Текст книги "Джунгли"

– Готов в это поверить.

Гомес подлетел к корме, где находилась вертолетная площадка с указателем на заднем грузовом люке. Один из членов команды стоял рядом с ней, на случай если летчику потребуется корректировка при посадке. Но Адамсу указаний не требовалось: вертолет завис прямо над большой выцветшей буквой В и сел в самый центр площадки. Адамс заглушил двигатель. Его настойчивое завывание постепенно смолкло, и стали различимы, замедляя вращение, лопасти винта.

– Леди и джентльмены, добро пожаловать на судно «Орегон», – заговорил Адамс. – Температура воздуха двадцать градусов по Цельсию. Местное время одиннадцать часов восемнадцать минут. Пожалуйста, имейте в виду: вещи наверху могли сдвинуться во время полета. Спасибо, что летели сегодня с нами; надеемся, вы воспользуетесь нашими услугами в будущем.

– Оставь, – фыркнула Линда, открывая заднюю дверь. – Твоя реклама ни к чему, и арахис был несвежий.

Хуан еще раз восхитился своей командой. Не прошло и двенадцати часов с тех пор, как они катились по горному склону, спасаясь от ракеты «Хеллфайер», а теперь беззаботно шутят. Напомнил себе, что удивляться не следует. Они сами избрали свой путь. Если бы не шутили после операции, то не вынесли бы и пяти минут такой жизни.

Из надстройки вышел Макс Хенли. В желтовато-коричневом комбинезоне с масляным пятном на локте. Для защиты от солнца он носил старую бейсболку, прикрывавшую остатки рыжих волос. С возрастом у него появилось брюшко, от уголков глаз расходились морщинки, но он был подвижным и с громадными ручищами, так что запросто мог постоять за себя.

Похоже, он шел из перестроенного машинного отделения «Орегона». С ним – Джулия Хаксли, флотский врач, в белом халате, прикрывающем соблазнительные изгибы тела. Прическа ее представляла собой «конский хвост». Сосредоточенная, почти неприступная во время работы с пациентом, в остальное время она была добродушно-покладистой. Джулия лечила Хуана, когда ему оторвало часть ноги огнем с китайской канонерки несколько лет назад, во время миссии для Агентства морских и подводных исследований, наблюдала за его реабилитацией, когда он прогрессировал от неспособного ходить до легко пробегающего несколько миль не хромая.

Во всем мире только она и Макс знали, что оторванная ступня и лодыжка Кабрильо непрерывно болят. Эта боль называется фантомной, она знакома почти всем перенесшим ампутацию. Для Хуана в ней не было ничего фантомного. Хотя он не видел своей ступни и не мог ее коснуться, это не мешало ей постоянно болеть.

– Я получил подтверждение перевода денег со счета Бахара на наш, – сообщил Макс вместо приветствия.

– Мы все целы-невредимы, – ответил Хуан. – Спасибо, что спросил.

– Не будь таким придирчивым, – резко остановил его Макс. – Я разговаривал с тобой час назад. Знаю, что у вас все в порядке. К тому же деньги для меня важнее вашего здоровья.

– У тебя золотое сердце, приятель. – Хуан жестом подозвал Лоулесса. – Макс Хенли, Джулия Хаксли, это Макд Лоулесс. Макд, это мой заместитель, а это судовой ампутатор. В буквальном смысле.

Все обменялись рукопожатиями.

– Отведите Макда в мою каюту, пусть Хакс его осмотрит, – велел Хуан.

Интерьер судна был не лучше его шершавой поверхности. Потрескавшийся линолеум, слабое освещение, пыльные кучи величиной с перекати-поле. Асбест и свинцовые белила казались любимыми материалами декоратора.

– Господи! – воскликнул Макд. – Это судно похоже на кучу токсичных отходов. Можно ли здесь дышать?

– Конечно, – ответил Линк, и его широкая грудь выпятилась, когда он наполнил легкие. – Еще как. – Потом хлопнул тыльной стороной ладони по упругому животу Лоулесса. – Успокойся, приятель. Это не то, что ты думаешь. Председатель тебе покажет. Ступай с доком, увидишь.

Хаксли пригласила Макда в каюту за мостиком и поставила санитарную сумку на туалетный столик. Линк, Хуан и Макс отправились на мостик. Линда отпросилась, сказав, что ей нужно полежать два часа в ванне с горячей водой у себя в каюте.

Ни офицеров на палубе, ни вахтенных на мостике не было. Такие формальности соблюдались, только если поблизости наблюдались суда или на борту находился портовый лоцман или таможенники. В остальное время рубка оставалась пустой.

Она была просторной, с застекленными дверями по обе стороны для выхода на переходной мостик. У штурвала старого образца рукоятки за долгие годы были отполированы ладонями. Иллюминаторы, покрытые налетом соли, едва пропускали свет. Оборудование казалось давным-давно устаревшим. Радио походило на нечто собранное еще самим Маркони. Металлические детали, как и механизмы управления двигателем, выглядели не чищенными со дня установки. Деревянные ящики для карт потрескались, везде виднелись пятна от жирной еды и пролитого кофе. На вид это была, пожалуй, самая неприглядная ходовая рубка.

Через несколько секунд после того, как они взошли на мостик, словно материализовался из воздуха пожилой джентльмен в черных брюках и накрахмаленной белой рубашке, с повязанным чистейшим фартуком. Волосы его были такими же белыми, как рубашка, лицо худощавое, морщинистое. В руках он держал серебряный поднос с запотевшим кувшином с какой-то тропической, судя по виду, смесью и хрустальными бокалами.

– Солнце находится где-нибудь над реей, – произнес он с сильным британским акцентом.

– Что у тебя, Морис? – спросил Хуан, когда судовой стюард раздал бокалы и стал разливать напиток.

Линк разочарованно посмотрел на него, потом повеселел, когда стюард достал из кармана на фартуке бутылку пива. Взял ее и сорвал пробку о край стола.

– Немного сока, немного грога. То-другое. Я подумал, вам это будет сейчас кстати.

Кабрильо отпил глоток и объявил:

– Нектар богов, мой друг. Настоящий нектар богов.

Морис не среагировал на комплимент. Он и сам знал, что напиток хорош. Отставил поднос. Под ним была коробка из красного дерева для сигар, обычно стоявшая на письменном столе в каюте Кабрильо. Макс достал из заднего кармана трубку и кожаный кисет. Через минуту воздух был так насыщен дымом, как при лесном пожаре в Амазонии. Стюард ушел с мостика так же бесшумно, как появился, его блестящие штиблеты почему-то не издавали ни звука на грязном линолеуме.

– Так, теперь расскажи мне о новой операции, – велел Кабрильо, выпуская клуб дыма к потолку, когда Макс открывал двери на крыло мостика, чтобы проветрить помещение.

– Финансиста зовут Ролан Круассар, он из Базеля. Его дочери Солей тридцать лет. У нее репутация сорвиголовы. Она уже заказала и оплатила место в будущем суборбитальном космическом корабле компании «Виргин галактик». Поднималась на самые высокие горы на шести континентах. Дважды пыталась покорить Эверест. Один сезон подвизалась автогонщицей в «Джи-пи два». Для тех, кто не знает, это ступенькой ниже «Формулы-один». Хорошо играет в гольф, в юности была теннисисткой мирового класса и едва не вошла в олимпийскую команду Швейцарии по фехтованию.

– Выдающаяся женщина, – заметил Хуан.

– Вполне, – согласился Макс. – Я показал бы тебе ее фотографию, но ты тут же распустишь слюни. В общем, она с другом отправилась в пеший туристский поход по Бангладеш. Судя по данным, которые прислал ее отец, прямиком к границе с Мьянмой.

– Мне кажется, целенаправленно, – сказал Линк, допивая пиво. Бутылка в его ручище казалась крохотной. – Знает он, что у нее на уме?

– Не имеет понятия. Говорит, она редко сообщает ему, что делает. У меня создалось впечатление, что между ними есть легкая неприязнь. Когда я запросил сведения общего характера о нем, оказалось, он развелся с женой, когда Солей было семнадцать, и через несколько месяцев заключил новый брак.

– А где мать? – Хуан небрежно стряхнул пепел сигары на грязный пол.

– Умерла пять лет назад от рака поджелудочной железы. До этого жила в Цюрихе, где теперь дом Солей.

– А ее отец?

– Работает в швейцарском банке, где не желающие светиться люди вроде нас хранят деньги. Мерф и Стоун ничего не выяснили по официальным и полуофициальным финансовым каналам. Насколько мы можем судить, Круассар вполне надежен.

– Ты обращался к Лэнгстону? Насколько нам всем известно, Круассар – личный банкир бен Ладена.

– Он помог ЦРУ проследить фонды, поддерживающие террористическую группу «Джемаа исламия».

– Может это быть местью? – начал размышлять Кабрильо. – Вероятно, ее похитили.

– Сейчас можно предполагать все, – ответил Макс. – Или ее похитили террористы, или местные наркобароны, а может, у нее сломался телефон и она сейчас на свободе.

– Давно от девушки нет вестей?

– Она выходила на связь раз в неделю. Регулярного звонка не последовало четыре дня назад. Круассар подождал еще день, потом занервничал. Сделал четыре звонка, первый – своему контакту в Лэнгли по отмыванию денег, и в конце концов на связи у него оказался L’Enfant.

– Ее телефон постоянно передавал координаты?

– Нет. Она включала систему, только когда звонила.

Хуан стряхнул пепел с сигары.

– Значит, ее могли похитить самое большее двенадцать дней назад?

– Да, – угрюмо согласился Макс.

– И мы располагаем только координатами ее последнего местонахождения опять-таки одиннадцать дней назад.

На сей раз Хенли молча кивнул.

– Это будет нелегко. Маленькая иголка в большом стоге сена.

– Пять миллионов долларов за попытку, – добавил Макс. – Еще два, если мы ее обнаружим.

Разговор прервала Джулия Хаксли, которая вошла на мостик из коридора, соединяющего на этой палубе шесть кают – таких же неприглядных, как рулевая рубка.

– Физически он здоров. Сильные ушибы на животе, на нижней и верхней части груди, на бедрах и ягодицах. Насколько могу судить, растяжений нет, но он жалуется, что колени и лодыжки сильно болят. Через неделю будет как новенький. Мне надо сделать несколько лабораторных анализов, но, судя по его словам, он здоров как лошадь. Причин сомневаться в этом у меня нет.

– Пришли его сюда, и спасибо.

– Нет. Спасибо тебе.

Через минуту на мостик вошел Лоулесс, заправляя чистую майку в форменные брюки.

– Мало платите вы своей красавице, – улыбнулся он.

– У нее выходной с две тысячи второго года, – бесстрастно отозвался Кабрильо. – Так вот: док говорит, ты здоров, и я ей верю. Что скажешь?

– Буду честен с вами, председатель Кабрильо, – ответил Макд. – Вы говорите, что гребете деньги лопатой, но меня жизнь на такой посудине не привлекает.

– А если я скажу, что под этой ржавчиной и грязью кроется судно роскошнее лучших яхт, какие ты видел?

– Мне нужны доказательства.

– Хуан? – предупреждающе воскликнул Макс.

– Ничего, – кивнул Кабрильо. – Дам общее представление. И только.

Кабрильо жестом велел Лоулессу следовать за ним. Они спустились по пролету внутреннего трапа, миновали несколько тусклых коридоров и вошли в столовую без окон. К матово-серым стенам были приклеены старые афиши бюро путешествий. За небольшим коридором находился камбуз, при виде которого санитарного инспектора вырвало бы. С вытяжного зонта над плитой с шестью горелками свисали сталактиты застывшего жира, над раковиной, полной грязной посуды, жужжали тучи мух.

Хуан подошел к одной из афиш на стене напротив входа: изображенная на ней красивая таитянка в бикини стояла на пляже перед пальмовой рощей, – нагнулся и, казалось, заглянул ей в пупок.

Со щелчком отошла секция стены. Дверь была так искусно скрыта, что Лоулесс ничего не видел.

Кабрильо выпрямился.

– Сканнер, реагирующий на сетчатку глаза, – объяснил он и распахнул дверь.

У Лоулесса отвисла челюсть. Бордовый ковер на полу был таким толстым, что, казалось, в нем может скрыться притаившийся лев. Стены украшали панели из красного дерева. Над ними был какой-то материал, напоминающий шитрок, но этого не могло быть, потому что судно в море сильно вибрирует. Он был светло-серым, с розовато-лиловым оттенком – очень расслабляющим, успокаивающим. Освещали помещение либо красивые бра на стенах, либо хрустальные люстры.

Лоулесс, хоть и не был знатоком живописи, сразу понял: картины в золоченых рамах – подлинники. Он даже узнал одну, хотя не смог бы назвать ее автора – Хомера Уинслоу.

Это был не переходный мостик старого грузового судна. Такому залу место в пятизвездном отеле – даже восьмизвездном, насколько он мог судить.

Лоулесс посмотрел на председателя смущенно.

Хуан стал отвечать на незаданные вопросы.

– То, что ты видел наверху, – уловка. Ржавчина, грязь, жалкое состояние оборудования. Это все устроено, чтобы «Орегон» выглядел как можно безобиднее. Важно не привлекать к себе внимания. Такое судно может войти в любой порт, не вызывая подозрений. Это как на автостраде. Ты замечаешь «Феррари» и «Порше», но не обратишь внимания на «Бьюик-Регал» девяностых годов. Главное, у нас есть средства и способы замаскировать силуэт судна и сменить его название примерно за двенадцать часов. От миссии к миссии оно никогда не бывает одним и тем же. Мы называем его «Орегон», но это слово редко бывает написано на его транце.

– Значит, остальная часть судна…

– Дело обстоит так. – Хуан указал в коридор. – У каждого члена команды отдельная каюта, и он получает деньги на ее интерьер. У нас есть спортзал, бассейн, додзё, сауна. Наш шеф-повар и его первый помощник обучались у лучших мастеров. Ты встречался с нашим врачом, и, как можешь представить, она требует и получает новейшее медицинское оборудование.

– А с оружием как?

– Полный арсенал: от пистолетов до ручных противотанковых ракет.

«Пока рано сообщать новичку, – решил Хуан, – что «Орегон» – это своеобразный плавучий арсенал, не уступающий крупным боевым кораблям. И что есть хитрости, которые останутся в тайне, пока Лоулесс не пройдет испытательный срок».

– Ну, что скажешь? – обернулся Хуан к Лоулессу.

Тот улыбнулся.

– Я позвоню в «Фортран», передам уведомление о прекращении контракта.

Из коридора донесся радостный возглас невидимой женщины. Голос принадлежал не Хакс и не Линде – значит, все уже знали о похожем на Адониса новичке.

– Это может занять какое-то время, – продолжал Макд, – и, наверное, мне придется вернуться в Кабул. Они наверняка расследуют мое похищение. Потом нужно забрать паспорт и личные вещи.

– Не проблема, – заверил Хуан. – Нам потребуется несколько дней, чтобы выйти на позицию для нового дела. Мы дадим тебе спутниковый телефон и контактный номер. Тебя придется вывозить оттуда воздушным путем. Кстати, находить следы ты умеешь?

– Я в душе сельский житель. Летние каникулы проводил на охоте в дельте. Отец хвастался, что собаки у него носят ружья, а я иду по следу.

Глава 6

В конце концов решение: отправлять заранее группу в Читтагонг, главный портовый город Бангладеш, или подождать и вести «Орегон» на большой скорости вокруг полуострова Индостан – оказалось простым. Поскольку судно никогда не бывало в Читтагонге и ни у кого не имелось в этом регионе надежного человека, а значит, не было гарантии получения нужных припасов и оборудования, отправлять туда группу не имело смысла.

Они потеряли пять дней на то, чтобы добраться туда. За пять дней можно хорошо замести следы. Хотя это мучило Кабрильо и всех членов команды, требование встречи лицом к лицу с Роланом Круассаром раздражало еще больше.

Когда Хуан отправил электронной почтой посреднику с ником L’Enfant свое согласие, ответ, как всегда, пришел незамедлительно. Условия финансиста были уже приняты, но Круассар добавил оговорку, что должен встретиться с Кабрильо. Хуан только что согласился встретиться с Гунаваном Бахаром, потому что этот человек вылетел в Мумбай, где «Орегон» как раз выгружал два контейнера южноафриканского проса, принайтованных на полубаке. Круассар в это время находился в Сингапуре и хотел, чтобы Кабрильо явился к нему.

Это означало, что Хуану нужно лететь вертолетом обратно в Карачи, оттуда на самолете в Сингапур, провести с этим человеком час-другой, потом направляться то ли в Ченнай, бывший Мадрас, то ли в Вишакхапатнам на восточном побережье Индии. Куда именно – зависело от продолжительности встречи и от скорости, какую «Орегон» мог сохранять. Там придется замедлить ход, чтобы Гомес Адамс мог прилететь в аэропорт и забрать Хуана.

Бюрократическая неразбериха могла задержать Хуана. Он ответил посреднику, выразив озабоченность, но тот сообщил, что клиент настаивает на встрече.

Беспокоил Кабрильо тот факт, что, пока не вернет Корпорации благосклонность американского правительства, он будет вынужден принимать такие задания. Как в любом деле, у них были накладные и текущие расходы, достигавшие двухсот тысяч долларов в день.

Уничтожать террористские ячейки, срывать значительные теракты до их начала – для этого он создавал Корпорацию. Потому главным образом и пошел на службу в ЦРУ.

Понимание, что в настоящее время он в известной степени маргинал, подсознательно мучило Кабрильо.

Он решил взять с собой Макса для компании во время долгих перелетов. Командовать судном оставалась Линда Росс. После ухода из военного флота Линда работала капитаном буровой платформы в Мексиканском заливе. Управлять судном она могла не хуже, чем пользоваться оружием.

Они приземлились в аэропорту Чанги, севернее футуристического города-государства Сингапур. Линию горизонта местами заслоняли здания одной из самых красивых архитектур мира, в том числе отель «Марина-Бей сэндс», место их назначения. Хенли очень огорчился, услышав от Хуана, что у них не будет времени зайти в казино.

Как всегда, у пассажиров частного самолета прохождение таможни было пустой формальностью. Таможенник в мундире встретил их у трапа, когда они покидали самолет. Посмотрел их паспорта, поставил печать и не попросил показать содержимое портфеля Кабрильо. Да он там ничего и не прятал.

Хотя летели в повседневной одежде, перед посадкой оба надели костюмы и галстуки. Хуан красовался в элегантном темном костюме в тонкую полоску, повторяющую цвета галстука стоимостью двести долларов. Черные ботинки сверкали. Начищенная до зеркального блеска обувь была пристрастием у него и у стюарда «Орегона». Макс тоже принарядился, но одежда явно его стесняла. Воротничок врезался в толстую шею, и на левом рукаве пиджака виднелся едва заметный след от старого пятна.

Здесь было теплее, чем в Карачи, в воздухе разлилась тропическая влажность, хотя они не ощущали ее из-за запаха горячего асфальта и выхлопных газов. Экватор находился всего в девяноста пяти километрах к югу.

Хуан взглянул на часы, черные «Мовадо», чуть потолще листа бумаги.

– В нашем распоряжении час. Превосходно.

Хотя им предложили длинный лимузин, они поехали в город на менее броской машине. Улицы были заполнены транспортом, но водители вели себя очень вежливо: ни ревущих клаксонов, ни агрессивности. Это напомнило Хуану, что Сингапур, несмотря на богатство и утонченность, полицейское государство, свобода слова там строго ограниченна, плевок на тротуар мог привести к аресту. Это способствовало созданию однотипного населения с уважительным отношением к закону, поэтому никто не перерезал тебе путь и не показывал средний палец.

Отель «Марина-Бей сэндс» поднимался у воды тремя изящно изогнутыми белыми башнями высотой более пятидесяти этажей. Сверху их накрывала платформа, тянущаяся почти на двести метров. Один конец ее выдавался на добрых шестьдесят метров. Ее называли «Небесный парк». Даже издали было видно обилие кустов и деревьев. На обращенной к морю стороне размещались три плавательных бассейна, вмещающие почти четыреста тысяч галлонов воды.

У основания башен распологались три громадных здания с куполами, где находились казино, дорогие магазины и залы для собраний. Говорили, что казино по дороговизне занимает второе место на планете.

Машина подъехала к входу в отель. Швейцар в ливрее появился еще до того, как колеса авто перестали вращаться.

– Добро пожаловать в «Марина-Бей сэндс», – произнес он на хорошем английском.

Кабрильо подумал, что, будь у него внешность скандинава, швейцар приветствовал бы его на безупречном шведском.

– У вас есть багаж? – вежливо поинтересовался швейцар.

Кабрильо указал пальцем на Макса, вылезающего из машины.

– Только он.

Они вошли в вестибюль отеля. Там было полно отпускников. Группа собралась на экскурсию и получала указания на монотонном китайском от низенькой женщины-гида. Очередь к регистрации вилась по огражденному бархатными канатами лабиринту. Отель больше напоминал маленький город, где проживают две с половиной тысячи жителей.

Хуан нашел стол консьержки и сообщил привлекательной малайской девушке, что у нее есть для него конверт. Назвался, и она попросила документ, удостоверяющий личность. В конверте находились карточка-ключ и одна из деловых карточек Ролана Круассара. На ее обороте был записан номер, который занимал финансист.

Им требовалось показать вооруженному охраннику у лифтов, что у них есть ключ от номера. Хуан показал, и они вошли в лифт. Поднялись на сороковой этаж вместе с корейской парой, которая непрерывно ссорилась. Хуан решил, что мужчина проиграл семейные деньги, предназначавшиеся на продукты.

Коридоры были тихими, мягко освещенными. В отличие от планировки некоторых мега-казино трехбашенный проект не означал, что им придется целую вечность искать нужный номер.

Кабрильо постучал в дверь Круассара.

– Момент, – послышался голос, опустивший «т» как франкоязычный.

Дверь открылась. Человек, почти закрывающий проем от косяка до косяка, не был Роланом Круассаром. Они видели его фотографию, когда изучали сведения о клиенте.

В первые полсекунды Хуан разглядел, что этот человек без пиджака, в руках у него ничего нет, и выражение лица не откровенно агрессивное. Это была не засада, и он расслабил правую руку, которой собирался нанести по носу предполагаемого противника удар карате, который почти наверняка убил бы его. Стоящий в дверях хмыкнул. Он видел, как быстро гость уловил потенциальную угрозу, а потом пренебрег ею.

– Месье Кабрильо? – донесся голос из номера.

Открывший дверь громила отошел в сторону. Он по комплекции напоминал Франклина Линкольна. Но если у Линка лицо обычно было открытым, добродушным, то этот человек постоянно хмурился. Его темные волосы были немодно остриженными, как у персонажа фильма для взрослых семидесятых годов. Глаза под набрякшими веками пристально следили за Хуаном, когда тот входил в просторный двухкомнатный номер.

«Наемный охранник, – подумал Кабрильо, – притом слишком явный. Хороших телохранителей ни за что не заподозришь. Они похожи на бухгалтеров или банковских служащих. Это не громадины, мнящие, что уже одним размером нагоняют страх».

Хуан сдержал порыв уложить этого типа на пол ради забавы. Телохранитель показал жестом, чтобы Хуан и Макс распахнули пиджаки на предмет спрятанного оружия. Чтобы не тратить время, оба члена Корпорации повиновались. Проверить их лодыжки охранник не потрудился.

Кабрильо стало любопытно, действительно ли он такой бестолковый или ему сообщили, что они ожидаемые гости и к ним нужно отнестись соответственно. Остановился на последнем. Это означало, что телохранитель превысил полномочия, попросив их расстегнуть пиджаки. Его способности в глазах Хуана слегка повысились. Он воспринимал охрану своего босса серьезнее, чем того требовали распоряжения.

– Не мог бы ты застегнуть рукава? – спросил Кабрильо телохранителя.

– Что?

– Рукава у тебя опущены, но не застегнуты, – значит, к предплечью пристегнут нож. Я уже заметил, что ты не носишь кобуру на лодыжке, и почему-то не думаю, что ты безоружен. Отсюда незастегнутые рукава.

Ролан Круассар поднялся с дивана в дальнем конце комнаты. Портфель и бумаги лежали на журнальном столике. Стакан со льдом и прозрачной жидкостью стоял в лужице талой воды.

– Джон, все в порядке, – сказал он. – Эти люди здесь для того, чтобы помочь найти Солей.

Телохранитель Джон, застегивая манжеты рукавов, хмурился еще больше. Когда он сгибал руку в локте, хлопчатобумажная ткань рубашки облегала спрятанные ножны.

– Месье Кабрильо, – обратился к Хуану Круассар, – большое спасибо, что прилетели.

Швейцарец был среднего роста и начинал полнеть. Лицо красивое, проницательные голубые глаза. Неопределенного цвета редеющие волосы зачесаны назад. Кабрильо счел, что он выглядит моложе своих шестидесяти двух лет, но не намного.

Круассар снял очки для чтения в тонкой оправе и пошел навстречу гостям. Рукопожатие было холодным, профессиональным, словно именно этим он зарабатывал на жизнь.

– Это Макс Хенли, – представил Хуан. – Мой заместитель.

– А это мой личный советник по безопасности Джон Смит.

Кабрильо протянул руку, и Смит неохотно пожал ее.

– Ты, должно быть, много путешествуешь, – заметил Хуан. – Я видел твое имя в регистрационных записях многих отелей.

Смит ничем не выказал, что понял шутку.

– Почему бы нам не присесть? Может, джентльмены хотят выпить?

– Воды из бутылки, – сказал Хуан.

Он поставил портфель на приставной столик и открыл крышку. Смит встал так, чтобы видеть, что внутри.

Кабрильо достал из портфеля два электронных устройства и закрыл крышку. Включил одно и стал смотреть на маленький экран. Прошли те дни, когда ему приходилось обходить комнату с акустическим поисковиком скрытых микрофонов. Это устройство могло мгновенно проверить пространство в радиусе трех километров.

Номер Круассара был чист. На тот случай если где-то в пределах слуха есть приводимое голосом в действие устройство подслушивания, Кабрильо не стал выключать детектор. Потом подошел к окну. Вдали на горизонте виднелись серебристые шпили, нечеткие из-за жаркой дымки, с которой утро переходило в день.

Он содрал клейкую ленту с устройства величиной с сигаретную пачку и прилепил его к толстому стеклу. Нажал кнопку, чтобы включить. В черном пластиковом корпусе находились две гири, питаемые батарейкой и контролируемые микрогенератором. Он приводил в движение гири, те вызывали вибрацию стекла. Электронный генератор гарантировал, что не появится картина речевых сигналов, которую можно декодировать и воспроизвести на компьютере.

– Qu’ est-ce que c’ est?[3]3
  Что это? (фр.)


[Закрыть]

Кабрильо не говорил по-французски, но этот вопрос легко понял.

– Эта штука сотрясает стекло, препятствуя использованию лазерного детектора голоса. – Он бросил последний взгляд на красивый вид, потом задернул шторы, чтобы в номер никто не мог заглянуть. – Порядок. Теперь можно говорить.

– Я получил весть от дочери, – сказал Круассар.

Кабрильо ощутил гнев.

– Могли бы сказать до того, как мы пролетели полпути вокруг света.

– Нет-нет, вы не поняли… Думаю, она находится в более серьезной опасности, чем я предполагал.

– Продолжайте.

– Позвонила она часа три назад.

Он достал карманный персональный компьютер, повозился с прикладными программами, и из динамика послышался очень усталый и испуганный женский голос. Девушка произнесла несколько слов по-французски, потом звонок внезапно прервался.

– Она говорит, что близко. К чему, я не знаю, но потом говорит, что они ближе. И я не знаю, кто такие «они».

– Можно взглянуть на эту вещь? – спросил Хуан.

Он немного повозился с компьютером, потом снова включил запись. Они вновь услышали голос тяжело дышащей Солей. Слышался отдаленный шум – возможно, ветра в листве или чего угодно. Хуан прослушал его в третий раз. Потом в четвертый. Происхождение шума не стало яснее.

– Можете отправить это на мой телефон? Я хочу отдать запись на анализ.

– Конечно.

Хуан назвал ему номер телефона, который был у него при себе, тот, из которого по окончании операции будет вынута сим-карта.

– Смогли вы получить ее координаты по джи-пи-эс?

– Да. – Круассар разложил топографическую карту Мьянмы, сделанную до того, как страна изменила свое прежнее название «Бирма». На ней был начерчен острым карандашом крестик, рядом указаны долгота и широта. Кабрильо они были знакомы: он уже видел копию карты Круассара, – но там было несколько новых пометок километрах в тридцати к северо-востоку от последнего известного местопребывания Солей.

– Пробовали вы сами ей дозвониться? – спросил Хуан, уже зная ответ.

– Да, каждые пятнадцать минут. Ответа не получал.

– Что ж, новость хорошая, – кивнул Кабрильо. – Это свидетельство того, что ваша дочь жива, хотя по голосу похоже, она в беде. Нам потребуется дополнительное время, чтобы подготовиться. Операцию такого рода нужно тщательно продумать.

– Это мне уже объяснили, – буркнул Круассар. Ему явно не нравилась эта простая правда.

– Мы будем готовы через три дня. Ваша дочь находится на недосягаемом для вертолета расстоянии, что немного затрудняет нашу работу. Но поверьте, мы ее найдем.

– Merci, monsieur[4]4
  Спасибо, месье (фр.).


[Закрыть]. У вас репутация удачливого человека. Вот последняя деталь этого дела, – добавил он.

Хуан нахмурился: тон финансиста ему не понравился.

– Да?

– Я хочу, чтобы вас сопровождал Джон.

– Нет.

– Месье, это не обсуждается. Я придерживаюсь правила: «Кто платит, тот и заказывает музыку».

– Мистер Круассар, это не поездка на рыбалку. Мы можем столкнуться с вооруженными партизанами, и я просто не имею права позволить незнакомому человеку идти с нами.

Кабрильо собирался взять с собой Макда Лоулесса, тоже почти неизвестного, но финансисту знать об этом необязательно.

Джон Смит, не говоря ни слова, расстегнул манжету рукава, где ножа не было. Поднял рукав, обнажив потускневшую татуировку. Там был выколот горящий круг над словами «Marche ou creve». Кабрильо узнал эмблему Французского иностранного легиона и его неофициальный девиз «Маршируй или умри».

Хуан пристально посмотрел на него.

– Прошу прощения, мистер Смит. Для меня это означает только то, что вы посетили салон татуировки.

Однако характерная фамилия – Смит – объяснялась именно этим: легионеры часто брали себе псевдоним.

– Судя по ее виду, лет пятнадцать назад, – добавил Макс.

Смит промолчал, но Кабрильо увидел в его темных глазах вспыхнувший гнев, и понял, что находится в безвыходном положении: надо пойти на уступку, если захотел этот контракт.

– Я покажу вам кое-что. – Хуан приподнял штанину.

Круассар и Смит уставились на его протез. У Кабрильо их было несколько, изготовленных волшебниками в «волшебной мастерской» «Орегона». Этот назывался «Боевая нога, версия 2.0.». Открыл сокрытое место за телесного цвета икрой и достал маленький автоматический пистолет. Вынул семизарядную обойму, извлек патрон из патронника и показал его на секунду Смиту.

– Смотреть на меня, – велел он, потом дал Смиту пистолет.

Смит понял, какое испытание ему предстоит, и, не отводя взгляда от Хуана, быстро полностью разобрал маленький пистолет, а потом так же быстро собрал снова. Протянул его Хуану рукояткой вперед. Все это заняло у него около сорока секунд.

– «Кел-Тек П-3 АТ», – сказал он. – За основу взят «П-22», но калибр увеличен до тридцать восьмого. Отличная штука для дамской сумочки.