Текст книги "Гонконг"

Объемы текстильного производства очень выросли за последние двадцать лет, и люди, приезжающие в Гонконг, никогда не уедут отсюда с пустыми руками. Они обязательно купят у нас прекрасный костюм, элегантное платье или традиционный китайский халат.

На фабрике Илай, неожиданно для самого себя, почувствовал интерес к происходящему. Он с любопытством и даже изумлением оглядывал огромные цеха, в которых, грохоча, работали прядильные машины, чесальные аппараты и ткацкие станки.

– Предприятие мистера Вановена считается не очень крупным, – говорила Сильвия, напрягая голос. – В Гонконге есть фабрики, объем выпуска продукции которых вдвое выше!

Миновав несколько цехов, туристы оказались в сравнительно тихом помещении – демонстрационном зале, где на широком экране шел показ изделий этой фабрики: мужские рубашки, платья, халаты, костюмы, скатерти… Пока все с интересом смотрели на экран и обменивались впечатлениями, Сильвия подошла к мужчине, стоявшему в центре зала, и заговорила с ним.

Илай закурил и постарался незаметно разглядеть ее собеседника. Внешность мужчины была весьма колоритной: густая рыжая борода, мощные широкие плечи, холодный взгляд. Одежда самая обычная: темно-синий костюм, белая рубашка с галстуком. Но в его облике явно сквозило что-то разбойничье, что-то от морского пирата – одного из тех, кто в прошлом веке бросал якоря своих судов в гавани Абердина.

Поговорив с Сильвией, рыжебородый мужчина вышел из демонстрационного зала, а она пригласила туристов в автобус.

Экскурсия продолжалась, и Сильвия сказала в микрофон:

– Тем, кто мало знаком с Гонконгом и не решается самостоятельно делать покупки, я советую посетить два больших торговых центра: один – в районе Натан-роуд на Цзюлуне, другой – на Куинз-роуд, здесь, на острове. В них огромное количество товаров, самых лучших и качественных. После посещения этих торговых центров мы отправимся на Кэт-стрит и на рынок, который сейчас называется Аппер-Ласкар-роу. Но старые гонконгцы никогда не называют его так. В его торговых рядах вы можете найти абсолютно все, что производится в мире, причем по самым низким ценам. Любопытно, что даже местные жители, которые, казалось бы, досконально изучили весь ассортимент, постоянно находят там что-нибудь новое и необычное. – Сильвия улыбнулась. – Дамы и господа! Те, кто хочет задержаться здесь, могут добраться до отелей на такси. Остальных я буду ждать у автобуса в двенадцать часов. Желаю вам удачных покупок!

Весело переговариваясь, туристы покидали автобус, а Илай обратился к Сильвии:

– Чем вы обычно занимаетесь в течение этого часа?

Она неопределенно пожала плечами:

– Хожу вместе с туристами за покупками, иногда просто гуляю по Леддер-стрит. Здесь очень интересно, и каждый раз обязательно сделаешь открытие для себя.

– А сегодня чем вы намерены заняться? – нетерпеливо спросил Илай.

– Пока не решила. – На серьезном лице Сильвии появилась легкая улыбка. – Наверное, все-таки прогуляюсь по Леддер-стрит. Хотите сопровождать меня, Илай?

– С удовольствием!

На улице царила предпраздничная суета, и это благотворно сказалось на настроении Илая. Он заметно повеселел. Сильвия, почувствовав перемену в нем, сказала:

– Вы окунулись в настоящую жизнь Гонконга, ощутили ее движение и уловили ритм. Раньше ведь вы бывали в таких районах Гонконга, которые находятся в стороне от туристских маршрутов – от Голливуд-роуд и вниз до Куинз-роуд.

Улица круто поднималась вверх, и по ней навстречу со свистом катились мальчишки, стоя на плоских досках с колесиками.

Илай обратил внимание на то, что магазины располагались на нескольких уровнях, соответственно рельефу, образуя что-то вроде ступеней большой лестницы.

– Многие семьи обитают здесь всю жизнь, – пояснила Сильвия. – Для них магазин и дом – одно целое.

Илай с интересом разглядывал малышей, спавших в подвесных люльках, и девочек, играющих у дома в кукольное чаепитие. Мимо магазинов прогуливались веселые туристы, группа мужчин что-то оживленно обсуждала, рядом с яркой вывеской невозмутимо стоял полицейский.

Отовсюду доносились звонкие голоса торговцев, предлагающих и расхваливающих самые разнообразные товары: крысоловки, свежие фрукты и овощи, крикетные биты, прохладительные напитки, говядину и свинину, огромными кусками висевшую на металлических крючьях, куриные, субпродукты и многое другое.

На каждом шагу попадались маленькие парикмахерские, из окон которых доносилось громкое щелканье ножниц.

Сильвия взяла Илая под руку и подвела его к небольшой группе старых китаянок, сидевших на корточках возле молодого китайца. Женщины держали в руках измятые листочки бумаги.

– Этот мужчина – писарь, – шепнула Сильвия на ухо Илаю. – Бедные пожилые женщины неграмотны, и он от их имени пишет письма родственникам, живущим на материке – в красном Китае.

Илай заглянул через плечо китайца и увидел, как тот быстро рисует на бумаге иероглифы под диктовку одной женщины. Сильвия наклонилась к Илаю и перевела:

«Пожалуйста, передайте моему любимому сыну, что у меня все хорошо…»

Они отошли от женщин и продолжили путь.

Илаю стало грустно от мысли, что за внешним благополучием, изобилием товаров и услуг в Гонконге скрываются бедность, горе и безысходность.

– Вы говорили, что Гонконг очень разный, – сказал он Сильвии. – Теперь я понял, что вы имели в виду.

Сильвия кивнула.

– Да, это так. Многие приехали сюда из Китая в поисках лучшей доли, а некоторые, зная, что им придется жить в бедности, все же предпочли быть бедными, но свободными. – Сильвия взяла Илая под руку. – Уровень жизни в Гонконге постепенно растет, но не так быстро, как хотелось бы. Я очень надеюсь на то, что скоро все наладится!

Сколько раз в самых различных ситуациях Илаю доводилось слышать подобные слова! Нет, он не разделял оптимизма Сильвии…

Они дошли до конца Леддер-стрит и свернули на шумную Кэт-стрит, где продавались, по словам Сильвии, товары почти со всего света. Вдруг Сильвия остановилась и, взглянув на свои наручные часы, заволновалась:

– Уже почти полдень. Мне нужно возвращаться в автобус. После обеда у нас запланирована еще одна экскурсия. Вы остаетесь здесь или пойдете со мной, Илай?

– Пожалуй, я останусь здесь, – ответил он. Посмотрев ей в глаза, он предложил:

– Давайте сегодня вечером поужинаем вместе?

Сильвия улыбнулась:

– Оригинальное предложение! А я-то все думала, догадаетесь вы пригласить меня на ужин или нет!

Глава 5

– Прошу извинить меня, достопочтенный, – вежливо произнес Йн Чань, низко кланяясь и презирая себя за униженные манеры. – Когда пришло ваше сообщение, я находился на фабрике. Ситуация складывалась таким образом, что я не решился уйти в неположенное время.

Линь Кэ кивнул и спрятал руки в длинные рукава халата.

– Все нормально, сын мой, – сказал он. – Я был слишком нетерпелив. Выдержка – это качество, которого не хватает многим.

Йн Чань опустил глаза. Как же он ненавидел этого мерзкого старика! Как ему было противно мчаться к нему, как собака, которая по первому свисту бежит к хозяину, и угодливо поддакивать в надежде на его ободряющий кивок. Но Йн Чань, как и все китайцы, чтил традиции. Он относился к Линь Кэ с уважением – к его почтенному возрасту и авторитету.

Что же понадобилось Линь Кэ от скромного молодого рабочего фабрики?

– Ты трудишься на фабрике Вановена, и именно поэтому я и хотел тебя видеть, – словно угадав мысли Йн Чаня, сказал Линь Кэ. – До меня дошли слухи, будто рабочие собираются бастовать, если этот белый дьявол не закроет фабрику на праздник. Это правда?

– Да, достопочтенный, это правда, – ответил Йн Чань. – Хозяин фабрики должен уважать наши традиции.

– Ты организатор забастовки?

– Рабочие доверяют мне, – с гордостью ответил Йн Чань. – Мы должны сами бороться за свои права, ведь у нас нет профсоюза!

Линь Кэ задумчиво посмотрел на молодого рабочего.

– Никогда бы не подумал, что ты такой ярый защитник угнетенных! – усмехнулся он.

Лицо Йн Чаня вспыхнуло.

– Наши люди имеют право на отдых! – с дрожью в голосе воскликнул он. – Этот Вановен закрывал свою фабрику на европейский Новый год!

Линь Кэ махнул рукой и безразличным голосом сказал:

– Ладно, это несущественно. Перейдем к делу.

Итак, вы планируете организовать забастовку…

– Да, но мы не хотим, чтобы получилось как в шестьдесят седьмом году, когда на фабрике вспыхнул настоящий бунт. Мы обсуждаем с рабочими предстоящую забастовку и пытаемся выработать план действий.

– Вы собираетесь бастовать на Новый год, потому что в этот день полиции будет не до вас? Я правильно понял?

До чего же умен и проницателен этот старик, подумал Йн Чань. Надо вести себя с ним осторожно.

– Да, вы правы, достопочтенный. Но существует и еще одна причина, которая толкает нас на забастовку: иностранный дьявол Вановен распорядился, если в этот день рабочие не встанут к станкам, уволить их немедленно.

– Понятно, он действует как настоящий хозяин.

А скажи, сын мой, к чему все-таки вы склоняетесь: провести мирную демонстрацию, подобную тем, что регулярно происходят в Штатах, или же вы настроены на решительные действия?

– Пока мы обсуждаем варианты, – уклончиво ответил Йн Чань. – Большинство рабочих не хотят насилия.

– Но в случае провокации ваша забастовка неизбежно перерастет в кровавый бунт, – заметил Линь Кэ.

– Такой вариант не исключен, – согласился Йн Чань.

Почему старик так настойчиво расспрашивает о фабрике? Что ему нужно?

– У Сандера Вановена вспыльчивый, даже взрывной характер, и он не потерпит непослушания, – сказал Линь Кэ. – Если кто-то посмеет…

– Рабочие знают об этом, они ненавидят его, и стоит только…

Линь Кэ кивнул:

– Точно, сын мой.

Йн Чань собрался с духом и задал мучивший его вопрос:

– Достопочтенный, могу я узнать, почему вы интересуетесь делами фабрики и рабочими?

– Ты ошибаешься, сын мой. Меня абсолютно не интересуют ваша фабрика и рабочие. Они как были кули, так и останутся… – И, немного помолчав, Линь Кэ вдруг сказал бесстрастно:

– Я хочу, чтобы во время забастовки Сандер Вановен был убит. Разумеется, его смерть должна выглядеть как несчастный случай.

Йн Чань замер от неожиданности. Он почувствовал, как по его спине пробежал холодок страха. Конечно, смерть хозяина не огорчит его, более того, он будет счастлив, если погибнут все белые дьяволы, обосновавшиеся в Гонконге! Но почему этот зловещий старик желает смерти именно Сандеру Вановену?

– Простите меня, достопочтенный, могу я узнать, зачем вы хотите убить хозяина фабрики? – тихо спросил Йн Чань.

– Это тебя не касается! – резко бросил Линь Кэ. – Если согласишься помочь мне, то я хорошо отблагодарю тебя.

Йн Чань в изумлении молча глядел на старика.

– Да, сын мой, ты должен помочь мне, именно ты, и никто другой! – повторил Линь Кэ. – Смерть Вановена выгодна тебе как минимум по двум причинам. Во-первых, Сандер Вановен ненавидит людей желтой расы и уже по этой причине заслуживает смерти. А во-вторых… – На лице Линь Кэ появилось задумчивое выражение. – Сандер Вановен недавно женился, и если с ним что-то случится, то фабрика перейдет к его жене. Она американка и, следовательно, будет управлять предприятием по-другому. Ты знаешь, у них в Штатах приветствуется создание профсоюзов и рабочих гильдий, значит, с ней будет легче договориться.

Йн Чань задумался. В глубине души он не разделял оптимизма Линь Кэ. За время работы он хорошо изучил стиль управления Вановена и его администраторов. Если даже хозяина убьют, вряд ли его жена возьмет дело в свои руки. Скорее всего она поручит управление фабрикой тем же людям, англичанам, которые и сейчас там работают.

Йн Чань вспомнил, какое унижение он испытал, когда по просьбе рабочих решился поговорить с хозяином об их насущных проблемах: повышении заработной платы, улучшении условий труда, сокращении рабочего дня. Вановен сначала нагло рассмеялся ему в лицо, а затем просто выгнал из кабинета, с силой захлопнув дверь.

Йн Чань убил бы Вановена только за тот случай!

Линь Кэ продолжал говорить бесстрастным голосом:

– Если ты уничтожишь этого белого дьявола, я пожертвую на нужды вашего будущего профсоюза значительную сумму – десять тысяч американских долларов. Кстати, я не буду возражать, если часть денег ты истратишь на себя. Никто об этом не узнает.

– Нет, что вы, достопочтенный! – запротестовал Йн Чань. – Все деньги пойдут рабочим!

Линь Кэ пожал плечами:

– Меня это не касается, ты сам волен распоряжаться деньгами?

– Каким способом вы предлагаете убить Вановена?

– Ты застрелишь его из пистолета. Я вручу тебе его накануне забастовки. Разумеется, пистолет не зарегистрирован, и раньше из него никогда не стреляли.

– Я плохо знаком с огнестрельным оружием, – с сомнением произнес Йн Чань. – По-моему, нож предпочтительнее. Он быстр, а главное, молчалив! К тому же у меня есть опыт обращения с ножом…

– Нет, сын мой, нож в данном случае не подойдет. Сандер Вановен – мощный мужчина и силен как бык. Тебе не удастся справиться с ним, имея в руке лишь нож. Пистолет – лучшее оружие против Сандера Вановена. Когда возникнут паника и суматоха, ты незаметно подберешься к нему и убьешь.

Линь Кэ подошел к письменному столу и, улыбаясь, достал из ящичка деньги.

– Сейчас я вручу тебе аванс – две тысячи гонконгских долларов. Видишь, я полностью доверяю тебе. Надеюсь, ты прекрасно справишься с моим заданием.

– Уверяю вас, достопочтенный, я все сделаю, как вы велите! – горячо воскликнул Йн Чань. – Я уничтожу белого дьявола, и духи моих предков помогут мне в этом!

Йн Чань в приподнятом настроении покинул квартиру Линь Кэ. Он, разумеется, знал, что этот зловещий старик является главой одной из самых могущественных триад в Гонконге и контролирует игорный бизнес, наркотики и проституцию. Ему было хорошо известно и то, что очень многие китайцы в Гонконге «охотились за драконом», то есть принимали наркотики, а Йн Чань всегда с презрением относился и к наркоманам, и к торговцам героином. Деньги, которые ему вручил Линь Кэ, тоже заработаны нечестным путем, но в них так нуждаются рабочие фабрики! Разве можно отказываться от денег, если они так нужны для благородных целей! А главной целью жизни Йн Чаня была борьба за улучшение положения рабочих.

Йн Чань родился и вырос в безнадежной нищете, получил начальное образование, выучился читать.

Именно книги сформировали личность Йн Чаня, и он стал убежденным, пламенным революционером.

Он восхищался социальным строем Нового Китая, революционными делами и взглядами его великого учителя и председателя Мао. Много раз Йн Чань мечтал покинуть Гонконг и перебраться жить в Китайскую Народную Республику, но мысль о бесправных рабочих, угнетенных непосильным трудом на фабриках и заводах, останавливала его.

Иногда Йн Чаню казалось, что большинство рабочих безразлично относятся к своему будущему, свыклись с тяжелым материальным положением и без него, Йн Чаня, вряд ли сумеют организовать борьбу за свои права. Его возмущало, что за многочасовой изнурительный труд рабочие получают нищенскую плату, которой хватает лишь на чашку риса и кусок рыбы.

Негодовал он и когда узнавал, что чудом сэкономленные деньги рабочие предпочитают тратить на азартные игры, а не на борьбу за свое освобождение.

В общем, Йн Чань видел свое предназначение в борьбе с ненавистными белыми дьяволами и в ведении разъяснительной работы среди рабочих фабрики.

Скоро он вместе с другими рабочими снова организует забастовку подобно той, которая была в 1967 году, если Сандер Вановен не закроет фабрику на время празднования китайского Нового года. Рабочие встанут в пикеты, чтобы не пропустить на фабрику предателей их интересов, согласившихся работать в этот день, и выдвинут хозяину свои требования.

Йн Чань считал, что неплохо изучил характер Сандера Вановена. Этот европеец упрям как черт и, зная о требованиях рабочих встретить Новый год дома, назло им не закроет фабрику. Мирная забастовка перерастет в стихийный бунт, начнутся беспорядки, возникнет суматоха. Тогда Йн Чань легко подберется к Вановену и уничтожит этого белого дьявола.

Йн Чань думал о предстоящем убийстве спокойно и даже немного отстраненно, поскольку ему и раньше приходилось лишать людей жизни, правда, не намеренно, а в целях самообороны.

Во время забастовки 1967 года Йн Чань, тогда еще слишком юный, сам не принимал участия в ее планировании, но хорошо помнил, чем все закончилось: разбитыми головами, лужами крови на земле, поломанными станками и тюремным заключением нескольких рабочих.

Опыт тех лет не прошел бесследно для Йн Чаня, и сейчас вместе с друзьями-рабочими Йн Чань постарается избежать ошибок. Правда, одно обстоятельство весьма огорчало и возмущало его: многие рабочие, помня о той забастовке, крайне неохотно согласились принять участие в новой, а некоторые и вовсе отказались под разными надуманными предлогами. Йн Чань очень надеялся на молодых рабочих: они были нетерпеливы, агрессивны, решительно настроены, и он рассчитывал заразить их примером всех остальных.

Пока Йн Чань добирался до дома, он тщательно перебирал в уме возможный ход предстоящей забастовки и с волнением думал о деньгах, которые ему пообещал Линь Кэ. Как с ними поступить? Потратить все на нужды рабочих? Но ведь и сам он слишком беден и во многом нуждается!

Нет, его представления о чести не позволят ему истратить на себя лично ни цента!

Адам пригласил Дебору пообедать в театральном ресторане отеля «Мирамар» на Натан-роуд, где подавали великолепные шанхайские блюда. Они заказали ветчину, из которой особым способом вытапливался весь жир, а к ней – набор специй и соус с чабером.

На гарнир им подали блюдо из цыплят, завернутых в листья лотоса и запеченных в специальной глине.

Дебора была в восторге от очень вкусных китайских блюд и восхищалась экзотическим интерьером ресторана.

Они с Адамом расположились за уютным столиком и с интересом разглядывали высокий потолок, обшитый тиком и украшенный ручной резьбой. На потолке были изображены девять драконов, символизирующих Цзюлун, полуостров и город, и покровительствующих Гонконгу на протяжении всей его истории.

Дебора пребывала в отличном расположении духа, и недавняя напряженность в отношениях с Адамом почти исчезла. Она понимала, что Адам повел ее обедать в надежде загладить свою вину, и была рада все простить ему, но разумно полагала, что не следует торопить события.

Сначала Деборе казалось, что Адам будет еще долго злиться на нее за то, что она следила за ним в баре отеля «Хилтон», но он, к ее удивлению, вел себя вполне дружелюбно и даже немного заискивал перед ней.

– Знаешь, Деб, я очень сожалею о вчерашнем, – наконец произнес он. – Надо было мне сразу рассказать тебе об Илае Кейгане! Я действительно давно его не видел и мечтал с ним встретиться. Понимаешь… – Адам немного замялся. – Я догадался, что ему не хочется афишировать свое пребывание в Гонконге.

– Илай? Тот парень?! – удивленно воскликнула Дебора.

– Да, Илай Кейган. Мы дружили с ним много лет, вместе летали в Корее, а затем перевелись на коммерческие рейсы. Потом у Илая началась полоса неприятностей, его выгнали с работы, и мы потеряли друг друга из виду.

– А что с ним случилось?

Адам нахмурился и, немного помолчав, ответил:

– Думаю, теперь я могу рассказать тебе обо всем.

Его жена изменяла ему, и однажды Илай, застукав ее в постели с любовником, убил его. Техасский суд не вынес ему обвинительного приговора, поскольку в деле было много смягчающих обстоятельств, и формально его оправдали.

– А чем он занимается в Гонконге?

– Сказал, что ему якобы предложили полетать, но, похоже, он о многом умалчивает.

– По-моему, ты принимаешь слишком близко к сердцу его проблемы, – заметила Дебора. – Просто он не хочет посвящать тебя в свои дела.

– Возможно, ты права, но мне любопытно узнать о его нынешней жизни, – признался Адам. – Ведь Илай – мой старый друг!

Настойчивый интерес Адама к проблемам старинного приятеля удивил и немного насторожил Дебору.

Ей показалось, что после встречи с Илаем в Адаме произошла какая-то неуловимая перемена, но она решила не задавать ему больше вопросов.

После обеда в ресторане началась концертная программа, и Дебора впервые увидела, что собой представляет традиционная китайская опера. Зрелище оказалось интересным, колоритным, но малопонятным.

Действие разворачивалось на небольшой сцене прямо в зале ресторана и удивляло отсутствием не только декораций, но и занавеса. Его заменяли двери, которые открывали и закрывали вручную. Два шелковых полотнища, на которых снизу были нарисованы колеса, изображали древнюю колесницу.

Все роли, в том числе и женские, исполняли мужчины, кроме роли героини – ее играла совсем юная китаянка. На актерах были роскошные экзотические головные уборы и яркие пестрые одеяния.

Китайская музыка не произвела на Дебору приятного впечатления. Она показалась ей заунывной, чересчур резкой и громкой, а голоса певцов – слишком высокими и пронзительными.

Адам, заметив на лице Деборы недовольное выражение, наклонился к ней и тихо объяснил:

– У китайцев совершенно другая музыкальная школа. Они пользуются пяти – или семизвучной гаммой, в то время как европейцы предпочитают октаву – восемь звуков или шесть целых тонов. – Адам улыбнулся. – Знаешь, а я понимаю, почему западные композиторы иногда используют в своих произведениях китайские музыкальные фразы. Получается весьма оригинально, хотя в целом эта музыка звучит весьма специфично и с трудом воспринимается ухом европейца.

– Ты прав, Адам, – сказала Дебора. – Каждому – свое. Правда, у нас сейчас иногда звучит такая музыка, что от нее начинает болеть голова!

Выйдя из ресторана, они взяли такси и поехали в отель. Адам молча сидел на заднем сиденье, погруженный в свои мысли, Дебора в который раз спрашивала себя: что же с ним случилось?

Когда они вошли в лифт, Адам наконец повеселел, обнял Дебору и хотел поцеловать в губы, не обращая внимания на лифтера-китайца.

– Деб, ты простила меня за вчерашнее? – прошептал он. – Мне следовало с самого начала тебе все объяснить. Кстати, а кто этот парень, китаец, с которым ты сидела за столиком?

– Это я должна просить у тебя прощения, дорогой, за свою глупую выходку, – искренне откликнулась она. – А тот китаец… Я о нем ничего не знаю.

Нет, впрочем, он назвал свое имя – Ван Фусэн.

Адам внимательно посмотрел на Дебору:

– Как ты сказала? Ван Фусэн? Что-то знакомое…

Не могу вспомнить, где я слышал это имя. Вы давно знакомы?

– Нет, мы случайно оказались за одним столиком в баре. Я боялась, что ты заметишь меня, и подсела к нему. Знаешь, – вдруг призналась она, – этот китаец поначалу принял меня за проститутку!

Адам засмеялся.

– Это послужит тебе хорошим уроком! – И шутливым тоном добавил:

– Какова же ваша такса, мадам?

– Адам! – смущенно прошептала Дебора и покраснела. – Ну перестань, мы же не одни! Лифтер может услышать!

– Ну и пусть! Думаешь, он будет шокирован? Он и сам наверняка зарабатывает на сводничестве! – Адам лукаво взглянул на лифтера-китайца.

– Шестой этаж, леди, – произнес лифтер бесстрастным голосом.

Адам вопросительно посмотрел на Дебору:

– Пойдем ко мне в номер, выпьем немного? Пожалуйста!

Дебора улыбнулась. Наконец Адам стал прежним – веселым, обаятельным, остроумным! Она молча кивнула, подумав, что их отношения постепенно возвращаются в свое русло, а совместно проведенная ночь окончательно разрешит все проблемы.

Когда лифт остановился на этаже, где жил Адам, Дебора вдруг спросила:

– А как же Роджер? Он в номере?

– На этот раз мы поселились в разных комнатах, – ответил Адам и, улыбнувшись, добавил:

– Похоже, его роман с Элен разгорается. Так что не беспокойся, дорогая, мы будем с тобой одни! Кстати, мадам, прежде чем вы назовете мне свою цену, я должен осмотреть товар!

– Пора бы вам знать, сэр, что мы, уличные девушки, никогда не ложимся в постель, не убедившись, что клиент оставил деньги на туалетном столике!

Такие шутливые диалоги Адам и Дебора вели и раньше, но сегодня Деборе они показались грубоватыми и фальшивыми.

В комнате Адам снял пиджак и сказал:

– Знаешь, дорогая, я хочу задержаться в Гонконге на несколько дней. Скоро у китайцев большой праздник, Новый год, и было бы интересно посмотреть, как они его отмечают. Давай останемся вместе?

– Адам! Прекрасная мысль! – Дебора захлопала в ладоши. – Я буду очень рада побыть с тобой несколько дней!

– Итак, мы остаемся?

– Конечно, Адам! Мы отпразднуем вместе китайский Новый год! – Она лукаво улыбнулась и, изменив голос, сказала:

– Так и быть, сэр, сегодня я разрешаю вам не оставлять деньги на туалетном столике!

В постели им было, как всегда, очень хорошо друг с другом, но на этот раз они даже обошлись без привычных долгих любовных ласк и прелюдий. Легкая размолвка, случившаяся накануне, лишь подогрела и усилила их страсть.

Адам разомкнул объятия, лег на спину и мгновенно уснул, а Дебора неожиданно ощутила смутное беспокойство. Перед ее глазами промелькнули события последних двух дней, и ей вдруг вспомнилось лицо молодого китайца, к которому она подсела за столик в баре. Ван Фусэн… Почему она о нем сейчас вспомнила? Странно…

После того как Карен обзвонила множество гостей и пригласила их на празднование китайского Нового года, Сандер повел ее в ресторан Юн Кэ на Веллингтон-стрит.

Карен великолепно смотрелась в элегантном длинном белом платье, ее щеки розовели от нежного румянца, а глаза светились от радости.

Когда подали напитки, Сандер поднял бокал с мартини и сказал:

– Ты очень помогла мне, малышка! Почти все гости получили приглашения. Ты славно потрудилась!

Карен пригубила вино и капризно надула губки.

– Еще бы! Я целый день не отходила от телефона!

Просто охрипла от бесконечных разговоров об одном и том же. Наконец-то ты удосужился сводить меня в ресторан, Сандер, ведь после медового месяца я почти не выходила из дому!

Вановен рассмеялся:

– Женщина должна сидеть дома и воспитывать детей! Кстати, у тебя нет для меня никаких новостей?

Карен неуверенно пожала плечами.

– Я пока ни в чем не уверена, дорогой, – медленно произнесла она. – Но возможно… через несколько дней все будет ясно.

Сандер внимательно взглянул на жену.

– Но ведь мы женаты только три недели!

– А ты думаешь, дети появляются только после того, как супругам выдадут брачное свидетельство? – рассмеялась Карен. – Ты не забыл, что мы знакомы с тобой не три недели?

Сандер тоже улыбнулся.

– Да, малышка, немного дольше. – Он протянул руку и сжал запястье жены. – Мне нужен сын, наследник. Для меня это очень много значит!

– Я стараюсь, дорогой, но не все от меня зависит! На днях я пойду к врачу, и тогда что-то прояснится. – Карен погладила руку мужа. – Я люблю тебя, Сандер, – тихо прошептала она.

Официант принес меню, и Сандер сделал заказ: рубленое перепелиное мясо, завернутое в листья салата-латука, и несколько закусок, включая «тысячелетние яйца». Карен удивленно подняла брови:

– Ну и ну! Какое странное название!

Сандер рассмеялся:

– Они очень вкусные, несмотря на их некрасивое название. Я вообще-то предпочитаю обычную европейскую кухню, особенно мясо с картофелем, но мне хочется, чтобы ты отведала блюда китайской кухни, Карен. После праздников мы пройдемся с тобой по ресторанам, и ты попробуешь массу экзотических блюд, например, тушеные медвежьи лапы, мясо белого журавля, опоссума и змеи. Уверяю, ты получишь огромное наслаждение!

– Не знаю, смогу ли я попробовать гремучую змею, – поморщилась Карен.

– О вкусах не спорят.

Однако китайские блюда понравились Карен, и она с удовольствием съела все, даже черные яйца.

– Я рад, что ты получила удовольствие, – улыбаясь, сказал Сандер. – Мне нравится, когда люди много едят! – И взяв Карен за руку, спросил:

– Так ты завтра пойдешь к врачу?

– Да, если он согласится меня принять.

– Зачем нам ждать, согласится он или нет! – нетерпеливо воскликнул Сандер. – Давай я познакомлю тебя с моим личным врачом, и он порекомендует тебе самого лучшего специалиста!

– Как все-таки здорово быть женой Сандера Вановена! – искренне сказала Карен. – Когда мы еще не были с тобой знакомы, мне многие говорили, что в Гонконге ты – большой человек, но разве я могла мечтать о том, что стану твоей женой!

Сандер самодовольно улыбнулся:

– Ты тоже не так проста, малышка! Вспомни, как ловко ты меня окрутила! За пять минут!

Сандер Вановен несколько раз в год ездил в Штаты и проводил там рекламную кампанию с целью привлечения будущих туристов. Он организовывал также выставки, устраивал показы моделей и отбирал девушек для работы в своем туристическом бюро. Одно время Вановен предпочитал, чтобы в его бюро работали девушки-азиатки, но потом решил заменить их на девушек с европейской внешностью. Гонконгские агентства, с которыми у него были заключены контракты, тоже подбирали ему претенденток, и в числе их оказалась Карен. В ее обязанности входило привлекать в бюро туристов и убеждать их: «Самые лучшие, интересные и недорогие экскурсии проводятся туристическим бюро Сандера Вановена! Позвольте мне показать вам Гонконг и рассказать о его истории!»

Однажды Сандер пригласил Карен в ресторан, и с того дня их роман набрал обороты.

Карен насмешливо взглянула на мужа:

– Ты хочешь сказать, что я окрутила тебя?

– Еще бы! Я сразу это понял!

– Если ты разгадал мои планы, то почему так легко дал себя окрутить?

– Во-первых, ты мне понравилась, женщина! – расхохотался Сандер. – А во-вторых, я ничего не знал о тебе, а новое всегда привлекает!

– Как не знал? Тебе было известно, что я приехала в Нью-Йорк из Чикаго, как и сотни других глупеньких девушек, воображающих себя умными, красивыми и талантливыми. Я тоже верила, что скоро стану знаменитой, богатой и буду зарабатывать много денег!

– А как ты попала в Гонконг?

– В Штатах трудно было подыскать приличную работу, и я решила отправиться в Гонконг. У меня была накоплена небольшая сумма денег, я купила билет на корабль и приплыла на нем сюда. Кстати, по дороге у меня украли оставшуюся часть денег, так что я оказалась в Гонконге без цента в кармане. Как хорошо, что я почти сразу же встретила тебя, дорогой!

– А ты смелая женщина, Карен! – сказал Сандер и взял ее руку в свою. – Не каждая девушка отважится на подобное путешествие! Я рад, что мы познакомились с тобой и поженились!

– Я тоже! – искренне воскликнула Карен.

– Кстати, в Гонконге много ночных клубов, и, если хочешь, мы можем пойти в один из них потанцевать, – сказал Сандер.

Карен лукаво взглянула на мужа:

– Что еще ты можешь мне предложить?

– Отправиться домой и лечь в постель!

– Это предложение мне нравится больше! А потанцевать мы всегда успеем!

Когда они ехали домой в такси, Сандер, улыбаясь, обнял Карен и сказал: