Текст книги "Призови имя мое"

Преп. Исихий

Кто не имеет чистой от помыслов молитвы, тот не имеет оружия на брань, – той молитвы, которая непрестанно действовалась бы во внутреннейших сокровенностях души и призыванием Господа Иисуса Христа бичевала и опаляла врага, скрытно ратующего.

Преп. Исихий

Надлежит тебе острым и напряженным взором ума смотреть внутрь, чтобы узнавать входящих. Как только узнаешь, тотчас противоречием сокрушай главу змея и вместе с тем с воздыханием вопий ко Христу. И получишь тогда опыт невидимого Божественного заступления и преясно узришь правость сердца.

Преп. Исихий

Как держащий в руке зеркало и стоящий между другими многими, смотря в зеркало, видит и свое лицо, каково оно, видит и других, смотрящих в то же самое зеркало; так всецело приникший в сердце свое видит в нем свое собственное состояние, видит и черные лица мысленных эфиопов.

Преп. Исихий

Не может ум победить демонское мечтание сам токмо собою: да не дерзает на сие никогда. Ибо хитры враги наши и, притворясь побежденными, нередко неожиданно, через тщеславие, подшибают борца. Против же призывания имени Иисусова и минуты постоять и злокознствовать против тебя не стерпят.

Преп. Исихий

Смотри, не впади в самомнение, подобно древнему Израилю; иначе и ты предан будешь мысленным врагам. Ибо тот, избавлен будучи от египтян Богом всяческих, сам измыслил потом себе помощника – идола слиянного.

Преп. Исихий

Под идолом же слиянным разумей слабый наш разум, который, пока на духов злобы призывает Иисуса Христа, удобно отгоняет супостатов и с искусным умением обращает в бегство невидимые ратные силы врага, а коль скоро сам на себя одного безрассудно дерзнет понадеяться, то падает и разбивается, подобно так называемому быстрокрылому.

Преп. Исихий

Как невозможно Красному морю явиться на тверди небесной среди звезд и как нельзя человеку, ходящему по земле, не дышать здешним воздухом, – так невозможно нам очистить сердце свое от страстных помышлений и изгнать из него мысленных врагов без частого призывания имени Иисуса Христа.

Преп. Исихий

Будем же бегать вольности, как яда смертоносного; а злое стяжание забвения и то, что от него происходит, будем врачевать крайне строгим хранением ума и непрестанным призыванием Господа нашего Иисуса Христа, ибо без Него не можем мы творити ничесоже.

Преп. Исихий

Как дождь чем в большем количестве ниспадает на землю, тем более умягчает ее, – так и землю сердца нашего радует и веселит имя Христово, нами возглашаемое, чем чаще оно призывается.

Преп. Исихий

Неумеющий шествовать духовным путем не заботится о страстных помышлениях, но все занят бывает только телом, или чревоугодничает и распутничает, или печалится, гневается и злопамятствует, и через то омрачает ум свой или, дерзая на чрезмерные подвиги, расстраивает и обессмысливает мысль.

Преп. Исихий

Как повредивший сердцевину растения все его иссушает, так разумей и относительно сердца человеческого. Ежеминутно надобно внимать, потому что хищники не зевают.

Преп. Исихий Если не сотворит человек воли Божией и закона Его посреди чрева, то есть посреди сердца, то и вне не сможет он удобно исполнить их.

Преп. Исихий

Как вещественная соль услаждает хлеб и всякую пищу, охраняет мясо от гниения и сберегает в целости надолго; так разумей и об умном хранении мысленной сладости и дивного в сердце делания. Ибо и оно божественно услаждает и внутреннего, и внешнего человека, прогоняет зловоние худых помыслов и сохраняет нас постоянно в добре.

Преп. Исихий

Насколько бдительно внемлешь уму, настолько с теплым желанием будешь молиться Иисусу; и опять, насколько небрежно надзираешь за умом, настолько отдалишься и от Иисуса. И как первое сильно освещает воздух ума; так последнее – уклонение от трезвения и сладостного призывания Иисуса – обыкновенно совсем омрачает его. Естественно быть сему делу так, как мы сказали, и иначе оно не бывает. Это узнаешь ты из опыта, когда делом испытаешь. Ибо добродетель, и особенно такое светоносное сладостное делание, обыкновенно не иначе изучается, как опытом.

Преп. Исихий Рождается же божественное некое в уме состояние от непрестанного памятования и призывания имени Господа нашего Иисуса Христа, если не будем не радеть о всегдашнем к Нему в душе молении, о непрерывном трезвении и об одном настоятельно необходимом деле. И воистину одно и одинаковым образом совершаемое всегда должны иметь мы дело, – призывание имени Иисуса Христа Господа нашего, с горением сердца взывая к Нему, да даст Он нам причаститься и вкусить святого имени Его. Ибо частое повторение есть мать навыка как в отношении к добродетели, так и в отношении к пороку; а навык потом властвует уже, как природа. Придя в такое состояние, ум сам уже ищет своих супостатов, как охотничий пес зайца в кустах; но сей ищет для того, чтобы пожрать, а тот, – чтобы поразить и разогнать.

Преп. Исихий

Итак, всякий раз, как случится умножиться в нас лукавым помыслам, ввергнем в среду их призывание Господа нашего Иисуса Христа; и тотчас увидим, что они начнут рассеиваться, как дым в воздухе, как научил нас опыт. Когда после сего ум останется один (без помыслов смущающих), возьмемся опять за непрерывное внимание и призывание. Так будем поступать всякий раз, когда потерпим такое искушение.

Преп. Исихий

Когда мы, недостойные, сподобимся со страхом и трепетом причаститься Божественных и Пречистых Таин Христа Бога и Царя нашего, тогда наиболее покажем трезвения, хранения ума и строгого внимания, да Огнь сей Божественный, то есть Тело Господа нашего Иисуса Христа, потребит грехи наши и наши – малые и большие – скверны. Ибо, входя в нас, оно тотчас прогоняет из сердца лукавых духов злобы и отпущает нам прежде бывшие грехи; и ум наш тогда оставляется свободным от беспокойной докучливости лукавых помыслов. Если после сего, стоя у дверей сердца, будем тщательно охранять ум свой, то когда опять будем сподобляться Святых Таин, Божественное Тело более и более будет просвещать ум наш и делать его блестящим, подобно звезде.

Преп. Исихий

Забвение погашает обыкновенно хранение ума, как вода гасит огонь. Но непрестанная молитва Иисусова с неослабным трезвением вконец испаряет его из сердца. Молитва имеет нужду в трезвении, как малая лампадочка в свете свечи.

Преп. Исихий

Брань мысленную надо вести так же, как ведут войну обыкновенную. Первое дело – внимание; потом, когда заметим, что подошел вражий помысл, бросим на него с гневом слова клятвы из сердца; третье дело – помолиться на него, обращая сердце к призыванию Иисуса Христа, да рассеется этот демонский призрак тотчас, чтобы иначе ум не пошел вслед этого мечтания, как дитя, прельщаемое каким-нибудь искусным фокусником.

Преп. Исихий

Как невозможно поддерживать жизнь без пищи и пития, так без хранения ума и чистоты сердца – то есть трезвения – невозможно душе достигнуть чего-либо духовного и Богу угодного или избавиться от мысленного греха, хотя бы кто страхом мук и нудил себя не грешить.

Преп. Исихий

Впрочем и те, которые нуждением неким воздерживают себя от греха делом, блаженны пред Богом, Ангелами и человеками, потому что они суть нуждницы восхищающие Царствие Небесное» (ср.: Мф. 11, 12).

Преп. Исихий

Образ внешних, чувственно-телесных подвигов есть Ветхий Завет, а Святое Евангелие, которое есть Новый Завет, есть образ внимания или чистоты сердечной. И как Ветхий Завет не доводил до совершенства и не удовлетворял внутреннего человека в деле богоугождения, потому что, по слову апостола: ничтоже бо совершил закон (Евр. 7, 19), а только от грубых ограждал грехов; так разумей и о телесной праведности и телесных подвигах, о посте, воздержании, долулежании, стоянии, бдении и прочих, которые подъемлются обыкновенно в отношении тела и страстную часть тела успокаивают от греховных движений. Хорошо, конечно, и это все, как сказано и о Ветхом Завете (что добр закон); потому что служит к обучению нашего внешнего человека и к охранению от страстных дел. Но подвиги эти не являются охранителями от грехов мысленных или возбранителями их, то есть не сильны избавить нас от зависти, гнева и прочего.

Преп. Исихий

А чистота сердца, то есть блюдение и охранение ума, прообразом которого служит Новый Завет, если соблюдается нами как должно, то все страсти и всякое зло отсекает от сердца и искореняет из него и вместо того вводит в него радость, благонадежие, сокрушение, плач, слезы, познание самих себя и грехов своих, памятование смерти, истинное смирение, безмерную любовь к Богу и людям и божественное некое сердечное услаждение.

Преп. Исихий

Как ходящему по земле невозможно не рассекать этого воздуха; так невозможно сердцу человеческому не быть непрестанно бориму от демонов или не подлежать тайным от них воздействиям, хотя бы кто и строго проходил телесные подвиги.

Преп. Исихий

Горечью от яда худых помыслов исполняется сердце наше, когда, вознерадев по причине забвения, надолго отводимы бываем от внимания и молитвы Иисусовой. Но когда по любви к божественному, с крепким усердием, стройно начнем в нашем сердце, мастерской мысленной, совершать делание внимания и молитвы, оно опять исполняется сладости и чувствует блаженное некое радование. Тогда-то твердые полагаем мы намерения всегда ходить в безмолвии сердечном, и не ради чего другого, а ради ощущаемых от него в душе приятной сладости и отрадности.

Преп. Исихий

Наука наук и искусство искусств есть умение управляться с злотворными помыслами. Самый лучший против них прием и самое надежное перехитрение их состоит в том, чтобы в Господе смотреть за появлением прилога их и мысль всегда хранить чистой, как храним око телесное, чтобы не приблизилось к нему что-либо могущее повредить его, и всячески стараясь не допускать до него даже малой соринки.

Преп. Исихий

Как снег не породит пламени, вода не родит огня, терн – смокв, так сердце каждого человека не освободится от бесовских помыслов, слов и дел, если не очистит своего внутреннего, не сочетает трезвения с молитвой Иисусовой, не стяжет смирения и душевного безмолвия и не будет со всем усердием тещи, поспешая в предняя. Душа, себе не внимающая, неизбежно бывает бесплодна на благие и непорочные помышления, подобно бесплодному мулу; потому что в ней нет разумения духовной мудрости. Воистину, призывание имени Иисусова и упразднение страстных помыслов есть сладостное дело, водворяющее мир душевный.

Преп. Исихий

Ум омрачается и становится бесплодным, когда монах или поговорит с кем о мирских вещах, или мысленно сам в себе поразглагольствует о них, или когда у него тело и с умом осуетятся и займутся чем-либо чувственным, или когда он вообще предается суетливости. Ибо в таком случае тотчас непосредственно затем теряет он теплоту, сокрушение, дерзновение к Богу и ведение (сознание порядка Божия и память о Боге; впадает в забвение о Боге и о порядках Божиих); так что сколько внимаем мы уму, столько и просвещаемся, и сколько не внимаем уму, столько и омрачаемся.

Преп. Исихий

Помыслы, против воли нашей появляющиеся и стоящие в сердце, обыкновенно изглаждает молитва Иисусова с трезвением из глубин помышления сердечного.

Преп. Исихий

Как без большого корабля нельзя переплыть морской пучины, так без призывания имени Иисуса Христа невозможно изгнать прилога помысла лукавого.

Преп. Исихий

Прекословие обыкновенно преграждает дальнейший ход помыслам, а призывание (имени Иисуса Христа) изгоняет их из сердца. Как только образуется в душе прилог представлением чувственного какого-либо предмета, как-то: оскорбившего нас человека, или женской красоты, или сребра и злата, – или когда все это одно за другим побывает в мысли нашей, – тогда само собою явным становится, что сердце наше готово исполнить помыслы или злопамятства, или блуда, или сребролюбия. Итак, если ум наш опытен и обучен, так что умеет блюсти себя от приражений и ясно, как днем, видеть обольстительные мечтания и прелести лукавых, – то тотчас отпором через прекословие и молитвой Иисусовой легко угашает разжженные стрелы диавола, не позволяя себе устремляться вслед за мечтанием, как только оно появится, не дает и помыслам сочувственно согласоваться с призраком прилога, или дружелюбно беседовать с ним, или сосложиться с ним в шуме многомыслия, потому что за этим с некоторой непреложностью, как ночи за днями, следуют худые дела.

Преп. Исихий Слишком строгим и тяжким кажется людям душевно безмолвствовать от всякого помысла. И воистину это притрудно и приболезненно, ибо не одним только не посвященным в тайны духовной брани до боли тяжело бестелесное заключать и удерживать в телесном доме, но и тем, которые искусились во внутренней невещественной брани. Но кто непрестанной молитвой содержит в персех Иисуса, тот, по пророку, не утрудится последуя Ему и дне человеча не пожелает (ср.: Иер. 17, 15), ради красоты, приятности и сладости Иисуса; и врагов своих – нечистых демонов, ходящих вокруг его, не постыдится, но возглаголет к ним во вратах сердца (ср.: Пс. 126, 5) и вспять прогонит их Иисусом.

Преп. Исихий

Душа, воспарив после смерти на воздух ко вратам небесным, и там не постыдится врагов своих, имея Ходатаем себе Христа; и потому и тогда, как ныне, дерзновенно возглаголет к ним во вратех. Только до самого исхода своего пусть не скучает она день и ночь взывать к Господу Иисусу Христу, Сыну Божию; и Он сотворит отмщение ее вскоре, по неложному Божественному обетованию, которое изрек Он в притче о неправедном судии: ей, глаголю вам, сотворит отмщение их вскоре (ср.: Лк. 18, 8): и в настоящей жизни, и по исходе из тела.

Преп. Исихий

Если, начав жительствовать во внимании ума, с трезвением сочетаем смирение и с прекословием совокупим молитву, то будем добре шествовать мысленным путем. Потому что покланяемое и святое имя Иисуса Христа будет нам светильником и будет дом наш сердечный не только очищен и выметен, но и украшен и прибран. Если же на одно трезвение или внимание понадеемся, то скоро, подвергшись нападению врагов, падем и будем низринуты. И начнут тогда во всем одолевать нас эти коварнейшие строители козней, а мы начнем больше и больше опутываться злыми пожеланиями, как сетями; можем и совершенному закланию удобно подвергнуться от них, не имея в себе победоносного меча – имени Иисус Христова. Ибо только сей священный меч, будучи непрестанно вращаем в свободном от всякого образа сердце, умеет обращать их вспять и посекать, опалять и поедать, как огнь солому.

Преп. Исихий

За простыми и бесстрастными помыслами следуют страстные, как узнали мы из долговременного опыта и наблюдения; и первые служат входом для последних, бесстрастные для страстных.

Преп. Исихий

Не двинется вперед корабль без воды; не преуспеет нисколько и хранение ума без трезвения со смирением и всегдашней молитвой Иисус Христовой.

Преп. Исихий

Основание дома – камни, а сей добродетели, хранения ума, и основание и верх – святое и покланяемое имя Господа нашего Иисуса Христа. Скоро и легко потерпит кораблекрушение во время бури неразумный кормчий, который корабельщиков распустит, весла и паруса бросит в море, а сам заляжет спать; но еще скорее потоплена будет бесами душа, которая при начинающихся прилогах вознерадит о трезвении и о призывании имени Иисус Христова.

Преп. Исихий

Что знаем, то передаем через писание, и что видели, проходя путем, о том свидетельствуем желающим, – если хотите принять сказываемое вам. Сам Господь сказал: Аще кто не пребудет во Мне, извержется вон, якоже розга, и изсшет: и собирают ю, и во огнь влагают, и сгарает. А иже будет во Мне и Аз в нем, той сотворит плод мног (Ин. 15, 5–6). Как невозможно солнцу сиять без света, так невозможно сердцу очиститься от скверны пагубных помыслов без призывания имени Иисусова. Будем же употреблять его как собственное дыхание. Ибо оно (имя Иисус Христово) – свет, а те (помыслы скверные) – тьма; и Он есть Бог и Владыка, а те – слуги демонские.

Преп. Исихий

Горе внутреннему от внешнего, ибо внутренний человек много терпит от внешних чувств. Но потерпев что-либо, он должен употребить бичи против этих внешних чувств. Исполнивший то, что относится к деятельной стороне жизни, начинает уже уразумевать и то, что относится к стороне ее созерцательной.

Преп. Исихий

Если внутренний наш человек трезвится, то, по словам отцов, он силен сохранить и внешнего. По их же словам, мы и злодеи демоны обои сообща совершаем грехи: те в помыслах или мечтательных живописях изображают только пред умом грех, как хотят; а мы и в помыслах – внутри воображаем грех, и делом вовне совершаем его. Демоны, не имея дебелых тел и лишь посредством помыслов устрояя козни и обольщения, и себе и нам уготовляют муку. Но если бы эти непотребнейшие не были лишены дебелого тела, то грешили бы непрестанно и делами, всегда содержа в себе злое произволение, готовое нечествовать.

Преп. Исихий

Но молитва сердечная к Господу единословная разбивает их и рассеивает прелести их. Ибо непрестанно и неленостно призываемый нами Иисус, Бог и Сын Божий, отнюдь не допускает им даже и начать вложение в нас греха, – что называют прилогом, – не допускает ни образ какой-либо показать ему в зеркале мысли, ни проговорить какие-либо слова в сердце. Но если никакой образ не втеснится в сердце, то оно и от помыслов, как сказали мы, будет пусто; потому что демоны обыкновенно через помыслы скрытно беседуют и научают злу.

Преп. Исихий

От непрестанной молитвы мысленный в нас воздух чист бывает от мрачных облаков и ветров духов злобы. Когда же воздух сердца чист, то ничто не препятствует уже сиять в нем Божественному свету Иисусову, – если только мы не надмимся тщеславием, самомнением и желанием показности, не понесемся к неосязаемому, – и не будем за то лишены помощи Иисусовой; потому что Христос ненавидит все таковое, будучи образцом смирения.

Преп. Исихий

Емлемся убо за молитву и смирение, – сии два оружия, коими совокупно с трезвением, как мечом огненным, ополчаются воители против демонов. Если так будем вести жизнь свою, то каждый день и час можем радостный иметь праздник в сердце таинственно.

Преп. Исихий

Если истинно хочешь покрыть стыдом помыслы, достодолжно безмолвствовать и без труда трезвенствовать сердцем, да прильпнет к дыханию твоему молитва Иисусова, – и в немного дней увидишь это на деле.

Преп. Исихий

Очищение сердца, ради которого как смирение, так и всякое свыше сходящее благо имеет в нас место, не что иное есть, как то, чтобы отнюдь не попускать входить в сердце помыслам, проникающим к нему.

Преп. Исихий Хранение ума, с Божией помощью и ради Единого Бога действуемое, установившись в душе, доставляет уму мудрость в ведении подвигов по Богу; не малой также причастника своего снабжает оно способностью к тому, чтобы по Богу также устроять и внешние дела и слова с рассуждением безукоризненным.

Преп. Исихий

Блажен, воистину, кто так прилепился мыслью к молитве Иисусовой, что от непрестанного вопля сердечного ко Господу, он прилежит к Нему, как воздух прилежит телам нашим, или пламя к свече. Солнце, проходя над землей, производит день; а святое и досточтимое имя Господа Иисуса, непрестанно сияя в уме, порождает бесчисленное множество солнцевидных помышлений.

Преп. Исихий

Переходим к преподобному Филофею[25]25
  Филофей Синайский – писатель, аскет (IX в.), по другим источникам – XI в. Был игуменом синайской обители «Купина». Известен аскетическими трудами, из которых известны: «О бодрствовании и молитве», «Сорок глав о трезвении».


[Закрыть], игумену Синайскому, время жительства и кончины которого неизвестно, но о сочинении которого сказано в Добротолюбии, что оно требует большого внимания; если бы кто назвал его точным истолкованием и верным правилом трезвения, хранения ума и чистоты сердца, не погрешил бы против истины.

Преп. Филофей

С утра должно мужественно и неотступно стоять у дверей сердца с крепкой памятью о Боге и непрестанной в душе Иисус Христовой молитвой и сей мысленной стражей убивать всех грешников земли, то есть верной усиленной и горе восхищающей памятью о Боге посекать, ради Господа, главы сильных и брань воздвигающих помыслов.

Преп. Филофей

Где смирение, память о Боге с трезвением и вниманием и частая против врагов устремляемая молитва, там место Божие, или сердечное небо, в котором полчище бесовское боится стоять ради того, что в месте сем обитает Бог.

Преп. Филофей

Когда приобретем некоторый навык в воздержании и удалении от видимых зол, производимых пятью чувствами, то после сего возможем и сердце свое блюсти с Иисусом и просвещаться в нем от Него, и с теплым некоторым расположением вкушать умом благость Его. Ибо не для другого чего приняли мы закон очищать сердце, как для того, чтобы, когда облака злых помыслов изгнаны будут из атмосферы сердца и разогнаны непрерывным вниманием, мы могли, как в ясный день, чисто видеть Солнце Правды – Иисуса – и сколько-нибудь просветиться в уме словами величествия Его; ибо обыкновенно они открываются не всем, а только тем, кои очищают смысл свой.

Преп. Филофей

Потребно нам великое смирение, если искреннее имеем попечение о хранении ума в Господе, во-первых, в отношении к Богу и, во-вторых, в отношении к людям. Всячески всегда должны мы сокрушать свое сердце, изыскивая и используя все, могущее смирить его. Сокрушает же и смиряет сердце, как известно, память о прежней нашей жизни, если она припоминается как следует. Также память о всех грехах от юности, когда кто пересматривает их умом по частям, обыкновенно и смиряет, и слезы рождает, и ко всесердечному благодарению Бога подвигает нас, как и всегдашняя действенная память о смерти, которая при том рождает и плач радостный со сладостью, и трезвение ума. Преимущественно же смиряет мудрование наше и располагает потуплять очи в землю воспоминание о Страстях Господа нашего Иисуса Христа, когда кто проходит их в памяти и все подробно вспоминает. Это делание подает также и слезы. Сверх того истинно смиряют душу великие Божии благодеяния именно к нам, когда кто подробно перечисляет их и пересматривает; ибо мы имеем брань с гордыми (неблагодарными Богу) демонами.

Преп. Филофей

Не чуждайся из самолюбия этих спасительных врачевств душевных, если ты таков, что имеешь в них нужду. Ибо иначе ты уже не ученик Христов и не подражатель Павла, который говорит о себе: несмь достоин нарещися апостолом (1 Кор. 15, 9); а в другом месте сознается, что был прежде хульником, гонителем и досадителем (см.: 1 Тим. 1, 13). Видишь ли, горделивец, вот и святой, а не забывал прежней своей жизни. Да и все святые, от начала создания до ныне, облачались в это нищенское святое одеяние Божие (то есть в смирение). Сам Господь наш Иисус Христос, будучи Богом Непостижимым, Недоведомым и Неизглаголанным, в продолжении всей Своей во плоти жизни облечен был в смирение, так что святое смирение праведно должно именоваться и Божественной добродетелью, и Владычней заповедью и облачением. Также Ангелы и все светлые Божественные Силы проходят и хранят сию добродетель, ведая, каким падением пал возгордившийся сатана и как он, являясь примером того, как надлежит страшиться падения в сей грех Ангелам и людям, лежит лукавый в бездне, за гордость свою сделавшийся бесчестнейшим пред Богом паче всякой другой твари. Знаем мы и то, каким падением пал Адам из-за гордости. Имея пред очами такие примеры сей высокотворной добродетели, будем всегда смирять себя всячески, сколько сил есть, пользуясь указанными выше врачевствами. Смирим себя душою и телом и в мудровании, и в желании, и в речах, и в помышлениях, и во внешнем виде, и внешне, и внутренне. О чем особенно надобно заботиться, это – чтобы Сущий за нас Иисус Христос, Сын Божий и Господь, не стал против нас. Ибо Господь гордым противится, смиренным же дает благодать (Притч. 3, 34). Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, – говорит Спаситель (Мф. 11, 29).

Преп. Филофей

Душа грехолюбивая, как стеною будучи ограждена и окружена духами злобы, связуется узами мрака и по причине этого окружающего ее мрака не может молиться, как следовало бы; ибо связуется им втайне, в сокровенных глубинах своих, сама не ведая как, и слепотствует внутренними очами. Но когда она положит начало молитвенному к Богу прибеганию и станет по силе трезвенствовать в молитве, тогда мало-помалу начинает она разрешаться силой молитвы; иначе же разрешиться ей от тьмы нет никакой возможности. В это время познает она, что есть внутрь в сердце иное борение, иное сокровенное противоборство, иная война в помыслах, от духов злобы возбуждаемых, как свидетельствует и Святое Писание, когда говорит: аще дух владеющаго взыдет на тя, места твоего не остави (Еккл. 10, 4). Место же ума есть твердое стояние его в добродетели и трезвение. Есть стояние и в добродетельной, и в грешной жизни. Ибо Писание говорит: Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых и на пути грешных не ста (Пс. 1, 1). И апостол учит: Станите препоясани чресла ваша истиною (Еф. 6, 14).

Преп. Филофей

Крепко-накрепко да держим Христа; ибо немало таких, которые всячески покушаются выкрасть Его из души. И сами не допустим до того, чтобы Иисус уклонился, народу (толпе) помыслов сущу на месте души (Ин. 5, 13). Но удержать Его невозможно без болезненного труда душевного. Потрудимся осязать следы жития Его во плоти, чтобы и свою жизнь проводить нам смиренно. Глубоко прочувствуем Страсти Его, чтобы, соревнуя Ему, терпеливо переносить все скорбное. Вкусим неизреченного Его смотрительного о нас снисхождения, чтобы от сладкого вкушения сего душою познать нам, сколь Благ Господь. Надо всем же сим, или прежде всего сего, да веруем Ему несомненно во всем, что говорит Он, и каждодневно да чаем промышления Его, на нас обращенного, и что ни случится, что ни встретим, будем принимать то с благодарностью, любовью и радостным довольством, да научимся смотреть на Единого Бога, Который всем управляет по Божественным законам премудрости Своей. Когда сделаем все это, тогда недалеко будем от Бога. Благочестие есть конца не имеющее совершенство, как сказал некто из богоносных и совершенных в духе мужей.

Преп. Филофей

Сладостная память о Боге, то есть о Иисусе, с гневом сердечным и огорчением спасительным обыкновенно разрушает все обаяния помыслов, разные внушения, слова, мечтания, мрачные воображения и, кратко сказать, все, чем вооружается и с чем дерзостно выступает всегубительный враг, ища поглотить души наши. Иисус, будучи призываем, все попаляет легко. Ибо ни в ком другом нет нам спасения, кроме Христа Иисуса. Это сказал и Сам Спаситель, говоря: без Мене не можете творити ничесоже (Ин. 15, 5).

Преп. Филофей

С крайним напряжением внимания блюди свой ум. Как только заметишь помысл, тотчас воспротиворечь ему, но вместе с тем спеши призвать Христа Господа на отмщение. Сладчайший же Иисус, когда ты еще будешь говорить, скажет: «Се, с тобою Я, чтобы подать тебе заступление». Но ты и после того как, по молитве твоей, все эти враги усмирены будут, опять продолжай усердно внимать уму. Вот снова волны (помыслов), множайшая прежних, одни за другими устремятся на тебя, так что от них будто уже погружается душа как в пучину и готова погибнуть. Но и Иисус опять, возбуждаемый учеником, яко Бог, запрещает злым ветрам. Ты же, улучив свободу от вражеских нападений на час или минуту, прославь Спасшего тебя и углубись в помышление о смерти.

Преп. Филофей

Не будем отрицаться и от трудов телесного подвижничества: ибо как из земли пшеница, так от них произрастает духовная радость и опытность в добре. Не будем ложными умствованиями отклонять требование совести, потому что она внушает нам спасительное и деятельное и всегда изрекает, в чем долг наш и к чему мы обязаны, особенно, когда бывает очищаема живым, деятельным и тонким трезвением ума. В этом случае она, по причине чистоты своей, обычно износит ясный суд достодолжный и решительный, – исключающий всякое колебание. Ради всего этого не должно сбиваться с пути ложными умствованиями; ибо она внутри возвещает нам жизнь, угодную Богу, и, строго обличая душу, если она осквернила смысл грехами, показывает способ исправления прегрешений, внушая сердцу падшему покаяться и указывая ему врачевство с сладостным убеждением.

Преп. Филофей

Дым, исходящий от дров, тяжел бывает для очей; но потом показывает им свет и услаждает тех, кому прежде причинял неприятность. И внимание, держа непрестанно в напряжении умные очи, утомляет и тяготит голову. Но Иисус, призываемый в молитве, придя, просвещает сердце. Память о Нем, вместе с осиянием (внутреннего нашего), доставляет и высочайшее из благ (то есть Самого Господа).

Преп. Филофей Многие из братий не знают прелести ума, которую претерпевают от демонов. Они полагают заботу о том, чтобы быть исправными в делах, не заботясь об уме, и проводят жизнь в простоте и бесхитростности. Думаю, что, не вкусивши сердечной чистоты, они совсем не знают тьмы внутренних страстей. Те, которые не знают брани[26]26
  Несть наша брань к крови и плоти, но… к духовом злобы поднебесным (Еф. 6, 12).


[Закрыть], о которой говорит апостол Павел, не познали сего опытно, а потому только делом совершаемые грехи почитают падениями, не беря в счет мысленных поражений и побед, которых не видит чувственное око, потому что они сокровенны и ведомы только Единому Подвигоположнику Богу и совести подвизающегося. К таковым, кажется, сказано следующее слово Священного Писания: говорят: мир, мир, и не бяше мира (Иез. 13, 10). О тех братиях, которые от простоты находятся в таком состоянии, молиться надобно и научать их, сколько можно, чтобы удалялись не от видимых только худых дел, но и от того зла, которое действует в сердце. У тех же, которые имеют Божественное желание – очистить душевное око (собственно, зрительность души), иное есть делание Христово и иное таинство.

Преп. Филофей

* * *

На этом мы кончаем выписки из преп. Филофея Синайского и переходим к великим старцам Варсонофию и Иоанну, подвизавшимся в Палестине в VI веке.

* * *

Иерей. Разрешите, батюшка, остановить вас и предложить вам некоторые вопросы. Ответьте мне на них так, как бы вы ответили простому, рядовому мирянину, ничего не понимающему в вопросах внутренней духовной жизни. Последние два отца, преп. Исихий и преп. Филофей, говорят о помыслах, о борьбе с ними, о внимании, о внутреннем трезвении, о блюдении ума и сердца. Первый вопрос, который у меня возникает, есть вопрос о помыслах. Отцы говорят, что нужно стремиться к очищению себя от помыслов, и не только от дурных, но и вообще от помыслов… Как нужно понимать это? Неужели возможно ни о чем не думать и не иметь в голове никаких мыслей? Помыслы и мысли – одно ли это и то же? Или их нужно различать? И как тогда понимать слово «помыслы»? Это первый мой вопрос. А второй вопрос заключается в том, существует ли какая-нибудь связь между очищением от помыслов и Иисусовой молитвой?

Инок. Вы хорошо сделали, что высказали возникшие у вас недоумения. Это дает нам повод глубже и внимательнее разобраться в вопросе о помыслах. Помыслы и мысли – это не одно и то же, хотя в некоторых случаях они и сближаются. Мысль близко стоит к слову: в словесные формы облекаются мышление, размышление, которые являются естественной и необходимой деятельностью дарованного нам Богом разума, свободно нами осуществляемой. Мышлением мы углубляемся в познание окружающего нас мира и самих себя и разрешаем всевозможные вопросы по устроению нашей личной и общественной жизни. Эту деятельность нашего ума мы и называем работой мысли, но ее нельзя назвать работой помысла. Способность мыслить составляет такую же необходимую принадлежность нашего духовного существа, как и способность чувствовать, а также способность действовать, или проявлять волю. Другое дело помыслы. Помыслы – это не от нашей воли зависящее возникновение в нашем сознании тех или иных представлений, образов, предположений, намерений, желаний, воспоминаний и т. д. Здесь помысл сближается с мыслью. И мы нередко употребляем неосознанно то или другое слово: у меня возникла мысль, у меня возник помысл. В этом случае мысль, как и помысл есть нечто невольно возникающее в уме, а не свободная мыслительная деятельность ума. Помыслы бывают разного рода. В одной из предыдущих бесед мы приводили классификацию помыслов епископа Игнатия Брянчанинова. Он различает четыре вида помыслов. Отличительная черта всех их та, что они невольно возникают в нашем сознании. По словам епископа Игнатия, одни (помыслы) прозябают из благодати Божией, насажденной в каждого православного христианина Святым Крещением; другие предлагаются Ангелом хранителем; иные возникают из падшего естества; а иные наносятся падшими духами. Помыслы первых двух видов, правильнее, воспоминания и ощущения, содействуют молитве, оживляют ее, усиливают внимание и чувство покаяния, производят умиление, плач сердца, слезы и т. п. В помыслах и ощущениях падшего естества добро смешано со злом, а в демонских зло часто прикрывается добром, действуя, впрочем, иногда и открытым злом. Если наставники внутреннего делания советуют бороться не только с злыми помыслами, но и вообще с помыслами, то это означает лишь то, что христианин не должен находиться во власти невольно возникающих в его сознании помыслов. Он должен заботиться о чистоте и ясности своего сознания. Ибо, в действительности мы нередко бываем рабами помыслов и никак не можем от них освободиться. Они врываются в работу нашего ума, нарушают ясность, чистоту, непрерывность, силу и плодотворность его работы, засоряют сознание различными ненужными, пустыми, даже вредными, развращающими представлениями, картинами, воспоминаниями. В правильный и спокойный ход мышления врываются не идущие к делу и мешающие работе мысли, воспоминания и представления, например, о вчерашней встрече, о неприятном разговоре, о недоразумениях и обидах, о неисполненных тех или других планах, о полученных на улице впечатлениях, о газетных сообщениях и т. д. и т. д. Все это засоряет сознание, засоряет и сердце, особенно, когда человек станет на молитву или придет в храм Божий. В это время, как нарочно, словно из рога изобилия, посыпятся в голову всевозможные посторонние мысли, представления, воспоминания, планы будущего, мелкие заботы, мелкие тревоги о забытом или несделанном; в сердце возникает беспокойство, тревога, иногда раздражение против того или другого лица, потребность сделать то-то и то-то; ваша молитва начинает разлаживаться; она мешает вам, задерживает вас; вы начинаете молиться торопливо, чтобы как-нибудь поскорее закончить начатое молитвенное правило и заняться делом которое, может быть, не так уже было и неотложно. От чего все это происходит с нами? Конечно, прежде всего от недисциплинированности нашего сознания, от непривычки держать его в пределах назначенной ему нами работы, но не только от этого. У вас в миру мало придают значения и даже стесняются думать серьезно, а не только говорить, о той внешней, постоянно действующей, бесовской силе, которая стремится всевозможными способами засорить, загрязнить и осквернить наше сознание и наши чувства с целью поработить нас своей власти, отнять у нас ясность и чистоту мысли и совести и оторвать нас от Бога. И мы нередко, не сознавая и не желая сознавать это, становимся игрушкой этой внешней и злой силы. Она действует на нас и посредством греховных помыслов, овладевающих нашим сознанием и волей, постоянно врывающихся в нашу душу, нами овладевающих и нас терзающих и духовно убивающих. Каждый из нас среди этих помыслов, несомненно, найдет особенно ему сродные, от которых он особенно страдает и от которых не может никакими своими усилиями избавиться. Эту картину нашей бессильной борьбы с овладевающими нами помыслами очень хорошо изобразил преп. Симеон Новый Богослов во втором образе внимания и молитвы, о чем мы уже упоминали. Так вот, дорогой батюшка, из этого краткого моего объяснения, мне кажется, вы можете ясно увидеть различие между нашей свободной мыслью и невольно возникающими помыслами, а также понять и необходимость какой-то правильной и целесообразной борьбы с помыслами для очищения от этой сорной травы чистого поля нашего сознания и нашего сердца. Святые отцы и Православная Церковь предлагают нам верный и испытанный веками способ и путь к очищению нашего сердца и нашего сознания от этого засорения помыслами. К сожалению, мирские люди не только не пользуются этим способом, но большей частью даже и не подозревают о его существовании, они не догадываются даже и о возможности и необходимости бороться с помыслами и просто терпят их, как неизбежное зло. Между тем, в самом действовании на нас этих помыслов есть обстоятельство, помогающее нашей борьбе с ними. Это обстоятельство заключается в том, что помыслы не наваливаются на нас сразу всей своей силой, а завладевают нами постепенно, по мере того, как мы им поддаемся. Они как бы нащупывают для себя почву в нашей душе, и если видят, что не находят в ней сопротивления, то все более и более захватывают ее в свои сети.