Текст книги "Коллекционер"

Однако на полпути его перехватил управляющий Элмер Ланг.

– Мистер Паккер, – заверещал он, – мне непременно нужно с вами поговорить.

– Ну так говорите.

– Это насчет мышей, мистер Паккер.

– Каких еще мышей?

– Миссис Фоше сказала мне, что у вас в квартире мыши.

Паккер расправил плечи и выпрямился, чтобы казаться выше, хотя при его сложении это было непросто.

– Это ваши мыши, Ланг. Вы ими и занимайтесь.

– Но как же я могу, мистер Паккер? – произнес Ланг, заламывая руки. – Ваша квартира… Там столько всякого хлама… надо бы все это разобрать.

– Должен вам заметить, сэр, что этот хлам является одной из самых полных коллекций марок во всей Галактике. Я действительно несколько запустил разборку новых поступлений, но я никому не позволю называть свою коллекцию хламом.

– Но может быть, я попрошу Майлса, сборщика, помочь вам разобраться с коллекцией?

– Помочь мне мог бы только человек, имеющий определенный опыт работы с филателистическим материалом, – строго сказал Паккер. – Ваш сборщик, надо полагать, такого опыта не…

– Но, мистер Паккер, – взмолился Ланг, – все эти горы бумаги и коробки – идеальное место для мышей. Я не смогу вывести мышей, если не вычистите свои завалы.

– Вычистить?! – взорвался Паккер. – Да вы хоть понимаете, о чем говорите? Где-то в огромной массе материала есть, например, конверт – для вас это просто конверт с марками и штемпелями, – за который мне несколько дней назад предлагали четверть миллиона долларов – если только я его отыщу. И это лишь малая толика от всего накопленного. Вы что, Ланг, все это предлагаете мне «вычистить»?

– Но, мистер Паккер, так больше продолжаться не может. Я вынужден настаивать…

Тут прибыл лифт, и Паккер с видом оскорбленного достоинства шагнул в кабину, оставив управляющего с его проблемами в холле.

– Сует свой нос, куда не просят… – пробормотал он, отдуваясь сквозь усы.

– Что вы говорите, сэр? – спросил лифтер.

– Миссис Фоше. Сует свой нос, куда ее не просят.

– Возможно, вы правы, сэр, – рассудительно ответил лифтер.

Паккер надеялся, что в коридоре никого не будет, и на этот раз ему повезло. Он отпер дверь, шагнул вперед…

И замер, услышав странный булькающий звук.

Какое-то время он стоял неподвижно, прислушивался – с недоверием и чуть-чуть испуганно.

В комнате по-прежнему булькало.

Паккер опасливо прошел дальше и сразу же увидел, в чем дело.

Мусорная корзина у стола была до краев заполнена какой-то булькающей желтой массой. В нескольких местах масса даже сползла по стенке корзины и растеклась лужицами по полу.

Готовый в случае чего повернуться и броситься наутек, Паккер медленно подошел ближе, но ничего не произошло. Желтая масса в корзине продолжала булькать, и только.

Это была густая, похоже, клейкая масса без пены, и хотя она булькала, ни пузырьков, ни бурления не было заметно.

Паккер подошел совсем близко и протянул к корзине руку. Никто его не схватил, да и вообще, масса никак не отреагировала.

Он ткнул ее пальцем: на ощупь поверхность оказалась довольно плотной, чуть теплой, и у него вдруг возникла мысль, что это нечто живое.

Паккер тут же подумал о вымоченном бульоном конверте, который бросил перед отъездом в мусорную корзину. Он даже не удивился своей догадке: масса в корзине была такого же цвета, что и марка на конверте. Обогнув стол, он положил туда почту и тяжело опустился в кресло.

«Выходит, марка ожила, – подумал Паккер, – и это очень странно…» Впрочем, чего уж там. На самом деле она не страннее некоторых марок, что ему доводилось видеть раньше. Хотя Земля и передала Галактике идею их использования, многие развили ее гораздо дальше – порой с очень необычными результатами.

«А мне теперь, – подумал он, – придется выносить эту дрянь в корзине. Не хватало еще, чтобы Ланг увидел…»

Его немного беспокоило то, что Ланг требовал привести квартиру в порядок, и в какой-то степени задевало: он заплатил за нее немалые деньги, причем заплатил вперед, и никогда никому не мешал. А кроме того, он живет здесь уже двадцать лет, и с этим Лангу тоже придется считаться.

Потом он наконец встал, обошел стол сбоку и наклонился. Осторожно, чтобы не вляпаться, где желтая масса перетекла через край, взялся за корзину и попытался ее подрыть. Не тут-то было. Он тянул изо всех сил, но корзина оставалась на месте. Паккер выпрямился и двинул ее ногой – она даже не шелохнулась. Он шагнул назад и уставился на корзину, сердито отдуваясь сквозь усы. Как будто ему и без того забот мало! Надо разбирать все эти завалы и избавляться от мышей. Надо искать конверт из системы Полярной звезды. Кроме того, куда-то подевался пинцет, и придется идти покупать новый, а значит, опять тратить время.

Но прежде всего нужно будет убрать отсюда корзину. Очевидно, она просто прилипла: эта желтая дрянь затекла под дно и засохла. Нужно будет взять ломик или еще что-нибудь длинное, поддеть и отодрать от пола.

Желтая масса в корзине по-прежнему весело булькала. Паккер вновь надел шляпу, вышел на лестницу и запер за собой дверь.

Стоял чудный летний день, и он решил немного прогуляться, а заодно подумать о своих бесчисленных проблемах. Однако о чем бы Паккер ни думал, мысли его возвращались к корзине с ползущим через край желтым киселем, и он понимал, что не сможет заниматься ничем другим, пока от нее не избавится.

Отыскав магазин, где продавали скобяные изделия, Паккер купил средних размеров ломик и направился к дому. Возможно, он поцарапает немного пол, но зато уж точно отдерет приклеившуюся корзину.

В холле первого этажа на него снова напустился Ланг.

– Мистер Паккер, – спросил он строго, – куда это вы направляетесь с таким ломом?

– Я его купил специально, чтобы вывести мышей.

– Но, мистер Паккер…

– Вы ведь хотите, чтобы я от них избавился?

– Да, разумеется.

– Ситуация складывается критическая, и от меня могут потребоваться решительные действия, – сурово произнес Паккер.

– Но… лом!

– Не беспокойтесь, я буду осторожен и не стану бить слишком сильно, – пообещал Паккер.

Он поднялся на лифте к себе. Написанная на лице Ланга растерянность немного улучшила ему настроение, и, двигаясь по коридору, Паккер даже насвистывал какую-то мелодию.

Однако, ковыряясь ключом в замке, он услышал за дверью шорох и почувствовал, как по спине у него пробежал холодок: шорох казался таинственным и зловещим.

«Боже, – подумал он, – там не может быть столько мышей». Сжав ломик покрепче, Паккер отпер замок и распахнул дверь.

В квартире бушевал бумажный шторм.

Паккер быстро шагнул через порог и захлопнул за собой дверь, чтобы ни одна бумажка не улетела на лестницу.

«Должно быть, оставил окно открытым», – мелькнула мысль. Но нет, не оставил. Да и на улице – ни ветерка.

А тут… тут не то что ветерок – самый настоящий шторм.

Паккер стоял, прислонившись спиной к двери, и испуганно наблюдал за происходящим в квартире, затем перехватил ломик понадежнее.

Ливень конвертов, шквал пакетов, снегопад танцующих в воздухе марок… На полу тут и там стояли раскрытые коробки, куда, укладываясь аккуратными рядами, сыпались пакеты, марки и конверты, а вдоль стены стояли ровными штабелями другие коробки, что само по себе уже вызывало беспокойство: меньше двух часов назад, когда он уходил, в квартире не было абсолютно ничего ровного и аккуратного.

Однако прямо на глазах шторм стихал. В воздухе кружилось уже меньше бумаг, коробки закрывались, словно невидимой рукой, и, взлетая сами по себе, укладывались вместе с другими у стены.

«Полтергейст!» – в ужасе подумал Паккер, лихорадочно припоминая, что он читал или слышал об этом явлении, и пытаясь отыскать хоть какое-то объяснение.

Но тут все закончилось.

По воздуху уже ничего не летало. Коробки стояли ровными штабелями у стены. Все замерло.

Паккер шагнул в комнату и ошарашено обвел взглядом свое жилище.

Письменный и обеденный стол сияли полировкой. На окнах висели желтые ровные шторы. Ковер выглядел как новый. Кресла, журнальные столики, лампы и множество других вещей, давно похороненных под грудами филателистического материала и забытых, вновь стояли на своих местах – вычищенные и отполированные до блеска.

А в центре всего этого упорядоченного благообразия весело булькала мусорная корзина.

Паккер выронил ломик и двинулся к столу. Окно перед ним распахнулось. Ломик просвистел у него над головой, вылетел на улицу и с треском продрался сквозь крону ближайшего дерева, затем окно захлопнулось, и Паккер потерял ломик из виду.

Он снял шипу и швырнул ее на стол.

Шляпа немедленно поднялась в воздух и поплыла к шкафу в прихожей. Дверцы шкафа распахнулись, шляпа скользнула внутрь, и дверцы мягко закрылись.

Паккер в задумчивости надул щеки и выпустил воздух сквозь усы. Затем достал платок и промокнул лоб.

– Странные творятся дела, – пробормотал он себе под нос.

Медленно, настороженно Паккер принялся осматривать квартиру. Все коробки стояли вдоль одной из стен – от пола до потолка по три в ряд. У противоположной стены стояли три картотечных шкафа, и Паккер удивленно потер глаза: за долгие годы он успел про один забыть и думал, что у него их только два. А вся квартира была аккуратно прибрана, вычищена и только что не светилась.

Паккер переходил из комнаты в комнату – везде царил полный порядок.

Сковородки и кастрюли на кухне стояли на своих местах, в буфете высились аккуратные стопки тарелок. Плита и холодильник сияли чистотой, и даже в раковине не оказалось ни одной грязной тарелки, а Паккер не сомневался, что они должны быть. Кастрюлька миссис Фоше, уже без бульона и оттертая до блеска, стояла на кухонном столе.

Паккер вернулся к письменному столу и там, словно кто-то выложил все это для обозрения, обнаружил десять мертвых мышей.

Восемь филателистических пинцетов.

Стопку конвертов со странными желтыми марками.

Два – не один, а сразу два – конверта с марками «Поларис-17б», на одном четыре марки, на другом – пять.

Паккер устало опустился в кресло и снова взглянул на стол.

Как же это могло случиться, черт побери? И что вообще происходит?

Он наклонился и посмотрел на корзину, стоявшую сбоку от стола. Ему даже показалось, что она булькала специально для него. Видимо, все дело в ней, решил Паккер, иначе просто и быть не может. Ничего другого в квартире не появилось, ничего нового – только эта мусорная корзина с желтой кашей.

Он взял со стола стопку конвертов с желтыми марками и открыл ящик стола, чтобы найти увеличительное стекло. В ящике тоже был полный порядок, а увеличительных стекол оказалось сразу пять штук. Паккер выбрал самое сильное.

При таком увеличении поверхность марки превратилась в равнину с ровно уложенными вплотную друг к другу маленькими шариками – вовсе не песчинки, как ему показалось раньше. Склонившись над увеличительным стеклом, Паккер вдруг понял, что это споры.

Крохотные безжизненные оболочки, способные тем не менее возродить жизнь – что в данном случае и произошло. Он пролил на марку бульон, споры ожили, и возникла эта странная колония микроорганизмов в корзине.

Паккер положил увеличительное стекло на место и встал, собрал дохлых мышей за хвостики, отнес к люку мусоросжигателя и выбросил.

Затем прошел к книжному шкафу: книги тоже были расставлены по тематике; нашлись даже те, что он давным-давно потерял и не мог отыскать долгие годы. Длинные ряды каталогов марок, подборка справочников по галактическим гашениям, огромный том по разновидностям почтовых отметок, путеводители по Галактике, целая полка словарей экзотических языков – книги, совершенно необходимые для распознавания марок – и множество изданий, посвященных тонкостям филателии.

От книжного шкафа он перешел к сложенным у стены коробкам. Взял одну из них и поставил на пол. Коробка оказалась заполненной конвертами и прозрачными пакетами с отдельными марками, блоками, марками в листах и полосах. С растущим чувством радостного удивления Паккер продолжал перебирать содержимое коробки.

Все марки и конверты в ней оказались из системы Тубана. Он закрыл коробку и собрался поставить ее на место, однако, не дожидаясь его, коробка сама поднялась над полом и установилась туда, откуда он ее взял.

Паккер проверил еще три, что стояли рядом. В одной коробке хранился материал с Корефороса, в другой – из системы Антареса, а в третьей – с Джуббы. Споры не только привели в порядок квартиру, но и рассортировали всю его коллекцию!

Он вернулся на дрожащих ногах к креслу и сел. Просто невероятно! Слишком невероятно!

Споры впитали бульон и ожили. И теперь у него в мусорной корзине поселилась неземная форма жизни – или колония различных форм жизни – короче, существа с явным пристрастием к порядку, неудержимым стремлением работать и умением направить свое стремление в нужное русло.

Но самое главное – эта чертовщина в корзине делала именно то, что человеку нужно.

Корзина навела порядок в квартире, рассортировала марки и конверты, извела мышей и отыскала конверты из системы Полярной звезды вместе со всеми потерявшимися пинцетами.

Откуда эти существа узнали, что ему нужно? Может быть, они читают мысли?

От этой догадки по спине у него пробежали мурашки, но до его возвращения корзина и в самом деле ничего не делала, лишь весело побулькивала. Возможно, она не знала, что делать, а затем он вернулся и каким-то образом ей передались его мысли. Да, пожалуй, так: едва он вернулся, корзина узнала, какого работу надо выполнять, и сделала ее.

Зазвенел звонок в прихожей, и Паккер пошел открывать. Оказалось, это Тони.

– Привет, дядюшка, – сказал он. – Ты забыл свою пижаму, и я решил забежать вернуть. Ты оставил ее на кровати.

Он протянул Паккеру небольшой сверток и только тут заметил, что произошло в квартире.

– Боже, дядюшка! Что случилось? Ты никак навел здесь порядок?

Паккер в смущении покачал головой.

– Да нет, Тони. Тут произошло нечто необъяснимое.

Племянник прошел в гостиную и остановился, восхищенно и несколько ошарашено оглядывая комнату.

– Ты славно потрудился, дядюшка.

– Я палец о палец не ударил.

– А! Понятно. Нанял кого-то, чтобы здесь убрали, пока ты гостил у нас.

– Нет, что ты. Все случилось сегодня утром. И всю работу сделала вот эта штуковина. – Паккер указал на корзину.

– Да ты, видимо, рехнулся, дядюшка, – без тени сомнения заявил Тони. – Совсем крыша поехала.

Тони настороженно обошел вокруг корзины, затем протянул руку и ткнул пальцем в желтую булькающую массу.

– Похоже на тесто, – сообщил он, выпрямился и посмотрел Паккеру в глаза: – А ты меня не разыгрываешь?

– Я понятия не имею, что это такое, – ответил Паккер, – и не знаю, как и зачем оно навело у меня порядок, но клянусь, все это – чистая правда.

– А знаешь, дядюшка, – задумчиво сказал Тони, – тут, кажется, что-то есть…

– Не сомневаюсь.

– Нет, я серьезно. Не исключено, что это величайшее открытие за всю историю человечества… Так значит, ты говоришь, эта чертовщина делает то, что тебе нужно?

– В общем, да, – сказал Паккер. – Только я не понимаю – как. У нее определенно есть ощущение порядка, и она делает ту работу, которую тебе нужно. Она словно понимает тебя – даже предвидит твои желания. Может быть, на самом деле это мозг с огромным пси-потенциалом. Видишь ли, я тут перед отъездом разглядывал один конверт с желтой маркой…

И он рассказал ему все, что с ним произошло. Тони задумчиво слушал, теребя себя за подбородок.

– Так, ладно, дядюшка, – произнес он наконец, – все ясно. Мы не знаем, что это такое и как оно действует, но давай пораскинем мозгами. Представь себе ведерко этой вот чертовщины в какой-нибудь конторе, в большой, серьезной конторе. Они смогут добиться такой эффективности, какая им и не снилась. Эта штуковина будет сортировать и хранить бумаги, регистрировать документацию и вообще поддерживать полный порядок в делах. У них никогда ничего не потеряется! Все будет лежать на своих местах, а найти нужный документ можно будет в считанные секунды. Скажем, босс или еще кто хочет посмотреть какое-нибудь досье: хлоп! – и оно уже на столе. Да с такой штуковиной можно вообще уволить всех клерков! Или, например, библиотека: она может работать даже без библиотекарей, и еще как! Но больше всего пользы эта чертовщина принесет в крупных конторах – в страховых фирмах, в промышленных корпорациях или транспортных компаниях. Тут ей просто цены нет.

Паккер немного растерянно покачал головой.

– Может быть, Тони, может быть, но кто тебе поверит? Кто обратит внимание? Это слишком фантастичный план. Ты просто станешь посмешищем.

– Ну, это все ты оставь мне, – сказал Тони. – Я знаю, что надо делать, и тебе без меня не обойтись.

– Ага! Значит, мы уже деловые партнеры.

– У меня есть друг… – Послушать его, так у Тони везде друзья. – Он разрешит мне провести проверку. Мы поставим ведерко с этой штуковиной у него в конторе и посмотрим, что получится. – Он огляделся, уже готовый действовать. – У тебя есть ведро?

– На кухне должно быть.

– А мясной бульон? Ты ведь облил марку мясным бульоном?

Паккер кивнул.

– Кажется, есть банка консервированного.

Тони почесал в голове.

– Значит, так, дядюшка: прежде всего нам нужен стабильный источник поставок.

– У меня осталось еще несколько таких конвертов. Все – с марками. Мы можем использовать один из них.

Тони нетерпеливо отмахнулся.

– Нет, так не пойдет. Эти конверты – наш резервный фонд. Их нужно спрятать куда-нибудь в сейф – на крайний случай. Но сдается мне, мы сможем вырастить не одно ведро этой штуковины из того, что у нас уже есть. Отчерпнем немного, подкормим бульоном и…

– Но откуда ты знаешь?..

– А тебе не кажется странным, дядюшка, что спор на марке и бульона, который ты пролил, оказалось ровно столько, чтобы заполнить желтой массой одну мусорную корзину до краев?

– Да, в общем-то, но…

– По-моему, эта чертовщина разумна. Или, во всяком случае, она знает, что делает. Так сказать, сама себе устанавливает правила. Ты ей дай корзину, и она живет в ней, никуда не выползает. Разрослась как раз до краев и немного вытекла, но лишь для того, чтобы приклеить корзину к полу. И все. Она не прет через край, не заполняет комнату – короче, знает свое место.

– Может быть, ты и прав, но это не объясняет…

– Подожди секунду, дядюшка. Вот смотри.

Тони сунул руку в корзину и вырвал кусок желтой массы.

– Теперь следи за корзиной.

Прямо у них на глазах споры расползлись и заполнили пустое пространство. Спустя несколько минут корзина снова была полна до краев.

– Видишь, что я имею в виду? – сказал Тони. – Дашь ей больше места – она вырастет. Нужно только кормить. А уже место мы ей дадим – много-много ведер – и пусть растет сколько душе угодно…

– Черт, дашь ты мне сказать, наконец?! Я тебя хочу спросить, что мы будем делать, чтобы она не приклеивалась к полу? Ну, разведем мы еще ведро этой чертовщины или несколько ведер, а они возьмут и приклеятся тут к полу, как первое.

– Очень хорошо, что ты об этом подумал. Но я знаю, что надо делать – мы просто подвесим ведро за ручку. Подвесим, и ей не к чему будет приклеиваться.

– Хм-м… Ладно. Похоже, мы все предусмотрели. Пойду разогрею бульон.

Они разогрели бульон, нашли ведро и подвесили его на рукоятку швабры, уложенной на спинки двух стульев. Затем бросили туда кусок желтой массы, вырванной из мусорной корзины, и приготовились наблюдать. Однако масса лежала куском и, похоже, совсем не собиралась расти.

– Выходит, я был прав, – заявил Тони. – Чтобы она начала расти, ей нужно немного бульона. Он плеснул в ведро бульон, но спустя несколько секунд масса растаяла, расползлась и превратилась в тягучую черную жижу.

– Что-то здесь не так, – обеспокоенно сказал Тони.

– Да уж, – согласился Паккер.

– Знаешь, у меня есть идея, дядюшка. Очевидно, ты в первый раз облил марку другим бульоном. У разных фирм, что производят консервы, наверняка и разная рецептура. Дело, скорее всего, не в самом бульоне, а каком-то ингредиенте, который побуждает споры к росту. Похоже, у нас не тот бульон.

Паккер смущенно шаркнул ногой.

– Тони, я не помню, какой был бульон.

– Но ты должен вспомнить! – закричал Тони. – Думай! Ты должен вспомнить, что это была за фирма!

С несчастным видом Паккер шумно выдохнул через усы и признался:

– По правде говоря, Тони, я его не покупал. Этот бульон приготовила миссис Фоше.

– Вот, уже кое-что! Кто такая миссис Фоше?

– Любопытная старуха, что живет на этой же лестничной площадке.

– Отлично! Тебе надо лишь попросить, чтобы она приготовила еще немного.

– Я не могу, Тони.

– Но нам нужна всего одна порция. Мы отдадим бульон на анализ, чтобы узнать состав, и дело сделано!

– Она захочет узнать, зачем мне бульон. И всем расскажет, как я ее попросил. Возможно, она даже догадается, что здесь дело нечисто.

– Вот этого допустить нельзя, – озабоченно произнес Тони. – Все должно остаться между нами. Зачем нам делиться с кем-то еще?

Он сел и задумался.

– А кроме того, она, наверно, на меня злится, – добавил Паккер. – Перед моим отъездом она таки пробралась в квартиру и до смерти перепугалась, когда увидала мышь. После чего понеслась к управляющему жаловаться.

Тони щелкнул пальцами.

– Придумал! – воскликнул он. – Я знаю, как мы это обтяпаем. Ты иди и ложись в постель, а…

– Еще чего! – проворчал Паккер.

– Послушай, дядюшка, другого выхода нет. Тебе придется мне подыграть.

– Что-то мне это не нравится. Совсем не нравится.

– Иди ложись в постель и притворяйся больным. Сделай вид, что тебе плохо. А я отправлюсь к этой миссис Фоше и распишу ей, как ты переживаешь из-за того, что ее напугала мышь. Скажу, что ты, мол, весь день вкалывал и приводил квартиру в порядок, только чтобы это не повторилось. Скажу, ты так, мол, работал, что…

– Ни в коем случае, – взвизгнул Паккер. – Она же сюда пулей прилетит! Очень мне это нужно!

– А парочку миллиардов тебе не нужно, а? – сердито спросил Тони.

– Да не особенно, – ответил Паккер. – Душа как-то не лежит.

– Ладно, я скажу ей, что ты совсем не встаешь – сердце, мол, слабое – но ты очень просил приготовить тебе еще такого же бульона.

– Я запрещаю тебе говорить это! – не выдержал Паккер. – Не смей ее приплетать!

– Но, дядюшка, – попытался уговорить его Тони, – если ты не хочешь сделать это ради себя, подумай обо мне. Я у тебя один родственник на всем свете остался. И это первый случай, когда мне выпала возможность действительно разбогатеть. Может быть, я много хвастаюсь и делаю вид, что процветаю, но на самом деле… – Он понял, что это не довод и сменил тактику: – Ну хорошо, если не ради меня, то сделай это хотя бы ради Энн, ради ребятишек. Тебе же не хочется, чтобы маленьким бедняжкам пришлось…

– Ладно, заткнись, а то ты еще расплачешься сейчас, – сказал Паккер. – Черт с тобой, я согласен.

Вышло еще хуже, чем он предполагал. Знал бы он заранее, что так получится, – в жизни бы не согласился на такую авантюру.

Вдова Фоше сама принесла кастрюльку с бульоном. Затем села на край кровати, приподняла ему голову и, сюсюкая, принялась кормить его с ложки.

Он чуть не провалился от стыда.

Но то, что им было нужно, они все-таки получили. Когда вдова Фоше решила, что ему уже достаточно, в кастрюльке осталось еще примерно столько же, и она оставила бульон им. «Бедняжке он еще пригодится», – сказал она.

Время приближалось к трем, и с минуты на минуту должна была явиться вдова Фоше с бульоном.

При мысли о бульоне у Паккера сдавило горло.

«В один прекрасный день, – пообещал он себе, – я разобью Тони башку». Если бы не этот проныра, ничего бы и не началось.

Прошло уже полгода, и каждый божий день она приносила свой бульон, садилась рядом и начинала без умолку трещать, а он тем временем должен был через силу вливать в себя целую тарелку. И хуже всего то, что приходилось делать вид, будто бульон ему нравится.

А она-то как радовалась! Боже, ну откуда в ней столько веселости и энергии? Toujours gai [1]1
  всегда веселый (фр.)


[Закрыть], припомнилось ему французское выражение. Как тот ненормальный кот, которого древний писатель описал в своих глупых стишках [2]2
  имеется в виду книга детского писателя Доктора Сюсса «Кот в шляпе»


[Закрыть].

«И надо же до этого додуматься! Чеснок в говяжьем бульоне! Ну кто о таком слышал?» – беспомощно сокрушался Паккер. Ведь это просто… варварство!

Особый рецепт, называется… Однако именно чеснок подействовал на споры, именно эта питательная среда пробудила их к жизни и заставила расти.

А возможно, чеснок в бульоне пошел на пользу и ему самому, признавал Паккер. Уже долгие годы он не чувствовал себя так славно, в походке появилась упругость, да и уставать он стал гораздо меньше. Раньше его всегда клонило после полудня в сон, и он ложился вздремнуть, а теперь об этом и не вспоминал. Работал как обычно, нет, даже больше обычного и – если не принимать в расчет вдову с бульоном – считал себя очень счастливым человеком. Да, именно так – очень счастливым.

И если Тони не станет отрывать его от марок, ему этого счастья надолго хватит. Тони молодой, шустрый, вот пусть и тащит на себе корпорацию «Эффективность». В конце концов, он сам на этом настаивал. Хотя, надо признать, дела у него идут отлично: множество промышленных предприятий, страховых компаний, банковских контор и прочих организаций уже сделали заказы. Пройдет какое-то время, утверждал Тони, и ни одному деловому человеку даже в голову не придет, что можно обойтись без услуг корпорации «Эффективность».

Прозвенел звонок, и Паккер пошел открывать. Наверняка вдова Фоше со своей кастрюлькой.

Оказалось, нет.

– Мистер Клайд Паккер? – спросил человек, стоявший на лестничной площадке.

– Да, сэр, – ответил Паккер. – Проходите, пожалуйста.

– Меня зовут Джон Гриффин, – сказал гость, сев в предложенное кресло. – Я представляю Женеву.

– Женеву? Вы имеете в виду правительство?

Гриффин предъявил свои документы.

– Хорошо. Чем могу быть полезен? – спросил Паккер несколько прохладным тоном, поскольку большой любви к правительству не испытывал.

– Насколько я понимаю, вы являетесь старшим партнером в корпорации «Эффективность», верно?

– Кажется, так оно и есть.

– Вы не уверены?!

– Не на все сто. Я, безусловно, партнер, а вот старший или еще как, утверждать не стану. Всеми делами заправляет Тони, и я в них не вмешиваюсь.

– Вы и ваш племянник – единственные владельцы фирмы?

– Вот это абсолютно точно. Мы никого не хотим брать в долю.

– Мистер Паккер, в течение определенного времени правительственные службы вели переговоры с мистером Кампером… Он ничего вам об этом не рассказывал?

– Ни слова. Я занят своими марками, и он старается меня не беспокоить.

– Мы заинтересованы в ваших услугах, – сказал Гриффин, – и пытались их купить.

– Пожалуйста. Платите деньги и…

– Но вы не знаете сути проблемы. Мистер Кампер настаивает на отдельных контрактах для каждого подразделения правительственных служб. Получается чудовищная сумма…

– Оно того стоит, – заверил гостя Паккер. – Можете не сомневаться.

– Но это несправедливо, – твердо сказал Гриффин. – Мы готовы заключить соглашения по каждому департаменту, хотя и это – уступка с нашей стороны, поскольку правительство положено бы рассматривать как одного заказчика.

– Послушайте, – не выдержал Паккер. – Зачем вы со мной об этом говорите? Я не занимаюсь делами корпорации. Этими вопросами ведает Тони. Вам придется вести переговоры с ним. Я лично в мальчишку верю: у него голова варит. А меня «Эффективность» мало интересует – только марки.

– Вот именно, – обрадовано произнес Гриффин. – Я об этом и хотел поговорить.

– В смысле?

– Дело в том, – Гриффин перешел на доверительную интонацию, – что наше правительство получает ежедневно вместе с почтой множество марок. Не помню точную цифру, но это несколько тонн филателистического материала в день со всех планет Галактики. В прошлом мы реализовывали их через несколько филателистических компаний, но теперь администрация склоняется к тому, чтобы предложить весь филателистический материал оптом – и весьма недорого – в качестве условия заключения сделки.

– Отлично. Но что я буду делать с марками, если они будут поступать по несколько тонн в день?

– Не знаю. Но ведь вы так интересуетесь марками, а это великолепная возможность первому покопаться в превосходном материале. Думаю, что вам вряд ли кто предложит такой богатый источник.

– И вы хотите уступить все это мне, если я уговорю Тони пойти вам на уступки?

Гриффин расплылся в счастливой улыбке.

– Вы прекрасно меня понимаете.

Паккер хмыкнул.

– Понимаете?! Да я вас насквозь вижу!

– О, я бы не хотел чтобы у вас создалось неверное представление о правительстве. Это деловое предложение, чисто деловое.

– Надо полагать, за эти горы бумаги, от которых я вас избавлю, вы рассчитываете получить лишь небольшую номинальную плату?

– Чисто условную, – заверил его Гриффин.

– Хорошо. Я подумаю и сообщу вам свое решение Но сейчас, разумеется, ничего обещать не буду.

– Конечно, мистер Паккер. Я не стану вас торопить.

Когда Гриффин ушел, Паккер задумался о его предложении, и чем больше он думал, тем привлекательнее оно ему казалось.

Можно будет арендовать большое складское помещение, установить там «Корзину эффективности» и просто сваливать туда все новые поступления – «Корзина» рассортирует их сама.

У него не было уверенности, что одна корзина справится с подробной классификацией – разве что разберет материал по планетарным группам – но если так, он просто установит еще одну, и уж с двумя-то корзинами он сможет добиться любой точности. А после того как они отберут для него наиболее ценные экземпляры, он передаст весь хлам специально созданной торговой организации – продавать по таким ценам, что все остальные дельцы от филателии просто вылетят в трубу.

Паккер удовлетворенно потер руки, представляя, как он «разденет» всех этих жуликов. Сами они такое вытворяют, что им только поделом будет.

Радужные перспективы омрачала только одна маленькая деталь. Конечно, предложение Гриффина – это почти то же самое, что взятка, хотя чего еще ожидать от правительства? В администрации полно взяточников, вымогателей, лоббистов, «борцов за особые интересы» и прочих жуликов. Возможно, никто ничего и не подумает, если он согласится на сделку с марками – кроме оптовых торговцев, разумеется, но они-то уж никак не могут помешать: им останется только сесть на задние лапы и выть на луну.

Однако имеет ли он право вмешиваться в дела Тони? Ему, конечно, несложно будет упомянуть об этом при случае, и Тони скажет «да». Но вот стоит ли?

Паккер мучился, не находя ответа и даже не приближаясь к нему, пока в дверь снова не позвонили.

На этот раз пришла вдова Фоше, но с пустыми руками. Без бульона.

– Добрый день, – сказал Паккер. – Сегодня вы несколько позже.

– Я было уже собралась, но увидела, что у вас посетитель. Он уже ушел?

– Да, не очень давно.

Она шагнула через порог, и Паккер закрыл за ней дверь.