Текст книги "Ложка перца в бочке счастья: Мастер-класс по радости от лепрекона и всех, кто вас раздражает. Элементарные законы Изобилия"

 
Если не хочешь вовлекаться в какое-либо явление,
То не оценивай его.
Будь нейтральным,
Позволь ему быть.
И тогда останешься свободным от него.
 

Роясь в холодильнике в поисках чего-то подходящего, я заметил, что лепрекон последовал за мной. Он уже сидел за кухонным столом с салфеткой из носового платка на груди, очевидно, в полной уверенности, что ему тоже что-то перепадет. Его салфетка, скорее, была призвана предохранять еду от различных лесных жителей, бегающих по рубашке, чем последнюю от еды.

Я впервые мог рассмотреть своего гостя в профиль. Чем дольше я глядел, тем больше мне казалось, что он только что вылез из лисьей норы. В воздухе висели принесенные им запахи – если вам доводилось в густом лесу засовывать голову в нору под деревом, то вы знаете эту смесь запаха сырой земли и хвои. Конечно, сам я никогда такого не делал!

– Интересно, что едят лепреконы? – подумал я, занимаясь своим сандвичем.

– Пироги! С пирогом никогда не ошибешься, – сказал он, очевидно, услышав мои мысли.

– Пирогов нет, – я продолжал готовить сандвич.

– А это, по-твоему, что? – раздался его приглушенный голос.

Я посмотрел в направлении стола – его там не было. Уголком глаза я заметил, что его толстый зад торчит из холодильника. И вот он уже гордо стоит, в руках тарелка с куском пирога. Аппетитным куском пирога, заметьте.

– Мне все достается так легко, ням-ням! О, как легко мне все достается, ням-ням! – пел он, идя к своему стулу у кухонного стола.

Я же в это время думал, не спеть ли и мне какую-нибудь песенку? Что-то вроде «Раз – раздавленный лепрекон, два – раздавленный лепрекон, пятьдесят два способа раздавить лепрекона». Он услышал меня, я уверен в этом. И я хотел, чтобы он услышал.

Отрезав себе половину куска сыра и положив остаток в холодильник, я сложил свою еду на тарелку и направился к столу – и тут заметил вторую половину сыра у него на тарелке.

Следующие двадцать минут мы спорили о еде. Дело в том, что лепреконы не едят, а лишь высасывают из еды ее эссенцию или жизненную энергию. Сама еда, можно сказать, остается.

И вот, после того, как он высасывал жизненную энергию из какого-нибудь куска пищи, я брал и съедал этот кусок. Лепрекон находил это совершенно отвратительным, что доставляло мне определенное удовлетворение. К тому же это была не единственная игра, в которую мы играли, – потому к концу еды на нас было больше, чем в нас. К тому же часть еды была раздавлена в попытках отобрать ее друг у друга. К одной из попыток присоединился даже пес Руди, который, по всей вероятности, и выиграл, в конце концов, больше других.

 
Всегда помни, что окружающее
Лишь отражает тебя самого в настоящем моменте.
Когда мы с любовью изменяем себя,
Меняется весь мир.
 

Первая часть моей жизни была потрачена на выживание. Затем пришли поиски причины несчастья и попытки избавиться от внутренней печали, многие годы занимавшие меня, придававшие существованию смысл и даже некую цель. Но сейчас, решив эти вопросы и найдя то, чего мне не хватало, я оказался перед вопросом: «Что делать дальше?» Если вам довелось прочитать мою первую книгу «Посланник», то вы знаете, через что я прошел, прежде чем обнаружил тайные знания о любви. Они изменили мою жизнь – все стало получаться легко. Появилось ощущение легкости и покоя. Все, чего я когда-нибудь желал, пришло – с любовью, с радостью и невероятно легко. С деньгами полный порядок, нет нужды тяжело работать на нелюбимой работе. Я нашел свою половинку, мою родственную душу. Мы счастливо живем в доме с видом на океан, дом окружен лесом, из него открывается вид на необыкновенные восходы солнца. Мы с друзьями зовем это место раем. С шести лет я был очарован яхтами и, наконец, тридцать восемь лет спустя у меня появилась своя яхта. Не скажешь, что мы богаты, но у нас есть все, что необходимо, – а если еще чего захотим – то можно будет создать. Я нахожусь в процессе сотворения еще некоторых вещей, а именно – дома на Гавайях и яхты большего водоизмещения, на которой можно отправляться в более длительные плаванья. Мне нравится с радостью и интересом ожидать появления этих вещей, каждой в свое время. Как перед Рождеством – вы спокойны в знании, что оно приближается и что будет лучше, чем можно предполагать, а потому нет необходимости подгонять время.

Прелесть искусства посылания любви и творения любовью еще и в том, что с какого-то момента вы уже уверены, что получите желаемое, а потому не требуете от себя определенности относительно того, когда это случится и каким образом. В неопределенности есть своя красота – так же, как и в ожидании подарков перед Рождеством. Наблюдать за тем, как необычно наши желания воплощаются в жизнь, увлекательно само по себе, и порой это приносит больше радости, чем само исполнение желания. Наверное, потому и говорят иногда, что движение по пути важнее цели. Но и после всего сказанного остается ощущение, что чего-то, какого-то умения, мне недостает. Возможно, я обладал им в раннем детстве, но позже утратил. Оглядываясь на окружающий мир, я повсюду замечаю людей в таком же положении. Удивительно, что, давая другим людям советы, которым они с успехом следуют, я не замечал, что не выполняю собственных же указаний. Я не знал, каким образом применить их к моей жизни. Поэтому и решил написать эту книгу, как продолжение «Посланника», первой книги в серии «Жизнь, полная любви». Ведь вам, наверняка, пригодится узнать, как найти радость, и как двигаться вслед за ней по дороге к прекрасной жизни, полной любви и изобилия.

Надеюсь, вам удастся воспользоваться плодами моего общения с лепреконом, описанного в последующих главах, для того чтобы сделать вашу жизнь радостной и увлекательной. Возвратимся же к действию и посмотрим, что еще скажет этот докучливый лепрекон.

 
Можно ли рассчитывать на успех,
Когда ненавидишь то, чем занимаешься,
Или где ты это делаешь,
Или с кем,
Или почему?
 
 
Можно ли рассчитывать на успех,
Когда твое занятие столь невыносимо радостно,
Что не можешь им насытиться?
 

После еды я взялся убирать беспорядок, устроенный моим вновь обретенным другом лепреконом. Помощи от него в этом занятии было немного, его внимание было обращено на узелки, завязанные мною на его носовом платке, а также на тот факт, что платок теперь был немного помят.

– А не сходить ли нам в лес, поискать приключений? – предложил он. – Что скажешь, приятель? Как в старые добрые времена!

– Что у тебя на уме? – Это был не столько вопрос, сколько утверждение.

– Да пойдем, же, старик! – Он спрыгнул со стула.

– О’кей, давай прогуляемся.

Я обул ботинки и накинул, на всякий случай, легкую куртку. С веранды было видно, что ниже моего дома, там, где росли высокие толстые деревья, лежал туман. Можно было предполагать, что мы направимся именно туда.

Руди, обрадованный внеплановой прогулкой, уже несся вверх по дороге, ведущей от дома. Я вернулся в дом за сигаретами, а выйдя, увидел, что Руди с лепреконом уже ждут меня в верхней точке дороги. Начав движение в их направлении, я подумал про себя: «Порой читатели моей предыдущей книги пишут, что хотели бы оказаться на моем месте. Будьте внимательны в желаниях, их последствия могут оказаться необратимыми».

С улыбкой на губах я дошел до своих спутников, и все вместе мы пошли лесной дорогой, поднимаясь вместе с ней на горбы и спускаясь в низины. Дорога закончилась развилкой – направо к домам и городку, налево – к той части леса, что лежала в тумане. Мы повернули налево – как я и предполагал.

– Так расскажи, наконец, зачем пожаловал и чего хочешь. И почему, кстати, ты такой невысокий? – поинтересовался я у лепрекона.

Он смерил меня выразительным взглядом, говорившим: «Уж кто бы говорил!»

Мы шли дальше, и я заметил, что за ним не остается следов на мягком лесном грунте. Прекрасно зная, что лепрекон слышит мысли, я намеренно подумал, что можно было бы ожидать следов на земле от кого-то с таким большим задом, как у него. Он не подал вида, что услыхал, но я тут же полетел на землю от удара между глаз взявшейся неизвестно откуда веткой. Я не стал поднимать шума, а поспешил догнать спутников, продолжающих идти в прежнем темпе.

– Не понимаю, зачем спрашивать о том, что сам прекрасно знаешь, – ответил лепрекон, – но если хочешь, можешь сколько угодно притворяться глупым опоссумом. Кстати, раз уж ты будешь писать об этом книгу, то надо как следует раскрыть этот вопрос. – И он начал петь.

 
Я делаю то, что мне нравится,
Люблю свою работу,
И все у меня получается!
Да – люблю свою работу, так как делаю то, что
мне нравится!
Мне все легко достается!
Я люблю мою работу, и все у меня получается!
 

– Вот, решил напеть тебе старую добрую ирландскую песню, – пояснил лепрекон.

Видишь ли, человек приходит в этот мир не один. Часть его спутников приходит в физических телах, остальные же – в формах менее осязаемых, но от этого не менее реальных.

Несмотря на малую физическую плотность и на то, что моей голове не сравниться с твоей в твердолобости, я, тем не менее, в определенном смысле, обладаю плотностью, – лепрекон покачивал головой и тихонько посмеивался.

– Постой-ка, – прервал я его, – совсем голову мне заморочил своей песней. Не собираюсь я писать еще одну книгу! Иначе давно бы уже писал ее, или одну из тех трех незавершенных книг, что лежат у меня в столе, – я перестал шагать по тропинке. – Как насчет того, чтобы послушать мою песенку? «Начинай отвечать, когда тебя спрашиваю, – или я иду обратно!»

– Ну же! Никто не утверждает, что ты должен.

– Где-то я это уже слышал, – оборвал его я.

– Не торопись, и все прояснится само собой.

Его последние слова были едва слышны – ведь они доносились из норы под корнями большого дерева, в которую он залез по самый зад за считанные мгновения, лишь только ее заприметил. Признаюсь, что мысль о представившемся удобном случае посетила меня, но, неуверенный в последствиях, я не стал ее развивать. Наблюдая, как он вылезает наружу, я отметил, что нора значительно меньше его по размеру. Не знаю, ни как это ему удалось, ни что он надеялся найти в норе, но стало ясно, почему он выглядел так, будто только что вылез из лисьей норы, – как лепреконовый еж для чистки каминных труб.

– Продолжай, – бросил я ему, наклоняясь и заглядывая в нору, озадаченный вопросом, что он там нашел. Руди проявил к этому вопросу столь же живой интерес и попытался засунуть нос в нору как можно глубже.

– А ты знал, что лепреконы не прячут кладов? Они нам не к чему, – он пошел дальше по тропинке.

– Я бы не удивился, если бы ты знал, где зарыта парочка кладов, – ответил я.

– Конечно, ты бы не удивился, приятель.

– Все это прекрасно, но речь шла о том, кто ты и что тут делаешь?

– Ох, да, совершенно верно! Возвращаюсь к теме – видишь ли, существует много разных способов приобрести опыт земной жизни. Потому людей часто сопровождают так называемые духовные помощники, помогающие им и таким образом получающие земной опыт…

– О’кей, – сказал я, – перемотай запись вперед.

Он остановился, и, повернувшись лицом ко мне, расставил руки, и, гордо улыбаясь, провозгласил:

– Ты словил меня! Я был рядом со времен, когда ты еще пачкал пеленки, – сказал он, зажимая нос и размахивая в воздухе другой рукой, очевидно, подавая знак тревоги – предупреждая меня, что он испортил воздух. Должен вам сказать, что нет ничего смертельнее запаха пука лепрекона – Руди от него почти что вычихал наизнанку свой нос! Мы пришли к молчаливому согласию, что будет лучше оставить разговор на будущее, и быстренько двинулись дальше по тропинке.

 
Даже скунс[8]8
  Скунс – маленький зверек, знаменитый способностью издавать чрезвычайно неприятный запах, отпугивающий даже медведя, не говоря уже о человеке. – Примеч. пер.


[Закрыть] прекрасно относится к себе.
Причина в том, что ему или ей
Безразлично ваше мнение.
 

Чувствую, что необходимо остановиться и объяснить только что произнесенное. Для части читателей это, возможно, ничего не значит, в то время как для другой части это может быть чрезвычайно важно.

В некоторый период моей жизни я ощущал чрезвычайное одиночество. Это ощущение представлялось совершенно объективным, хотя было всего лишь иллюзией, ибо мы никогда не бываем одиноки. Никто не приходит на Землю в одиночку. Где-то на планете живут друзья вашей души, и, более того, в той или иной форме, эту жизнь проживают вместе с вами самое малое полдюжины чрезвычайно близких друзей. Они могут быть невидимы вам, часть из них может даже не иметь физической формы, но все равно они рядом. Существует бесконечное множество вариантов – иногда они способны, иногда не способны вмешиваться в события вашей жизни, но, поверьте, они чувствуют все, что чувствуете вы, и помогают вам всем, чем возможно в конкретной ситуации. Они могут существовать в бесконечном многообразии форм – начиная с ангела и светящегося шара. Некоторые могут прийти лишь на короткий отрезок времени, а других вы совсем не назвали бы «хорошими друзьями», но все они находятся рядом с вами по вашему разрешению. Любая близость приводит к обмену знаниями, мудростью и информацией, так что эту близость можно также назвать обменом опытом.

Не все желают окунаться в земную физическую жизнь, как это делаем мы с вами. Представьте себе человека, пробирающегося через джунгли, которого снимают несколько видеооператоров. Вы можете минуту за минутой следить в прямом эфире за тем, что происходит, сопереживая победам и неудачам героя репортажа. Предположим, что в определенной мере вы даже можете помогать герою в чем-то, что знаете лучше него, – конечно же, только с его согласия.

Утверждая, что мы не одиноки, я хочу сказать, что нас окружают существа, с которыми, вероятнее всего, у нас был опыт чрезвычайно близкого общения. А также обладатели знаний и опыта, способные помочь нам достичь поставленных на эту жизнь целей. Например, преодолеть какие-нибудь наши слабости. Как я уже говорил ранее, эти существа могут быть в различных формах. Потому в следующий раз, когда почувствуете одиночество, вспомните, что вы не одни, – стоит лишь обострить тонкое восприятие, и вы ощутите присутствие. Даже всего лишь знание, что они рядом и готовы помочь, может изменить положение к лучшему. Даже если мы не всегда их видим.

Мы – временные гости на этой планете, хотя порой может показаться, что проводим здесь целую вечность. Потому в следующий раз, когда встретитесь с чем-то красивым и пожалеете, что не с кем этим поделиться, знайте – вы не одиноки. Вместе с вами – те, от кого не может быть секретов. Те, кто ближе, чем только можно себе представить. Ваша связь с некоторыми из них по крепости не сравнится ни с чем на земле.

Позвольте дать вам несколько советов. Если тайна частной жизни имеет для вас большое значение, помните, что, во-первых, это не более чем иллюзия, а во-вторых, вам будет сложнее поддерживать связь с вашими друзьями-ангелами, проводниками, помощниками – каким бы словом вы их ни называли. Приблизьте их к себе – так же, как поступаете, скажем, с любимым домашним животным. Может прозвучать странно, но один из вариантов – это представить, что ваши ангелы уютно устроились на диване рядом с вами. Другой вариант – разговаривать с ними так, как будто вы их видите. Такими действиями вы усилите связь и позволите им с большей легкостью оказывать помощь в различных сферах вашей жизни. Начнет приоткрываться целая область тонких восприятий. Если вы пробовали установить общение с душой или «высшим я», то заметите прогресс и в этой сфере. Когда открываешь одну дверь, вместе с ней открываются и другие – особенно если это была важная дверь. Порой подобным образом себя ведут дети – пока, вырастая, не оставляют детскую привычку из-за того, что никто вокруг не способен понять происходящего. Ваши ангелы и помощники все равно останутся рядом с вами – ведь, как ни крути, в жизнь просто невозможно прийти в одиночку. Минимальное количество – три существа, но такое малое число встречается очень редко, обычно рядом с человеком присутствует от шести до двенадцати спутников, а при определенных обстоятельствах даже больше. И, как я говорил ранее, некоторые существа могут присоединиться позднее, когда наступит определенный этап вашей жизни. Не бойтесь их, они не могут и не желают причинить вам вреда; как я уже говорил, они чрезвычайно близки вам и, подобно вам, они пришли из царства любви, о котором, в отличие от вас, еще не забыли.

Если вы приближаетесь к своим ангелам или помощникам через общение с ними или иным, более подходящим вам способом, – позвольте дать вам небольшой совет. Почему-то часто имена становятся камнем преткновения – люди настойчиво стараются тем или иным способом узнать, как зовут их ангельских помощников. Но общение пойдет намного лучше, если вы сможете вести его без использования имен. Обращаясь к ним по имени, а также стараясь наделить их знакомыми нам формами, мы, на самом деле, отдаляем их от себя. Ограничиваем их форму по своему восприятию, что создает сдерживающий барьер.

Пожалуйста, запомните самое важное: вам никогда и ни при каких обстоятельствах не дадут указания, что делать. Могут лишь сообщить об имеющихся вариантах. В случае, если кажется, что вам дают указания, – игнорируйте их.

Как всегда, возьмите себе то, что понравится, а остальное оставьте другому, кому оно придется по душе.

 
Что, если теория заговора
Сама является заговором?
Хождение по кругу будет продолжаться,
Пока не решим с него сойти.
Начинай жить своей жизнью!
 

Мы резко сменили направление движения и начали спускаться в залитую туманом долину, к небольшой роще старых деревьев, до которых еще не добрались лесорубы. Руди бежал далеко впереди, время от времени останавливаясь, чтобы дать нам возможность немного догнать его – похоже, он считал, что точно знает, куда мы идем.

– Так ты говоришь, что был со мной с самого начала? – спросил я.

– Ты не видел меня, но временами было ощущение, что ты знаешь о том, что я рядом, – ответил он, продолжая радостно идти вперевалку между деревьями. – Вот это были деньки! Как здорово ты резвился в лесу!

Он был прав – в раннем детстве был отрезок, когда большую часть времени я проводил в лесу или на берегу озера, глядя на яхты. Также он не ошибся и в том, что временами я чувствовал присутствие наблюдателя.

– В то время у тебя случались и трудные денечки, но ты знал способ сделать их значительно более радостными, – сообщил Лепрекон.

– Что же это было? – поинтересовался я, осторожно ступая по крутому спуску.

– Именно для этого я и навестил тебя перед тем, как пойти дальше по своей дороге, – ответил он.

– И куда же, по-твоему, ты идешь? – поинтересовался я. – К тому, что бы ни случилось, до самого конца?

– Полагаю, что иду домой. Можно сказать, что пришло мое время, как однажды придет и твое.

– Понятно, – уже заинтересованно ответил я. – Итак, ты был рядом все это время. Может, были еще и другие? – спросил я и подумал, стоило ли это делать; порой, если действительно хочешь узнать ответ, лучше спросить самого себя, прежде чем задавать вопрос кому-то другому.

Он остановился, обернулся и посмотрел прямо на меня, точнее, вверх на меня – из-за крутого склона, на котором мы находились. Он поправил свою шляпу, причем его улыбка становилась все шире. Я же к этому времени решил, что совсем не хочу услышать ответа. Он направил на меня палец:

– Ты являешься постоянным и нескончаемым развлечением для всей нашей компании, которая довольно часто обновляется из-за того, что мы нередко захохатываемся вусмерть! – произнеся это, он расхохотался и повернулся по направлению движения, чуть было не опрокинувшись, – но все-таки не опрокинувшись.

Стой я ближе, непременно помог бы ему опрокинуться! Ступни моих ног чесались – так им хотелось войти в контакт с чем-либо.

– Очень смешно! Твое время может прийти быстрее, чем ты думаешь, – пригрозил я, и мы продолжили спуск в долину. Туман сильно сгустился, а воздух был наполнен свежестью и запахами моря, леса, росы и тумана – все это было собрано в один букет, в суп из ароматов, который вы воспринимаете, когда идете сквозь него.

Добравшись, наконец, до дна, мы остановились, восхищенные стоящей здесь тишиной. Туман был настолько густым, что можно было разглядеть висящие в нем капельки воды. Грунт под ногами был таким мягким, таким богатым, что почти что хотелось выкопать в нем яму и как следует вываляться в ней. Чем как раз и занимался Руди со всей радостью, на которую он был способен.

– Так что же ты хотел мне показать? – спросил я, разрушая тишину.

Он знаком указал направление и вперевалку пошел по узкой оленьей тропе, вьющейся между крупными деревьями, возрастом, по крайней мере, лет в сто-двести.

– Ты здесь не столько для того, чтобы что-то увидеть, сколько для того, чтобы вспомнить, как следовать тому, что тебе радостно.

– Понятно, – ответил я, идя за ним.

«Очевидно, легче выдавить сок из засохшего лимона, чем получить ответ от толстозадого лепрекона», – думал я, увертываясь от распрямляющейся ветки, при этом цепляясь ногой за корень, чего как раз хватило, чтобы оказаться лицом прямо на покрытой сухими листьями земле. Тут же примчался Руди – не затем, чтобы убедиться, в порядке ли я, а оттого, что решил, что начинается новая игра, и мне надо сообщить, что он тоже готов в ней участвовать. Еще не разобравшись в сути новой игры, он решил импровизировать и забросать меня листьями.

Поднявшись с земли и отрусив себя, я обнаружил, что мой приятель лепрекон удобно сидит на небольшом выступе скальной породы.

– Удивительно, – вслух заметил я, присаживаясь рядом, – я живу на этом острове, но уже давно сам так не гуляю. Чем же, черт возьми, я так сильно занят? – задал я вопрос самому себе.

– А что, если бы ты был пиратом, ищущим клад, а клад – это делать то, что приносит радость? – поинтересовался мой приятель-лепрекон.

– О, было бы очень интересно! – ответил я. – Вот в чем проблема – всю жизнь я к чему-то стремился, вкладывая в это всю свою энергию до такой степени, что сейчас, когда не знаю, за какое следующее дело взяться, мне даже не понятно, кто же я такой.

– Что я хочу делать? – громко спросил я и, сняв куртку, положил ее на камень, на котором сидел, чтобы не дать влаге сделать меня еще мокрее. Приятель-лепрекон не произнес ничего. – Хм, похоже, я знаю, что мне нравится: я хочу быть страстно увлеченным чем-то радостным! Пока что я лучше знаю, чего не хочу, чем чего хочу. Я предлагаю другим следовать тому, что радостно и увлекательно, – но как же найти то, что будет радостно? Как мне самому найти то, что будет радостно?

Я глубокомысленно наклонился вперед и продолжал бормотать:

– Что же мне теперь делать со своей жизнью? Порой кажется, что знаю это, но в то же время присутствует неуверенность.

Я перевел взгляд на место, где только что сидел лепрекон, но его там не оказалось. Не сомневаясь, что уж Руди-то не выпустит лепрекона из поля зрения, я проследил за его взглядом, и точно – невдалеке, справа за моей спиной, из небольшой норы между валунами показалась знакомая пара башмаков. За башмаками и ногами последовал толстый зад, а за ним – оставшиеся части тела лепрекона. Можно было заметить, что он запихал что-то в рот, стараясь не показать, что нашел что-то, – очевидно, лепреконы не очень-то любят делиться.

– Ты что-то сказал, приятель? – спросил он, не поворачиваясь ко мне лицом.

Глядя на него и не собираясь моргать, я направился прямо к лепрекону, зная, что он прячет что-то в своих толстых пальчиках. Но как только он оказался в пределах досягаемости, то сразу же выкинул трюк: сунул ладонь почти что мне в лицо, к чему я не был готов, и спросил:

– Не это ли ты ищешь? – А сам сделал что-то вроде двойного сальто с разворотом и скрылся. Ну что ж, погоня так погоня! Я хочу добыть то, что у него в руках, – даже не зная, что это! Руди тотчас же вскочил, показывая, что он тоже хочет участвовать в игре, – даже еще не зная, за кем именно надо гнаться. Но раз это весело, то он готов!

Как для невысокого лепрекона, он чрезвычайно быстро бегал вокруг деревьев, прыгал через кусты и ловко лазил под ними взад-вперед. Так мы и носились в течение какого-то времени. Периодически я останавливался перевести дыхание и осмотреться, а затем с новыми силами бросался в погоню, но у лепрекона было припасено достаточно хитрых приемов, и время от времени он даже останавливался подразнить меня. Я перепробовал все трюки, чтобы поймать его, но ничто не помогло. Наконец, смирившись, я лег прямо на землю, так как к этому времени моя окраска с головы до ног уже полностью соответствовала окружающей среде.

Лежа на земле рядом с валуном, я тяжело дышал, стараясь нормализовать дыхание. Лепрекон бросил мне то, что держал в кулаке, и присел, опершись спиной на старое поваленное дерево, – все еще гордый показанной скоростью и проворством.

Я поймал брошенную им вещь, похожую на шарик из кореньев. Осмотрев, я положил его в рот, немного пожевал, как делаю со всей пищей, и проглотил. Смешайте вместе коренья, порошок какао, живицу, сухие листья и т. д. – получите что-то подобное.

Не думаю, что эта смесь пользовалась бы коммерческим успехом на рынке. Я решил ничего не говорить лепрекону – еще и оттого, как он на меня посмотрел, когда я положил его корешки в рот, – его мимика как будто говорила: «Неужели ты это съешь?!»

– Теперь сам видишь, как, с твоей помощью, мы не перестаем держаться за животы от смеха! – произнес он.

– Очень мило, – ответил я и погрузился в тишину своих шумных мыслей.

Через некоторое время я нарушил лесную тишину словами:

– Так что же, все-таки, мне делать со своей жизнью?

Руди поднял голову посмотреть, что случилось, и снова растянулся на земле, успокоенный тем, что не пропускает какой-нибудь новой интересной игры.

– Каждый раз, когда я нахожу что-то, чем мне нравится заниматься, это дело как будто превращается в свою неинтересную противоположность. Существует так много занятий, которые могли бы быть интересны, но в то же время что-то меня останавливает – хотя занятия, казалось бы, неплохие, – произнес я, снова ощущая разочарование.

– Так чего ты хочешь? – спросил он расслабленно.

– Хочу заниматься чем-то увлекательным, создавать, добиваться… Чего-то, чем никак не насытишься. Ждать прихода утра, чтобы скорее заняться этим радостным делом, от которого поет сердце. Все равно, что это будет, пусть даже не одно дело, – главное, чтобы оно трогало душу. Пускай даже работа – но такая, чтобы я с нетерпением ждал ее начала! Дело, приносящее удовлетворение, позволяющее оставаться самим собой, предоставляющее возможность расти и расширяться, трогающее сердце, приносящее радость и возбуждающее интерес, ведущее по пути к другим радостным делам, интересным вызовам и многообещающим занятиям.

Едва останавливаясь, чтобы вдохнуть воздуха, я продолжал:

– Нужно новое путешествие, новая цель. Хочу расти, быть и становиться. Идти новой дорогой. Увидеть то, чего не видал, быть тем, кем не был, задавать вопросы, которых не задавал раньше, дерзать делать то, на что не решался в прошлом…

Скорее, это даже имеет отношение не к окружающему миру или к моим мыслям, а к тому, чтобы забыть что-то из того, чему меня научили. Хочу быть счастливым, когда счастлив, и хочу заниматься делом, от которого буду еще счастливее. Похоже, я так сильно и долго боролся, чтобы добраться до настоящего момента моей жизни (когда все желанное приходит с легкостью), что даже не знаю, что же мне нравится. Было много занятий, которые в определенной мере нравились мне, но, в основном, они либо имели отношение к побегу от реальности, либо были связаны с другими целями, такими как заработок денег. Я с удовольствием сиживал после работы в барах, попивая виски, но это удовольствие объяснялось побегом от действительности и контрастом с нелюбимой работой. Но сейчас, когда прежний контраст исчез, так как мне больше нет нужды убегать от реальности, это занятие потеряло былую привлекательность. Выходит, контраст – важная предпосылка получения удовольствия от какого-либо занятия. На контрасте все становится более привлекательным – к примеру, когда я жил в городе, то ценил лес больше, чем сейчас, когда живу в нем. Получается, что контраст подчеркивает красоту. И лучи света не были бы столь прекрасны, не будь они контрастом темноте, – и наоборот.

Итак, я хочу заниматься любимым делом, и чтобы оно контрастировало еще с чем-то, от чего все становилось бы еще более радостно. Заниматься им просто ради радости, которую оно приносит, и не по какой другой причине. Чтобы это было потоком неограниченного творчества…

Некоторые занятия кажутся очень интересными, но что-то с ними не так, возникает ощущение, как будто это – неправильный путь. И есть другие дела, которыми вполне можно было бы заниматься, как, например, писать книги. Одной части меня это нравится, а другой нет, поэтому это может быть моим делом, и может не быть им. Я мог бы заняться недвижимостью, и даже как-то попробовал – это было и интересно, и выгодно, но что-то внутри подталкивает меня к чему-то другому.

Знаю, что у многих эту роль играет страх – страх не соответствовать ожиданиям окружающих, страх потерять то, что имеешь. Существует бесконечное число причин, по которым мы не делаем того, что радостно и интересно, но ни одна из этих причин не представляет большой ценности. Порой, когда я задумываюсь о том, чтобы следовать своим собственным советам, и представляю себе, чем бы мог заниматься – это, во-первых, выглядит нелогично, а во-вторых, не вызывает приятных ощущений. Я полагал, что это страхи вмешиваются, но дело не в них, хотя могло бы быть и в них…

– Так что ты думаешь? – спросил я, взглянув на лепрекона и переведя дыхание, сам удивленный тем, откуда взялась вся эта болтовня.

Мой приятель лепрекон был в позе, которую рекомендуют занимать пассажирам самолетов при аварийной посадке: ладони на ушах, голова поджата к коленям.

– Как здорово, что ты, наконец, выговорился! – ответил он с сарказмом когда, наконец, осмелился взглянуть на меня. – Дружище, я уж боялся, что ты взорвешься.

– Очень смешно! Так как мне разобраться в том, чем заняться? И что…

– Ой, посмотри на часы! – перебил он. – Туман поднимается, и наступает время, когда я могу напиться росы. Но я вернусь в целости и сохранности завтра утром, и мы займемся твоим вопросом, он не отнимет много времени. По крайней мере, я на это надеюсь, – он покачал головой, шагая в глубину леса, где и исчез.

– Напиться какой росы? – спросил я, но его уже и след простыл.

Я стоял в раздумьях и глядел, как кольца сигаретного дыма висят в мокром воздухе, подобно маленьким лесным привидениям.