Текст книги "Последний свидетель"

Глава 7

Я проснулась гораздо раньше, чем хотела. Начался новый великолепный день, взошло солнце, и его лучи за считаные минуты превратили крошечное пространство палатки в сауну. Только что я куталась в спальный мешок, прикрывая лицо, чтобы согреть нос, и вот уже задыхаюсь и пытаюсь освободиться из толстого кокона и прилипшей к телу пижамы. Я быстро вскочила, метнулась к выходу и дернула молнию.

В палатку ворвался холодный воздух. Я с благодарностью подставила лицо его потоку, не обращая внимания на протестующие вопли Эммы.

– Который час? – пробормотала она.

Я потянулась к своим наручным часам, что накануне забросила в угол, и посмотрела на циферблат. Ой!

– Еще шести нет, – призналась я.

– Хезер? Ты, вообще, в себе? – Эмма с отвращением перевернулась, взбила подушку и уткнулась в нее лицом. – Закрой дверь или выметайся, – раздался ее приглушенный голос.

Было до глупого рано, но я знала, что больше не усну. Взяв джемпер и обувь, я прокралась наружу. Потянувшись и стараясь не улыбаться тому факту, что мое исчезновение сместило центр тяжести в полуспущенном матрасе и Эмма оказалась на полу, я увидела, что не одна встала рано. Мартин сидел на складном стуле, наблюдая за светлеющим небом и потягивая воду из бутылки.

– Не спится? – спросил он, когда я подошла.

Я покачала головой.

– Я тоже, слишком жарко. Вдобавок Даррен храпит громче, чем мой отец. – Он ухмыльнулся. – Как голова?

– Все… – Я осеклась, не договорив «хорошо». – Болит.

– Держи, – протянул он мне воду. – Алкоголь забирает жидкость из организма. Первый раз мучаешься с похмелья?

– Ага. – Я хлебнула и села на другой стул. – Все не так плохо, как я ожидала.

– Думаю, это зависит от количества потребленного алкоголя, – мудро сказал Мартин.

– Ясно. – Я снова улыбнулась. Типично мартиновский ответ.

Сделав еще один большой глоток воды, я откинулась на спинку стула и вздохнула. Стянула джемпер через голову и стала просто смотреть в том же направлении, что и Мартин. Мы сидели в дружеской тишине. Мне было не так неловко, как получилось бы с Дуги. Или неудобно, как вышло бы с Дарреном. А уж с Эммой такое было в принципе невозможно! Я слушала ритм волн – теперь звук казался приятным, когда дневной свет показал, что это просто легкое поглаживание воды по песку. Я закрыла глаза и откинула голову назад. Я могла бы даже снова заснуть, если бы не натянутая ткань стула, впивающаяся мне в шею.

Остальные не появились до восьми. К тому времени мы с Мартином сдались и отыскали маленькую газовую горелку. Он намазывал ломтики хлеба маслом и кетчупом, а я переворачивала шпателем полуготовые кусочки бекона.

– Так и знал, что я что-то учуял, – прокомментировал Даррен, почесывая голову. – Мне два сэндвича.

Он подмигнул мне в подтверждение заказа, а затем скрылся в высокой траве за палатками.

– Как думаешь, сильно плохо с моей стороны плюнуть ему в бутерброд? – вполголоса спросил Мартин.

Я рассмеялась:

– Только если он тебя поймает.

– Помощь нужна? – Дуги вышел из палатки мальчиков полностью одетым, только босиком, с торчащей изо рта зубной щеткой.

– Мы почти закончили. – Я улыбнулась ему. – Ты не достанешь апельсинового сока?

– Он нам нужен, чтобы смешивать с водкой! – крикнул Даррен из-за дюн, каким-то образом услышав меня на расстоянии.

Дуги закатил глаза.

– Похоже, Даррен – алкаш, – пошутил он. – Пойду поищу в машине.

Когда мы разложили бутерброды с беконом на бумажные тарелки, Эмма проворно вылезла из нашей палатки, предвкушая реакцию публики. Несмотря на то что спать она легла во вчерашней одежде, теперь подруга вырядилась в пижаму. Было нетрудно понять почему. Маленький топ и шорты облегали тело, демонстрируя длинные ноги и тонкую талию. Когда Эмма обвела зрителей взглядом, лишь я смотрела на нее с презрением.

– Ой, простите. Уже поздно помогать? – спросила она, всем видом изображая невинность.

Я подавила вздох. И когда только моя лучшая подруга превратилась в такую безнадежную пустышку?

– Не волнуйся, мы тебе оставили. – Дуги, улыбаясь, протянул ей тарелку, и я снова подумала, не Эмма ли та таинственная девушка, в которую он влюбился. По крайней мере, мне было приятно знать, что Дуги никогда ничего не предпримет, пока она встречается с другим.

В течение короткого времени все молча жевали завтрак, запивая апельсиновым соком, несмотря на жалобы Даррена.

– Итак, что будем делать сегодня? – спросил Мартин, слизывая с пальцев масло и томатный соус.

– Делать? – спросил Даррен, глядя на него с притворной растерянностью.

– Да, делать, – повторил Мартин. – Вы же не собираетесь просто сидеть тут весь день?

– Загорать, – заявила Эмма, поднимая ногу, чтобы провести пальцами по своему шелковисто-гладкому бедру. – Вот что я буду делать. Я бледная.

Судя по гримасе Мартина, перспектива солнечных ванн привлекала его не больше, чем требование выколоть себе глаз.

– Я собираюсь немного поизучать местность, – сказал Дуги. – Папа сказал, что на холме есть развалины старого замка или что-то в этом роде.

– Развалины – это хорошо, – заулыбался Мартин.

Дуги повернулся ко мне:

– А ты, Хезер?

– Хезер будет загорать вместе со мной, – объявила Эмма.

Я подняла бровь, посмотрела на подругу, а затем повернулась к Дуги:

– Я хочу поизучать местность.

Даррен решил остаться и «посмотреть, как Эмма загорает», как он выразился, разглядывая ее провокационный наряд, поэтому мы втроем медленно пошли к автостоянке. Миновали «Вольво» и нашли тропинку, которая зигзагом бежала вверх по пляжу в направлении, противоположном дороге. Подъем оказался крутым, и вскоре я обнаружила, что тяжело дышу и отстаю от ребят. К счастью, солнце все еще низко висело в небе и воздух был прохладным. Тем не менее мне пришлось снять джемпер и завязать его на талии.

– Посмотри на вид, – сказал мне Дуги, когда я поднялась на вершину.

Он указал в ту сторону, откуда мы пришли, и я развернулась на месте, используя это как оправдание, чтобы скрыть свои покрасневшие щеки и вздымающиеся легкие. Дуги был прав. Вид просто зачаровывал. Море походило на волнистое синее одеяло, окаймленное тонкой полоской кремового пляжа. За песком расстилался ковер зелени, отливающей на солнце изумрудным. Картина захватывала дух, даже больше, чем усилия, которые пришлось приложить ради возможности ее наблюдать.

– Думаю, я вижу руины, о которых говорил твой отец, Дуги, – крикнул Мартин позади меня. Я обернулась и увидела, что он указывает на вершину другого холма. Их разделял обрыв, поэтому, пусть невнятная груда камней была не выше, чем место, на котором мы стояли сейчас, чтобы залезть туда, потребовалось бы подниматься по очередному крутому склону. Я внутренне застонала.

На вершине холма не было тропы, поэтому мы пошли рядом по заросшей пустоши. Несмотря на солнце, трава была влажной от росы, которая быстро впитывалась в штанины моих джинсов и попадала в кроссовки.

– Что думаешь, как сдала экзамены? – спросил меня Дуги, пока мы шли.

Я пожала плечами и поморщилась:

– Не уверена. Пожалуй, английский в порядке. Математика … кто знает? Ну а физику я, скорее всего, провалила.

– Считаешь, этого хватит, чтобы получить место в универе?

Я снова пожала плечами:

– Надеюсь. А у тебя как?

– Думаю, все нормально, – сказал Дуги, лукаво улыбаясь.

Я рассмеялась. Дуги звали Дуксом – лучшим учеником в школе. Он практически с гарантией собрал все высшие баллы.

– Мартин, – повернулась я к другому своему спутнику. – А ты?

Он засопел и подтолкнул очки обратно на переносицу.

– Естественные науки в порядке. Английский, вероятно, завалил.

– Думаешь, ты уйдешь из школы? – спросила я.

Я знала, что он еще никуда не подал заявку, но всегда оставался зазор. Университеты в последнюю минуту предлагали места на любых факультетах, куда не успели набрать студентов. Мартин покачал головой.

– Не дадут. Родители говорят, я слишком молод. Кроме того, я бы очень хотел пройти пару продвинутых курсов. Математику и химию. Может быть, биологию, если получу достаточно хорошую оценку.

– Ты будешь скучать по нам? – в шутку спросила я.

Он странно посмотрел на меня и совершенно серьезно ответил:

– Да.

Моя улыбка исчезла.

– Ну, не волнуйся, – сказала я. – Я, вероятно, еще вернусь в августе на пересдачу.

Мартин все так же остался серьезен.

– Нет, не вернешься, – тихо сказал он.

Я отвернулась, чувствуя себя неловко, хотя не знала почему.

Быстрый спуск с холма прервал разговор, хотя тот уже и так угас. Несколько минут раздавалась лишь неровная мелодия трех тяжело работающих пар легких. Солнце, поднимаясь все выше и выше в небе, делалось горячее, пока я не почувствовала, что оно обжигает мои обнаженные плечи. Я не подумала о солнцезащитном креме.

Наконец мы добрались до вершины, и там, в центре, на самом пике, и обнаружились руины, которые искал Дуги. Он говорил про замок, но сейчас было трудно различить какие-либо очертания здания. Не осталось ни одной стены, лишь большой каменный холм, который неравномерно расползся по краям, уходя куда-то в траву.

– Я не думаю, что это был замок, – задумчиво прокомментировал Дуги, положив руки на бедра. – Папа, вероятно, видел его с пляжа; оттуда нормально не разобрать. Я даже сомневаюсь, что это вообще было здание.

Он подошел поближе.

– Смотрите, – позвал он, маша нам с Мартином. – Здесь что-то вроде входа.

Я посмотрела туда, куда указывал Дуги, пытаясь увидеть то, что он видел. Именно археологию я хотела изучать в университете, но пришлось признать: передо мной лежала просто беспорядочная груда камней. Я прищурилась, пытаясь вычленить какую-либо узнаваемую форму. Это напомнило мне случай, когда моя двоюродная сестра показывала УЗИ своего ребенка, тыкала на пятна и круги, мол, вот конечности, вот голова. Тогда я ничего не разобрала и сейчас в упор не видела.

– Видите? – спросил Дуги. – Вон там.

Мартин обошел точку, скептически ее разглядывая, а затем протянул:

– Как скажешь, Индиана.

Ну хоть не я одна мучилась.

Дуги, однако, не сдавался. Он битых десять минут стоял там, яростно жестикулируя и пытаясь уговорить нас приглядеться к комкам и неровностям, которые, по его словам, были входом, крышей, защитной стеной. Поначалу толку не было, но чем больше говорил Дуги, тем четче вырисовывалась какая-то туманная структура. Понемногу я начала понимать, о чем он говорит.

– Так что это, по-твоему? – спросила я, наконец собрав в голове картинку. – Дом?

Дуги покачал головой.

– Гробница. Дольмен, – пояснил он, поймав мой озадаченный взгляд. – Наверное, в честь него и назвали место. Когда умирал важный человек, его хоронили на вершине холма и складывали вокруг груду из камней. Внутри должно быть что-то вроде комнаты. Если, конечно, своды не обрушились.

Я кивнула, будто прекрасно в этом разбираюсь. Скептический взгляд Мартина сменился на хмурый.

– Они затащили сюда все эти камни? А не проще было сделать все внизу? Видимо, это вопрос престижа?

Дуги кивнул.

– Знаешь, – сказал он, поворачиваясь ко мне со зловещим блеском в глазах, – это как раз такое место, где может скрываться жаждущий мести дух друидов.

Мои внутренности дрогнули, от адреналина мороз продрал по коже, словно по ней ползли сотни пауков. Я уставилась на дольмен с внезапным ужасом – и восхищением, но затем встряхнулась.

– Заткнись, Дуги, – сказала я. – Ты же все выдумал!

– Разве? – Он усмехнулся, затем повернулся ко мне спиной, нагнулся и стал щупать некоторые из больших камней, закрывающих то, что он назвал входом.

– Что ты делаешь? – спросила я.

– Возможно, мы сможем войти, – сказал он.

Войти. В могилу.

– Вы не думаете, что там есть тело? – спросила я, вздрогнув, но в то же время почему-то шагнув вперед. Не хотелось бы увидеть, как под ноги приземляется какой-нибудь потрескавшийся желтый череп.

– Сомневаюсь, – вздохнул Дуги, все еще пытаясь убрать с дороги особенно большой камень. – Дольмену тысячи лет. Там ничего не осталось. Люди использовали их как священные места. Они не понимали, чем дольмены были изначально. Так что никогда не знаешь, что можно в них найти.

– Ставлю на пустую бутылку сидра и пакет из-под чипсов, – сказал Мартин.

– Не угадал! – объявил Дуги, наконец убрав камень и сунув руку внутрь. – Банка из-под сока!

Он торжествующе поднял добычу, а мы с Мартином дружно расхохотались. Банка явно пролежала там долгое время; цвета стерлись, так что больше не получалось определить марку. Ржавчина окружала ободок и отверстие в центре.

– Скорее звони в Национальный музей, – усмехнулся Мартин.

Дуги проигнорировал его. Он опустился на колени и сунул голову глубоко в проделанную дыру.

– У кого-нибудь есть под рукой фонарик? – Его голос был приглушенным, искаженным.

– Конечно, я ж всегда его с собой ношу. Его, дефибриллятор, карманный путеводитель по Уэльсу и пару зажимов для брюк для езды на велосипеде.

– Ха-ха. – Дуги откинулся назад и бросил на Мартина полный презрения взгляд. – А как насчет телефона?

– У меня есть приложение «фонарик», – предложила я, протягивая свой мобильный.

– Ура! – Дуги уже нырнул обратно в глубину каменной пирамиды и неуклюже потянулся за фонариком. Поначалу схватил меня вместо телефона, отчего по моей руке прокатилась волна тепла. – Здесь есть что-то еще, – сказал он. – Может быть, я сумею достать.

– Что на этот раз, упаковка от презерватива? – фыркнул Мартин.

Дуги смерил его взглядом, а затем развернулся, чтобы втиснуть плечо в щель и пролезть еще на несколько дюймов.

– Почти достал… Ага!

На этот раз комментариев не последовало. Мы с Мартином без единого слова подошли поближе.

– Что это? – спросила я.

Предмет был маленький, плоский и круглый. Центр был вырезан, через него тянулась тонкая полоска. Поверхность выглядела неровной и рябой, точно ржавый металл, и покрытой грязью. Впрочем, и под ней я смогла разглядеть выцветшие очертания вырезанных кривых линий и фигур.

– Не знаю. – Дуги плюнул на палец и потер поверхность, сняв верхний слой грязи. – В любом случае это металл. И старый. Довольно круто. Держи. – Он бросил предмет мне. – Посмотри сама.

Я схватила его кончиками пальцев, чуть не сломав хрупкий проржавевший диск. Повертела в руках, пытаясь рассмотреть резьбу.

– Его бы почистить, – пробормотала я. – Так ничего не разобрать.

– Отмоем в море, – согласился Дуги.

Я изумленно посмотрела на него.

– Ты собираешься оставить его себе?

– Конечно, почему бы и нет? – Он улыбнулся, озадаченный моим тоном.

– Но это… – Я не стала говорить о краже, не зная, можно ли назвать так наш поступок. – Но это чья-то могила.

Разграбление могил совершенно точно незаконно.

– Уже не могила, – не согласился Дуги. – Возможно, кто-то оставил это как подношение или что-то вроде. Дольмены немного похожи на каменные круги; люди забыли их первоначальное назначение, просто помнили, что они важны.

Я поджала губы. Такая версия не делала ситуацию лучше. Но я не попыталась остановить Дуги, когда он забрал предмет из моей руки, в последний раз провел по нему пальцами, а затем сунул в карман.

– Пошли обратно? – предложил Дуги. – Должно быть, уже время обеда. Я умираю с голода.

С помощью Мартина он вернул на место камни, которые потревожил, а затем повел нас обратно к пляжу, указывая на еще какие-то археологические особенности на склоне холма. Я пыталась слушать Дуги, надеясь, что смогу чему-нибудь научиться, подготовлюсь, если вдруг все же попаду на курс – но сложно было сосредоточиться. Я все еще думала о пирамиде из камней, о глубокой черной впадине, окруженной древними камнями. О призраках друидов, как пошутил Дуги.

Я не могла отделаться от ощущения, что мы сделали что-то очень неправильное. Снова и снова невольно смотрела на карман Дуги, где надежно лежало то, что он взял.

Я чувствовала себя воровкой.

Глава 8

Сейчас

Звонит телефон. Его пронзительные трели прорезают висящее в комнате густое напряжение, как бензопила масло. Доктор Петерсен смотрит на него. Аппарат гладкий, черный и выглядит старомодно. Впрочем, не по-настоящему старый. Просто сделан «под старину».

Я поднимаю бровь. Разве доктор не собирается отвечать на звонок?

Он вздыхает и раздраженно стреляет взглядом на дверь. А точнее, через нее – на секретаршу, которая осмелилась прервать наш сеанс.

А вот я не сержусь. Я благодарна. Это пауза, возможность перевести дух. Заново сосредоточиться.

Щелкнув языком, Петерсен берет отделанную медью трубку и подносит ко рту.

– Что?

Я не слышу ответа, но доктор сначала таращит глаза, а потом щурится.

– У меня сеанс в разгаре, Хелен.

Хелен это знает. Все-таки она лично меня впустила. Похоже, дело важное. Может, настолько важное, что остаток «сеанса» не состоится? Я в надежде скрещиваю пальцы на здоровой руке.

Даже сам звонок – это уже хорошо. Разговор «съедает» время. Неважно, на сколько нас прервут, Петерсен отпустит меня ровно по истечении часа. Ничто не должно нарушить его скрупулезный график.

Он снова вздыхает. Я отвожу взгляд от книжного шкафа, который рассматривала – полного нетронутых книг, – и снова смотрю на Петерсена. Он глядит прямо на меня, нахмурившись.

– Нет, я не могу сейчас говорить. Я перезвоню ему. – Пауза. Кажется, я слышу, как Хелен скулит на другом конце телефонной линии. – Да, я знаю!

Ого, резковато. Петерсен тут же глубоко вздыхает, сдерживая раздражение. Но не раньше, чем я ему улыбаюсь.

Это фальшивая улыбка. На самом деле я недовольна. Как безвкусной Хелен удалось пробрать его до печенок, когда все мои усилия – а я много сделала в попытках противостоять этому человеку – разбились о стену невозмутимости и спокойствия? Бога ради, я пыталась заколоть Петерсена!

– Скажи ему… скажи, что я позвоню ему после моего следующего пациента… Да, через час. – И уже мне: – Извини, Хезер, мне жаль, что так вышло.

Не стоит. Мне не жаль. Я возвращаюсь в режим обороны. Стены на месте, я настороже, ушки на макушке. Но это только внутри. Внешне я полулежу в кресле, почти закрыв глаза, как будто едва не засыпаю от скуки, и рассеянно вожу ногой по ковру. Я выдыхаю, лишний раз подчеркивая, что сидеть здесь скучно до отупения.

– Ты хотела рассказать мне о дольмене, – напоминает доктор, когда становится ясно, что принимать его извинения я не собираюсь.

Нет, не хотела.

Я сжимаю губы и смотрю на него. Даже не моргаю. Я хороша в этой безмолвной пытке; практиковала на родной матери лет с шести. Я могу долго так сидеть, хоть до конца часа.

– Хочешь поговорить об этом сегодня?

Я улавливаю почти незаметный акцент на слове «сегодня» и понимаю, что сейчас будет мини-путешествие по моим предыдущим стенограммам. Записям тех дней, когда я действительно пыталась с ним поговорить, все объяснить. Когда думала, что он по-настоящему хочет мне помочь, когда поверила в его байки.

– Ты помнишь, как рассказывала мне о захоронении, Хезер? О том, что вы взяли из дольмена? Артефакт?

Не дословно, нет, но я уверена, что ты мне напомнишь.

Он роется в ящике стола и достает огромную папку, из которой почти вываливаются бумаги. Это мой старый файл. Каталог Безумной Хезер. Разложив его на столе, доктор начинает перебирать лист за листом. Я не могу прочитать, что там написано, но вижу стройные ряды каллиграфического почерка. Записки доктора Петерсена. Все обо мне. Я не хочу читать их, но в то же время хотела бы знать, какие нелепые теории придумал этот мужчина о моем «помутившемся» рассудке.

– А, вот оно. Ты сказала мне, что в нем живет дух друида, древнего существа. Его отправили обратно на землю, чтобы сеять хаос и возмездие. Ты помнишь, как говорила это?

Я пристально смотрю на него. Намек тонкий, почти неуловимый, но я знаю, что доктор надо мной издевается. С тем же успехом он может сказать: «Ты помнишь, как несла бред, Хезер? Никакой зацепки?»

Нет, доктор Петерсен, я не могу сказать, что помню, как говорила с вами об этом. Но я помню, как мне так сильно заломили назад руки, что казалось, они вывернутся из плеч. Помню иглу, которая вонзилась мне в предплечье. И помню, как очнулась с сильной головной болью и ужасным чувством беспомощности. Связанная, в ловушке. Сходя с ума от страха. Не из-за помещения, а из-за того, от чего никогда не смогу убежать.

Он ждет. На всякий случай, вдруг я чудесным образом откроюсь ему. Извините, доктор Петерсен. Сегодня чудес не будет. Он видит это в моих глазах.

Пытается зайти с другой стороны.

– Друиды, Хезер. – Пауза. – Оккультизм. Ты же им интересуешься, не так ли? Прямо-таки очарована?

Я с презрением качаю головой, и Петерсен принимает это за отрицание.

– Нет? – Он с явным удивлением поднимает брови. – Не интересуешься? Я был у тебя дома, Хезер. Некоторые книги из твоей библиотеки довольно… необычны для молодой леди твоего возраста. – Доктор пролистывает заметки. – Вот, например: «Серпы и омела: путь друида». Не совсем легкое чтение. «Кровь и пыль: темные обряды человеческих жертвоприношений». Зачем тебе эти книги, Хезер? Если тебя не привлекает мистика, темная магия?

Глядя на него, я стискиваю зубы. Мне не нравится, что он был в моем доме, в моей комнате. Мама, вероятно, угощала его чашкой чая с куском пирога, а Петерсен сочувственно держал ее за руку и рассказывал о том, насколько я безумна.

Книги меня не волнуют. Они не мои, а Дуги. Он одолжил их мне вместе с кучей других, когда я подала заявку на курс археологии в университете. Предварительное чтение, чтобы я могла подготовиться. Отмечаю, что Петерсен не упомянул «Введение в археологию и историю Британских островов», которая также занимает место на моей книжной полке. Эта книга не вписывается в маленький сценарий, который он создает в своей голове.

И это меня считают одержимой.

– Хорошо, – говорит он несколько минут спустя и убирает папку обратно в стол. – Хорошо, попробуем кое-что другое.

Например? Лечение электрошоком?

Оказывается, хуже.

– Поговорим о твоих друзьях. Конкретно о Мартине. В своем первоначальном заявлении суду ты сказала, будто он исчез…

– Он действительно исчез, – цежу я сквозь стиснутые зубы.

На эту тему я не буду молчать. И плевать, что Петерсен вне себя от радости – как же, все-таки вынудил меня хоть что-то сказать. Не позволю им обвинить меня в… даже мысленно не могу это произнести.

Ведь я этого не делала.

Не. Делала.