпение одерживает надо мной верх.

Проглядывая написанное ранее, я принял решение все стереть и ненадолго съездить в горы в поисках подсказки. Я хотел посетить место силы, что располагается неподалеку от Калгари (провинция Альберта). Именно там находится мощный энергетический вихрь, во многом подобный тому, что был обнаружен в Седоне[4]4
  Седона – городок в США, место проведения многочисленных развивающих сознание семинаров. В Седоне и его окрестностях находятся многочисленные, неоднократно описанные, места силы.


[Закрыть].

Мое место силы имело свои особенности, но техника работы с ним была та же. Смешно: люди отправляются отсюда в путешествия по всему миру с целью посетить места силы и не подозревают, что всего лишь в часе езды от них находится мощнейшее по своей энергетике место. Просто оно хорошо спрятано. Люди думают, что самые мощные места силы в мире известны и обозначены на картах. На самом деле, все наоборот. Ни один шаман не станет разглашать свои места силы, открывая к ним путь всем подряд. Такое происходит, лишь когда место силы изменяется настолько, что становится готовым к приему обычных людей. К этому времени шаман переносит свою силу в иное место.

Придя на это место, вы бы, вероятно, заметили лишь небольшой энергетический вихрь, но это – лишь верхушка айсберга. То, что находится под землей, превосходит размерами большинство других энергетических вихрей. Это – зрелище не для трусливых. Я расскажу вам позже, как найти такое место и чего от него ожидать, пока же продолжим повествование.

Стерев большую часть ранее написанного, я пустился в путь к этому вихрю энергии. Дорога пролегала мимо закрытой вот уже несколько лет заправочной станции. Той самой заправочной станции, о которой я рассказал в начале своей первой книги «Посланник». Вы можете прочитать эту историю в «Посланнике», потому сейчас я не буду на этом останавливаться.

Итак, я проезжал мимо заправочной станции и решил остановиться перекусить, так как впереди предстоял долгий пеший подъем к цели путешествия. Припарковав машину, я вошел в закусочную, которая была частью станции. Здесь почти ничто не изменилось. Внутри было лишь несколько человек, в основном дальнобойщики, пьющие кофе. Я сел на высокий стул у стойки. Официантка была занята разговором с дальнобойщиками, потому я принялся изучать меню, лежащее на стойке. Под стеклянной крышкой лежал кусок прекрасного с виду домашнего яблочного пирога, и уже до прихода официантки я решил, что закажу яблочный пирог и горячее какао. Официантка попрощалась с покидающими закусочную дальнобойщиками. Когда она дошла до стойки, посетители, сидевшие за другим столиком, встали и направились к выходу. «Именно так я люблю сидеть в ресторанах – в одиночестве», – подумал я.

– Дорогуша, что будешь сегодня? – спросила меня официантка.

Я мгновенно узнал ее – такое лицо не забывается. Оно принадлежало самому необычному из всех ангелов. «Что ж ты за придурок – судишь о людях по их внешности!» – сказал я себе. В один прекрасный день надо будет взять и вырвать из башки эту часть мозга. Порой я невыносим для самого себя.

Она не была уродлива, просто больше походила на водителя грузовика, чем на ангела. Пожалуй, страх быть узнанным и смущение вызвали эти оценочные суждения. В конце концов, я ей очень обязан за доброту, проявленную ко мне давным-давно.

– Кусок яблочного пирога и горячее какао, пожалуйста, – робко ответил я. Слова «какой я идиот, какой я идиот!» непрерывно крутились в голове и начинали складываться в мелодию. Чего еще не хватало – так это исполнить танец идиота, что я и сделал, лишь только она поставила передо мной чашку какао.

– Вот, пожалуйста, дорогуша, – сказала она.

Я умудрился не просто пролить какао, но сделать это еще и на ее передник. Она рассмеялась, в основном над сорока оттенками красного на моем лице. Повар смотрел на нас через открытое окно для подачи приготовленной пищи из кухни.

– Ваху-у! Неплохо получилось! – крикнул он в мою сторону.

– Я очень сожалею, вы в порядке? – спросил я.

– Все нормально, Клаус, – ответила она.

– Что?! Откуда вы знаете, как меня зовут? – спросил я, пытаясь помочь ей убрать.

– Неужели ты думал, что я забуду? Ведь ты – тот чудак, что мотался по дороге взад-вперед несколько лет назад?

– Да, это был я, – признался я, чувствуя, что мое смущение достигает девяти баллов. – Так откуда же ты знаешь мое имя? Я назывался тогда?

– Нет. Три-четыре недели назад сюда заглянули с расспросами две леди. А еще интересовались, читала ли я твою книгу, – ответила она, отходя за другой чашкой горячего какао и оставляя меня в ожидании продолжения.

Вернувшись с какао, она поставила чашку на стол вне моей досягаемости и пошла за пирогом.

Я послал ей мысленное пожелание: «Большой кусок, большой кусок, большой кусок…» Сработало – она вернулось с куском в полпирога.

– Ну вот, – сказала она и снова завладела чашкой какао. Чашка стояла на столе, но у нее в руке. Я держал ладони на коленях, ожидая ее разрешения.

Свободной рукой она вынула из-под стойки бара банку со взбитыми сливками. Если бы меня посетил инопланетянин и спросил, какие две вещи ему следует попробовать на Земле, я бы назвал какао и взбитые сливки, а лучше – и то и другое одновременно. В них – соль жизни. Это то, что меня заводит.

Чашка какао и банка со сливками оставались заложниками в ее руках. Она взглянула прямо на меня и спросила:

– Так каково же продолжение твоей истории?

Было понятно, что, сделай я сейчас что-то не так, сливок мне не видать. Потому я ответил вопросом:

– Ты хочешь знать продолжение той истории?

– А ты хочешь сливок? – спросила она, продолжая удерживать банку в заложниках.

– Хорошо. Что тебе известно про книгу и о чем расспрашивали те две леди? – Признаюсь, что я был немного обеспокоен.

– Эд, неси сюда свою задницу, ты захочешь сам все услышать! – закричала она, испугав меня до смерти.

Послышался звон тарелок, а через минуту из-за угла, вытирая руки полотенцем, вышел мужчина. Официантка добавила в мое какао взбитых сливок. Они возвышались столькими слоями, что не было решительно никакой надежды когда-либо добраться до какао. Это скорее вызов, чем напиток. Именно то, что я люблю. Вкуснотища!

– В чем дело, Салли? – спросил Эд ровным голосом, остановившись за спиной официантки.

Было видно, что между этими людьми есть электричество. Они больше, чем просто сотрудники. В глазах Эда, без всякого сомнения, горела любовь.

– Познакомься с Клаусом, – указывая на меня, с возбуждением ответила Салли.

Эд протянул мне ладонь. Во время рукопожатия я увидел по его глазам, что он понятия не имеет, кто я такой.

– Это тот самый парень. Помнишь книгу? Парень, про которого я тебе рассказывала, – тот, что ездил взад-вперед по автостраде… Из книги, которую оставили нам те женщины.

– Не может быть! Ты на самом деле тот парень? Черт подери, хорошая книга, знаешь, я бы не поверил тебе, если бы Салли сама не рассказала мне историю про то, как ты мотался взад-вперед по дороге.

– Наверное, мне следует сказать спасибо, – сказал я, запихивая в рот кусок пирога.

– Он расскажет нам продолжение истории, – сообщила Салли.

– Я – за, – ответил Эд. – Как раз вовремя, сейчас я только кое за чем сбегаю.

– Что значит вовремя? Как к вам попала книга? И чего хотели те женщины? – спросил я, отправляя в рот следующий кусок яблочного пирога. Я понял, что все случится сейчас или никогда.

Эд на полной скорости вылетел из-за угла с табуретом в руке. Он поставил табурет и опустился на него так быстро, как будто время было для нас очень важно.

– Как раз вовремя, – он произнес, глядя на Салли.

– На следующей неделе мы отправляемся в Седону, – объяснила Салли.

– Зачем вы туда едете? – спросил я.

Эд посмотрел на Салли. Салли посмотрела на Эда. Эд ответил:

– Мы полагаем, что это будет правильно, – нас как будто тянет туда.

– Мы копили деньги для этой поездки, – добавила Салли. – В течение определенного времени мы посылаем любовь, и с тех пор как взялись за это, чувствуем, что должны съездить в Седону.

– Планируете там пожить? – спросил я.

– Хотелось бы побыть там столько, сколько нужно. Мы почувствуем это, – ответил Эд.

– Я тоже давно хочу съездить посмотреть на Седону, – сказал я. – Время еще не пришло, но эта поездка входит в мои планы. И как же у вас обстоят дела с посыланием любви?

– Очень хорошо, – ответил Эд. – Мы провели несколько экспериментов и получили очень интересные результаты. Салли, расскажи ему.

– Прости, – я оборвал его, – так кто были те женщины и чего они хотели?

– Ну, они пришли с вопросами про парня из известной им истории. Тот парень ездил взад-вперед по автостраде, – в этом месте Салли уже смеялась, – а я сказала им, что помню тот случай. Это их чрезвычайно заинтересовало, и они попросили рассказать поподробней. Я поинтересовалась, зачем это им? И они показали твою книгу, даже не книгу, а распечатку на принтере. Они нашли то место, где ты пишешь о поездке в горы. Конечно же, мне было очень интересно – я же не знала всех обстоятельств до того момента. Уходя, они оставили мне книжку. Еще они сообщили, что попытаются найти в горах необычные места, якобы известные тебе. Не знаю, что они имели в виду.

Я выронил вилку. «Черт подери! Как они узнали об этом? – пробормотал я себе под нос. – Как бы им не пожалеть, когда найдут больше, чем искали».

– Кто они? Вы знаете, как их зовут? – спросил я у Салли.

– Только имена, – ответила она.

– А в чем, собственно, проблема? – поинтересовался Эд. Я потянулся за своим горячим какао и всосал в себя горку восхитительных на вкус взбитых сливок.

– Пожалуй, сейчас это уже не важно – что случилось, то случилось. Позвольте предложить вам тему для размышлений перед поездкой в Седону, – ответил я, меняя направление разговора.

– Конечно, – согласился Эд.

Салли кивнула головой.

– Значит так, – начал я, – будет здорово, если перед поездкой в Седону или к другому месту силы вы сфокусируетесь на открытии сердца и посылании любви. Место силы усилит то, на что вы направляете внимание и что важно для вас. Некоторые люди долго там не выдерживают. Если у человека слишком много отрицательных мыслей и убеждений, то они тоже будут усилены. Место силы будет фокусироваться на том, на чем фокусируетесь вы. Понимаете, что я имею в виду? Если вы переживаете, то у вас появится лишний повод для еще больших переживаний. Если же посылаете любовь, то притянете к себе еще больше любви.

– Важная информация, – заметил Эд.

– Мы как раз занимались посыланием любви, – добавила Салли.

– Так и продолжайте – для своего же блага. По крайней мере, именно об этом свидетельствует мой опыт.

Мы провели некоторое время в непринужденной беседе, пока я ел пирог. Я почувствовал, что вселенная дает мне возможность рассказать оставшуюся часть повествования примерно таким же образом, как и в прошлый раз. И я решил принять предложение.

Глава 2
Добавьте любовь

Покажи мне путь, которого страшатся даже ангелы.

Я кинусь туда с криком!

Возможно, и вернусь я тоже с криком,

Но не будет более дороги, которой бы я боялся.

Ибо я падаю лишь тогда, когда забываю привнести любовь.

К тому времени, когда я приготовился рассказывать продолжение истории, Эд принес еще один табурет для Салли. Они прекрасно подходили друг другу. Мне нравилась эта пара, и я хотел им помочь начать их путешествие с любовью. Все это время заправочная станция обслуживала много клиентов, но ресторан оставался пустым. Лишь несколько человек заглянули внутрь, но тут же выходили наружу.

Почесав лоб, я изрек:

– Ну что ж, начнем с самого начала. Рассказать эту историю намного сложнее, чем первую. Представьте себе, что вы просите дерево рассказать вам о его жизни – оно не поймет вас, потому представляет из себя нечто большее, чем просто ветви, ствол и корни. Несмотря на то, что каждая ветка и каждый листок соединены, все они получают различный опыт; каждая ветка, веточка и листок проживают свою отдельную жизнь. Дерево может расти в лесу, где не все ветки получают солнечный свет. Одни из них находятся с влажной тенистой стороны, а другие – на сухой солнечной стороне. Какие-то из веток принимают на себя всю силу бури, а другие едва ее заметят. Потому жизненный опыт дерева зависит от того, на чем оно фокусируется, как нечто целое. Так и с людьми. В один день нас могут уволить, и мы окажемся вовлеченными во множество других событий – но в памяти останутся лишь те из них, на которых мы сильнее всего фокусируемся. Мы способны чувствовать злость, возмущение предательством, страх и в то же самое время радость, свободу и надежду на новые возможности.

Припоминаю, как меня уволили с нелюбимой работы, на которую я ходил из-за денег. В памяти остались ощущения свободы и радости, я наслаждался каждым моментом. Погода была солнечной и жаркой, и я провел много часов в парке, наслаждаясь свободой и возможностью пересмотреть отношение к жизни. В то же самое время существовали и трудности, о которых я не помню, потому что не фокусировался на них. Вот где особенно проявляются преимущества посылания любви, ибо тут мы фокусируемся на положительных чувствах и положительных возможностях. Даже без всех чудес, которые можно совершить любовью, —

уже одно это создает более положительную обстановку. Добавьте к этому то, что любовь работает на вас, и получите прекрасное переживание – вместо какого-либо разрушения. Я понятно говорю?

– Да, «фокусируйся, посылай любовь» и получишь в ответ то же самое, – ответил Эд.

– Кроме того, в твоей памяти останется любовь, – дополнила Салли.

– Некоторые события настолько драматичны, – продолжил я, – что видятся одинаково, откуда на них не взгляни – например, когда буря отламывает ветку от дерева. Подобные вещи формируют наше видение мира и собственных жизней. Получается, что опыт формирует нашу личность. Любовь и прощение – лишь они исцеляют такие шрамы и препятствуют повторению подобного в будущем. Таким образом, остается лишь два типа событий: благоприятные возможности (когда мы можем разглядеть хорошее в том, что сначала кажется плохим) и события, в которых нам необходимы любовь и прощение для того, чтобы выжить и чтобы переживания не оказали негативного воздействия на всю оставшуюся жизнь.

На мгновение воцарилась тишина.

– Первое, о чем нам надо поговорить, это моя неспособность грамотно писать[5]5
  Дислексия – состояние, когда человек не может запомнить написание слов либо даже не может читать написанные слова.


[Закрыть]. Именно так, я совершенно не могу грамотно писать. Могу читать, но не писать – по крайней мере, ни на одном из земных языков. Кроме того, я умею писать на языке, который не может прочесть никто, кроме меня, и пока совершенно непонятно, для чего мне это нужно.

Эд собрался что-то сказать, но я продолжил.

– Я старался научиться правописанию, но, похоже, даже способность обучаться у меня заблокирована. Довольно странно, не находите? Особенно если учесть, что миссия этой моей жизни – написать две или три книги о посылании любви. И вот к чему я клоню: моя неспособность писать – это ветвь моей жизни. Но не врожденная, а приобретенная позже.

– Это всегда поражало меня, – добавила Салли. – Мама часто повторяла, что мы найдем свои таланты в той же коробке, где лежат и вызовы, бросаемые нам жизнью.

– Хорошее замечание! Так оно и есть, – согласился Эд.

– И что послужило причиной трудностей с правописанием? – спросила Салли.

– Что это за другой язык? – поинтересовался Эд.

– Постойте, не так быстро! Задавайте вопросы по одному, – попросил я.

– Действительно, дай человеку рассказать! – сказала Салли и слегка толкнула Эда. Это безобидное движение переросло в игру-соревнование «кто кого перетолкает» между двумя близкими людьми, которым трудно оторваться друг от друга.

Я подождал, пока они закончат свою игру, и продолжил:

– Непонятно, отломанной или добавленной веткой является моя неспособность к правописанию? Решение по этому вопросу еще не оглашено. Пока что неумение писать приносило лишь трудности и никогда не способствовало успеху на работе. Как понимаете сами, продвижение по служебной лестнице в данной ситуации довольно проблематично. Но у неумения писать есть причина, и, пожалуй, тут мы и начнем повествование о том, как все начиналось.

Другой язык, которым я свободно владею, очень сложен, и его изучение заняло бы много времени, но он просто вдруг оказался в моем уме. Когда я объясню причину возникновения трудностей с правописанием, вы, наверное, придете к тому же выводу, что и я, – поймете, как была приобретена способность писать на другом языке. Он состоит из символов, каждый из которых содержит целую историю. Расставив символы в определенном порядке, мы получаем сообщение, которое хотим передать. Это одновременно и сложно, и просто. Двадцать четыре строчки от четырех до восьми символов в каждой выразят все, что рассказано в этой книжке. Другими словами, ее можно было бы напечатать на визитке.

Я остановился отхлебнуть горячего какао и прикурить сигарету. Эд достал откуда-то из-за своей спины пепельницу и поставил ее передо мной. Я принял это как разрешение курить в помещении.

– Итак, приступим. Я родился двадцать четвертого сентября тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года в Германии в городе Фрайбург (Freiburg). Позже мои родители переехали в туристический городок Титизее (Titisee), расположенный в Черном лесу, где они купили гостиницу. Если спросить у двадцати человек, почему лес называют Черным, можно получить двадцать разных ответов, начиная от самых простых, типа «деревья очень черные, не стоит ходить туда ночью» и т. п. Для меня этот волшебный лес был местом покоя, тайн и приключений. Там встречались вещи, которые я не мог понять, а потому просто принимал. Все, что мне было нужно, – это деревья и таинственный лес. Они были моим убежищем, моей любовью и друзьями. По сути, единственными друзьями. Люди были суеверны и, на мой взгляд, очень странные, хоть сами они так не считали.

Временами городок Титизее был тих, как спокойное озеро, но при наплыве туристов превращался в пчелиный улей. В городке и в окрестностях находились в основном гостиницы, фермы и небольшие магазинчики для туристов. В чем-то город был современным, но присутствовали в нем и черты средневековья. Некоторые горожане были при деньгах, в то время как остальные жили очень бедно. Владельцы предприятий разъезжали на «мерседесах», а фермеры вручную доили коров, собирали сено и копали картошку, едва сводя концы с концами. Как будто два мира смешались в одном – у некоторых главной заботой было решить, где отдохнуть в мертвый сезон, а другие лелеяли надежду, что смогут уплатить земельный налог. Предприниматели жили в красивых усадьбах, другие же – в домах, возвращающих вас на два столетия назад. В одном строении находились жилой дом, загон для свиней, хлев для коров и сарай с курами. Открываешь дверь кухни, и сразу же перед тобой загон с ожидающими остатков пищи свиньями – прямо тут же, в соседней комнате. Мне все это казалось довольно странным. Даже сейчас, рассказывая об этом, чувствую запах хлева, витавший в тех жилищах.

– Когда я служил в армии за границей, то насмотрелся такого, – Эд адресовал свои слова Салли, корчившей ему смешные рожицы.

– И сейчас есть подобные места, хоть их осталось немного, – ответил я и продолжил: – В то время мне было лет шесть-семь. У родителей была гостиница, и они работали с раннего утра до позднего вечера, закрываясь, лишь когда последний постоялец уляжется спать. Мать была серьезно больна. Я еще не понимал, что такое рак. Мама все время лежала либо в больнице, либо дома в кровати – соответственно, работы у отца было еще больше. Таким образом, я рос без родительского надзора и подвергался лишь незначительному влиянию телевидения. Это привело к необычным последствиям. Начиная с раннего детства, мы учимся у других множеству вещей, и результаты этого обучения ошеломляют. Многие исследователи приходят к выводу, что все дети обладают талантами, которые позже подавляются внешними воздействиями. Если убрать эти воздействия, то результат будет совершенно иным. Я смотрел на мир собственными глазами, не находясь под воздействием чужих убеждений. Мог принимать или отвергать все, чему становился свидетелем, и был свободен от того, чтобы соглашаться со взглядами, обычно навязываемыми родителями или обществом. Это выделяло меня среди других детей и делало чужаком в их среде. Когда ребенка воспитывает отец или мать, имеющие определенные убеждения, неважно, истинные они или нет, то высока вероятность, что ребенок тоже примет эти взгляды – часто даже не подвергая их сомнению. Свободный от подобного влияния, я видел мир иначе. Ни мои действия, ни поведение, ни мышление не были сформированы кем-то, я никому не подражал.

Я прервался на минуту, схватил салфетку и принялся записывать слова, врывающиеся в мои мысли.

Похоже, что в темных разломах наших умов таятся мысли, которые мы не смеем ни высказать, ни осуществить – из страха заслужить неодобрение окружающих. Также есть нечто, во что мы не верим – по той же причине. Порой мы создаем то, во что поверили, – после того, как нас убедили, что это правда; и мы творим это, как правду. В то время как на самом деле это – не более чем иллюзия правды. Мы можем быть до такой степени убеждены в чем-то, что отказываемся видеть доказательства обратного, лежащие у нас перед глазами, – предпочитая жить во лжи, а не лицом к трудностям правды. Все это прекрасно знакомо каждому из нас. Живя в этой лжи, мы передаем ее своим детям. Я и сам виновен в этом преступлении, хоть и всегда осознавал, что делаю.

Я прочитал написанное Эду и Салли.

– Ты всегда записываешь мысли, что вдруг приходят в голову? – поинтересовалась Салли.

– Стараюсь, – ответил я, – это может оказаться полезным, если взглянуть на запись позже.

Вернусь к рассказу. Получилось, что из-за независимости и необходимости защищать себя я начал отвергать почти все, что исходило от других. У меня совсем не было друзей. Богатые не разрешали своим детям играть со мной, потому что я был неуправляем и не ценил того, чем они обладали. Родители из бедных семей тоже не позволяли своим детям играть со мной – в основном из страха и предрассудков. Почему-то они полагали, что я как-то связан с нечистой силой. Я видел по их глазам и поступкам, что временами они почти боялись меня, но сами не знали причины своего страха. Был человек, который, в отличие от других, проявлял доброту ко мне – но нечасто, в зависимости от того, кто это мог увидеть.

Удивительно, правда? Как в средневековье.

Невзирая на все это, я рос вполне счастливо и проводил большую часть времени в лесу или у озера. У меня был друг, которого можно было бы назвать невидимым. Я рассказал о нем в первой книге, но, к сожалению, сейчас не в состоянии рассказать подробнее об этом приятеле и наших приключениях. Воспоминания слишком расплывчаты, всплывают лишь отдельные обрывки, вспышки былого. Я знаю, что помнил больше, но в настоящее время дверца в эту часть моего ума закрыта на замок. Я стучал в нее руками и ногами, но она не открывается. Потому я на некоторое время оставлю это как есть и расскажу то, что помню.

Я попросил у Салли напиться и продолжил рассказ после того, как она принесла воду.

– Из-за занятости родителей гостиницей, а также из-за болезни матери я располагал полной свободой: путешествовал, куда угодно, и занимался, чем хочу. Одиночество не волновало меня, к тому же я не был полностью одинок. Оглядываясь назад, вспоминаю ощущение, как будто за мной кто-то наблюдал, может, даже заботился – особенно это чувствовалось в лесу. В памяти всплывает один случай. Я притянул домой найденную в лесу телегу, огромную телегу для перевозки дров с большими деревянными колесами. Я не собирался ее красть, лишь одолжил на время. Телега идеально подходила для спуска с горы, и я уже имел на примете подходящую горку. Это была длинная узкая дорога прямо около нашей гостиницы, очень крутая, но прямая – ну, почти прямая. Это была не однодневная затея и требовала тщательного планирования. Полдня на то, чтобы привезти телегу к горке, а затем затащить на вершину. Я собирался несколько раз съехать вниз и возвратить телегу на следующий день.

Я отправился за ней рано утром. Пока я тянул ее по лесу, время от времени ощущал, как мурашки пробегали вверх по позвоночнику. Много раз я останавливался, чтобы оглядеться по сторонам, но, ничего не заметив, продолжал свой путь.

Когда я наконец втянул телегу на вершину горки и приготовился съехать вниз, появился мальчик по имени Ричард. Я часто встречал его в своих путешествиях и полагал, что он хочет дружить со мной, но опасается быть замеченным в такой компании. Он поинтересовался, чем я занимаюсь, и в ответ услышал мой восхищенный рассказ о предполагаемом увлекательном приключении. Так я совершил свою первую продажу – увлек Ричарда идеей настолько, что он захотел присоединиться к проекту. Мы забрались на телегу. Ричарду предстояло сидеть сзади и при необходимости тормозить, а сам я собирался управлять телегой. Я дал ему палку и объяснил, как тормозить ею, мешая вращению колес, после чего мы тронулись вниз.

Скорость спуска превзошла все мои ожидания и предварительные испытания. Быть может, лишний вес вызвал эту проблему, но, так или иначе, от тормозов не было проку. Скорость выросла настолько, что Ричарду пришлось выкинуть палку, чтобы просто удержаться в несущейся телеге. А следующая трудность выявилась быстрее, чем я ожидал, – мои попытки управлять телегой почти не давали результатов. Деревянные колеса по внешней стороне ободьев были обиты полосами стали. Я повернул колесо к небольшой поросшей травой поляне в конце спуска, совсем рядом с автотрассой, – но у колес не было достаточного сцепления с грунтом. Даже если бы оно и было, это не сильно помогло бы на такой скорости – мы все равно не смогли бы остановиться, выехав на маленькую поляну. Это была всего лишь узкая полоска травы перед откосом над автотрассой. Времени не оставалось ни на что иное, как только принять происходящее, как есть! Но в самый последний момент колеса вдруг вошли в сцепление с грунтом, и телега стала поворачивать. Проехав около шести метров по травяному участку, она внезапно остановилась. Передние колеса как будто заклинило, и телега качнулась вперед, катапультируя нас, как две ракеты. Мы пролетели по воздуху футов двадцать. Почему-то в полете Ричард обогнал меня и упал на землю долей секунды раньше, чем смягчил мое приземление – я упал на него сверху! Мы поднялись, и я пошел посмотреть, что же остановило телегу. Там не было ничего, даже камня! Путь, по которому катилась телега, был совершенно свободен от препятствий. Ричард стоял, где приземлился, и не желал приближаться к телеге. Я потолкал ее взад-вперед и сказал Ричарду, что телега в исправности, но он развернулся и ушел. Очевидно, это был не лучший день для заключения новых союзов – и все из-за небольшой ошибки в расчетах.